Офицерская дочь (гет)

Мои опасения, что неожиданное потепление в отношениях Кудашова и Самсонова может привести к очень неприятным последствиям, к сожалению, оправдались. В тот же вечер, когда Староконь устроил встречу Риты и Папазогло, в бытовке второй роты нашли бутылку грузинской водки — чачи. Так как за бытовку отвечал Самсонов, то за находку досталось именно ему. Так Юра лишился своих лычек и теперь должен был отправиться на дембель в последнюю партию. Так сказал мой отец, как только была найдена бутылка. Но уже на следующий день папа пожалел о своем решении, однако Кудашов постоянно напоминал про Самсонова. Я почему-то сразу поверила, что Юра в этой истории не виноват. А после того, как Юля рассказала мне как какой-то мужчина передал Кудашову необычную бутылку, причем из описаний я узнала Ритиного отца, то сразу поняла, что это — дело рук Кудашова. Узнав об этом, я сразу же побежала к отцу. Тем более, мне надо было отдать свое заявление об уходе. Только вот там уже сидел Кудашов.

Отец с сожалением посмотрел на мое заявление и, вздохнув, подписал его.

— Эх, кажется ты еще совсем недавно пошла в первый класс, а теперь вот уезжаешь и выходишь замуж. Как же быстро растут дети, Павел Наумович.

Кудашов ничего не ответил, одарив моего отца удивленным взглядом.

— Товарищ майор, а что с младшим сержантом, то есть, рядовым Самсоновым? Правда, что он отправится на дембель в последнюю партию? — спросила я.

— Видите, Павел Наумович. Не одному мне наказание для Самсонова кажется слишком суровым. Может просто ограничимся разжалованием?

— Товарищ майор, но вы же сами сказали, что рядовой Самсонов отправится на дембель в последнюю партию?

-Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу капитану? Товарищ капитан, а вы знаете, что некоторые люди видели вас с такой же бутылкой, как и ту, которую нашли в бытовке? Может быть, это не простое совпадение? — спросила я, удивившись своей дерзости.

— Ну и кто же эти люди? Если это ваша подруга, то я бы не спешил доверять ее словам. Тем более, я заметил, что она очень сдружилась с Самсоновым, — быстро оправдался Кудашов.

— Я дружу с Юлей уже много лет и доверяю ей, как самой себе. Она еще никогда меня не обманывала, — возразила я.

— Что за бутылка, товарищ капитан? — заинтересовался папа.

— Хорошо, не буду отрицать. На днях мне подарили бутылку дорогого алкоголя, но я в тот же вечер отнес ее домой. Так что, никаких доказательств невиновности Самсонова нет, — соврал Кудашов.

— Ладно, Павел Наумович. Вы свободны. Еще раз подумайте на счет Самсонова, если он исправится, то не вижу необходимости в том, чтобы отправлять его на дембель в последней партии. Саш, ты тоже свободна.

По дороге из штаба Кудашов остановил меня и спросил:

— Ну и что это за самодеятельность, Александра Николаевна? Мне казалось, что библиотекарь не должен лезть в дела части. Не забывайте, что приказ о демобилизации сержанта Гунько все еще лежит на моем столе. Так что сидите в своей библиотеке и перебирайте книжки, иначе ваш жених тоже отправится на дембель в последнюю партию.

Кудашов ушел, а еще долго стояла на месте. Этим он мне ясно дал понять, что добьется своей цели любой ценой.

Затем я быстро нашла Гуню и Самсонова, который только что освободился после очередного наряда.

— Привет ребят, — сказала я и поцеловала своего жениха. — Юр, чтобы вовремя уйти на дембель, ты не должен косячить хотя бы эту неделю. Я только что от отца. Я уверена, что это происки Кудашова. Я же чувствовала, что он неспроста набивается тебе в друзья. Кстати, Юля рассказала, что видела, как отец девушки Папазогло передавал ему какую-то бутылку. Возможно, это та самая бутылка, которую нашли в бытовке.

— Да, Шматко меня уже предупреждал, а я так и не понял.

Вскоре к нам подошел Папазогло.

— Товарищ сержант, разрешите обратиться к рядовому Самсонову? — спросил он.

Но Гуня ответил:

— Папазогло, мы уже почти гражданские люди. Пора привыкать к обычньй жизни. Скажи нормальным языком без всякой официальщины.

— А как к вам обращаться?

— Георгий Константинович, — подсказал Гуня.

— А, как у Жукова понятно. Георгий Константович, я могу обратиться к Юрию Алексеевичу? Юрий Алексеевич, Павел Наумович просит пригласить вас к себе в кабинет, — быстро соориентировался Папазогло.

— Кто? — переспросил Самсонов.

— Павел Наумович в вашей прошлой жизни фигурировал как капитан вашей роты — Кудашов, — так же быстро ответил Папазогло.

Антон с Юрой ушли, наконец-то оставив меня с Гуней наедине.

— Надо же. А я уже забыла, как тебя зовут. А твое отчество я вообще услышала впервые за все два года нашего знакомства. И это при том, что я собираюсь за тебя замуж, Георгий, — сказала я и поцеловала Гуню. — Скажи честно, тебя не обижает то, что твоя будущая жена не называет тебя по имени?

— Нет, как бы ты меня не называла, я все равно люблю тебя, Шуня.

— Что? Как ты меня назвал? — сердито спросила я.

— Шуней. Ты же не любишь, когда тебя называют Шурой, поэтому ты — Шуня. Кстати, заметь Шуня созвучно с Гуней, — сказал Гунько и снова меня поцеловал.

— Я только что положила отцу на стол заявление об увольнении по собственному желанию. Мне даже не верится, что совсем скоро я отсюда уеду. И в библиотеке будет работать Юля.

На Терешкову было очень тяжело смотреть в эти дни. С одной стороны, она не хотела, чтобы Юра понес наказание за то, что он не совершал, а с другой не хотелось с ним расставаться. Вопрос с дембелем Самсонова решил случай, произошедший на практическом занятии. Раздав задания черпакам, Юра заснул, забыв о моем предупреждении. Но Кудашов, как будто предчувствуя это, выехал на проверку вместе со Шматко и моим отцом. Лавров как назло не успел разбудить Юру. Так Самсонов проспал своевременный дембель. Зато он и Юля перестали скрывать свои чувства. Позже я узнала, что Юра специально заснул, чтобы остаться с Терешковой.

Тем временем Гуня и Кузя продолжали готовиться к ближайшему дембелю. Они по-прежнему заставляли Папазогло заучивать своеобразный перевод военных слов на гражданский. Один раз я тоже присутствовала на очередной такой проверке. Антон прекрасно выучил все слова, пока Гуня не спросил его, как будет по-граждански — самая красивая в мире девушка.

— Рита, — сразу ответил Папазогло.

Для меня этот ответ был ожидаем. А вот ребята задумались.

— Да. У каждого — своя самая красивая девушка. У меня — это Саша, — сказал Гуня, с любовью посмотрев на меня.

А Кузя, наверняка, в этот момент вспомнил про свою любимую Варю, с которой он совсем скоро увидится. А у Самсонова этой девушкой стала Юля.

На следующий день, когда Самсонов был в очередном наряде, мы с Юлей пили чай в чепке.

— Ну что. Как у тебя с Юрой? — поинтересовалась я у подруги.

— Нормально. Только эта крашеная выдра все прохода ему не дает. Вчера мы с Юрой были в чепке. Эвелина Георгиевна его подбадривала. А она все огрызалась. Говорила, чтобы он пил больше кофе, чтобы больше в неудобный момент не уснуть. Знаешь, мне тогда очень хотелось этот кофе выплеснуть ей в лицо.

— Да, бывают же на свете такие стервы, — сказала я.

Лариса оказалась легка на помине, и вскоре тоже появилась в чепке.

— Эвелин, налей мне, пожалуйста, чаю, — попросила она.

— Ларис, может тебе еще пирожных свежих. Очень вкусные, — предложила чепочница.

— Лин, ну ты же знаешь, что я берегу фигуру, — отказалась Щекочихина и, взяв чай, присела на соседний столик.

— Везет же тебе. Юра ради тебя решил на дембель в последнюю партию уйти, — сказала я.

— Да я и сама не верю. Парень в первый раз ради меня совершает такой поступок. Мне даже как-то неловко, что из-за меня он решил уйти на дембель в последнюю партию.

— А я за тебя очень рада. Наконец-то тебе улыбнулось счастье и в любви. А всяким стервам пускай достаются такие, как Кудашов.

— На кого это вы намекаете, Александра Николаевна? — спросила меня Лариса.

— На одну свою знакомую. У нее было много поклонников, но она всех отшила своим стервозным характером, пока не остался один. Характером — вылитый Кудашов. Нельзя сказать, что она его любила, но в одиночестве ей тоже куковать не хотелось. А когда у ее бывших поклонников начинала налаживаться личная жизнь, она бесилась. Так в конце концов она лишилась и поклонников, и друзей. Грустная история, но винить в этом некого, кроме нее самой. Юль, ты уже поела? Пойдем, скорее на твое будущее рабочее место, — сказала я, и через несколько минут мы ушли, оставив Щекочихину в глубоком замешательстве.