Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

В Ордене оспаривание авторитета старших по званию было чем-то немыслимым. Конечно, отец не был самодуром и готов был выслушать новую идею, но спорить с ним так, как спорили люди Рин и Михаила со своим руководством, никто бы не осмелился. И Аня бы не осмелилась раньше, а вот поди ж ты — попала в альтернаторскую компанию и теперь не просто молча начала делать, что скажут, а посмела отстаивать свое мнение и свое право участвовать в вылазке со стороны «местных».

Ведь кто, если не она? Разве что Хан был бы лучшим вариантом, но Хан всерьез взялся за наблюдение за Красными и поиск способов проникнуть сквозь сетку. В группе Ульмана еще были люди, которые знали о паранормалах, а соответственно — могли бы ввязаться в их игры, но ни один из них не был сопоставим ей по способностям. Хватит того, что в это дело втянуты отец и Ульман. Причем первого уже нельзя считать нормальным человеком из-за крови Айрин. А второй обладает природной устойчивостью к малой части той дряни, что гуляет по их миру. То есть, до сердечного приступа Ульмана глюком не доведешь, а заманить в открытый люк, чтобы он упал и сломал себе шею, можно запросто. А остальные люди из его группы — абсолютно обычные. И Ане по-человечески стало обидно, когда ей предложили «постоять на воротах», а не лететь на основное задание.

А то что получится? Рин, Теф и Юна летят от «пришлых», в качестве «местных» берут Данилу и Артема, как самых паранормальных и Мельника, потому что он черта с два согласится отпустить вперед ту же Аню, а сам остаться на «воротах»… А ей что, куковать на «подхвате» с Ульманом, Хомяком и Хантером? А уж если учитывать, что наставник не просто так рвался в центр аномалии, а логично предполагал, что Айрин может не справиться с тем, что там ждет — картина и вовсе складывается нерадостная. Поэтому Аня и решила вмешаться.

Отец попытался ей запретить, когда не вышло — переубедить. Арэйн же поступила в привычной для альтернаторов манере. Можешь сделать? Докажи. И Анна отправилась доказывать. В своей способности справиться с симулятором она не сомневалась. Слишком много времени в последние дни было проведено здесь. Слишком родными стали кожистые крылья за спиной. С ними исчезло ощущение, будто ей чего-то не хватает. Было что-то… Знакомое. Что-то родное. Из памяти Айрин Ане было известно, что девчонка первое время постоянно цеплялась своими крыльями за все подряд. У нее не было таких проблем. Совсем. Сравнивая результаты тестовых полетов с другими она понимала, что обходит многих. Михаил и Айрин небезосновательно подозревали в ней рейнкарната. Причем подозрения эти у них появились еще со времен первого сканирования, ведь в ней явно прослеживался не случайный набор мутаций, как у Артема, а работа генных инженеров. Пока она не помнит своего прошлого из той, другой жизни, ее никто не станет считать рейнкарнатом всерьез. Впрочем… Аня и не была уверена, что хочет все помнить. Навыков без знаний о том, откуда они взялись, ей вполне достаточно. Сами же по себе воспоминания о прошлой жизни, прошлой семье и прошлых друзьях… Она не уверена, что подобное ей было нужно. Все равно она ничего из прошлой жизни не признает. Все равно ее семья и дом здесь. Все равно она никуда отсюда не уйдет…

«Летный тест» до самого конца не принес никаких новых открытий, ощущений и впечатлений. Все было слишком обыденно и привычно. Пролететь определенные участки на время, увернуться от стрелков и по возможности — пристрелить кого-то в ответ, а еще — показать свои умения в лавировании и маневрировании. Все это Аня умела если не в совершенстве, то на достаточном уровне для командной работы с теми же Айрин и Теф. Не отстать, рассчитать силы для полета, не свалиться с высоты, не попасть в когти демону, не напрягать команду.

Подвох крылся в финальном боссе. Только увидев Айрин, Аня поняла, что есть два варианта: либо изначально ее никто не планировал брать на борт, либо есть какой-то подвох в самом «боссе». Первый вариант отметался, ведь Арэйн могла просто отказать, а она вместо этого заинтересовалась возможностью взять еще одного «летуна». А подвох… В чем может быть подвох?

Нужные фрагменты в памяти всплыли мгновенно. Что Аня знала об Айрин? Что это на редкость дружелюбное существо, которое всегда пытается решить проблему миром. И о том, что готовность к переговорам враги часто принимают за слабость, вот только в ошибочности своих суждений им предстоит убеждаться уже на том свете. Что Аня знает об альтернаторах? Что поведение в стиле «иди и убей там все» они считают приемлемым только для групп зачистки. Даже если альтернатор с презрением относится к аборигенам, он не будет распылять свои силы на разборки с ними, чтобы не прошляпить достойного противника. Выходит, что…

— Ты закрываешь мне выход. Пожалуйста, дай пройти, — тихо произносит Аня, одновременно веря и не веря, что это сработает.

Когда белобрысая отодвигается, она еще ждет подвоха. Поэтому обходит девчонку по широкой дуге, не спуская глаз с ее рук. Но та не двигается — так и висит в воздухе чуть в сторонке, скрестив руки на груди.

Выход закрывается за Аниной спиной. Приземляясь в «стартовой комнате», она смотрит на табло, отображающее результаты. Хотя что там смотреть? И так понятно, что свой «летный» тест она прошла, а значит — место в команде ее по праву. Отец, конечно, выскажется… Ну и черт бы с ним, пусть высказывается. Сколько можно-то ее «под крылом» держать? Вроде как и работа опасная, и вроде как рискует она не меньше, чем остальные спартанцы, но все равно оберегает полковник Мельников единственную дочь. И от этой заботы последнее время тошно становится. Стоит только вспомнить, как он вломился в комнату, когда показалось из-за двери, что Артем с Аней чуть ли не сексом занимаются. А даже если бы и занимались, ему-то что? Аня уже не девочка, а взрослая женщина. И даже если Артем ей не подходит и она в нем ошибается, то у нее есть право на эту ошибку. Сделать ее самой, разобраться с последствиями, если таковые будут, сделать выводы. Самой вписаться в интересующую компанию или на важную вылазку. Без каких-то дополнительных ограничений и запретов кроме непосредственных требований к мастерству.

Под оптимистичные мысли Аня дождалась окончания симуляции и выбралась из светящегося круга. C тихим шуршанием сложила крылья, которые тут же исчезли. Рефлекторно потянулась и, забросив левую руку за спину, от души почесала привычно зудящие лопатки. Встретившись взглядом с отцом, девушка поняла, что сейчас очень не хочет выяснять отношения. Во-первых, при альтернаторах, во-вторых — радость триумфа хотелось пережить без горькой пилюли. Поэтому быстро, на бегу произнесла:

— Я хочу душ, душ хочет меня, все разговоры потом, — и поспешила выбежать из комнаты в направлении душевой.

В этой части «альтернаторского общежития» все было идентично сектору спартанцев. Достаточно большое помещение вмещало одновременно троих людей. Или двоих крыланов. Или одного Хомяка — это уже как посмотреть. Три душевых поддона — выбирай любой и мойся на здоровье. Разве что не было тумбочки или ящика, на которую обычно сбрасывали сменную одежду. Но это все потому, что одежду снимать у большинства научников было просто не принято. Однажды попав в душевую вместе с Теф и Юной, Аня еще долго смеялась, вспоминая обрывки увиденного в детстве мультика про домовенка Кузю. Потому что эта компания в массе своей такими же «Кузями» и была. «И сами отмоемся, и одежда отстирается». Правда, у них она действительно отстирывалась, а еще — высыхала прямо на телах благодаря фокусам Теф либо Айрин.

Одежду удалось приладить на крючок в стене. Снова пожалеть о том, что не захватила заранее что-нибудь на смену. Быстро ополоснуться, пофыркивая от привычного холода. Заново одеться и перевязать волосы. Только потом, понимая, что больше разговор с отцом откладывать не получится, выйти в общий зал.

Тот стоит посреди комнаты, сложив руки на груди. В глаза старается не смотреть, причем интуитивно, а не осознанно. Он так делал всегда, когда стремился скрыть свои чувства и мысли от других. С Аней это не срабатывало. Она слишком многое теперь о нем знала. После получения «телепатических бонусов» Мельник был первым, кого она начала считывать постоянно. И на примере которого поняла: люди далеко не всегда говорят то, что думают. «Все хорошо» — а на деле хуже некуда. «Прорвемся» — а внутри тайное «дайте уже сдохнуть». «Я в порядке» — а на самом деле…

Она и гордилась им и порой ненавидела за «фон». Из-за сдерживания эмоций тот постоянно был сильней, чем мог бы быть в ситуации, расскажи он хоть раз что-то так, как есть. Самой при этом приходилось постоянно бороться с тем, чтобы не стать такой, как он. Чтобы хоть с самой собой оставаться честной. Без масок, без напускного оптимизма, без осознания давящей на плечи ответственности.

— Ань. Там погибло очень много людей. Моих людей. Сильных, смелых, способных хоть к черту в пасть… — сжимает кулак и запрокидывает голову. Стискивает зубы, пытаясь совладать с эмоциями. — Им это не помогло, понимаешь? Что бы там не были за твари, но их вот это обычное «шашку в зубы — и вперед» не возьмет.

Она почувствовала что-то сродни… Изумлению? Да, пожалуй. Чтобы отец признавал безнадежность обычных методов борьбы со всякой паранормальщиной вслух — этого не было никогда. Чтобы он признавал, что может быть что-то не под силу ему, Ордену…

— Так почему же ты идешь туда, пап? С шашкой в зубах, да на мероприятие, которое отдает явным самоубийством?

— Аня, да при чем здесь я?

— Да при том. Вот давай, расскажи мне, почему ты туда идешь? Это ведь так логично и продуманно — переться в компании с иномирной аномалией черту в пасть, даже не зная, что в итоге там будет ждать нас всех.

— Ты туда почему прешь?

— Не хочу пропустить все интересное. Да и отдавать свое место в заварушке тому, кто может еще меньше, чем я — совсем не то. Если бы выбор стоял между мной и Ханом, я бы без проблем уступила. Но он стоит между мной и либо отсутствием меня, либо «заместителем» послабей. Не самая лучшая идея. Да и по поводу пекла… Знаешь, Хантер мне рассказывал, что у Рыськи на высадках ни один человек ни разу не погиб. Дарина Мейсер только, но там была замешана личная инициатива и прямое игнорирование приказа отступить… Ты чего? — она не смогла понять, почему отец слишком крепко стиснул сейчас ее плечо. Будто неосознанно. Будто что-то сказанное ею его разозлило или даже… Напугало?

— Ничего. Ань, дурное у меня предчувствие по поводу этого дела. Последний раз не приказываю, просто прошу уже — не лезь ты в эту заваруху.

— Тебе можно, а мне нет, — фыркает она. Понимает, что за дурные предчувствия у отца. Понимает, откуда они взялись. Знает, что точно такие же есть и у нее, а еще — фонит ими от Айрин и Хантера. Но эти предчувствия — не повод оставить все, как есть. Потому что если сделать это — будет еще хуже и никакого спасения, возрождения и нормальной жизни их миру не светит.

— Не начинай этот детский сад.

— Так я не в детском саду уже. Мне двадцать шесть лет вообще-то.

— Всего двадцать шесть, Ань. Жизнь вся впереди. Бери своего Артема, вейте семейное гнездо, воспитывайте Киру, ну нахрена в пекло-то лезть? Ладно я — старый хрен, дочь уже взрослая, даже если сдохну — никто ничего не потеряет, а ты-то куда?

— Странные у тебя рассуждения, пап, — говорить откровенно, начистоту, ей не хочется. А что, ему можно молчать, а ей — нет? — Я потеряю, — все-таки добавляет она тихо. — И мне эта идея не нравится. Разговор окончен, своего решения я не изменю.

— Упрямая, как баран.

— В кого это я такая, интересно. Прямо ни в мать, ни в отца, в проезжего молодца, вы же все такие покладистые, тихие, послушные, с бантиками да рюшечками! — она сама не знала, почему на нее напал этот приступ ехидства. Хотя… В сарказм хорошо бросало Артема, причем практически по любому поводу. Учитывая их синхронизацию — запросто могла эта привычка с «недопсионика» перекинуться на Аню. Да и Рин еще «фона» примерно с тем же оттенком добавляла. Особенно та Рин, которая Арэйн. Да и Кэтрин с Айрин там ничем не лучше — поехидничать всегда готовы.

Тихий смешок был ей ответом. Больше спорить с неожиданно заупрямившейся дочерью полковник явно не собирался. И это Аню радовало. Все-таки, приятно, когда у оппонента нет разумных аргументов для отстранения тебя от операции.

* * *

Полная боевая выкладка уже ощущалась чем-то непривычным. А ведь прошло не так много времени с тех пор как появилась возможность передвигаться по зараженной Москве без противогаза и костюма химической защиты. И вот поди ж ты — теперь чуть ли не заново привыкать приходится.

Исподтишка полковник наблюдает за «паранормальными», которые едут с ним в одной машине. За руль отправили Данилу, который не особо-то и возражал. Заодно пусть дорогу впереди изучает, ясновидящий херов — уж кто-кто, а этот точно заметит какую-нибудь совсем паскудную дрянь.

На сиденье рядом с водительским торчат Юна и Хомяк. При этом последняя пока что тусит в детском облике, в то время как метаморф предпочла принять облик «Юры», загрузившись в стандартный защитный комплект. Подкалывать ее никто не стал, что ожидаемо. Воля Мельника — он бы в какую-нибудь защиту и Хомяка обрядил. Потому что заебало уже людей терять из-за этой больницы. И сколько бы там не говорили ребята, что не спасет их броня и оружия, но все равно без этого всего идти «на дело» — так и вовсе можно до самой больницы не дожить.

Ульман сидит напротив Мельника и периодически поправляет крепления для ножей на рукаве. С усмешкой сталкер замечает пустое место для одного из ножичков. Выходит, уже привык Эд к Юне. Неизвестно, почему эти двое спелись, но даже Мельнику сейчас непривычно видеть Ксифенг отдельным человеком, а не на рукаве бойца в виде «дополнительного оснащения».

Рин же разместилась рядом с полковником, умудрившись привалиться спиной к плечу сталкера. Странный жест. Доверие, что ли? Со стороны было похоже, что девчонка спит, но почему-то полковник в этом сильно сомневался. Скорей, шифрует что-то, или расшифровывает. А еще — возможно, дуется из-за того, что за руль ее в этот раз не пустили.

Хантер, Аня, Артем и Тефиана ехали следом на второй машине. Места им всем, конечно, и в одной хватило, вот только предпочтительней было брать два транспортника. Это как-то надежней, чем застрять в этих ебенях из-за сломавшейся невовремя машины. Конечно, техники заверяли Мельника в пригодности транспорта к управлению, да и Мишка все несколько раз проверил перед вылазкой, но черт их знает, эти законы подлости.

Просто чтобы себя чем-то занять и не думать о том, с чем придется столкнуться уже через час, Мельник цепляется к событиям прошедшего часа. Еще во время сбора он заметил, что Рин, Юна и принявшая «взрослый» облик Теф экипировались в выданную со склада защиту с той же скоростью, что и сам полковник. А это говорило о том, что всякими ОЗК этих паранормальных товарищей пользоваться учили. Озвучив эту мысль сидящей рядом девушке он получил в ответ тихий смешок и реплику:

— Знаешь, из всех моих друзей ты пока что единственный не слышал фразу «тебя бы к Электре в учебку на недельку». Ну вот, теперь ты ее услышал.

— Это особо матерый старший инструктор, легенда Базы и все такое, — поясняет с переднего сидения «Юра». — Рин с моим отцом, когда на Базе оказались, попали сразу к ней в лапы. Я ее не застала, но судя по тому, что вытворяли с нами на тренировках Лекса и Дембель, которые являются ее идейными последователями — тетка была жесткая.

— Не то слово, — фыркает Айрин, но по голосу слышно — усмехается. Мельник сразу вспоминает, где уже слышал это имя — Электра. О ней упоминали Рин и Хантер, когда заходил разговор о событиях, приведших первую на скамью подсудимых Сениора. — Вся жизнь строилась на маршруте «полигон-больница». То половину костей переломает, то отжиматься несколько сотен раз заставит, то выпустит против тебя орду каких-нибудь виртуальных тварей, то сама пиздить возьмется. И знаете, сколько бы не возбухали по поводу методов ее обучения народ из всяких там Кланов — а выживаемость среди ее учеников повыше среднего уровня будет.

— Что странно, учитывая, что себе в ученики она предпочитала выбирать кого-то вроде тебя, — фыркает Юна.

— Рыська, Юн, я вам вообще не мешаю, смотрю, да? — обиделась непонятно на что Хомяк.

— Ой, ну ладно тебе, еще сопли пусти. Зеленые и с кислотой, — «Юра» потрепал сидящую рядом девчонку по голове. Хомяк рыкнула и поправила помпон на шапке, которую почему-то все время таскала на голове.

— Почему тебя зовут Рыськой? — тихо спрашивает Мельник. Он слышал это прозвище от Ани. А теперь его же озвучила подчиненная Рин.

— А разве не очевидно? В смысле, после того, как все увидели, что я превращаюсь в животное, похожее на белую крылатую кошку с кисточками на ушах, вас удивляет, что Ульман дал мне кличку «Рысь»?

— Ну, вообще-то это не я был, а Боря. Надо же ему было тебе придумать какой-нибудь позывной на радио. Аномалией звать слишком палевно, по имени — это наперекор традициям. А тут само напросилось. Хотя он сначала просто «кошку» предлагал, чтобы долго не думать.

— Вот еще. Кисой меня имеет право звать только Варрик. Потому что он точно не имеет в виду какой-нибудь пошлятины, — Рин снова фыркнула. Мельник нахмурился. Борис не знал. Да и Эдик не мог знать. И все же перекличка происходящего с событиями прошлого почему-то еще больше заставляла нервничать. Но какая-то сила заставляла молчать. Потому что рассказ сейчас о событиях прошлого ничего не даст. Да и что он может сказать? «Когда-то была другая Рысь, которая погибла, сунувшись в опасное место, и которую я от этого не смог отговорить»? И что это даст Айрин? А ему?

Похожее предчувствие грызло его перед походом в бункер. Тогда тоже нельзя было отступить, нельзя было отказаться от идеи спасать метро от Черных. И ведь не обмануло предчувствие. Владимир оказался предателем, да и то, что сейчас рассказал Данила… По словам так называемого «Спектрала» — столь пугающей его черной пленкой были покрыты сразу двое. А сейчас… «Контрольный смотр» показал чистоту, но Данила сразу сказал, что раз минимум трое в группе могут менять ход реальности — все эти смотры никаких гарантий не дают. Под «троими» он имел в виду Артема, Рин и Тефиану, а еще оставалась «неактивная» Юна, которая, со слов Данилы, обаладала теми же «выцветающими воронками», только пока что не работающими.

Но нельзя забывать и о другом. Сам он не был покрыт черной пленкой, но едва не умер в Останкино. Не будь в нем крови Айрин и не будь она столь великодушной по отношению к несостоявшемуся невольному убийце — история полковника Мельникова закончилась бы либо сразу в бункере при нападении на альтернатора, либо на вершине останкинской телебашни. Айрин тогда тоже чуть не погибла. Не появись научники, которых затянуло разрывом в этот мир — она бы просто упала и разбилась насмерть, закрывая разрыв. Или умерла бы уже после падения от нервного истощения. Он знал, что при всей их силе и энергетических резервах такое запросто возможно. Да и сколько раз потом были ситуации, когда чтобы спасти одних подставлялись другие. Рин подставлялась, чтобы меньше шишек другим досталось. И это ему нравилось все меньше и меньше.

Ладно в глобальном плане — мир спасти, человечество защитить. Но если она вытворит что-то подобное, чтобы защитить одного лишь человека? Спокойно обменяет свою жизнь на чужую в соотношении «один к одному», как попыталась это сделать, когда влезла на телебашню? Или как сделала это в Храме, метнувшись следом за Ханом в ловушку Игрока? И что, если этим человеком, за которого она вступится, будет он сам? Как с этим потом жить? Что молодая девчонка, у которой все еще было впереди, решила угробиться, спасая сталкера, который и так чудом до своих лет дожил, не сдохнув от зубов мутантов или какой-нибудь дряни похуже типа той же онкологии…

«Знаешь в чем прикол? — голос Рин раздается в голове. — Прикол в том, что… Для меня смерть — это вообще нихуя особенного. А ты исчезнешь. И неизвестно, кем ты будешь там, в следующей жизни. В смысле, можешь вообще родиться при таких обстоятельствах и получить такое воспитание, что станешь в итоге каким-нибудь ублюдком. А даже если и не станешь… Ты ведь даже не узнаешь ни меня, ни кого-то еще, не будешь помнить все то, что здесь было и…» — ее голос сбивается. В этот момент броневик тормозит и Данила сообщает что все, приехали.

Когда они выскакивают из машины, рядом как раз тормозит второй броневик, из которого выбираются оставшиеся четверо участников вылазки. Взгляд на Аню, глаза в глаза. Подъем на верх чудом уцелевшей девятиэтажки. И обзор хороший, и взлетать проще. Ульман и «Юра» остаются охранять броневики, а заодно — сигнализировать по телепатической сети обо всех происходящих изменениях. Данила с Хомяком пока что идут с ними. Проверят больницу сверху, издалека, потом — парень обойдет периметр и своим «чудо-зрением» дополнительно промониторит ситуацию. Ну, а Хомяк, естественно, нужна исключительно в качестве грубой физической силы, если вдруг до заварушки дойдет. Любой спартанец и так пятерых среднестатистических сталкеров стоит, а уж в компании со сбежавшим из старого ужастика Чужим — так и вообще можно за эту часть команды не переживать. Относительно.

На этапе подготовки к полету и предварительного тестирования он уже успел убедиться, что каждый из «крыланов» может поднять вес раза в два-три больше своего собственного. Главное — аэродинамику рассчитать, ну и быть готовым к тому, что маневренность у летуна с грузом будет не ахти какой.

«Готов?» — к голосам в голове он уже привык и даже не дергался, когда в мысли вклинивался голос очередного собеседника.

«Готов», — страховочный карабин он защелкнул сам. Рин проверила и, полковник заметил, что сделала она это машинально. Не отдавая себе отчета повторила знакомый алгоритм. Сразу всплыла в памяти собственная учебка, когда «все надо проверять самим, дегенераты, а не надеяться, что вам тут готовенькое будет, а теперь чтобы вы лучше это запомнили, побежите кросс в полной экипировке».

Изначально альтернаторская братия казалась наглухо отбитой, игнорирующей все меры безопасности и так далее и тому подобное. Но, пообщавшись с ними несколько дней, полковник был готов забрать все невысказанные обвинения в непрофессионализме, расхлябанности и беспечности, которые ранее был готов предъявить и научникам, и Айрин, которая этим бедламом руководила.

Но под распиздяев косят они знатно, конечно. Даже он едва не поверил, а уж на всевозможных «обманках» не одну собаку в свое время съел. И Айрин, конечно, та еще штучка… «Девочка-блондиночка, в технике не рублю, знать ничего не знаю». Впрочем, ее он еще на «Смерчах» раскусил, а уж дальше как по-накатанной пошло. Почему-то все последующие противники были свято уверены в том, что она — новичок, который ни черта не знает и ничего не понимает. А на самом деле… Есть вообще вещи, о которых бы она не имела что сказать хотя бы в общих чертах? До сих пор не попадалось. Игрок, Блуждающие Души, Янхары, Кланы, различные, как оказалось, иномирные твари, населяющие руины Москвы — все это было ей в итоге знакомо по принципу «плюс-минус пара пунктов».

Данила дает пояснения по телепатической связи. Судя по тому, как хмурятся остальные альтернаторы и «местные» — изменения нерадостные. Если верить парню, радиус аномалии сейчас почти на тридцать метров больше, чем был во время «сканирования» Легионом. А еще — вокруг было подозрительно тихо, что также наводило на нерадостные мысли. Мутанты чувствуют всякую хрень. И там, где происходит всякая хрень, мутантов, как правило, нет. Учитывая масштаб и смертоносность всякой хрени, уже неизвестно, что лучше — аномалии или пара десятков демонов. От последних хоть спрятаться на местности можно, если быстро соображать и так же быстро бегать.

Шаг вперед и вниз, доля секунды свободного падения, а затем — рывок наверх. Пока Рин машет крыльями, он старается смотреть по сторонам, чтобы вовремя заметить любую опасность. Слева и справа — Теф с Артемом и Аня с Хантером. Со стороны, конечно, это смотрится комично. И он бы даже в другой момент поржал и над напарниками, напоминающими сейчас болтающиеся в воздухе кули с мукой, и над собой, но…

Приземление совсем мягким не получается, но он к этому готов. Здесь, как и с парашютом, главное — вовремя сориентироваться. Благо что Рин, зная свою способность «плавно приземляться», заранее подала сигнал и зависла на высоте пары метров над зданием. А там уже отстегнуть карабин и спрыгнуть — дело техники. Ну и отойти, чтобы ни крылом, ни воздушной волной не снесла. А то там еще черт знает как о себе телекинез периодически знать дает. Чуть поодаль с такими же техническими несовершенствами приземлились Теф с Артемом и Аня с Хантером.

Все, как по команде, перезарядили оружие на ходу и рассредоточились таким образом, чтобы сверху их было не видно. Благо что на крыше больницы находились пожарные выходы с небольшими надстройками.

Их как раз три, по числу групп, поэтому все разбиваются по парам и идут каждый к «своему». Важно быстро найти ту хрень, которая здесь обретается, а еще — не попастся на глаза или что-то там еще другой опасной хрени.

Ждать, пока Рин вскроет замок, приходится минуты три. Альтернативы нет, потому что сам он с отмычками и прочей херней управляется еще хуже. До сегодняшнего дня запертые двери он предпочитал выбивать, подрывать, на худой конец — отжимать замки ножами, но сейчас подобное могло плохо закончится. И вовсе не потому, что здание черт знает сколько без капремонта и может не выдержать экспериментов традиционного спартанского арсенала.

Скрип — и дверь открывается. Рин осторожно заглядывает внутрь и совсем тихо шепчет.

— Чисто. Пошли.

Сначала взять за протянутую руку, только потом переступить порог. Не оборачиваться. Не разговаривать ни с кем, кроме Рин, что бы не увидел и кого бы не увидел. Стоять спиной к стене, пока Рин рядом закрывает дверь. И очень внимательно следить за тенями. Особенно с теми, что повляются на периферии зрения.

— Чувствуешь? Они рядом, — голос Айрин искажен респиратором.

— Не нагоняй, — тихо произносит он. Потому что чувствует. По спине течет холодный пот, сердце начинает биться быстрей, а «картинка» по краям немного расплывается.

К моменту, когда они подходят к лестнице, голова заполняется голосами. Словно шепот, но слов не разобрать. Но даже с учетом того, то все воздействие «отсекает» защита Рин — нервы это треплет только так.

— Может, сразу в морг? — уточняет он, когда Рин уверенно подходит к лестнице, ведущей в коридор второго этажа.

— Сначала реанимацию проверим. Конечно, стандартная раскадровка всегда одинаковая. Ну, знаешь, самые главные злодеи всегда наверху, пентаграммы для призыва демонов находятся в подвале и все в таком духе… Но технически проще такую дрянь в реанимационном блоке устроить, потому что там что Черта Миров, что Грань по-умолчанию изорваны в хлам. То есть, даже дополнительную настройку проводить не придется. Ане и Хантеру еще онкология остается, Темке и Теф приемный блок, так как в первом негативной энергетики должно быть полно, а второй — как бы сам по себе портал.

— Но найдем мы то, что нужно, в подвале, — хмыкает он. — Просто одна маленькая наивная девочка до сих пор верит, что у большинства людей есть мозг, да, Рин?

— А не подъебнуть меня моими завышенными ожиданиями к умственным способностям оппонентов ты просто не мог, да?

— Могу, умею, практикую, — продолжает препираться он. Лишь бы не молчать, потому что постоянное ощущение чужого взгляда, учащенное сердцебиение и прочие «прелести» местного воздействия вызывают желание отвлечься хоть на что-то. Судя по всему, Рин явно чувствует что-то подобное, поэтому охотно продолжает перепалку.