Отдел по Мистическим Преступлениям снова в деле (гет)

Ахет оказался гораздо сообразительней недобитого фараона и обстоятельно объяснил копу, что произошло на самом деле, и так же выразил надежду, что полиция всё-таки защитит их от всяких наглых и злых типов.

— Конечно, можете не сомневаться, — ответил Меллоун, — но только вас, а ваш приятель пусть сам выпутывается из передряг.

— Сахемхет что-то натворил? — Ахет посмотрел на взъерошенного полицейского и жалостливо вздохнул. — Всегда ищет приключения на свою голову. Мальчишка…

— Я уже привык к неадекватам, но когда их величество считает меня презренным хеттом и называет так на своем языке, то вот и пусть сам всё и делает, — проворчал лейтенант, — даже на пушечный выстрел к нему не подойду.

— Он не со зла, — бросился на защиту Сахема Ахет, — я с ним поговорю, и всё будет нормально.

— Вам не стоит этого делать, — остановил его порыв коп, — я свое решение не меняю.

— Я не только для вас, но и для него самого стараюсь. А как там Эмилия?

— Спит.

— Подождем, — Ахет улыбнулся, — и мы опять будем вместе.

* * *

Когда Ахет проснулся, он тоже не понял, что произошло и почему он в больнице, но доктор ему все объяснил, и мистер Шери этими остался доволен.

Но выяснилась еще одна странность, как только он начинал заигрывать или флиртовать с молоденькими медсестрами, пах начинал болеть так, хоть на стенку лезь.

Самое интересное, что все мыслимые и немыслимые процедуры и обследования ничего не находили… никаких патологий, отклонений, НИ-ЧЕ-ГО, а боль возвращалась и терзала бедного египтянина, стоило ему подумать об очередной красивой женщине.

После разговора с полицией Ахет решил поболтать с Сахемом. Пришел к нему в палату.

— Как чувствуешь себя?

— Как выжатый лимон, — проворчал в непривычной для себя манере Сахем, — столько времени употреблял пыль, а тут… бац… и как мумия древняя.

— Я получше, — ответил на это Ахет, — а что ты на копа наехал? Они нас под охрану поставили, выбили нам палаты подороже, а ты так с лейтенантом грубо?

— Он, что, тебе нажаловался? — вытаращил глаза Сахем.

— Нет, он просто сказал, что не будет тебя защищать, — Ахет грустно посмотрел на своего соперника.

— Сам справлюсь! — гордо сказал фараон без панталон, — у меня на него аллергия.

* * *

Сахем буквально через неделю обнаружил, что у него получается превращать неживое в живое, заодно выяснил, что дневная медсестра до обморока боится лягушек, а ночная нянечка — змей.

А вышло это так.

Сью Шифтс принесла ему чай в зеленом стакане, а он, подержав стакан в руке, вдруг подумал, что было бы забавно, если бы стакан превратился в лягушку… и…

БАЦ

На его ладони оказалась небольшая зеленая лягушка, которая громко квакнула пару раз.

Медсестра, увидев лягушонка, дико взвизгнула и упала в обморок.

Лягушку в палате не нашли, только стоявший на тумбочке стакан, а мисс Шифтс отправили в отпуск, мотивируя это тем, что она переутомилась на работе.

Ночную нянечку он испугал тем, что ручка двери вдруг превратилась в маленького скользкого холодного ужа; бедная женщина долго носилась по этажам, пока её насилу успокоили. В палате был проведен уже тщательный обыск. Сахем еле сдерживал смех, поэтому предпочел лежать на постели, уткнувшись лицом в подушку. Дескать, он тоже ужей боится.

Ужа не нашли, списали все это на утомление.

* * *

Сахем понял, что к нему неожиданно пришел дар, подобный дару Ахета, и, сообразив это, этот недобитый фараон решил использовать его по назначению.

Ахет от скуки постоянно шастал к нему в палату; они просто сидели, болтали на разных диалектах родного языка, частенько не понимая друг друга, смеялись над этим, вспоминали свое прошлое.

— Слушай, — сказал однажды профессор Ахету, — мне тут передали какой-то свиток, вроде как Новое Царство, приходи после отбоя. Полакомимся финиками в сахаре из моей любимой лавки в Каире и переводом займемся.

И вот, в пятницу 13 июня 2064 года Ахет все-таки пришел после отбоя в палату Сахема.

Они посидели, поели фиников, снова разболтались о прошлом, а потом Сахем, как-то по-особенному взглянув на Ахета, вдруг впился ему в губы.

Молодой жрец отбивался руками, но вскоре его жалкие потуги затихли, а перед внутреннем взором Сахема начали мелькать картины жизни господина Шери… и тут на фоне этих картин вдруг появилось лицо… заплаканное лицо Эмилии…

И Сахем оторвался от губ соперника, с ужасом чувствуя потяжелевшее тело Ахета на руках.

Уложил на кровать, послушал сердце — оно билось, но медленно.

— Великий Ра! Я чуть не убил его, — поначалу испугался несостоявшийся фараон, но потом криво ухмыльнулся, — но ведь круто же вышло! — и дал деру. В коридоре он таким же манером отключил охранника, переоделся в его одежду и беспрепятственно покинул больницу.

* * *

Ночью по Лос-Анджелесу можно было ходить вполне нормально, только не заходить во всякие темные районы, а профессора как раз потянуло в такие.

Нарвался он на местных гопников, и те решили поприкалываться над молодым человеком, одетого явно с чужого плеча и бродящем по району с потерянным видом.

Хорошо прикололись, все восемь рассыпались прахом, а профессор обогатился знаниями местного сленга, тайными приемами шулерства, адресами перекупщиков, борделей, торговцев оружием и наркоты, возможностью отличить любой наркотик и восьмью навороченными мобилами, восьмью карточками с пин-кодами и кошельками. Мобильники он загнал перекупщикам, с карт снял все деньги и отправился в ближайший круглосуточный магазин, где приобрёл себе шикарный летний костюм, белье и обувь. На оставшиеся деньги снял трехместный номер в JW Marriott Los Angeles L.A. LIVE и завалился спать.

Проснувшись в 12 дня 14 июня, Сахем услышал, как в гостиной кто-то ходит. Накинув на себя халат, он вышел из спальни и обнаружил гостя, который весьма вальяжно раскинулся на велюровом диване цвета коньяка.

Гость был высок, мускулист, смугл, черноволос и черноглаз. Сливочного цвета костюм оттенял его смуглость, а блестящие белые ботинки приковывали взгляд. Пальцы рук были длинны и заканчивались острыми ногтями.

— Привет, — поздоровался гость, непринуждённо разглядывая хозяина номера.

— Кто ты такой? — проворчал Сахем, отмечая гипнотический взгляд лощеного невежи.

— Анубис, — ответил тот, — а ты, я полагаю, Сахемхет Неферефкара Хор Ахет?

— Врешь, паря! — оскалился профессор, — никакой ты не Анубис! За наивного простачка меня не держи!

— Сейчас докажу, — ответил бог и буквально на мгновение лицо смуглого мужчины исчезло и проявилась шакалья морда с ушами.

— Точно, Анубис, — констатировал Сахем, все еще стоя на месте, — и какого шакала ты сюда приперся?

— Ну, — Анубис переплел пальцы, — решил я немного пошалить тут, и вдруг узнаю, что мой дар получил кто-то еще. Вот и пришел узнать.

— А что будет, если я применю твой дар против тебя? — гнусно ухмыльнулся мистер Аджари, — не проверить ли мне это сейчас? — в два шага оказался около Анубиса и наклонился, чтобы поцеловать всемогущего бога, но тот оказался проворней.

Впился в губы профессора, вовлекая его в глубокий, жадный поцелуй. Сахем почувствовал, как в правое плечо впиваются острые ногти Анубиса, а халат спадает с плеч. Потом левую сторону груди пронзила боль; Анубис ногтем царапал профессору кожу, причиняя адскую боль…

А потом наступило забвение.

Мистер Аджари очнулся под вечер на полу; голова болела, как от хорошей попойки, а на левой стороне груди что-то мучительно ныло. Пошел в ванную и там под душем разглядел, что прямо напротив сердца выцарапан иероглиф СМЕРТЬ.

— Теперь ты мой жрец, — объявил Анубис из гостиной, — этот знак могут свести с твоей кожи либо я, либо Хранитель, а ты сам — нет.

— Почему я должен поклоняться тебе? — возмутился Сахем, обматываясь полотенцем и выходя в гостиную, — и что это еще за хранитель такой?

— Это очень могущественное существо, — ответил Анубис, — его лучше не злить. Ели он узнает, что я тут шалю, мне чертовски попадет. А ты и так под его наблюдением, — кивнул на браслет, — то, что он тебя сейчас не ищет, обозначает лишь одно, что Хранитель и так знает, где ты.

— Но браслет мне дал коп?! — растерянно произнес Сахем, плюхаясь в кресло.

— Я так и думал, — Анубис хищно оглядывал ладную фигуру мистера Аджари, — чем ты собираешься заняться?

— Я хочу убивать, — заявил Сахем, — и первого, кого я завалю, это будет ненавистный мне полицейский — лейтенант Мик Меллоун из Специального Подразделения! Безумно хочу его убить!

— Я запрещаю его трогать! — отреагировал мгновенно Анубис, — выбрось это из головы!

— Еще чего! — взвился Сахем, — этот презренный хеттский раб оскорбил меня! Он должен падать ниц перед моей особой!

— Хранитель не падает ниц, — назидательно поднял палец Анубис, — мы недостойны даже целовать след его сандалий… А ты, тем более, человек. Смертный…

— Ты же бог?! — вытаращился на него Сахем.

— Хранитель выше бога, — смиренно ответил бог подземного мира, — стоит ему щелкнуть пальцами и… меня не будет… я исчезну из этого мира…

— И причем тут этот жалкий раб и какой-то там хранитель? — недоуменно спросил несостоявшийся фараон.

— Мик Меллоун — ХРАНИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ, — веско, выговаривая каждую букву, проговорил Анубис, — и если ты его назвал рабом, то я тебе не завидую. Ты пошел против силы, которую тебе не одолеть. А теперь одевайся и поедем искать приличную квартиру, чтобы можно было начать работать.