Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

— У тебя мелков случайно в кармане не завалялось? — спрашивает Рин, когда проходит минут двадцать, судя по внутренним часам. Обычные не работают и это почему-то даже не удивляет.

— Мелков не завалялось. Есть баллончик с краской, сгодится? — уточнил он.

— Краска и у меня есть, сам же выдал, — хмыкает она. — Распылитель не прокатит, им же тонкие полосы не нанесешь…

— Тогда сними крышку, макни палец и рисуй пальцем. Как дите малое, ей-богу.

— А она что, разборная? — кажется, девушка впервые заинтересовалась конструкцией баллончика.

— Нет, блять, мы одноразовые клепаем, в промышленных масштабах. Под кроватью держу все оборудование, в свободное время занимаюсь производством на благо населения метро, — принялся язвить он. Стремно было так, что цензурных слов в голове не осталось. Больше всего хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, воя от ужаса и закрыв глаза ушами. Интересно, у нее такие же ощущения? — Ты вообще как от этого всего? — он старается, чтобы голос не дрожал. Получается, наверное, не очень, потому что в ответ раздается смех.

— Я примерно как перед кабинетом стоматолога. Или любого другого врача. Хочется оказаться конкретно так подальше, а еще — прибить ту суку, по милости которой я здесь оказалась. С особыми извращениями прибить, а ты меня знаешь — я в целом существо доброе и к избыточному насилию не склонное. Знаешь, нас на инструктажах к такому готовили, и не только к такому, но все равно у меня складывается ощущение, что к этому до конца никогда не привыкнешь. В смысле, я, конечно, могу от этого защититься в плане предотвращения долговременных последствий для психики и защите от внушения в принципе, но атмосфера сейчас та еще, мда… Откроешь? — Рин протянула ему баллончик с краской. Верней — бутылку с насадкой пульверизатором.

— Вот тебе и раз… Оказывается, сверхдевочки тоже просят банки открыть кого-то… — поддевает он ее.

— Потому что я, скорей всего, просто эту банку раздавлю. Или резьбу сорву, — огрызается Айрин. Не оборачиваясь, протягивает ладонь назад. Быстро открутив колпачок с баллончика, Мельник отдает его девушке.

— На, твори. И давай расскажи-ка мне, как человек, не боящийся ни бога, ни черта, умудряется бояться стоматологов? Пойми правильно, с точки зрения большинства людей Ризенхельц, Стражи Разрыва, Черный Жнец, Блуждающие Души, Игрок и прочая ваша психопаранормальная поебень будет куда страшней медиков.

— А вот тут ты ошибаешься. Потому что противостоять психопаранормальной поебени нас учили, а вот противостоять медикам-ебанатам — нихуя. Если ты ни разу не получал назначение на антибиотики и фуфломицины при простуде от участкового педиатра — тебе не понять мою боль. И если тебе ни разу не говорили, что давление девяносто на шестьдесят — это сдохнуть можно, а не давление. А, да, не забывай еще о прививках через неделю после простуды, на которые тебя тащит за шиворот школьная медсестра, от которой приходится отбиваться, ебнув ей берцем по ноге и быстро съебавшись со школы. А, да, еще… Как тебе пропаганда «надаражать» с пеной у рта в адрес девочки семнадцати лет от роду? И как тебе навешивание ярлыка психически больной на девочку восьми лет за неспособность ответить на вопрос «какие мультики любишь»?

— Ну, знаешь, если ребенок даже мультики не может назвать — это явная задержка развития.

— И этот туда же. Блять, ну меня мать-одиночка воспитывала, на сто долларов в месяц. Откуда у нас, блять, телевизор, да еще и в первые годы двадцать первого века, да еще и в украинской провинции?

— А-а-а, ну…

— Вот тебе и «ну». Между прочим, я в школу пятилеткой пошла. И нормально училась. Ну, первые лет пять. Потом я на учебу хуй положила, конечно. Нет, в смысле, десятилетку-то закончила, но потом год перекантовалась дома и в заштатный ВУЗ на заочку поперлась, лишь бы корка какая-то была. Ну, думала, пока определюсь, чего от жизни хочу, пока то, пока это… Оказывается, все за меня давным давно определили. Знаешь, уже на «Нормандии» Карин меня отношение к медикам заставила пересмотреть, но предубежденность осталась. В основном потому, что компетентность своего окружения ты можешь хоть как-то выяснить заранее, а профессионализм врача, к которому попадешь по срочному делу, да еще и, возможно, в отключке — уже нет. Поэтому малость фобия, да…

— А стоматологи-то тебе чем не угодили?

— А тем, что сидишь в кресле минут сорок, пока тебе зубы сверлят, шлифуют там что-то, пломбы ставят, режут и все в таком духе, а потом эта ебаная пломба вылетает через ебаный месяц, хотя ты тем зубом даже пиво ни разу не открывал.

— Не напоминай, — махнул рукой он.

— А еще — они при тебе инструменты не стерилизуют. И хер знает, как вообще их моют, чистят и все в таком духе. Это я уже потом, на Базе узнала, что мне всяких сифаков-спидаков-гепатитов и прочей поебени не светит, хоть все содержимое чашки Петри в кровь залей. А до этой канители с альтернаторами как-то не хотелось, знаешь ли, сдохнуть от какой-нибудь поебени, причем не по собственной дури. Если ты живешь в стране, которая занимает одно из первых мест в мире по СПИДу и решаешь, что «не, нахуй этот презерватив», то сам дебил и не так обидно, а из-за чужого долбоебизма страдать — это полный отстой. А я чаще всего в пиздец всякий именно из-за чужого долбоебизма попадала.

— Охотно верю.

— Нет, правда. Вот, смотри, весь замут с Игроком взять. Кто долбоебы? Папаша Арэйн долбоеб, с него вся эта канитель началась. Выпустил тварюшку на волю, а расхлебывать это все пришлось мне на протяжении трех жизней. И не только мне. И, возможно, не только трех — Смерть прямым текстом дал понять, что рано или поздно тварюга выберется и тогда русское мочало — начинай сначала.

Он закрыл глаза и привалился боком к стене за спиной Айрин. Ощущения сейчас были знакомы. Теперь он примерно понимал, как это действует. Она болтает там о чем-то своем, отвлекается от всего, что происходит вокруг, меняется частота энергополя, а потом — это все «фонит» уже на него и выбивает из собственного состояния на другой уровень.

— Я не слишком много болтаю? Извини, это типа привычка дурацкая.

— Очень хорошая привычка, давай там дальше болтай, — быстро произносит он. Даже слишком быстро. Потому что на мгновение Айрин замирает, а потом хмыкает.

— А, ясно. Ну, значит дальше о долбоебах… Везде они были, понимаешь? Везде. Где-то провафлили человека, ну верней не совсем человека с серьезными психологическими проблемами — и в итоге он слился на ренегадскую сторону и таких дров наломал, что заебались разгребать всем миром. А ведь не будь долбоебов и заметь все это вовремя — вообще нихуя не было бы. Где-то наплевали на инструкции, регламенты, порядок и меры безопасности, а в итоге под угрозой оказалось сразу несколько миров. Опять же, пока разъебались — кучу нервов вымотали и нашему, и местному составу. Да вот и то, что здесь происходит, взять. Ну экспериментируешь ты надо всякими запрещенными тварями. Ну так возьми, блять, организуй все это в ближайшем Темном Мире, благо что явно рядом один из них, а то и не один… вот даже не будем сейчас о морально-этической теме, вот чисто о логике и здравом смысле — ну подумай ты, блять, башкой. Целый обитаемый мир рядом — это ресурс тестового материала на тысячи лет, организуй несчастные случаи и пизди кого хочешь, по сути. В самих Темных народу практически не бывает, разве что альтернаторы или Кланы возьмутся какой-то колонизировать, но там тоже дело решаемое — переговори с кем надо, мол, твоя это колония, ты первый нашел — и валяй дальше свои исследования проводи. Нет, блять, надо влезть в существующую реальность, пренебречь всеми алгоритмами безопасности, создать угрожающую ситуацию для всего живого в радиусе кучи вселенных, истрепать Грань Миров, притащить сюда кучу хуйни… Нет, все-таки, все беды точно от долбоебов. И да — даже я, хоть и заслуженный долбоеб, но не настолько, видать, долбоеб. В смысле, мы с народом можем всякого дерьма намутить, но почему-то хватает мозгов не срать там, где живешь. Ну, а если случайно что-то такое получилось — то уж нормально прибрать за собой, а не вот это вот все…

Стена была испещрена знакомыми символами. Большую их часть он видел когда-то давно в записях Леры. И в тех пентаграммах и кругах, которыми она гоняла от костров всякую нечисть.

— Откуда она все это знала? — себе под нос произносит Мельник. Рин сразу понимает, что он имеет в виду — разъяснять ничего не приходится. И отвечает по-существу.

— Ну, в принципе, это базовый алгоритм. Ну, как с калашом: если ты из него стрелять научился, то сможешь в итоге и с какой-нибудь трехлинейкой разобраться, и со стволом из двадцать второго века, разве что минимум надо будет доучить в стиле «как перезаряжать и разбирать». Вот и с магией примерно так же: есть определенные основы, которые не меняются от мира к миру. При достаточном уровне прокачки их может использовать и вполне обычный человек, а раз она призраком смогла вот это все записать — значит точно не совсем обычной была. Впрочем, это вполне объяснимо — обычного человека к тебе притянуть не могло.

— Это почему же?

— У тебя дочь — паранормал. Это означает, что либо в тебе самом есть какие-то паранормальные гены, либо они есть в женщине, которая сочла тебя достойным кандидатом для создания семьи.

— Ага. И которая иначе, как ошибкой, нашу совместную жизнь не называет. Не называла, — поправился он почему-то. Он никогда не наводил справки о бывшей жене. Аня ему сказала, что ее мама умерла. Он понимал, почему она так поступила. И пусть правда выплыла на свет божий много лет спустя — интересоваться судьбой Ольги или как-то помогать ей после того, как та назвала чудовищем Анну, Мельник не планировал.

— Что там она называла, или не называла, значения не имеет. Было либо осознанное желание завести ребенка конкретно от тебя, либо инстинкты, которые диктовали выбор подходящего для выживания потомства самца. В итоге все равно получилось что-то достаточно живучее и паранормальное. Но я не думаю, что дело в твоей жене. Уж слишком странно, знаешь ли, что у мужика на седьмом десятке вдруг пошел какой-то разгон в сторону тех же наворотов со зрением. Не бывает такого, понимаешь? Не бывает. Потолок — двадцать пять лет. Если до этого возраста нихуя интересного не прорезалось — его уже и не будет, даже если гены есть. А ты какое-то невъебенное исключение из всех правил. В копилку странностей складываем адекватное отношение к нашему брату, несопоставимые с возрастом внешний вид и состояние здоровья… Ну и в итоге получаем весьма интересную картину.

— Ну хорошо, если я скрытый паранормал, то какого хуя я разок едва не подох, когда мне противогаз разбили? И какого хуя я до этого много раз едва не подыхал, когда в меня стреляли, пытались зарезать, швыряли гранаты и творили вещи похуже?

— Ну, тут есть варианты. Даже несколько. Озвучивать?

— А валяй, — согласился он. Слушать пусть и не особо полезную хрень было лучше, чем снова попасть «под прицел» странных тварей за спиной. Они, казалось, утихомирились там от одного звука Ринкиного голоса.

— Чаще всего место имеет принадлежность к дальней ветке какого-нибудь техномагического клана. Это когда прилетает на задание в дальний мир какой-нибудь деятель, спит там с какой-нибудь дамочкой, потом улетает, а в мире остается детеныш с «паранормальным» потенциалом. И дальше есть два варианта: либо этот детеныш «активируется» и в итоге у него также рождаются дети с паранормальным потенциалом, либо он так и остается без признаков паранормальщины, что приводит к постепенному спаду на нет всех первичных полезных примочек через несколько поколений. В итоге мы имеем обычную семью, в которой вдруг ни с того ни с сего рождается паранормальная хрень. Кстати, мой случай. Потому что при расследовании, проведенном Базой выяснилось, что у меня по материнской линии прослеживается достаточно четкая связь предков с не к ночи будь упомянутыми Шелладами, да и паранормалы в нашей семье, хоть и раз в несколько поколений, но бывали. И живи я в более современном мире типа того же Д-Сигма 415, мою паранормальщину бы «вскрыли» на раз-два-три, назвав это удачной генетической мутацией, конечно. Второй вариант — ты был паранормалом в прошлой жизни, но нахуй все забыл, что тоже не редкость.

— А вариант с твоей кровью? Ты вроде говорила, что вот эта вся сопротивляемость, которой ты других людей наделяешь, передается и их потомках.

— Не твой случай. Если бы в прошлом было что-то подобное, то тебе бы моя кровь и не понадобилась — там же все примочки в активном состоянии передаются. Ну не все, но базовая устойчивость к болезням, некоторым видам облучения, негативным мутациям и всему такому точно есть. А так вообще это называется Вассалитетом. И я бы тебя попросила, если вдруг окажешься среди представителей высших техномагических кланов, не распространяться на эту тему.

— Дай угадаю — за это тебе тоже светит лет двадцать на столь любимом тобой Сениоре?

— Вообще-то нет. Мне светит еще больше мозгоебства со стороны приверженцев старых традиций, порядков храма и все в таком духе. Если помнишь, у большинства из них не принято нормально относится к обычным людям, живущим в мирах типа твоего. Обидно, но факт — для них вы типа животных, только говорящие для разнообразия. Да и я в их глазах ненамного лучше. Потому что пожив «для общего развития» в воплощении Айрин, пренебрегла возможностью вернуться в клан Шелладов полноценным членом общества с полагающимися привилегиями, вместо этого выбрав Базу и обрыв всех связей с родней по когда-то папочкиной линией. А когда подобное пренебрежение исходит от даэра, а не от представителя какой-нибудь младшей ветви династии — подобное сильно колышет все это клановое болото. А Вассалитет… Если вкратце, то передача крови означает, что тебя берет под покровительство представитель высшего техномагического клана. Как правило, за такие вещи приходится расплачиваться. Чем именно — решают на этапе заключения договора.

— Но мы с тобой никакого договора не заключали. И с Хантером ты тоже ничего подобного не делала, насколько я помню. Хотя там наверняка похожий алгоритм — он ведь тоже какую-то твою часть получил, а с ней и особенности, которых раньше не было.

— Вот именно. Мы не заключали договора ни с тобой, ни с Хантером, ни со всем тем народом, который я от Скверны в Д-Омега 89 спасала. Теперь понимаешь, почему меня считают тем еще ебанько?

— Понимаю. Дать аборигену что-то и не получить ничего взамен — это, наверное, та еще дурость.

— Я бы не сказала, что не получила ничего. Скорей, не требуя ничего, я получила больше, чем смогла бы получить, если бы потребовала. А это в любом случае лучше, чем подчинение из-под палки. Правда, у этого вассалитета есть один побочный эффект.

— Это какой же?

— Есть вероятность, что я буду твоей следующей внучкой. Или правнучкой. Или пра-пра-пра-пра какой-нибудь. Но это неточно. В смысле, нас когда закидывает на следующее воплощение, то выбираются разные степени пиздеца, но относительно подходящая генетика родителей, чтобы мы свои навыки не теряли. Есть вариант, конечно, их скинуть на преемника, чтобы был больше выбор и даже можно было обычным человеком стать, но я вообще не знаю, как это делать. Да мне и не предлагали. А у вас тут пиздец будет еще долгое время. В смысле, даже когда экосистему починят — разрывы останутся. И периодически будут появляться. Пока истонченная Грань Миров нормально зарастет — это десятки лет пройдет, если не сотни. Так что вам сюда пачками паранормалов будут кидать еще долго.

— Прямо напугала, — пожимает плечами он. Символы на стене начинают отдавать голубизной. Если он правильно все понимал — «заклинание» или что там еще начинало действовать. А значит — минута-другая — и они смогут наконец-то пойти дальше. И разобраться со всем этим дерьмом.

Часть стены сначала подается вперед, а потом — растворяется, словно ее и не было. Символы еще висят в воздухе, когда перед глазами все начинает расплываться.

— Что за? — быстро спрашивает он Рин.

— Расслабься, — будничным тоном сообщает она. А потом — их обоих тянет куда-то вниз со страшной скоростью. В голове остаются только маты. Еще — сравнение ощущений с испытываемыми ранее и понимание, что это не похоже на свободное падение при прыжке с парашютом до раскрытия купола. Что еще странно — не становилось трудней дышать, хотя здесь могли и фокусы с кровью Айрин сказаться.

Разобрать, были ли вокруг них стены или еще что-то, возможным не представлялось. Словно он сам и Айрин стали частью какого-то светящегося луча, с огромной скоростью устремляющегося вниз. И…

Вот только когда «луч» закончился он понял, почему Айрин сказала «расслабиться». Неизвестная сила дернула его тело вверх и брыкайся он до этого — запросто мог бы потянуть что-то или сломать. Мягкий спуск — и их с Айрин что-то аккуратно укладывает на поверхность спинами вниз.

— Это не ты? — спрашивает он.

— Не я. Местный страховочный алгоритм. Я тоже могу, но пользуюсь этим, когда руны не срабатывают.

— А они могут не сработать?

— Если неправильно нанесены, или кто-то стер, или кто-то перехватил контроль над энергопотоками — запросто.

— И этому тебя тоже научили на Базе?

— Основам — на Базе. Чуть более углубленно — в Хогвартсе. Я там между делом, пока Электра со своими меня в тыл задвинула, успела неплохо так подучиться и всякой магической хреномути поднатаскаться. Благо что учителя были хорошие, добрые и безотказные.

— И на какой факультет тебя зачислили?

— На Слизерин. Еще и выдали за племянницу декана. Северуса то бишь. Мы с ним сначала, конечно, нервы друг другу помотали, а потом выяснилось, что он ничего, нормальный оказался. Ну, а когда стал бойфрендом моего инструктора — вообще никаких проблем не было. В смысле, они были, но не в наших межличностных отношениях. Правда, я потом его уломала, уже когда мы сматывались, дать мне все-таки шляпку померять, чтобы понять, где бы на самом деле учиться пришлось.

— Пуффендуй? — хмыкнул Мельников.

— Эй, а как ты… Ты что, мысли читать научился? На него же никто не думает.

— Айрин, ты, конечно, и не тупая, и хитрожопая, и трусом тебя называть — идиотом быть. Но если ты себе что-то в голову вдолбишь — тебя потом с этого не переключишь. Вот как мы здесь оказались, а? Сто раз тебе говорил — дерьмо творится в этой больнице, не надо сюда ходить, куча народу убилась и….

Смех в гнетущей тишине кажется противоестественным.

— Меня в твердолобости сейчас обвиняешь ты, да? Ты в зеркало-то давно смотрелся, товарищ полковник?

— А мы обо мне речь и не ведем. Хогвартс хоть не развалила?

— Устроила там небольшую революцию, похерив идею разбивки студентов на четыре факультета и добившись чисто разделения по профильным направлениям подготовки.

— Мда… — себе под нос произнес полковник. Продолжая идти следом за девушкой по… Пустоте. Вопросов задавать не хотелось, да и какие объяснения он услышит? Опять о странном измерении, где не действуют законы физики, а все понятия времени-пространства и всего прочего очень относительны?

— Ну, а хули эти мудаки детей стравливают? Заебали. Я им и устроила. Между прочим, без членовредительства и крупных разрушений. Кстати, идея нашла поддержку в массах, так что не одну меня это заебало. Просто, как водится, кто-то должен возглавить бардак, чтобы получилось что-то нормальное. А я вообще высший хаосит, мне положено дебош учинять. Стой!

Окрик был таким резким, что он замер на месте даже до того, как Рин предупреждающе вытянула руку в сторону на случай, если он шагнет вперед по инерции.

С другой ее руки сорвалась голубоватая вспышка, которая и осветила пространство перед ними. Каменная кладка средневекового здания сменилась странным темным материалом, который напоминал… Стеклянные скалы. Пики уходили вверх, сверху свисали точно такие же. Будто сталактиты и сталагмиты, но из неизвестных материалов. И судя по одинаковому размеру и форме всех «наростов» и «выростов» — это великолепие создано искусственно кем-то разумным. Разумным и обладающим весьма специфическим чувством прекрасного.

— Иди за мной, но постарайся к ним не прикасаться, — командует Айрин. А потом — рукоятью меча начинает разбивать рукотворные шедевры, расчищая проход.

— Ты уже видела такое раньше?

— Я надеялась больше такое никогда не увидеть. Где же ты…

Не сразу, но он понимает, что девушка ищет что-то или кого-то. Потому что ведет она его не по прямой, а словно наугад, разбивая примерно каждый пятый «нарост», встреченный по пути. Что странно, страдают только те, что расположены на полу — растущие сверху она предпочитает не трогать. В чем причина столь странной выборки, спартанец не интересуется. Может быть он спросит об этом потом, когда-нибудь. Сейчас явно не время. Потому что от очередного удара нарост не разбивается полностью, а лишь трескается. И на руки Рин, верней — прямо на нее из этого «сталактита» выпадает человек.

На мгновение у Мельника мелькает надежда, что это кто-то из его людей. Ведь они не видели ни одного тела, а значит… Кто-то мог выжить. Кто-то мог…

— Не подходи, — командует девушка прежде, чем он сможет приблизиться и рассмотреть лицо человека, над которым та склонилась. — Он из тебя сейчас так энергии цапанет, что один только труп и останется.

— Кто он?

— Элементаль.

— Как Теф?

— Вряд ли. Таких, как Теф — всего два известных существа осталось. Те двое — это первое поколение, еще из тех, кого Храм заловили. Этого, похоже, уже там вырастили, но потом он сбежал во время какой-то из заварушек. Как, впрочем, и большая часть этого брата. Поколение третье, я думаю. Может быть второе. Если третье — нам повезло, если второе — повезло чуть мень…

Крик боли слишком… человеческий. Существо, похожее на человека, бьется на полу в конвульсиях, которые напоминают классический приступ эпилепсии. Явно не подходит вариант «повернуть набок и просто подождать, пока все закончится», потому что Рин вместо того, чтобы сделать все по инструкции «для эпилептиков», пытается с «человеком» сделать что-то иное. Судя по всему, в итоге ей это удается, потому что часть наростов на полу и потолке рушится от странного импульса, Мельника от него же ощутимо ударяет об стену (или очередной нарост?), а человек с хриплым стоном открывает глаза и первым делом пытается отползти в сторону от Айрин. Судя по всему, такой реакции она и ожидала.

— Тихо. Спокойно. Я тебя не обижу, — она демонстративно делает шаг назад. Совсем небольшой, но это, кажется, успокаивает элементаля. Ненамного. Он хмурится, а потом озирается по сторонам, словно ищет кого-то. Рин не пытается начать диалог первой.

Мельник хочет сказать, что времени у них не особо много и лучше бы поторопиться да сделать то, зачем они сюда пришли. Но не вмешивается. Уже известно, что Айрин «просто так» время не проебывает. Раз не говорит с этим первой, значит — так нужно. Или говорит, но телепатически, а полковник не слышит. Зато он может рассмотреть более внимательно неизвестного.

Смотреть, в общем-то, не на что. Грязно-серая одежда, верней — драный комбинезон, а поверх него куртка. Похожие носили мастеровые в метро. Глаза… Бесцветные. Облик… Невыразительный, мягко скажем.

Из элементалей он знал только Тефиану. Девочка со светло-золотистыми волосами и серо-голубыми, как у Айрин, глазами, была более живой. Яркой, светлой. На нее посмотришь — и сразу видишь, что это из какого-то другого мира существо. Какие-то краски были в облике Айрин и Кэтрин, даже Арэйн отличалась от одноцветного серого населения метро, а этот… Этот сливался с ними в единое целое. Что в общем-то было логично, ведь та же Айрин говорила, что сущности имеют вид мира, в котором живут.

— Кто ты? — Мельника он словно не замечает.

— А ты не знаешь? — фыркает Рин. — Я думала, что уж ваша братия вся поголовно со мной хоть заочно, но знакома. Так понятней? — она принимает тот облик на долю секунды, который видел Мельник в галлюцинациях. Девочка со светлыми, почти белыми волосами, в странном голубом одеянии, похожем на платье. Почему-то этого зрелища достаточно, чтобы элементаль побелел еще сильней и, внезапно вскочив на ноги, резко метнулся вперед.

— Стойэтоприказ! — рявканье Арэйн (или Айрин, выглядящей, как Арэйн?) эхом отдался от черных стен и виснет в воздухе. Элементаль, судя по всему, пытался двигаться, но выражение ужаса на его лице говорило о том, что он не может и шевельнуться. — Кхм… А ведь это действительно так и работает, значит… Вот так приказываешь — и он не двигается. Я-то не верила…

Элементаль издал что-то, похожее на рык.

— Слушай, парниш, давай без этого вот, ладно? Я думала, обо мне все ваши знают, Арми сказал, что у вас своя система оповещения есть, но ты, видимо, в рабочий чат давно не залазил.

— Я не знаю, кто такой Арми.

— Ну Кцталхэу. Вы его так называете, насколько я знаю. Мне он представлялся менее языколомательным именем.

— Кцталхэу не стал бы работать с одним из вас. Не стал бы работать ни с кем из Храма.

— Храма больше нет. Слушай, ты что, в этом коконе провалялся несколько тысячелетий? Или с младшими из своего мира не общаешься от слова «совсем»? Они-то точно все поголовно меня знают. Ах да, я не представилась. Рин. По правилам вашей блядской и почившей в бозе организации — старший страж грани миров. Ну или как там вы меня между собой называете… Давай все ля-ля потом, сначала ты мне просто поможешь разобраться с тем дерьмом, что здесь творится, а заодно — найти остальных из твоего батальона, идет?

— Не понимаю, о ком ты.

— Фух, — Рин прижала ладонь к лицу. — Как же я не люблю работать с тупыми. Сложи два и два. Артефактор, который делится своей энергией с элементалем — это из какой оперы? Кстати, как и «артефактор, спасающий элементаля». Молчу уже о том, что приказала я тебе только остановиться, чтобы ты не впидорасился во что похуже этих коконов, а могла бы именно приказать рассказать все, или убить себя, или пойти и разобраться в одиночку с кучей разрывов здесь, чтобы самой не подставляться. Почему я этого не сделала, как думаешь? Дойдет мозгами, или память на сканирование дать? Я не враг, имбецил ты поганый.

— Дай мне… Идти. Я не убегу, — элементаль произносит это настороженное. Айрин хитро щурится.

— Приказываю не подчиняться приказам, — с усмешкой произносит она. Мельник мысленно прижимает ладонь ко лбу, потому что понимает, что означает этот приказ.

— Ты… Что?

— Считай знаком добрых намерений, — произносит девчонка. — Теперь к делу. У нас тут на твоем мире висит пиздатая сетка для ловли душ, прямо здесь орудуют твари, которые засунули тебя в эту штуку, где-то рядом твои товарищи, от которых запитывается энергия для одного паскудного мероприятия. В итоге у меня назревает вопрос, с нами ты, в тенечке отсидишься, или вопреки законам смысла пойдешь помогать мразям, которые тебя в эту штуку засунули.

— Зови меня Эйн.

— Хаос? — хмыкает себе под нос девчонка. Чему-то улыбается, потом кивает на сталкера. — Это Мельник.

— Вассал? — Элементаль настороженно смотрит на него, обходя по кругу.

— Да.

— Нет, — его подтверждение произносится одновременно с отрицанием со стороны Рин.

— Это с каждой минутой кажется мне все более… Неправильным, — произносит элементаль. Мельник пожимает плечами.

— Привыкай, — произносит он. Сам же делает пометку, что лучше дать первой говорить о его «статусе» Рин. Она сама явно лучше разбирается, перед кем его лучше выдать за того-самого-вассала, а перед кем — представить самостоятельной единицей. Он-то просто хотел избавить девчонку от необходимости пояснять что-либо еще и по поводу их взаимоотношений. Потому что, судя по круглым глазам Эйна, пояснять ему придется очень, очень многое. Пока что элементаль присоединился к числу людей, которые охуели от менталитета и логики Рин и сейчас медленно постигают состояние внутренней гармонии с самим собой и окончательно сошедшим с ума (в их глазах) миром.

Благо, что отдельно взятый элементальский организм решил постигать дзен на ходу, уверенно ведя Рин, а с ней и Мельника, сквозь лабиринт черных «сталактитов». И с каждым шагом сталкер все сильней чувствовал, как начинает сосать под ложечкой. Тварей на этот раз не было, значит — их впереди ждет какая-то подляна. Интересно, исходит она от Эйна, или от кого-то еще? Новому знакомому Мельник пока что тоже не доверял. Да и Рин вряд ли верила «на все сто». Хоть и демонстрировала привычные распиздяйство и долбоебизм, но полковник уже достаточно хорошо знал, какой будет цена ошибки тех, кто в эту мишуру поверит.