Четыре способа убить систему (гет)

Как-то весенним, почти летним вечером, Джеймс гулял с Эммой во дворе. Она с деловым видом топала по траве, крепко держа отца за палец и радостно что-то рассказывая ему на своем языке. Джеймс был ужасно вымотан за целый день, проведённый на задании, но не мог не улыбаться, глядя на сияющую дочь. Лили наблюдала за ними из открытого окна кухни с лёгкой, спокойной улыбкой. Она чувствовала себя в полной безопасности, только когда вся их маленькая семья была в сборе, в пределах защищённого двора.

И тут во двор вошел Дамблдор. Его появление, как всегда, было бесшумным и неожиданным. Джеймс моментально стал серьёзным, подхватил дочь на руки и направился навстречу директору. Лили, сразу почувствовав тревогу, тут же выбежала из дома.

— Дамблдор? — прищурился Джеймс, останавливаясь в паре шагов от него. — Здравствуйте. Что-то случилось?

— Боюсь, что да, — Дамблдор окинул их обоих, а затем и Эмму, своим проницательным, светящимся взглядом.

— Что, Сириуса убили? — испуганно выдохнула Лили.

— Сиус! — счастливо вскрикнула Эмма, услышав знакомое имя.

— Нет, дело не совсем в этом, — вздохнул Дамблдор, и в его голосе прозвучала несвойственная ему тяжесть. — Пройдёмте в дом?

Они вошли в дом, и к ним тут же вышли навстречу Рыжий и Черно-Рыжий, принявшись тереться об их ноги, нарушая тяжёлую атмосферу.

— Лили, Джеймс, — начал Дамблдор, когда они расселись за кухонным столом. — Боюсь, ситуация накаляется. Волдеморт знает, что его цель — это ваша дочь. И он... будет искать вас.

Лили прикрыла рот рукой, а Джеймс нахмурился ещё сильнее, инстинктивно прижимая к себе дочь, которая с интересом тянулась к блестящим очкам директора.

— Откуда он узнал? — тихо, но твёрдо спросил Джеймс.

— Повсюду шпионы и уши, это война, — мягко сказал Дамблдор. — Но ваша семья остаётся под защитой. С единственным лишь изменением... Джеймс, ты больше не будешь работать в Ордене. Вы не будете выходить за пределы своего двора.

Джеймс нахмурился ещё сильнее, но кивнул, сжимая зубы.

— Но... это не так уж и плохо, — выдохнула Лили, пытаясь найти хоть каплю позитива. — Я больше не буду волноваться за тебя каждую секунду...

— Да, и помимо этого... — продолжил Дамблдор. — Ваши друзья больше не будут приходить к вам.

— Что? — хором, с одним и тем же выражением ужаса на лицах, протянули Лили и Джеймс, переглядываясь.

— Их не должны проследить, — мягко, но неумолимо пояснил Дамблдор. — Любая связь с вами теперь — смертельный риск.

— Но... мы же тут загнёмся от тоски, — прошептал Джеймс, сжимая кулаки на столе. — Что если я буду давать Сириусу мантию-невидимку? Под ней он сможет приходить?

— Мантию-невидимку? — Дамблдор удивлённо перевёл на него взгляд, и в его глазах мелькнул неподдельный интерес. — У тебя есть мантия-невидимка?

— Директор, а как, по-вашему, мы проворачивали все наши аферы в школе? — усмехнулся Джеймс.

— Можно взглянуть? — с внезапным интересом спросил Дамблдор.

— Да, конечно, — Джеймс поднялся из-за стола, передавая Эмму на руки Лили.

— Профессор... — тихо, почти шёпотом, начала Лили, пока Джеймс искал мантию. — А вы в курсе, кто из Пожирателей донёс информацию о том пророчестве до Волдеморта?

— В курсе, Лили, — Дамблдор вздохнул, и его взгляд стал тяжёлым. — Северус Снейп был в том кабаке, где я услышал пророчество от провидицы. Именно он рассказал об этом Волдеморту. Однако... Он очень пожалел об этом, когда узнал, что ты родила дочь пятнадцатого апреля...

Лили побледнела, и её глаза стали в два раза больше. Она даже не обращала внимания на то, что Эмма со счастливым видом тянула Директора за бороду.

— Сев не мог... — прошептала Лили, не веря собственным ушам.

— Он не знал, что в пророчестве говорится о вашем ребёнке, — вздохнул Дамблдор. — Знаешь, Лили, до того как он узнал, что подставил тебя под удар... Он, думаю, искренне хотел быть преданным и верным Пожирателем. Но... его чувства к тебе оказались сильнее. Именно он сам пришёл и рассказал мне о том, что Волдеморт в курсе, что Эмма — его цель. Это из-за него я сегодня здесь.

— Но и из-за него Волдеморт в курсе о пророчестве, — со слезами на глазах прошептала Лили.

— Да, из-за него, — тихо кивнул Дамблдор.

Тут по лестнице послышались торопливые шаги. Лили быстро вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

— Не говорите про это Джиму, — прошептала она, умоляюще глядя на директора.

— Вот мантия, — Джеймс снова зашёл в комнату, держа в руках струящуюся серебристую ткань. — Не знаю, почему она вас так интересует... Тоже Филча хотите погонять?

Дамблдор лишь тихо усмехнулся в бороду и с неожиданной бережностью принял мантию из его рук. Он разглядывал струящуюся ткань с благоговением, словно перед ним было восьмое чудо света, а Джеймс наблюдал за этой сценой в полном недоумении.

— Откуда у тебя эта чудесная вещь? — задумчиво спросил Дамблдор, не отрывая взгляда от переливающейся ткани.

— Папа отдал, когда я пошёл в школу, — пожал плечами Джеймс. — Она у нас из поколения в поколение переходила...

— Поразительно... — прошептал Дамблдор, и посмотрел на Джеймса так, словно видел его впервые. — Джеймс, можно попросить вас одолжить эту мантию ненадолго? Мне бы очень хотелось кое-что проверить.

— Ну... ладно, — после короткой паузы пожал плечами Джеймс. — А можно вас тогда попросить освободить на сегодняшний вечер Сириуса с Ремом? Им же можно... прийти к нам в последний раз?..

Дамблдор внимательно посмотрел ему в глаза, мягко улыбнулся и кивнул.

— Круто, я им напишу, — расплылся в счастливой улыбке Джеймс, тут же доставая телефон из кармана.

Вскоре Дамблдор попрощался с ребятами и вышел из дома, растворившись в сумерках, а Лили с Джеймсом остались стоять посреди кухни, переглядываясь с потерянным видом.

— Всё... будет хорошо, — попытался улыбнуться Джеймс, обнимая её за плечи. — Мы теперь всегда будем вместе...

— Ага, — Лили покачала головой, прижимая к себе Эмму. — Не развестись бы...

— Ой, очень смешно, — скривился Джеймс. — Как мы разведёмся, если нам со двора нельзя выходить?

Через пару часов в дверь осторожно вошли Сириус, Ремус и Джон. В доме уже мягко горели гирлянды, было уютно и тепло, но в воздухе витало какое-то тревожное предчувствие, сгущая атмосферу.

— Привет... — Ремус первым переступил порог гостиной. — Всё нормально? Нас отпустили с заданий, потому что ты позвал нас в гости, Джим? Это вообще как объяснить?

Лили выбежала из кухни и сразу бросилась к нему на шею. Она прижалась к нему так сильно, словно боялась, что он вот-вот исчезнет.

— Лилс... — Ремус посмотрел на неё с ещё большим подозрением, обнимая в ответ.

— Есть новости, — тяжело вздохнул Джеймс, тоже выходя из кухни и опираясь на дверной косяк.

— Мы прям... заинтригованы, — протянул Сириус, в недоумении глядя на обнимающихся Лили и Ремуса.

— Приходил Дамблдор... — начал Джеймс, подходя ближе к Сириусу. — И он сказал... Что мы теперь заложники этого дома. Волдеморту известно про Эмму...

Ремус, Сириус и Джон застыли с одинаковыми масками ужаса на лицах.

— Каким раком он вообще про это узнал? — прошипел Сириус, сжимая кулаки. — Я не понимаю...

— Ну, видимо, не так много людей попало под описание пророчества, — устало вздохнул Джеймс.

— Может, это и к лучшему, что ты теперь не будешь выходить из дома, — успокаивающе, но с надтреснутым голосом проговорил Ремус. — Сам подумай, Джим. Вы все будете вместе... Под защитой. Это хорошо...

— Может и так, — кивнул Джеймс, глядя в пол. — Только сегодня мы видимся с вами в последний раз.

В гостиной воцарилось гробовое молчание. Даже гирлянды словно перестали мигать.

— Что... что значит последний? — хрипло прошептал Сириус, не веря своим ушам. — В жизни?

— Ну, смотря насколько быстро вы победите Волдеморта, — мрачно пожал плечами Джеймс. — Как только он сгинет, мы выйдем отсюда. А пока что Дамблдор сказал, что вам сюда проход закрыт. Чтобы никто не отследил...

— Мантия-невидимка? — прищурился Сириус. — Мы могли бы приходить по очереди...

— А её забрал Дамблдор для какого-то своего эксперимента, — вздохнул Джеймс, разводя руками.

— Просто прекрасно... — покачал головой Ремус, потерянно оглядываясь по сторонам, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь.

— А как нам жить? — тихо протянул Джон, глядя на Эмму, которая выглядывала из-за дверного косяка кухни с любопытным, почти хитрым видом.

— Я... не знаю, — выдохнул Джеймс, проводя рукой по лицу. — Я не знаю, как мы все теперь будем жить. Но хотя бы живые, да?

— Ага, — мрачно, почти беззвучно кивнул Сириус.

Он медленно, почти машинально подошёл к дверям кухни и подхватил Эмму на руки, прижимая к себе так крепко, словно боялся, что её вот-вот отнимут.

— И как я буду без тебя жить? — озадаченно, почти риторически спросил он у девочки.

— Сиус, — протянула Эмма, тут же хватая его за прядь волос.

— Ага, а ты, как будешь жить без моих волос? — слабо усмехнулся он, глядя ей в глаза.

— Ну все... — сквозь слезы проговорила Лили. — Давайте не будем сегодня об этом вспоминать?.. Просто представим, что всё в порядке. И будем радоваться этому... последнему вечеру.

— Радость... — натянуто улыбаясь, с горькой иронией протянул Сириус.

Ребята зажгли свечи, включили в колонках Nirvana, приготовили какао и устроились прямо на полу у камина. За окном уже чувствовалось лето, но в этой искусственно созданной, уютно-рождественской атмосфере им было спокойнее. Эмма запуталась в огромном новогоднем пледе с оленями и звонко смеялась, пытаясь выползти из него. Джон играл с котами бантиком на верёвочке, а взрослые молча, задумчиво наблюдали за ними, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждую секунду этого хрупкого счастья.

— Я уверен, что когда-нибудь всё станет хорошо, — слабо улыбнулся Джеймс. — Мы все... встретимся снова и пойдём... куда-нибудь гулять. В мире без войны.

— Твой оптимизм прям... неисчерпаемый, — усмехнулся Сириус, рассматривая маленькие кусочки зефира в стакане.

— Я люблю вас, — внезапно всхлипнула Лили, переводя взгляд с Сириуса на Ремуса. — Господи... кто бы сказал мне в школе, что всё так сложится... Что нам скажут, что больше нельзя видеться, а я буду в ужасе от этого...

— А то что ты родишь от Джеймса? — скривился Ремус.

— Ну и это тоже, конечно, — Лили смахнула слёзы с лица, пытаясь улыбнуться.

— А я всегда знал, что у нас с тобой будет ребёнок, — твёрдо сказал Джеймс. — С третьего курса.

— Я же говорю... оптимист, — многозначительно кивнул Сириус.

— Зато ты вечный и неисправимый пессимист, — усмехнулся Джеймс.

— Всего лишь реалист.

— Я буду звонить вам каждый день, — уверенно заявил Джеймс, глядя на них.

— Мы каждый день отвечать не сможем, — устало вздохнул Ремус. — Ты сам знаешь, какой график сейчас... Ещё и минус один мракоборец.

— Я буду тебе всегда отвечать, — тут же, не задумываясь, сказал Сириус. — В любую секунду.

— О... — Джеймс умилённо посмотрел на друга и положил голову ему на плечо. — Бродяга, это так мило...

— Я вот знаете, чего не понимаю... — прищурился Ремус, глядя на них с искренним недоумением. — Каким вообще образом... Эмма умудрилась написать фанфик про нас с Сириусом, если есть вот эта великолепная, практически каноничная пара?

— Вот у меня, кстати, такой же вопрос, — многозначительно кивнула Лили, поднимая бровь.

— Потому что это и мой фанфик тоже, и я должен был там встречаться с тобой, Лили, — с лёгкой улыбкой пояснил Джеймс. — На тот момент это было единственное место, где мы могли любить друг друга!

— С какой гордостью ты теперь признаёшь авторство, — протянул Сириус, качая головой. — Вот, кстати, теперь, из-за того, что нам с вами нельзя будет видеться... Буду в свободное время творить... Я же обещал, что напишу что-нибудь про тебя, Джим.

— Я буду ждать! — с искренним энтузиазмом закивал Джеймс.

Вскоре Сириус взял сонную Эмму на руки и понёс её на второй этаж в её спальню. Все молча пошли за ним, понимая, что хотят увидеть этот момент в последний раз. Сириус осторожно уложил её в кроватку и внимательно посмотрел в её сонные глаза.

— Эм... мы ещё встретимся, — тихо прошептал он, распутывая её волосы пальцами. — Ты... лучший ребёнок. И я очень-очень люблю тебя. Вот, держи, — он достал из кармана фотографию, на которой они с Джеймсом стояли в обнимку, давясь смехом. — Это чтобы ты помнила, как выглядит твой крёстный. Не скучай, хорошо?

— Сиус, — с довольным видом сказала Эмма, засовывая палец в рот.

— Ага, — он пожал её ручку, словно взрослой. — Пока, солнышко. Спокойной ночи.

— Пока? — она посмотрела на него растерянно и села в кроватке.

— Ну... да, — кивнул он, чувствуя, как ком подступает к горлу. — Тебе ведь пора спать.

— Не хочу, — расстроенно протянула она, вставая в кроватке и цепляясь за бортик.

— Ну... — Сириус беспомощно обернулся на Лили, которая молча обливалась слезами, наблюдая за ними. — Не ложись тогда пока, наверное. Хочешь свой любимый фокус?

Он вытащил её из кроватки, сделал свет в комнате поярче и посадил на пол. И уже через секунду перед Эммой сидел большой лохматый пёс. Он посмотрел на неё, склонив голову набок. Она расхохоталась и тут же принялась хватать его за шерсть. Джеймс, который уже не мог сдержать слёз, тоже превратился в оленя и уселся рядом. В итоге они оба просто легли на пол, а Эмма, поползав по ним, улеглась между ними, положила голову на мягкую шерсть Бродяги и почти мгновенно уснула. Лили сфотографировала эту картину со всех ракурсов, потом осторожно переложила спящую дочку в кроватку, и все тихо, на цыпочках, вышли из детской.

Прощались они долго, мучительно, казалось, что этот момент растянулся на вечность. Сириус с Джеймсом не отлипали друг от друга, всеми силами стараясь, чтобы глаза оставались сухими, но предательские слёзы всё равно подступали к горлу.

— Выживите, пожалуйста, — захлёбываясь слезами, умоляюще прошептала Лили. — Я вас очень прошу... Джон, будь осторожнее. Не возвращайся домой слишком поздно. Рем, следи за ними... Ты и так умный, всё сам знаешь и будешь осторожнее. А ты, Сириус... Не нарывайся. Пожалуйста.

— Да все с нами будет в порядке, — грустно усмехнулся Ремус, сам едва сдерживая эмоции. — Вы тут главное... Не выходите никуда. И пишите чаще, ладно?

— Да, — задыхаясь от слёз, кивнул Джеймс, тут же бросаясь к нему в объятия.

— Ну всё, ты его теперь полночи будешь успокаивать... — протянул Сириус, незаметно протирая глаза и обнимая Лили. — Следи за ним. Он ведь... как ребёнок.

— О боже, — закатила глаза Лили, давясь смехом и слезами одновременно.

Она прижалась к Сириусу всем телом и зажмурилась, стараясь запомнить этот родной, знакомый до боли запах сигарет.

Когда Лили с Джеймсом наконец отпустили из объятий Джона, который героически выдержал всё, не проронив ни слезы, ребята втроём вышли за порог и стремительно отошли от невидимого дома. Они тут же трансгрессировали, чтобы никто не заметил их на пустынной улице Годриковой впадины.

— Напьёмся? — невинно спросил Сириус, когда они вошли в свою квартиру, захлопнув за собой дверь.

— А можно мне тоже попробовать? — с азартом спросил Джон.

— Нет! — в ужасе вскрикнул Ремус. — Джон, тебе девять, забудь! И вообще... завтра дежурство в шесть утра. Я спать.

Когда Ремус закрылся в своей комнате, Сириус оценивающе посмотрел на Джона, прищурившись.

— Что, интересно попробовать алкоголь? — спросил он, с трудом скрывая ухмылку.

— Ага, — с азартом кивнул Джон.

— Ну... только Рему не говори... — протянул Сириус, доставая из холодильника бутылку пива.

— Ого... — Джон с восторгом посмотрел ему в глаза. — А курить научишь?

— А ты хочешь курить или просто интересно? — прищурился Сириус, изучая его реакцию.

— Интересно, — пожал плечами Джон, стараясь казаться невозмутимым.

— Ну, пойдём.

Сириус взял с полки бутылку виски, и они, оглядываясь на дверь в комнату Ремуса, вышли на балкон. Ночной воздух был тёплым и свежим.

— Твой отец научил меня курить в тринадцать, — усмехнулся Сириус, прислоняясь к перилам. — И я ни разу не пожалел, что попробовал. Сигареты... это как успокоительное. И мне они во многом помогали в жизни. Так что если тебе вдруг понравится, то в этом ничего ужасного нет. Но всё равно как-то рановато.

— Ну... давай, — вздохнул Джон, пытаясь подавить волнение.

Сириус кивнул, достал из кармана пачку сигарет и быстро протянул ему одну.

— Смотри, чтобы раскурить, нужно, как только поджигаешь, втянуть дым в лёгкие, — быстро объяснял он, закуривая. — Ну, возможно, в первый раз будет очень противно. Ты сразу выкидывай тогда.

Джон осторожно поджёг зажигалку и, зажмурившись, принялся неумело раскуривать сигарету. Он выдохнул дым и с удивлением посмотрел на Сириуса, даже не закашлявшись.

— Странное ощущение, — сказал он озадаченно. — Как будто голова кружится, но приятно.

— О, ну это значит, что тебе понравилось, — кивнул Сириус, скрывая улыбку. — Моё уважение... в девять лет... это мощно, конечно.

Они стояли на балконе, словно оригинал и его маленькая, но точная копия. На обоих были кожанки, широкие потёртые джинсы, волосы развивал лёгкий ветер, в одной руке — сигарета, в другой — бутылка. Джон задумчиво смотрел на ночное летнее небо, усыпанное звёздами, а Сириус, скрывая мягкую улыбку, смотрел на мальчика.

— А Рем меня не убьёт за то, что я пахну сигаретами? — с опаской спросил Джон, затушив окурок.

— Да ты всегда ими пахнешь, — махнул рукой Сириус. — Мы ж с тобой давно вместе живём.

— А, ну да, точно, — весело сказал Джон. — Пиво — фигня какая-то.

— Ну слава Мерлину, что ты хоть алкашом в девять не станешь, — засмеялся Сириус. — Ничего, в подростковом возрасте понравится.

— Все подростки алкаши? — усмехнулся Джон, с интересом разглядывая бутылку.

— Ну... нормальные — да, — уверенно кивнул Сириус. — У нас даже Рем пил. А ты его знаешь...

— Почему Рем зануда? — скривился Джон. — Он всегда таким был?

— Да, — мягко ответил Сириус. — Он у нас... всегда был самым ответственным. Хотя нет, точная формулировка — единственным ответственным. Но, думаю, всегда нужен такой человек, который будет держать в рамках. Мы бы без него наверное Хогвартс сожгли. Ты... не обижайся на него, когда он что-то тебе запрещает, ладно? Просто нормальные люди так детей и воспитывают. Я так не умею, а ты уже привык жить со мной, поэтому для тебя это странно.

— Но я ведь не ребёнок, — уверенно сказал Джон. — Но я и не обижаюсь на него. Просто иногда... Меня удивляют его принципы.

— Ну это совсем не удивительно, — кивнул Сириус, с лёгкой улыбкой глядя на него. — Но Рем сделал людей из всех нас... Доверься ему.

— Хорошо, — усмехнулся Джон.

Они немного помолчали, глядя в бескрайнее ночное небо, усеянное звёздами.

— А ваша война когда-нибудь закончится? — тихо спросил Джон, словно сквозь сон.

— Я надеюсь на это, — устало вздохнул Сириус. — Вряд ли она может быть вечной... Сейчас потрёпаны обе стороны... И я надеюсь, что скоро будет передышка. Всё станет спокойно, люди перестанут бояться выходить на улицу... Мы снова увидим Эмму, а потом проводим её в школу. Представляешь, когда мы её увидим, она уже будет выглядеть совсем не так, как сейчас.

— У неё уже наверное косички будут, — улыбнулся Джон.

— Главное, чтобы к этому времени у неё ещё пубертат не начался, — усмехнулся Сириус. — Твой бы сначала пережить...

— А это... что? — прищурился Джон, с внезапным интересом.

— Ну... знаешь, когда ты начнёшь взрослеть не только морально, но и физически, — Сириус достал из пачки ещё одну сигарету. — Возможно, ты будешь ненавидеть нас с Ремом... сбегать из дома и захочешь стать панком или хиппи. А, ещё тебе начнут нравиться девочки, но ты будешь отчаянно скрывать это от всего мира. Потом это пройдёт.

— Во сколько? — испуганно спросил Джон. — И когда это начнётся?

— Начнётся... лет в четырнадцать, — неопределённо протянул Сириус. — Ну, может в двенадцать. Самая жесть в шестнадцать обычно. Ну, пару лет побесишься, потом отпустит. Я обещаю, что мы не будем тебя трогать. Я буду удерживать Рема, как только смогу. Но ты тоже... ну, не перегибай там, ладно?

— Да, — судорожно закивал Джон, растерянно глядя ему в глаза. — Я буду... спокойнее вас. Надеюсь. Я помню, что ты сбежал из дома в шестнадцать... И Эмма рассказывала, что встречалась сразу с шестью парнями на момент, когда в четырнадцать лет приехала на летние каникулы... Наш дом просто завалило письмами.

— Нет, ну наш подростковый возраст был страшен, — поморщился Сириус. — Надеюсь... ты останешься таким же разумным, как и сейчас. Мы такими не были и в твоём возрасте... Так что, надежда есть.

* * *

Началось лето. Сириус, Ремус и Джон практически не виделись из-за огромной нагрузки, выматывающих заданий и бесконечных дежурств. Но каждый из них втайне боролся с навязчивым, почти физическим желанием бросить всё и отправиться в Годриковую Впадину, за невидимый барьер, где осталась их настоящая жизнь.

Лили писала им огромные, подробные письма по вечерам. И это быстро стало одним из её главных ритуалов и утешений. Она описывала вообще всё подряд: каждую новую проделку Эммы, все дурацкие шутки, которые за день выдал Джеймс, прикрепляла к письмам забавные фотографии котов и дочери, запечатлённые в движении.

Джеймс же развлекался по-своему. У него появилось новое хобби — отвлекать Сириуса от работы каждую свободную секунду. Он засыпал его смс, названивал ему в самое неподходящее время. А когда Лили смотрела на него с укоризной, он оправдывался, говоря, что просто не хочет забыть голос своего лучшего друга.

Ремус же вел переписку с Лили. Поскольку Сириус почти не бывал дома, именно он чаще всего писал ответы, а её новые письма оставлял аккуратно развёрнутыми на кухонном столе, чтобы каждый мог прочитать их, когда вернётся домой, и хоть ненадолго ощутить связь с тем миром.

У Джона как раз начались экзамены в школе, но он каким-то мистическим образом умудрился заболеть прямо после второго теста. Теперь он валялся в кровати с температурой под 39, а Ремус с Сириусом, разрываясь между дежурствами, по очереди приносили ему все мыслимые лекарства, заваривали чай и урывками, в редкие свободные минуты, пытались хоть как-то за ним ухаживать.

Как-то раз Сириус был на задании. Он чувствовал себя словно в аду. Вовсе не из-за Пожирателей, которых было не так уж и много и которые, по ощущениям, были довольно неопытны. У него перед глазами всё плыло, руки и ноги стали ватными, и ему казалось, что на улице зима, потому что он чувствовал пронизывающий до костей холод.

Он вообще не понимал, что происходит. Тут из кармана мантии раздался настойчивый телефонный звонок. Он слабо усмехнулся, достал телефон, не переставая отбиваться, и небрежным привычным движением приложил его к уху.

— Да, Сохатый, — хрипло проговорил он, ни на секунду не опуская палочку.

— Здорова! — счастливо воскликнул Джеймс. — Ты где сейчас?

— Недалеко от министерства, — почти шёпотом выдохнул Сириус, с трудом переставляя ноги.

— Убитый какой-то... Ты что, опять неделю не спал? — протянул Джеймс. — А я вот сегодня спал... девять часов. Прикинь...

— Завали, — мрачно бросил Сириус, отмахиваясь от очередного заклинания. — Да я тоже нормально спал. Ну... в смысле, часа четыре. Это же давно норма, да? Но... я проснулся и почувствовал себя так, словно умираю.

— А что с тобой? — мгновенно сменив весёлый тон на серьёзный, спросил Джеймс.

— Не знаю... — сказал Сириус, прислоняясь к стене. — Холодно... И хочется упасть. И ещё, когда я утром курил, меня почему-то начало тошнить. Вот такого точно никогда не было.

— Так ты от Джона просто заразился, — сразу догадался Джеймс. — Температура, наверное. Иди домой.

— Ага, так меня Грюм и отпустил, — закатил глаза Сириус, поправляя телефон плечом. — И я не мог заразиться от Джона. Я ни разу не болел маггловскими болезнями.

— Я вот тоже так думал, — протянул Джеймс. — Эмма месяц назад сожрала землю на улице, и у неё начался ротавирус... Так я заразился даже быстрее, чем Лили. Хотя та магглорождённая, а я такой же чистокровный, как и ты.

— А это что за болезнь? — скривился Сириус.

— Не дай тебе бог узнать, — голос Джеймса дрогнул. — Хуже этого со мной ещё не было...

— Ладно... — хрипло бросил Сириус. — Надо будет спереть у Джона какое-нибудь лекарство тогда. Ему то уже вроде лучше стало. Неделю как труп лежал.

— Настала твоя очередь, — торжественно протянул Джеймс. — Ну а что? Отпуск — это не так и плохо.

— Какой к чёрту отпуск? — горько засмеялся Сириус, быстрым движением палочки впечатывая последнего пожирателя в стену. — Нас и так... не слишком много, короче. Как там Эмма?

Он отошёл в какой-то переулок и, прислонившись к холодной стене, почти бессильно опустился на землю, хватаясь свободной рукой за голову.

— Да вот, сидит у меня на руках, облизывает какой-то... половник? Откуда у тебя половник вообще взялся? — протянул Джеймс, и в трубке раздался звонкий детский хохот.

— Привет ей передавай, — Сириус слабо улыбнулся, слушая её смех.

— Джеймс! — раздался крик Лили из телефона.

— Привет, Лилс, — протянул Сириус, чувствуя, как голова раскалывается.

— Ты опять отвлекаешь Сириуса? — строго спросила Лили. — Хочешь, чтобы его там убили?

— Не парься, он заболел, так что умрёт своей смертью, — уверенно заявил Джеймс.

— Спасибо, — скривился Сириус.

— Кстати, а вдруг Сириус умрёт своей смертью? — задумчиво спросил Джеймс у Лили. — Тогда заклинание тоже разрушится, да? Об этом мы как-то не подумали...

— Какой своей смертью? — вскрикнула Лили. — Ему двадцать один! От простуды он умереть должен по-твоему? Что ж вы все такие нежные...

— Так, ладно, я пошёл в штаб, — хрипло протянул Сириус, с трудом поднимаясь на ноги. — Давайте, там... не скучайте. А меня ждёт ещё как минимум три задания на сегодня. Нужно... кофе. Много кофе.

— Пока! — хором крикнули Джеймс и Лили, и в трубке повисли короткие гудки.

Джеймс с довольным видом убрал телефон в карман и подбросил на руках Эмму. Она залилась счастливым смехом.

— Надо сварить им зелье... — взволнованно протянула Лили, проводя рукой по волосам. — Как они там все умудрились вообще летом заболеть?

— Не знаю, — вздохнул Джеймс, прижимая дочь к себе. — Но у меня есть надежда на то, что они там все заболеют хотя бы на неделю... И не будут выходить из дома.

— Хреновый ты друг, — поморщилась Лили.

— Нет, я же в хорошем смысле, — закатил глаза Джеймс. — Мы-то тут как на курорте. А все остальные уже скоро откинутся от такой нагрузки.

— Ты до сих пор не можешь простить себя за то, что ты не в армии вместе со всеми? — догадалась Лили, мягко обнимая его. — Джим, это необходимость.

— Я знаю, — Джеймс вздохнул, глядя в окно. — Просто... мне странно сидеть дома уже два месяца. Это... Слишком много. И так надолго мы расставались с мародерами только в школе... На каникулах. Я скоро с ума сойду.

— Ну... давай что-нибудь придумаем, — задумчиво улыбнулась Лили, гладя его по спине. — Что заставит нас забыть обо всём этом.

— Что? — прищурился Джеймс, с надеждой глядя на неё.

— Можно много чего придумать, — Лили пожала плечами. — Турнир по квиддичу, урок рисования для Эммы, приготовить что-то сложное?

— Да! — Джеймс тут же закивал, оживляясь. — Мне всё нравится. Давай по порядку.

Они выбежали во двор. Джеймс бережно посадил Эмму на маленькую детскую метлу, которую Сириус подарил ей на первый день рождения. Она уже держалась на ней более чем уверенно. И когда она взвилась в воздух, заливаясь восторженным смехом, Джеймс тоже взлетел на своей метле, описывая вокруг неё широкие, плавные круги.

Лили тут же заняла пост судьи и кинула в воздух скомканный лист бумаги, который тут же ожил и закрутился в весёлом танце.

Эмма с радостным визгом принялась гоняться за бумажным «снитчем», а Джеймс летал рядом с ней, очень осторожно, контролируя каждое её движение.

Когда Эмма поймала бумажный снитч раз десять, они наконец опустились на мягкую траву. Лили расстелила на земле несколько листов бумаги, разложила краски и кисточки. Вся семья уселась вокруг и принялась рисовать что-то абстрактное. Наконец, они скрепили несколько листов вместе и принялись создавать общий шедевр. Там были яркие кляксы Эммы, кривые человечки из палочек от Джеймса и аккуратные, старательные контуры Лили. В итоге все остались невероятно довольны получившимся хаосом. Джеймс быстрым заклинанием высушил промокший насквозь лист, с гордостью подписал его «Семья художников» и повесил в гостиной — между огромной картиной, на которой Эмма с Вилли когда-то изобразили всю их компанию, и фотографией маленькой Эммы.

Они втроём стояли и любовались этим творением несколько минут, а потом дружной гурьбой отправились на кухню. За окном уже сгущались сумерки.

— Эмма, доченька, прежде чем совать ручки в рот, нужно их помыть, — уверенно сказал Джеймс, сажая её на край раковины и включая тёплую воду. — Ещё одного ротавируса твой бедный папа не переживёт...

— Какие мы теперь ответственные... — протянула Лили, с удивлением поднимая бровь. — Так, ну и что мы будем готовить?

— Давай хором? — хитро протянул Джеймс, переглядываясь с дочерью.

— Давай, — с таким же хитрым прищуром ответила девочка.

— Паста с сыром, паста с сыром, паста с сыром!!! — завопили они в унисон, принявшись прыгать по кухне.

— Невероятно сложное блюдо, — засмеялась Лили, покачивая головой. — Если бы ваша воля, вы бы только это и ели? Скажите честно.

— Ага, — невинно протянул Джеймс. — А что плохого?

Они быстро приготовили ужин и вышли во двор, где уже окончательно стемнело и на небе проступили первые яркие звёзды. Любимым занятием Джеймса и Эммы было есть вилками прямо из сковородки. Лили чаще всего сопротивлялась, но на этот раз все уселись на крыльце, поставили дымящуюся сковороду на ступеньку и, глядя на звёздное небо, принялись за пасту с задумчивым видом.

— Лилс, а ты хочешь второго ребёнка? — вдруг задумчиво спросил Джеймс. — Ой! Прости, я что-то задумался...

Лили засмеялась, глядя на него.

— Наверное, хотела бы в другой ситуации, — вздохнула она, наконец. — Ну... если бы нашей девочке не угрожала какая-то опасность вселенского масштаба... Если бы мы могли выходить за пределы двора... Тогда да. А так, мне даже рожать бы дома пришлось. А этого не пережил бы ни один из нас, думаю.

— Офигеть... теоретически ты даже не против, — поражённо протянул Джеймс.

— Ну я надеюсь, что ты уже отказался от идеи о десяти детях? — с опаской спросила Лили. — Ты уже увидел, что дети — это сложно... Что это огромная ответственность.

— Да не, — скривился Джеймс, с нежностью глядя на перепачканную дочь. — Ты мне как будто лучшего друга ещё одного родила. Мы с ней... очень круто ладим! Да, Эм?

— Да, — закивала Эмма с довольным видом, размазывая по лицу остатки соуса.

— Ах, ну да, — Лили закатила глаза, скрывая улыбку. — Это же я мама... а ты её лучший друг.

— Ну я не виноват, — Джеймс развёл руками. — Просто она слишком на меня похожа. А можно, она сегодня поспит с нами?

— Нет, — резко сказала Лили.

— Ну пожалуйста, — Джеймс сделал самое жалобное и милое лицо. — Ну ещё разочек.

— Этот «ещё разочек» длится уже неделю, — вздохнула Лили. — Джим, ей уже второй год пошёл... Она должна приучаться спать без родителей. А то так и будет плохо в своей кроватке спать.

— Ой, ну и ладно, — поморщился Джеймс. — Пошли купаться, Эм?

— Пошли, — кивнула она с серьёзным видом.

Джеймс подхватил её на руки.

— Джим, ну пусть приучается ходить сама, — взмолилась Лили, глядя им вслед. — Ты её вечно на руках таскаешь.

Джеймс, сделав вид, что ничего не услышал, побежал с дочкой на руках в ванную наверх.

Ночью родители осторожно уложили сонную Эмму в кроватку, выключили свет и пошли в соседнюю комнату.

— Сейчас напишем всем спокойной ночи... — протянул Джеймс, беря телефон с тумбочки.

— Боже, какая прелесть, — закатила глаза Лили, укладываясь рядом. — Джим, скажи честно, если бы нас с тобой разлучили, ты бы скучал по мне так же сильно, как по Сириусу?

— Я не знаю, — прищурился Джеймс, не отрываясь от экрана телефона. — Нас же с тобой не разлучат. Так что мы никогда не узнаем ответ на этот вопрос...

— Это провал, — обречённо кивнула Лили, закутываясь в одеяло. — Ну... ладно. Не будем придавать значения тому, что ты любишь его больше, чем родную жену.

— Ну не больше, — уверенно сказал Джеймс, но тут же задумался, задержав взгляд на потолке. — Хотя, если подумать...

— Остановись, не надо думать, — закатила глаза Лили, лёгонько толкая его плечом.

— Так, почти все ответили, — быстро сменил тему Джеймс. — У Джона температура почти спала, Рем сегодня где-то за городом со своими оборотнями... Что-то Сириус не отвечает.

— Прошло от силы две минуты, — усмехнулась Лили, поворачиваясь на бок.

— И что? — Джеймс скрестил руки на груди. — Он обычно за секунду отвечает. Может, ему позвонить?

— Хватит ему вечно мешать, — вздохнула Лили, закрывая глаза.

— Я не могу ему мешать, — расстроенно протянул Джеймс. — Он меня любит...

— Ну ты смотри не заплачь, — засмеялась Лили, проводя рукой по его щеке. — Если тебя это утешит, я тебя тоже люблю.

Он тихо засмеялся и притянул её к себе, обняв за плечи.

— Сириус всё ещё не ответил, — нервно протянул он спустя полминуты, снова хватаясь за телефон.

— Угомонись, — вздохнула Лили. — Телефон мог сесть... Что ты накручиваешь?

Тут с первого этажа донёсся приглушённый, но отчётливый звук. Джеймс и Лили замерли, переглянувшись в темноте с одинаковым выражением ужаса.

— Сквозняк, — прошептала Лили, сама не веря своим словам.

— Или Сириус всё-таки решил пробраться к нам среди ночи, — с надеждой протянул Джеймс.

Приглушённый звук повторился — уже явственнее. Джеймс схватил телефон и быстро набрал сообщение Сириусу: «Это ты?».

— Лили, иди к Эмме, а я схожу на первый этаж, — хмуро прошептал Джеймс, уже беря палочку с тумбочки.

Лили судорожно кивнула и бросилась было к двери детской, но Джеймс быстро притянул её к себе и поцеловал в губы. Лили испуганно посмотрела ему в глаза, на мгновение задержалась, затем отстранилась и бесшумно скользнула в комнату дочери.

Джеймс уже понял, что что-то не так. Он медленно спускался вниз по лестнице, босиком, в одних лишь пижамных штанах, не засвечивая палочку. Дыхание его стало сбивчивым, прерывистым. Он оглядывался по сторонам, вглядываясь в привычные очертания дома, не понимая, что именно надеется увидеть в этой давящей тишине.

И тут, заглянув за угол кухни, он увидел в полной темноте два светящихся красных глаза, холодных и бездонных. Джеймс задохнулся от внезапного приступа ужаса, но всё же уверенно вошёл на кухню, твёрдо сжимая палочку в руке.

— Вас неплохо спрятали, Поттер, — раздался ледяной, шипящий голос Волдеморта.

— Как? — стараясь подавить дрожь в голосе, выдохнул Джеймс, не отводя палочки. — Как ты... нашёл нас, урод? Сириус что, мёртв?..

— Без понятия, — Волдеморт медленно поднялся во весь рост. — Я всего лишь поручил загадку умному человеку... И он её разгадал. А про твоего дружка надо спросить у Беллатрисы.

— Ты не тронешь мою дочь, — почти прошипел Джеймс, и резко повернулся к лестнице. — Лили, бегите!!! Уходи быстрее!!!

— Глупый мальчишка, — Волдеморт расхохотался, и этот звук был похож на скрежет камня по стеклу. — Хотя... это всё не имеет значения. Ты не испортишь этот прекрасный вечер... я ждал этого очень-очень долго.

Джеймс оскалился и ринулся в атаку. Он выкрикивал заклинания одно за другим, ловя себя на странной мысли, что страшно скучал по этому адреналину, сидя в четырёх стенах.

Волдеморт же отражал каждое его заклинание с утомлённым, снисходительным видом, будто отмахиваясь. И тут в напряжённом воздухе раздался его хриплый, не терпящий возражений голос, произнёсший лишь одно заклинание:

— Авада Кедавра!

Яркая зелёная вспышка осветила кухню на мгновение. Джеймс упал замертво... Его тело ударилось головой о ступеньки лестницы, а руки безжизненно свесились. Его глаза остались широко открытыми, полными не успевшего отступить шока, а очки даже не слетели с переносицы...

Лили всё слышала. Она стояла в детской, прислонившись к двери, прижав к груди Эмму и сжимая свободной рукой палочку так, что костяшки побелели. И когда она услышала то самое заклинание... её сердце словно разорвалось на части.

— Папа, — протянула Эмма, испуганно глядя в глаза матери, чувствуя её дрожь.

Лили, сдерживая подступающие слёзы и всепоглощающий ужас, рванулась к кроватке и усадила в неё девочку.

— Эмма, солнышко... — прошептала Лили, глядя ей в глаза. — Ничего не бойся... Мама любит тебя. И папа... он... — она задохнулась слезами. — Папа любит тебя больше жизни...

— Папа? — Эмма в непонимании оглядывалась по комнате, ища знакомую фигуру.

— Вот.. — Лили схватила первую попавшуюся фотографию с изображением Джеймса и Сириуса с тумбочки. — Папа смотрит на тебя с фотографии... Он всегда с тобой. Не бойся, хорошо?

Лили рванулась обратно к двери. Одной рукой она схватила тяжёлую хрустальную вазу, а второй крепче сжала палочку. Шаги за дверью слышались всё отчётливее. И всё, о чём Лили могла думать... это о том, что меньше минуты назад... Джеймс погиб. Она тряслась всем телом, но стояла на месте.

Дверь с лёгкостью распахнулась. Лили вздрогнула, увидев высокую фигуру Волдеморта в развевающемся плаще. Она подпрыгнула на месте и со всей дури швырнула вазу ему в голову. Тот лишь слегка отклонился, словно удивлённый такой жалкой попыткой сопротивления.

— Не надо драться со мной, глупая девчонка, — тихо, почти спокойно проговорил Волдеморт. — Я обещал, что не трону тебя. И я сдержу слово, если ты отдашь мне младенца.

— Ты издеваешься? — прошипела Лили, смахивая предательские слёзы рукавом пижамы. — Я никогда... ни за что не отдам тебе свою дочь.

Лили бросилась к кроватке, стараясь закрыть её своей тонкой, но непоколебимой фигуркой.

— Что же, я попытался решить всё мирно, — Волдеморт пожал плечами, с лёгкостью поднимая палочку. — Авада Кедавра!

Вторая зелёная вспышка осветила комнату... и Лили тут же рухнула на пол. Её рыжие волосы веером раскидались по деревянным половицам, а огромные, широко раскрытые зеленые глаза больше ничего не видели.

Волдеморт лишь равнодушно отодвинул её тело ногой в сторону и приблизился к кроватке.

Эмма смотрела на него, не мигая, широко раскрыв глаза. Она сжимала в руках фотографию, словно она могла ее защитить.

— Мама? — жалобно, почти беззвучно протянула она, ища взглядом знакомое лицо.

А Волдеморт, глядя ей в глаза с холодным, неподдельным удовольствием, медленно навёл на неё палочку.

— Авада Кедавра!