Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

Эйидль застыла, глядя на надвигавшегося на нее зверя. Черные глаза в упор смотрели на девочку, пасть приоткрылась, показывая ряд огромных клыков. Но при этом зверь не выглядел так, словно собирался напасть. Девочке казалось, что он просто идет на нее — и все.

Морок? Или просто волк? И что он здесь делает? Как попал сюда?

Она отступила к Створкам, прижавшись всем телом, ощущая узоры и прохладу металла под ладошками.

— Привет,— пролепетала исландка, не спуская взгляда со зверя, что казался просто огромным, наверное, выше нее самой. Она не помнила таких мороков в зверинце, да, они были крупнее обычных волков, но не настолько же! Это нереально...

Вдруг волк остановился — и растворился, рассыпался, словно пыль, на миг исчезнув, чтобы через несколько мгновений материализоваться, и Эйидль потеряла дар речи, потому что морок действительно исчез. Перед ней стоял гном, незнакомый, не очень-то похожий на Хранителя, весь в красивых одеждах, со связкой ключей в больших красных руках и киркой, просунутой под ремень. Глаза гномы были слепы и отражали свет, черная копна волос перерастала в длинную бороду, накрученную на рукоять кирки. Гном замер, глядя на Эйидль — или же на Створки за ее спиной.

Что происходит? Что это за миражи? Кто играет с ней? Какой-то хранитель этого места? Девочка почувствовала, что дрожит, и медленно потянулась рукой к карману, где лежала волшебная палочка с могилы Святовита. Когда пальцы коснулись дерева, Эйидль почувствовала себя смелее, словно волна теплого воздуха окутала ее.

А странности продолжались: всего на несколько десятков секунд образ гнома застыл перед девочкой, и вновь пыль рассыпалась, разлетелась, чтобы собраться в новую фигуру, которую Эйидль почти тут же узнала.

— Святовит? Вы Святовит?— прошептала она, не веря своим глазам. Волшебник был высок и величественен, красная мантия с нашитым на нее драконом открывала крепкое тело мужчины лет сорока пяти с длинными светлыми волосами и внимательными цепкими глазами. В руке его была зажата палочка — та же самая, что сейчас сжимали пальцы Эйидль.

Как это может быть? Это не боггарт, потому она не боялась ни мороков, ни гномов, ни тем более Святовита. И на призраков не похоже, тем более что призраки в Дурмстранге не живут. Тогда что тут происходило...?

Пока она размышляла, что же делать, ощущая, как бежит время, видение вновь изменилось: и перед девочкой предстал юноша. В такого можно было бы, наверное, влюбиться: стройный, с умными глазами, темными волосами, стянутыми шнурком, юноша смотрел гордо и пристально, сосредоточенно, словно пытался запомнить все то, что видел. Поверх мантии Эйидль разглядела шнурок, на котором висели маленькие фигурки, и их исландка не могла не узнать.

— «Волк на груди дракона»,— прошептала она, не веря своим глазам: на шее юноша были медальоны, как у ее отца и матери. Мальчик подходил все ближе, и исландке казалось, что он просто не замечает ее. А также она была уверена, что знает имя этого юного волшебника.— Симарл?

Но видение опять растворилось, и на месте волшебника появился уже знакомый девочке морок. Круг замкнулся и пошел по новому витку. Без остановки.

Ну, конечно! Ребята рассказывали ей! Круг образов, один за другим, без остановки!

Инвертус! Значит, стражем Створок был Инвертус гномов!

Но стражем ли? Ведь образы ничего не делали, они даже не пугали, они просто сменялись друг за другом в калейдоскопе.

Морок. Гном. Святовит. Симарл.

Получается, именно их последними видел Инвертус — и был заперт тут на века. Веками эти четыре образа появлялись в синем свечении пещеры перед Створками. Зачем?

Девочка начала внимательнее всматриваться в четырех призраков прошлого, которые, видимо, были последними, кто заходил сюда. Видимо, они заперли Створки и ушли, на века скрыв от всех это место. Но зачем здесь Инвертус?

Может, он видел, как Створки запирались? Может, в последовательности образов или в одном из них есть подсказка, как отпереть Створки? Может, Инвертус специально был тут оставлен? Для нее, именно для нее, как и все, что делалось до этого. Почему именно для нее, Эйидль пока не понимала, но была уверена, что получит ответы на все вопросы, как только сможет отворить двери и увидеть Тайну.

А Инвертус продолжал бесконечный показ последней сцены из виденных им века назад. Исландка смотрела на морока, на гнома, на Святовита, но ничто не привлекало ее внимания. Только Симарл с кулонами. Волшебная палочка Святовита и его очки.

Очки! Девочка почти подпрыгнула, ощущая, как снова гулко бьется сердце — как всегда, когда она была близка к разгадке очередной маленькой тайны.

Эйидль уже без страха повернулась спиной к Инвертусу и внимательнее разглядывала не Створки, а камни рядом с ними. Вряд ли замочная скважина скрыта в этих узорах и рисунках — было бы нереально ее отыскать, как и было нереально отыскать свиток в срытой библиотеке гномов, если бы его оставили на стеллажах с другими. Нет, искать нужно отдельно, в стороне.

Девочка мягко проводила пальчиками по каменным неровностям справа, а потом слева от Створок, пытаясь найти то, что ей подскажет, что догадка ее верна. И искать пришлось недолго. Эйидль даже улыбнулась, понимая, что нет смысла прятать замочную скважину, если ключ от нее хранится в надежных руках.

Она быстро достала из кармана очки — прощальный подарок Альбуса Поттера — и в голубоватом свете некоторое время на них смотрела. Как она раньше не сообразила, ведь они так долго думали над загадкой очков на портрете Святовита!

Это была подсказка, уже тогда гномы пытались подсказать ей, а она забыла об очках, и не вспомнила бы, если бы ей не пришлось сегодня воспользоваться первым прощальным даром хогвартчанина — Маховиком Времени. Гномы все время словно говорили ей: ты, Эйидль, именно ты пройдешь Путь, потому что... Почему именно она догадывалась, но даже теперь боялась материализовать догадку в мысль. Слишком невероятно, слишком страшно.

Ключ от Створок, странный и при этом неприметный, все это время хранившийся в надежных руках. Всего лишь очки английского мальчика.

Руки дрожали, когда Эйидль осторожно вкладывала их в выемку в каменной стене: стекла и дужки легко утонули в камне, словно в фигурном футляре. Это было похоже на то, что рассказывала Мария: они с Альбусом вставили Маховик Времени в стену в старой библиотеке — и нашли загадку.

Не было никакого звука или шороха, никакого щелчка или скрежета скрытого где-то механизма — просто из стены перед ней выдвинулся камень, которого Эйидль не смогла бы никогда заметить. В камне оказалось углубление в форме чаши, углубление, которое девочка уже видела в библиотеке, и теперь ей не составило труда догадаться, что нужно делать. Все повторялось, все было просто и надежно: ключ и кровь. Все повторяется, замыкается в круг.

Наконец-то пригодилась волшебная палочка. Эйидль зашипела, делая небольшой прокол в пальце, потом надавила, чтобы образовалась капля, и перевернула руку. Кровь сорвалась и полетела в чашу, странно светясь в голубоватом сиянии помещения.

Створки отворились бесшумно, медленно, дюйм за дюймом открываясь наружу и позволяя девочке увидеть то, к чему они все так долго шли. Перед ее глазами была Тайна.

В тот же миг за спиной раздался шорох шагов. Множества шагов, скрежет когтей о каменный пол, дыхание. Девочка в испуге оглянулась — и теперь она была уверена, что на нее надвигаются вполне настоящие мороки. И было их много, очень много — а они все пребывали, заполняя собой зал перед Створками. Впереди широкими шагами двигалась огромная волчица с яркими глазами, пристально смотревшими на девочку.

Эйидль попятилась, чувствуя, как голубоватое сияние, заполнившее собой весь Зал Тайны, окутывает ее, облепляет. Становилось жарко, ладони вспотели, липкий страх заструился по венам. Исландка снова попятилась, не спуская взгляда со стаи волков, которая вслед за ней входила в зал.

«Эйидль, остановись»,— пронесся в ее голове шепот, и девочка вскрикнула, отшатнувшись, потому что слишком хорошо помнила ту ночь, когда с ней заговорили мороки.— «Стой!»

Но было поздно: девочка поняла, что последний шаг она сделала в горячую колючую бездну, которая забилась в рот и в уши, окутала коконом — и утянула вниз, в бесконечный жаркий полет.

* * *

Переместиться из одного места в другое — нет ничего проще для феи, жительницы подземелий Дурмстранга. Но Кляйн казалось, что она веками шла через нулевое пространство, чтобы вывалиться прямо в глубоком колодце, где собрались феи, пока ученики развлекались на поверхности. Слышался смех, кто-то болтал без остановки. Бездельники, лучше бы занимались делами!

— Хелфер!

Да, она сама еще день назад не поверила бы, что по собственной воле решится искать настырного ухажера, но сейчас понимала, что если кто и сможет помочь, то только фей Марии Истенко.

— Да, душа моя?— Хел тут же вынырнул откуда-то из темных глубин, быстро-быстро взмахивая крылышками.

— Беда, Хелфер, беда,— выпалила Кляйн, но так, чтобы все присутствующие в колодце фейки не услышали, а то ведь и панику успеют навести.

Фей серьезно взглянул на взволнованную, даже перепуганную Кляйн и тут же поманил за собой, подальше от множества любопытных ушей.

— Что приключилось?— он выглядел сосредоточенным и обеспокоенным, и именно это помогло фейке собраться с мыслями.

— Эйидль попала в беду.

— Что с ней? Мария знает?

— А ты пробовал ее найти?!— съязвила Кляйн.

— Нет, зачем? Они все на поверхности, переживают за Феликса,— помотал головой Хелфер.

— Нет Эйидль на поверхности! И Феликса нет! И Марии! Даже Айзека там нет!— рассердилась фея, стукнув Хелфера кулачком в плечо, чтобы до него быстрее доходило.— Если бы Эйидль была там, я бы смогла к ней прилететь...

— Ты бы умерла на поверхности!

— Да, умерла бы, но я бы все равно могла! Ты же знаешь: я бы чувствовала на том конце перехода выход, а выхода нет! Она где-то, куда я не могу попасть!

— Ну, может, они под прикрытием опять пошли вниз?— предположил Хелфер, и по его лицу было заметно, что он тоже пытается понять, где сейчас находится его подопечная, но тщетно.— Да, Мария тоже в подземелье Святовита.

— Я же говорю! Но беда не в этом!— вот теперь Кляйн была готова расплакаться.— Я чувствую, что... что с Эйидль беда, большая беда... Потому что она... словно она в двух местах одновременно.

— Как?

— Да так!— рассердилась фейка.— К ней открываются сразу два перехода!

— Но...

— Да перестань ты нокать!— взорвалась маленькая женщина.— От тебя никакого проку!

— Не кричи,— попросил Хелфер, оглядываясь.— Мне кажется, что ты преувеличиваешь.

— Да ты что?!— ядовито ответила Кляйн.— То есть ты считаешь, что все нормально? Что Мария могла бросить своего ненаглядного Феликса в разгаре последнего испытания Турнира и залезть в подземелья...

— Если бы этого требовал Поиск...

— Да вы все совсем помешались на своем поиске, что ли?!— не выдержала Кляйн, заверещав, тем самым привлекая к себе внимание почти всех находившихся неподалеку феек.— Стяни свою долбанную шапочку, она заслонила тебе реальный взгляд на мир!

— Тише, душа моя,— прошипел Хел, чуть улыбнувшись смотревшим на них товарищам.— Не переживайте, у Кляйн просто критические дни.

— Что?!— рассвирепела окончательно фея, и так находящаяся на взводе из-за беспокойства.— Ты у меня сейчас такие критические дни увидишь, коротышка несчастный....!!!

— Ты, кажется, волновалась за Эйидль,— ехидно напомнил Хелфер, совершенно не задетый гневом подруги.

— Беда.

От этого тихого голоса совсем рядом обе феи замерли и одновременно повернули головы: рядом с ними дрожала, как паутина на сквозняке, Даяна.

— Что случилось?— вот теперь было заметно, что Хелфер испугался и воспринял все серьезно.— Даяна, что...?

— Замок Турнира Трех Волшебников обрушился,— прошептала фейка, обнимая себя ручками, словно от холода.— Внутри находились трое детей...

— Даяна, ты замерзла?— осторожно спросила Кляйн, и они переглянулись с Хелфером. Всем феям было известно, что означает озноб.

— Я услышала об обвале замка и...— у феи Цюрри уже зуб на зуб не попадал.

— Ты сошла с ума,— с ужасом проговорил Хелфер, и Кляйн была согласна с ним.— Ты же знаешь, что бывает, если мы появляемся на поверхности!

— Я не могла не узнать,— сквозь слезы прошелестела Даяна, медленно опускавшаяся на камни.— Я думала, он там... что ему нужна моя помощь...

— И что?— Хелфер присел рядом с Даяной, медленно стянул свитерок и укрыл им прилегшую на бок фейку.

— Его там не было. Феликса там нет. Его нигде нет,— из глаза Даяны выкатилась хрустальная слезинка.— Мне холодно. Смертельно холодно.

— Нужно отвести ее к Павлову,— Кляйн вцепилась руками в Хелфера.— Быстрее.

— Ты же знаешь, что он ничего не сможет сделать,— грустно покачал головой фей Марии.— Она умирает, ты же видишь. Озноб — это верный признак подступающей смерти...

— Но мы не можем просто смотреть!— возмутилась Кляйн.— Нужно хотя бы попытаться...!

— Хорошо,— вздохнул Хелфер, и они вместе подняли с камней Даяну, утягивая в нулевое пространство, чтобы через несколько мгновений появиться в пустом больничном крыле.— Доктор Павлов! Доктор!

— А где Лука?— изумилась Кляйн, когда они опустили Даяну на огромную для фейки свободную кровать и огляделись.

— Его тоже нигде нет,— спустя несколько мгновений ответил Хелфер, и теперь беспокойство буквально плескалось во внимательных глазах фея. Он с волнением смотрел на умирающую Даяну, комкая в руках уголок рубашечки.

— Мы должны как-то попасть туда, в подземелье,— заметила Кляйн, с сожалением глядя на фею Феликса.— Возможно, им нужна помощь.

— А возможно, и не нужна. Они вполне могли наткнуться на что-то важное и сейчас топать по постеленной красной дорожке к Тайне,— попытался успокоиться и успокоить подругу Хелфер.— Доктор Павлов, наверное, ушел наверх, оказывать помощь Чемпионам, попавшим под завал...

Тут в госпиталь стремительно вошел Павлов, на его руках была покрытая ссадинами и кровоподтеками Адела Йохансон, одетая в какие-то слишком большие для нее вещи. Она плакала и при этом без остановки тараторила, словно боялась что-то не рассказать:

— Он отдал мне свой мешочек с порталом, потому что я свой потеряла! Он остался из-за этого там, а я спаслась, доктор! Когда все случилось! Я очнулась, а Мантикора была там, а потом все начало рушиться, и я схватилась за портал... Доктор, вы должны помочь ему! Он там! Роберт Конде там!

— Успокойтесь и послушайте меня,— Павлов посадил девочку на кровать и только тогда заметил лежащую на подушке Даяну, а затем и двух других фей.— Что еще случилось?

— Даяна была на поверхности,— скорбно ответил Хелфер, показав на фейку Феликса.— Она искала Ящера...

— Зря искала,— Адела с сочувствием посмотрела на Хела и Кляйн.— Феликса там не было.

— Где Феликс, Адела?— вдруг очень серьезно спросил доктор Павлов.— И почему вы оказались в замке?

Девочка смешалась, взгляд ее метнулся из стороны в сторону, как у затравленного зверька, но доктор не позволил ей увильнуть от ответа, взяв в ладони перепачканное заплаканное лицо Аделы.

— Где Феликс? Он попал в беду? А Мария? Поэтому Лука ушел?

— И Лука ушел?— даже подпрыгнула третьеклассница, и слезы снова потекли из ее глаз.— Они убьют их, всех убьют.

— Куда они ушли, Адела? Скажите! Это очень важно!— настойчиво добивался ответа Павлов.

— Я не знаю, не знаю! В какое-то подземелье! Там их всех держали! И Франсуаз, и Феликса, и Гая...!— зарыдала девочка, вырываясь из рук мужчины и пряча лицо в ладошках.— Они угрожали, что убьют Юлиану, если я не помогу им! Юлиану, Терезу, Эйидль... Всех! И меня тоже! Я не могла не помочь им!

— Адела!— Павлов взмахнул откуда-то появившейся палочкой, и в его руке тут же материализовалась какая-то колба.— Выпейте и успокойтесь,— он буквально насильно влил девочке в рот какое-то зелье.— Вы должны подумать и вспомнить все, что слышали о подземелье, где держат ребят. Вспомните!

— Я не знаю, мне не говорили... Яшек знал.

— Я тоже знаю,— заговорила молчавшая до этого Кляйн. На ее личике читалась решимость.— Я могу показать.

— Нет, ты не можешь!— воспротивился Хелфер, осуждающе глядя на подругу.— Это часть Тайны!

— Знаешь что?!— опять завелась фейка.— Да плевала я на ваши тайны! Сколько можно?! Речь идет о жизни Эйидль! О жизни детей! Мы отвечаем за их безопасность! Это они могут верить в то, что поиск и тайны стоят их жизни! Но мы обязаны выполнять свой долг! Забыл?

— Хелфер, Кляйн права,— мягко заметил Павлов, осторожно беря с подушки почти неподвижное тельце Даяны и укачивая.— Я ничем не могу ей помочь, она сама сделала свой выбор — до конца осталась верна долгу и пыталась помочь Феликсу, хотя знала, что погибнет,— доктор мягко опустил тельце фейки на ладошки Аделы.— Присмотрите за ней, пока нас нет. И никуда не уходите, закройтесь изнутри...

Девочка кивнула, проводив взглядом доктора и двух феек.

— Но мы туда сами не можем попасть, есть зоны, закрытые для нас,— проговорила поспешно Кляйн, пока они продвигались к Залу Достижений.

— Я знаю. Гномы любили показывать всем, кто хозяин в подземельях,— фыркнул Павлов, явно не удивленный признанием феи.

— Нужно позвать кого-то на помощь!

— Тебе мало того, что ты уже делаешь?— прошептал Хелфер, следовавший за Кляйн.

— Мы не можем никого позвать — все либо на поверхности, либо же там, куда мы идем, и, думаю, меня ждет масса сюрпризов,— горько усмехнулся Павлов, заходя в Зал и оглядываясь.— Надо же, никогда не думал, что вход в подземелье именно здесь.

— Так вы знали о нем?— удивился Хелфер.

— Я знаю о многом из того, чего даже вы не знаете,— доктор подошел к указанной Кляйн плите и обнаружил, что она чуть приподнята.— Проход не закрыт. Что ж...

— Вы пойдете туда один?

— Да,— Павлов приподнял люк,— а вы будете ждать, когда с поверхности вернутся Хранитель и профессор Фауст, расскажете им обо всем и проведете сюда. Только их, никто больше не должен ни о чем знать.

— Но...

— Хел, хватит!— вскипела снова Кляйн.— Идите, доктор, и спасите мою Эйидль. Или лучше не возвращайтесь.

— Что мне всегда нравилось в вас, феи подземелий, — рассмеялся Павлов перед тем, как скрыться в люке с головой,— так это ваш альтруизм, — и мужчина исчез во мраке.

* * *

— Тихо!— зашипел Лука, прижимаясь к стене и с гневом глядя на Алекса, который в очередной раз продемонстрировал выдающиеся способности по причинению себе ущерба: в темноте шестиклассник оступился и сам себе отдавил ногу, из-за чего вскрикнул от боли.

Яков постучал кулаком себе по лбу, показывая младшему товарищу все, что он в этот момент о нем думал. Алекс насупился, переживая и отдавленную ногу, и неловкий вскрик, и недовольство друзей.

Они замерли в погребальной камере гномов. Лука был бледен и тяжело дышал, но чувствовал себя вполне способным двигаться и сражаться, если это потребуется. Друзья — а с ним, кроме Якова и Алекса, были еще Брандон и Сибиль, которых он смог оперативно разыскать, — внимательно смотрели на Винича, в руках их были зажаты бесполезные в этом зале волшебные палочки, но в покоях Святовита они вполне могли пригодиться. Снизу доносились приглушенные голоса, и Лука видел, что только теперь его товарищи до конца поверили в то, что им рассказал хорват. Да он и сам до конца пытался не верить в то, что беда все-таки случилась и Мария с остальными членами Ордена в опасности.

И откуда Эйидль об этом узнала? Куда она сама помчалась? Что вообще произошло?

Вопросов было много, и ответы можно было получить лишь в том случае, если они попадут в покои Святовита. Причем незамеченными.

— Надо идти,— прошептал Лука, кивая на фонтан. Он рассчитывал затаиться сначала в промежуточной камере у люка и послушать, что происходит, чтобы уже целенаправленно решать, что делать. И он все время пытался придумать, как спуститься в нижний зал, чтобы никто этого не увидел. Пока мыслей у него совсем не было.

— Я пойду первым,— выступил Яков, пряча в карман шарики и кивая Луке. Винич согласился и предостерегающе посмотрел на друга: если Яков попадется, то их всех тут же схватят.

Ребята следили за тем, как парень быстро подходит к фонтану, перешагивает бортик и опускается возле люка, вслушиваясь. Потом он показал друзьям большой палец и быстро начал спускаться вниз, скрываясь в темноте подземелий.

Сибиль покусывала губы, было видно, как подрагивает ее рука, державшая палочку. Брандон переступал с ноги на ногу, волнуясь и с трудом сдерживаясь, чтобы не заговорить — так долго молчать он мог только находясь в состоянии сна, хотя его фея однажды проговорилась, что и во сне Стюдгар иногда ведет светские беседы с самим собой.

Время тянулось бесконечно долго, но, наконец, над люком мелькнула голова Якова.

— Быстрее,— шепнул он, и ребята кинулись к отверстию в полу, один за другим спускаясь по веревочной лестнице в промежуточную камеру, где звук голосов стал более громким и отчетливым.

В промежуточной камере было очень темно, и ребятам приходилось держать друг друга за руку, чтобы ощущать присутствие друзей и не потеряться во мраке, пока они слушали то, что происходило ниже, в покоях Святовита.

— ... Ради чего ты оказался таким монстром, папа?! Что нашли гномы?

Ребята узнали голос Эйидль, и если бы могли друг друга видеть, то все взгляды были бы устремлены на Луку. Да Винич и сам не понимал, как такое могло произойти: зачем девчонка пошла сюда, зная, что это ловушка? Да и при чем тут ее отец?!

— Они нашли Время,— торжествующе ответил ей мужской голос, абсолютно ребятам незнакомый.— Кольцо Времени, как называли его гномы. Как оно выглядит, никто не знает, но мы знаем, что Кольцо состоит из миллиардов песчинок, Песка Времени, который движется. Именно Песок был в мешочке, который отдали гномы Святовиту в плату за свободу.

Было слышно, как испуганно и часто задышала Сибиль. Она крепко сжала руку Брандона, пытаясь справиться с чувствами.

— Время,— выдохнул в тишине Лука, не веря в то, что слышал. Они все мечтали однажды узнать о том, что на самом деле защищают и ищут, они строили догадки и предположения, каждый свои, но вряд ли кто-то хоть на миг предполагал, что все настолько... глобально. Время.

— Кто-то идет,— выдохнул Алекс, и только теперь остальные обратили внимание на звук шагов над головой и голоса. Ребята отступили к стенам, вжавшись в черный камень, надеясь, что спускающиеся в покои люди не будут освещать камеру, иначе они все окажутся как на ладони.

На лестнице показалась женщина, она легко и быстро переставляла ноги. В ее руке был зажженный факел, который дюйм за дюймом освещал камеру, выхватывая из мрака бледные лица испуганных Драконов. Лука окаменел, когда профессор Сцилла спрыгнула на пол и тут же взглянула в его глаза, потом повернула голову и заметила всех остальных.

— За спиной Алекса — проход,— шепнули ее губы,— быстро туда!

Яков среагировал сразу, повернув голову и в свете факела замечая щель в каменной стене. Он буквально втолкнул туда Алекса, затем туда, не мешкая, шмыгнули Стю и Сибиль.

Яков дернул за рукав Луку, который застыл, глядя в глаза Сциллы. Профессор мягко и как-то мимолетно коснулась рукой щеки хорвата и потушила факел.

— Сцилла, что случилось?— донесся сверху голос директора Дурмстранга.

— Факел погас, сейчас снова разожгу,— ровным голосом ответила дочь Святовита.— Спускайтесь.

Яков буквально силой затащил за собой Луку за миг до того, как огонь осветил камеру и спускающегося по лестнице Яновских.

Ребята замерли в темноте бокового коридора. Свет тонким лучом пробивался сквозь щель прохода, ложился на неровный пол, покрытый песком, и растворялся.

— Профессор, подайте руку,— раздался еще один голос, смутно ребятам знакомый.

— Маркета, вы не барышня, а я не приглашал вас на свидание,— огрызнулся директор Дурмстранга.

— Вы хам,— фыркнула судья Турнира Трех Волшебников. Было слышно, как вторая женщина тяжело спрыгнула на пол камеры.— Мы сами бы никогда не нашли этого места. Спасибо, Сцилла.

— Дальше вниз,— заговорила дочь Святовита,— они вас там ждут.

— Возвращайся на поверхность и проследи за тем, чтобы никто из них не выбрался из-под завалов живым,— жестко проронил Яновских, в его голосе слышался беспрекословный приказ.— Постарайся максимально оттянуть время, их исчезновение не должно открыться слишком быстро.

— Хорошо. Держи факел,— и до ребят донесся шорох мантии: профессор Сцилла возвращалась в гробницу гномов. Затем и двое других решили покинуть камеру: свет факела исчез, и стало совсем темно.

— Как мы не догадались раньше осмотреть промежуточную камеру!— хлопнул себя по лбу Брандон, но остальных беспокоил вовсе не тайный коридор, в котором они укрылись.

— Если бы она была с Западом, она бы не стала нас спасать,— словно в ответ на непроизнесенные слова обвинения сказал Лука.

— Она спасала тебя,— фыркнул Алекс зло.— А мы ей поверили. Дочь Святовита, что б ее...!

— Не смей!— шикнул Яков.— Идем, кажется, что-то происходит... Вы слышали, что сказал Яновских...

— Жук-навозник!— вставил Алекс.

— ... скорее всего, что-то случилось на поверхности во время Турнира...

Лука осторожно двинулся из тайного коридора обратно в камеру, затем уже собирался лечь и просунуть голову в люк, чтобы рассмотреть, что происходит в покоях Святовита, но чья-то рука зажала ему рот.

— Тихо, я не причиню вреда,— заговорил кто-то в темноте, и рука разжалась. Потом в темноте затеплился огонек, который осветил лицо доктора Павлова. Лука даже не успел испугаться.— Я не враг. Ваши феи рассказали мне об этом месте. Я пришел помочь.

Лука с удивлением смотрел на огонек, который держал в ладони Павлов.

— Что...?— из коридора показался Яков, затем все остальные ребята, что вызвало кривую улыбку на лице доктора.

— Спасательная команда. Неплохо,— он мягко прикрыл шарик света ладонью и кивнул в ту сторону, откуда они все появились.— Думаю, вам стоит снова спрятаться.

— Что вы здесь делаете?— шепотом спросил Яков, настороженно следя за доктором.

— Я пришел помочь,— повторил Павлов, потом присел и прислушался.— Там шестеро ребят и шесть взрослых...

— Откуда...?

— Слушайте внимательно,— доктор Павлов говорил тихо, глядя на всех по очереди.— Я спущусь туда и отвлеку их... Когда они будут достаточно заняты мной, осторожно спускайтесь туда и прячьтесь, думаю, вы хорошо знаете это место... Не все сразу, по очереди... Не открывайте себя, пока я не уведу с собой их главаря и пока вы не будете уверены, что у вас есть шанс победить... Ну, или когда поймете, что ждать больше нельзя...

— Но...?

Лука договорить не успел — снизу послышались крики, яркая вспышка озарила зал, все что-то кричали, но громче всех был голос Марии, которая звала по имени Феликса.

— Она сбежала! Ищите!— кричал мужчина.

— Ждать больше нельзя?— криво улыбнулся Яков, но Павлов покачал головой.

— Действуем, как я сказал. Ждите,— и он стремительно начал спускаться, даже не спускаться, а спрыгивать вниз.

* * *

Марии казалось, что мир рухнул. Рухнул и раздавил ее всей своей массой. Боль была такой сильной, что не давала дышать. Ей было все равно, что на нее сейчас наставлена волшебная палочка, что Гай и Айзек настолько изранены, что не могут двигаться, что Франсуаз ударили и она потеряла сознание, оставшись лежать на камнях неподалеку. Даже то, что Эйидль исчезла, как это и должно было случиться, сейчас было неважным. Крик Хейдара, призывавшего найти сбежавшую исландку, доходил словно сквозь вату, а огромный морок, метавшийся по залу, был словно в тумане.

Все было неважным, потому что на ее руках умирал сгоревший заживо Феликс. Она знала, что умирал, и что она не в силах его спасти, даже если бы у нее была волшебная палочка, даже если бы ей позволили сделать все, чтобы его спасти. Она давно была готова к смерти, готова терять друзей, но не так, не его.

Он догорал — волшебный огонь, выпущенный палочкой Хейдара, тлел на чешуе и остатках одежды. Волшебство не оставляло запаха горелого, не оставляло дыма — только пламя, а затем тление человека, в которого оно попало.

— Феликс,— ее слезы капали на его лицо, на закрытые глаза, на горящую еще чешую. Он был горячим, и Мария знала, что ее кожа тоже горит от прикосновения к нему, но продолжала держать его за плечи и укачивать, убаюкивать.

Прощаться.

Эту боль было ни с чем не сравнить. Она не давала сил, не вызывала гнева или злости, не призывала мстить. Нет, она медленно отнимала волю и желание сражаться — словно с каждым уходящим мгновением жизни Феликса она тоже умирала. Рушился целый мир, ее мир, в котором не было Поиска и не было Ордена, в котором была она, семнадцатилетняя девушка, без ума влюбленная в отверженного, одинокого мальчишку-ящера. Там были прикосновения, были ссоры, ревность, непонимание, ночи вдвоем в темной комнате, редкие поцелуи. Но в этом мире не было боли и смерти, и теперь этот мир рушился, горел в ярком пламени, тлел остатками жизни Феликса.

— Феликс,— ей хотелось еще хоть раз взглянуть в его глаза, иметь шанс с ним попрощаться, попросить прощение, но она знала, что уже поздно. Он умирал на ее руках в подземелье, откуда вряд ли выйдет живым хоть кто-то из ее друзей. Но и это пока не имело значения.

Вокруг что-то происходило, Хейдар был в гневе, морок метался и не находил Эйидль, злобно рычал. А потом все стихло, и в этой тишине девушка явственно ощутила, что потеряла его.

Феликс судорожно выдохнул и затих.

Она поднял глаза и увидела, как двое мужчин, что стояли в охране недалеко от люка, ведут под руки доктора Павлова. Он пристально посмотрел на Марию, затем на Феликса, Айзека, Гая, Франсуаз и снова на Марию, но не на своих конвоиров или на Хейдара, который наставил на мужчину волшебную палочку.

Странно повел себя морок: он зарычал, вставая в стойку, взгляд его был прикован к новому действующему лицу этой трагедии.

— Не был уверен, что ты вспомнишь меня, Герл,— вдруг заговорил доктор Павлов, и Мария удивленно подняла голову. Руки все еще укачивали тело Феликса, сердце гулко билось в груди, но голова работала, мысли двигались дальше. Боль словно была скована внутри, до того момента, пока Мария сможет позволить себе горевать. Краем глаза она заметила, что Айзек тоже приподнялся, осторожно пощупал руку Франсуаз и посмотрел на Главу Ордена.

Но она не сводила взгляда с Павлова, который стоял к ней спиной, прямой и гордый, явно не страшащийся того, что его ждет. Как он сюда попал? И откуда он знает про подземелье и, тем более, про морока-Герла?

Волк зарычал, шерсть встала на загривке.

— Ты помнишь меня, но не знаешь, откуда... Ну да, ну да. Мы виделись с тобой очень давно, и тогда ты был еще мал,— продолжил Павлов.— Я видел тебя в последний раз, когда тебе было пять, но уж слишком долго ты остаешься жив, слишком. Слишком многих наших потомков убил, слишком много боли причинил. Я знаю все, что ты сделал, хотя долго не мог поверить, что за всем этим стоял ты, что тебе удалось зацепиться за Обет Елень и стать Духом.

Мария никак не могла понять, кто этот человек. Еще один проклятый, как Сцилла, или Дух, сумевший вселиться в человека? Сколько еще людей из далекого прошлого не нашли покой и бродили по Дурмстрангу, ожидая конца кровавой истории Тайны?

— Кто ты?— наконец, спросил Хейдар, видимо, осознавший, что не дождется объяснений от Герла. Да и кто мог точно сказать, что сам морок знал ответ на этот вопрос.

— Я Анастас, сын Эллайса, четвертый сын девятого вождя Светлых эльфов, проживавших в лесах Сибири,— с гордостью произнес Павлов, и в голосе его звучал рокот далекой тайги и гул горной реки.— Я Анастас, муж Елень, Говорящей с Волками, отец Симарла, Хранителя Тайны, и дед Духа, что живет в этом волке и что давно должен был упокоиться в земле. Я Учитель Ордена Драконов и последний друг гномов-кристальщиков. И я не позволю вам больше убивать детей.

— И как же ты это сделаешь, пережиток древности?— фыркнул Хейдар, но он был бледен и даже ошеломлен, то и дело поглядывал на морока, который, казалось тоже не верит в то, что видит и слышит.

— Я покажу вам проход, ведущий прямо к Створкам Тайны,— пожал плечами Павлов.

— То есть все эти годы ты знал, где проход, но все равно давал убивать этих самых детей?— не поверил словам доктора Хейдар. Краем глаза Мария заметила какое-то движение недалеко от лестницы у люка в промежуточную камеру, но это вполне могло быть игрой света. Или же Эйидль все-таки смогла что-то сделать, и скоро все закончится...

— Я не знал, пока в мои руки не попало вот это,— Павлов медленно запустил руку в карман мантии, так же медленно, без резких движений, вынул ее с зажатым свитком.— Это то, что Яшек назвал Скрижалями, когда выпил Оборотное зелье и претворился Гаем. Он бросил их в зале во время драки с Феликсом, а я подобрал... Вы же не смогли их прочесть, эти скрижали, за века, что он находился у вас, свиток так и не открыл вам свои тайны,— усмехнулся доктор,— потому что это было письмом Елень ко мне, ее прощальным письмом, написанным на эльфийской клинописи, почти никому не известной... Я не получил этого письма, потому что Елень спрятала его в одежках Симарла, но когда я узнал о трагедии и прибыл в Академию, нашего сына уже увезли. Я даже не знал, что она писала мне перед смертью,— в голосе Павлова промелькнула вековая тоска по любимой женщине.— Я нашел ее тело и принес его сюда, на Остров Драконов, я отдал саркофаг ее брату. Святовит не знал, кто я, и я не сказал. Мне позволили остаться, но жил я здесь недолго, наблюдал за тем, как рос наш с Елень сын, как он становился мужчиной, я держал на руках моих внуков... А потом я ушел, потому что в то время глупо поверил, что больше не нужен моей семье. Через много лет я узнал о трагедии, постигшей Симарла и его детей, и вернулся в школу навсегда. Тогда я узнал о начавшейся войне и борьбе за Тайну, из-за которой погибла Елень. И я встал во главе этой войны, я поклялся защищать школу моего сына и его потомков.

— Если бы все так и было, многие заметили бы, что ты не меняешься!

— Я не жил все время в школе. Бывали десятилетия, когда я жил в горах, далеко от выходов Дурмстранга, а новости мне приносили мои друзья. Ведь чтобы быть Учителем, необязательно все время следить за своим Орденом,— он выразительно посмотрел на Яновских, притихшего в углу,— тем более необязательно манипулировать детьми. К тому же в школе всегда был хотя бы один гном, помогавший мне...

— Гномы!— выплюнул брезгливо Хейдар.

— Именно в горах я услышал о тебе,— Павлов снова посмотрел на морока, в голосе его был укор.— Я услышал о Духе, который нарушил равновесие и стал Бессмертным вопреки воле Стаи... Да-да, семья тебя отвергла, я знаю, и ты решил отомстить... Уже тогда я догадывался, что именно ты пытаешься найти Тайну твоего деда, и я посылал на твои поиски многих отважных и верных людей, но ты каждый раз ускользал, заметал следы, убивал. Ты не догадывался о том, что тебя ищут, ты просто вел себя, как хищник, которым и стал за эти века. Ведь семью мороков отличает от стаи волков доброта и мудрость, общение, хранение памяти, а ты изначально был один, вне стаи, которая бы постепенно воспитала тебя Духом, а не бессмертным отшельником, жаждущим мести...

— Ты все врешь,— осмелился, наконец, прервать монолог Павлова Хейдар,— эльфы никогда не живут отдельно от своего племени и ни с кем не общаются, их с начала времен никто не видел, они вымерли. О вас даже в легендах не говорится.

— Эльфы действительно не общаются с людьми, особенно с волшебниками,— кивнул Павлов,— потому что вы наше худшее порождение... Эльфы — маги от природы, мы рождены природой и наша магия идет от земли. И именно от нас произошли люди-маги. Когда наша земля погибла и покрылась льдом далеко на юге, мы пришли на материк, в леса, и встретили людей. Через некоторое время начали рождаться волшебники. Люди научились увеличивать силу своего волшебства с помощью силы природы — объединяя энергию деревьев и магических существ в волшебной палочке со своей. И они научились творить зло... Мы, эльфы, не умеем убивать, мы не умеем применять магию во зло, а люди-маги, наше порождение, стали пользоваться волшебством, чтобы вредить друг другу. И тогда эльфы перестали общаться с людьми, и нам было запрещено вступать в любые контакты с вами, дабы не множить зло. Но магия уже была в вас, и с годами никуда не исчезла. Но всякий эльф, кто нарушал запрет, изгонялся из племени. И я не стал исключением...

Мария была поражена услышанным. Ни в одной из известных ей историй, ни в одном сказании никогда не упоминалось ни об эльфах, ни об отце Симарла. Почему-то за века люди ни разу не задались вопросом, кто же он был и куда исчез. И теперь она понимала, что они упустили важную деталь, лежавшую на поверхности...

Учителем был вовсе не Гном-Хранитель. Гном был такой же ширмой, как и Лука, названный Главой Ордена Востока. Гномы сменялись, а Павлов оставался в школе.

— Так значит, в прощальном письме Елень рассказала тебе о том, как попасть к Створкам?— неверяще уточнил Хейдар, переглянувшись с Герлом.— И ты хочешь нам показать дорогу, чтобы спасти этих детей?

— Если бы я знал о проходе с самого начала, я бы отыскал его и уничтожил Тайну, ничего бы этого не случилось. Я бы стольких смог спасти... Они веками погибали у меня на глазах, и редко кого я успевал заслонить, уберечь... И сейчас у меня нет выбора. Если такой ценой я спасу свой Орден, я это сделаю.

— Тогда пошли, показывай дорогу,— хмыкнул Хейдар, который, судя по всему, так и не поверил в то, что говорил Павлов. Мария бы на месте этих монстров тоже не особо верила.

— Отпусти детей.

— Сначала мы увидим Створки, а потом будем торговаться. Если же нет, тогда мы продолжим их убивать, и тебе, как мирному эльфу, не несущему зло, просто придется открыть тайну Скрижалей, так что тебе же лучше, если ты знаешь Путь,— издевался Хейдар, явно почувствовавший свою власть над отцом Симарла.

Но если Павлов действительно Учитель, то эти люди сильно пожалеют о том, что связались с ним. Мария была в этом уверена.

— Волк пойдет с нами,— категорически заявил Павлов.— Потому что я не верю ему. Пока мы ходим, он вполне может убить кого-то из заложников.

Хейдар переглянулся с мороком, а потом кивнул:

— Хорошо, но также мы возьмем с собой Марию. Как гарантию,— он махнул своим сообщникам, которые все это время стояли, наставив волшебные палочки на детей, потом Яновских и Маркете, затихшим в стороне.— Не зевайте. Следите, чтобы они не двигались с места. Мария, поднимайся, твоему Феликсу уже все равно, с ним ты или нет.

Павлов на мгновение оглянулся и ободряюще кивнул Марии.

— Мария, не ходи!— Айзек попытался встать, но не смог — он был уже достаточно слаб.

— Все будет хорошо,— пообещал Павлов, оглянувшись.

— Да уж, конечно,— фыркнул «гном», разуверившийся уже в любых обещаниях.

— Идем, Мария!— уже приказал Хейдар, подходя к девушке, но она остановила его рукой, медленно погладила Феликса по щеке и осторожно спустила на пол его голову. Тяжело поднялась, сняла мантию и аккуратно подложила ее под голову парня, потом отвернулась и встала рядом с Павловым, глядя себе под ноги.— Идите вперед!

Доктор поддержал девушку под руку, помогая идти к раскрытым дверям гробницы. Хейдар, не ожидавший такого направления, немного замешкался, но потом последовал за ними, наставив свою палочку. Морок, ощерившись, замыкал шествие. Они быстро скрылись в снежном гроте.

Айзек впервые в жизни был так растерян, потому что ему хотелось лечь и закрыть глаза, но при этом — вскочить и оторвать всем головы, защитить тех, кто еще был жив... Он осторожно подполз к Франсуаз, пытаясь понять, насколько она ранена, но не успел даже окликнуть ее, когда почувствовал странное движение: двери гробницы вдруг начали смыкаться, фреска соединилась, вновь став портретом Святовита и Елень, заперев в гроте ушедших туда магов и морока.

— Что, черт подери, происходит?!— Маркета бросилась к фреске, но не добежала, на полпути сраженная заклинанием.

Айзек повернул голову в тот момент, когда из темноты вылетело еще несколько заклятий, и на каменный пол упали Яновских и его сообщники, все это время охранявшие ребят. Их волшебные палочки застучали по каменному полу.

— Как вовремя,— проворчал Айзек, когда из мрака выступили Лука и остальные ребята.— Помогите Франсуаз и Гаю,— воспротивился он, увидев, что Алекс кинулся к нему. Яков и Брандон уже связывали оглушенных взрослых.— Кстати, вы классно придумали — запереть их в гробнице, только упустили тот момент, что там с ними осталась Мария, — заметил Айзек, самостоятельно передвигаясь: он уже был возле тела Феликса.

— Это не мы, мы не закрывали двери в гробницу,— насторожился Яков, оглядываясь, а Лука присел рядом с Франсуаз, которая все еще не пришла в себя.

— Нужно вынести всех отсюда,— тихо проговорил Айзек, сидевший возле тела Феликса и понимая, что если они не поторопятся, то могут потерять еще кого-то, ведь Гай был в ужасном состоянии, да и сам «гном» едва держался в вертикальном положении.

— И куда делась Эйка?— задал беспокоивший всех вопрос Алекс.

— Кто закрыл гробницу?— эхом откликнулся Яков.

— Я здесь,— из мрака выступила Эйидль,— и это я закрыла гробницу,— она показала Печать, что держала в ладошке. Но никто из ребят не успел ничего сказать, потому что вслед за девочкой из комнаты Хранителя начали выходить мороки, один за другим окружая место трагедии.— Все живы? — она оглядела друзей и только тут взгляд ее упал на Феликса, что лежал возле Айзека.

А потом со стороны гробницы Святовита раздался мощный световой взрыв, фреска разлетелась на мелкие кусочки, стекла посыпались в разные стороны, стуча о камни.

— Ложись!— Лука прикрыл собой Франсуаз, Айзек зачем-то накрыл тело Феликса, Стю буквально рухнул сверху на Сибиль, Яков в одно мгновение повалил на камни Эйидль, пригибая ее голову, и только Алекс ненадолго замешкался, не зная, кого кинуться спасать.

Вспышка света растворилась в полумраке, грот погрузился во тьму, последние осколки отстучали о каменный пол, и наступила полная тишина.