Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

Продолжение

Я очнулась в абсолютной пустоте, и это меня испугало — но не так сильно, как то, что я только что видела. Рейзел, пронзённый мечом… Раскрея пришла к Рею, чтобы… убить его? Она ведь только что по самую рукоять воткнула в него Рагнарёк, и я видела — во стольких восприятиях, с разных углов! — как он застыл в печальной молчаливости, ни сделав ни одной попытки сопротивляться или вытащить меч из груди. Как и все остальные, я захлебнулась в горькой смеси отчаяния и недоумения: зачем Раскрея так поступила? Неужели теперь ничего не исправить?

Пустота вокруг была почти такой же, как та, в которой я заблудилась, когда наши с Реем восприятия после пробуждения Тао и Такео переплелись в один длинный кошмар. Значит, если достаточно долго идти, то я выйду из темноты на свет? Тьма не была полной, скорее, полутень. Но мне было страшно сделать даже один шаг: ведь что я увижу, вырвавшись из забытья? Рейзел!.. Как с тобой такое могло случиться?! Слёзы застилали мне взор, но я знала, что на самом деле их не существовало: всё это происходило только мысленно, и я уже слишком хорошо всё это понимала. Единственное, не могла догадаться: это моё забытьё или всё-таки Рейзела? Ведь последним я увидела именно его восприятие — может, оно до сих пор продолжается? Тогда он может быть всё ещё жив, и терять эту иллюзию мне страшно…

Словно почуяв, что я так и буду стоять на месте, светлое пятно само двинулось ко мне, но невдалеке остановилось, не дойдя до меня; так, будто я заглядывала из тёмного коридора в другую комнату. И там я увидела только Рея и Раскрею — остальные словно бы стёрлись из реальности этого сна, хотя я знала, что сбежались в подвал все, кто находился дома — очень много людей и благородных, кем я секунду успела побыть до того, как потерять сознание. Я смогла рассмотреть — а вернее, больше почувствовать — Лорда. Она всё ещё была напряжена, как струна, и на её лице замерло упрямое и чуть высокомерное выражение. Ни страха, ни раскаяния, ни торжества я не увидела. Раскрея словно выполняла неприятный, но важный долг и гордилась принятым решением. «Кто знает, — подумала я. — Может быть, в её обязанности и впрямь входит такое: убить Ноблесс, если он истощит свои силы, чтобы запустить новый цикл перераспределения энергии в мире. Учитывая, что Лорд и Ноблесс — самые сильные создания, да и способности у них вроде как похожие, это вроде как звучит логично… Или же Лорд просто захотела отобрать те крохи силы, что оставались у Рея, для себя?!»

Горя праведным гневом, я чуть не бросилась туда, в круг света, чтобы схватить Раскрею за руки (выбить из них меч я бы не смогла, но сейчас она его и не держала, уже вонзив его в Ноблесс) и потребовать ответа: что она натворила и почему?! В Лукедонии есть ужасные законы о жизни и смерти — она что же, сейчас повиновалась одному из них?

Помешало последовать этому импульсу уж совсем неожиданное событие. Кто-то легонько сжал моё плечо, но этого касания хватило, чтобы прочно пригвоздить меня к той точке пустого пространства на грани света и тени, где я находилась. Испугаться ещё сильнее было уже почти невозможно, поэтому я не ощутила ничего особенного, кроме удивления. Впрочем, тот, кто остановил меня, был удивлён не меньше.

— Дитя, ты-то тут как оказалась? — спросил меня довольно мелодичный мужской голос.

Я обернулась и увидела кого-то, кого сначала приняла за женщину. Но это был мужчина, просто в белой рубахе до пола и с длинными распущенными светло-золотыми волосами. Мне что-то показалось знакомым в его облике, но в обычной жизни я его, конечно, не встречала. Но раз он тоже оказался заперт здесь в пустоте, я кинулась с просьбой к нему — единственному существу, да ещё и взрослому, которое со мной заговорило.

— Она… — сбивающимся от волнения голосом начала я. — Она что-то сделала с Реем, посмотрите! Н-не знаю, з-зачем она… Но вдруг его можно спасти! Умоляю, помогите!

— Так ты видишь меня?! — возликовал незнакомец, словно бы и вовсе пропустив мои мольбы мимо ушей. Но когда я уже собиралась отчаяться, то нежно улыбнулся и проговорил: — Нет-нет, стой на месте, смотри.

Он медленно воздел руку и указал на пятно света. Меч засветился не так, как до этого. Сияние словно бы осталось белым, но впитало энергию Рейзела, отчего казалось, что в этом свете теперь смешались солнце и кровь. Потом свечение меча сделалось совсем прозрачным, как будто Рагнарёк попросту растворился, а Рейзел взмыл в воздух. Всё так же не по собственной воле — просто отклонившись назад, как будто только так его тело случайно оказалось в равновесии.

Раскрея отступила на шаг назад — она точно не удивилась происходящему и просто ждала того, что должно было последовать. Но будет ли это хорошо или плохо для Рея?

— Она ему точно не навредит? — спросила я у незнакомца, который с интересом наблюдал за происходящим. Их с Раскреей черты были на удивление похожи, но вот эмоции — совсем разные. От девушки исходила жёсткая решимость, от мужчины — ласковая снисходительность, как инеем подёрнувшаяся одновременно и печалью, и оживлением.

— Моя-то доченька? — до глубины души поразился он. — Она и мухи не обидит! А если и ткнёт кого сгоряча — так это она любя…

И тут я задала очень резонный вопрос:

— А вы сам-то кто? Как вы тут оказались? Это же… восприятие Рея, правильно?

— Что-то вроде, — сказал он, задумчиво меня разглядывая. — Судя по твоим эмоциям, ты словно бы только за собой оставляешь право тут быть. Честное слово, это даже как-то обижает, — поджал губы он. — Учитывая, что всё здесь создано с помощью моего духа…

— Вы… отец Раскреи? — спросила я, найдя ответ в его предыдущих словах. — Тоже лорд из Лукедонии?

— Конечно, — легко согласился он. — Какая же ты занятная, вроде человеческая девочка, а так много о нас знаешь… И даже в пространство Рагнарёка вслед за Рейзелом шагнула… хм…

Он снова на меня пристально взглянул, и я плотно прижала к себе руки и отстранилась, осознавая свою беззащитность. В этом энергетическом поле мне некуда бежать, тогда как же мне скрыться, как оправдываться? Скрыть мои способности не получилось, а значит — их у меня отнимут?

— Ну что ты, не пугайся, — тут же определил моё состояние лорд. — Я хоть и правитель, но поощрять люблю больше, чем наказывать… Может, потому они все так и распустились, кхм-кхм…

— Так вы правда Предыдущий лорд? — наконец, вспомнив его, уточнила я. — Тот, который гулял с Рейзелом в саду, чтобы он не смотрел на мир только из окна? — Он вытаращил глаза, но, кажется, решил, что об этом мне Рей в силу какой-то странной прихоти просто рассказал — и мужчине это очень польстило. Я прямо увидела, как засветились от счастья его глаза. А я подумала, что невежливо вот так разговаривать с незнакомцем, да ещё и правителем, и спросила: — Как вас на самом деле зовут?

— Моё имя давно кануло в забвение, — вздохнул он. — Я так долго правил, а теперь так и вовсе нахожусь в вечном сне… Кто бы обо мне ни вспомнил, величают Предыдущим лордом…

Но меня больше волновала судьба Рейзела, чем утерянное в веках имя бывшего правителя Лукедонии. Поэтому я снова обернулась в сторону светлой комнаты и увидела, как сияние вокруг Рея словно бы впиталось в его кожу. И от этого он очнулся и, приземлившись, остался стоять напротив Раскреи.

— Видишь? — спросил меня Предыдущий лорд так, как будто подтрунивал над моими переживаниями, но мне показалось, что одновременно с этим он был и серьёзен. — Она это сделала не с целью ему навредить, а чтобы восполнить его жизненную силу.

По мне прокатилась мощная волна облегчения, и я упала бы, если бы всё это не происходило только в моей голове. Так Рей не умрёт? Ни от ранения, ни от истощения? Несколько мгновений я не испытывала ничего, кроме чистейшего, абсолютного счастья, а лорд меня с любопытством разглядывал. Ему как будто доставляло удовольствие такое незатейливое и открытое проявления моих чувств. Но потом я подумала случайно, что ради такого — Рей жив и здоров! — можно простить всё, что угодно, даже удар Рагнарёком… И притормозила. Правда, что ли, можно? Вот лично я такого по отношению к себе никогда бы не забыла. И зачем всё-таки Раскрея так поступила?

— Почему же тогда Раскрея его ранила сначала? Нельзя было, что ли, силу передать как-то иначе? — спросила я у лорда. Он пожал плечами с лёгким смущением, но явно извиняя свою дочь.

— Что с неё взять? — проговорил он так, как будто рассуждал больше сам с собой. — Примерно этого и можно было ожидать. И всё равно я ей горжусь. Да-да, горжусь. Она могла — и была достойна — оставить эту силу себе, чтобы полностью пробудиться. Но последовала моей воле и отдала половину Рейзелу — причём, это было её собственное решение, иначе бы ничего не сработало… Ты и её тоже пойми — это же тот самый выбор, который определяет всю дальнейшую жизнь… Она никогда особенно не любила Рейзела — и это несмотря на мои попытки… или как раз благодаря им?.. сблизить этих двоих. Наверняка она шла сюда, не смирившись и виня Рейзела в том, что он так слаб… Как ей не ненавидеть того, ради кого пришлось пожертвовать своим пробуждением?

Так вот оно что. Раскрея теперь так и останется лордом с посредственными способностями, потому что половину своей силы она уступила Рейзелу. Видимо, чувство долга или сочувствие к его горькому уделу в ней перевесило, но этот последний удар она всё-таки нанесла — как месть за все её огорчения. Но… головой я это понимаю, а сердцем — нет... Как можно причинять добро… вот так?

Сама Раскрея как будто ждала какой-то реакции, но не от того. Она словно не видела в этот момент ни всех собравшихся, которые остались в другом пространстве и времени, ни нас с лордом. Она смотрела в ожидании на Рейзела, но тот молча стоял перед ней, не высказывая ни благодарности, ни упрёка. Наконец, ей ждать надоело.

— Ничего не хочешь сказать? — спросила она жёстко. Рей молчал. — Ты не озадачен моим решением? — Рей продолжил молчать. Тогда в Раскрее полыхнул гнев, и она сдвинула брови, готовясь в третий раз принудить его говорить.

В этот момент Рей содрогнулся и закашлялся. На его пальцах снова появились кровавые подтёки. У меня сжалось сердце: неужели даже сила Рагнарёка не помогла? Или это организм Рея сейчас перестраивается, изгоняя болезнь и принимая новую энергию?

— Я узнала, что тебе пришлось погрузиться в сон из-за сражения с Музакой, — проговорила Раскрея, даже не дав ему времени отдышаться. — Что за безрассудство? Посмотри, в каком жалком состоянии ты оказался.

Она продолжила укорять его, и для меня это было как ножом по сердцу. Ведь она привела те самые аргументы, которые он не мог не обдумывать — а что-то даже обсуждал со мной — такое личное, такое болезненное! Она сказала и об его ответственности перед миром, и о том, что лучше бы он продолжал жить обычной жизнью, раз уж ему такая по душе, и ни во что не вмешивался… Какое право она имела поучать его? Мне казалось, Рей не прерывает её только оттого, что он слишком снисходителен, но ведь хватило бы всего лишь одного его взгляда, чтобы заставить её замолчать… Может, дело было в том, что он внутренне соглашался с её словами?

— Эрга Кенезис Ди Раскрея, — проговорил он вдруг, и мы все вздрогнули от неожиданности. — Будь ты на моём месте, ты бы тоже предпочла сражаться. — Вот в чём было дело. Он не соглашался с ней. И не терпел нравоучения посторонней. Он сам наставлял её. — Ты бы не смогла стоять и наблюдать… как гибнут невинные люди… Даже если бы врагом оказался твой единственный друг. Или даже твой отец, Предыдущий лорд…

Мужчина рядом со мной дёрнулся, а Раскрея приподняла брови, а потом нахмурилась, и что-то вдруг изменилось в пространстве вокруг нас. Оно словно сделалось плотнее. А потом каждую клеточку моего тела пронизала мощная энергия жизни, и меня выбросило из этой тёмной комнаты. «Всё-таки она сделала окончательный выбор, — успела я услышать слова лорда, в голосе которого теперь звучала неприкрытая гордость с толикой сожаления. — При таком несходстве характеров ценности их всё же одинаковы…»

21 сентября, суббота

Вчера я не пошла в школу, пополнив список учеников «на больничном». После того разговора Рея и Раскреи я очнулась во дворе. Меня приводили в чувство мама с папой. Они как раз забеспокоились, что меня так долго нет, и пошли искать. Когда увидели меня — сразу решили, что я перетрудилась, так что этой версии я и стала придерживаться. Мало ли школьников с теми же симптомами, что и у меня? Особенно выпускников?

Хотя я была в абсолютном опустошении, где-то наскребла сил не устраивать истерик и не проболталась о том, что на самом деле случилось. Так что меня просто уложили спать, отобрав телефон, чтобы больше ни на что не отвлекалась и отдыхала. Я пролежала в кровати час, страдая от незнания ситуации. Потом прокралась за ноутбуком и тихонько его включила — благо все соцсети у меня и там открываются. Кроме беспокойства обо всех, я мучилась угрызениями совести, что не написала Тао о том, что я дома, поэтому он наверняка волновался. (Если, конечно, ему вообще было до меня с его собственными-то проблемами).

А вот мне мучиться неизвестностью пришлось бы в любом случае — с телефоном или без. Потому что Тао вышел на связь ещё только через полчаса. Он написал, что Франкенштейн их всех осмотрел и велел следующие несколько дней «постараться больше ни во что не ввязываться». Раны оказались несерьёзными (или Тао об этом творчески соврал), так что теперь оставалось и правда разве что «отлежаться». Правда, я была уверена, что все трое всё равно упрямо поплетутся завтра в школу, в отличие от привилегированной меня. Но Тао по этому поводу ничего не сказал, может, ещё сам тогда не решил.

Зато на следующий день пришёл меня проведать, а остальные ему компанию составить не смогли, потому что были на работе. В итоге едва ли Тао и Такео получили более серьёзные ранения, чем М-21, но тому помогла его усиленная регенерация, и к утру он был уже в порядке.

— Шеф сказал, что мы все могли бы взять выходной — и даже не в счёт отпуска, — сказал Тао, явно тронутый этим проявлением заботы. — Он такой вчера вечером нам говорит: «Я же не изверг всё-таки, отдыхайте!» Но Такео вообще нечего делать дома, так что он сегодня после обеда на полсмены на работу пошёл, а М-21 и так в порядке. Франкенштейн его сначала отпускать не хотел: как-то странно трансформация вчера проявилась, но ничего тревожного в состоянии М-21 не нашёл, так что мы решили, пусть лучше идёт, а то…

— Загоняется слишком? — догадалась я.

— Ой, да не то слово! — эмоционально отозвался Тао. — Ему правда надо голову разгружать иногда… а если не получается, то нагружать чем-нибудь другим. Вот его тоже работать и выпроводили. А я дома остался, наконец-то хоть поспал до обеда… — он сладко потянулся и тут же пожалел об этом: движение в голове отдалось.

— Я тоже, — сказала я.

— Дай пять! — Тао и правда вытянул руку, и я с некоторой опаской ударила ладонью о его ладонь.

Вообще я не ожидала, что Тао придёт ко мне в гости, но когда мы стали списываться с ним в начале дня, то он быстро решил, что печатать ему всё лень, а говорить по телефону, когда можно увидеться вживую — не так интересно. Подозреваю, что не одному Такео дома скучно. Тао тоже, наверное, хотел смыться на работу, но заботливый директор не пустил. Всё-таки очередное сотрясение, выпавшее на его хакерскую головушку, — это какая-никакая, а всё-таки причина немного сбавить обороты.

Ну, или Тао было неуютно рядом с заполонившими дом благородными. Они даром что кичатся своими манерами — характеры у них в большинстве своём неуживчивые, голоса резкие, а мнения — непререкаемые, так что Тао вполне мог решить, что в моём тихом доме выздоравливать и правда как-то проще. Хотя он обычно шумные компании любит, но в основном те, которые может сам организовать.

— Хорошо, что у тебя умный домофон не стоит, — было первое, что он мне сказал, когда я только открыла ему дверь. — Иначе у твоих родителей появились бы вопросы к тому, кого ты впускаешь и зачем.

— Да мама знает, что ты наш охранник, — сказала я, но вообще это был аргумент: если бы любой из охранников пришёл к нам домой, это было бы уже странно, а если бы мама узнала, что я с ним болтала и пила чай три часа подряд, это было бы уже просто подозрительно.

Во время этого разговора Тао не особо охотно рассказал мне то, что я уже записала выше — о том, как они вместе с Кэриасом наткнулись на старейшин «Союза», а потом ещё и на воина-вервольфа. Мне пришлось задавать много вопросов, чтобы действительно понять, что происходило. Мои-то воспоминания были путаными, и хотя я уловила многое о состоянии М-21, я в принципе не поняла, почему на них напали и где. Последовательность событий тоже страдала: всё-таки восприятия обычно не долетают мне в таком количестве. Но тут многое я увидела в тот же момент, что тоже ново, а что-то ещё и растянулось по времени или прилетело ко мне уже позже. Что-то я могла видеть во сне — вернее, пока была без сознания. Так что в итоге я получила какое-то лоскутное одеяло, а не общую картинку того, что случилось. А Тао мне всё растолковал, о чём знал.

Но и он сам не всё смог нормально оценить или запомнить: так, ему оставалось только предполагать, что творилось в голове М-21 во время боя, да и к Рейзелу модифицированные подоспели самыми последними. И сначала вообще не поняли, что Раскрея его ранила, чтобы излечить. Они прибежали уже на разбор полётов, и я уверена, Тао всех там был готов поставить на уши, чтобы дознаться, что происходит, но не факт, что это помогло бы. К тому же, он сам был в не самом хорошем состоянии, так что особых подробностей всего, что происходило вчера, теперь сообщить и не мог.

— Ох, ну эти благородные, конечно, жгли на полную, — усмехнулся он слегка истерично, вспомнив что-то забавное. — Или ты это уже считала, а, Юна? Может, тебе не надо рассказывать, что было после визита Раскреи в лабораторию?

— Надо, — обеими руками ухватилась за эту историю я. — Я видела только часть — самую страшную часть! Как Рея ранили, и как они потом с Раскреей поговорили…

— Ты пропустила самое эпичное, — сказал тогда Тао. — Лорд как раз только начала объяснять своё решение — ну, что она собралась пожертвовать своей силой, чтобы восстановить силы Рейзела, как тут… Она упомянула, что меч, который служил вместилищем этой силы, был оставлен Предыдущим лордом Лукедонии. Стоило сказать — бац! Этот самый лорд и выскочил, как чёртик из табакерки!

— Вот прямо-таки выскочил? — удивилась я. Он мне показался таким плавным и грациозным, да и в вечном сне особо не попрыгаешь.

— Да-а, — протянул Тао, смакуя этот момент. — Ты вот себе не представляешь, какой он! Я думал, он вообще другой.

— Заботливо-непосредственный, совсем как вожатый в лагере, а не лорд? — предположила я. И на вытаращенные глаза охранника сделала серьёзное лицо и покивала. — Мы уже знакомы. Пока Рейзел разговаривал с Раскреей, мы с Предыдущим лордом пообщались…

— И кому я тогда всё рассказываю? — всплеснул руками Тао. — Да ты побольше меня обо всём знаешь!

— На самом деле, нет, — утешила его я. — Я каким-то образом попала в одно энергетическое поле с Рейзелом в тот момент, когда он исцелялся. И раз это было с помощью Рагнарёка, который до этого принадлежал Предыдущему лорду, мы с ним и встретились. Но наши сознания только соприкоснулись, а потом меня выбросило, и я ничего не знаю. Рей вообще принял эту энергию? Он исцелился?

— Принял, — подумав, сказал Тао. — По его виду особенно не заметно, но ему всё-таки стало лучше. Он вообще-то до последнего не хотел отбирать у Раскреи то, что её по праву, но она настояла. Ну так вот, лорд. Раз ты не знаешь, что было дальше… Выскочил он такой, повис посреди комнаты а-ля «привидение во плоти». Мы реально не поняли: это всего лишь иллюзия или настоящий человек, то есть, благородный. На запись вообще похоже, если бы только у благородных хоть какие-то технологии были… Мы чуть не остолбенели от такого-то эффектного появления. А он нахвалил свою дочурку за милосердие и общественно-полезный выбор, а потом её же попилил немножко за то, что она Рейзела мечом ткнула, всем разъяснил, что если бы она искренне не хотела помочь, ничего бы и не выгорело, а на закуску велел Франкенштейну быть с Раскреей поласковее, всё-таки она «его драгоценного Мастера спасла»… Я вот не понял, Юн, шеф с Раскреей в контрах, что ли? Не знаешь?

— Без понятия, — пожала плечами я. — Но учитывая, что в прошлый раз у вас в Лукедонии чёрти-что творилось, наверное, недолюбливает…

— Ой, ты и про это в курсе, что ли? — спросил Тао и вдруг смутился. А потом протянул «а-а» и добавил: — Ну точно, ты же как раз после того нашего лукедонского перелёта к нам перед школой кинулась. Ты же ещё тогда всё знала, и тебе память подчистили… — Он покивал сочувственно, а потом продолжил рассказ: — Вообще никто из нас ничего не заподозрил. Что это за фрукт такой, мы кто не знал, а кто забыл. Но шеф с Предыдущим лордом был «тыщу» лет назад знаком, поэтому что-то засомневался. И такой Геджутелю тихонечко: «Странно это, непохоже на обычное послание. Уж скорее на нормальный разговор». И правда, будь это послание, если честно, сложно было бы предсказать, при каких условиях Раскрея Рейзелу силу передаст, а уж что Франкенштейн при этом будет присутствовать — и подавно. Могло же вообще несколько тысяч лет пройти.

— Вы поняли, что это настоящий Предыдущий лорд, да? — возликовала я. — Он ведь и со мной разговаривал! Даже обрадовался, что я его вижу… И так поболтать хотел, как будто соскучился очень…

— Ой да, вот поболтать он горазд, — отметил Тао со знанием дела. — А ты бы видела, как он стал изворачиваться, когда Франкенштейн всё просёк. И попытался разговор-то свернуть. Но не тут-то было. Слушай, а ты не можешь у меня всё это в памяти просто считать? Эпичнейший случай же!

Мы сели рядышком, и я постаралась мысленно настроиться. И даже за руку Тао взяла — вдруг поможет его восприятие считать? Но не получилось: это по-прежнему так не работает.

— Эх, ладно, тогда слушай в моём исполнении, только тогда не так смешно будет, — сказал Тао, ничего необычного не дождавшись. — Короче, мы все засомневались, но как тут проверишь? И тогда Кэриас Блостер сделал шаг вперёд и заявляет: «Прошу прощения, но мне пора кое в чём признаться. На самом деле, я сын Предыдущего лорда». И я ещё думаю: «Ну мало ли?» Блондины оба, а главное — характер похож как будто… Оба совершенно не церемонятся, как-то поживее остальных благородных. Ты бы видела, как у нашего «призрака» лицо-то перекосилось! Он аж вскрикнул и ткнул указующим перстом в господина Блостера: мол, когда это, проныра ты эдакий, ты мне сыном заделался? Ну и спалился…

— Эх, а так старался, — посочувствовала я актёрскому провалу. — Но это же и хорошо. Поболтал бы со всеми, раз уж так хотел…

— Да вот не хотел вроде, — посерьёзнев, сказал Тао. — Он же всего лишь на минутку появился, исчерпал время и энергию — и исчез. Наверное, не хотел с ними со всеми повторно прощаться. Будучи в вечном сне — и так со всеми в последний раз встретиться… Только душу растравить.

— Да, наверное, — согласилась я. Это ведь Тао этого Предыдущего лорда не знал, поэтому смотрел глазами постороннего, а та же Раскрея или Рейзел… — Рей очень расстроился? Или наоборот обрадовался? Он ведь так переживал, что Предыдущий лорд в сон ушёл, с ним не попрощавшись…

— Сложно сказать, — Тао задумался. — Это ведь такое чувство… на обычные не похоже. Судя по лицу — был бы обычным человеком, заплакал бы. Но не с его выдержкой. А так, скорее всего, на самом деле рад был поговорить, пусть и в последний раз.

— Вот как, — вздохнула я. Мне тоже было непонятно, что в этом непростом чувстве должно было перевесить.

— Но Кэриас этот! — разбавляя минорные ноты, опять рассмеялся Тао, пусть и наверняка специально. — Лорд всем ценные указания раздал и исчез. И Блостер такой на полном серьёзе: «Если назову его папой — он вернётся?» Я так и расхохотался бы, если бы не боялся, что остальные благородные меня на месте испепелят… Почему их раса не вся такая? С юмористами работать проще…

Мы с Тао поболтали о том, о сём. А когда он уже собирался уходить, мне в дверь поскрёбся М-21. Именно что поскрёбся — я так увлеклась своими обязанностями хозяйки дома, что телефон совсем не проверяла и даже не видела, что М-21 мне писал. Так что он рискнул прийти без приглашения — а всё потому, что за меня волновался.

— А тебя сюда как занесло? — не очень-то дружелюбно поприветствовал он Тао, когда после недолгого мозгового штурма, кто же там за дверью может быть, мы М-21 всё-таки впустили. — Я-то думал, тебе сегодня «вставать опасно для жизни» и «чуть шевельнёшься, голова отваливается»?

— Не представляю, кого ты цитируешь, — фыркнул Тао, пряча от меня глаза. — И вообще, радуйся, что я тут, иначе Юна бы тебя вообще не пустила.

М-21 воззрился на меня, но мне пришлось кивнуть. А всё дело в том, что я осторожный и хорошо воспитанный ребёнок, кому попало дверь не открываю. Если бы Тао этот стук не узнал, сидел бы М-21 под дверью… Пока я сообщения не прочитала бы, конечно. А это без Тао произошло бы куда быстрее.

Может быть из-за того, что я долго сидела и потом встала, у меня закружилась голова, и я схватилась на дверной косяк. М-21, который всё увидел, моментально оказался рядом со мной, готовый меня подхватить. Тао тоже сделал резкое движение, но замер, не дотрагиваясь до меня. Я только помотала головой, давая знать, что их помощь мне не понадобится, и М-21 выдохнул, но отпускать меня не стал. Головокружение у меня успело пройти, так что теперь я смогла насладиться тем самым видом мужественного главного героя, подхватывающего свою избранницу, который мы так часто видим в дорамах.

— Ладно, болтайте, я пойду, — сообразил нам не мешать Тао, бочком подбираясь к двери. Но мне было как-то стыдно его просто так отпускать, ведь М-21 его, считай, выгнал. А вдруг Тао правда настолько плохо себя чувствует? Им бы лучше вместе тогда вернуться… Но при разговоре с М-21 Тао будет реально мешать.

— Я всё, что мне самому было понятно, уже ей пересказал, — пока я мучилась моральной дилеммой, проговорил Тао. — Так что можешь не повторяться.

— Вот как будто я знаю, что ты рассказал, а что нет, — проворчал М-21, и Тао ответил:

— Ну тогда просто со своей точки зрения рассказывай, а я пошёл!

Вот, оказывается, зачем он это сказал. Хотел, чтобы М-21 проанализировал, что там у него из личных воспоминаний о вчерашней трансформации всё-таки осталось в голове. Наверное, подумал, что мне М-21 с большей лёгкостью доверится — ну или что я у него эту информацию выпрошу, вытащу. Но я не настолько смелая. Если увижу, что М-21 не хочет об этом говорить — спрашивать не рискну. И не факт, что мысли услышу, даже если М-21 сядет рядом и будут думать, что именно он хочет от меня скрыть.

— Ну, как ты? — спросили мы с ним хором и улыбнулись — замученно так, словно бы чуть-чуть извиняясь.

Я погрела ещё чай и рассказала М-21, почему осталась дома. Он, собственно, только потому и рискнул прийти сюда, что в школе меня не видел и волновался. Особенно раз уж я не отвечаю и наверняка считала вчерашние события… Я ему не сказала, что была в его сознании во время его боя (больше похожего на избиение) и трансформации. Во-первых, не хотела его смущать. Наверняка ему хотелось бы скрыть всё это. Во-вторых, не хочу, чтобы он винил себя в том, что я заболела. И в том, что я испереживалась, пока проживала эти ужасные моменты, тоже. Поэтому в моей версии мне стало плохо тогда, когда я все разом считала шокированные восприятия всех, кто спустился в подвал и увидел пронзённого мечом Рея. Этого уже было вполне достаточно, чтобы упасть в обморок и остаться на следующий день дома.

— Ты поэтому к нам домой примчалась? — прищурился М-21, и я поняла, что в моей истории не сходится одно: время. Я же прибежала ещё до того, как Рея принудительно «полечили». Тогда модифицированные только-только домой вернулись. — Мне Тао рассказал.

— Ну… — я постаралась быстро выкрутиться. — Я услышала, что у вас что-то происходит. — Фух, кажется, придумала! — Вы наткнулись на кого-то сильного, а потом вам пришлось разделиться, и… В общем, я волновалась, поэтому прибежала. А вы как раз к этому времени вернулись, ну и Тао услал меня домой, потому что было не до меня…

— Если бы я тебя увидел, то никуда бы не «услал», — чуть оправдательным тоном сказал он.

— Я бы сама ушла, — заверила его я, — ты в таком состоянии был, что не до разговоров. Что с тобой случилось?

И тогда М-21 мне рассказал — очень сильно сглаживая углы, но всё-таки правду. Я чувствовала в нём внутреннюю борьбу: одновременно он стремился уберечь меня от этого знания, но в то же время и поделиться очень хотелось. Он уже вынужденно рассказал и Франкенштейну, и товарищам, но их отклик… его не успокоил. Они все смотрели на его модификацию как на что-то необычное, на загадку, которую ещё предстоит разгадать, и тогда М-21 станет ещё сильнее, ещё полезнее в их отряде. И это тысячу раз правда, но… Это совершенно не учитывает его собственных чувств. Хотел ли он именно таким путём обрести силу? Что именно испытывает, когда трансформируется? Хоть кто-то из них понимает, как эти трансформации ломают само его существо?! Как он теряет себя ради выживания?! Нет, до этого никому в команде не было особенного дела, ведь у всех свои проблемы: у кого с модификацией, у кого со здоровьем, раскрытием способностей, управляемостью оружия или поиском места в жизни. Они, конечно, все неплохо понимают друг друга, но вот так полностью встать на чужое место…

— Мы же и до этого знали, что у тебя есть способности вервольфа, — сказала я и попробовала всё обратить в шутку, немного поклацав зубами. М-21 улыбнулся, но блёкло. — Ты очень испугался? — меняя тактику, спросила я.

Он возмущённо фыркнул и помотал головой.

— Тут… дело в общем-то не в страхе, — сказал он, подумав. — Я просто… я так не хотел, чтобы это стало частью меня! И в то же время, без усиленных способностей мне не выжить, вот я и запутался во всём этом…

— Понимаю, — сказала я и подсела к нему, обнимая.

Мы немного посидели молча. Он как-то отрешённо рассматривал узоры на клеёнке со стола, а я думала, как же мне всё-таки М-21 утешить. Он ведь, даже не отдавая себе в этом отчёта, пришёл ко мне именно за утешением. Он не хочет быть вервольфом, но не может им не быть. И в то же время всей душой желает раскрыть свой потенциал, чтобы защитить всех нас и выжить самому. И эти эмоции просто раздирают его душу на части. Раньше он не испытывал ничего такого. Точно знал, чего хочет. Это могло быть достижимым, а могло — нет. И тогда М-21 либо отказывался от этого стремления, либо продолжал упрямо верить и идти к цели, какой бы далёкой и невероятной она ни была, но никогда ещё не чувствовал, чтобы его желания были настолько разнонаправленными. Куда ему идти? Чего искать, если он в любом случае потеряет себя?

— Если тебе это поможет, — сказала я, — про одно можешь не переживать: я тебя люблю всяким… Я видела вчера кусочек твоей трансформации… Это всё равно ты. Неузнаваем внешне, конечно, — улыбнулась я при мысли о том, что мои одноклассницы в огромном сером шерстяном дядьке уж точно не признали бы своего охранника, — но я же тебя не только за внешность люблю. И потом… наверняка даже среди вервольфов ты был бы красавчиком… Я думала, они гораздо страшнее, как в играх и фильмах рисуют…

М-21 посмотрел на меня глубоким, пронизывающим взглядом. И тут вдруг его как прорвало.

— Ты не представляешь, какие они! — воскликнул он, и в этом голосе я услышала всё тот же душевный надлом, что чувствовала и в его предыдущем размышлении, но только теперь куда ярче и сильнее. — Я вчера как увидел одного, у меня просто мир рухнул… Я всё думал, неужели они на самом деле вот такие? У них столько силищи! Каждая атака — это просто взрывная энергия! Могут одним ударом тебя смести и даже драться не надо! Ну а если кулачищем вдарят — кости вдребезги! Я знал, конечно, что моя трансформация — это жалкое подобие. Когти ты видела, ну и ещё я могу чуть-чуть внешне измениться. Но моя сила — это весьма условно сила. В основном, в ближнем бою я могу нанести несколько атак когтями, и скорость у меня при этом посредственная. Застать кого-то врасплох — да, отбиться — тоже, но против врагов, которые специализируются именно на скорости — бесполезно. Я всегда полагался больше на человеческие рефлексы и научился минимизировать урон, но вот реально самому взять — и победить за счёт перевеса в силе? — Он горько усмехнулся, топорща такой привычный мне уже шрам на губе, и мне грустно было видеть его попытку храбриться, которую словно сама судьба перечеркнула этим вот шрамом. — Я всегда был слабее, и теперь взять и увидеть, что из меня пытались слепить вот такое? Где они и где я? Это выглядело как насмешка над всеми моими потугами сделать с этим телом хоть что-то! — почти выплюнул он, сверля свои руки злым колючим взглядом. — Только… только напрасно человека во мне загубили…

«Неужели он до такой степени себя ненавидит?» — подумала я. Для меня это было как откровение. Парни же вообще должны бы гордиться своей силой. Взять того же Шинву. Он всегда хвалится нам своими бицепсами и спортивной подтянутой фигурой. Пусть и в шутку, но всё равно же выставляет себя напоказ. И в модифицированных я это не раз замечала: они прекрасно осознают, какая аура крутизны от них распространяется на радиус трёх километров. И они с удовольствием купаются в лучах славы, греясь под нашими восхищёнными взглядами, как на солнышке. Неужели же М-21 при этом настолько не принимает себя? Он действительно считает, что чем больше он осваивает свою способность, тем более похож становится на чудовище? Но я же ему уже говорила, что он не такой…

Я попыталась ещё раз его обнять, однако он раздражённо от меня отодвинулся. Я вздохнула, но спорить не стала. Вот как с ним быть? Так жаждет утешения, но все попытки проявить к нему сочувствие сочтёт простой подачкой… Что ж ты какой сложный-то? Даже девушек понять проще было бы, что бы о нас ни думали…

М-21 сидел нахохлившись, и от него расползалась какая-то звериная шипящая аура. Такого трогать действительно не рекомендуется. Укусит, не успев даже обдумать это решение. Просто потому что ему плохо и грустно. И потому что он не чувствует себя защищённым. Пока я опасливо пыталась придумать, как мне с ним быть, М-21 сам взял себя в руки и извинился. Я только головой покачала: ну за что ты, в самом деле, извиняешься? Если не мне всё это рассказывать, то вообще кому?

— Ты ни в чём не виноват, — сказала я, наконец. — Ты этой силы не просил, с вервольфами тягаться не собирался. Это всё «Союз» и их амбиции. Никто из нас не считает, что ты должен превзойти вервольфов по силе. Ты вообще никому ничего не должен доказывать…

— Должен, — проникновенно глянув на меня и снова опустив взгляд на сложенные руки, сказал он. — Я всем должен. Я дал столько обещаний, которые едва ли смогу сдержать. Но пока шанс есть, я должен… — у него перехватило дыхание, и я просто мысленно считала, что он имел в виду: он обязан сквозь боль и страх развивать эти способности, которые он и не понимает, и не принимает, и ненавидит за то, какие они несовершенные и нежеланные, и всё — чтобы «найти имена товарищей», «защитить дом директора Ли, школу и учеников», меня и Рейзела, Тао и Такео — всю эту иллюзорную, очень хрупкую мирную жизнь, которая и позволяет ему себе же казаться нормальным…

— Ты и так нормальный, — сказала я, — послушай, правда! Ты столько всего прошёл, но ты до сих пор способен любить, дружить, бороться со злом и желать обычных человеческих радостей… Я тебе сколько угодно раз повторю: ты очень хороший человек. Да, ты можешь быть и вервольфом тоже. Дело вообще не в способностях и не во внешнем виде. А просто в твоей душе. Внутренний облик способен меняться так же, как и внешность. Происходящее с людьми меняет их до неузнаваемости. Но я же всегда могу тебе сказать, какой ты! Я же видела твою душу, я читаю в ней постоянно! И ты сейчас такой же, как год назад, когда я только-только начала тебя узнавать. И такой же, как когда вы с М-24 прятались от «Союза» и мечтали ему не подчиниться. Ты… ты многое потерял, многое обрёл, кое-что для себя понял, но в целом — ты остался собой… Твоя душа, твой несгибаемый стержень, всегда с тобой, и по ней я тебя всегда узнаю… Ты — ты никогда не отступишь перед трудностями, всегда будешь бороться за свои идеалы, а не за чужие — вот, чем я в тебе так горжусь.

Во время этого пламенного монолога М-21 ошалело поднял на меня взгляд, и в этих глазах последовательно сменились раздражение, скепсис и робкая надежда. Он подался вперёд, ко мне, и, казалось, впитывал мои слова всеми клеточками кожи. Его выражение лица показалось мне вдруг очень трогательным. Он словно стал выглядеть младше, и я увидела в его глазах не бойца и не охранника, а того маленького волчонка, который заплутал в душе М-21 и упрямо пытается выбраться на свет, но слишком гордого, чтобы попросить о помощи. И тут вдруг узенькая тропинка перед ним сама расстелилась путеводной ниточкой, настойчиво уводя из чащи. Что за подарок судьбы?

В глазах у М-21 защипало, и он постарался скрыть слёзы, но знал, что, разумеется, я всё видела, а если не видела, то почувствовала, а если и нет, то могла всё равно догадаться. И тут я подумала: «Как ему должно быть со мной тяжело». Когда твоя девушка приходит в твою душу без стука и с ощущением полного права так делать врывается в твой внутренний мир, а ты не можешь ни отодвинуться, ни закрыться от неё… многие ли выдержат рядом с собой такого человека? Наверное, только из-за сильной любви можно такое кому-то другому извинить… И раз М-21 на меня не сердится — никогда не сердится, всё прощает! — значит, правда любит очень сильно. Теперь слёзы навернулись на глаза уже и мне, и мы с М-21 просто сели в обнимку, пытаясь не рыдать, но не особенно-то преуспели.

— Ты чего ревёшь? — спросил он хрипло. — Из-за меня?

— Конечно, — шмыгнула носом я. — Ты такой милый, ты даже не представляешь! Ты ведь тоже меня принял со всеми моими небанальными заскоками — и терпишь меня такую… Ты такой хороший, что я просто не могу! В-видишь, как у меня руки дрожат? Это всё из-за тебя!

— И мурашки тоже? — спросил он, проводя пальцами по моей руке. Я только часто-часто закивала, не зная, куда деваться от распирающих меня чувств. — Ну что ты вырываешься? Тебе не нравится, что ли?

— Я… ох… — я сверкнула на него глазами, думая, как бы ему той же монетой отплатить. — Ну держись! — Я поймала его руку и приблизила к своему лицу, ткнувшись в его ладонь, как мордочкой. А потом чуть повернула её и, чуть приоткрыв рот, сжала его палец зубами. Его рука чуть дрогнула — от удивления, наверное. — Вот, теперь я отомстила! — заявила я с улыбкой и просто знала, хотя и не видела, что М-21 тоже улыбается.

Неужели он понял наконец-то, что мы созданы друг для друга? И что я не иду ни на какие жертвы ради него? Ну или… мы оба чем-то жертвуем ради друг друга, но это всё находится в балансе. Как и в любых отношениях… Поэтому мы с ним абсолютно нормальные…

Тут на лестнице раздались знакомые шаги и остановились перед нашей дверью. Я к этому моменту лежала на коленях М-21 и лениво ловила его руку, а он — мою. И эта незатейливая игра могла бы продолжаться ещё очень долго, но… мама с папой вернулись домой.

М-21 тоже просёк, что произошло, поэтому мы с ним взвились в воздух, как две пружины. Он сразу метнулся к балкону — планировку-то моей квартиры хорошо уже выучил. Я — моментально сунула в раковину обе кружки и под скрежет ключа в замочной скважине метнулась туда же, к балкону.

— Ты куда? — очень громким шёпотом воскликнула я. — Высоко же!

М-21 только красноречиво улыбнулся и махнул рукой: беги, встречай. Так что я метеором выскочила в коридор, чем очень удивила родителей.

— Ты чего тут носишься, стрекоза? — сердито спросил папа. — Иди-ка ложись, а то мало ли что! Сегодня-то голова не кружилась?

Я соврала, что нет, невольно потупив глазки — и очень кстати. Потому что мой взгляд упал на ботинки М-21, стоящие за обувной тумбочкой. Как с ними-то быть?! Никогда я себя не чувствовала настолько по-дурацки. И главное, что за рефлекс у нас с М-21 сработал? Мы же ничего плохого не делали, но заметались так, будто — да. Бросились заметать следы преступления.

По счастью, его ботинки никто сразу не заметил, потому что мама с папой как раз принесли продукты и занялись тем, что каждый взял по паре больших пакетов и оттащил на кухню. А я — схватила эти огромные и приметные чёрные мужские туфли и выскочила на балкон. То ли спрятать хотела, то ли вдогонку М-21 бросить, даже не знаю. А как бы я прятала и ботинки, и М-21, если бы он решил на балконе переждать?

Но М-21 мне помахал уже снизу. Уж как спустился, не знаю. Либо по чужим балконам слезал, либо вот просто так вниз и спрыгнул. «У тебя совсем крыша поехала?» — мысленно возмутилась я. Попасться моим родителям не так страшно, как с такой высоты навернуться. Но М-21 только улыбнулся мне широкой мальчишеской улыбкой и поманил меня пальцем. «А, нет, не меня, а свои туфли», — дошло до меня ещё через секунду. И тогда я сбросила эти две улики ему, а он поймал их ещё в полёте, обулся, сверкнул хитрющими глазами, послал воздушный поцелуй и зашагал через двор.

Я с глупенькой улыбкой села на пол балкона и прижала (грязные!) руки к горящим щекам. Ну почему он такой классный, даже когда бред творит?

— Юна, ты где? — послышалось из комнаты. — Ты чего на полу сидишь? А ну-ка вставай, ещё простудиться не хватало, и так школу пропускаешь!

Я встала и послушно пошла домой. На душе у меня стало так легко, что голова опять закружилась. Я предпочла не разбираться, что это — последствия вчерашнего падения или обыкновенная влюблённость. Главное — теперь я вот почти на 100% уверена, что М-21 проникся моими словами и будет с собой чуть мягче.