Нерданэль продолжала упрямо двигаться на запад, несмотря на все возраставшее в ней желание поскорее вернуться в Тирион. Возможно, она бы так и поступила, вот только с каждым шагом в ней крепла уверенность, что не голос собственной фэа она слышит, не он зовет ее повернуть назад.
Когда нолдиэ достигла садов Лориэна, настойчивый шепот исчез.
«Значит, я была права», — подумала она и поспешила к Чертогам Намо.
Глухие серые врата встретили ее молчанием. Липкая гнетущая тишина клубилась возле них, с каждым мгновением все плотнее окутывая Нерданэль.
— Владыка Намо, к тебе взываю! — твердо проговорила она.
Никаких изменений.
— Лорд Мандоса и властитель душ, ответь мне!
Тишина замерла и словно отступила на шаг.
— А если я пришла сюда, чтобы добровольно отказаться от роа?! — гневно прокричала Нерданэль.
— Так ты за этим пожаловала, — раздался голос владыки. — Что ж, твой выбор…
— Нет! — воскликнула нолдиэ, отмахнувшись от особенно назойливого сгустка тумана, который, отлетев на достаточное расстояние, что-то обиженно проворчал.
— И майар своих странных незачем подсылать! Я желаю получить известия о своем муже!
— Как я и думал, — с досадой проговорил вала. — Сколько ж можно мне надоедать?! И сотни лет не прошло, как ты была здесь. Не покинет мои Чертоги Фэанаро! Не покинет!!! Разве что снова воссияют Древа!
— Но…
— Прочь! А в следующий раз, если таковой будет, я заберу твою фэа, как ты сама говорила. Только учти, мужа ты не встретишь, а дети твои еще пока не предстали предо мной.
— Пока?! — ужаснулась Нерданэль.
Намо ничего ей не ответил.
Тяжело вздохнув, она побрела по тропинке, что вилась по прекрасным и печальным садам Лориэна. Нолдиэ шла, погруженная в свои мысли, и тяжкие думы одолевали ее.
«Он просто желал напугать меня. С моими сыновьями все в порядке. Я сама с ними недавно говорила… но он сказал пока…» — терзалась она.
Где и когда Нерданэль свернула не на ту тропку, она не знала, но места, по которым шла нолдиэ, были ей незнакомы.
Ветви ив и берез склонялись до земли, так что дочери Махтана приходилось отодвигать их, подобно занавесям, чтобы продолжить путь. Неожиданное ощущение словно иглой кольнуло ее — переплетения ветвей так походили на странные нити из сна! Неужели она близка к разгадке…
Нолдиэ поспешила, ведомая своим сердцем и горячим желанием во что бы то ни стало помочь мужу. В том, что его фэа нуждалась в этом, она не сомневалась.
— Куда вы торопитесь? Здесь, во владениях леди Вайрэ, принято оставлять спешку и суету, — наставительно прозвучало откуда-то из-за дерева.
Нолдиэ собиралась принести извинения и спросить дорогу, однако замерла, осознав, что менее всего сейчас желает оказаться в Тирионе. Растерянно она посмотрела на вышедшую перед ней майэ, когда явственно поняла, куда зовет ее сердце.
— Леди поймет меня, — проговорила она и побежала вниз по тропе, чувствуя, что может опоздать. Только пока не знала, куда.
Светлый деревянный дом показался из-за поворота, и Нерданэль, не раздумывая, толкнула дверь. Вырвавшийся на волю воздух показался ей старым и мертвым, однако в нем все же были, теплились крохи жизни, подобно искрам, готовые возродить пламя. Нолдиэ перешагнула порог и прошла вглубь. Ткани, мотки нитей, пяльцы, сундучки для игл… Она шла, все ускоряя шаг, чувствуя, что скоро достигнет цели.
Дверь легко отворилась, и Нерданэль оказалась в просторной, однозначно обжитой комнате. У окна, склонившись над большими пяльцами, трудилась мастерица. Нолдиэ тихо подошла к ней и взглянула на работу через плечо. Вскрик удержать не удалось — на полотне, окруженный языками пламени и жуткого вида тварями сражался ее муж.
— Мельдо!
— Нерданэль?! — вышивальщица резко обернулась к жене сына. — Что ты здесь делаешь?
— Кто вы? — спросила она, хотя и понимала, что уже знает ответ.
Тяжело вздохнув, мастерица ответила:
— Мириэль. Та, что когда-то родила твоего любимого.
Нерданэль долго смотрела в глаза матери Фэанаро, а после резко метнулась к вышивке.
— Посмотри! Этих нитей не было, когда я только пришла. Я уверена!
— И я, — согласилась Мириэль. — Они постоянно появляются на этом гобелене, словно пытаясь скрыть от меня сына.
— Не выйдет!
Нолдиэ вспомнила сон. «Изнанка. Интересно, а что там», — подумала она и перевернула работу.
К ее удивлению она обнаружила лишь аккуратные стежки Мириэль.
«Значит, то, что мы видим, ненастоящее. Именно оно — отражение. Но не самого предмета, а иного отражения. Это как зеркало в зеркале. Сон во сне…» Нерданэль ощутила, как стало горячо ее роа, а кончики пальцев закололи тысячи иголочек. Почти. Ответ рядом. Он перед ней. Крайне близко и бесконечно далеко. Одновременно здесь и на другом краю Эа.
Не до конца понимая, что делает, она взяла ножницы и решительно вспорола серые нити паутинки, а затем полоснула себя по запястью. Позволив крови стечь в ладонь, она напитала ею обрезки пут, что окружали изображение мужа. Удивительно, но кровь не проникала на другую сторону гобелена, хотя обильно смачивала его.
— Да. Это должно сработать, — наконец заговорила пораженная увиденным Мириэль. — Я как-то уколола палец…
Нерданэль не слушала ее, а всеми силами тянулась к любимому.
Когда последнее мертвое волокно насытилось, а гобелен очистился от них, необычайно яркие искры пробежали по полотну и растворились в изображении Фэанаро.
— Ты смогла! — восхищенно проговорила Мириэль, когда в комнату ворвались майар.
— Слуги Намо, — ахнула мастерица.
Нерданэль же ничего не успела произнести. Ледяные руки подхватили ее, и нолдиэ оказалась в самом центре смерча, пришедшего словно из Хелкараксэ. Сознание покинуло ее, решив вернуться, лишь когда Махтан в очередной раз попытался влить в нее целительный травяной отвар.
— Доченька, — с облегчением выдохнул он. — Наконец-то! Ты же целых три дня не открывала глаз. Что произошло с тобой? Тебя принес на руках один майа…
— Что с Фэанаро? — слабо проговорила она.
— Нерди… ты разве не помнишь, доча? — с болью произнес он.
Нерданэль попыталась встать, но отец ей не позволил. Прислушавшись, она впервые за долгое время вновь ощутила фэа мужа.
— Все хорошо, атто. Я все помню. А теперь еще и знаю — все хорошо, — повторила она.
* * *
— Как сладко, как славно поют птицы, — мечтательно проговорила Ненуэль, глядя в окно, как крохотная пичуга, спрятавшись в гуще изумрудной кроны, славила зарю.
Дверь за спиной отворилась, и в комнату вошел Глорфиндель.
— Дочка, не возражаешь, если с нами отправится Эктелион? — спросил он и подхватил уже полностью собранные седельные сумки. — Ему надо осмотреть места, подготовленные для сторожевых башен, и нам как раз по пути.
— Нисколечко, — обрадовалась Ненуэль. — Лорд Дома Фонтанов — прекрасная компания.
Она закрыла окно и, взяв собственные вещи, вышла вслед за отцом.
Анар все выше поднимался над кронами, и хрусталь башен ярко блестел в его лучах, слепя глаза.
— Ясного утра! — приветствовал хозяев Эктелион и, увидев Ненуэль, тепло улыбнулся. — Здравствуй, красавица.
Дева смущенно улыбнулась, а он, соскочив с коня, забрал ее поклажу и приторочил к седлу. Идриль, стоявшая рядом и одетая для удобства, подобно дочери Глорфинделя, в тонкие легкие штаны и короткое платье чуть ниже колен с двумя разрезами по бокам юбки, приветственно помахала и вскочила в седло.
Лошади уже переступали на месте и время от времени мотали головами, словно торопили хозяев в дорогу. Те поспешили присоединиться к друзьям, и вся компания, оживленно переговариваясь, тронулась в путь.
— Куда направимся сначала? — спросил Глорфиндель у обеих дев. — Командуйте.
— К ручью неподалеку от Врат.
— Тому, что убегает в подземную пещеру?
— Да.
— Отлично!
Еще до отъезда Ненуэль и Идриль совещались, где можно найти в долине Тумладен то, что им нужно. Выбор был невелик, и все равнины в окрестностях Ондолиндэ полностью исключались — уж они-то были изъезжены вдоль и поперек. Оставались круговые горы.
Лошади резво бежали, и дочь Глорфинделя смотрела на изломанную линию вершин и провалов.
— …Охрану Врат в конце концов король решил доверить моему Дому, — донес теплый, ласковый ветерок радостный голос Эктелиона.
Ненуэль обернулась и воскликнула:
— От всей души поздравляю!
— Благодарю, — ответил он и, улыбнувшись, приложил ладонь к груди и слегка поклонился.
— А я надеюсь найти хороший кусок мрамора для своей беседки, — заметила Итариллэ. — Те, что мы добыли, уже все ушли на строительство города.
— Мне кажется, я видел нечто подходящее во время последней поездки, — откликнулся Глорфиндель и задумчиво сдвинул брови.
Идриль просияла:
— Покажете то место?
— Разумеется.
Горы быстро приближались, и скоро путешественникам пришлось спешиться.
— Подождешь нас здесь? — спросила Ненуэль у своего коня и ласково погладила его по бархатистому носу. Тот согласно кивнул и отправился к товарищам пастись.
Эльдар, прихватив снаряжение, отправились вдоль русла ручья.
— На поверхности мы вряд ли найдем что-нибудь интересное, — рассуждала вслух Ненуэль, осторожно ступая по влажным камням. Мягкие подошвы скользили, и Эктелион, шедший на шаг впереди, обернулся и подал деве руку.
— Благодарю, — откликнулась она.
Выглянувшее из-за утеса светило на миг блеснуло в ее золотых волосах ярким светом. Лорд Дома Фонтанов замер и неуловимо переменился в лице, словно увидел нечто удивительное. Дева вопросительно подняла брови и огляделась, желая понять, что именно случилось, и он тряхнул головой, приходя в себя.
— Идем скорее, — сказал Эктелион чуть хриплым голосом, и они с Ненуэль поспешили догнать ушедших вперед Глорфинделя и Идриль.
Русло круто убегало под землю, и скоро последние лучи Анара погасли. Глорфиндель достал небольшой светильник, и из подступившей было темноты выступили влажные каменные стены и неровный пол.
Они миновали два поворота, и на развилке нэри спросили дев:
— Куда теперь?
Ненуэль нахмурилась и, подойдя к стене, пригляделась к породе. Наскоро осмотрев оба входа, она решила:
— Идем направо.
Вскоре путь привел их в небольшую пещеру, образовавшуюся очевидно после того, как высохло подземное озеро. Бывшее дно было усеяно крупным песком.
— Вряд ли он чистый, — покачала головой мастерица, — однако пробу возьму.
Она проворно открыла сумку и достала заранее приготовленные для подобных целей флаконы. Набрав образцов из разных мест, все тщательно пронумеровала и записала в пергамент.
— Готово, идем дальше.
Эктелион протянул руку и помог ей встать с камня. На противоположной от входа стене виднелся еще один темнеющий провал, и девы решили разведать его. Сначала обнаруженный тоннель убегал ниже, потом круто поднимался. Один раз разведчикам даже пришлось достать из сумок металлические крюки и вбивать их в стену, чтобы было легче идти, однако нолдиэр решительно отказались возвращаться назад.
— Ненуэль, осторожней! — воскликнул Эктелион и торопливо обнял ее за талию.
Приглядевшись, дева разглядела тонкий карниз над провалом, по которому пройти без проблем могла разве что мышь. На той стороне, на расстоянии приблизительно половины лиги, виднелся свет, и после короткого совета было решено попытаться преодолеть преграду. Нэри вбили в стену страховочные крюки, и путь продолжился. Глорфиндель помогал идти Итариллэ, а Ненуэль двигалась вперед, крепко держась за руку Эктелиона.
— Благодарю тебя! — от души улыбнулась она, вновь ощутив под ногами твердую почву вместо узкой прослойки камня.
Он на несколько секунд задержал ее пальцы, и дева, приглядевшись, заметила в его лице что-то новое, непонятное. Нечто, от чего ее фэа вдруг сделалось грустно.
Эктелион откашлялся и с очевидным усилием заставил себя отпустить ее руку. Звонкий голос Идриль разрушил окутавшую было их неловкую тишину, и вскоре, пройдя всего несколько десятков шагов, Ненуэль ощутила, как под ногами похрустывает песок. Скоро путь их вывел наружу, в одну из укрытых среди отрогов небольших долин.
Дочь Глорфинделя присела и, взяв щепоть песку, просеяла, потерев меж пальцев.
— Это результат разрушения твердой породы, — наконец объявила она. — Еще одно искажение. Или так было задумано Единым?
— Кто знает, — отозвалась Итариллэ, одновременно присматриваясь к выступающим на поверхность жилам. — Однако нельзя все списывать на происки Врага, иначе мир, созданный и спетый однажды, был бы слишком однообразен и скучен. Вряд ли Эру желал его видеть таким.
Ненуэль набрала новых проб, и путешественники продолжили путь, который скоро привел их к подножию гор и небольшую долину, где и было решено пообедать. Глорфиндель свистом подозвал лошадей, пасшихся неподалеку, те прибежали, а эльдар тем временем развели костер и стали кипятить воду для ароматного травяного напитка. Итариллэ достала захваченные из дома фрукты, сыр, орехи и ломти вяленого мяса.
— Лорд Эктелион, сыграете нам? — спросила вдруг дочь Турукано, и Ненуэль вздрогнула. В памяти ее мгновенно всплыл праздник по случаю окончания строительства Ондолиндэ и тот мотив, что слышен был только ей одной. Фэа вновь, как тогда, полетела куда-то, будто снова слышала чей-то неведомый зов, а лорд Дома Фонтанов, неуловимо поникнув, покачал головой, и на лице его отразилась грусть.
— Нет, я не захватил с собой в этот раз флейты, — ответил он и, подняв взгляд, пристально посмотрел в лицо Ненуэль.
«Будто хочет в нем что-то найти», — подумала она.
Глорфиндель поглядел внимательно сначала на друга, затем на дочь, и чуть заметно с печалью покачал головой.
* * *
Мысль появлялась и тут же исчезала. Пламя фэа уже не могло уничтожать омерзительные путы, что не позволяли даже представить что-либо, кроме окружавшей липкой отвратительной серости. Душа Мастера продолжала сопротивляться, но все больше проваливалась в бесконечный тоннель отражений, пока не очутилась по ту сторону «зеркала». Во всяком случае Фэанаро именно так назвал то место, куда его заточил Намо.
Все изменилось, когда он впервые ощутил знакомое тепло, словно кто-то очень близкий обнял его, если бы такое было возможно.
— Аммэ, неужели это ты? — тихо пронеслась мысль и, в отличии от остальных, не исчезла — Мастер обрел способность рассуждать, рассчитывать, вычислять. И никто из слуг Намо, ни даже сам Владыка не знали, что помогла ему кровь матери, упавшая на зачарованный валой гобелен.
Фэа старшего сына Финвэ оживала с каждым днем, силясь познать окружавший ее мир. Мастер понял, что там царили иные законы, и если он мог точно сказать, движется или же нет, то был совершенно не в состоянии определить место своего расположения. И наоборот, чем точнее понимал, где обитает его фэа, тем меньше мог сказать о скорости своего перемещения в этом странном пространстве.
Чтобы понять и принять такое положение вещей, Фэанаро потребовалось время, которое вело себя весьма непредсказуемо. Финвиону ничего не оставалось, как составить и попробовать решить одно занятное уравнение. Как ему показалось, именно оно готово было дать ответы на все интересовавшие его вопросы. Однако те так и не были найдены. Одни допущения сменяли другие, но не привели к искомому. Мастеру не хватало чего-то. Какой-то скрытый компонент не позволял фэа пробить стены, разорвав нити созданного Намо мира.
Когда решение в очередной раз почти ускользнуло от него, жаркое пламя буквально сожгло путы, обнажив истинную суть изнанки Эа.
— Как же все просто! — воскликнул Фэанаро, восхитившись гениальности Эру. — Ответ всегда был предо мной, но я его не видел… зачем, зачем я пытался описать, построить схемы того, что есть в каждом из нас, в том, что основа всего!
Воспрянувшая душа воспарила, сжигая оставшиеся нити пламенем своей любви. К жене, детям, отцу и матери. Подобно ярчайшей вспышке, Финвион пронесся по Чертогам, согрев своими чувствами отца и, поняв наконец суть, ласково прикоснулся к фэа Нерданэли, убедив ее открыть глаза.
Создав идеальную, как он считал, ловушку, Намо сам стал ее заложником, ведь всегда есть вероятность, как сказал бы Мастер, не равная нулю, что фэа может находиться в любой точке Эа. Так почему бы ей не быть рядом с любимой.
* * *
Клонящаяся к горизонту ладья Ариэн спешила на запад и уже успела расцветить небо в небывалые, роскошные золотые тона, хотя до заката еще оставалось достаточно времени.
— Госпожа Армидель еще не пришла с поля? — спросил Финдекано у одного из стражей на воротах.
Тот отрицательно покачала головой:
— Нет, мой лорд.
— Отлично.
Нолофинвион улыбнулся — на осуществление его плана имелось время. Пока любимая помогает девам из верных пропалывать овощи и петь растениям, чтобы потом получить богатый урожай, он успеет испечь пирог с малиной на ужин. Поблагодарив воина, он быстрым шагом пересек двор и прошел на кухню.
Ягоды были набраны еще накануне — несколько принесенных из ближайшего малинника корзин стояли в кладовой и дразнили одним своим видом. Собственно говоря, как раз тогда у него и возникла идея порадовать жену, а заодно устроить им обоим приятный вечер.
Он разжег печь и принялся за дело. Повара Ломинорэ, уже привыкшие к его визитам, не мешали лорду, лишь время от времени старались положить поближе то, что ему может в ближайшее время понадобиться.
Финдекано взбил тесто, подготовил малину и выстлал дно специальной глубокой миски особыми листьями. Они почти не меняли вкус блюда, однако после позволяли легко вынуть его из формы. Вылив внутрь тесто, Фингон разровнял его, щедро добавил в начинку ягод и поставил в печь. Теперь можно было подумать и о напитке.
Открыв один из шкафов, он оглядел полки, на которых стояли баночки с цветами, смородиновым листом, баданом, душицей, чабрецом, мятой. Выбор был сложный — каждая из трав давала свой вкус, необыкновенный и ни на что не похожий. Прикрыв глаза, Финдекано представил, как вместе с Армидель, сидя в саду на расстеленном одеяле, будет отдыхать, разговаривать о том, что произошло за день, и понял, что лучшим выбором на сегодня станет чабрец, медуница и липовый цвет.
Пирог постепенно подрумянивался в печи, напиток заваривался, и Финдекано, выбежав из кухни, поднялся в покои. Захватив корзину и покрывало, спустился обратно и отобрал для ужина фруктов и сыра.
— Мой лорд, все готово, — позвал один из поваров.
— Благодарю вас! — ответил тот и вынул из печи румяный, ароматный пирог.
Перелив напиток в специальный кувшин, он добавил к нему две кружки и накрыл корзину. Теперь стоило дождаться жену.
Поднявшись в гостиную, он сел на подоконник и принялся смотреть в даль. Туда, где за границей крепостной стены виднелись распаханные поля, уже украсившиеся всходами. Осенью урожай соберут, заготовят варений, засолят, засушат и уберут в кладовые.
Нолофинвион улыбнулся, вспомнив, как хлопотала Армидель в предыдущие годы, и глаза его зажглись любовью.
— Мелиссе! — воскликнул он, увидев на тропинке, бегущей через поля, группу дев, и среди них фигуру жены.
Соскочив с подоконника, он спустился вниз и вышел во двор. Любимая, завидев его, побежала навстречу, а Финдекано обнял ее и, склонившись, поцеловал.
— Здравствуй, родная, — прошептал он, любуясь блеском ее ясных глаз, уже немного уставших к вечеру. — Ну, как дела?
Армидель принялась рассказывать, а муж внимательно слушал, а после предложил:
— Как ты смотришь на то, чтобы поужинать в саду? У меня уже все готово.
Глаза ее загорелись:
— С удовольствием! Я сейчас, только приведу себя в порядок!
— Жду тебя, — улыбнулся он и проводил ее взглядом.
Между тем, у него оставалось время на то, чтобы все подготовить. Забрав корзину и одеяло, он выбрал самый красивый и уютный уголок сада, укрытый от посторонних глаз кустами гортензии и глицинии. Расстелив покрывало на траве, положил сверху несколько подушек и поставил в центр корзину.
Сверху раскинулись ветви яблонь, уже украсившиеся плодами, которым, впрочем, еще предстояло вырасти и созреть.
Окинув получившуюся картину довольным взглядом, Финдекано кивнул сам себе и вернулся в донжон. Послышались торопливые шаги, и по лестнице сбежала сияющая предвкушением Армидель.
— Я готова! — объявила она.
На ней красовалось новое нарядное платье, глаза сияли, а в волосах сверкали звездочки украшений, подаренные мужем. Он подошел и, обняв любимую, поцеловал:
— Великолепна!
— Ты тоже, — эхом откликнулась она и посмотрела с нежностью.
Протянув ладонь, супруга провела осторожно по его волосам, как и прежде перевитым золотом, и, держась за руки, они покинули дом и вышли в сад.
Анар уже успел опуститься к самому горизонту, причудливо раскрасив крыши и кроны деревьев. Цветы и травы укрыли густые тени, и кое-где начали загораться светильники.
— Как красиво, — прошептала Армидель, и можно было подумать, что она видит эту картину в первый раз. А может, так оно и было? Ведь прежде были иные закаты.
Фингон обнял жену и помог ей сесть. Открыв корзину, достал пирог, и любимая, закрыв глаза, с удовольствием вдохнула дурманящий аромат.
— Тебе какой с какого боку отрезать кусочек? — спросил он.
Жена задумалась и выбрала, указав пальцем:
— Этот.
— Отлично.
Он разлил по кружкам напиток и взял нож. Армидель уже потянулась было к своей части, однако муж неожиданно покачал головой:
— Я сам.
Она с готовностью сложила руки на коленях, а он, взяв кусочек пирога, поднес его к губам жены. Та откусила и объявила с еще полным ртом:
— Очень вкусно.
— Благодарю, — отозвался муж.
Придвинувшись ближе, он обнял одной рукой Армидель, другой же по-прежнему продолжал ее угощать. Она запивала малиновый пирог травяным напитком, и оба беседовали, склонившись голова к голове и глядя на догорающий закат.
Когда с первым ломтиком было покончено, супруга облизала пальцы Фингона и в свою очередь взяла часть, чтобы муж не остался без ужина. Тот ел с удовольствием, не спеша, наслаждаясь каждым откушенным кусочком, и взгляд любимых глаз делал их еще слаще. Доев до конца, он наклонился и сделал наконец то, что давно хотел — поцеловал жену. Сперва коснулся ее губ, потом скул и шеи, а после вновь вернулся к губам. Когда же стало трудно дышать, он опустился на одеяло, увлекая ее за собой, и руки продолжили начатое, живя как будто собственной жизнью.
— Люблю тебя, — услышал он шепот Армидель и ощутил, как пальцы ее запутались у него в волосах.
— Я тоже тебя люблю, — ответил он, продолжая целовать.
Мироздание зазвенело, словно туго натянутая струна, и он спросил себя, не настало ли их время детей. Прислушавшись к голосу фэа, взглянул на кольцо аванирэ и потянулся к разуму жены. Она посмотрела ему прямо в глаза, и ответ предстал перед ними обоими ясно и четко — нет. Пока еще нет. Разумеется, за годы, прошедшие со дня свадьбы, они много раз обсуждали, что хотят однажды привести в мир ребенка. Но пока им для счастья вполне хватало друг друга.
Рука Финдекано опустилась ниже и медленно подняла подол платья жены, обнажив ее бедро. Казалось, что в отдалении звенит чей-то тихий, мелодичный смех, веселый и задорный. Чей это голос, узнать было нельзя, и Армидель, прислушавшись, спросила:
— Ты это чувствуешь?
— Да, — ответил он, не колеблясь.
— Уже скоро.
Фингон кивнул и наклонился, коснувшись губами виска жены:
— Согласен.
И оба надолго забыли об окружающем мире.
* * *
Мощные лапы волкодава уносили пса с каждым скачком все дальше и дальше от Химлада. Картины давнего прошлого то и дело вставали перед глазами Хуана. Он вспоминал, как маленьким щенком резвился и играл с Тьелкормо, как впервые загнал для него оленя, как… Много таких как было в их жизни. Не забыл он и то, что именно Охотник попросил брата отковать защитные пластины, что не раз спасали ему жизнь в бою. Что хозяин ни на шаг не отходил, когда все же его ранили. И это несмотря на то, что ему самому досталось в битве!
Муки совести обострялись и при воспоминаниях о маленьком лорде, которого он даже катал, словно конь.
«Что думают они сейчас? Простили ли? Или прокляли, подобно Намо?» — думал пес, устремляясь на запад, туда, откуда ветер доносил отвратительные запахи — вонь орков.
«Нет. Он на такое не способны, — убеждал себя Хуан. — Вернусь — все объясню. Даже заговорю! Но сейчас надо спешить».
Быстро напившись воды из Келона, Хуан поспешил дальше, надеясь, что не опоздает, и что его помощь действительно понадобится той, что приходится родственницей его драгоценному хозяину.
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |