Меня зовут Макгайвер. Задания с сюрпризами (джен)

Обсерватория Гриффит-Парк.

Лос-Анджелес. Калифорния.

Треволнения прошедших суток остались позади.

После того, как мы, разобравшись с некоторыми оставшимися формальностями (ненавижу бюрократизм!), отбыли из лаборатории, меня с Эдом Гэнтнером доставили обратно в Калифорнию. Сначала я думал задержаться в Нью-Мексико, чтобы справиться о состоянии здоровья моей случайной спутницы — Барбары Спенсер. Её эвакуировали на вертолёте в лечебное учреждение, где сразу же прооперировали. И, на самом деле, я очень за неё волновался, но решил во время операции в больницу не ездить. Не люблю больницы. С того самого дня, как, почти двадцать пять лет назад, в один день потерял сразу и отца, и бабушку. Нет, врачи и больница не были виноваты в их смерти — это страшное и нелепое стечение обстоятельств. Просто в больнице, даже не будучи пациентом, всегда ощущаешь себя беспомощным. Нет никакой возможности как-то повлиять на ситуацию и исправить её в лучшую сторону. Я решил, что позвоню и узнаю о самочувствии Барбары в воскресение, чтобы потом съездить её навестить.

Добравшись до дома и моего диванчика, я тут же на нём и вырубился и чуть не проспал всё воскресное утро. Сегодня, во-первых, миссис Питерсон*, матушка Реджи, оставляла его мне почти на целый день, во-вторых, в обсерватории должны пройти экскурсии, и необходимо было проверить исправность астрономической оптики и механики телескопов.

Я вскочил, как по боевой тревоге, и рванул в ванну приводить себя в порядок. Миссис Питерсон я бы в таком виде не сильно понравился: на лице — вся пыль Нью-Мексико, во всклокоченных волосах — бетонная крошка, поэтому они сейчас, скорее, не бурые, а сизые. Нижняя рубашка такая выпачканная, что её, наверное, проще выбросить, чем отстирать.

Впрочем, через несколько минут я соскреб со щёк отросшую за пару дней щетину. Надел чистую фланелевую рубашку, в сине-зелёную клетку — родную сестрицу той, что героически погибла в руинах разрушенной лаборатории. Конечно, мне на мой внешний вид, иногда, откровенно говоря, наплевать, но не в этот раз. Миссис Питерсон — женщина строгая, меня она и так всерьёз не воспринимает, считает, что я занимаюсь чем-то подозрительным и, возможно, неподобающим.

Ещё пара минут, и вот уже из зеркала на меня тёмно-карими глазами смотрел вполне приличный молодой человек, а не страшненькое чумазое чудовище, на которое я был похож минут десять назад.

* * *

— Ты всё ещё не рассказал, чем ты, по жизни, занимаешься, — стал приставать Реджи, — после того, как мы вернулись из зала астрономических наблюдений, где я проводил осмотр технического состояния телескопа. Моё жилище располагалось ниже научных помещений, и в него вела винтовая лестница с гладкими перилами, с которых парень обожал скатываться.

— Ну, я — что-то вроде ремонтника, — помедлив, ответил я. — Что-то где-то ломается, возникает какая-то техническая проблема, а я — устраняю. — Но играть с тобой в баскетбол мне нравится больше, — добавил я.

— Так во что играем на этот раз? — спросил он.

— Чемпионат.

Я повёл мяч к кольцу, укреплённому мной в помещении, служившем сразу кухней, столовой и гостиной (причём, не только мне, но и учёным-астрономам, ведущим здесь наблюдения).

— Седьмая и последняя игра ужасно напряжённой серии, — я изобразил голос спортивного комментатора.

— Моя команда ведёт, счёт 110-109.

— А время? — спросил пацан.

— Осталось жалких три секунды!

— Смотри!

— Низкорослый игрок выбрасывает в аут.

— Ладно, подожди. Попридержи коней.

— Что? — спросил я.

— Лучше поищи кого-нибудь, кто снимет мерку для моего будущего чемпионского кольца, — нахально заявил юный будущий чемпион.

— Да, бросай уже!

— Ладно. — Парень мастерски отобрал у меня мяч и запустил в корзину.

— Реджи Питерсон остановился, обводка, финт, и он кладёт мяч сверху прямо в корзину! — продолжаю я комментировать наш матч. — Коротышка делает просто феноменальный бросок! Болельщики на трибунах сходят с ума!

Я, конечно, поддавался, но Реджи, действительно, владеет мячом гораздо лучше, чем я. Ну, в конце концов, баскетбол — это не мой любимый вид спорта. Это ведь не хоккей!

После серии побед грядущей звезды баскетбола пришлось делать для мальца чемпионский перстень — из куска пластиковой трубки и пищевой фольги. Объективно говоря, играет парень замечательно, и не хотелось бы, чтоб он закопал свой талант.

* * *

Вечером, как только миссис Питерсон забрала домой счастливого юного победителя, я позвонил и забронировал билет на самолёт в Лас-Крузес, Нью-Мексико. Перед этим я дозвонился до окружной больницы, куда доставили мисс Спенсер, и осведомился о её самочувствии. Мне ответили, что операция прошла успешно и завтра её из реанимации переведут в палату общей терапии, если не будет никаких осложнений.

У меня было ещё пять дней отпуска, плюс дополнительные три дня, которыми меня «наградили» за работу в подземной лаборатории. Поэтому, я очень надеялся, что за эту неделю ничего срочного, требующего моего вмешательства, не возникнет.

Международный аэропорт Лас Крузес, трасса 10*

Лас-Крузес, Нью-Мексико

На следующий день я прибыл в аэропорт Лас-Крузес и оттуда, на такси, поехал в больницу, купив по пути букет цветов. Город располагался восточнее аэропорта, по семидесятому шоссе, а больница, в которую я направлялся, находилась недалеко от государственного университета штата.

Водитель попался разговорчивый весельчак, он напомнил мне моего друга-авантюриста Джека Долтона, с которым меня связывает давняя дружба и постоянное влипание, по его милости, в разные неприятности.

Второе марта, почти шесть лет назад — день, сильно повлиявший на мою теперешнюю жизнь. Я всего лишь помогал Джеку, чтобы его таксомотор не простаивал, пока тот лечился в госпитале. Джек умудрился поломать обе ноги, и довольно серьёзно.

Это был мой первый заказ в тот день. Я подъехал в требуемое место, по адресу в заявке — угол Шестой улицы и Бродвея, и ожидал клиента.

К автомобилю подошла представительная дама в чёрном длинном пальто и широкополой шляпе, изящно прикрывавшей лицо.

— Свободен? — спросила она. — Я заказывала такси отсюда до угла Южной …

— Да, прошу, — помогая леди сесть в кабину автомобиля, ответил я.

— Так куда едем, мэм? — поинтересовался я, садясь за руль.

— Угол Южной и Третьей, пожалуйста, — ответила она. — Я спешу.

Она показалась мне какой-то нервной, словно чего-то опасалась или её кто-то преследовал

— Что-то случилось? — спросил я, заметив её озабоченное состояние в зеркало заднего обзора.

— Дела, — ответила она лаконично. — Пожалуйста, поедем.

— Джек? — затем удивлённо переспросила она, заметив водительскую регистрационною карточку на приборной панели с именем и фотографией моего усатого друга.

— Вообще-то, Макгайвер, мэм. К вашим услугам, — ответил я, мягко трогая машину с места. — Мисс…

— Сара, — ответила та.

— Сара, — повторил я. — Угол Южной и Третьей. Поехали.

Через несколько секунд я заметил, что за моим «крайслером»** неотрывно следует светло-коричневый «шевроле»** седан. Когда мы уже подъезжали на место, седана-преследователя я не заметил, подумав, что, может быть, мне всего лишь показалось. И вскоре я доставил мисс Сару по тому адресу, который она назвала.

— Мне сюда. Здесь остановите, — сказала она.

Место было странное. Жилых или офисных зданий тут поблизости не было. Слева -законсервированная обанкротившаяся фабрика. Справа — стена здания какого-то производственного предприятия.

— Вы уверены, что вам нужно выйти здесь? — поинтересовался я.

— Не беспокойтесь. Всё будет в порядке.

— Ладно. Хорошо, — согласился я и назвал цену поездки. — С вас три пятьдесят, мэм.

Затем выскочил из салона, чтобы открыть дверь и помочь мисс Саре выйти.

Она протянула мне десятидолларовую купюру.

— Сдачи не надо, — сказала она и поспешила через дорогу в здание неработающей фабрики.

— Удачи, Сара! — пожелал я и, уже собираясь отъезжать, заметил, что на служебной парковке возле входа, куда вбежала Сара, остановился тот самый «шевроле», что следовал за нами всю дорогу. Из машины выскочил мужчина плотного телосложения и примерно раза в два старше меня. Пиджак его был в такую мелкую чёрно-белую клетку, что в глазах зарябило. Этот мужчина, вытащив пистолет, скрылся внутри, за входными дверями.

Я понял, что Саре угрожает опасность. И, хоть мне и не сильно по душе была эта идея — противостоять человеку с пистолетом, но я просто обязан был вмешаться.

Плотный мужчина нацелил пистолет на Сару и другого мужчину, с которым она здесь встречалась.

— Стоять! Руки! — громко скомандовал мужчина из «шевроле».

— Сара, берегись! — крикнул я.

Сара, с поразительной легкостью, для столь импозантной дамы, схватила и швырнула в своего преследователя деревянный ящик. Я в этот момент попытался задержать вооружённого человека, наскочив на него со спины, и между нами завязалась небольшая драка, которая быстро закончилась не в мою пользу, поскольку этот не молодой мужчина оказался довольно силён и тренирован, и «уронил» меня очень точно и эффективно, применив приём армейской техники рукопашного боя.

Пока преследователь меня «ронял» — Сара убежала.

— Не знаю, кто ты, но лучше не лезь! — буквально прорычал преследователь Сары, направив оружие на меня, лежащего на куче пенопластового наполнителя и щепках разбитого ящика.

— Ладно! — воскликнул я, увидев дуло, направленное в меня, — только не стреляйте!

— Заткнись! — зло прорычал тот.

— Я ничего не сделал!

Он бросился вдогонку за убежавшей женщиной. Однако та оказалась более расторопной. К тому моменту, когда преследовавший её «пёстрый пиджак» выскочил на улицу, она взяла с места в карьер, на его же машине.

Тот вновь поднял оружие наизготовку с намерением выстрелить. С криком «Нет» я снова бросился на него и повалил на асфальт, не дав ему этого сделать.

— Ты мне надоел парень! — в бешенстве набросился он на меня. И, направив на меня пистолет, скомандовал:

— Живо в машину! Двигайся, давай!

— Хорошо, хорошо, — согласился я (трудно спорить с человеком, у которого оружие). — Только не стреляйте!

— Вперёд! Быстро! — скомандовал он.

— Я уже еду, — ответил я, трогая такси с места, пытаясь успокоить разозлённого человека.

— Это я уже еду! — раздражённо ответил он. — Гони за той машиной! Пошёл, пошёл!

— Да, сэр!

— Давай, жми на газ!

Для меня, профессионального автогонщика, догнать кого-то на автомобиле раз плюнуть, ну, почти. Если, конечно, тот, за кем гонюсь я, не такой же профессионал в этой области. Поэтому нагнать сбежавший коричневый «шевроле» с дамой, за которой охотился тип, что сидел сейчас справа и размахивал своим пистолетом возле моего уха, для меня особой проблемы не составило, однако, нужно было что-то придумать, чтобы предотвратить трагедию. Наличие оружия у этого чувака очень сильно напрягало.

Мы выехали за пределы города, здесь трасса была свободнее.

— Ладно, не гони так, — сказал мужчина. — Просто не выпускай из вида, а то глаза мозолим.

— А ты чего это там из себя героя-то строил? — поинтересовался он, уже немного успокоившись. Оказалось, что он по-человечески очень даже неплохо разговаривает, а не только рычит.

— Я подумал, что даме нужна помощь.

— Эта дама — высококлассный и всемирно известный (в узких кругах) наёмный убийца, и один из самых разыскиваемых — Мердок, за которым мы охотимся вот уже пятый год, и которого я ловлю последние полгода.

Я подозрительно посмотрел на своего пассажира:

— Ты коп? — спросил я.

— Коп? — переспросил тот, вроде даже немного раздражённо. — Я похож на копа?

— Да, — ответил я, хотя и не был в этом абсолютно уверен.

— Я агент правительства США — DXS* * *

.

— Что? — переспросил я.

— Оперативный отдел внешних операций.

— Извини, что вмешался. Я действительно подумал, что ей угрожает опасность.

— Да уж, откуда тебе было знать правду. — Примирительно заметил он. — Вот ты и влез. И, надо заметить, влез по самые уши, парень.

Ну да, еще моя мама заметила, что попадать, вернее, вляпываться в неприятности — мой особый талант.

— Меня зовут Макгайвер, — представился я и протянул правую ладонь.

— Питер Торнтон, — ответил тот на моё рукопожатие.

— Похоже, Мердок поворачивает.

Коричневый автомобиль Торнтона свернул влево, на грунтовую дорогу, в сторону старого песчаного карьера.

— Осторожно, не подъезжай слишком близко, — предостерёг меня Торнтон, и очень вовремя, поскольку, не сбавь я скорость, мы бы врезались в белый фургон, вылетевший из-за поворота наперерез нам. Я еле успел затормозить.

Фургон резко остановился, и его боковая дверь отъехала в сторону. Я попытался быстро сдать назад и не сразу увидел, что вызвало реакцию Торнтона.

— О, нет! — произнёс он. — Ты только посмотри! У них гранатомёты…

Я понял, что мои дальнейшие автоманёвры обречены на провал, вернее, на выстрел из гранатомёта. Вот уж попал, так попал! Я поднял руки.

Из-за фургона вышла Сара, то есть Мердок, с фотокамерой на штативе-треноге, и установила её напротив такси, направив объектив на нас.

— Это было организованно мною на всякий случай, — говорила она своим приятным голосом, снимая шляпку, парик и, на глазах превратившись в мужчину, добавив уже нормальным мужским тембром. — А вы так здорово мне подыграли!

— Она — мужчина?! — немного ошалело не столько спросил, сколько констатировал я, и моей прозорливости мог бы позавидовать капитан Очевидность.

— Да, он — убийца, — проворчал Питер Торнтон.

— Гранатомёт — очень эффективное оружие, — сообщил нам Мердок, указывая на двоих хмырей с базуками. — Два гранатомёта — двойная эффективность. Если машина сдвинется хоть на дюйм — они её взорвут. Попытаетесь выбраться — они её тоже взорвут.

— Почему ты мне не сказал? — удивился я, обращаясь к Питу.

— А что бы это изменило? — ответил он. — Я работаю по принципу: «Знаешь то, что нужно». Полагаю, тебе нужно знать. Мердок — наёмный убийца и террорист, специалист по маскировке. Человек-хамелеон со змеиной душой. У него есть своя фишка, когда он наносит удар, он всегда фотографирует убиваемую жертву.

— Хранит на память? Вот чокнутый извращенец!

— Не совсем. Один снимок — заказчику, как доказательство выполненной работы, а копию — нам в отдел. Шутки ради.

— Всё равно, псих! И я ему пытался помочь?! — риторически заметил я. Это меня довольно сильно расстроило и говорило лишь за то, что я в людях ни черта не разбираюсь.

— Точно! Прости, что я тебя впутал, парень. Мне жаль.

— Мне тоже, — ответил я. — Только впутался-то я сам. Что будем делать?

— Что ж, я тебе скажу: понятия не имею. — Честно ответил мой пассажир.

И уже через миг мне пришла в голову идея. Я осторожно приподнял ногу и стал незаметно расшнуровывать свои кеды.

— Что ты делаешь? — тихо поинтересовался Пит.

— Шнурки вынимаю, — спокойно ответил я.

Да, и действительно, чего было спрашивать, если и так видно?

— Шнурки? — изумлённо переспросил Торнтон. — Зачем?

— Есть идея.

— Послушай, не паникуй, не делай глупостей. Ты меня слышишь?

Мердок продолжал полоскать нам мозги своей речью:

— Мне кажется, за эти годы я хорошо узнал тебя, Питер, — почти прокричал Мердок. — Можно мне называть тебя Питером?

Торнтон озадаченно смотрел на то, что я делаю со шнурками.

— Продолжай улыбаться на камеру, — сказал я и изобразил на собственном лице самую широкую улыбку, на которую только была способна мои мимические мышцы, что требовалось и от Торнтона.

— Просто, я подумал, что мы можем перейти на «ты», пожалуйста, — продолжал Мердок. — Это была очень интересная шахматная партия. Я против целого сонма организаций, пытающихся меня поймать: DXS, ФБР, интерпол…

В это время я не особенно слушал, что там вещает этот чокнутый, я был занят своим. Вытащив шнурок из второго — правого кеда, и, связав их вместе, я сделал на одном конце затягивающуюся петлю, вроде лассо.

— … особенно партия против DXS в лице такого опытного агента, как грозный Питер Торнтон.

— Что это? Лассо? — полушепотом удивился Пит.

— Да, чтобы подцепить педаль газа.

— Ты спятил? Зачем это? Даже если ты её зацепишь, она же пойдёт вверх.

— Если правильно перераспределить направление приложения сил, то всё получится. Ты отвлекай его.

— Послушай, Мердок. — заявил Торнтон, очевидно, последовав моей просьбе, — ещё не всё кончено.

— Еще как кончено! — возразил убийца. — Ты помнишь Лиссабон?

— Ну, ещё бы?! Я тебя тогда почти поймал.

— В том-то и дело, что почти. Но в этой игре «почти» не считается. Не считается, Питер.

«Точно, больной на всю голову», — заметил я, не знаю уж, про себя это сказал или поворчал себе под нос.

— Для тебя это игра, а я — серьёзно…

— Нисколько не сомневаюсь в твоей серьёзности, Питер. Возможно, это — твоя главная проблема?

Я нащупал ногой валявшийся на полу, почти под водительским сидением, разводной ключ и достал, поддев его пяткой.

— Зачем тебе разводной ключ? — поинтересовался Пит.

Но я не сразу ответил, мои мысли были заняты другим: что использовать для направления шнурка? И, наконец, я нашёл, что мне пригодилось.

— Продолжай, Мердок, я слушаю, — Пит по-прежнему отвлекал внимание убийцы.

— Я выиграл, а ты проиграл. Ты ведь уже проиграл, — сообщил самоуверенно Мердок.

— Дай мне эту скрепку, — попросил я Пита, указав на канцелярскую скрепку, прицепленную к водительской регистрационной карточке.

— Что теперь? Больше мне его не задержать, — пожаловался Пит.

— Если тебе послужит утешением: я лично позабочусь о твоей фотографии и помещу её в свой альбом на почётное место.

«Значит, он и для себя фотки делает, — сердито отметил я про себя. — Точно, психо-неврологическая клиника по нему скучает.»

— Может быть, мне удастся обратиться к его чувству справедливости? — произнёс Торнтон. — В конце концов, ты тут действительно ни при чём, и тебе незачем погибать…

Я неодобрительно взглянул на Пита, но ничего не сказав, продолжил собирать шнурочный педале-опускательный механизм. Я нанизал скрепку на шнурок таким образом, чтобы он свободно скользил через неё, а длинную сторону скрепки с двумя загибами зажал губками разводного ключа.

— Мердок, он ведь пытался тебе помочь, может, хотя бы его отпустишь?

— Да, согласен, немного несправедливо, что случайный свидетель падёт жертвой в этой игре. Прошу прощения, Макгайвер.

— Разводной ключ и скрепка? Зачем это? — вполголоса спросил Пит.

— Я собираюсь поменять направление силы, которое приложу к шнурку при воздействии на педаль, — пояснил я.

— Но мы живём в тяжёлое, жестокое время, — продолжал Мердок, словно декламировал роль со сцены. — И добрые самаритяне умирают молодыми. Пусть тебе будет утешением, что ты обретёшь бессмертие в моём альбоме, рядом с Питом.

Ну, такая перспектива меня уж точно не устраивала.

Я продолжил сооружать шнурочную систему, пропустив её под педаль тормоза, через руль и зацепив за рычаг, открывающий водительскую дверь.

— Теперь я понял! Педаль газа нажимается при открытии двери, — восторженным полушёпотом заметил Торнтон.

— Ты не будешь забыт, — продолжал вещать Мердок. — Только будешь мёртв. Но я буду вспоминать тебя с благодарностью.

«Мне прямо сразу полегчало!» — съязвил я про себя.

Поясняя, убийца добавил:

— Эта камера на электроприводе активируется при выстреле гранатомёта. Так что ваши фотографии я сохраню для личной коллекции.

— Пять минут, — обратился он к головорезам с базуками в фургоне. — Не потеряйте фотокамеру. Насчёт фотографий, свяжемся позже.

— Да, сэр, — ответил тот, что сидел в кабине.

Мердок ушёл, пританцовывая и помахивая шляпкой, и вскоре из-за фургона выехал автомобиль Пита и умчался в сторону шоссе.

— Чёрт! — раздосадовано воскликнул Торнтон. — Он ушёл и увёл мою машину! Но это уравнивает шансы.

Пит достал пистолет.

— Это не в моём вкусе, — возразил я. — Давай, сперва проверим мою идею, пожалуйста.

— Но это глупо. Мы же не будем полагаться на самодельное устройство.

— С точки зрения науки-физики — оно надёжно.

— Итак, — перешёл я к инструктажу. — Когда мы потянем ручку двери, шнурок натягивается и тянет педаль газа. Машина трогается — мы выпрыгиваем.

Торнтон посмотрел на меня с кислым выражением лица.

— Почему мы не можем их взорвать прямо сейчас? — поинтересовался один стрелок у другого, того, что сидел в кабине.

— Этот Мердок сказал: «пять минут». Значит, они их получат.

Пит взялся за ручку своей двери.

— Скажи, когда.

— Сейчас! — скомандовал я. И мы, одновременно открыв двери, выскочили из автомобиля, рванувшего вперёд к фургону и уже в следующую секунду взорвавшегося от двойного попадания из гранатомётов. Пит выскочил из-за кустов, за которые спрятался, и нацелил свой пистолет на парней в фургоне.

— Ни с места! — рявкнул он им. После взрыва Пит быстро пришёл в норму. Меня же слегка оглушило.

Я подбежал к фургону. Незадачливые стрелки в результате отдачи от выстрелов их оружия попадали в фургоне и сейчас барахтались, что жуки, перевёрнутые кверху брюшком.

— Получилось! — восторженно заметил Торнтон.

— Как насчёт этого? — спросил я, помахав выуженным из кармана куртки мотком скотча.

— Ты в порядке? А что это? — спросил Пит.

— Клейкая лента — очень полезная штука. Всё время с собой ношу, — пояснил я.

— На случай встречи с гранатомётом или двумя? — пошутил Пит.

— На всякий… случай, — сказал я, заматывая руки гранатомётчиков лентой.

— Полагаю, я тебе должен? — обратился ко мне Торнтон, когда оба преступника были «упакованы».

— Нет, — ответил я. — Мне — нет. Ты должен Джеку Долтону.

— А кто это?

— Джек Долтон — мой друг, — ответил я и указал я на горящие и чадящие чёрным дымом останки машины. — А это была его «рабочая лошадка». Поэтому, с тебя машина и … оправдываться тоже будешь ты.

* * *

Пояснения и примечания:

В данной главе упоминаются события эпизода, о которых рассказывалось в эпизоде сериала 2х18

* подходя к аэропорту, шоссе сливается с тремя дорогами федерального значения: трассой № 10, трассой № 70 и трассой № 180

** Крайслер — автомобиль марки «Chrysler», выпускаемый американским автомобилестроительным концерном, основанном в 1925 году, на период описываемых событий носил название Chrysler Corporation (1925-1998, независимая компания) https://ru.wikipedia.org/wiki/Chrysler

Шевроле — автомобиль марки «Chevrolet» марка автомобилей, производимых и реализуемых самостоятельным автомобилестроительным подразделением корпорации General Motors, основанным в 1911 г. https://ru.wikipedia.org/wiki/Chevrolet

* * *

DXS — вымышленная организация см. примечания к гл.1