Меня зовут Макгайвер. Задания с сюрпризами (джен)

Где-то в Центральной Азии…

Северная Монголия.

Над этой частью мира, куда меня нынче занесло, занимался рассвет. В утренней сизой дымке проглядывал тускло-алый диск светила. Каждое рождение нового дня уникально по-своему. Это раннее утро отличается от всех прочих, виденных мной хотя бы тем, что место наблюдения очень уж неординарное. Показавшееся, наконец, из своей облачной перины солнце осветило долину с петляющей внизу рекой и бурые каменные стены скалистого каньона. Но тепла так и не принесло, что для этого времени года в этом регионе вполне нормально. Вот по одной из таких стен я лез к цели моего путешествия.

Если вы видите высоко на скале маленькую человеческую фигуру, в яркой голубой спортивной куртке и уморительно смешной красной шапке с огромным помпоном, то вы не ошиблись — это я.

С того дня, как я стал работать на DXS* внештатным секретным агентом и с лёгкой руки парней из Пентагона и моего друга и старшего сотрудника оперативного отдела Пита Торнтона превратился в агента с кодовым именем Стэйси**, моя и без того насыщенная жизнь наполнилась весьма небезопасными приключениями. Не могу сказать, что мне не нравится то, что я делаю. Просто бывают определённые моменты, которые заставляют изрядно поволноваться.

Иногда в человеке могут уживаться совершенно противоположные вещи: вот, например, я обожаю скалолазание и дельтапланеризм, но высоты боюсь до чёртиков! Вы спросите, как такое возможно? — Самому интересно! Поэтому, когда я на задании, выполнение которого связано с тем, что нужно преодолеть собственный страх — разум сам находит решение, отвлекая размышлениями или подбрасывая воспоминания.

…И знаете, это бывает забавно. Все эти мысли, что приходят в голову, когда пытаешься делать свою работу.

Вот, как сейчас: я вишу, удерживаясь на, практически, совершенно отвесной скале, на высоте в несколько сотен футов * * *

.

Вспомнилось, как я хотел покататься на лошади, когда гостил у деда, на каникулах.

… Я хорошо помню, какой была эта лошадь — паломино* * *

.

Это было прекрасное животное с белой гривой и сверкающей шерстью, словно только что отчеканенная золотая монета. Наверное, старик МакГинтси, ферма которого была по соседству с фермой моего деда, отхватил её на каких-нибудь торгах. Раз десять я пытался к ней подобраться, поскольку решил: «Я всё равно прокачусь на этом коне».

Конечно, зная старика МакГинтси, можно легко догадаться, что он не собирался такого допускать…

Задание, как меня проинструктировали мои работодатели перед отправкой сюда, на раз плюнуть: извлечь из экспериментальной ракеты, которую наши доблестные вояки благополучно посеяли, вместе с самолётом, одно сверхсекретное устройство и доставить им, так сказать, вернуть изделие разработчику. Хорошо, хоть выяснили место, где упала алюминиевая птичка.

Ну вот, наконец, я и забрался на самый верх этой скалы. Подтянувшись на руках, я вылез на площадку, присел на самом краю и осмотрелся, не привлекая к себе внимания. Я тут был не один. Чуть поодаль от того края обрыва, где я поднимался, лежал, хвостовым оперением в мою сторону, искомый самолёт, вернее, то, что от него осталось. Бортовой номер «USAF 01545», тот, что мне и нужен. Раскурочен и выпотрошен в лучшем виде, а что ещё я тут, собственно, ожидал найти?

Мимо меня, беспечно беседуя на своём языке, прошли двое солдат одетых в тёплые военные куртки цвета хаки и подбитые мехом шапки, с автоматическими винтовками у каждого на плече, охранявшие территорию с упавшей «птичкой». Конечно же, они не предполагали незаметного вторжения. Их командиры, определившие ценность оборудования, вероятно, ожидали появления целой армии. И меня, скрывающегося за кустами и камнями, они не заметили. Спрятав скалолазное снаряжение в щель под здоровенным камнем и дождавшись, пока парочка часовых удалится на значительное расстояние, я осторожно стал продвигаться к лежащему корпусу летающей машины. Однако, недалеко от него меня ожидало ещё одно небольшое затруднение — на огневой точке дежурил боец-стрелок, устроивший себе перерыв на чай.

...У мистера Макгинтси был Гектор — его собака. Псины, более злобной и лающей ещё громче, я больше в жизни не встречал. Стоило бы ему только почуять меня возле левады, как он тут же своим лаем предупредил бы хозяина. И старик понёсся бы встречать непрошеных гостей, а заодно, и штаны бы спустил, помогая своему хозяину в надирании задницы нарушителю границ частной собственности.

Ох, уж этот Гектор!...

В это время я подобрался к пулемётчику с тыльной стороны его огневой позиции и…

Оп! — я провёл оглушающий приём, и вот вояка уже не стоит, а лежит на посту. «Клиент готов». — Я выглянул из укрытия и ещё раз осмотрелся. Да тут целый военный гарнизон! Десятка два-три солдат — и это только те, что я вижу со своего наблюдательного пункта.

Махнувшись с выведенным из игры пулемётчиком куртками, шапками, и позаимствовав его автомат, для целостности образа, я вновь оценил обстановку.

На каменной стенке огневой точки стоял походный котелок с чем-то горячим — от содержимого поднимался пар. О, да это чай! Горячий и довольно крепкий — просто отлично! Некоторое время напиток хозяину не понадобятся, а мне — приятное с полезным. Я повесил на плечо АК и, расслабленно попивая чаёк, начал передвигаться по лагерю.

Люди, тем более, люди с оружием, очень самоуверенны и очень редко смотрят вниз. Заметь они отличия моей обуви от их форменных ботинок — мне бы несдобровать, но шапка, автомат на плече и солдатская ватная куртка сделали из меня человека-невидимку.

Я беспрепятственно дошёл до самолётных останков и тщательно их осмотрел. Ну, как я и предполагал: все приборы и оборудование с борта сняты, и ничего полезного тут уже не найдётся, как и того, зачем я сюда прибыл. Хотя… на месте второго пилота всё же нашлось кое-что полезное — пистолет-ракетница. Исправная вещь, может пригодиться. И я положил ценную находку в карман своего парашютного ранца.

… Помню, как подумал, когда конь уставился на меня из загона своим гордым и недобрым взглядом, что другого шанса повернуть назад у меня уже не будет. Но видно, было предопределено, чтобы наши пути в тот день пересеклись, потому что мои ноги продолжали идти вперёд.

Впереди стояли трое солдат и так же о чём-то своём переговаривались. Я отвернулся, глотнув чая из реквизированной посудины и, дождавшись, пока они ушли с дороги, продолжил своё движение, отбросив в сторону опустевшую чашку-кружку.

… Теперь, когда в загоне в паре шагов от тебя золотой паломино, всё отлично, но по-настоящему испытать это можно было только тогда, а сейчас, похоже, всё иначе и кажется даже забавным. Лошадь оказалась немного больше, чем я полагал. «Нет, безусловно, лучшие лошади для верховой езды — великолепные паломино», — думал я накануне. …

Как будто неспешно прогуливаясь по лагерю, я размышлял, где же мне тут искать эту чёртову ракету-прототип, из-за утери которой меня и командировали сюда. Эвакуировать её с плато не могли — труднодоступный район, а вчера ещё и погода была для полётов рискованная. То есть, если они пришлют вертолёт, то он будет сегодня. Тут развёрнуто несколько полевых палаток, и ракета в одной из них. Придётся обследовать каждую. Или определить, в которой из них. Раздумывая о насущном, предаваясь воспоминаниям и не забывая смотреть «под ноги и по сторонам», я заметил нечто, отвлёкшее меня от всех прочих мыслей. Вот так-так! О таком, господа с фунтом звёздочек на погонах, меня не предупреждали, впрочем, с них станется!

В деревянной клетке, подвешенной на высоте примерно футах в пяти над землёй, сидел выживший пилот. На груди оранжевой лётной куртки красовалась нашивка «Кап. Тейлор».

Я подобрался поближе, скрываясь в кустах, чтобы не быть обнаруженным часовым, и привлёк внимание узника. И как же в мгновение ока изменился человек! Только что он, полный отчаяния и уже смирившийся со своей участью, какой бы она ни была, вдруг обрёл надежду на спасение. Вот это приятный момент в моей работе, хотя, такие сюрпризы не очень радуют. Это говорит лишь о крайне малой информированности моих работодателей или об их полном безразличии к человеческой жизни. В последнее верить не хотелось, а если допустить первое, то какие ещё ждут сюрпризы, о которых мне запамятовали рассказать?

Неоднократно приходилось вытаскивать сограждан, попавших в разные неприятности за границей, но вот подобного бонуса к заданию ещё не случалось. Ну, что ж, всё когда-то в первый раз.

— Мне не говорили о выживших, — сказал я и спросил, — в какой палатке ракета?

Пилот указал на одну из двух палаток, стоящих чуть ближе, справа от меня.

— Думаю, вам хочется сделать это помещение немного просторнее, — заметил я.

Парень, счастливо улыбаясь во весь рот, благодарно кивнул.

Я выудил из кармана брюк свою «выручалочку из неприятностей» — складной перочинный нож* * *

, и метнул в один из толстых деревянных прутьев клетки.

— Эй, — добавил я, — этот нож я хочу получить назад, понятно? Жди сигнала.

Тот снова кивнул, выдёргивая лезвие из деревяшки. Пленник занялся разрезанием верёвок на руках и дверце клетки, а я направился к шатру, на который указал Тейлор. Впрочем, теперь можно было и так догадаться, где ракета. Часовые были только у двух из них, в одной — ракета и прочий улов с воздушного нарушителя границы, а в другой — командный пункт. Там, где охранявшие солдаты стояли, что называется, «на вытяжку» — явно штаб, а трофейный склад — вот он: тут солдат-часовой скучает. Впрочем, и не мудрено. Они не ждут нападения или проникновения. Место авиакатастрофы уж больно неприступное.

Выбив и выдернув колышек, удерживающий полог палатки, я закатился внутрь, втащив за собой «калаш» и очень вовремя, потому что, как только я оказался в палатке, мимо того места, где я только что был, прошествовал солдат-часовой. А то бы он мог невзначай на меня наступить. Под ноги-то он не смотрит, что в прочем, мне на руку.

Вот, наконец, и цель моего путешествия. Белая ракета лежала на импровизированных козлах.

В голове, по-прежнему, крутились воспоминания о моём первом практическом опыте с верховой ездой.

… Я часто слышал, в разговорах о верховой езде, о том, что конь взмок до седьмого пота. Но я даже ещё не сел на него, а меня самого уже можно было отжимать. Дальше всё было просто. Главное — это оставаться спокойным. Если двигаться слишком резко, или, ещё хуже — попытаться подойти сзади, то тебе достанется копытом, куда-нибудь между пупком и коленками, и, если дать неправильную команду двигаться, то она понесёт вас, как… ракета.

Я присел возле ракеты с левой стороны, там, где находилась съёмная панель, и распаковал инструменты. Сняв защитную крышку, чтобы добраться до электронного содержимого, я обнаружил внутри маячок-индикатор, пульсирующий красным светом. Тут установлена защита от вмешательства — механизм самоликвидации. Об этом меня предупреждали. Вопрос в том, как скоро он срабатывает. Об этом ничего конкретного парни из Пентагона не говорили.

Адреналин забурлил во мне, как вода в закипающем чайнике. Специальным плоским ключом я отсоединил нужный блок. Как только контакты были полностью разомкнуты, красный индикатор погас, зато вспыхнули цифры таймера обратного отсчёта. Тридцать секунд!

— Так, напряжёнка, — сам себе под нос проворчал я.

… Отлично, сорви-голова! Ты оседлал свою белогривую. Твой скакун-то без уздечки, и что теперь?..

Я перекусил контактный провод, в надежде, что это остановит таймер и воспрепятствует срабатыванию взрывного устройства, но создатели этой штуки тоже не дураки были — обратный отсчёт продолжился. Нужно чем-то снова замкнуть цепь. Может, кусок проволоки? Проволоки у меня с собой не было, зато я вовремя вспомнил, что в кармане рюкзака завалялось несколько больших канцелярских скрепок. Я достал одну и разогнул, сделав из неё что-то вроде скобы. На ощупь поместил скрепку, куда нужно, а таймер уже показывал «0.2, 0.1…» последние секунды до взрыва, но на последней цифре отсчёт замер и погас, а, спустя мгновение, загорелся красный кружок индикатора активности.

Я, обессилено выдохнув, ткнулся лбом в гладкий корпус ракеты. Обезвреживание этой штуковины мне явно сегодня обошлось в лишние годы жизни, которые я уже, увы, не проживу. Давненько разминирование так не озадачивало.

Ну вот, а теперь нужно выбираться отсюда. Как только ноги и руки из ватных снова стали послушными, я осторожно, тем же путём, выбрался наружу и скрылся за ближайшими кустами.

Ну что ж, а теперь заключительное действие пьесы. Повесив автомат вниз стволом на одну из ветвей моего убежища, я приладил палку к спусковому крючку и натянул, при помощи бельевой резинки, так, что, если его отпустить, то оружие начнёт стрелять, а в качестве пускового устройства приладил к резинке спичечный коробок-книжку и поджёг, рассчитывая, примерно, на тридцать-тридцать пять секунд.

Я вернулся к пилоту.

— Подожди, — сказал я, улыбнувшись, и подняв предупредительно палец вверх, — сейчас прискачет кавалерия.

Раздался треск автоматной очереди. Вызвав в лагере, как и предполагалось, беготню и переполох.

— Пора! — скомандовал я.

Тейлор выпрыгнул из клетки, и мы побежали к тому краю скалы, где я спрятал своё скалолазное снаряжение. Нас заметили — неприятность. Выбив оружие из рук одного из солдат, попытавшегося нас задержать, я заехал тому по голове. Подбежав к самому краю, я чуть не навернулся вниз.

— Боже, ненавижу высоту!— произнёс я.

Преследователи были от нас в нескольких метрах, и спасло нас только то, что, вероятно, нас собирались взять живыми, поэтому не стреляли на поражение. Я метнулся от края за укрытие из камней, туда, где всё ещё, в блаженной отключке, лежал пулемётчик. Дав предупредительную очередь над головами солдат, укрывшихся за обломками самолёта, я отдал автомат Тейлору. И показал, куда стрелять, чтобы они голов не подымали. Надо было срочно придумать, как выйти сухими из этой заварушки. Конечно, будь я один — этой ситуации не возникло бы, но, чего теперь рассуждать о том, что быть могло или не могло. О спуске при помощи одного страховочного троса и речи быть не может, не успеем закрепиться и крепёж двоих мужчин может не выдержать. Крыльев нет, а то бы улететь… Есть параплан — как запасной вариант, но без разбега не удастся достаточно удалиться от скалы, впрочем, чуть не забыл! У меня же есть ракетница!

Я выхватил её и стал расплющивать камнем дуло.

— Что ты делаешь?! — удивлённо поинтересовался пилот, продолжая отстреливаться, удерживая наших неприятелей на расстоянии.

— Ракетный ускоритель, — пояснил я, продолжая своё дело и не обращая внимание на странный взляд, которым меня одарил пилот, подумав, видимо, что я спятил. Ну, для меня такая реакция — дело привычное.

Закончив с ракетницей, я быстро надел на плечи рюкзак с парашютом, увлекая за собой Тейлора и, подбежав к краю скалы, повернулся спиной к обрыву.

— Держись за меня, — сказал я.

— Как?

— Крепко.

Крепко обхватив пилота вокруг пояса, я выстрелил перед собой из ракетницы.

Расчёт оказался верным — сила выстрела отбросила нас на несколько десятков футов вперёд и вниз. Мы стремительно полетели к земле.

— Что ты делаешь?! — в ужасе прокричал лётчик.

— Я позже тебе объясню, — ответил я и, бросив отслужившую своё ракетницу, раскрыл над нашими головами спасительный белый парашют.

Наши преследователи, подбежав к краю скалы, опешили от такого трюка. Кто бы сомневался! Кто-то попытался стрелять, но, скорее, для вида, нежели для результата, на таком удалении это было уже бессмысленно.

Спуск получился замечательный. Сердце ушло в пятки и оттуда не показывалось до касания земли.

Внизу, практически без приключений, мы добрались до спрятанного в укромном месте воздушного шара.

— Макгайвер, — представился я, протягивая руку пилоту.

— Тейлор, Джеймс Тейлор, — слегка заикаясь и всё ещё не отойдя от шокового спуска, ответил он. — капинан ВВС. Так и познакомились.

Я раскочегарил горелку, шар быстро наполнился горячим воздухом, и мы плавно, но довольно резво для воздушного шара, поднялись вверх и полетели, влекомые северо-западным* * *

ветром в сторону Тихого океана…

До дома летели, хотя и не быстро, но уже без опасных для жизни ситуаций, с пересадкой в Японии, всего каких-то 2000 миль.

Вашингтон.

Пентагон.

Округ Колумбия.

Погода, как по заказу, словно радуясь нашему возвращению, стояла солнечная и тёплая.

Добравшись до главного офиса моих работодателей, и после ряда формальностей, мы проследовали до комнаты ожидания — за нами должно было прийти какое-то ответственное лицо. Наконец, появился человек в синем мундире майора ВВС с портфелем в руках и пригласил следовать за ним. Сам же он шагал так быстро, что я и Тейлор еле за ним поспевали.

Он зашёл в один из кабинетов, что-то вроде комнаты для совещаний, в которой и без того было предостаточно мужчин в форме.

Майор сразу направился к трём военным, один из которых был мой непосредственный работодатель. Те о чём-то оживлённо разговаривали, и при появлении майора генерал сразу захлопнул папку с делом.

— Мы сейчас заняты, вы что-то хотели, майор?

— Вы знаете, сэр, Макгайвер, он вернулся.

Генерал повернулся в сторону двери, через которую появился я, держа руки в карманах, за мной вошёл Тейлор. Ещё один сопровождающий нас офицер рангом сильно пониже остался в коридоре и прикрыл дверь. Я всё ещё был в своём сером флисовом спортивном костюме, в котором, при такой погоде на улице, было довольно жарко. Наверное, надо было заехать переодеться, но мне хотелось поскорее расквитаться с этим делом и отправиться домой мыться и отсыпаться.

— Капитан Джеймс Тейлор! Боже мой, вы это сделали — вы живы! — радостно воскликнул генерал.

— Да, сэр. К сожалению, Майерс потерял сознание во время падения самолёта и погиб. Мне удалось катапультироваться.

Пока генерал говорил с Тейлором, я за его спиной проскользнул к кофе-машине и налил себе чашку кофе. Люблю хороший кофе, а тут он, судя по аромату, весьма неплох.

— А что с ракетой? — снова спросил генерал.

— Я бы предпочёл, чтобы Макгайвер сам рассказал вам об этом.

Генерал вопросительно посмотрел на меня.

— Насчёт ракеты, сэр, — начал я, нащупывая правой рукой во внутреннем кармане куртки открученный с ракеты электронный блок самонаведения, а в другой держа кружку с кофе. — Я думаю, что тягу двигателей надо бы усилить.

Генерал очень невесело на меня посмотрел, я вытащил металлический блок и, повертев в руке, кинул ему.

— Вот это, кажется, было потеряно.

Генерал не плохо взял подачу.

Присутствующие в комнате военные зааплодировали и начали сыпать восторженными восклицаниями: Молодец! Отлично! Превосходно!

А я снова повернулся к кофе-машине. Много кофе, конечно, вредно, но сегодня я, определённо, заработал лишнюю чашечку. Как ни странно, кофе у них тут отличный.

Офицеры, находящиеся в комнате, продолжали радоваться, пока генерал, наконец, их не утихомирил.

— Хватит, довольно, господа, — сказал он, подняв руку, затем обратился к одному из офицеров. — Пожалуйста, сообщите в офис и передайте им, что переговоры могут быть прекращены, потому что у нас есть «аргумент».

Ну вот, дело сделано и всё удачно закончилось. Люблю, когда всё хорошо заканчивается, и я невольно улыбнулся, попивая кофе.

Хотя, некоторая лёгкая паранойя меня и посетила. Было такое чувство, словно бы генерал не надеялся на моё возвращение, несмотря на их восторги и радостные улыбки. Да ну их, главное, чтобы оплатили контракт. А то, у меня планы, и не хотелось бы их менять.

* * *

Пояснения и примечания:

*DXS (Department of External Services)— Отдел внешних служб — вымышленная организация, по сюжету сериала является чем-то вроде дочерней организации при ЦРУ, агентам которой поручают выполнять различные деликатные задания.

** — это имя изначально предполагалось как имя Макгайвера, но в окончательную версию телесериала это не вошло.

* * *

1 фут = 0,3 м (30 см) Мы измеряем в метрической системе, англоязычные в традиционной. Традиционная, на мой взгляд, колоритнее.

* * *

паломино — или золотистый паломино это породная группа лошадей, которую объединяет золотисто-соловая масть (кремовый окрас шерсти по корпусу с выраженным золотистым металлическим отливом шерсти и с белыми, серебристого оттенка (отлива), гривой и хвостом.

* * *

нож Макгайвера всегда и везде постоянный его инструмент — Швейцарские армейские ножи (SAK) фирмы Victorinox или Wenger — не менее культовая вещь, чем лайтсабер у фанатов Star Wars.

* * *

— ветры, при том сильные ветры, в Монголии дело обычное. А направление ветра в метеорологии на 180 градусов отличается от того же в авиации и аэронавтике.

Обсерватория Гриффит-Парк*.

Лос-Анджелес.

Сейчас я живу в астрономической обсерватории, той, что в Парке Гриффита, в Лос-Анджелесе. На самом деле, я здесь работаю кем-то вроде техника-смотрителя телескопа. Провожу рутинные наблюдения, слежу за исправностью и состоянием основного телескопа и других устройств и приборов. Жалование — чисто символическое, но зато есть квартира, аренду которой не нужно оплачивать. И жилище моё прямо тут — в соседнем помещении телескоп и другие подопечные устройства. Мне здесь удобно и интересно, к тому же, можно наблюдать за звёздами, сколько душе угодно.

Но эта работа — не единственное, чем я занимаюсь. Мне нравятся множество разных вещей. А ещё я люблю разрешать всевозможные непростые коллизии и трудные ситуации. Если есть очень сложная проблема или, подчас, даже безвыходное положение — зовут меня, и, как правило, я нахожу выход в таких делах, решаю задачу, в общем, устраняю неисправность**. За это меня в DXS и ценят.

А ещё у меня есть младший братец. Нет, к сожалению, не родной. Просто я участвую в социальной программе "Старший Брат"* * *

для подростков из неполных семей. Хорошо, что есть такая социальная программа. С нею гораздо меньше шансов, что братишка пополнит собой ряды какой-нибудь афро-американской уличной банды или займётся ещё чем-то неподобающим. Во всяком случае, мы занимаемся достойными занятиями, например, играем в баскетбол, и, надо заметить, у паренька неплохо получается.

Я забрал Реджи — так зовут моего подопечного младшего братца, после окончания учебных занятий из школы, и теперь перед нами встала задача, чем мы можем себя занять, до того как мама Реджи закончит работу и заберёт его домой. Сегодня братец впервые оказался у меня дома.

— Да ладно, Мак, у меня и раньше были Старшие Братья, и никто из них не жил в подобном месте, — заметил пацан, поднимаясь по небольшой лестнице обсерватории.

— Ну, люди же разные, — заметил я и добавил, — здесь уютно, интересно, и я называю это место домом.

— Разве это дом? Ни за что не поверю! Я думал, нужно быть совсем обычным, чтобы стать чьим-то Старшим Братом. Хочешь считаться чьим-то Старшим Братом — будь как все. В смысле, я хотел сказать, что обсерватория — не совсем обычное место для жизни. Оно странное.

Малец, видно, хотел сказать, что и я странный, но решил дипломатично промолчать. Впрочем, я и сам знаю, что я разительно отличаюсь от множества людей.

— Люди намного старше тебя говорили мне тоже самое, — согласился я. — Но я думаю, что это замечательное место. И мне тут нравится. Тут интересно.

— Ладно, пусть, интересно.

Я провёл Реджи небольшую, но как мне кажется, содержательную экскурсию по своим владениям.

— А я могу посмотреть Венеру? — поинтересовался пацан, оккупировав телескоп.

— Увидишь её, когда облака разойдутся и небо прояснится. Кстати, может, пока спустимся, перекусим? — спросил я.

— Ладно, идёт, — согласился тот.

* * *

На следующее утро, которое, как и положено тут, в Калифорнии, было солнечным, я, занимаясь отладкой радиоантенны на крыше обсерватории, заметил низколетящий вертолёт. Он сделал полукруг над зданием обсерватории и опустился напротив, на асфальтовое покрытие автостоянки. Очевидно, это за мной, поскольку у DXS я уже видел вертолёт с таким бортовым номером. Я моментально сбежал вниз навстречу приземлившейся летающей машине, и тут же заметил, как из кабины вываливается весьма заметная фигура моего приятеля и непосредственного начальника Эда Гантнера, если можно так считать, при условиях моего контракта.

— Гэнт! Скажи, что ты просто хотел со мной повидаться, и дурные вести ты с собой не прихватил, — поприветствовал я его и улыбнулся, желая подбодрить. Уж больно лицо у него было серьёзное.

— Да, я действительно очень спешил к тебе, и — нет, я с плохими новостями, но поговорим у тебя дома, — сказал он на ходу, направляясь внутрь обсерватории.

— Гэнт! Гэнт!

Я перехватил его, дав понять жестами, что внутри разговаривать о серьёзных вещах не стоит, особенно, если они составляют государственную тайну.

— Ладно, давай, выкладывай. Что там у вас стряслось?

— Хорошо, — сдался он. — Чрезвычайное происшествие в Нью-Мексико, в 11-00 утра* * *

, произошла авария в особой исследовательской лаборатории KBEX (KIVA), занимавшейся секретными научными проектами. Что-то вызвало серию взрывов.

— Насколько всё серьёзно?

— Очень серьёзно, Мак. Большую часть персонала удалось эвакуировать, но как минимум человек двадцать сотрудников не досчитались. Среди них — известный британский учёный Марлоу. Он посещал там одного из наших исследователей — доктора Стьюбенса. Они оба — кандидаты на Нобелевскую премию в этом году. Госдепартамент не хочет предавать это всё огласке. Выдача иностранному гражданину разрешения на посещение объекта с высоким допуском секретности уже наделало шороху, но тут сам Стьюбенс настоял, поскольку ему нужен трезвый взгляд коллеги-специалиста на его работу.

— Они ещё живы?

— Они пережили взрыв, но заперты в лаборатории.

— Мы просчитали и оценили шанс пробраться к Марлоу и Стьюбенсу … Шансы весьма небольшие.

— И что значит твоё «небольшие», по шкале от одного до десяти? — уточнил я.

— Минус три… Вот почему мы не могли приказать кому-то… Но тут вовремя вспомнили о тебе.

— Ну, ничего другого не оставалось. Только я, без вариантов? Значит, мне поручена миссия… — задумчиво произнёс я, прикидывая, что же нужно захватить с собой.

— Только ты, — ответил Гэнт и тут же, словно спохватившись, добавил, — слушай, Мак, ты не обязан брать это задание, ты это знаешь.

— Звони в лабораторию, Гэнт. Скажи им, что мы летим.

— Нас ожидает военный самолёт, до Лас Крусес, а оттуда — на вертолёте.

Я забежал в своё жилище, схватил куртку с вешалки и сумку, которую я беру на прогулки с Реджи. Что в ней лежало — не было времени проверять, но обычно, у меня там разные полезные вещи.

На ходу просунув руки в рукава и накинув лямку сумки на плечо, я влез в кабину вертолёта вслед за Гэнтом.

Боже, ненавижу высоту!

* * *

Пояснения и примечания:

* Обсерватория в парке Гриффита — это реально существующее место, которое показано, но не называется в сериале, и которое можно найти на официальном сайте Ричарда Дина Андерсона — актёра сыгравшего Макгайвера, в разделе посвящённом этому сериалу и на фанатских сайтах.

** по сериалу, когда Мака спрашивают о его роде занятий, он говорит, что он troubleshooter — т.е. (дословно) отстреливающий, устраняющий проблемы — специалист по решению и устранению различных проблем.

* * *

Старший Брат — это волонтёрская социальная программа наставничества, направленная на помощь детям из неблагополучных и неполных семей. В настоящее время данная программа действует в 13 странах, в том числе и в России. "Миссия программы наставничества «Старшие Братья Старшие Сестры» состоит в том, чтобы помочь детям из неблагополучного окружения («Младшим») раскрыть свой жизненный потенциал через профессионально организованное общение с взрослым волонтером-наставником («Старшим»). Дружеские отношения специально подобранной пары взрослый-ребенок строятся под наблюдением профессионалов-кураторов"

* * *

В США так же действует поясное время, и время в штате Нью-Мексико отличается от калифорнийского. Оно больше на один час. Штат нью-Мексико относится к горному часовому поясу UTC-07 (обозн.MST), а Калифорния с Лос-Анджелесом к тихоокеанскому часовому поясу UST-08 (обозн.PST). Соответственно, если в горном поясе 11-00, то в тихоокеанском 10-00.

Бэннон*.

Нью-Мексико.

Пустыня на юго-западе штата **

Военный вертолет, на который мы сменили военный реактивный самолёт, забрал нас с базы ВВС Холломан (3*) и, взяв курс юго-западнее Лас-Крузес (4*), доставил на место катастрофы, миновав крошечный населённый пункт — Бэннон, который и городом-то назвать сложно.

Пилот со знанием дела посадил вертушку на пустошах, недалеко от нескольких неброских одноэтажных строений, походивших на технические или складские ангары. Но некоторые признаки выдавали непричастность строений к складской деятельности — мощные антенны, возвышающиеся над крышами, идеально ровная асфальтовая дорога, не обозначенная, кстати, ни на одной общедоступной карте, и буквы аббревиатуры названия объекта, на крыше одного из корпусов.

Когда шасси коснулись твёрдой земли, и винт прекратил вращаться, моё сердце наконец-то из пяток вернулось в правильную, полагающуюся ему анатомическую локацию.

— Очаровательная земля(5*), — произнёс я, вылезая из кабины вертолёта и окидывая взглядом бескрайнюю, не сильно живописную, красно-жёлто-бурую степь — типичный пейзаж, характерный для здешних мест: опунции, древовидные кактусы — чойя, сагуаро, кажущиеся почти безжизненными корягами единичные железные деревья, и далеко, на линии горизонта, еле различимые отроги плато Колорадо. На меня, уроженца прохладной Миннесоты, с её густыми лесами, синими полноводными реками, озёрами и настоящей снежной зимой, здешний вид окрестностей действовал немного удручающе.

Гэнт выскочил из кабины первым и торопливо зашагал к направляющемуся в нашу сторону военному.

— Полковник Кил, — назвался военный.

— Гэнтнер, — представился мой приятель и босс.

Они поспешили к строениям, вокруг которых уже кипел обычный для таких ситуаций организованный хаос. А я, приходя в себя после воздушного путешествия, последовал за Гэнтом и встретившим нас военным офицером.

Спецмашины с включёнными проблесковыми маячками, пожарные, парамедики (6*) и военные толпились на территории перед корпусами и сновали в ворота строений, одни — туда, другие — обратно. Внутрь, с оборудованием и носилками, и наружу, с ранеными, которых грузили в стоящие тут же машины «скорой помощи» и увозили в ближайший город.

Мы оформили временные пропуска. Гэнт передал мне свёрнутые в трубку планы-схемы устройства подземной лаборатории для ознакомления.

«Внимание. Все допуски должны быть подтверждены в срочном порядке, — звучал внутри комплекса металлический голос системы аварийного оповещения. — Пройдите проверку в командном пункте своего отдела». Нас это уже не касалось, и мы прошли в зал приборного управления и контроля.

— Думаю, стоит продолжать их вызывать. Доктор Марлоу, доктор Стьюбенс, вы меня слышите? — кто-то из сотрудников лаборатории пытался вызвать их по внутренней связи.

— Сигнал очень плохой, сэр, пропадает, — сказал ему другой, очевидно, кто-то из техников.

— Продолжайте попытки, — распорядился первый.

Нас встретил довольно молодой мужчина в деловом костюме-тройке.

— Эд, вижу, вы уже знакомы с полковником Килом? — как оказалось, это и был тот человек, что вызывал попавших в ловушку учёных.

— Мне нужно вернуться наружу и проконтролировать выполнение работ, — сказал полковник Кил.— Я доложу вам позже.

— Хорошо, — кивнул усатый молодой человек в костюме.

— Чарли Бёрк, Макгайвер, — представил нас Эд, указав мне на человека в костюме, а ему на меня. — Чарли — директор этой лаборатории.

Действительно, «Чарли», отметил я про себя. На «мистера» он ещё как-то не тянет, как, впрочем, и я.

— Каково положение дел, на данный момент? — спросил я.

— Марлоу в порядке. Стьюбенс был без сознания, но сейчас, по словам доктора Марлоу, пришёл в себя. Связаться с ними получается, но лишь на несколько секунд, — ответил Чарли Бёрк.

— Есть предположения о причинах произошедшего? Что могло вызвать аварию? — осведомился я.

— Взрывы на нижнем, третьем уровне как-то затронули все, и как они добрались до первого, можно только догадываться.

— Может быть, взрывы были связаны с исследованиями доктора Стьюбенса? — предположил я.

— Навряд ли. Он изучал влияние магнитных полей на атмосферные процессы, и, в частности, на озоновый слой.

— Проект «Заклинатель дождя»? — уточнил я.

— Он самый.

— Уверены, что авария была случайностью? — вновь спросил я.

— Учитывая защиту этой лаборатории, не вижу других возможностей.

— Да, вы правы, — согласился я с ним.

Краем глаза, справа, за прозрачной перегородкой, отделяющей один контрольный зал от другого, я заметил подозрительно знакомую фигуру с лысой макушкой и сигаретой в губах. Пит? Неужели и он тут? Не может быть! Наверное, показалось. Я не видел своего друга — Питера Торнтона, вот уже почти месяца два. Он как-то внезапно пропал. Считай, ещё до моей командировки в Монголию. При нашей работе — в этом нет ничего удивительного, но всё же…

— С кем из технических специалистов я могу поговорить и обсудить детали? — поинтересовался я.

— Энди Колсон — глава инженерно-технического отдела и ответственный за безопасность комплекса.

— Вызовите его, я поговорю с ним, у нас мало времени — около десяти часов.

Точного количества времени я, конечно, не знал, просто предположил, прикинув приблизительно, исходя из объёма заблокированной лаборатории и вероятного проникновения туда дыма из соседних помещений, где, возможно, шло горение, через вентиляционные шахты. Тут ситуацию спасало только то, что система принудительного воздухообмена тоже вышла из строя, поэтому нагнетания дыма в помещение не должно быть.

— Позовите Колсона! — распорядился директор Бёрк.

Один из техников-операторов побежал разыскивать Колсона, а Чарли продолжил вводить меня в курс сложившейся ситуации:

— Шахта, предусмотренная на такой случай, тоже оказалась разрушена — очевидно, несовершенство проекта. Мы стали бурить новый ствол для вентиляции, но работу пришлось остановить.

— Почему?

— Обнаружили серную кислоту. Должно быть, взрыв повредил одну или более, из находящихся там, ёмкостей. Теперь кислота просачивается в грунт.

— Она уже достигла водоносного горизонта? — задание, бывшее и без того на «минус три балла», усложнялось на глазах.

— Что это? — спросил Гэнт.

— Водоносный горизонт (он же слой) — это пласт земли, в котором залегают грунтовые воды. — Пояснил Бёрк. — Если кислота до него доберётся, то попадёт прямо в Рио-Гранде (7)*. А в случае её попадания в реку мы отравим большую часть штата, плюс Техас и Мексику.

— Как это можно предотвратить? — спросил снова Гэнт.

— Кислоту можно нейтрализовать. Но чтобы сделать это, нам придётся залить внутренние помещения комплекса гидроксидом натрия, — пояснил Чарли Бёрк.

— А это что такое? — удивлённо вновь спросил Гэнтнер.

— Едкий натр — он же каустик. Ну, скажем так, это то вещество, которое используется, чтобы удалять остатки плоти с костей, — объяснил я.

— Ты шутишь? — произнёс Гэнт поражённо. — Не может быть!

— Это правда? — с надеждой спросил он директора лаборатории.

— Да, к сожалению, — ответил тот. — И сюда уже следует колонна автоцистерн.

— Значит, у нас в запасе нет даже десяти часов? — уточнил я.

— Нет, учитывая примерную скорость вытекания кислоты, я бы сказал, что у нас меньше пяти часов, друг мой.

— Так, в общем, мало поводов для оптимизма, — произнёс я и спросил, — и где находятся эти резервуары с кислотой, можете показать?

— Вот здесь. — Бёрк указал на схематическое изображение одного из помещений третьего подземного этажа. — Самый нижний уровень, 300 футов (8)* под землёй.

К нам подошёл замеченный мною раньше плотный мужчина в белой рубашке и галстуке. Вот теперь не было никаких сомнений — это был Пит. То, что он меня узнал, можно было определить по его глазам, но мы оба сделали вид, что впервые друг друга видим. Он нервно курил очередную сигарету…

— Вы — Колсон? — спросил я, стараясь ничем не показать своё знакомство с ним.

— Так точно, — ответил он в военной манере. Всё-таки бывший полковник, хоть и давно в отставке. А армейские привычки — такие живучие.

— А вы, должно быть, тот самый чокнутый псих? — спросил Пит, и это было в его манере. Он меня частенько подкалывал. Правда, никто его за язык не тянул, тоже мне, шпион-профессионал. Хотя сейчас, несмотря на сказанное мне, он был более чем серьёзен.

— Ага, — кивнул я, пытаясь убить расползающуюся улыбку на моей физиономии.

— Энди, спокойно, — одёрнул его Бёрк.

— В принципе, нам не обязательно сейчас подробно беседовать по каждому уровню. Достаточно обговорить в общих чертах, — сказал я. — Дайте переговорное устройство. И далее мы будем поддерживать связь: я буду описывать обстановку, а вы — сообщать мне детали и необходимую информацию. Сперва нужно попасть внутрь комплекса — это первая проблема. Есть идеи на этот счёт, как это можно сделать? — спросил я непосредственно у Пита-Энди.

— Единственный путь вниз, на первый уровень, через шахту лифта, поскольку аварийный выход заблокирован полностью. Двери лифта так же открыть не можем — шахта охраняется лазерами, которые, в аварийной ситуации, переходят на автономный режим, и отключить их, вот так просто, нельзя.

— Инфрафракрасными или газоразрядными? — задал я уточняющий вопрос.

— Газовыми, диоксид углерода, десять тысяч ватт, — ответил Пит-Энди, словно пугал меня.

Я присвистнул.

— Вы, парни, серьёзно относитесь к вашим лифтовым шахтам. К вам не сунешься.

Я заметил, как он стал нервно теребить пачку с куревом, лежавшую в нагрудном кармане рубашки. Х-м… Так, надо это дело пресечь, он же вроде, бросил курить, а тут выходит — снова начал. Курение — гадость. Опыт, который я поставил в детстве, над собой, попробовав закурить, как это делали многие пацаны в моём возрасте, мне, скажем так, сильно не понравился.

— Сигаретка найдётся? — спросил я.

— Да, конечно, — ответил он немного рассеянно и, достав пачку, протянул мне.

— Спасибо, — ответил я.

И, присвоив почти целую пачку, припрятал в сумку. Пригодится.

— Да, конечно, берите всю пачку! Почему нет? — Пит попытался изобразить возмущение, и это у него даже получилось. Это он — чтобы побороть обычное в подобных случаях любопытство и традиционное «Мак, что ты собираешься делать?» — но тут конспирация, задание, и мы друг друга не знаем.

— Может, и зажигалку возьмёте? — продолжил он возмущаться, протягивая мне свою.

— Не нужно, у меня свои спички.

Я указал на схему.

— А вот этот рукав с электрическими кабелями идёт из вот этого распределительного узла. Похоже, он выходит в шахту лифта. Так?

— Да, так и есть. Но от самой шахты этот канал отделён решёткой, — сообщил Пит-Энди. — Но для вас это всё равно бесполезно. Решётка закреплена со стороны лифтовой шахты. И там ты, по-любому, попадёшь под лазер.

— Это как раз то, на что я и рассчитываю,— ответил я. — Проведёшь меня туда?

Пит занервничал ещё сильнее и побледнел.

— Знаете, вы ведь не сможете увидеть лазер… — начал он.

— Я это знаю, — перебил я его. — Так проведёшь, или мне самому по схеме сориентироваться?

— Да, конечно, — спохватился он. — Только тебе, чтобы пробраться через всё это, понадобится гораздо больше, чем можно унести в вашей сумке.

— Вообще то, сумка у меня немного для других целей, Колсон, — ответил я ему. — И не для того, что я возьму с собой, а для того, что я найду по пути. Я найду подручный материал.

Я скинул куртку и приладил к поясу принесённый одним из помощников Колсона радиопередатчик. Затем мы проследовали до технических помещений нулевого этажа, где был спуск в распределительный узел. Проход был закрыт крышкой, которую один из помощников Энди-Пит приподнял и отодвинул в сторону.

Я стал спускаться по металлической лестнице в помещение распределительного узла.

— Макгайвер, — окликнул меня Пит-Энди. — Микрофон реагирует на голос. Просто говорите, и мы вас услышим.

— Да, я помню. Хорошо. Договорились.

Я взглянул вверх, в круглом отверстии люка нависали две бледные переживающие физиономии Гэнта и Пита. На последнем вообще лица не было.

— Да ладно, парни, — сказал я, как можно беспечнее. — Энди, Эд, расслабьтесь! У меня в воскресение важная встреча. Играю в баскетбол с младшим братом. Разве я могу его подвести?

Спустившись по железной лестнице, я шагнул к боковому рукаву, ведущему к шахте лифта. Тут придётся двигаться на четвереньках.

* * *

Пояснения и примечания:

* — Бэннон, в Нью-Мексико — это вымышленное создателями сериала место. Тем не менее, примерное местоположение у него есть. В данном случае, подразумевается ещё один научный секретный центр, которыми, как секретными, так и гражданскими, штат Нью-Мексико просто напичкан, достаточно назвать Лос-Аламос, и всем сразу понятно, что "Манхеттенский проект" родился тут. В Соккоро располагается известный радиотелескопический комплекс и это далеко не всё, чем "богат" Нью-Мексико в этом плане.

** — Юго-запад штата Нью-Мексико — это как раз и есть приблизительная локация вымышленного Бэннона.

(3)* — Место прибытия военная база Холломан, в данном случае, вымышленное. В сериале на это делался только намёк в виде военного вертолёта. Сама по себе база реальная (Holloman AFB — Холломан база ВВС), но в сериале ничего такого не говорилось, хотя долететь в другой штат быстро, когда время дорого, можно только на реактивном самолёте, которые есть у военных, да и прибывают непосредственно на место они именно на военном вертолёте. Из чего и можно сделать вывод, что они добрались на место при помощи военных.

(4)* — Лас-Крузес — крупнейший город на юге штата, располагается на реке Рио-Гранде. Вымышленная локация Бэннон находится западнее этого города.

(5)* — в данном случае, Мак произносит слегка видоизменённое прозвище штата: «Земля очарования»(англ. Land of Enchantment, исп. Tierra de Encanto, естественно с иронией.

(6)* — парамедики — это медицинский персонал службы спасения, которая аналогична нашей скорой помощи. Сами парамедики по уровню подготовки примерно аналогичны нашим медицинским фельдшерам.

(7)* — Рио-Гранде — крупнейшая водная артерия штата, которая начинается в шт. Колорадо, питает водой Нью-Мексико, протекая по всему штату с севера на юг, затем сворачивает на юго-восток, по границе Мексики и Техаса и впадает в Мексиканский залив.

(8)* — здесь снова использована традиционная англосаксонская система мер и весов, в данном случае, 300 футов соответствуют 100 метрам, в привычной нам системе.

Горизонтальная техническая шахта находилась слева, сразу за лестницей, но высота её была недостаточной, чтобы передвигаться тут в полный рост. Переместив сумку вперёд, для удобства, чтобы она не цепляла потолок и, особенно, осветительные лампы, я встал на четвереньки и взял курс к темнеющему впереди концу лаза, перекрытому решёткой. Я полз по решётчатому полу и насвистывал воодушевляющий мотив собственного сочинения*(1), чтобы отвлечься. Любой звук звонким эхом отражался от бетонных стен, что несколько нервировало, как и само узкое пространство, поэтому я и стал насвистывать. Это, конечно, не то, что высота, но ощущения от нахождения в замкнутом пространстве, где-то под землёй, пожалуй, не менее неприятны.

Пара десятков шагов по-собачьи — и вот я уже возле устья шахты, отделённой от ствола подъёмника той самой решёткой.

— Добрался до решётки, — сообщил я «болельщикам» наверху.

— Пока не вижу никаких повреждений, — добавил я, бегло осмотрев преграду, отделяющую меня от смертоносных лазеров. К счастью, решётка крепилась к стене со стороны лифтовой шахты и, судя по тому, как она зашаталась под рукой — закреплена не очень надёжно, а так, чисто для вида. Изловчившись и перевернувшись ногами вперёд, я использовал собственные, согнутые в коленях конечности в качестве выталкивающего механического рычага. Как я и предполагал, железяка с грохотом выскочила из креплений и полетела вниз, в шахту. Но невредимой ей упасть не удалось. Лучи лазера прошлись по ней и изрядно обожгли раньше, чем она долетела до крыши, застрявшей чуть ниже кабины. Запахло окалиной.

— Что это было? — раздались из рации обеспокоенные голоса.

— Похоже, ваш лазерный охранник стоит на страже.

— Я же говорил, что ты не сможешь пройти, — послышался полный отчаяния голос Энди-Пита.

Ну, я и не собирался проходить «через лазеры», что я, супермен какой?

Я устроился поудобнее, усевшись по-турецки на самом краю.

— Что ж, тогда, пожалуй, самое время, перекурить, — произнёс я, не столько для слушателей наверху, сколько просто шутливо озвучив идею. Я достал изъятую пачку и вытянул несколько сигарет. Сейчас вентиляция не работала, и дым в замкнутом пространстве быстро не выветрится. А в любой насыщенной частицами среде — воздушном аэрозоле, будь это дым или какой-нибудь мелкофракционный пылевидный порошок, лучи лазера будут видны. Дым, к тому же, долго висит в воздухе, в сравнении с любым, даже тончайшим порошком, где частицы, под действием силы тяжести, оседают вниз.

— Ну что, дай-ка мне огонька, приятель? — в шутку обращаясь к лазеру, я осторожно выставил одну из сигарет в «простреливаемое» пространство шахты лифта. «Приятель» не заставил себя долго ждать — кончик сигареты, вспыхнув бело-голубым светом, задымился. Немедленно отдёрнув руку, я принялся быстро раскуривать сигарету, стараясь не затягиваться, то есть не вдыхать глубоко, а сразу же выпускать дым наружу. Естественно, что от трёх сигарет, прикуренных сразу, у меня стало першить в горле, и я закашлялся. Я же не курю, и занимался этим первый и последний раз ещё в школе. Так что, знаком с процессом лишь в теории. Оказывается, даже вредная привычка, которой у меня нет, может иногда на что-то сгодиться.

— Он что там, действительно решил покурить? — снова послышался из рации возмущённый голос, на этот раз — директора лаборатории.

Я напустил в шахту сигаретного дыма, и в нём стали видны яркие голубые отсветы лазерных лучей. Это было фантастическое зрелище.

— Ух, ты! Какая красота! — заметил я. Впрочем, любоваться этим представлением в планы не входило. Нужно обезвредить этот чёртов лазер, а для этого нужно хотя бы зеркало. Я покопался в сумке. Очки, фольга от жвачки… Стоп! Зачем изобретать велосипед? У меня же тут есть бинокль!

— Боже, как же мне неохота делать это, — чуть не простонал я себе под нос, разбирая прибор. — Ты был моим лучшим биноклем.

— Гэнт, напомни мне купить новый бинокль, — попросил я, доставая из раскуроченного оптического устройства необходимое зеркало.

— Бинокль? Что..? — не понимая, переспросил Пит-Энди.

— Мак, какого чёрта ты там делаешь?! На что тебе сдался бинокль? — воскликнул Гантнер.

— Попробую объяснить, — ответил я, продолжая раскручивать бинокль. — Скажем так, вы когда-нибудь видели скорпиона, жалящего самого себя насмерть? Да, я тоже не видел, ну, вот эту теорию мы сейчас и проверим.

Поймав зеркалом бинокля, теперь хорошо заметный, лазерный луч, я осторожно стал перенаправлять его обратно к источнику. Через миг раздался взрыв, и лазерно-дымовое шоу прекратилось.

— Всё, господа, — сообщил я. — Ваш лазер приказал жить долго и процветать.

А вот для меня, в данный момент, началось самое интересное — спуск вниз, до крыши застрявшей лифтовой кабины. Несколько десятков футов вниз. При тусклом освещении не очень яркой лампы внутри шахты и ещё одного источника света — окна технической шахты, где я сейчас сидел, по едва видной аварийной лестнице, в нише шахты, до которой надо было ещё добраться.

Согласно плану-схеме, примерно, в трёх с половиной футах от выхода технической шахты в лифтовую, в нише, находилась аварийная лестница. Кое-как перебравшись туда, обнаружил неприятное обстоятельство — она тоже оказалась изрядно повреждённой. Тем не менее, я добрался до крыши лифтовой кабины. Упавшие остатки железной решётки тоже пригодились — одну железку пришлось использовать, чтобы открыть заклинивший люк. Согласно индикации на приборах, отображавших функционирование лифта, там, наверху, кабина намертво засела на первом подуровне. Но вот, насколько удачно? Что там с дверями?

Однако, я зря волновался на этот счёт. Двери лифта были приоткрыты, их так же заклинило, но мне удалось отодвинуть створки, чтобы можно было пройти, не ободрав бока.

— Я на первом уровне, — доложил я, оказавшись в коридоре перед лифтовыми дверями. Помещение представляло собою какое-то сюрреалистическое зрелище. Аварийное освещение давало недостаточно света, отчего создавался гнетущий полумрак, в котором, то тут, то там, искрила повреждённые электрические кабели. На стенах трещины, кое-где — незначительные обрушения. А в воздухе, из-за неработающей системы вентиляции, всё ещё стояла не осевшая пыль. Гнетущую тишину нарушали щёлкающие звуки электрических разрядов, потрескивание в деформированных элементах строения и шорох осыпающихся с повреждённых стен и потолка цемента и штукатурки.

— Как там обстановка внизу? Как там всё выглядит? — поинтересовались сразу два голоса.

— Как в «Сумеречной зоне», — и добавил, — кабину в шахте заклинило капитально. Лифтом на нижние уровни не спуститься, лифтовая лестница повреждена — спускаться по ней очень рискованно. Поищу иной путь вниз.

— Другой путь на нижние подуровни — через биолабораторию, — подсказал Пит-Энди.

— Да, я помню. И направляюсь туда.

Я прошёл с десяток шагов по коридору в указанном направлении, однако тут передо мной возникло большое и увесистое препятствие в виде обрушения потолка и огромной кучи земли, камней, бетонной крошки и искорёженной железной арматуры, полностью перекрывающих доступ в лабораторию.

— Парни, у нас проблема, — сообщил я, невесело осматривая огромный завал. У основания кучи строительного мусора обнаружилась женская туфелька-лодочка с металлической набойкой. Спаслась ли ее хозяйка, или она там, под завалом?

— Что там, Мак?

— Здесь, перед самым входом в лабораторию полностью обрушился потолок. В этом месте в биолабораторию не пройти.

— Макгайвер, вернитесь назад, к лифту, и следуйте в аппаратную …

И тут мой слух уловил чёткие упорядоченные звуки. Показалось? Словно, кто-то стучал по чему-то металлическому. «Дзинь, дзинь, дзинь…», и так по три раза, затем перерыв и вот, снова.

— Тихо, подождите секундочку! — прервал я объяснения Пита и стал вслушиваться в окружающие звуки: скрип и скрежет повреждённых конструкций, хруст трескающихся от деформации стен, потрескивание электрических разрядов и вот, снова — троекратный приглушенный звенящий стук.

Я забрался на самый верх завала под обрушившийся потолок, в надежде обнаружить брешь в завале и лучше расслышать звук. Но нет, на этот раз ситуация осложнилась мешающей здесь упавшей железной балкой. Я постучал по балке, в надежде услышать отзыв и подтверждение, что мне не послышалось. Тут может, и можно было бы прокопать небольшую нору, но мешала здоровенная железная балка, она без домкрата или рычага с места не стронется. Звуки донеслись снова.

— Мак, что там у тебя случилось?

— Слышу слабое упорядоченное постукивание. Оно идёт со стороны лаборатории.

— Ну, давай же, отзовись хоть ещё разок! — пробормотал я, хотя, конечно же, подающий сигнал о помощи меня не слышал.

-Тут на моём пути большая балка, — сообщил я.

Тем не менее, приглушенный звенящий стук раздался снова.

— Парни, там точно есть выжившие!

— Макгайвер, так что там с балкой? Ты сможешь её отодвинуть?

— Ну, придётся потрудиться и поломать мозг, — заметил я, быстро окидывая взглядом помещение, в поисках, чего бы использовать. — Её тут серьёзно зажало, но если бы я смог её приподнять дюйма*(2) на 3-4, думаю, у меня бы получилось сдвинуть её в сторону.

Из динамика послышался слабый какой-то знакомый звук.

— Что это за звук?

— Где?

— Да вот, сейчас, только что…

— А, прошу прощения, это был я, Мак, — ответил Гэнт. — Я тут водички глотнул.

— Вода… Точно, вода! — воскликнул я. — …гидравлический домкрат.

По пути сюда я видел противопожарный шкаф с пожарным рукавом, подсоединённым к водопроводу.

Я резво съехал с завала, добежав до пожарного рукава и, разматывая, вновь бросился обратно на вершину завала, забравшись на самый верх, где и мешала злосчастная балка. Выудив из кармана свой швейцарский ножик, отрезал им металлический наконечник брандсбойта и, завязав крепкий узел на конце, подпихнул его под балку, как можно глубже. Сделав это, я снова поспешил к пожарному шкафу, чтобы открыть вентиль на подачу воды. Когда шланг наполнился, я решил использовать собственные ноги и спину, в качестве рычага.

Ненадолго я прекратил разговаривать с парнями наверху, зато вероятно, комментировал свои действия себе под нос.

— Макгайвер, что там у тебя? Что ты там делаешь? — нарушили моё одиночество взволнованные голоса из радиопередатчика. — Ты что-то говоришь?

— Молюсь, чтобы моя спина не испустила дух, и я вместе с нею. — Я сделал усилие, упершись спиной в железяку, и вот, балка подалась и отошла в сторону, даже более, чем требовалось, освобождая пространство. Грунт и бетонная крошка посыпались вниз, открывая небольшое отверстие-лаз, в которое я и вывалился по инерции, вернее, вылетел на пузе, как с горки на санках, в помещение блокированной лаборатории. Меня обступили несколько человек. Я тут же встал на ноги и окинул взглядом удивлённую публику. Тут было больше десятка. Взгляд сразу же наткнулся на девушку в белом халате и одной туфельке. Значит, вот она — «золушка», жива. Ну и славно — хорошая новость.

— Есть серьёзно раненые? — заметив у двоих работников лаборатории окровавленные головы, поинтересовался я.

— Некоторые, — ответил мне один из присутствующих мужчин. — Но все смогут идти самостоятельно.

— Хорошо. Мы вытащим вас отсюда. Пролезайте в эту дыру, — распорядился я, — по одному, затем идите по коридору к лифту.

— К вам направляется большая группа людей, Колсон, принимайте их, — добавил я. — Спустите в шахту верёвочную лестницу. Аварийная внутри шахты не надёжна.

— Спасибо, — прозвучал голос Пита. — Мы их встретим здесь.

— Что ж, нам повезло. Надеюсь, что удача нас не покинет.

— Мак, уверен, что можешь идти дальше? — участливо поинтересовался Гэнт.

— А у вас появились иные варианты, как добраться до Марлоу и Стьюбенса? Лично я таковых не вижу… — иронично заметил я.

— Вы сказали Марлоу и Стьюб..? Ведь они ещё живы? Да? — заговорила со мной одна из сотрудниц лаборатории, которая уже собиралась выбираться в коридор, но услышала мой разговор по рации.

Симпатичная, пожалуй, даже красивая... Э, Мак, осади! — одёрнул я себя.

— Да, мэм, — ответил я. — Они в лаборатории на третьем уровне.

— Я знаю, где это, — заявила она. — Вернее, я была с ними за пару минут до первого взрыва. Вы их ищите?

— Ну, да, это было в моих планах. Вы очень поможете, если скажете, как вы добрались оттуда сюда.

— Я сделаю лучше — я покажу, — с готовностью и энтузиазмом ответила она. — Я иду с вами.

— О, нет! Извините, но единственное место, куда вам нужно идти — это вон туда. Через дыру и на поверхность, — указал я на образовавшуюся широкую нору над завалом.

— Нет, — девушка была настроена решительно. — Только вместе с Карлом Стьюбенсом.

— Послушайте.., — я сделал неловкую паузу, поняв, что кроме как "мэм", не знаю, как к ней обращаться.

— Спенсер, — тут же представилась она, словно поняв мою проблему. — Барбара. Я ассистент доктора Стьюбенса.

— Барбара, — обратился я к ней. — А что вы скажете на то обстоятельство, что, если я не остановлю утечку кислоты, там, внизу, то через пару часов весь комплекс будет залит едким натром?

— Тогда я скажу, что мы попусту теряем время.

Упёртая особа. Действительно, не просто будет от неё отделаться — больше времени на уговоры потеряю. Чёрт! Определённо, я об этом пожалею. Она мне нравится, и не хотелось бы подвергать её опасности. С другой стороны, пара лишних рук не помешает.

— Парни, небольшая корректировка плана. Тут Барбара Спенсер, говорит, что может мне помочь. Она идёт со мной. — Хотя, признаюсь, дурное предчувствие посетило и накрепко засело в мыслях. Ещё бы! У предчувствия было вполне рациональное объяснение: я привык работать один и отвечать только за себя, стараясь не подвергать посторонних излишней опасности, тем более, таких симпатичных. Я опасался, что увлечение Барбарой может притупить внимание, что неизбежно приведёт к печальным последствиям. Конечно, ничего подобного в моей практике ещё не было, но всё когда-нибудь случается впервые.

Барбара провела меня до дублирующей вертикальной шахты воздуховода, ведущей на второй и третий уровни. И тут высота!

— Боже, ненавижу высоту! — тихо простонал я, взглянув в вентиляционный ствол, и, глубоко вдохнув, начал спуск.

Барбара одарила меня странным взглядом, но последовала за мной.

Однако и тут нас поджидал неприятный сюрприз. Лестница заканчивалась на втором этаже — ниже обрывалась. Отсутствовал целый большой кусок, больше десяти футов.

— Что ж, может, сейчас неподходящее время для этого вопроса, и вопрос, наверное, глупый, но всё-таки, как вас зовут?

— Макгайвер.

— Макгайвер… Хорошее имя.

— Это фамилия. Для друзей просто Мак.

— А… — начала, было, она, но пожав плечами, следующий свой вопрос оставила не озвученным. Очевидно, о моём имени решила не спрашивать.

«А она умная и догадливая! И она всё больше мне нравится!» — заметил я про себя.

— Расскажите, что было перед аварией? — попросил я, пока мы спускались.

— Да всё, как обычно. Ничего странного. Нам в лабораторию сообщили, что прибыл доктор Марлоу. Я поднялась наверх, чтобы его встретить и провести вниз. Проводив его до лаборатории и оставив его с доктором Стьюбенсом, я отлучилась по делам, к «соседям» — в лабораторию электроники, и в этот момент произошёл первый взрыв. Все стали выбираться, но взрывы произошли не только в лаборатории доктора Стьюбенса, но и по всему комплексу.

Мы вылезли из полутёмной трубы и оказались в не менее сумрачном коридоре второго подуровня, тут везде были следы значительных разрушений. Спенсер порывалась идти вперёд, но я решил, что джентльменом я буду, но не сегодня.

— Есть идеи, что могло вызвать взрывы? — спросил я, чтобы отвлечь её и себя от гнетущего чувства ловушки, которое навевало взорванное подземелье.

— Нет. Всё произошло совершенно неожиданно. Я едва успела пройти через лабораторию электроники, как она тоже взорвалась.

— Так, интересно, — рассуждал я вслух, осматривая места наибольших повреждений, — лаборатория Стьюбенса, лаборатория электроники, биолаборатория, все взрывы затронули лаборатории. Кроме того, аварийные эвакуационные шахты… и это, похоже, ещё не полный список разрушений.

В помещениях, где был нанесён особенно серьёзный ущерб, улавливался слабый, еле уловимый запах миндаля*(3). Очень знакомый запах, который только подтверждал мои первоначальные подозрения. Не хочу сказать, что у меня очень чувствительное обоняние, но то, с чем довелось работать, в период военной службы*(4), запомнилось накрепко.

— Не понимаю, как это возможно — они совершенно не связаны между собой. К тому же, в половине лабораторий просто нечему взрываться, да ещё с такой силой.

— Ну, есть у меня парочка соображений, только вам они на вряд ли понравятся, — проворчал я и добавил, указывая на плотно закрытые створки дверей. — Вы пришли отсюда?

— Да, там дальше есть лестница.

Она всё-таки обогнала меня почти перед самыми дверями, рванув к ним, протягивая руку, чтобы схватиться за ручку. Через щель просачивался дымок.

— Эй, стойте! — я схватил её за плечи, резко отстранив от двери.

Рядом с дверью, возле частично обвалившейся стены, я взял длинную палку, бывшую несколько часов назад частью деревянного стула, и прижал её конец к двери, от которой теперь так и ощущался жар и запах нагретого металла. Деревяшка очень быстро затлела и вспыхнула. Я посмотрел на Спенсер с выражением на собственном лице «вот видишь, что могло бы произойти?», но она моё укоризненно-вопросительное выражение поняла по-своему.

— Есть другой путь. Можно попытаться дойти до второй запасной лестницы, но это через весь этаж. Или через газовую камеру — это ближе, если она не закрыта, поскольку были перебои с электричеством,— и тут же пояснила. — Газовой камерой мы называем лабораторию с воздушными шлюзами для работы с газами.

— Сюда, — сказала она с энтузиазмом и снова пошла впереди, правда, уже с большей осторожностью, чем прежде.

— Мак, у тебя три часа двадцать семь минут, — послышался из рации голос Гэнта. — Как там Спенсер?

— Ей нравится моя фамилия. Что ещё тут скажешь?

Мы завернули за угол, здесь на полу валялся ворох шоколадок в разноцветных обёртках, высыпавшихся из разбитого торгового автомата.

— Ого! Смотрите, сколько здесь, — заметил я. Подобрав одну из шоколадных плиток, прочёл на обёртке: «Натуральный молочный шоколад». — «Возьму. Пригодится».

— Шоколадку хотите? — спросил я, собирая все плитки молочного шоколада, которые только смог найти в этом беспорядке.

— Нет, спасибо, — ответила Спенсер и добавила с некоторым раздражением, — как вы можете думать о сладостях в такой момент, когда шансы выбраться отсюда живыми …

— Знаю, выглядит странно. И наши шансы — тоже, знаю. Но, думаю, нам стоит запастись энергией, если она потребуется, прежде чем мы продолжим.

— Пойдём, — добавил я, высыпав в сумку все свои шоколадные трофеи.

Мы дошли до тамбура-перехода к шлюзам, ведущим в газовую лабораторию.

Световой аварийный сигнал работал, но двери были открыты.

— Странно, — заметила она. — Обычно, при авариях они закрываются. Они так спроектированы.

Мы ступили в шлюз, и тут напряжение в электросети скакнуло, заработала звуковая сигнализация, и двери шлюза начали закрываться.

— Макгайвер! — закричала мне Спенсер, но я уже и сам, сообразив, что происходит, ухватил Барбару за руку и метнулся в противоположный конец шлюзовой камеры.

— Быстрее!

Мы влетели в конечный отсек шлюзовой камеры на приличной скорости, и двери за нами закрылись — не успев затормозить, я клюнул носом в стену. У Барбары, к счастью, нос остался цел, поскольку, очевидно, что масса её тела гораздо меньше моей, и, следовательно, у неё инерционный путь гораздо меньше, чем у меня. Бррр! Мак, ты вроде носом шарахнулся, а не головой. Оставь физику в покое.

Мы с Барбарой оказались заблокированы в небольшом помещении с наблюдательным окном и двумя заблокированными дверями. Одна, через которую мы сюда попали, вторая — боковая одностворчатая — выход на лестницу, ведущую непосредственно в газовую лабораторию, рядом с окном.

— О, боже, — тяжело дыша после столь резвого броска, произнесла она и, отойдя от стены, подошла к окну.

— Боже мой, — прошептала она, посмотрев в окно, собираясь вот-вот зарыдать. (Только этого мне тут и не хватало!) Она — молодец, самостоятельно взяла себя в руки.

Я тоже взглянул на ужасающую картину внизу: там, среди клубов белого тумана хорошо были видны погибшие сотрудники этого отдела. Я насчитал семерых, но скорее всего, были и ещё жертвы.

Осмотрел дверь, ведущую в лабораторию. Дверь была закрыта, а отпирающая электронная панель — с той стороны.

Итак, мы оказались в мышеловке, куда сами себя и загнали.

* * *

Пояснения и примечания:

1* — в эпизоде, Мак действительно, насвистывает какую-то мелодию и по сериалу (хотя в самом сериале об этой стороне его личности) очень мало информации, хотя оно подразумевается, и в одном из источников говорилось, что музыкальные и композиторские способности актёра хотели использовать в сериале шире, но фактически, музыкальная одарённость Макгайвера демонстрируется только в эпизодах 1х05(05) и 3x04(59)

2* — один дюйм = 2,5 см

3* — такой запах имеет пластиковая взрывчатка, когда к ней добавляют специальные "запаховые маркеры" для облегчения её поиска, например, собаками. Хотя, чаще пластид (пластиковая взрывчатка), всё же не имеют специфического запаха.

4* — во всём сериале Макгайвер показан как пацифист, не пользующийся огнестрельным оружием, но судя по эпизоду 1х14, он не просто служил в армии, а был во Вьетнаме, в подразделении, занимающемся разминированием.

* * *

— Макгайвер, мы пытаемся починить схему, отвечающую за работу механизма, открывающего двери шлюзов, — зазвучал из рации нервный голос Пита-Энди.

— Я понял, — спокойно ответил я. — Есть предположения, что там за газ?

— Нет, совсем никаких идей на этот счёт, — почти дуэтом отозвались Бёрк и Колсон.

— Может, Спенсер в курсе? — но она только пожала плечами.

— Вряд ли мы сможем выпутаться из этой ситуации.

— Сейчас, мы попробуем открыть двери воздушного тамбура, где вы находитесь, и вытащить вас оттуда.

— Хорошо.

Через пару мгновений в динамике послышался треск электрических разрядов, испуганные возгласы и проклятия, вперемежку с ругательствами. Видно, что-то у них там очень не заладилось.

— Колсон? — позвал я.

— Да. Простите, — ответил он с таким отчаянием в голосе, словно сейчас собирался разреветься, как маленький. — Мы попытаемся починить, но…

— Хорошо, — снова ответил я.

Из рации послышался голос полковника Кила, по-видимому, он обращался к руководителю комплекса:

— Мои люди нашли место и заняли позицию, сэр. Какое расстояние отсюда до ограждения комплекса? — спросил он.

— Восемьсот девяносто пять ярдов — полмили* (1) с небольшим.

А вот и «тяжёлая артиллерия». Значит, они всё же намерены стрелять по комплексу тактическим ядерным зарядом или другим мощным боеприпасом с высоким термическим эффектом. Упёртые господа.

Мне тот способ, которым собирались ликвидировать последствия катастрофы, категорически не нравился. И даже не потому, что мы с добровольной напарницей по неприятности сейчас рискуем оказаться сперва поджаренными, а потом вымоченными в концентрированной щёлочи. Просто последствий таких действий, особенно в случае применения тактического ядерного заряда, наверняка, никто толком не просчитывал. Привыкли уповать на ядерное оружие как на панацею! Про радионуклеиды, которые при этом попадут в воды Рио-Гранде, никто и не вспомнил. Конечно, «заметить» кислоту гораздо быстрее, чем радиоактивные вещества. Поэтому нужно было прикинуть, как всё-таки выбраться из этой переделки и предотвратить экологическую катастрофу.

А мне, почему-то вдруг, вспомнилась недавняя история с операцией по освобождению одного высокого военного чина.

* * *

В последнее время мне частенько поручали миссии по спасению граждан, попавших в переплёт, там, где официальные каналы оказывались бессильны или по причинам секретности. Но я и не предполагал, что мне придётся выручать даму-генерала.

Вот и не знаешь, хорошо это или плохо, когда только-только вернулся с очередного задания, пытаешься отключиться от пережитых приключений — почти пустынный пляж, солнышко, тёплый песок и шуршание волн, а тут в прямом и переносном смысле над тобой нависает тень неприятностей, закрывая собой солнечный свет. Причём, уже не впервые. Перед прошедшей миссией меня полковник тоже нашёл именно здесь. После чего я был заброшен в одну из стран Юго-Восточной Азии, где наши замечательные военные, в очередной раз, потеряли самолёт с контейнером какой-то экспериментальной сверхтоксичной гадости. А мне было поручено найти в джунглях этот контейнер и доставить владельцам. Ну, всё как обычно.

— Макгайвер! — раздаётся знакомый скрипучий голос полковника-куратора. — Для вас есть очередное задание.

— Раз вы тут меня разыскали, в мой законный выходной, значит что-то, действительно серьёзное, — сняв солнцезащитные очки и поднявшись с импровизированного пляжного лежака, констатировал я.

— Серьёзнее некуда, Макгайвер. Похищена генерал Кенни. Она курирует одну секретную программу. Цели похитителей не ясны.

Полковник быстро ввёл меня в курс дела. По его словам, несколько часов назад некие неизвестные лица осуществили похищение генерала Кенни. Предполагают, что либо непосредственные похитители — случайные люди и просто хотят выкуп от не бедного военного ведомства, либо это более серьёзные ребята и их может интересовать информация касательно проекта, который она возглавляет.

— По радио-маячку, который генерал успела активировать, нам удалось отследить и определить её нынешнее местонахождение. Учитывая, что маячок работает — её не обыскивали и маячок не обнаружили. Её держат в пляжном домике. Вот тут. — Он ткнул в точку на карте береговой линии.

— Мы не задействуем «тяжёлую кавалерию». Это очень людный пляж — мы не хотим огласки и возможных случайных жертв. Мы пришлём группу поддержки, для задержания, но…

«Ну, это понятно: если, в моём исполнении, вдруг будут случайные жертвы, чего очень бы не хотелось, то и спишут на меня — на внештатного агента, а не на мальчиков из Пентагона», — прикинул я. Конечно, я мог бы и отказаться, но соблазн познакомиться с дамой-генералом был слишком велик. Нет-нет, ничего такого — чистое любопытство.

— Хорошо, я приступаю.

Вскочив за руль своего джипа, я дал по газам и погнал по дороге, идущей почти параллельно береговой линии и пляжам. Закончились скалы и густой высокий кустарник, и стали видны пляжные домики. В одном из них и держали пленённую даму-генерала. Определить, в каком из трёх рядом стоящих домиков находился объект спасательной операции, в котором мне отведена роль ведущего "хирурга", не составило большого труда. Напротив одного дома беспечно резвились девушки в купальниках — играли в пляжный волейбол, в другом расположилось семейство на отдыхе, родители дремали в шезлонгах, а двое ребятишек возились в песке возле них. А вот за дверью среднего бичхута* (2) только что скрылся мужчина брутальной наружности, у которого под лёгкой курткой чётко просматривалась пистолетная кобура. Покурил и вернулся внутрь.

Действительно, целиком одетый человек, на пляже, в такую погоду, выглядит странно. Я подобрался к домику, оставаясь незамеченным, и осторожно заглянув в окна, посмотрел, что творится внутри. В гостиной, выходящей окнами на океан, находились двое злоумышленников и мадам-генерал. Рот её был заклеен скотчем, а руки то ли связаны, то ли скованы наручниками позади спинки стула, к которому она была ещё и прикручена верёвкой. С двумя такими крепкими ребятами мне при помощи собственных кулаков не сладить — поберегу кулаки. Вокруг дома прохаживался ещё один с рацией на поясе.

Я прокрался в сарай для инвентаря, что был сразу за пляжным домиком, ближе к дороге. Осмотрел сарай и его содержимое: у входа — шкаф, для разной мелочевки, доски для сёрфинга и старые костюмы для подводного плавания. Это и открывающаяся вовнутрь дверь натолкнула меня на одну мысль. Отыскав в сарае верёвку и остальной реквизит, я приступил к осуществлению задуманного. Мешка, правда, не оказалось, но старый прорезиненный костюм с завязанными рукавами волне сошёл за мешок. Стараясь не попадаться на глаза третьему похитителю, я набил комбинезон песком и водрузил его на самый верх шкафа и частично на дверной косяк, таким образом, чтобы вошедший сразу оказался в сильных объятьях «песочного человека», который свалится на того сверху, а для надёжности привязал верёвку, чтобы подстраховать моего «резинового помощника», если что-то пойдёт не так. Я привлёк внимание третьего злоумышленника, а сам спрятался за серферными досками в сарае. Как я и рассчитывал: этот третий ввалился внутрь и сразу «подружился» с моим «безголовым аквалангистом», упав оглушённым. Не теряя времени, я, быстро связал ему руки-ноги и заклеил рот клейкой лентой, втащив его тушку внутрь, запер сарай снаружи.

Обезвредив уличного наблюдателя, я вновь вернулся к дому. Похитители, по-прежнему, были в гостиной, видимо, они ещё кого-то ожидали и от нечего делать рассматривали пляжную публику, в основном — девушек в бикини. «Это хорошо, — отметил я про себя. — Потеря ими бдительности — мне на руку».

Запасная дверь в кухню была заперта, но замок в ней настолько смешной, что открыть его не составило никакого труда. Верный швейцарский нож с соответствующим инструментом послужил прекрасной отмычкой. Максимально бесшумно я проник в кухню и осмотрелся, на предмет того, что тут можно использовать.

«Посмотрим, с чем придётся работать?»

На столе — электрическая печь, а на полках — много металлической посуды. В работающем холодильнике оказался хороший запас льда для коктейлей и прохладительных напитков. В отделении для овощей — целая упаковка моркови. И бутыль растительного масла.

«Что ж, для начала этого хватит».

Соорудив из подноса и разных кастрюль, сковородок и сотейников пирамиду, в её основание я положил полиэтиленовый пакет со льдом, который расположил как раз напротив включенной на максимум электрической печки. И морковки туда же, для завершённости и полноты художественной инсталляции. Последний штрих: вылил растительное масло на пол, от двери и до стола. Вот теперь — "картина маслом".

Выбрав одну морковку, показавшуюся мне самой аппетитной, я спрятался с уличной стороны и стал ждать, похрумкивая, когда сработает кухонный отвлекающий манёвр. Ровно через две минуты приманка подействовала, как я и рассчитывал. Оба похитителя поспешили в кухню разбираться, что там за звон и грохот, и, поскользнувшись, упали и забарахтались на замасленном полу. В это время я проник в гостиную и попытался освободить пленного генерала, но не тут-то было.

— Надеюсь, вы им ничего не рассказали? — спросил я с лёгкой иронией. Поскольку сейчас с заклеенным ртом она вряд ли могла что-то рассказать. — Нам пора уходить.

Времени на вскрытие наручников уже не оставалось, ведь промасленные ребята могли вернуться в любую секунду, поэтому я просто выволок её вместе со стулом наружу и поставил у глухой стены, где из окна её не будет видно.

Раскрутив шланг, я протянул его сразу перед распахнутой дверью из гостиной, ведущей на террасу, и дальше, вниз, на пляж. Возбуждённые кухонным происшествием и внезапным исчезновением объекта похищения, злодеи выскочили через открытую дверь наружу, в надежде догнать нас, а я, резко натянув шланг, уронил обоих в песок и утрамбовал сверху раскладным шезлонгом, чтобы встать не могли, пригрозив им пистолетом, который один из них выронил, когда падал, отобрав второй с той же угрозой.

— Не двигаться! Лежать! — скомандовал я. Те, похоже, ошалев от моей наглости, даже не особенно пытались вскочить. — Хорошие собачки.

Воспользовавшись радиотелефоном, я связался с полковником:

— Бэкмэн? Говорит Макгайвер. Даму в генеральском мундире вы потеряли? Так вот, я её нашёл!

* * *

Звуки голоса в рации вернули меня из воспоминаний обратно. (С момента как мы оказались тут, взаперти, прошло около двух часов.)

— Приём, полковник, — снова послышался приглушённый голос Бёрка. — Автоцистерны с едким натром уже на подходе. Они будут здесь и готовы, примерно через пятьдесят пять минут.

— Простите, Мак, — починить цепь у нас не вышло.

— Колсон, — спросил я. — Это ведь газовая лаборатория? Значит, здесь должны быть системы воздухо-замещения, вакуумные насосы для откачки воздушно-газовых смесей в экстренных случаях?

— Да, такие средства там есть. Но с центрального пульта сейчас они не включатся — цепь перемкнуло. Работает только индикация, и судя по ней — насосы в рабочем состоянии.

— Отлично!

— Макгайвер! — предостерёг Пит-Энди. — Но чтобы их включить, придётся пройти через газ. И главное, нет никакой уверенности, что они не повреждены и заработают. А как только нарушишь изоляцию…

— Не стоит, Мак! — вступил в диалог Гэнт, пребывавший в не меньшем отчаянии, чем Пит, но которому, по крайней мере, не нужно было скрывать своих эмоций. — Ты разгерметизируешь шлюз, и газ тебя убьёт.

— Ну, теперь это не так уж важно, парни, — ответил я как можно бодрее. — У нас тут всё равно скоро закончится воздух и время до обезвреживания комплекса.

— Где панель управления насосами? — спросил я, всматриваясь в аппаратные шкафы внизу.

— Рубильники управления насосами находятся на той панели, слева, — объяснял Энди-Пит.

— Вон там. Видишь? — Барбара проиллюстрировала слова Колсона, указав на тот же приборный электрошкаф.

— Вижу. Всё ясно. Что тут за стекло и какая у него толщина?

— Обычное, два слоя, толщина каждого — 0,02 *(3) дюйма.

— Очень хорошо, — удовлетворённо ответил я, доставая сломанный бинокль — его увесистый корпус будет хорошим ударным инструментом, за неимением ничего другого.

— Так, Барбара, — обратился я к своей спутнице с инструктажем. — Когда я разобью стекло и спущусь вниз, вы отсчитываете десять секунд, затем спускаетесь за мной, пробегаете вон к тому шлюзовому люку — переходу на другой уровень и открываете его. Договорились? Перед тем как спускаться, постарайтесь задержать дыхание.

Стянув с себя фланелевую рубаху, я порвал её на три части. — Вот, — протянул я ей один большой лоскут, — от газа это не защитит, но немного морально поможет, особенно если завязать нос и рот потуже. А один кусок фланели намотал на руку с биноклем.

— Макгайвер, если насосы не включатся… — голос Барбары чуть задрожал, — нам конец.

— Эй, эй! Будем надеяться…

— Я просто хотела вам сказать… — и она меня поцеловала, в губы. Ну вот, после такого приятного сразу жить хочется. Очень-очень сильно.

— …спасибо. — Закончила она, перестав меня целовать.

— Не за что, — улыбнулся я, получив сразу такой мощный и положительный стимул, чтобы выжить. — И не волнуйся.

Мы повязали на лицо куски бывшей рубашки, как можно туже. Перед этим я проделал несколько дыхательных упражнений, каким нас учили на занятиях по фридайвингу*(4). Я конечно, не профессиональный дайвер*(5), и тем более не Гарри Гудини* (6), но задержать дыхание минуты на две мне вполне по силам.

Я разбил стекло и, очистив оконный проем, устремился вниз к переключателям вакуумных насосов. Я остался шаманить возле устройства, а Барбара, как я и попросил, пробежала к шлюзовой двери тамбура перехода на нижний уровень.

Я дернул панель на себя и переподключил контактные провода в устройстве напрямую. К счастью, насосы, хоть и не с пол-тыка, но заработали, а я отрегулировал их на максимум. И на все действия, от спуска вниз к панели управления насосами, до нашего перехода в тамбур ушло всего около 45 секунд. Перед тем, как выйти из помещения газовой лаборатории, я убедился в работе насосов. Техника работала отлично, что повышало шансы на наше возвращение на поверхность.

Оказавшись, наконец, вне смертельно опасной зоны газовой лаборатории, я обнаружил очень неприятную вещь — я где-то умудрился посеять рацию. Мы остались без связи. И это было крайне плохо.

* * *

Пояснения и примечания:

*1 — англосаксон. система мер: 1 миля= 7,9 фарлонгов (геодезич.)=1790 ярдов и т.д.; 0,5 мили или 895 ярдов = 818 метров.

*2 — бичхут (beach hut)— синоним пляжного домика (beach house). Пляжные домики — это аналог дачи, только строится такой домик непосредственно на побережье моря и предназначен для непродолжительной жизни и пляжного отдыха.

*3 — англосаксон. система мер: 1 дюйм = 2,5 см

*4 — фридайвинг — погружение, ныряние без акваланга с длительной задержкой дыхания (апноэ)

*5 — дайвер — ныряльщик (чаще имеется ввиду ныряльщик не использующий акваланг, т.к. последний называется аквалангист)

*6 — Гарри Гудини — известный иллюзионист. Его личный рекорд (в процессе трюка) пребывания без воздуха под водой 3,5 минуты. Натренировать организм возможно до 5-7 минут для динамического апноэ, т.е. движения под водой без кислорода (погружения на глубину или движения под водой).

* * *

Пока я бежал к шлюзовому люку переходного отсека — тамбуру, через который мы должны были попасть на самый нижний уровень комплекса, я расслышал из радиоприёмника переговоры наверху. Некто сообщал Бёргу, что автоцистерны только что прибыли.

«Однако, быстро они долетели», — отметил я. А это означало, что закачивать едкий натр могут начать в любой момент, но я буду надеяться, что раньше расчётного времени они это делать не станут. Как бы там ни было, на всё — про всё у нас около получаса.

— Загорелись индикаторы вакуумных насосов! — восторженно объявил Пит-Энди. — Нельзя утверждать точно, действительно ли они работают, но индикация их активности у нас есть. Дайте им ещё полминуты и вызывайте Макгайвера.

Как только я оказался в тамбуре, за нами автоматически захлопнулась дверь, а газозаместительная система внутри камеры начала усиленно нагнетать безопасный воздух и всасывать загрязнённый возможным ядовитым компонентом. Я и Спенсер припали к вентиляционным сеткам, откуда поступал безопасный воздух.

— Пока помещение не очистится — дверь на выход не откроется, — прокричала, поясняя, Барбара, прижимаясь лицом к сетке аэратора.

Наконец, прозвучало оповещение, что опасных газов в шлюзовой камере нет и можно выходить.

Выйдя в противоположную дверь мы проследовали через технические помещения, в машинный зал нижнего уровня, и вот тут я обнаружил серьёзную неприятность: пропал радиопередатчик. Очевидно, он отсоединился, когда я пролезал под створку люка в переходную камеру. Значит, он остался в запертом помещении лаборатории, куда, пока воздушная среда полностью не будет замещена, не попасть.

— Хьюстон, у нас проблемы…*(1) — пробормотал я себе по нос, а вслух сообщил напарнице, — плохие новости, Спенсер. Мы потеряли передатчик.

— Теперь они не знают, что с нами и где мы! — испуганно ответила моя спутница.

— Давай-ка, поищем утечку кислоты.

— Баки находятся там, — указала она направление, впрочем, местонахождение ёмкостей я и сам примерно представлял — поскольку видел план-схему.

— Будь осторожна, — предупредил я напарницу, — лужа с кислотой — весьма неприятная и опасная штука.

Я взглянул на её стройные ножки в изящных туфельках. В другой обстановке такая обувь делала бы её владелицу сказочно привлекательной, придавая лёгкость и утончённость, но сейчас от тонкой подошвы и каблучков только и жди, что неприятностей. Мои ботинки с подошвами, устойчивыми к агрессивным средам, для таких приключений подходят гораздо больше.

— Всё-таки нам повезло, что тут не соляная, а серная кислота, — заметил я, осматривая баки.

— Почему?

— Соляная — здорово испаряется, и пары её очень едкие. Нам бы тут изрядно не поздоровилось.

Наконец, протекающая цистерна с повреждением была найдена, однако емкость была очень высокая. Даже если я, при своём не маленьком росте — шести футов с небольшим* (2), вытяну руку вверх, всё равно не дотянусь.

— Здесь, похоже, основание ёмкости деформировано ударной волной. Значит, эпицентр одного из взрывов был где-то совсем рядом.

— А вот тут, из трещины, кислота уходит в грунтовые воды. — Добавил я, заметив трещину в полу, через которую уходила кислота.

— И мы никак не можем это остановить? — со слабой надеждой в голосе спросила Барбара.

— Ну, мы можем попытаться временно заделать трещину. Первая проблема — как до неё добраться. О! Вы сможете удержаться, если встанете мне на плечи?

Барбара кивнула.

— Так вы достанете до трещины, и мы остановим утечку.

— Но чем?! Это же серная кислота!

— Используем вот это, — запустив обе руки в сумку, я, словно фокусник, вытащил оттуда две охапки шоколадок, те, что подобрал ранее.

— Шоколад?! — скептически поинтересовалась она.

— Ну, для вас и для меня — это молочный шоколад, а для кислоты — лактоза и сахароза, С12Н22O11, короче — дисахариды. В результате реакции сахаров с кислотами образуются свободные кислород и углерод, то есть уголь и вода, и выглядит это как густой клейкий нерастворимый осадок, похожий на смолу. *(3) Думаю, этого будет достаточно, чтобы заделать протечку на какое-то время, — ободряюще улыбнулся я.

Встав лицом к баку, я присел, чтобы Барбаре легче было забраться мне на спину.

«А она, действительно, такая лёгонькая!» — отметил я про себя.

— Я встаю, — сообщила Барбара, встав на моих плечах во весь рост.

— Хорошо, я пододвигаюсь, — ответил я. — Так, передаю шоколадки. Правая рука.

— Ещё чуть ближе, — попросила она.

— Хорошо, — сказал я, когда она взяла первую партию из моей руки и начала раскрывать одну. — Засовывай их в трещину, под углом, одну за другой, по всей длине трещины. И ещё, Спенсер…

— Да-да, я поняла. Шоколад должен растаять в кислоте, а не у меня в руках, да?

— Точно!

* * *

Центральная пультовая.

Зал управления подземным лабораторным комплексом:

— Мак! Мак, слышишь меня? — Гэнтнэр безуспешно пытался вызвать Макгайвера по рации.

В небольшое помещение, откуда Гэнт предпринимал попытки связаться с Макгайвером, вошёл руководитель исследовательского комплекса, а вслед за ним — один из сотрудников, с которым Гэнтнэр не был знаком.

— Сэр, — обратился молодой человек к директору Бёрку. — Полковник Кил подтвердил, что они заняли позицию и начинают процедуру настройки и наведения ракеты для запуска.

— Спасибо, — кивнул в ответ тот.

— Процедуру… для запуска? — переспросил, не понимая, Гэнтнер. — Какой запуск?! Зачем он?

— Эд, успокойся, — ответил Бёрк. — У нас нет выбора.

— О чём ты?! Как это понимать, Чарли?

— Я говорю о кислоте. Мы неуверены, что закачать в комплекс щёлочь будет достаточно. Мы хотим сплавить горную породу под комплексом, чтобы препятствовать попаданию опасных веществ в подземный водный поток. И ракета с мощным термобарическим эффектом, запущенная под землю, через вентиляционную скважину, может это сделать.

— Ракета?! — всё ещё растерянно переспросил Гэнтнер. — А что будет с комплексом?

— Ниже первого подуровня его больше не будет, — ответил директор Бёрк.

— Но там же мой человек! И ученые, и ещё эта девушка, Спенсер…

— К сожалению, у меня приказ «сверху». Они не хотят огласки и ухудшения отношений с южным соседом, — пояснил Бёрк, словно извиняясь.

— Мак, срочно выбирайся оттуда! — заорал в микрофон Эд Гэнтнер. — На вас направлена ракета! Мак?! Отвечай! Мак, если рация неисправна, используй стационарные переговорные устройства.

Гэнтнер продолжил лихорадочно, но безрезультатно вызывать Макгайвера.

* * *

Я удовлетворённо посмотрел на чёрно-бурый шов из шоколадной шпаклёвки на месте трещины, сдерживающий кислоту.

— Думаю, у нас получилось! — радостно заметила Барбара.

— Да, надеюсь, — согласился я. — Хорошая работа, Спенсер. Теперь — за Марлоу и Стьюбенсом.

Мы миновали подземную гидроэлектростанцию, где капитально промокли, и вышли к небольшому помещению — что-то вроде крошечного холла, из которого один проход вёл в лабораторию Стьюбенса, а ещё двери — в соседнюю лабораторию. Однако, здесь нас ждало ещё одно препятствие. Проход к двери оказался полностью завален.

— О, нет! — чуть не плача произнесла она, глядя на завал. — Дверь в лабораторию Стьюбенса здесь, но тут столько всего на пути... не знаю, как мы проберёмся к двери.

— Ну, значит, попробуем сделать для себя новую дверь. — Ответил я, рассуждая. Однако меня беспокоил вновь появившийся навязчивый характерный миндальный запах.

— Можно с ними как-то связаться? Может, тут есть какая-нибудь внутренняя автономная связь?

— Да, здесь есть такая система для связи между лабораториями, — ответила она. — Я попробую. — И Спенсер побежала к ближайшему неповреждённому переговорному устройству, укреплённому на стене.

— Доктор Стьюбенс! Доктор Марлоу! Вы меня слышите? — принялась вызывать она. — Пожалуйста! Вы можете ответить?

А я принялся внимательно осматривать окружающие стены, предметы... наконец, опыт, интуиция и обоняние меня не подвели — я нашёл не сработавшее пластиковое взрывное устройство с взрывателем, активирующимся радиосигналом.

— Так, пластиковая бомба, — пробормотал я себе под нос, чтобы Барбара не услышала. Я осторожно отсоединил взрыватель: без него пластид был не опаснее детского пластилина. Взрыватель, видимо, имел какой-то технический дефект, но разбираться в этом не было ни желания, ни времени. По крайней мере, материал для взрывания стены есть. Теперь надо продумать, как сделать детонатор.

— Доктор Марлоу! — продолжала вызывать Спенсер.

— Да. — Из динамика переговорника послышался голос пожилого мужчины.

— Карл в порядке? — спросила она.

— Да, он жив…

— Мы рядом с вами, тут же, на третьем подуровне, в соседнем помещении, прямо за задней стеной нашей лаборатории.

— Нет. — Послышался второй голос. Это был доктор Стьюбенс.

— Это они, Карл, они уже здесь. Они пришли спасти нас.

— Нет. Это невозможно, — пробормотал Карл Стьюбенс.

— Мы… — Марлоу начал было что-то говорить, но я перебил его.

— Доктор Марлоу, я хочу, чтобы вы забаррикадировались как можно дальше от задней стены лаборатории. Мы попробуем взорвать в стене проход. Вы понимаете?

— Мы всё сделаем, — с готовностью ответил британский гость.

— Взорвём? Чем? — спросила Спенсер. И снова этот скепсис в голосе.

— Только не говори, что можешь собрать бомбу из пластинки жевательной резинки…

— А что? Есть жвачка? — поинтересовался я, перебив, чем вконец её обескуражил. Она отрицательно мотнула головой, но это её выражение лица надо было видеть! (Всё-таки, я ещё не разучился впечатлять девушек.)

Впрочем, сейчас жевательная резинка мне была не очень-то и нужна — основной компонент у меня уже был. Гораздо нужнее что-то, из чего можно сделать новый взрыватель.

— Ладно. Здесь ведь проводили различные исследования, наверняка можно найти необходимые вещества. Мы ведь в лаборатории? — стал рассуждать я вслух. — Кажется, что-то, связанное с металлами…

— Да, материаловедение и металлургия, — подтвердила Спенсер.

— Хорошо. Думай, Макгайвер. Так, где хранятся материалы?

— Здесь. — Барбара указала на несколько металлических шкафов у противоположной стены, открыв створки одного из них. Я буквально в пару шагов оказался возле одного и принялся просматривать их содержимое: материалы, реактивы.

— Так. Бинго! Металлический натрий — нам подойдёт. — Сказал я, скорее, себе, выставляя из шкафа найденную ёмкость с нужным химреактивом. — Пожалуй, нам понадобятся всего пара унций* (4), но мы должны их куда-то поместить.

— В пробирку?

— Нет, слишком большая и плотная. Нужно что-то водорастворимое, что-нибудь из целлюлозы, например…

— Может, оболочка капсулы средства от простуды? Или одноразовые носовые платочки? — спросила Спенсер, доставая из кармана пластину с капсулами и бумажные салфетки.

— Вот! Подойдёт! А вы молодец, Спенсер, вполне освоились и схватываете на лету, — заметил я. — Только надо было сказать о простуде прежде, чем мы поцеловались.

* * *

Центральная пультовая.

Зал управления подземным лабораторным комплексом:

«Внимание! — звучало предупреждение из системы внутреннего оповещения при чрезвычайных ситуациях. — До запуска ракеты — шесть минут».

Гэнт стоял на пороге помещения, откуда ещё недавно осуществлялась радиосвязь с Макгайвером. На Гэнтнере лица не было. Он нервно покусывал губу и молчал. Колсон находился в диспетчерском зале и переживал не меньше, но он координировал действия аварийных групп, и пытался, как мог, потянуть время, хотя и у него на душе было не лучше, чем у Гэнта.

«Повторяю, — декламировал голос из динамиков. — До запуска ракеты шесть минут. Через минуту начинаем обратный отсчёт. Идёт подготовка к переключению наземных служб на резервное электропитание».

* * *

Я высыпал из капсулы содержимое и заполнил её порошком натрия, набирая вещество кончиком лезвия ножа прямо из контейнера и осторожно наполняя им оболочку лекарства, полученную от Спенсер. Потом, прикинув, свернул из бумажной салфетки крошечный кулёк и всыпал в него вторую порцию порошка натрия, на всякий случай.

— Так, теперь нам нужна стеклянная тонкостенная колба или склянка объёмом около литра с пробкой, — сказал я. — И в неё нужно набрать немного воды.

— Хорошо.

— Капсула растворится водой, натрий высвободит водород и энергию, достаточную для воспламенения и первичного детонационного взрыва, — пояснил я, не вдаваясь в некоторые подробности.

«Надеюсь, что это сработает», — добавил я уже про себя.

Я выбрал подходящее место, где можно было установить взрывное устройство, присыпав его землёй и строительным мусором от разрушенных конструкций, предварительно, я, конечно же, разделил первоначальный брусок найденного пластида, чтобы не похоронить нас здесь раньше, чем это могут сделать парни наверху.

— Свяжитесь с ними, — кивнул я на стену лаборатории Стьюбенса. — Скажите, чтобы прятались. Мы готовы.

— Доктор Марлоу! — заговорила она взволнованно и быстро, — сейчас мы попробуем взорвать проход в стене.

А пока Барбара отлучалась к переговорному устройству — я приладил взрывчатку вместе со взрывателем в подходящее место. И быстро поспешил к ней, чтобы успеть вместе добежать в дальний конец лаборатории за стену и спрятаться от взрыва.

— Ладно. А теперь, Спенсер, я могу попросить об одной маленькой услуге? — обратился я к ней, когда мы уже сидели под защитой поперечной стены.

— Всё, что угодно! — с готовностью ответила та.

— Сейчас я сам пойду за Марлоу и Стьюбенсом. А вы подождёте здесь, хорошо?

— Но почему? — удивилась она.

— Ну, считай, что это мой такой предрассудок, — ответил я, не вдаваясь в свои предчувствия, а главное, подозрения насчёт виновника всего этого. Прогремел взрыв, образовав сквозную дыру в стене.

— Жди здесь! — напомнил я и полез в образовавшийся пролом.

— Эй, Марлоу, Стьюбенс, вы живы? Где вы? Вы целы? — окрикнул я, оказавшись в соседнем с лабораторией металлургии помещении и поначалу почти ничего не видя от висящей в воздухе пыли.

— Да, мы здесь! — ответил уже знакомый голос доктора Марлоу.

— Идите к переговорному устройству в лаборатории металлургии, попытайтесь оттуда связаться с поверхностью.

-Хорошо, — доктор Марлоу согласно кивнул и последовал в указанном мною направлении, к дыре в стене.

Я повернулся спиной к Стьюбенсу, и вот это было моей ошибкой! Нельзя было выпускать его из поля зрения.

— Назад! — заскрипел его старческий повелительный голос.

Я повернулся и … лучше бы я стоял на краю отвесной стены футов в тридцать! Стьюбенс успел выудить откуда-то пистолет и теперь угрожал оружием мне и доктору Марлоу. Оружие я ненавижу гораздо сильнее, чем высоту.

— Стой, Сидни. Не ходи к передатчику, — произнёс доктор Стьюбенс со спокойствием человека, которому терять нечего.

— В чём дело, Карл? Что ты задумал? Ты, что, совсем спятил? — спросил Карл, возвращаясь и поравнявшись со мной.

— Макгайвер, всё в порядке? — прозвучал голос Спенсер, она уже преодолела пролом и была здесь, в лаборатории.

— Проклятье! Спенсер, чёрт побери! — не сдержался я, воскликнув и взмахивая руками. — Я же попросил подождать там, снаружи.

— Извини, Барбара, — холодно произнёс Карл.

— Карл, я не понимаю… — произнесла она. Она, действительно, искренне не понимала, что происходит.

— Взрывы в лабораторном комплексе не были случайны, — пояснил я для Барбары. — Все думают, что это авария, поскольку любое другое объяснение кажется бессмыслицей. С учётом мер безопасности, как и кто ещё мог пронести сюда бомбу, причём не одну?

— Вы и Марлоу не должны были остаться в живых, — констатировал я, обращаясь к Карлу, но всё ещё поясняя происходящее для моей непослушной спутницы.

— Не должны были, — подтвердил доктор Стьюбенс.

— Карл, что за чепуха? — воскликнула Спенсер.

— Едва ли. Из того что мне известно: корпорация заказала проведение серии экспериментов, Стьюбенс провёл исследования, но отказался принять результаты. И пригласил другого и единственного, кроме себя, эксперта в этой области. Одна случайная авария с трагическими последствиями — и это отбросит исследования лет на двадцать, а то и больше — на все пятьдесят.

— Они хотели сделать на основе моих исследований оружие. — В голосе доктора Стьюбенса появилось отчаяние и горькое разочарование. — Я всю свою жизнь потратил, чтобы остановить страдания.

— Оружие? — переспросила Барбара.— Цепные реакции в озоновом слое… — кажется, до неё начало доходить.

— Ну, да, — снова пояснил я. — Без защиты озонового слоя ультрафиолетовое излучение Солнца убьёт всё живое на Земле. Думаю, что Карлу удалось обнаружить ключ к разрушению озонового слоя и самоуничтожению цивилизации и жизни на планете. — Верно, Карл?

— Да, это оружие Судного дня, — подтвердил тот. — Я не мог дать им это. И по-прежнему не могу. Только мы можем это остановить, Сидни, только мы.

Всё последующее произошло за секунды. Карл вскинул пистолет, чтобы выстрелить в своего друга и коллегу, но тут Барбара, вскрикнув «Нет!», бросилась к Карлу, пытаясь отнять у него оружие или помешать. Раздался выстрел (даже в ушах зазвенело), а в следующий миг у меня внутри всё похолодело — Барбара, схватившись за правый бок, согнулась и упала. Вот то, чего я и опасался! Однако этого момента замешательства Стьюбенса мне хватило, чтобы отнять у него пистолет.

— Это было глупо, Спенсер! Очень глупо! — я подбежал и опустился рядом с ней на колени. Я был в отчаянии, но все же давно научился сохранять контроль в подобных ситуациях, хотя это очень трудно. Психологические травмы, полученные в детстве — самые живучие* (5), как известно. Я бросил взгляд на часы — пара-тройка минут у меня ещё была.

— Позволишь взглянуть? — спросил я, тут же вспоминая алгоритм действий при оказании доврачебной помощи в подобных ситуациях.

— Да, конечно, — снова с энтузиазмом юного скаута ответила она. — Только не думай починить меня шоколадкой, — простонала она с улыбкой.

— Юмор — это хорошо. Попытайся не разговаривать, — сказал я, бережно поворачивая её на спину и сгибая её ноги в коленях. Достав из сумки два лоскутка из хлопка, я свернул из них что-то вроде перевязочной подушечки и сильно прижал к ране.

— Так. Ладно, Спенсер, пора вытаскивать тебя отсюда.

— Боюсь, что это невозможно. Наше время вышло. И никто даже не знает, где мы и живы ли, после газовой лаборатории.

— Должен же быть какой-нибудь способ связаться с поверхностью? — это был скорее риторический вопрос. Ремонтировать повреждённое переговорное устройство — долго, до аналогичного пробираться тоже времени много уйдёт, к тому же, я не знаю, где он находится… — Нужно найти способ передать ребятам наверху.

— Макгайвер, мы сделали всё, что было возможно, но время вышло. Это пустая трата сил.

— Сил… — повторил я. — Силовая установка! Ты умница, Спенсер! — хлопнув себя по лбу, воскликнул я, добавляя про себя: «а я сегодня торможу!»

Поцеловав её в знак благодарности, уже убегая — опрометью помчался к силовой установке. Уж её-то долго искать было не нужно.

Эх, давно я так не носился! Вообще, лёгкая атлетика, тем более, спринтерский бег — это не мой вид спорта. Я больше хоккей люблю, горные лыжи. *(6)

В машинном зале, где находилась силовая установка, я довольно быстро нашёл систему переключения подачи электроэнергии, в том числе на поверхность комплекса. И просто, переключая кнопки включения и выключения электричества, нащёлкал послание, используя код Морзе.

* * *

Центральная пультовая.

Зал управления подземным лабораторным комплексом:

«Внимание! Трёхминутная готовность!», — сообщал голос из динамика аварийного оповещения.

Колсон, давал какие-то мелкие распоряжения, стоя у одного из координаторских пультов, но с распоряжением начать затопление комплекса всё медлил, словно ждал чего-то, наверное, чуда.

Рядом, у пульта Колсона стоял Гэнтнер, с мрачным лицом. Гэнт не знал Торнтона, хотя и работали они в одной «конторе», но он понимал, что сейчас жизнь Макгайвера зависит именно от этого человека.

— Колсон, какого дьявола вы тянете? — спросил раздражённо появившийся директор Бёрк. — Начинайте процесс нейтрализации кислоты.

— У нас ещё есть немного времени, сэр, — возразил тот.

— Мы теряем драгоценное время. На что вы надеетесь? — нервно спросил с нарастающим раздражением Бёрк. — Они, наверняка, остались в газовой лаборатории. Мне это тоже чертовски не нравится. — Да и что тут может понравиться? Ведь после уничтожения лаборатории провести расследование, чтобы выяснить причину нынешней аварии, станет уже невозможно, и он, как руководитель исследовательского комплекса, будет отвечать, что называется, «по всей строгости». Никакие зубастые адвокаты не отмажут.

В это время электрическое освещение в помещении начало мигать, хотя до переключения на резервный генератор было ещё около минуты.

— Колсон, что происходит с освещением? — крикнул Бёрк. — На резервное электропитание ведь ещё не переключались.

— Я не знаю.

— Кто-нибудь может сказать?

— Это морзянка, сэр, — ответил один из операторов, уже записывающий сообщение.

— Что?

— «Утечка остановлена, всё безопасно. Есть раненый. Мак».

«Начинается обратный отсчёт», — зазвучал голос из динамика.

— Он это сделал! — воскликнул Бёрк, ещё не веря в своё счастье. — Чёрт, ракета! Отмените запуск!

Он немедленно вызвал полковника Кила с распоряжением отмены ракетного запуска.

* * *

Ну вот, теперь оставалось только ждать. Или конца, или спасательную группу. Я бегом вернулся в лабораторию Стьюбенса. Сам хозяин лаборатории сидел на полу, с совершенно безучастным видом, у стены, противоположной той, в которой мы устроили проход. Марлоу присматривал за Барбарой.

— Как она? — поинтересовался я.

— Вообще-то, я ещё могу и сама ответить, — обиженно ответила Спенсер.

— Вообще-то, я попросил тебя не разговаривать — поберечь силы, а ты снова не слушаешься, — улыбнулся я.

Ну что ж, сейчас, кажется, должны были бы уже использовать ракету, а если я всё ещё, вроде как, жив, значит, они сообщение получили, а главное, поняли. В конце концов, Пит ведь знает морзянку.

Теперь, когда фактор времени больше не висел дамокловым мечом, надо было себя чем-то занять, тем более что больше я ничем не мог помочь Барбаре. Я решил посмотреть, что же там за поломка в переговорном устройстве, отчего связь с поверхностью была кратковременной и неустойчивой. Тут оказалось всё просто — всего лишь отошли контакты. Эту неисправность устранить было секундным делом.

— Это Макгайвер, я из лаборатории доктора Стьюбенса. — меня хорошо слышно?

В динамике послышался лёгкий треск, пауза. Но вслед за этим сразу несколько голосов:

— Макгайвер, сукин сын! Мы тебя чуть не похоронили. Ты починил переговорное устройство в лаборатории Стьюбенса?

— Я тоже рад вас слышать, парни. Да, починил. У меня тут серьёзно раненый — пулевое ранение в область живота. Спенсер. Поторопите спасательную команду.

Доктор Стьюбенс, сидевший до того возле стены, громко застонал и завалился набок, потеряв сознание.

— Беда, парни, поторопитесь. Двое серьёзно пострадавших. Тут доктор Стьюбенс потерял сознание.

Я подбежал к нему и придал прежнее сидячее положение, облегчая давление на сердце. К сожалению, я не врач, хотя и знаю некоторые приёмы оказания первой помощи. Инфаркт от инсульта я не отличу. Оставалось только обеспечить не стеснённое дыхание, которое у пожилого мужчины было чрезвычайно слабое, кожа очень бледная, к тому же, он был весь мокрый от пота. Кажется, это признаки инфаркта.

Оставшееся время до появления спасателей я занимался тем, что пытался реанимировать этого сумасшедшего старика.

Но наверх он живым не добрался.

Состояние Барбары некоторое время стабилизировали, прежде чем отправить в больницу, она лежала на тележке-каталке, и вокруг неё колдовали парамедики.

— Парни, подождите секундочку, — сказал я своим собеседникам: Энди-Питу, Гэнту и директору Бёрку, а также медработникам, везущим тележку-каталку.

Они остановились.

— Что, Спенсер, хотела уйти не попрощавшись?

— Я бы тебя поцеловала, — попыталась хихикнуть она, — но у меня простуда.

— Да ладно! Разве какая-то простуда может помешать нам поцеловаться, по-дружески?

Теперь я поцеловал её также, как она меня там — в «газовой камере», перед спуском в лабораторию.

— Ужасно выглядишь, Спенсер, — добавил я. — Везите её.

— Сказал бы что-нибудь ободряюще приятное, — ответила она. — И приходи в гости.

Как говорил мой дед Гарри: "Последнее слово остаётся за женщиной".

* * *

Пояснения и примечания:

*(1)Широко известная крылатая фраза, первоначально, как считается, прозвучала в фантастическом фильме 1964 года "Робинзон Крузо на Марсе"("Марсианский Робинзон")[в ориг. "Robinson Crusoe on Mars"], затем эта фраза прозвучала в другой фантастической кинокартине 1969 года. Однако эту фразу также приписывают Джеймсу Лоуэллу — командиру космического корабля "Апполон-13", или пилоту того же космического корабля Джону Леонарду Суайгерту (Миссия "Апполон-13" 1970 г.). Позже эта фраза использовалась в фильме "Хьюстон, у нас проблемы" 1974 г. «Houston, we’ve had a problem here» — такова эта фраза в оригинале.

*(2) "шесть футов с небольшим", а именно 6 футов 3 дюйма или 187 см — реальный рост актёра Ричарда Дина Андерсона и, соответственно, Макгайвера.

*(3) при реакции сахаров с кислотами получается обугливание сахара:

http://chemistry-chemists.com/N4_2013/ChemistryAndChemists_4_2013-P12-1.html

*(4) англ. система мер и весов. 1г. — 0,035 ун. В русском переводе было "несколько грамм", но если везде фунты, мили и прочие "анлоязычности", то граммы тут будут дисгармонию создавать.

https://www.unitjuggler.com/%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%B4-mass-%D0%B8%D0%B7-g-%D0%B2-ounce.html

* (5) Здесь имеется в виду история, произошедшая с Макгайвером в детстве, когда он случайно застрелил из револьвера своего друга. После чего он и приобрёл стойкое неприятие огнестрельного оружия. (эпизод 4x02)

Обсерватория Гриффит-Парк.

Лос-Анджелес. Калифорния.

Треволнения прошедших суток остались позади.

После того, как мы, разобравшись с некоторыми оставшимися формальностями (ненавижу бюрократизм!), отбыли из лаборатории, меня с Эдом Гэнтнером доставили обратно в Калифорнию. Сначала я думал задержаться в Нью-Мексико, чтобы справиться о состоянии здоровья моей случайной спутницы — Барбары Спенсер. Её эвакуировали на вертолёте в лечебное учреждение, где сразу же прооперировали. И, на самом деле, я очень за неё волновался, но решил во время операции в больницу не ездить. Не люблю больницы. С того самого дня, как, почти двадцать пять лет назад, в один день потерял сразу и отца, и бабушку. Нет, врачи и больница не были виноваты в их смерти — это страшное и нелепое стечение обстоятельств. Просто в больнице, даже не будучи пациентом, всегда ощущаешь себя беспомощным. Нет никакой возможности как-то повлиять на ситуацию и исправить её в лучшую сторону. Я решил, что позвоню и узнаю о самочувствии Барбары в воскресение, чтобы потом съездить её навестить.

Добравшись до дома и моего диванчика, я тут же на нём и вырубился и чуть не проспал всё воскресное утро. Сегодня, во-первых, миссис Питерсон*, матушка Реджи, оставляла его мне почти на целый день, во-вторых, в обсерватории должны пройти экскурсии, и необходимо было проверить исправность астрономической оптики и механики телескопов.

Я вскочил, как по боевой тревоге, и рванул в ванну приводить себя в порядок. Миссис Питерсон я бы в таком виде не сильно понравился: на лице — вся пыль Нью-Мексико, во всклокоченных волосах — бетонная крошка, поэтому они сейчас, скорее, не бурые, а сизые. Нижняя рубашка такая выпачканная, что её, наверное, проще выбросить, чем отстирать.

Впрочем, через несколько минут я соскреб со щёк отросшую за пару дней щетину. Надел чистую фланелевую рубашку, в сине-зелёную клетку — родную сестрицу той, что героически погибла в руинах разрушенной лаборатории. Конечно, мне на мой внешний вид, иногда, откровенно говоря, наплевать, но не в этот раз. Миссис Питерсон — женщина строгая, меня она и так всерьёз не воспринимает, считает, что я занимаюсь чем-то подозрительным и, возможно, неподобающим.

Ещё пара минут, и вот уже из зеркала на меня тёмно-карими глазами смотрел вполне приличный молодой человек, а не страшненькое чумазое чудовище, на которое я был похож минут десять назад.

* * *

— Ты всё ещё не рассказал, чем ты, по жизни, занимаешься, — стал приставать Реджи, — после того, как мы вернулись из зала астрономических наблюдений, где я проводил осмотр технического состояния телескопа. Моё жилище располагалось ниже научных помещений, и в него вела винтовая лестница с гладкими перилами, с которых парень обожал скатываться.

— Ну, я — что-то вроде ремонтника, — помедлив, ответил я. — Что-то где-то ломается, возникает какая-то техническая проблема, а я — устраняю. — Но играть с тобой в баскетбол мне нравится больше, — добавил я.

— Так во что играем на этот раз? — спросил он.

— Чемпионат.

Я повёл мяч к кольцу, укреплённому мной в помещении, служившем сразу кухней, столовой и гостиной (причём, не только мне, но и учёным-астрономам, ведущим здесь наблюдения).

— Седьмая и последняя игра ужасно напряжённой серии, — я изобразил голос спортивного комментатора.

— Моя команда ведёт, счёт 110-109.

— А время? — спросил пацан.

— Осталось жалких три секунды!

— Смотри!

— Низкорослый игрок выбрасывает в аут.

— Ладно, подожди. Попридержи коней.

— Что? — спросил я.

— Лучше поищи кого-нибудь, кто снимет мерку для моего будущего чемпионского кольца, — нахально заявил юный будущий чемпион.

— Да, бросай уже!

— Ладно. — Парень мастерски отобрал у меня мяч и запустил в корзину.

— Реджи Питерсон остановился, обводка, финт, и он кладёт мяч сверху прямо в корзину! — продолжаю я комментировать наш матч. — Коротышка делает просто феноменальный бросок! Болельщики на трибунах сходят с ума!

Я, конечно, поддавался, но Реджи, действительно, владеет мячом гораздо лучше, чем я. Ну, в конце концов, баскетбол — это не мой любимый вид спорта. Это ведь не хоккей!

После серии побед грядущей звезды баскетбола пришлось делать для мальца чемпионский перстень — из куска пластиковой трубки и пищевой фольги. Объективно говоря, играет парень замечательно, и не хотелось бы, чтоб он закопал свой талант.

* * *

Вечером, как только миссис Питерсон забрала домой счастливого юного победителя, я позвонил и забронировал билет на самолёт в Лас-Крузес, Нью-Мексико. Перед этим я дозвонился до окружной больницы, куда доставили мисс Спенсер, и осведомился о её самочувствии. Мне ответили, что операция прошла успешно и завтра её из реанимации переведут в палату общей терапии, если не будет никаких осложнений.

У меня было ещё пять дней отпуска, плюс дополнительные три дня, которыми меня «наградили» за работу в подземной лаборатории. Поэтому, я очень надеялся, что за эту неделю ничего срочного, требующего моего вмешательства, не возникнет.

Международный аэропорт Лас Крузес, трасса 10*

Лас-Крузес, Нью-Мексико

На следующий день я прибыл в аэропорт Лас-Крузес и оттуда, на такси, поехал в больницу, купив по пути букет цветов. Город располагался восточнее аэропорта, по семидесятому шоссе, а больница, в которую я направлялся, находилась недалеко от государственного университета штата.

Водитель попался разговорчивый весельчак, он напомнил мне моего друга-авантюриста Джека Долтона, с которым меня связывает давняя дружба и постоянное влипание, по его милости, в разные неприятности.

Второе марта, почти шесть лет назад — день, сильно повлиявший на мою теперешнюю жизнь. Я всего лишь помогал Джеку, чтобы его таксомотор не простаивал, пока тот лечился в госпитале. Джек умудрился поломать обе ноги, и довольно серьёзно.

Это был мой первый заказ в тот день. Я подъехал в требуемое место, по адресу в заявке — угол Шестой улицы и Бродвея, и ожидал клиента.

К автомобилю подошла представительная дама в чёрном длинном пальто и широкополой шляпе, изящно прикрывавшей лицо.

— Свободен? — спросила она. — Я заказывала такси отсюда до угла Южной …

— Да, прошу, — помогая леди сесть в кабину автомобиля, ответил я.

— Так куда едем, мэм? — поинтересовался я, садясь за руль.

— Угол Южной и Третьей, пожалуйста, — ответила она. — Я спешу.

Она показалась мне какой-то нервной, словно чего-то опасалась или её кто-то преследовал

— Что-то случилось? — спросил я, заметив её озабоченное состояние в зеркало заднего обзора.

— Дела, — ответила она лаконично. — Пожалуйста, поедем.

— Джек? — затем удивлённо переспросила она, заметив водительскую регистрационною карточку на приборной панели с именем и фотографией моего усатого друга.

— Вообще-то, Макгайвер, мэм. К вашим услугам, — ответил я, мягко трогая машину с места. — Мисс…

— Сара, — ответила та.

— Сара, — повторил я. — Угол Южной и Третьей. Поехали.

Через несколько секунд я заметил, что за моим «крайслером»** неотрывно следует светло-коричневый «шевроле»** седан. Когда мы уже подъезжали на место, седана-преследователя я не заметил, подумав, что, может быть, мне всего лишь показалось. И вскоре я доставил мисс Сару по тому адресу, который она назвала.

— Мне сюда. Здесь остановите, — сказала она.

Место было странное. Жилых или офисных зданий тут поблизости не было. Слева -законсервированная обанкротившаяся фабрика. Справа — стена здания какого-то производственного предприятия.

— Вы уверены, что вам нужно выйти здесь? — поинтересовался я.

— Не беспокойтесь. Всё будет в порядке.

— Ладно. Хорошо, — согласился я и назвал цену поездки. — С вас три пятьдесят, мэм.

Затем выскочил из салона, чтобы открыть дверь и помочь мисс Саре выйти.

Она протянула мне десятидолларовую купюру.

— Сдачи не надо, — сказала она и поспешила через дорогу в здание неработающей фабрики.

— Удачи, Сара! — пожелал я и, уже собираясь отъезжать, заметил, что на служебной парковке возле входа, куда вбежала Сара, остановился тот самый «шевроле», что следовал за нами всю дорогу. Из машины выскочил мужчина плотного телосложения и примерно раза в два старше меня. Пиджак его был в такую мелкую чёрно-белую клетку, что в глазах зарябило. Этот мужчина, вытащив пистолет, скрылся внутри, за входными дверями.

Я понял, что Саре угрожает опасность. И, хоть мне и не сильно по душе была эта идея — противостоять человеку с пистолетом, но я просто обязан был вмешаться.

Плотный мужчина нацелил пистолет на Сару и другого мужчину, с которым она здесь встречалась.

— Стоять! Руки! — громко скомандовал мужчина из «шевроле».

— Сара, берегись! — крикнул я.

Сара, с поразительной легкостью, для столь импозантной дамы, схватила и швырнула в своего преследователя деревянный ящик. Я в этот момент попытался задержать вооружённого человека, наскочив на него со спины, и между нами завязалась небольшая драка, которая быстро закончилась не в мою пользу, поскольку этот не молодой мужчина оказался довольно силён и тренирован, и «уронил» меня очень точно и эффективно, применив приём армейской техники рукопашного боя.

Пока преследователь меня «ронял» — Сара убежала.

— Не знаю, кто ты, но лучше не лезь! — буквально прорычал преследователь Сары, направив оружие на меня, лежащего на куче пенопластового наполнителя и щепках разбитого ящика.

— Ладно! — воскликнул я, увидев дуло, направленное в меня, — только не стреляйте!

— Заткнись! — зло прорычал тот.

— Я ничего не сделал!

Он бросился вдогонку за убежавшей женщиной. Однако та оказалась более расторопной. К тому моменту, когда преследовавший её «пёстрый пиджак» выскочил на улицу, она взяла с места в карьер, на его же машине.

Тот вновь поднял оружие наизготовку с намерением выстрелить. С криком «Нет» я снова бросился на него и повалил на асфальт, не дав ему этого сделать.

— Ты мне надоел парень! — в бешенстве набросился он на меня. И, направив на меня пистолет, скомандовал:

— Живо в машину! Двигайся, давай!

— Хорошо, хорошо, — согласился я (трудно спорить с человеком, у которого оружие). — Только не стреляйте!

— Вперёд! Быстро! — скомандовал он.

— Я уже еду, — ответил я, трогая такси с места, пытаясь успокоить разозлённого человека.

— Это я уже еду! — раздражённо ответил он. — Гони за той машиной! Пошёл, пошёл!

— Да, сэр!

— Давай, жми на газ!

Для меня, профессионального автогонщика, догнать кого-то на автомобиле раз плюнуть, ну, почти. Если, конечно, тот, за кем гонюсь я, не такой же профессионал в этой области. Поэтому нагнать сбежавший коричневый «шевроле» с дамой, за которой охотился тип, что сидел сейчас справа и размахивал своим пистолетом возле моего уха, для меня особой проблемы не составило, однако, нужно было что-то придумать, чтобы предотвратить трагедию. Наличие оружия у этого чувака очень сильно напрягало.

Мы выехали за пределы города, здесь трасса была свободнее.

— Ладно, не гони так, — сказал мужчина. — Просто не выпускай из вида, а то глаза мозолим.

— А ты чего это там из себя героя-то строил? — поинтересовался он, уже немного успокоившись. Оказалось, что он по-человечески очень даже неплохо разговаривает, а не только рычит.

— Я подумал, что даме нужна помощь.

— Эта дама — высококлассный и всемирно известный (в узких кругах) наёмный убийца, и один из самых разыскиваемых — Мердок, за которым мы охотимся вот уже пятый год, и которого я ловлю последние полгода.

Я подозрительно посмотрел на своего пассажира:

— Ты коп? — спросил я.

— Коп? — переспросил тот, вроде даже немного раздражённо. — Я похож на копа?

— Да, — ответил я, хотя и не был в этом абсолютно уверен.

— Я агент правительства США — DXS* * *

.

— Что? — переспросил я.

— Оперативный отдел внешних операций.

— Извини, что вмешался. Я действительно подумал, что ей угрожает опасность.

— Да уж, откуда тебе было знать правду. — Примирительно заметил он. — Вот ты и влез. И, надо заметить, влез по самые уши, парень.

Ну да, еще моя мама заметила, что попадать, вернее, вляпываться в неприятности — мой особый талант.

— Меня зовут Макгайвер, — представился я и протянул правую ладонь.

— Питер Торнтон, — ответил тот на моё рукопожатие.

— Похоже, Мердок поворачивает.

Коричневый автомобиль Торнтона свернул влево, на грунтовую дорогу, в сторону старого песчаного карьера.

— Осторожно, не подъезжай слишком близко, — предостерёг меня Торнтон, и очень вовремя, поскольку, не сбавь я скорость, мы бы врезались в белый фургон, вылетевший из-за поворота наперерез нам. Я еле успел затормозить.

Фургон резко остановился, и его боковая дверь отъехала в сторону. Я попытался быстро сдать назад и не сразу увидел, что вызвало реакцию Торнтона.

— О, нет! — произнёс он. — Ты только посмотри! У них гранатомёты…

Я понял, что мои дальнейшие автоманёвры обречены на провал, вернее, на выстрел из гранатомёта. Вот уж попал, так попал! Я поднял руки.

Из-за фургона вышла Сара, то есть Мердок, с фотокамерой на штативе-треноге, и установила её напротив такси, направив объектив на нас.

— Это было организованно мною на всякий случай, — говорила она своим приятным голосом, снимая шляпку, парик и, на глазах превратившись в мужчину, добавив уже нормальным мужским тембром. — А вы так здорово мне подыграли!

— Она — мужчина?! — немного ошалело не столько спросил, сколько констатировал я, и моей прозорливости мог бы позавидовать капитан Очевидность.

— Да, он — убийца, — проворчал Питер Торнтон.

— Гранатомёт — очень эффективное оружие, — сообщил нам Мердок, указывая на двоих хмырей с базуками. — Два гранатомёта — двойная эффективность. Если машина сдвинется хоть на дюйм — они её взорвут. Попытаетесь выбраться — они её тоже взорвут.

— Почему ты мне не сказал? — удивился я, обращаясь к Питу.

— А что бы это изменило? — ответил он. — Я работаю по принципу: «Знаешь то, что нужно». Полагаю, тебе нужно знать. Мердок — наёмный убийца и террорист, специалист по маскировке. Человек-хамелеон со змеиной душой. У него есть своя фишка, когда он наносит удар, он всегда фотографирует убиваемую жертву.

— Хранит на память? Вот чокнутый извращенец!

— Не совсем. Один снимок — заказчику, как доказательство выполненной работы, а копию — нам в отдел. Шутки ради.

— Всё равно, псих! И я ему пытался помочь?! — риторически заметил я. Это меня довольно сильно расстроило и говорило лишь за то, что я в людях ни черта не разбираюсь.

— Точно! Прости, что я тебя впутал, парень. Мне жаль.

— Мне тоже, — ответил я. — Только впутался-то я сам. Что будем делать?

— Что ж, я тебе скажу: понятия не имею. — Честно ответил мой пассажир.

И уже через миг мне пришла в голову идея. Я осторожно приподнял ногу и стал незаметно расшнуровывать свои кеды.

— Что ты делаешь? — тихо поинтересовался Пит.

— Шнурки вынимаю, — спокойно ответил я.

Да, и действительно, чего было спрашивать, если и так видно?

— Шнурки? — изумлённо переспросил Торнтон. — Зачем?

— Есть идея.

— Послушай, не паникуй, не делай глупостей. Ты меня слышишь?

Мердок продолжал полоскать нам мозги своей речью:

— Мне кажется, за эти годы я хорошо узнал тебя, Питер, — почти прокричал Мердок. — Можно мне называть тебя Питером?

Торнтон озадаченно смотрел на то, что я делаю со шнурками.

— Продолжай улыбаться на камеру, — сказал я и изобразил на собственном лице самую широкую улыбку, на которую только была способна мои мимические мышцы, что требовалось и от Торнтона.

— Просто, я подумал, что мы можем перейти на «ты», пожалуйста, — продолжал Мердок. — Это была очень интересная шахматная партия. Я против целого сонма организаций, пытающихся меня поймать: DXS, ФБР, интерпол…

В это время я не особенно слушал, что там вещает этот чокнутый, я был занят своим. Вытащив шнурок из второго — правого кеда, и, связав их вместе, я сделал на одном конце затягивающуюся петлю, вроде лассо.

— … особенно партия против DXS в лице такого опытного агента, как грозный Питер Торнтон.

— Что это? Лассо? — полушепотом удивился Пит.

— Да, чтобы подцепить педаль газа.

— Ты спятил? Зачем это? Даже если ты её зацепишь, она же пойдёт вверх.

— Если правильно перераспределить направление приложения сил, то всё получится. Ты отвлекай его.

— Послушай, Мердок. — заявил Торнтон, очевидно, последовав моей просьбе, — ещё не всё кончено.

— Еще как кончено! — возразил убийца. — Ты помнишь Лиссабон?

— Ну, ещё бы?! Я тебя тогда почти поймал.

— В том-то и дело, что почти. Но в этой игре «почти» не считается. Не считается, Питер.

«Точно, больной на всю голову», — заметил я, не знаю уж, про себя это сказал или поворчал себе под нос.

— Для тебя это игра, а я — серьёзно…

— Нисколько не сомневаюсь в твоей серьёзности, Питер. Возможно, это — твоя главная проблема?

Я нащупал ногой валявшийся на полу, почти под водительским сидением, разводной ключ и достал, поддев его пяткой.

— Зачем тебе разводной ключ? — поинтересовался Пит.

Но я не сразу ответил, мои мысли были заняты другим: что использовать для направления шнурка? И, наконец, я нашёл, что мне пригодилось.

— Продолжай, Мердок, я слушаю, — Пит по-прежнему отвлекал внимание убийцы.

— Я выиграл, а ты проиграл. Ты ведь уже проиграл, — сообщил самоуверенно Мердок.

— Дай мне эту скрепку, — попросил я Пита, указав на канцелярскую скрепку, прицепленную к водительской регистрационной карточке.

— Что теперь? Больше мне его не задержать, — пожаловался Пит.

— Если тебе послужит утешением: я лично позабочусь о твоей фотографии и помещу её в свой альбом на почётное место.

«Значит, он и для себя фотки делает, — сердито отметил я про себя. — Точно, психо-неврологическая клиника по нему скучает.»

— Может быть, мне удастся обратиться к его чувству справедливости? — произнёс Торнтон. — В конце концов, ты тут действительно ни при чём, и тебе незачем погибать…

Я неодобрительно взглянул на Пита, но ничего не сказав, продолжил собирать шнурочный педале-опускательный механизм. Я нанизал скрепку на шнурок таким образом, чтобы он свободно скользил через неё, а длинную сторону скрепки с двумя загибами зажал губками разводного ключа.

— Мердок, он ведь пытался тебе помочь, может, хотя бы его отпустишь?

— Да, согласен, немного несправедливо, что случайный свидетель падёт жертвой в этой игре. Прошу прощения, Макгайвер.

— Разводной ключ и скрепка? Зачем это? — вполголоса спросил Пит.

— Я собираюсь поменять направление силы, которое приложу к шнурку при воздействии на педаль, — пояснил я.

— Но мы живём в тяжёлое, жестокое время, — продолжал Мердок, словно декламировал роль со сцены. — И добрые самаритяне умирают молодыми. Пусть тебе будет утешением, что ты обретёшь бессмертие в моём альбоме, рядом с Питом.

Ну, такая перспектива меня уж точно не устраивала.

Я продолжил сооружать шнурочную систему, пропустив её под педаль тормоза, через руль и зацепив за рычаг, открывающий водительскую дверь.

— Теперь я понял! Педаль газа нажимается при открытии двери, — восторженным полушёпотом заметил Торнтон.

— Ты не будешь забыт, — продолжал вещать Мердок. — Только будешь мёртв. Но я буду вспоминать тебя с благодарностью.

«Мне прямо сразу полегчало!» — съязвил я про себя.

Поясняя, убийца добавил:

— Эта камера на электроприводе активируется при выстреле гранатомёта. Так что ваши фотографии я сохраню для личной коллекции.

— Пять минут, — обратился он к головорезам с базуками в фургоне. — Не потеряйте фотокамеру. Насчёт фотографий, свяжемся позже.

— Да, сэр, — ответил тот, что сидел в кабине.

Мердок ушёл, пританцовывая и помахивая шляпкой, и вскоре из-за фургона выехал автомобиль Пита и умчался в сторону шоссе.

— Чёрт! — раздосадовано воскликнул Торнтон. — Он ушёл и увёл мою машину! Но это уравнивает шансы.

Пит достал пистолет.

— Это не в моём вкусе, — возразил я. — Давай, сперва проверим мою идею, пожалуйста.

— Но это глупо. Мы же не будем полагаться на самодельное устройство.

— С точки зрения науки-физики — оно надёжно.

— Итак, — перешёл я к инструктажу. — Когда мы потянем ручку двери, шнурок натягивается и тянет педаль газа. Машина трогается — мы выпрыгиваем.

Торнтон посмотрел на меня с кислым выражением лица.

— Почему мы не можем их взорвать прямо сейчас? — поинтересовался один стрелок у другого, того, что сидел в кабине.

— Этот Мердок сказал: «пять минут». Значит, они их получат.

Пит взялся за ручку своей двери.

— Скажи, когда.

— Сейчас! — скомандовал я. И мы, одновременно открыв двери, выскочили из автомобиля, рванувшего вперёд к фургону и уже в следующую секунду взорвавшегося от двойного попадания из гранатомётов. Пит выскочил из-за кустов, за которые спрятался, и нацелил свой пистолет на парней в фургоне.

— Ни с места! — рявкнул он им. После взрыва Пит быстро пришёл в норму. Меня же слегка оглушило.

Я подбежал к фургону. Незадачливые стрелки в результате отдачи от выстрелов их оружия попадали в фургоне и сейчас барахтались, что жуки, перевёрнутые кверху брюшком.

— Получилось! — восторженно заметил Торнтон.

— Как насчёт этого? — спросил я, помахав выуженным из кармана куртки мотком скотча.

— Ты в порядке? А что это? — спросил Пит.

— Клейкая лента — очень полезная штука. Всё время с собой ношу, — пояснил я.

— На случай встречи с гранатомётом или двумя? — пошутил Пит.

— На всякий… случай, — сказал я, заматывая руки гранатомётчиков лентой.

— Полагаю, я тебе должен? — обратился ко мне Торнтон, когда оба преступника были «упакованы».

— Нет, — ответил я. — Мне — нет. Ты должен Джеку Долтону.

— А кто это?

— Джек Долтон — мой друг, — ответил я и указал я на горящие и чадящие чёрным дымом останки машины. — А это была его «рабочая лошадка». Поэтому, с тебя машина и … оправдываться тоже будешь ты.

* * *

Пояснения и примечания:

В данной главе упоминаются события эпизода, о которых рассказывалось в эпизоде сериала 2х18

* подходя к аэропорту, шоссе сливается с тремя дорогами федерального значения: трассой № 10, трассой № 70 и трассой № 180

** Крайслер — автомобиль марки «Chrysler», выпускаемый американским автомобилестроительным концерном, основанном в 1925 году, на период описываемых событий носил название Chrysler Corporation (1925-1998, независимая компания) https://ru.wikipedia.org/wiki/Chrysler

Шевроле — автомобиль марки «Chevrolet» марка автомобилей, производимых и реализуемых самостоятельным автомобилестроительным подразделением корпорации General Motors, основанным в 1911 г. https://ru.wikipedia.org/wiki/Chevrolet

* * *

DXS — вымышленная организация см. примечания к гл.1

* * *

Через некоторое время после того, как сдали стрелков-гранатомётчиков куда следует, мы направились в городской Мемориальный госпиталь, где сейчас и находился мой друг.

— Что с ним? — спросил Пит, когда мы оказались уже в приёмном покое больницы. — Насколько он плох?

— Перелом обеих ног, — ответил я. — Но ему будет гораздо хуже, когда он услышит про машину.

Из палаты Долтона доносился жизнеутверждающий марш — это Джек пребывал в весьма приподнятом настроении.

Джек лежал на больничной койке, в небольшой двухместной палате, вторая койка которой пустовала. От нечего делать Джек играл … в самолётики. Джек, в отличие от меня, бредит небом и авиацией. У него мечта — заработать денег и открыть свою фирму авиаперевозок. Весь пол в его палате был усыпан бумажными самолётиками всех размеров и моделей.

— Эй, Макгайвер! Ты вовремя! — радостно воскликнул он.

— На что это похоже? — спросил он, показывая мне самолёт в своей руке и те, чьими бумажными «фюзеляжами» был устлан весь пол.

— На комнату ребёнка, — проворчал я.

— Ошибаешься! — ответил он. — Это рассвет новой эры! Джек Долтон учится летать! Как тебе кажется, название «Ночной полёт» на борту самолёта будет смотреться лучше, чем на автомобиле?

— Ну, нет. Не знаю, — буркнул я.

— Я продам кэб, куплю крылья, получу лицензию пилота… Чтобы ты знал: я нанимаю стюартдесс.

— Джек, насчёт продажи кэба… — неуверенно завёл разговор я, предчувствуя какие сейчас могут быть последствия. — Это Питер Торнтон, — представил я Джеку своего компаньона.

— Покупатель! — оживился Джек. — Макгайвер, ты просто читаешь мои мысли! Мистер Торнтон, у меня для вас есть прекрасная машина. Макгайвер подтвердит, какой замечательный автомобиль вы получите.

— Да, — согласно кивнул Пит и перевёл разговор на другую тему. — А что с вами случилось? — кивнул он на обе загипсованные конечности.

— Небольшое транспортное происшествие, — ответил Джек и тут же поспешно добавил, — не в кэбе*.

— Джек катался на роликах, на пирсе в Санта-Монике, и засмотрелся на блондинку, — бессовестно выдал я «интимные подробности» жизни своего друга. Да, про блондинку — явно брякнул лишнее, хоть это и факт.

— Да, но я получил её номер, — ничуть не смущаясь, довольно сообщил Джек и мечтательно добавил. — И когда я выйду отсюда… Но вернёмся к делу, — деловито напомнил он. — Мы говорим о больших деньгах, но поверьте мне — она того стоит. Это великолепная, крепкая, надёжная машина. Выдержит всё.

— Не всё, — виновато возразил я, потупившись.

— Я говорю. — Перебил Джек, посмотрев на меня так, чтобы я не встревал в "серьёзный разговор".

— Мистер Долтон, — обратился Питер Торнтон к моему другу. — Я представляю компанию, которая занимается самым разным бизнесом.

Я посмотрел на Торнтона скептически.

— Мне кажется, я слышу о прибыли? — благосклонно произнёс мой друг. — Продолжайте.

— На самом деле, кое-кто, участвовавший в нашем деле, её на время позаимствовал.

— Чего? — не понял Джек, но насторожился.

— Позаимствовал, — повторил Пит.

— У вас что, ребята, её нет? — спросил Джек.

— В данный момент, нет, — ответил Пит.

— Так, я не понял. Макгайвер, это правда? — спросил он меня, зная, что я лгать не буду, тем более, ему.

— Правда, — выдохнул я, готовый к тому, чтобы провалиться на месте от стыда, как нашкодивший школьник.

— Мистер Торнтон, вы не возражаете, если мы с приятелем останемся ненадолго один на один? — спросил Джек.

— Да, действительно, почему бы мне не подождать снаружи, — сказал Пит и поспешил в коридор.

— Куда ты пошёл? Ты же сказал, что будешь здесь! — возмутился я.

— Нет, — ехидно сказал тот, скрываясь за дверью.

Джек слегка приподнялся и вполголоса обратился ко мне. Обычно, когда он так делает, ничего хорошего это не сулит.

— Макгайвер, это я, Джек — твой друг. Ты ведь знаешь, как много для меня значит мой «крайслер» — моя ласточка, моё будущее. Говори прямо: ты её поцарапал! — высказал подозрение он.

— Ну, не совсем, — ответил я.

— Хорошо, помял! Ты её помял, — снова предположил Джек.

«Да уж, если бы я её просто поцарапал или даже помял — разве это было бы проблемой? Я бы исправил дефект — и всё».

— Послушай, Джек…

Но Джек перебил меня:

— Скажи, что это вмятина.

«Да, здоровенная такая вмятина от двойного взрыва. Воронка называется. И пара обгоревших железяк».

— Это немного больше, чем вмятина, — возразил я. — Мы с мистером Торнтоном, в твоей машине, преследовали женщину, которая оказалась мужчиной, который, к тому же, оказался наёмным убийцей, которого ждали напарники с гранатомётами, которыми они взорвали твой кэб.

— Подожди-ка, повтори ещё, — выдавил Джек.

— Мы с мистером Торнтоном, в твоей машине гнались за…

— Нет-нет, последнюю часть.

— Двое ребят с гранатомётами взорвали твою машину.

— Они взорвали мою машину с помощью гранатомёта? — ошалело повторил Джек

— Двух гранатомётов, — уточнил я.

Джек был в шоке.

— Но я могу всё объяснить, — попытался вновь оправдаться я.

— Гранатомёты? — почти завизжал Джек. — Ты можешь объяснить гранатомёты?!

Я лишь виновато пожал плечами и опустил взгляд.

А вот мой друг не на шутку разволновался:

— Ты не можешь объяснить гранатомёты!

Он вскочил, насколько ему позволили его загипсованные ноги, и попытался наброситься на меня с воплем, но промахнулся, а я не успел его подхватить, и он загремел с кровати.

Я прописал себе мысленного пинка, за нерасторопность.

— Джек! Джек? — я наклонился к лежащему на полу другу. — Ты как?

— Моя рука! — завыл он, придерживая свою левую руку.

Тут на шум вбежал Пит.

— Что случилось? Что ты ему сказал?

А Джек продолжал стонать и причитать о своей руке.

Пит ожидал меня в больничном коридоре, когда я, наконец, появился после беседы с лечащим врачом Джека.

— Доктор говорит, — сообщил я, выйдя из врачебного кабинета, — что, если повезёт, то к тому времени, когда он сможет ходить, с его рукой тоже всё будет в порядке.

Я тяжко вздохнул, мне происходящее всё меньше и меньше нравилось.

— Послушай, я позвонил в офис. Мы получаем документы на машину, и мы за неё заплатим.

— Но машины же нет,— попытался возразить я.

— Спишем её, как расходы при оперативной работе, — пояснил Пит. — Это уже наши трудности.

— Хорошо, — ответил я. — Все документы дома у Джека. Я пока что живу у него.

— Ну, значит, ты можешь жить без компаньона ещё, как минимум, месяц, — иронично заметил Пит.

Мы пробыли в больнице несколько часов и уже вечером, оставив Джека переживать в одиночестве, отправились в его жилище, бывшее сейчас и моим домом.

Мы подъехали к нежилому зданию с магазинами, офисами, салонами.

— У него квартира в офисном здании? — удивился Пит.

— Ну, не совсем в нём. — Ответил я. — Под ним.

Зайдя в грузовой лифт, мы опустились на цокольный этаж здания.

— Вид, конечно, не очень, но там спокойно, соседи не шумят, и довольно уютно.

— Уютно? Да это же подземелье! — изумился Пит. — И ты называешь это квартирой?

— Да, в некотором роде.

— Понимаешь, — пустился я в объяснения, — Джек арендовал часть склада, для своей машины, пару лет назад, немного обустроился и расширил территорию.

Кругом валялись вещи Джека. Нет, это не вражеский набег — это мой друг их так оставил, а мне просто не было времени прибраться тут.

— А он не очень аккуратен, — заметил Пит.

— Да, наверное, — согласился я, — но он хороший друг. Я смогу здесь навести порядок, когда появится немного свободного времени.

— Ты имеешь в виду, когда не будешь водить его машину?

— Да, — ответил я, понимая, что этот момент настал, и завтра мне тут придется хорошо потрудиться, чтобы превратить эту нору в подобие нормального человеческого жилища.

— Пойду, достану для тебя бумаги.

Я встал на колени и вытащил из-под койки коробку, где были разные важные бумаги и документы на машину.

— Значит, ты — благодетель, Макгайвер, — сказал Пит.

«О чём это он?» — подумал я, просматривая содержимое коробки в поисках документов на машину.

— Девяносто процентов людей в мире при виде опасности отступают и убегают, а десять процентов — подобны тебе, считают своей обязанностью вмешаться и навести порядок.

— Вот они, — показав Торнтону найденные нужные бумаги, я автоматически присел на край кровати. В ней, вернее, под ней, что-то характерно щёлкнуло с пугающе знакомым звуком. Естественно, не ожидая такого, я не был готов, поэтому не подумал, что здесь, в мирной жизни, со мной может случиться что-то подобное.

Пит оказался внимательнее и подготовленнее.

— Как ты думаешь, сколько времени… — начал, было, я, надеясь, что мне показалось, но увидев выражение его лица, понял, что дело серьёзное.

— Не двигайся! — скомандовал он мне.

— Почему, что? Что?! — кажется, тогда я по-настоящему запаниковал, что со мной бывает крайне редко, хотя и я боюсь многих вещей.

— Когда ты сел, не слышал щелчок? — спросил Пит.

Я, всё ещё не веря в творящуюся реальность, медленно переспросил:

— Ка-акой щелчёк? Ко-оторый раздаётся перед взрывом, как у противопехотных мин? Ба-бах?

Торнтон жестом показал мне не двигаться, а сам полез под кровать.

— Вероятно, это специальное малозарядное устройство, — предположил Пит. — Оно рассчитано разнести только постель.

— А что с парнем на ней? — испуганно спросил я. Больше всего пугала не смерть, а возможность сделаться инвалидом. Уж чего-чего, а этого я насмотрелся.

— Ну, и его тоже, — невинно успокоил Пит, заглядывая под койку с другой стороны.

— Вот чёрт! — заметил он, рассмотрев то, что там было. — Хорошая работа. Очень умно. Любая попытка обезвредить приводит к взрыву.

— Ты её обезвредишь? — поинтересовался я. Да, такой паники и ужаса я не испытывал даже во Вьетнаме, когда проводил своё первое разминирование. Там я никогда не ошибался.

— Приятно слышать все эти профессиональные оценки, но мишень-то — я!

— Успокойся, не волнуйся, — уверенно и спокойно заговорил Питер. — Самое главное, что при таком заряде вся сила взрыва уходит вверх.

— Оу! — простонал я. — Мне сразу полегчало.

— Так, — сказал он. — Дай мне руку. Дай мне руку!

Я понял, что он хочет сделать, только тело, оцепеневшее от страха, не очень-то слушалось. Я с большим усилием протянул руку Питу, подумав: «Сейчас взорвётся».

— Давай! — сказал Пит

— Что? — не понимая, переспросил я.

— Пошёл! — крикнул он и с такой силой рванул меня в сторону, что мы оба влетели в стену, о которую я, к тому же, приложился лбом.

Тут же раздался взрыв, от которого хорошо так зазвенело в ушах.

— Ты порядке? — спросил мой спаситель.

— В полном.

— Мердок не обрадуется, когда узнает, что взорвал только кровать.

— Джек тоже.

Волосы на макушке Пита теперь, после взрыва, располагались как-то странно. Конечно, это был парик, как я сразу не догадался?

Я уставился на макушку Торнтона, уж очень зрелище было сюрреалистическое.

— Что? — испуганно спросил он.

Я, не решившись сказать, жестом указал на зеркало.

— Ох! — недовольно проворчал он, глядя на своё отражение. — Вероятно, взрывная волна пошла немного в сторону.

— Наверное, это очень неудобно при твоей работе, маскировка и всё такое…

— Да-да, — поправляя накладные волосы, ответил он.

— Послушай, Макгайвер, — произнёс Торнтон. — Тот, кто может при помощи шнурков, скрепки и ржавого разводного ключа обезвредить два гранатомёта, может очень пригодиться, чтобы поймать Мердока. Помоги мне.

— Ты серьёзно? — удивился я. — Ни за что! Хватит с меня и такси. Больше я в волонтёры не гожусь!

— Макгайвер! Он ведь попытается снова тебя убить. У него фишка такая. Ты помогаешь, и шанс поймать его увеличивается в два раза. К тому же, ты будешь уже не волонтёром — я предлагаю хорошо оплачиваемую работу. Что скажешь? — он протянул мне руку.

А что тут скажешь? Я, молча, ответил на рукопожатие.

— Значит, по рукам, — довольно констатировал Торнтон, посмеиваясь, с таким счастливым видом, будто только что нашёл бриллиант размером с тыкву.

* * *

Как договаривались о цене на авто Джека — это отдельная история, произошедшая сразу на следующий день.

— Так вы заплатите мне за машину? — хитро спросил мой друг.

— Полную текущую стоимость, — ответил Пит. — Но будем помнить, что этот транспорт, который…

— Уникален… — сердито заявил Джек. — Дизайн на заказ. Машина-конфетка. Вот вы знаете, сколько стоит покрасить машину на заказ? Я вам скажу! — распалялся Джек. — Восемнадцать слоёв, антикоррозийное ручное покрытие, ручная лакировка…

— Джек! — тут уж я не выдержал, поскольку это было со стороны Джека изрядное, скажем так, преувеличение. Вон и глаз у него как дёргается**. — Это ведь я занимался тюннингом твоей машины. И движок перебирал.

Пит весело рассмеялся.

— У него честность и справедливость, как болезнь, — возмущённо заворчал Джек. — И не лечится!

— Это точно, вот именно поэтому он заставил нас заплатить за твою машину, — ответил Пит.

— А как насчёт… —

— За всё Джек, они оплатят всё, включая постель, я видел бухгалтерский счёт.

Джек не понял и насторожился:

— Постель? — переспросил он. — А что постель?

— Та самая, которая у тебя в квартире, — пояснил Пит. — Мердок её взорвал.

— Понимаешь, когда я присел на ней… в общем, она взорвалась, — попытался я объяснить.

Н-да, про постель — это я зря ляпнул. Сейчас он, не ровён час, ещё что-нибудь повредит.

— Моя постель взорвалась?! Он взорвал мою кровать?! Да кто он, этот хмырь? — закричал перепуганно Джек. — Что ему от меня надо?

— Ты принимаешь это слишком близко к сердцу, — попытался успокоить его Пит.

— А как мне это ещё принимать?! — кричал он с параноидальными интонациями в голосе. — Макгайвер! Вытащи меня отсюда! Я ведь в кровати — она может взорваться в любую секунду.

— Здесь гораздо лучше, чем дома, — попробовал успокоить его Питер. — К тому же, Мердоку вы не нужны. Он преследует Макгайвера и меня. Я его поймаю.

— Ещё немного, и он полностью уничтожит мою квартиру, мне придётся жить на улице и спать в ночлежке, — причитал Джек.

— Ты немного расстроился, да? — попытался я успокоить друга.

— Нет, что ты! — съязвил он. — Это лучший день в моей жизни. И, возможно, последний.

В это время дверь палаты открылась, и вошла медсестра с подносом, содержимое которого было накрыто стерильной салфеткой. Я не обратил, поначалу, на неё должного внимания.

— Я принесла лекарства, мистер Долтон, — проворковала она. — А ещё желе и шоколадный пудинг.

Пройдя к подоконнику и поставив поднос там, она, очевидно, стала готовить лекарства.

— О боже! — простонал Джек, закатывая глаза.

— Если вы будете хорошим мальчиком и примите все лекарства, то сможете.., — продолжала ворковать медсестра.

Голос показался мне знакомым, и что-то в ней заставило меня насторожится. Сейчас она стояла ко мне спиной, и часть её лица отражалась в оконном стекле. Мне сразу вспомнилось полузакрытое шляпкой лицо Сары на заднем сидении, отразившееся в зеркале заднего вида.

«Боже! Это же Мердок!» — промелькнуло у меня в голове, и очень вовремя.

— Сейчас, — промурлыкала она и резко повернулась. У неё в руках был пистолет. Теперь уж точно никаких сомнений не было — это Мердок.

Тут я оказался проворнее и умудрился выбить пушку из его рук, однако, в ответ Мердок меня лягнул в солнечное сплетение, с такой силой, что я отлетел к противоположной стене. Пока я прочухивался, пытаясь восстановить дыхание, Пит предпринял попытку его задержать и обезвредить, но убийца легко справился не только с Молодостью, в моём лице, но и с Опытом, в лице Пита, сдвинув кровать с пациентом-Джеком прямо к двери и перекрыв ею выход из палаты.

— Пожалуйста, — заныл, жалуясь, тот. — У меня и так всего одна целая рука.

Мердок выскочил в коридор, сбив по дороге всё и всех, кого мог, чтобы затруднить погоню, бросился к выходу. Я через пару секунд оклемался и бросился за ним, перепрыгнув через кровать Джека. Пит, отодвинув её, выбежал следом.

Мы гнались за ним по улице, рискуя угодить под какую-нибудь случайную машину, впрочем, как и Мердок.

Он свернул на Харвиссон-стрит. Мы — за ним. Тут кругом стояло полицейское оцепление и пара автомобилей промышленных взрывотехников. Полицейский офицер говорил по рации:

— На моём участке чисто.

— Линкольн 42, отсчёт пошёл. Сохраняйте радиомолчание, — донеслось в ответ из динамика его радиопередатчика.

— Вас понял.

И тут мимо полицейского кто-то пробежал. Он заметил фигуру в белом, метнувшуюся за ворота ограждения и рванувшую в здание, которое сейчас будет взорвано.

— Эй, ты кто?! — заорал полицейский. — Ты куда?! Это же зона взрыва. Здание сейчас взорвут.

Мы подоспели к воротам ограждения.

— Что происходит? — спросил Пит, предъявив своё служебное удостоверение.

— Какой-то придурок вбежал за ограждение. Это здание сейчас взорвут! Попробую их остановить. — прокричал полицейский, пытаясь связаться со взрывотехниками. — А вы — назад!

— Назад! — крикнул Пит и оттащил меня от ограждения, под укрытие стены. Поскольку я уже намеревался бежать за Мердоком в закрытую зону.

И меня, видимо, вновь накрыл ступор, поскольку Пит оттащил меня в укрытие насильно. А ещё через секунду огромное здание было взорвано и осыпалось, словно домик из домино, подняв в воздух клубы серой и красно-бурой пыли.

Вот так я и попал на работу в DXS. Я приобрёл хороший заработок, который считаю подработкой, и гарантированную пенсию, а ещё — возможность путешествовать по миру, и, конечно же, не за свой счёт. А опасности, которые иногда возникают — издержки «производства».

Правда, если хорошо подумать, главным моим приобретением стала дружба с Питом и Эдом Гэнтнером.

Так, за воспоминаниями и размышлениями, я и не заметил, как кэб, в котором я находился, подъехал к больнице.

* * *

Примечания:

*кэб — так называют такси в англоговорящих странах, в частности, США и Англии

** у Джека Долтона такая особенность, когда он говорит неправду, у него возникает характерный лицевой тик — подёргивается левый глаз, о чём говорится в сериале (см. ер.2х06 и др.)

Калифорния.

Побережье. Дикий пляж

Ранним утром на пляже, когда солнце только-только начинает свой дневной путь, чтобы скрыться за морским горизонтом вечером, просто замечательно — почти безлюдно, а потому спокойно. Даже музыка, едва доносящаяся до моего слуха из радиоприёмника или магнитофона любителей ранних пляжных пикников, звучит плавная и умиротворяющая.

Эта полоска берега и днём-то не очень популярна среди желающих позагорать и поплескаться в океанских водах, а уж ранним утром здесь совсем пустынно. Только ветер, шипение волн, шуршащих камушками и ракушками, и юное солнце нового дня. Сразу вспоминается где-то услышанная фраза: «Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья». Здесь и сейчас это утверждение вполне справедливо.

Ну, если только иногда, вот, как и сегодня, какие-нибудь ранние пташки решили что-нибудь здесь отпраздновать. Эта плоская полоска берега всё ещё считается диким пляжем, хотя, боюсь, это ненадолго. Ничто не длится долго, а особенно хорошее и приятное.

Я прихожу сюда, когда надо подумать, вернее, успокоить раздраконенные на миссии нервы. Конечно, рыбалка успокаивает в разы лучше, чем дремотная нега на тёплом песочке, но где же тут найдётся место, чтобы нормально поудить басcа, уаллея или хотя бы крэппи*(1)? — Правильно, это проблема! Мой дед Гарри научил меня рыбачить, но у него талант — он может поймать рыбу практически в любой луже. И ещё он любил повторять: «для того, чтоб поймать рыбу, надо думать, как она».

Мне снова вспомнился прошедший день и посещение в больнице Барбары Спенсер. Хотя, вспоминать, собственно, было нечего. Её прооперировали сразу, после поступления, и всё прошло удачно. Когда я приехал, она ещё находилась в реанимационной палате, но уже в сознании, и даже зонда, который вводят на время, пока человек без сознания, у неё уже не было.

Я спросил на сестринском посту в приёмном покое, где мне найти поступившую позавчера пациентку по имени Барбара Спенсер. Молоденькая и довольно симпатичная чернокожая медсестра занесла мои данные в журнал посещений и объяснила, как мне пройти в нужное отделение.

В палате у Барбары уже находились двое пожилых людей, мужчина и женщина — возможно, её родители, их было хорошо видно через стеклянную дверь.

Тем не менее, я постучал и, приоткрыв дверь палаты, проскользнул внутрь, держа в руке букет из гладиолусов и альстремерий* (2).

— Простите... — произнёс я, обратив на себя внимание. — Здравствуйте…

Спенсер, увидев меня, радостно улыбнулась.

— О, Макгайвер! — ещё слабым, но вполне живым голосом поприветствовала она. — Мои папа и мама, я как раз рассказывала им про то, как ты спас меня и моих коллег.

Я пожал руку мистеру Спенсеру. Его лицо мне показалось очень знакомым.

— Доктор Роберт Спенсер и моя супруга…

— Ну, положим, с твоим спасением промашка вышла, — я грустно и виновато кивнул Барбаре. — За тобой я не доглядел.

— В том, что случилось, ты не виноват, ты же меня просил не ходить… а я не послушала. Как мама любит повторять: «когда не слушаешься, наступают последствия», — она замолчала, переводя дух, много разговаривать ей было ещё трудно.

— О да, она у нас упрямая! — подтвердил мистер Спенсер.

— Постойте, а вы ведь доктор физико-химических наук, профессор университета штата. Значит, я читал ваши статьи и учился по вашим книгам! Большая честь встретиться с вами лично.

— О! Очень лестно, что мы заочно знакомы, молодой человек, — улыбнулся пожилой мужчина и весело заметил, — вот видишь, Барб, очень достойный молодой человек. Очевидно, хорошо образован и знаком с наукой. Не то, что твой этот… спортсмен. — И добавил, — мы с мамой пойдем, побеседуем с твоим лечащим врачом.

И старшее поколение покинуло палату.

— Как ты? — спросил я.

— Мой доктор, говорит, что жить буду и уже к свадьбе забуду, где и что у меня болело. — Она улыбнулась, а потом, помолчав, смущаясь, добавила. — Прости, Мак, если ты очень близко воспринял то, что было между нами… там.

— А что такого было? — спросил я, подыграв, — ну, поцеловались пару раз…

Я опустил взгляд. Было, конечно, очень досадно, я понимал, что мои туманные надежды не оправдались. Впрочем, не первый снег на голову.

— Мы же друзья, да? — уточнил я. — А друзьям можно. Разве нет?

— Конечно, — кивнула она, улыбаясь.— Спасибо за букет, Макгайвер. Цветы для друга — так мило.

Мы ещё минут пятнадцать поболтали, так, ни о чём. Потом вернулись её родители, и я,

попрощавшись со Спенсер и её «стариками», отправился обратно.

Эх, как-то с женщинами мне не везёт, и это «не везёт» очень часто случается. Сколько их было — романтических увлечений в старшей школе и в университете! С Кейт Мэллой, которую я, наверное, любил больше всех, мы расстались — она так решила, и вот недавно я узнал, что она погибла на редакционном задании. Она была репортёром и работала в Китае. Лаура предпочла мне моего друга по учёбе в Западном Технологическом Университете, и теперь они вместе разыскивают нефть. Эми Остин — избрала стабильную работу на заводе по переработке радиоактивных материалов, а Дебра посвятила себя служению богу. С таким соперником мне уж точно соревноваться бессмысленно, хоть я в его существование и не верю.

С другой стороны, наверняка и я далеко не идеален, меня пугает сильная привязанность. Я, видимо, непроизвольно начинаю дистанцироваться, что рано или поздно отталкивает женщин от меня, ведь они очень хорошо чувствуют такие вещи и не любят неопределённости. Эмоциональная близость для меня очень тяжела — меня пугает одна только возможность потери любимого человека, как это уже было с отцом, с бабушкой. Впрочем, в юности такого серьёзного пунктика у меня ещё не было — меня просто считали недостаточно серьёзным. Это появилось после афганской миссии, во время которой умерла мама. А я узнал об этом только когда вернулся. Она ушла в одиночестве, а меня снова не было с ней. Так уж получается, что когда я нужен дорогим мне людям — меня никогда рядом не оказывается. Вот это и страшит больше всего, именно то, что я могу не выполнить своих обязательств. Даже если это произойдёт не по моей вине, как оно уже и было, от этого не легче.

С другой стороны, как говорил мой дед Гарри: «не стоит сожалеть о рыбе, сорвавшейся с крючка».

Похоже, за не очень весёлыми размышлениями я окончательно задремал. И почему-то снилась недавняя миссия в Юго-Восточную Азию, как я считаю, не очень удачная, поскольку меня там поймали, и вообще я имел очень высокие шансы не только не выполнить задание, но и вовсе не вернуться домой живым. Повезло. В тот раз посчастливилось обзавестись другом, который меня и выручил, вернув мне отобранный подручными генерала Нарая ножик… Наверное, я просто переживаю за судьбу тех людей. Вот и вспомнилось.

Кто-то или что-то снова закрыло солнце, и я, почувствовав чужое присутствие, проснулся.

— Макгайвер! — проскрипел мой военный куратор Бэкмэн. — Вы были когда-нибудь на Северо-Западе Индии?

Полковник вообще любитель пошутить.

— Для вас есть задание. Очень срочное и чрезвычайно важное. Собирайтесь. В курс дела введу по дороге. Надеюсь, Макгайвер, что вы ничего нужного дома не оставили, поскольку туда заезжать мы не будем.

Я хотел было возразить, но полковник протянул мне новенький бумажник, из которого выглядывали паспорт и авиабилет, а судя по толщине, там, вероятно, была ещё и пачка наличных.

— Надеюсь, вы не оставили дома не выключенные электроприборы, — снова пошутил Бэкмэн. — По прибытии в аэропорту вас встретит наш человек и введёт в курс дела. Я знаю, что у вас ещё пара суток отпуска, но это приоритетное дело, и вам всё компенсируют по возвращении с задания.

«Заманчивые перспективы, главное теперь — вернуться».

Очень не хорошо, что я не смогу предупредить ни руководителя обсерватории, ни миссис Питерсон. Они, конечно же, будут считать меня крайне безответственным типом.

Полковник, посмотрев на меня, спросил:

— Вас что-то беспокоит?

— Да, сэр, возможно ли предупредить мать пацана, которого я опекаю по программе "Старший брат", и директора обсерватории о том, что я в командировке? — спросил я.

— Вообще, миссия секретна, но я посмотрю, что можно сделать.

— Ну, тогда я готов, — сообщил я, садясь в полковничий джип.

— В аэропорт, — сказал полковник своему водителю. Он ещё раз посмотрел на меня, покачав головой:

— Всегда удивлялся вам, Макгайвер. Другие агенты обычно в подобных ситуациях начинают канючить о том, что им надо собраться. А вам, я смотрю, это никогда не нужно. Вас обычно беспокоят абсолютно другие проблемы.

Когда я учился в школе в Миннессоте, я был скаутом, а у них есть отличный девиз-приветствие: «Будь готов — всегда готов!» *(3)

— Всегда готов, — сказал я, хлопнув по сумке, висевшей на плече.

— Так вы — бывший скаут? — иронично заметил полковник.

— Бывших скаутов не бывает, сэр, — ответил я с улыбкой. — Скаут — это на всю жизнь.

Джип, резко сорвавшись с места, стремительно покатился по шоссе, увозя меня на новую миссию и к новым событиям и встречам. К новым приключениям.

The end

Пояснения и примечания:

* (1) басc (bass), уаллей(walleye),крэппи(crappy) — местные, водящиеся на территории США, и в частности в штате Миннесота, виды пресноводных рыб.

* (2) цветы, символизирующие дружбу

* (3) кстати, многие аспекты жизни скаутского движения были заимствованы при создании пионерской организации СССР