Мертвые и живые (цикл ЭРА МОРИАРТИ) (джен)

Хьюстон, говорит База Спокойствия.

Хьюстон, здесь «Орёл».

Хьюстон, у нас проблемы.

Вы слышите меня?

Кто-нибудь слышит?

Меня зовут Нил Олден Армстронг.

Я — первый человек, шагнувший на поверхность Луны.

Вы всё это знаете.

Вы видели меня по телевизору. Вы слышали, что я сказал, когда подошва моего башмака коснулась лунного грунта вчера, 21 июля 1969г. Полмиллиарда человек слышали это и видели, как мы Эдвином установили американский флаг на поверхности ближайшей соседки Земли, воткнув в реголит проволочный угольник с растянутым на нем звездно-бело-красным полотнищем. Президент Никсон говорил с нами целых две минуты — много вы знаете людей, с которыми в прямом эфире говорил сам президент?

Всё это было вчера. Сегодня, 22 июля, мы с Эдвином всё ещё посреди пыльной серости Моря Спокойствия. Если мы не придумаем, как нам взлетать, то так и останемся здесь. На окололунной орбите в пристыкованном к Нити командном модуле, который должен был при возвращении послужить кабиной лифта, нас ждёт Коллинз. Я очень надеюсь, что сейчас, спустя сутки после нашей посадки, он всё ещё жив. Хотя лучше бы ему быть уже мёртвым.

Высоко в небе, на другом конце паутинки длиной в без малого полмиллиона километров, посреди Тихого океана, у самого экваториального старта, несёт дежурство авианосец «Хорнет», и три тысячи человек на нём вглядываются в небеса в ожидании минуты, когда мы вернёмся.

Они сказочно удивятся — сначала суток этак через трое, когда наш модуль не пройдёт сквозь атмосферу, и они будут нас ждать и ждать, с каждой минутой ожидания теряя надежду — пока не потеряют её совсем, как потеряли её операторы в Хьюстоне сутки назад. Уверен, они всё ещё запрашивают нас, устало повторяя в микрофон: «Орёл, вызывает Хьюстон. Орёл, вызывает Хьюстон...».

И так без конца.

Они знают, что ответа уже не услышат.

Они просто не знают, почему.

Представляю, какие кары небесные сыплются сейчас на голову того парня с Земли, который принял решение выполнять посадку, несмотря на то, что панель управления бортовым компьютером цвела тревожными огоньками с середины пути сюда. Если бы он вернул нас, кто знает? Возможно, вы спокойно прожили бы ещё год или даже несколько лет — до тех пор, пока лунный проект, набирающий обороты, не отправил бы к Луне следующий экипаж «Аполлона», теперь уже 12-го, который всё равно сделал бы то, что поручено было сделать нам.

Вы просто прожили бы эти годы.

Но все сложилось иначе.

И теперь у вас нет этих лет.

Потому что я взял на себя управление лунным модулем нашего «Аполлона» и посадил его на равнине Моря Спокойствия, а не в заполненном битым камнем кратере, как советовал пошедший вразнос бортовой вычислитель — а вот оттуда мы могли бы уже и не подняться в чёрное небо. Впрочем, нам не подняться в него и теперь. Так что особенной разницы нет. Для нас.

А для вас... Но вряд ли вы об этом теперь узнаете.

Хьюстон, здесь База Спокойствия.

Вы слышите меня?

Нет?

Нет.

Тут сейчас ночь, Солнце безжалостно жжёт обратную сторону Луны, и лунная тень всё сильнее наползает на бело-голубые завитки атмосферы нашей Родины. Отражённый Землёй свет делает окружающий пейзаж совершенно чужеродным — всё вокруг мерцает, переливается мириадами искр, и звёзды отражаются в зеркалах застывшего воздуха по всей равнине.

В ближайшие дни нам с Эдвином придётся совершить вылазку наружу за куском-другим атмосферного льда и на себе испытать, насколько он пригоден для дыхания. Другого выхода у нас нет — смерть от удушья вряд ли можно назвать выходом. Смерть от голода — тоже не выход, но Базз божится, что видел вчера грибы среди опор нашего модуля. Надеюсь, они несъедобны. Или для наших организмов являются ядом...

Замороженный воздух и ядовитые грибы. Да уж.

Но у Коллинза нет и этого. У него нет вообще ничего — а возможно, и его самого уже нет. Будь он чуточку подлее или чуточку исполнительнее — уже скользил бы вдоль мономолекулярной направляющей обратно к Земле, один-одинёшенек в своём командном модуле.

Надеюсь, он сделал это сразу же, как только пропала связь.

Если так, то он опередит идущую за ним следом волну. Опередит, не зная о ней, опередит ненадолго, на несколько месяцев. И если кто-нибудь потом потрудится прислушаться к странной мелодии натянутой между Землей и Луной ультратонкой струны — что ж, быть может, у этого человека хватит ума на то, чтобы забить тревогу, а в случае, если его не станут слушать — вооружиться ультразвуковым резаком и отсечь Нить от основания на морском старте.

Сворачиваясь невидимой лентой чудовищного серпантина, она рванётся ввысь, за пределы атмосферы, на какое-то время делая невозможной навигацию в пространстве между Землей и Луной. Потом Луна, покидая свою орбиту, утянет Нить за собой. И унесёт навсегда прочь от Земли смертельную угрозу, таившуюся до поры в безднах пещер под лунной корой.

Но Коллинз, вероятнее всего, ждал нас до последнего. Как ждал бы я, и как ждал бы Эдвин, случись нам оказаться на его месте. Он такой же, как мы. Был таким же...

Когда «Аполлон-11» мчался сквозь пространство к Луне, манипулируя при помощи заслонок, покрытых кейворитом, полями тяготения триумвирата Земля-Луна-Солнце, сперва ускоряясь, а потом тормозя, когда за ним разматывалась десятками километров в секунду сверхпрочная и сверхэластичная Нить, которой самонадеянные человечишки надеялись заякорить убегающуюЛуну — кто мог хотя бы предположить, чем обернётся вся эта затея?

Да, нам удалось обойти красных по всем пунктам космической программы — пока они продолжали упорные попытки подняться к звёздам на огненных столбах ракетных факелов, мы получили абсолютную власть над гравитацией, и дело фон Брауна отныне служило до поры лишь для отвода глаз. Потом наши аппараты взяли под контроль околоземное пространство, и нужда в конспирации отпала. Рискнув поставить на кон благополучие нации в отчаянной попытке овладеть странной, совершенно ненаучной технологией, мы сорвали-таки куш.

Лунная программа русских потерпела фиаско, не успев начаться — потому что Луна, всё более замедлявшая свой бег вокруг Земли, наконец замерла на геосинхроне, начав отдаляться — и сделала это над Западным полушарием. Над нашими головами.

Мы получали в свои руки бесконечный источник ресурсов и космический лифт. Справедливая награда сильным.

Сэр Артур Кларк становится национальным героем Америки.

Американские обыватели предвкушают наступление Эры Изобилия.

Советы сворачивают космическую программу.

Начинается новый виток «холодной войны».

«Аполлон-11» рвётся вдогонку за уходящей Луной.

Дивный новый мир.

Даже сейчас, когда ничего уже не изменить, когда спокойствие обречённости пришло на смену отчаянию — даже сейчас бесконечно тяжело осознавать именно себя палачом человечества, пусть и невольным.

Базз не выдержал. Вышел наружу, к лунному терминалу Нити, который мы торжественно установили вчера, связав навсегда Землю с её небесной спутницей и превратив их в настоящую двойную планету. Вышел к этим тварям. Те обратили на него внимания не больше, чем на назойливое насекомое. Просто не пустили к стыковочному механизму, и всё.

Эдвин махнул мне рукой, зная, что я слежу за ним.

Потом открыл забрало шлема.

Испарявшихся в лучах восходящего Солнца газов хватило на то, чтобы его агония длилась несколько минут.

Боже, лучше бы он попробовал грибы.

Я остался один.

Хьюстон, здесь База Спокойствия.

Вы слышите меня?

Сволочи что-то сделали с нашим радио. Дождались, пока мы с Баззом закончим с Нитью и отрапортуем на Землю. Потом заглушили все частоты.

Но может, хоть кто-нибудь услышит?

Помните Войну миров? Да, ту, что проходят в курсе новейшей истории в каждой школе? Когда горстка сверхсуществ едва не взяла верх над всей мощью викторианского мира?

Уверен, помните.

Тогда все ещё гадали — как марсиане умудрились попасть в Англию из своей суперпушки контейнерами-цилиндрами с расстояния в пятьдесят пять миллионов километров, так точно да ещё и столько раз?

А верный ответ был — никак.

Не было никаких марсиан.

Никогда.

Я думаю, что экспансия шла как раз отсюда, с нашей небесной соседки. То, что приняли за выстрелы огромной пушки на Марсе тогдашние астрономы, было попросту извержением вулкана Олимп. Совпадение, не более. Стреляли отсюда. Из царства кратеров и резких теней. В упор. Тщательно прицелившись и плавно спуская курок.

Потом, после первых успехов, у них что-то пошло не так. Десант был погублен мором, выстрелы затормозили бег Луны по орбите. Потом Луна остановилась совсем, внося смятение в души людей и графики приливов.

Те, кто расстреливал Землю, оказались неспособны продолжать экспансию своими средствами. Возможно, что-то необратимо вышло из строя — может быть, пушки их невозможно было передвигать, а при остановившейся Луне они оказались нацеленными в неудачное место? Не знаю. Возможно, я просто не понимаю логики захватчиков.

Терпения же им было не занимать.

И они мудро решили дождаться момента, когда мы сами доберемся до них.

Этот момент настал 21 июля 1969 года.

У них было время подготовиться.

Чертова уйма времени.

Вы слышали мои слова в прямом эфире с Луны.

Вы видели отпечаток подошвы Базза в лунном грунте

Мы были здесь.

Я и сейчас здесь.

Мне некуда деться. Проклятые твари заблокировали створки кейворитовых двигателей, стоило нам с Баззом закончить возню с Нитью. Расплавили их тепловым лучом и приставили к лунному модулю и терминалу лифта охрану в сотню голов.

Теперь я заперт здесь. И по всему выходит, что заперт навсегда.

В иллюминатор я вижу, как из зева пещеры, открывшегося совсем неподалёку, выходят — ряд за рядом, шеренга за шеренгой — ослепительно сияющие в лучах восходящего над горизонтом солнца огромные боевые машины, которые наши деды называли марсианскими боевыми треножниками.

Один за одним они вскакивают на едва заметно переливающуюся в рассветных сумерках Нить и, ловко перебирая суставчатыми ногами, чудовищными серебристыми пауками поднимаются в черноту неба, всё уменьшаясь в размерах и в конце концов бесконечной цепочкой искорок теряясь среди звёзд — там, где над лунными цирками бело-голубым полумесяцем висит наша с вами родная планета.

Ряд за рядом.

Шеренга за шеренгой.

И нет им числа.

Хьюстон, здесь База Спокойствия.

Говорит Нил Олден Армстронг, первый человек на Луне.

Вы слышите меня?

Это — конец.