Просто скажи "Да" (гет)

— Подожди, Астория! — Драко выскочил в коридор, озираясь, но он был пуст. Куда она пошла? Где теперь её искать?!

— Драко? — Гермиона неслышно подошла и встала рядом. Её голос заметно дрожал. — Она… она ведь всё расскажет. Она ведь всё расскажет Рону… — Гермиона выдохнула, зажала рот ладонью. Ощущение неотвратимого краха накрыло липким противным саваном. Это же… Мерлин, какой позор… Это же все сейчас узнают… Весь курс, все друзья…

— Не знаю, — раздражённо бросил Драко, запуская руку в волосы. — Может, и расскажет. Где её искать?! — Он неслышно ругнулся, опуская голову. Перед глазами всё ещё стояло застывшее лицо Астории. И глаза. Огромные глаза, полные боли. Он даже не знал, что это так выглядит, что она вот так может выплёскиваться, причиняя почти физическую боль смотрящему в них. Его захватило чувство вины. И желание догнать, объяснить, обнять…

— Может, она на улице? — с надеждой в голосе проговорила Гермиона, и Драко вдруг захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть — за неё, за эту надежду на то, что в жизни всё ещё может быть хорошо. Что Астория не устроит скандал на весь Хогвартс и не кричит сейчас в Большом Зале о том, что только что увидела… Что она может спокойно подойти к мужу и как ни в чём не бывало сесть рядом. Гермиона ещё что-то говорила, кажется, о том, что Астория наверняка пойдёт к воротам, ведь только оттуда можно трансгрессировать, что если Драко поспешит, то может её догнать… Его вдруг пронзило понимание: Грейнджер хочет, чтобы он ушёл. Чтобы догнал. Чтобы… Драко повернулся, глядя на неё, слегка растрёпанную, встревоженную, с распахнутыми от ужаса глазами. Мерлин, неужто и он выглядит так же?!

Он не стал отвечать. Кивнул и пошёл, постепенно ускоряясь, всё быстрее и быстрее по каменным коридорам. Мимо распахнутых дверей в Большой Зал, где нестройным хором кто-то выводил гимн Хогвартса. Наружу, в темноту опустившейся ночи. Она там, он точно знает, что она там… Малфой не заметил, когда перешёл на бег, отчаянно оглядываясь, чувствуя, как лёгкие разрываются от воздуха. А перед глазами всё всплывало лицо Астории. Сколько боли... А если она что-то с собой сделает? Бред. Он даже с бега сбился, мотнул головой. Она не такая. Только не его жена.

Он заметил её впереди, когда сил бежать уже не было. Сказывалось длительное сидение в кабинете — когда-то давно это расстояние он преодолел с большей скоростью. Правда, тогда на пятки наступал Поттер, а Дамблдор лежал на земле мёртвый…

— Астория! — он надеялся, что голос звучит достаточно сильно и громко. И что жена его послушается. И та действительно остановилась. Многолетняя привычка во всём слушаться мужа и здесь не дала осечек, заставляя замереть почти у самого забора, не дойдя до ворот несколько футов.

— Астория! — Драко подошёл, тяжело дыша. Жена стояла, замерев, распрямив плечи до хруста. Не оборачиваясь. — Ты… — Мерлин, что обычно говорят в таких случаях?! — Ты всё не так поняла… — Идеально! Это самая глупая фраза из всех, что могли прийти в голову! — Мы с Грейнджер… У нас ничего не было… У нас… Я… — Драко замолчал, понимая, как жалко он сейчас звучит.

— Ничего не было, — голос Астории звучал приглушённо. Словно она говорила через силу. — Ничего не было, ты просто признался ей в любви. Ничего особенного, Драко, ПРОСТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ, ПРИЗНАЛСЯ ЕЙ В ЛЮБВИ!!! — Драко вздрогнул, невольно сделав шаг назад, когда Астория повернулась к нему, обжигая пылающим взглядом. Она была в ярости! Он никогда не видел её в таком состоянии. Один раз было что-то похожее, когда жена возразила его отцу и заявила, что не будет воспитывать сына в ненависти к магглорождённым. Тогда Драко впервые посмотрел на неё с уважением. И теперь он смотрел и видел другую Асторию. Не ту, к которой привык, которая беспрекословно подчинялась, всегда одинаково улыбаясь на любую новость.

— Я столько лет любила тебя, Драко, — прошипела она, прищурившись. — Столько лет терпела. Тебя, твою холодность, твои измены… Не смей! — Астория подняла руку, пресекая слабые попытки мужа вклиниться в её монолог. — Не смей говорить, что не изменял! Я всё видела! Думаешь, я такая слепая?! Думаешь, не понимала, куда ты уходил? Когда ты даже не пытался скрыть чужие отметины на теле! Я терпела. О, да, терпела, зная, что для тебя это лишь развлечение. Что так живут все. Что им ты никогда не дашь того, что дал мне. Не дашь им ребёнка.

Она замолчала, тяжело дыша, глядя с ненавистью и тяжёлой, почти осязаемой тоской.

— Я ведь так любила тебя, Драко, — повторила Астория, отступив, когда он попытался сделать шаг навстречу. — Не надо. Не надо, дай я скажу. — Астория несколько раз глубоко вздохнула и провела ладонью по лицу, стирая беспрерывно катившиеся слёзы. — Ты — самое лучшее, что со мной случилось. Тот день, когда ты обратил на меня внимание… Я ведь до сих пор его в самых мелких деталях помню… И ведь знала, знала, что ты меня не любишь. Но мечтала. Что поймёшь. Увидишь. Оценишь. Но сегодня… — она судорожно всхлипнула, кусая губы. Отвернулась. — Сегодня… Это ведь уже не просто измена, Драко… Это ведь… Ты любишь её? Ты действительно её любишь? — голос Астории был пронизан такой отчаянной надеждой, что в пору было самому зарыдать. Драко смотрел на неё, на опущенные, замершие в ожидании плечи и понимал, что просто не может ответить по-другому. Сказать правду.

— Нет. — Один шаг сократил расстояние между ними. Драко осторожно положил руки на её плечи, притянул к себе, разворачивая. — Нет, я не люблю её. Посмотри на меня. — Он легонько тряхнул её. — Посмотри мне в глаза. Я. Не. Люблю её. — Астория судорожно всхлипнула, опадая в его руках, позволяя привлечь к себе, обнять крепко. — Ты — моя жена, моя единственная. Прости меня. Это было… Это было давно, просто эта встреча… Ты же помнишь, я не хотел идти… — Ложь лилась привычно и так легко, что Драко и сам верил. Верил в то, что говорит. — Пойдём домой, Астория. Пойдем. — Он осторожно подталкивал её к воротам, но ноги жены отказывались ей служить, заплетаясь с каждым шагом. Подхватив её на руки, Драко вышел за ворота. Только бы она поверила. Только бы успокоилась и поверила. Астория доверчиво положила голову ему на плечо, обхватывая шею руками, и Драко отчётливо вспомнил тот день, когда впервые взял её на руки. Странный обычай — переносить невесту через порог дома. Она тогда тоже так смотрела на него: доверчиво и счастливо. Прижал к себе сильнее. Только пусть поверит. Поверит, как и он верил в этот самый момент.

— Рон, пойдём домой. — Гермиона опустилась на лавку рядом с мужем, бормотавшим что-то Финнигану, склонившись над кубками. Убедившись, что Малфои ушли и никто ничего не видел, Гермиона даже нашла в себе силы улыбнуться, выходя в полупустой Большой Зал. Многие разбрелись по замку, а оставшиеся едва ли понимали, где находятся. Вот и Рон, подняв глаза, попытался сфокусировать на ней взгляд. Попытка с треском провалилась, и, тяжело вздохнув, Рон широко улыбнулся, похлопав по лавке.

— Садись к нам, Гермиона! Тут Симус такие вещи интересные рассказывает о вейлах, что…

— Рон! — одёрнул его Финниган и, покраснев, повернулся к Гермионе. Она отстраненно удивилась тому, что её, кажется, всё ещё боятся и уважают однокурсники. — Думаю, нам всем уже пора по домам. Я помогу тебе дотащить его до ворот.

Странно, почему её Рон всегда напивается быстрее всех? Гермиона рассеянно кивнула, мыслями витая за пределами Зала, надеясь, что не встретит там Асторию. Драко ведь нашёл её, правда? Мысли кружились, въедливыми собаками вгрызаясь в мозг, не отпуская ни на минуту. Даже дома, уложив Рона спать, она почти всю ночь просидела на кухне, вглядываясь в темноту, пытаясь унять отчаянное сердцебиение. Что если Астория завтра окажется у них на пороге? Расскажет всё Рону? Что если он ей поверит? Что если… Так много вопросов… Куда она пойдёт, если Рон её прогонит? А дети? Снова и снова, как по замкнутому кругу… Одно и то же, об одном и том же… Мерлинова борода, да что же это такое! Опрокинув голову на руки, Гермиона забылась тревожным сном прямо за столом, на кухне.

Настойчивый стук в окно заставил мгновенно поднять голову, щурясь, пытаясь понять, где она находится. За окном медленно рассветало, видно, она проспала не больше часа. На подоконнике сидел филин, косясь на неё огромным янтарным глазом. Гермиона вздрогнула и торопливо оглянулась, будто в этот час кто-то ещё мог появиться на пороге кухни. Осторожно забрав письмо, она быстро раскрыла его, думая о том, что Драко, возможно, сейчас так же не спит, сидя у себя на кухне... Она хмыкнула, представив Малфоя в окружении кастрюль и сковородок. Покачала головой,

«Она поверила. Мы уезжаем до конца лета в Европу. Увидимся второго сентября. В моём доме. М.»

Гермиона кивнула филину, и тот, чуть слышно ухнув, вспорхнул с подоконника. Облегчение, охватившее её, казалось, можно было потрогать. Гермиона улыбнулась, чувствуя невыразимую легкость во всём теле. Разговор с Роном откладывался на неопределённый срок. Быть может, навсегда.

«Я тебя люблю». Гермиона зажмурилась, прижимая руки к щекам. Она сказала это или он? И что теперь? Может, надо было позволить Астории рассказать всё Рону? Может, это помогло бы распутать тот тугой клубок, в который всё вокруг свернулось?

Она действительно готова всё потерять? В тот момент, когда говорила, верила, что готова. Что, позови Драко за собой, пойдёт. Не раздумывая. А сейчас? Гермиона обвела глазами уютную кухню, ту, что сама обставляла с такой нежностью и любовью. Ту, на которой сделала первые шаги Роза. Где в уголке, за шкафом для посуды, Хьюго нарисовал соплохвоста. И поняла, что не может. Не может уйти и не возвращаться, оставить всё за спиной. Почему это так легко со стороны? Смотреть, как расходятся и сходятся люди, давать советы, переживать и радоваться, если они всё-таки решились что-то изменить в своей жизни. А сама как? Можешь сама всё бросить?

Гермиона усмехнулась — её пока никто никуда не звал.

Август заканчивался, кивая облепленными яблоками ветвями в саду. Семья только вчера вернулась из Шотландии, и теперь Гермионе предстояло распаковать и перебрать все вещи, отправляя их в стирку и штопку. А на сегодня ещё и запланированная поездка в Лондон, в Косой переулок. Детям пора обновлять гардероб и готовиться к школе…

— Доброе утро. — Рон зевал во весь рот, запахивая махровый красно-рыжий халат на груди. — Прохладно уже.

— Может, оденешься? — Гермиона с улыбкой подставила щёку для поцелуя и перевернула скворчащий на сковороде бекон.

— Потом, — отмахнулся муж, подтягивая к себе «Пророка». Некоторое время на кухне царила лишь умиротворённая тишина, прерываемая громким шипением яиц на плите.

— Смотри-ка! Я всегда говорил, что он — больной! — Рон покачал головой. Гермиона, оборачиваясь, бросила:

— Ты о ком?

— О Малфое! — он удовлетворённо улыбался, будто всё это время только и мечтал сказать: «Я же говорил!». — Этот псих убил свою жену!

Сковородка с грохотом вывалилась из рук, разбрасывая содержимое по полу. Гермиона несколько секунд недоумевающе смотрела на Рона, затем, опомнившись, принялась собирать яичницу.