Просто скажи "Да" (гет)

Мелкий дождик категорически отказывался останавливаться. Мокрой завесой накрыв Лондон, он пробирался под воротник и оседал на шее ледяным шарфом. Зябко поведя плечами, Гермиона поспешила к порталу, раздражённо думая о том, как кстати камины Министерства закрыли на ежегодную проверку безопасности. Неужели нельзя было провести её ночью, когда все сотрудники разошлись по домам? Совесть, как всегда, вовремя напомнила о себе, говоря, что проверяющие тоже люди и их так же ждут семьи, а потому работать по ночам ради её удобства было бы слишком… Что именно «слишком», она подумать не успела, так как разглядела очередь в заветную будку и мысленно застонала, сжимаясь в комочек под отяжелевшим от сырости пальто. Ещё пять минут под начавшим усиливаться дождём — и вот она уже стоит посредине улицы, отряхивая капли с тёмно-синей шерсти. Здесь, в Литтл-Уинчеп, было сухо и тепло. Солнце садилось за верхушками леса, где-то вдалеке лаяла собака. В домиках загорались тёплые огни, приветливо мигая задержавшимся путникам. Поудобнее перехватив портфель, Гермиона Уизли поспешила домой.

Затворив за собой калитку, она привычно увернулась от торчащего гвоздя, в очередной раз раздражённо подумав, что Рону давно пора было его вбить назад или же выдернуть. Споткнувшись о биту, брошенную прямо у входа, она раздражённо пнула бладжер, оказавшийся тут же, и пошла по дорожке, ведущей к дому, мрачно думая, что метлы порой стоит использовать по их прямому назначению и иногда подметать листья во дворе.

— Мама пришла! Мама пришла! — Стоило распахнуть дверь, как на Гермионе повис рыжеволосый мальчишка, крича на ухо о том, как прошёл день. Снимая с себя сына, Гермиона прошла в гостиную, окидывая уставшим взглядом привычный беспорядок. Рон счастливо улыбнулся, помахав рукой с дивана, и снова погрузился в матч между «Бешеными мётлами» из Глазго и манчестерским «Вихрем». Взволнованный голос комментатора кричал из приёмника, заставляя Рона вздрагивать от азарта и волнения.

— Ты бы хоть убрал немного, — сделала слабую попытку возмутиться Гермиона.

— А? — Рон, не отрываясь от приёмника, отправил в рот очередную порцию чипсов. — Ты что-то сказала? — Голос комментатора сменился обещаниями мгновенного увеличения количества волос благодаря средству «Буйные заросли» — началась реклама.

— Ничего, — обречённо выдохнула Гермиона. Голова медленно, но верно начинала раскалываться, что в последнее время стало совершенно обычным делом.

— Ма-а! — Из комнаты дочки доносились громкие крики — она опять слушала свою любимую группу на полную громкость. — Привет!

Покачав головой, Гермиона зашла в спальню и прикрыла за собой дверь. Когда рождественские каникулы стали такими шумными и раздражающими? Взгляд привычно скользнул по комнате, отмечая, что надо убрать за выходные…

Праздники промчались незаметно, весело и задорно для семьи и невероятно загруженно для Гермионы. Проводив детей на вокзал, семья Уизли вернулась домой, и теперь Гермиона сидела на кухне, медленно перетирая хрусталь, подаренный Поттерами на годовщину их с Роном свадьбы.

— Здорово праздники прошли. — Рон присел на стул рядом и, подперев щёку рукой, задумчиво следил за размеренными движениями жены.

— Да, здорово, — протянула она. — Правда, отдохнуть совсем не получилось…

— Ну, если бы ты всё-таки присоединилась к нам, когда мы играли в квиддич с Гарри и его семьей… — начал было Рон.

— Я готовила рождественский обед, — ровно произнесла Гермиона, отставляя бокал и беря в руки следующий.

— А потом, когда мы поехали к родителям, ты осталась дома, — продолжил Рон. — Там было весело, действительно весело. Джордж привёз целую коробку новинок из магазина, и мы весь вечер тестировали их…

— Я стирала и убирала дом, — бесцветным голосом продолжила Гермиона, берясь за следующий бокал. Снег за окном тихо падал, укрывая сад, пряча все огрехи и неубранный садовый инвентарь под пуховым одеялом. Мысли вяло ворочались в голове, медленно кружились, как снежинки за окном. Когда её жизнь пошла наперекосяк? Когда дом и работа слились в одну сплошную рутину без малейшего просвета? Почему она разучилась радоваться мелочам?

— Ты все праздники провела за уборкой, — напомнил о себе Рон слегка обиженным голосом. Гермиона вздрогнула и повернулась к мужу, наблюдая, как он делает себе огромный бутерброд и медленно подносит его ко рту. Кусок огурца сорвался с промазанной горчицей булки и шлёпнулся на стол. Жёлтые капли разлетелись по дереву.

— Быть может, потому что всё остальное время ты делал всё возможное, чтобы оставить как можно больше беспорядка? — не удержалась Гермиона, стирая пятно тряпкой.

— Я не мусорил больше обычного, — из-за набитого рта ответ Рона звучал невнятно. — Зато ты дулась все праздники непонятно на что.

— Я не дулась, я убирала! — Выпавший изо рта мужа кусок ветчины стал последней каплей. Гермиона вскочила со стула и закричала: — Я все праздники наводила порядок вместо того, чтобы провести время с семьей! Я выгребала горы мусора из самых невообразимых мест, в которые ты умудрился запихать остатки еды и грязную одежду! Я два дня потратила только на стирку!

— Мама как-то с нами управлялась, и на праздники у неё времени хватало, — пожал плечами Рон, которого крик жены, казалось, ничуть не смутил.

— Твоя мама сидела дома! А я работаю!

— Ну так давай попросим эльфа-домовика нам помочь. А, нет, подожди. У нас же нет эльфа-домовика! — Рон тяжело дышал, раздувая ноздри.

— Я не прошу нанять слуг, я лишь прошу немного помощи и понимания! — Гермиона в отчаянии всплеснула руками.

— Я и так помогаю тебе чем могу!

— Как?! Лежа на диване и слушая матчи?

— Не моя вина, что отдел по борьбе с Темными заклинаниями сократили!

— Ты мог бы найти другую работу!

— Я и ищу!

— Год?!

— Не устраивает, что у тебя муж безработный?!

— Меня не устраивает, что он не хочет и пальцем пошевелить, чтобы изменить хоть что-то! — Гермиона швырнула тряпку на стол и вылетела из кухни.

Схватив пальто и уронив при этом вешалку, она выскочила на улицу, стирая с лица злые слёзы. Усталость последних месяцев, копившаяся потихоньку, наконец нашла выход, и теперь ей стало немного легче оттого, что выговорилась. Удивлённо остановившись, Гермиона оглянулась: выскочив за калитку, она, не думая, трансгрессировала и сейчас оказалась на одной из узких улочек магического Лондона, изобилующих своими ресторанчиками и кафе. Когда-то они с Роном часто сюда приходили. Грустно вздохнув, Гермиона пошла вперёд и потянула на себя первую попавшуюся дверь.

Это оказался небольшой ресторан французской кухни, в котором они бывали пару раз с Флёр и Биллом. Зал был полон — в последний день перед работой маги и волшебницы спешили насладиться оставшимися часами отдыха. С трудом отыскав небольшой пустой столик, Гермиона бросила быстрый взгляд на меню и заказала стакан огневиски. Понимающе кивнув, официант скрылся, и через пару минут перед ней появился стакан, ведёрко со льдом и бутылка. Не думая о том, что подумают о ней окружающие, среди которых наверняка есть один-два знакомых, Гермиона плеснула напиток, добавила пару кубиков льда, отпила и поморщилась. Никогда она не понимала огневиски. И что в нём Гарри с Роном находили?!

Зал погружался в полумрак, на каждом столике зажглись крохотные огоньки. Гермиона расслабленно смотрела на танец снежинок за окном, медленно покачивая стакан в воздухе и слушая мелодичный перестук подтаявших льдинок. Опьянение, как на зло, не приходило, зато пришла тоска. Глухая и беспросветная. Когда в её жизни что-то пошло не так? Карьера шла в гору семимильными шагами. После Отдела регулирования и контроля за магическими существами, который она возглавляла четыре года, Гермиона перешла в Отдел магического правопорядка и уже спустя пять лет стала его главой. Работа приносила удовлетворение. Она была полезна, и сознание этого наполняло гордостью. Любимая работа, любимая семья — кажется, что еще можно желать, живи да радуйся!

Но вот радоваться в последнее время получалось всё реже. И дело было не в том, что она разлюбила мужа. Нет, совсем не в этом. Дело было в том, что он стоял на месте. Не развивался, и пропасть между ними, и раньше бывшая немаленькой, теперь разрасталась до размеров глубочайшей Марианской впадины. Отдел по борьбе с Тёмными заклинаниями сократили за ненадобностью. Гермиона долго возмущалась этому решению, споря и доказывая, что Министерство снова расслабилось, а ведь новый Тёмный Лорд может объявиться в любой момент. Но там считали, что она преувеличивает и держать непомерно раздутый штат мракоборцев было слишком не выгодно. Конечно, сотрудникам предлагали другую работу, но гордый Рон отказался, заявив, что найдёт работу сам. И Гермиона поддержала его тогда. Но шло время, и ничего не происходило. И постепенно пришла усталость. А после и отчаяние. Сегодня же Гермиона поняла, что злится на мужа. Злится так сильно, как не злилась ещё никогда. Но самое страшное заключалось в том, что она не могла внятно объяснить, на что именно злится…

— Не занято? — Голос, прозвучавший над головой, оказался смутно знаком. Подняв глаза, Гермиона с удивлением узнала Малфоя, удивившегося, казалось, не меньше её.

— Грейнджер?

— Малфой, — ровно поздоровалась Гермиона, обводя зал и отмечая, что все столики заняты. Драко покосился на окно и поморщился: разошедшийся дождь хлестал по стеклу, мутные потоки неслись по тротуарам. Одинокие прохожие спешили укрыться от непогоды под навесами. Тяжело вздохнув, будто смиряясь с чем-то чрезвычайно неприятным и неизбежным, Малфой отодвинул стул. Гермиона наблюдала за метаниями на его лице, равнодушно думая о том, насколько незначительной кажется старая детская неприязнь на фоне собственных проблем. Он снял длинное чёрное пальто, тёмно-зелёный шарф и сел напротив. Лёгкий запах корицы и сигарет заставил Гермиону бесшумно втянуть воздух: нелепое сравнение Драко с булочкой вспыхнуло в начинавшем расслабляться мозгу. Булочка с корицей. Длинная белая булочка в шарфе и с сигаретой в руках. Гермиона не удержалась и хихикнула.

— Напиваешься в одиночестве?

— Иногда полезно, — она с трудом подавила веселье, подливая в опустевший стакан янтарную жидкость. Драко сделал знак официанту, и тот принёс бутылку вина, выразительно глядя на посетителей. Дождавшись, когда он наполнит бокал, Драко взял его в руки и, легко прокрутив в воздухе, сделал небольшой глоток. Затем удовлетворенно кивнул и быстро бросил что-то по-французски.

— Еда здесь не по карману, хватило только на виски? — Малфой насмешливо склонил голову на бок. Гермиона устало посмотрела на него, не чувствуя ни малейшего желания ввязываться в словесную перепалку. К её удивлению, Драко продолжать не стал, отвернувшись к окну.

Гермиона сделала глоток, чувствуя, как по телу разливается долгожданное тепло. Она с любопытством разглядывала Малфоя, чьё лицо в мягком полумраке казалось уставшим и постаревшим.

— Неважно выглядишь, — констатировала она, откидываясь на спинку стула.

— Да и ты тоже, — хмыкнул Драко, отодвигаясь, чтобы официант смог поставить тарелки. — Дай угадаю — работа. Нет, работа не может наскучить такой всезнайке, как ты… Неужели семья?

— Отстань, а? — Гермиона поморщилась, сделала глоток. — Ты, кажется, поесть пришёл? Вот и ешь.

Малфой не стал спорить, набрасываясь на каре ягнёнка с пюре из корня сельдерея. Гермиона следила за ним, пытаясь вспомнить, что именно так выводило её из себя в далёкие школьные годы. После смерти Волан-де-Морта он с родителями уехал в Швейцарию. Да так там и остался, изредка заезжая в Англию по делам. Гермиона вдруг поняла, что понятия не имеет, чем занимается Драко теперь.

— Ты женат? — вдруг спросила она.

— А что, хочешь себя предложить? — иронично спросил Драко и снова вернулся к мясу. — Женат, — спустя минуту, однако, ответил он. — Есть сын.

— Вы живёте в Швейцарии?

— Ты неплохо осведомлена о моей жизни, — протянул Малфой, подливая себе вина.

— Об этом писали в «Пророке», — пожала плечами Гермиона. И в самом деле, не всё ли равно, чем он сейчас занимается?

— Мы переехали на прошлой неделе. Отец умер, мать осталась в Швейцарии. А я привёз семью в Малфой-мэнор, — к её удивлению, Драко ответил. — Предложили работу в Министерстве. Будто мне без них плохо жилось. Но Астория уговорила. Очень хотела, чтобы сын в Хогвартс ходил.

— Так ты теперь в Министерстве будешь работать? — заинтересованно спросила Гермиона.

— Да, в Швейцарии работал в Комиссии по контролю за новыми заклинаниями. Здесь займусь тем же.

— Ты в этом разбираешься? — вырвалось у Гермионы.

— Я вообще-то был первым на своём факультете, — высокомерно протянул Драко. Гермиона смутилась. Кто дёрнул её за язык? Она была лучшей у себя на курсе, Драко — у себя. Было бы странно предположить, что отличные оценки доставались ему просто так. А ведь Гермиона никогда не задумывалась раньше, что Малфой действительно талантливый волшебник.

— Прости, я не это имела в виду. Просто я тоже интересуюсь созданием новых заклинаний и…

Общие темы нашлись на удивление быстро. Вечер за оживлённым разговором пролетел незаметно, перерастая в глухую ночь. Ресторан опустел, и Гермиона, спохватившись, засобиралась.

— Я даже не заметила, что уже так поздно! — Она поднялась, отыскивая глазами пальто. Драко поднялся следом, подхватив его первым.

— Хочешь сказать, тебе никогда не помогали одеться? — Драко иронично приподнял бровь в ответ на удивлённый взгляд Гермионы. Но пальто не отпустил. Одеваться с чьей-то помощью было непривычно, но приятно. — Надо бы подарить Уизли на Рождество книгу по этикету. Хотя что я говорю, он ведь и читать не умеет.

— Спасибо за приятно проведенный вечер. — Гермиона оставила без внимания выпад в сторону мужа.

— Рад, что ты не жалеешь, что не удалось напиться в одиночестве, — слабо улыбнулся Драко.

— До свидания. — Гермиона поспешила из ресторана.

Дома было тихо. Если она и переживала о том, что Рон ждёт её и волнуется, то тут её ждало разочарование. Муж храпел, раскинувшись на кровати. Опрокинув стакан с молоком, поставленный прямо на пол, Гермиона закатила глаза и, встряхнув ногой, с которой разлетелся веер молочных брызг, прошла в ванну.

Работа вновь затянула в свои сети, стирая память о неожиданной встрече. Утро после ссоры началось как ни в чём не бывало, и Гермиона решила не заострять на этом внимание. Ей хотелось верить, что Рон услышал то, что она хотела до него донести. Но день проходил за днём, и ничего не происходило: муж продолжал лежать на диване, изредка выбираясь оттуда, чтобы приготовить себе поесть. Гермиона же, приходя домой, падала без сил, не имея ни малейшего желания по вечерам снова бессмысленно скандалить. Однако недавняя вспышка не прошла бесследно, и теперь Гермиона всё чаще думала о том, что в её семье назрел кризис и надо срочно что-то менять. Жить в неприязни и неуважении она не привыкла и не собиралась. А потому решила начать с самого простого: посоветоваться с подругами.

— Рон всегда был засранцем, — бодро ответила Джинни, когда Гермиона закончила свой монолог. — И не надо делать такие глаза, ты об этом тоже всегда знала.

Они сидели в кафе неподалёку от Министерства. Рабочий день закончился, спешить было некуда. Гарри задерживался, и Джинни с удовольствием согласилась посидеть с подругой, заодно дождавшись мужа с работы. Полумна, прибывшая из Хогсмида, где она держала лавку с магическими амулетами, неспешно вращала ложку в кружке с кофе.

— Мне кажется, вам просто надо отдохнуть, — пропела она, поднимая ложку и наблюдая, как тягучие капли срываются в кружку. — Съездить куда-нибудь. Вот мы с Невиллом на выходные ездили в Стоунхендж. Там очень замечательно. Так много голубых загрызунчиков. Я пыталась поймать их, но это очень сложно — они ведь невидимые… Но мы всё равно здорово провели время вдвоём.

— Съездить куда-то — это, конечно, отличная идея, — вздохнула Гермиона. — Вот только я сомневаюсь, что смогу выдержать Рона два дня, не сорвавшись. Он же только и делает, что слушает радио и ест! Не думаю, что в поездке что-то изменится.

— А вы отправляйтесь туда, где нет радио! — подмигнула Джинни. — Может, на острова? А что: песок, океан и пальмы... И никого рядом… — Она мечтательно закатила глаза, кажется, уже представляя себя с Гарри где-нибудь на побережье. Гермиона вздохнула: завидовать подруге было просто отвратительно, но она не могла себя остановить. Их с Гарри чувства не угасли даже спустя столько лет. Они до сих пор смотрели друг на друга, как в школе, словно не могли наглядеться. Гермиона же, к своему стыду, понимала, что, останься они с Роном на острове, она непременно уткнётся в книгу, а он развалится на солнце, периодически делая себе коктейли. Ни о каком романтическом отдыхе речи тут быть не могло…

— О, смотрите, это же Малфой! — воскликнула Полумна, указывая в окно. Гермиона невольно вздрогнула и повернулась. Действительно, высокая стройная фигура двигалась в сторону телефонной будки, осторожно обходя многочисленные лужи.

— Когда он только успел вернуться, — процедила Джинни. Её нелюбовь к Драко время не изменяло. Джинни вообще оказалась крайне постоянна в своих привязанностях.

— Пару недель назад, — вырвалось у Гермионы прежде, чем она подумала о том, что её ужин с Малфоем может выглядеть странно. — Я встретила его в Министерстве, — в ответ на удивленные взгляды подруг пояснила она. — Перебросились парой фраз… Ничего особенного.

— Я бы с ним парой фраз перебросилась, — недобро проговорила Джинни. — Или парой затрещин. Интересно, он до сих пор не умеет драться?

— А мне его жалко, — печально проговорила Полумна, провожая фигуру Драко долгим взглядом. — Он ведь всё-всё потерял. И друзей, и семью, и уважение…

— Нечего было становиться Пожирателем, — не сдавалась мрачная Джинни.

— Так что мне делать с Роном? — Отчего-то слушать, как обсуждают Драко, было неожиданно неприятно, но подруги уже охотно вернулись к обсуждению животрепещущей темы, оставив Малфоя в покое.

* * *

В коридорах Министерства всегда очень людно и шумно. Волшебники и волшебницы спешат по своим делам, посетители замирают у указателей и табличек, пытаясь найти нужный отдел. Едва удерживая в руках объемные папки, которыми буквально закидали отзывчивые коллеги, Гермиона пробиралась сквозь толпу школьников, которых привезли на экскурсию. Надо же, а ведь ещё несколько лет назад она лично настаивала на том, что детям просто необходимо знать, как устроено Министерство Магии! Теперь же кричащая толпа детей раздражала. С трудом протиснувшись между особо активными семикурсниками-пуффендуйцами, она остановилась у окна, тяжело дыша. Волосы, с утра гладко собранные в высокую косу, растрепались и походили на одуванчик. Поймав своё отражение в стекле, Гермиона раздражённо выдохнула сквозь зубы и положила папки на окно — идти в таком виде на доклад было немыслимо!

— Я смотрю, некоторые вещи остаются неизменными, — протяжный голос с лёгкой ленцой заставил обернуться. — Волосы. — Малфой кивнул на причёску.

— Это всё дети, — Гермиона показала на толпу, удаляющуюся по коридору. Почему-то стало неприятно и обидно, что Драко увидел её такой растрёпанной.

— Ну конечно, — усмехнулся он и скептично скривил губы. Гермиона дёрнулась было сказать ещё что-то в свою защиту, когда заметила, что серые глаза Драко смеются. Она замерла с открытым ртом, понимая, как глупо выглядели бы любые оправдания. И, не выдержав, прыснула со смеху. Ей вдруг стало так легко, словно злость и раздражительность ветром сдуло. Пригладив волосы рукой, она снова взяла папки.

— На доклад? — Драко указал на документы.

— Ага, — вздохнула Гермиона. — Попросила на свою голову дать мне просмотреть новые заклинания за прошлый год. И вот. Иногда мне кажется, что кроме меня в Отделе никто не работал!

— Ты ещё в этом сомневаешься? — Они шли по полупустому коридору, перекидываясь шутками, обсуждая ленивых коллег и завалы на работе. Дойдя до лифта, Гермиона с сожалением посмотрела на Драко:

— Мне пора. Начальство точно от работы не отлынивает.

— Где ты обедаешь? — неожиданно спросил Драко. Однако Гермиону его вопрос, казалось, не удивил.

— Обычно в нашей столовой, но по средам и пятницам в кафе через дорогу.

— Хорошо. — Малфой кивнул и отошёл от дверей. Лифт закрылся и медленно поплыл в сторону этажа Контроля за магической деятельностью. А Гермиона стояла, прижимая к груди папки, и не могла унять широкую улыбку.

Февраль начался с метелей, которые с неистовой яростью обрушились на Лондон. По радио то и дело передавали предупреждения с просьбами отказаться от полёта на мётлах и не выходить из дома без необходимости. Министерство, в виде исключения, настроило каминную сеть на дома своих работников.

— Холод сегодня просто жуткий! — Гермиона отряхивала снег с воротника, с удивлением гадая, как его могло навалить так много за те две минуты, что она перебегала от Министерства до кафе.

Драко молча придвинул чашку с дымящимся кофе и сделал глоток из своей. Обхватив её руками, Гермиона втянула носом аромат и блаженно улыбнулась. Когда ежедневные обеды с Малфоем стали привычными? Она затруднялась сказать. Просто ей было легко с ним. В кафе обедало множество коллег, и на них никто не обращал внимания. Вот только рассказывать об этом подругам Гермиона не спешила. Помня реакцию Джинни, она постыдно боялась, что та её засмеёт.

— Ты сегодня молчаливый. Что-то случилось? — Она наконец обратила внимание на то, что обычно разговорчивый Драко тихо сидит, уставившись в кружку.

— Н-нет, — он криво улыбнулся. — Просто устал. Не обращай внимания.

— Знаю я такую усталость, — проворчала Гермиона. — Что-то не так дома?

— Всё как всегда... — Драко упорно избегал смотреть ей в глаза, глядя куда-то поверх плеча.

— Не хочешь говорить, не надо, — отступила Гермиона. Давить она не собиралась.

— Спасибо, — просто ответил Драко. — От простого сознания, что тебя есть кому поддержать, становится легче.

— Я серьёзно говорю, — обиделась Гермиона.

— Я тоже не шучу. — Драко посмотрел на неё. — Мне важно знать, что ты меня поддерживаешь. А в чём… Это, поверь, не важно.

— У тебя сегодня день загадок, — пожала плечами Гермиона, решив не вдаваться в подробности. Действительно, захочет — сам расскажет. — А я вот хотела с тобой поделиться: Аманда Макдрак наконец приняла мой последний отчёт. Если его одобрит и министр, то скоро я смогу претендовать на роль главы Отдела магического правопорядка!..

Очередной обед подошёл к концу, и вереница волшебников потянулась к выходу, стараясь ступать след в след.

* * *

Снег валил всю неделю и являлся единственной главной темой для обсуждения во всех кабинетах Министерства. Коллеги делились тем, как пытаются откопать свои дворы и какие заклинания для этого используют. Гермиона тихонько сидела за своим столом, стараясь не вникать в споры коллег о том, что эффективней помогает.

— Гермиона, а ты что думаешь? — молоденькая волшебница, только что закончившая стажироваться, с интересом смотрела на Гермиону.

— Не знаю, — она пожала плечами. — У меня этим муж занимается.

— Конечно, у него-то времени полно! — хмыкнул Роволло Гастингс, приземистый брюнет из соседнего отдела. — Пока жена всеми способами пробивается к новой должности, он дома сидит.

— Не поняла. — Гермиона подняла глаза на волшебника, ожидая продолжения. Тот заметно смутился, но не замолчал.

— А что тут непонятного, утром ты в библиотеке, днём — на работе, а вечером… Кто знает, что ты там вечером делаешь, раз тебе уже место главы прочат! Так работать уметь надо!

На Роволло неодобрительно зашикали, кто-то дёрнул за рукав, но Гермиона этого уже не видела. Она пулей вылетела из кабинета и побежала по пустому коридору. Толкнув дверь, Гермиона забежала внутрь и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша. Из глаз катились горькие слёзы обиды и злости на себя, на Рона, на весь мир! Курилка, к её сожалению, оказалась не пуста — от окна отделилась тень, к её облегчению оказавшаяся Драко.

— Так и думал, что ты куришь втайне от всех, — начал было он, но осёкся, разглядев слёзы на её лице. Гермиона дёрнулась, порываясь уйти, но он удержал. — Постой. Что случилось?

Стиснув зубы, волшебница упрямо покачала головой, боясь, что если начнёт рассказывать, то разрыдается ещё сильнее. Но Драко настойчиво смотрел на неё, ожидая ответа, и, тяжело вздохнув, она проговорила:

— Обо мне судачат у нас в отделе. Что меня собираются повышать незаслуженно, что я добиваюсь всего нечестными способами, что Рон сидит у меня на шее… — она всхлипнула, быстро прижав руку рту. Драко резко притянул её к себе и крепко обнял, бормоча куда-то в растрепавшиеся от бега волосы:

— Меня убийцей называют прямо в глаза. А то, что за спиной говорят, даже повторять не хочется. И так каждый день на протяжении последних пятнадцати лет. Хочешь помериться бедами? — Он осторожно отстранился от слабо улыбнувшейся сквозь слёзы Гермионы и заглянул ей в глаза. — Хочешь?

— Нет, — тихо шепнула она. — Спасибо.

Драко пожал плечами, глядя на неё пронзительно-грустными серыми глазами. Гермиона застыла, с удивлением понимая, что никогда раньше не смотрела на него вот так. Близко. От него пахло дорогим табаком и слабыми нотками корицы, непослушная прядка вечно прилизанных волос упала на глаза и запуталась в густых ресницах пшеничного цвета. Она медленно, будто во сне, потянула руку и убрала прядь за ухо, не сводя с него напряжённого взгляда. Казалось, воздух вокруг них сгустился, и время замедлилось, даже снег за окном стал падать тише. Драко еле слышно выдохнул и наклонился к Гермионе, осторожно касаясь губами её губ. Отстранившись от неё, он втянул нижнюю губу, пробуя на вкус её слёзы. А Гермиона продолжала смотреть, неотрывно следя за его губами, безмолвно моля о продолжении. Чужие руки соскользнули с плеч, обнимая за талию, по-хозяйски притягивая к себе. Он целовал её, не встречая сопротивления, жадно пробуя на вкус, и она отвечала ему тем же. Притягивая его голову к себе, путаясь в волосах, отрываясь, лишь чтобы сделать судорожный вдох и снова утонуть в сумасшествии, что начисто лишило рассудка, оставляя только ощущение горячих рук, лихорадочно блуждающих по спине, губ, скользящих по лицу и снова возвращающихся к её губам…

В коридоре что-то стукнуло, и они резко отпрянули друг от друга, глядя безумными глазами. Гермиона прижала руку к губам и выскочила из курилки. Губы горели и пульсировали. Пройдя в успевший опустеть кабинет, Гермиона медленно села в кресло, чувствуя, как на лице расплывается улыбка, которой позавидовал бы и Чеширский кот.

За окном давно сгустились сумерки, снег, ровным слоем покрыв подоконник, наконец перестал. Гермиона смотрела на него последние два часа, не отводя взгляд, и теперь удивлённо моргнула, понимая, что Министерство давно опустело и в коридорах повисла тишина. Малодушно побоявшись выходить со всеми, она сослалась на занятость и теперь гадала, ушёл ли домой Малфой. Случившееся в курилке до сих пор не желало укладываться ни в какие рамки, лишь чуть припухшие губы напоминали, что страстные поцелуи с Драко ей не привиделись от переработки. Тяжело вздохнув, она представила, как теперь будет смотреть Рону в глаза. Снова вздохнула и принялась собирать портфель, прокручивая в голове разговор, который неминуемо произойдёт с мужем. Ведь скрывать от него такое ей бы и в голову не пришло! Не правда ли?

Как оказалось, очень даже пришло. И совесть почти не мучила, когда она, улыбнувшись сидевшему на кухне Рону, поднялась в спальню. Надо же, неужели она настолько от него отдалилась, что может скрыть такой вопиющий факт? Честная совесть возмущённо вопила, взывая к откровенности. Но здравый рассудок в этот раз оказался сильнее, без устали посылая картинки бурных скандалов и объяснений такого незначительного, в общем-то, поступка. Гермиона промучилась до ужина, но в конце концов заглушила крики совести и, крепко обняв мужа, легла спать, с усилиями отгоняя от внутреннего взора серые глаза, пронзительно заглядывавшие в душу…

Следующие две недели оказались для Гермионы сущим кошмаром. Она дёргалась от каждого оклика, спеша пробежать по коридору до кабинета и обратно, больше всего на свете боясь встретиться случайно с Драко. Перестала выходить на обед и отказывалась от приглашений коллег посидеть где-нибудь после работы. Она не представляла, что скажет, когда встретится с ним наконец лицом к лицу. Но время шло, а Малфой не появлялся. Не искал с ней встреч, не стоял под дверью в надежде поймать в коридоре, не писал пространных записок с просьбами о встрече. В общем не делал ничего из того, что успела напридумывать Гермиона, избегая общения с бывшим слизеринцем.

Пришло время признать, что она действительно придала поцелую слишком большое значение и что стоило, как Драко, спокойно отнестись к этому и жить дальше как ни в чём не бывало. Придя к этой мысли, Гермиона с удивлением почувствовала, что ей обидно. И дело было даже не в том, что ей понравилось целоваться с Малфоем (хотя немалая доля правды в этом была). Они действительно подружились, и теперь, после глупой выходки, он так просто вычеркнул её из своей жизни, словно и не было её вовсе!

Гермиона чувствовала, как внутри нее медленно закипает злость. Работа валилась из рук, а все мысли крутились лишь вокруг того, как она встретит в коридоре Драко и выскажет ему всё, что он нём думает! Наверняка ведь он с друзьями по вечерам попивает огневиски и весело обсуждает, как зажал в курилке грязнокровку! Стоило этим картинкам возникнуть раз перед глазами, как они появлялись снова и снова, вызывая слёзы, которые она зло смахивала, пытаясь углубиться в рассмотрение очередного заклинания.

Вконец измученная и уставшая, она набралась решимости покончить с этой неизвестностью, в которую сама же себя и загнала, и поговорить с Малфоем. Стоило принять это решение, как на душе сразу же стало легче. Впереди маячил отборочный матч чемпионата мира по квиддичу, и Рон собирался отправиться к Поттерам, чтобы вдоволь насладиться игрой и обсуждением, которого он никогда не дождался бы дома. Твёрдо решив не отступать и не давать себе поблажек, Гермиона отправила служебную записку с просьбой о встрече после работы. Видеться в кафе напротив не хотелось, поэтому она предложила просто поговорить в парке.

Ответа не последовало, и, гуляя по заснеженным дорожкам, Гермиона всё больше склонялась к мысли, что он не придёт. Фонари ложились оранжевыми пятнами на снег, который за пределами световых кругов таинственно мерцал и переливался в свете полной луны.

— Зачем фонари, когда вокруг и так светло, — проговорил знакомый голос, заставляя вздрогнуть. Волна облегчения прокатилась по телу, замирая дрожью в коленках. Всё-таки пришёл.

— Давай пройдёмся. — Гермиона всё ещё не спешила поднимать на него глаза и теперь медленно пошла вперёд, уверенная, что Драко двинется следом. Нервно комкая платок в кармане, она строила мысленный разговор, раз за разом отвергая неудачное, по её мнению, начало. Малфой шёл молча, не спеша заговорить первым.

Свернув на одну из неосвещённых дорожек, Гермиона наконец остановилась и, набравшись смелости, подняла глаза на Драко. Приготовленные слова застряли в горле. Она просто смотрела на него, чувствуя, что безумно соскучилась по ставшему таким родным спокойному серому взгляду. «Ну скажи же хоть что-нибудь!» — молила она, но Драко продолжал молчать и серьёзно глядеть на неё. Даже слишком серьёзно.

— Я решила, что нам стоит поговорить. — Молчать дальше не имело смысла. Она сама позвала его, сама должна была и начинать.

— Долго же ты решала, — насмешливо откликнулся Драко, скрещивая руки на груди.

— Просто… — Гермиона замялась, пытаясь облечь в слова все те эмоции, что владели ей на протяжении последних недель. — Просто…

— Просто ты совершила ошибку и хочешь, чтобы мы обо всём забыли. — Ей показалось, или в голосе Драко послышалась горечь? Он сделал шаг назад, и Гермиона неосознанно потянулась следом.

— Нет, ты просто… — Она в отчаянии посмотрела на него, чувствуя, что слов, чтобы объяснить всё то, что творилось у нее в голове, попросту не хватает.

— Просто «что»? Слишком плох для тебя? — ядовито спросил Драко, скривившись. — Великая Гермиона Грейнджер не может чувствовать ничего, кроме ненависти к Драко Малфою, предателю и убийце! Я думал, что хотя бы ты не такая, как все они. — Он горько усмехнулся и сунул руки в карманы пальто. — Что ж, не впервой ошибаться…

— Стой! — Драко удивлённо поднял голову в ответ на её повелительный тон. Гермиона зло смотрела на него, тяжело дыша. — Не смей даже думать так, ты слышишь! Ты дорог мне, действительно дорог! Я каждый день боялась встретить тебя, боялась посмотреть в твои глаза и понять, что тот поцелуй ничего для тебя не значил! Потому что он слишком много значит для меня! Для меня он…

Драко не стал слушать дальше. Сделав шаг, он заключил её лицо в свои ладони, впиваясь в губы крепким, жадным поцелуем. На миг Гермиона опешила, задохнувшись. Но секунду спустя откликнулась, ныряя под обшлаг его пальто, скользя холодными ладошками по горячей шее. Целовать его, целовать вот так: ненасытно, сильно, на пределе чувств. Задыхаясь и отрываясь лишь для того, чтобы поймать счастливый взгляд и снова нырнуть в его губы, прерывистым шепотом бормоча что-то непонятное, путаясь в волосах, желая дотронуться сразу до острых скул, до трепещущих ресниц…

* * *

Дом встретил тишиной и пустотой. Рон ещё не вернулся от Поттеров, и это было к лучшему, ведь смотреть сейчас в лицо мужу она бы точно не смогла. На негнущихся ногах Гермиона прошла внутрь, роняя портфель на пол, и вздрогнула, поймав своё отражение в зеркале. Кто была эта странная женщина с растрёпанными волосами и безумным, но невероятно горящим взглядом? Она медленно подняла руку и дотронулась до припухших искусанных губ, провела по ним и вдруг одёрнула руку, пряча лицо в ладонях. Что она натворила?!

Горячая вода приятно обволокла уставшее тело. Мерное потрескивание свечей успокаивало, а бокал вина, который она заставила себе налить, расслаблял, разгоняя панику и приглушая начавшуюся было рефлексию. Гермиона выдохнула и откинулась на бортик ванны. Всеми силами стараясь думать о чём угодно, только бы не о вечере, изменившем её навсегда. Она изменила мужу. Гермиона зажмурилась, помотала головой: в её голове Рон смотрел на неё укоризненно и с болью. Она предала его. Предала мужа, который любил и верил. Кто она теперь? Горячие слёзы потекли по вискам, теряясь в волосах. Она расскажет ему. Теперь уж точно расскажет. Гермиона усмехнулась: поцелуй скрыла, а с изменой придёт каяться? Хороша жена, нечего сказать! Зло смахнув слёзы, она сделала глоток, постепенно чувствуя, как тепло разливается по телу, а мысли постепенно успокаиваются, сворачивая в другое русло.

Укоризненное лицо Рона растаяло, сменяясь другим лицом, другими глазами. Потемневшие от страсти, они были так близко, будто пытались заглянуть в душу — и так оно и было. Он касался её, касался её души, с каждым толчком заставляя взлетать выше, ещё выше, под потолок. Его руки были везде, гладили, ласкали, сжимали крепко, оставляя синяки. Гермиона порозовела, вспомнив, как бесстыдно извивалась под ним, как кричала громко, прося, умоляя не останавливаться, царапая спину. Он выпустил наружу самое тёмное, самое страстное и горячее, что было в ней, что пряталось так глубоко, что сама Гермиона даже не подозревала об этом. Страсть захлестнула, накрыла с головой, и теперь она с трудом могла понять, как жила раньше без неё. Как ходила, говорила, любила, не зная, что существует такой огонь. Такое безумие. Его протяжные тихие стоны всё ещё звучали в голове, вызывая томительную дрожь во всём теле. Глубоко вздохнув, Гермиона сделала ещё один глоток, пытаясь заглушить её, эту проснувшуюся тягу, это сумасшедшее желание видеть его. Видеть прямо сейчас, трогать, целовать, ласкать…

Достаточно ли она была для него хороша? Эта мысль окатила ледяным потоком, заставляя резко сесть в успевшей остыть воде. Действительно, понравилось ли ему? В том, что его опыт простирался гораздо дальше, чем у Рона, сомнений точно не возникало. Он не просто старался доставить ей удовольствие. Он точно знал, как надо. Он брал её властно, умело и напористо, а она с радостью подчинялась, отдавшись в умелые руки. С мужем всё было по-другому. Первый раз стал действительно первым для обоих. Неумело и робко они учились друг у друга, постепенно привыкая, открывая в себе что-то новое… Гермионе было хорошо с Роном, она даже представить себе не могла, что может быть как-то иначе. Ей всегда казалось, что заниматься любовью с любимым мужчиной — самое лучшее, что может случиться в жизни. Самое правильное и гармоничное. Сегодняшний вечер показал ей, что это не так. Что может быть по-другому. Что невероятное блаженство в постели можно получить и с нелюбимым, но опытным, очень опытным…

Драко… Его имя, произнесённое даже мысленно, вызвало сладкое томление внизу живота. Она хотела ещё. Его ещё. Больше, чаще, дольше. Два часа, что они провели в каком-то отеле, где, к её недовольству, Малфоя хорошо знали, пролетели стремительно и незаметно. Он обещал, что придумает что-нибудь. Что они встретятся в ближайшее время. Что… Гермиона счастливо выдохнула, обнимая себя руками. Скорее бы оно наступило, это завтра!

Рон вернулся через час, громко шелестя внизу одеждой, разбрасывая обувь. Гермиона поспешно закрыла глаза, когда он тихо вошёл в спальню, проверяя, спит ли она. Осторожно поцеловав её в лоб, он прошёл в ванну, а после лёг, крепко и привычно обнимая и прижимая к себе. Уткнувшись носом между её лопаток, Рон через пару минут уже тихонько посапывал, а Гермиона ещё долго лежала без сна, глотая слёзы и чувствуя себя самой гадкой и мерзкой предательницей на земле.

Открыв глаза, Гермиона недоуменно смотрела в окно, пытаясь понять причину тревоги, что разбудила её. Бледное февральское солнце осторожно заглядывало сквозь занавески. Внизу шумело радио — Рон уже встал и, кажется, готовил завтрак. Лениво потянувшись, Гермиона охнула и застонала от неожиданности: всё тело болело, будто каждая мышца сегодня решила напомнить о своём существовании! Воспоминания о вчерашнем вечере вспыхнули в голове, заставляя кровь прилить к щекам. Осторожно садясь в кровати и кряхтя, как древняя старушка, Гермиона опустила ноги на пол и стиснула зубы — ноги отказывались слушаться. Когда она успела так одеревенеть? Горячий душ немного помог, но ненадолго. Медленно спускаясь по лестнице, Гермиона проклинала своё нежелание ходить на занятия с фитнес-тренером, которые так нахваливала Полумна. Джинни вообще никогда не страдала отсутствием физической формы, успешно совмещая работу с тренировками по квиддичу.

— О, ты уже проснулась! — Рон сиял, как начищенный медный чайник, обжаривая бекон. — Я не стал тебя будить, ты так крепко спала. — Он хмыкнул и подошёл к Гермионе, нежно обнимая и привлекая к себе. — Ты так прижималась ко мне во сне, — он горячо выдохнул в её ухо, осторожно целуя чуть ниже мочки. — Я даже решил, что ты не спишь…

Обняв её обеими руками, Рон начал неспешно целовать её шею, опускаясь ниже, к ключицам, отодвигая в сторону халат. Обнажив плечо, он шумно выдохнул, легонько прикусив кожу. Ладони мягко легли на грудь, привычно сжимая и легонько массируя. Довольно заурчав, Рон сбросил халат на пол, оставляя Гермиону в одной ночной рубашке, а она, спохватившись, подняла руки и зарылась в его густую шевелюру, с ужасом понимая, что не чувствует ничего. Ни-че-го. Ей было просто всё равно. Ласки, которые муж дарил ей вот уже пятнадцать лет, которые неизменно приносили наслаждение и радость, сейчас не вызывали ни малейшего отклика. Она с трудом заставила себя откинуться на стол, к которому ненавязчиво подталкивал её Рон, и механически раздвинуть ноги, прикрывая глаза. Нет, образ Драко перед ними не возник. Но и чувства, хоть какие-нибудь чувства по поводу происходящего так и не появились. Рон двигался быстро и уверенно, так, как привык и как точно знал, что ей нравится. Откинув голову, Гермиона думала о том, как она заблуждалась в своих наивных представлениях о сексе в целом и о сексе с мужем в частности. Через несколько минут, показавшихся ей вечностью, Рон слабо застонал и дёрнулся, застыв. Легко чмокнув мужа в висок, Гермиона соскользнула со стола и поспешила в душ, чувствуя невыносимую тяжесть в душе.

Когда она стала такой циничной? Гадливость по отношению к себе накрыла с головой. Она тихо всхлипнула, затем ещё раз и ещё. Закрыв глаза, Гермиона медленно сползла по плитке на пол, поджимая ноги и пряча лицо в коленях. Ей было противно. Так противно и мерзко, как ещё никогда не было. За дверью послышался беспокойный голос Рона, спрашивающего, всё ли в порядке. Отвращение к себе накрыло новой волной, заставляя через силу бодрым голосом крикнуть что-то успокаивающее и сделать напор воды сильнее. Тугие струи били по плечам, пока Гермиона зажимала рот рукой, сдерживая рвущиеся наружу рыдания.

Никогда ещё выходные не тянулись так мучительно долго. Гермиона то впадала в апатию, занимаясь самобичеванием и ненавидя себя, то металась по дому, как тигр в клетке, скучая по Драко и считая часы до понедельника. То принималась придумывать различные сценарии их встречи, неизменно заканчивающиеся его издевательским смехом. К вечеру воскресенья Гермиона была на грани нервного срыва и с трудом сдерживала желание разрыдаться, глядя на то, как Рон чинит метлу Хьюго, приговаривая, что к лету надо обязательно купить ему новую. Не выдержав, она всхлипнула и поднесла руку ко рту. Рон обеспокоенно посмотрел на неё.

— Ну ты что? Не плачь. Я обязательно устроюсь на работу в ближайшее время, вот увидишь.

Коротко вскрикнув, Гермиона бросилась к мужу в объятия, пряча лицо на широкой груди, судорожно сминая майку в руках. Не ожидавший такого проявления чувств, Рон осторожно гладил её по спине, приговаривая:

— Всё будет хорошо. Обязательно. Ты в меня веришь, а значит у меня всё получится. Ну не плачь, пожалуйста, Гермиона. Ты только не плачь.

Содрогаясь от рыданий, Гермиона проклинала себя и свой поступок. «Расскажи ему. Расскажи сейчас. Он поймет. И простит». Но стоило представить, как исказится от боли лицо Рона, она начинала рыдать ещё сильнее. Обеспокоенный её затянувшейся истерикой, Рон решил позвать Джинни, но Гермиона отчаянно замотала головой, отказываясь встречаться с подругой. Наконец она затихла, уснув на плече мужа, и тот перенёс её в спальню, тихонько притворив за собой дверь.

Проснувшись посреди ночи с дикой головной болью, Гермиона твёрдо решила, что завтра же поговорит с Драко и скажет, что подобное больше не повторится. Ей слишком дорога её семья, и она не собирается терять всё из-за простой интрижки. Раздевшись и приняв зелье от головной боли, она наконец спокойно заснула.

Утро понедельника в Министерстве всегда шумное и насыщенное. У выхода из каминов громко спорили трое гоблинов, недовольных налогами, которые поднимались с первого марта. Несколько посетителей застыли у фонтана, видимо пришли в первый раз. К лифту было не пробиться, и Гермионе пришлось ждать следующего, прижимая к себе портфель с бумагами и надеясь, что её не сметет толпой, когда он придёт.

— Доброе утро. — Табун мурашек пробежал по позвоночнику, отзываясь сладкой дрожью. Гермиона выдохнула и кивнула, не поворачивая головы. Звякнул дверцами лифт, принимая в себя волшебников. Драко стоял так близко, что она отчётливо чувствовала запах корицы и табака, удивляясь, почему все остальные так спокойно на него реагируют. Почему волшебница из Отдела Тайн даже не смотрит в его сторону, а две вейлы из столовой и вовсе фыркают, отворачиваясь. Неужели только у неё подкашиваются ноги и губы растягиваются в улыбке? Придвинувшись немного плотнее, Драко невесомо коснулся её руки, вкладывая в неё клочок бумаги. Лифт дёрнулся и остановился, выпуская половину сотрудников, в том числе и Гермиону. Она вышла, не оборачиваясь, сделала несколько шагов по коридору и остановилась у окна, пытаясь угомонить бешено колотящееся сердце. Раскрыв ладонь, она оглянулась — не видит ли кто — и осторожно, кончиками пальцев дотронулась до бутона алой розы. Цветок медленно распустился и с лёгким хлопком испарился, оставив на ладони багровый порошок, который сложился в адрес.

* * *

— Я думал, что сойду с ума, — хрипло прошептал Драко, целуя кончики её пальцев. — Я считал минуты до понедельника, то и дело подходя к часам. Астория даже спросила, не на свидание ли я так тороплюсь.

Гермиона счастливо хмыкнула и приподнялась на локте, откинула волосы назад. Здесь, в тихой полутьме гостиничного номера, они были отрезаны от всего окружающего мира, оставив там, за дверью, жену и мужа, детей и работу, проблемы и сомнения. Здесь и сейчас она была счастлива как никогда, питаясь этими эмоциями, наполняясь ими, заряжаясь впрок, как маггловская батарейка.

— Тебя не хватятся дома? — Драко очертил контур её губ, улыбнувшись попыткам ухватить зубами палец.

— Нет. — Гермиона закрыла глаза, как кошка потёрлась щекой о раскрытую ладонь. — Рон привык, что я прихожу поздно.

— Но ведь обычно ты задерживаешься по работе... — Рука скользнула в волосы, массируя затылок, пропуская каштановые пряди сквозь пальцы. — А сейчас…

— Я и сейчас задерживаюсь по работе, — мурлыкнула Гермиона ему в плечо, томно выдохнув, когда вторая рука заскользила по спине вниз и остановилась на ягодицах. — На очень… очень… очень важной работе-ах… — Она выгнулась, не сдерживая стон, чувствуя пальцы, скользнувшие к ещё очень чувствительному бугорку, задержавшиеся там и нырнувшие дальше.

— На работе, говоришь, — протянул Драко и, резко перехватив её бедра, посадил на себя. — Тогда работай, — он закинул руки за голову, хитро улыбаясь.

Приготовившись расслабленно наслаждаться ласками, Гермиона возмущенно посмотрела на раскинувшегося перед ней мужчину. Но возмущение быстро сменилось томным взглядом, когда она, поведя бёдрами, заметила, как он застыл, стараясь не показать, как на самом деле на него подействовало это движение. Крепко сжав его запястья, она медленно начала двигаться, вращаясь на нём, поднимаясь и выпуская почти до конца и снова опускаясь, вбирая в себя до основания. Глаза Драко почернели, он не отрываясь смотрел на неё, постепенно начиная прикусывать губу и тяжело дышать. Гермиона же, забыв о первоначальном плане заставить его сдаться первым, закрыла глаза и откинула голову, накрывая его ноги копной густых волос. Крепко сжав её бёдра, Драко подавался вперёд, помогая ей, подводя к развязке. Они стонали громко, протяжно, не заботясь о том, что кто-то может услышать. Сдвоенный крик сорвался с губ, вздрогнув всем телом, Гермиона упала ему на грудь, тоненько всхлипывая. Его руки беспорядочно гладили спину, снова и снова, останавливаясь, сжимая крепче и снова пускаясь в путешествие по гладкой, покрытой крохотными капельками пота спине.

* * *

Весна в этом году началась рано. Заискрилась теплым солнцем в многочисленных ручейках. Запела многоголосыми птицами, вернувшимися домой. Рыхлый снег грязными пятнами лежал в саду, от чёрной земли парило. Прислонившись к стеклу, Гермиона наблюдала за двумя садовыми гномами, дравшимися за прошлогодний ботинок Рона, который она искала пол-осени по дому.

— В прошлом году я отдала своим гномам мою тёплую куртку. — Полумна остановилась за спиной, мечтательно щурясь на солнце. — Они в ответ разразились такой бранью, что я даже записала несколько особо удачных выражений. Жаль, что остальное забыла… Надо будет позвать их завтра и попросить снова поругаться.

— У нас в саду гномы даже нос боятся на улицу высунуть, если кто-то из нас неподалёку, — хмыкнула Джинни, нарезая овощи на салат. — Мы их так запугали, что они даже морковь пропалывать начали. Так что вы думаете о встрече выпускников?

— Я буду рада увидеть своих однокурсников, — улыбнулась Полумна. — Не думаю, что они будут так же рады мне, но всё-таки… Увидеть их будет интересно.

— Мы продолжаем поддерживать отношения с доброй половиной курса, — пожала плечами Джинни. — Гермиона, где у тебя масло? Гермиона?

Гермиона вздрогнула, отрываясь от окна, и рассеянно кивнула в сторону одного из шкафов. Вчера он был таким раздражённым и уставшим, а ей так ничего и не сказал… А если это она ему уже наскучила? Одна эта мысль вызывала панику, и за неё Гермиона себя ненавидела. Связь с Драко изматывала её, досуха выпивая все эмоции, оставляя после встреч глухую пустоту. Она изменила её до неузнаваемости, заставляя врать, изворачиваться, разрывая между мужем и любовником.

— Ты вообще нас слушаешь? — Джинни укоризненно посмотрела на подругу.

— Гермиона просто влюбилась. — Гермиона вздрогнула всем телом, поворачиваясь к Полумне. Она что-то знает? Но как? — Рон нашёл работу, у них начался второй медовый месяц.

— Как мало нам надо для счастья, — усмехнулась Джинни, возвращаясь к салату. — Всего лишь чтобы в семье всё было спокойно.

— Это точно, — слабым эхом отозвалась Гермиона. Как и обещал, Рон устроился в лавку по ремонту магических изделий в Косом переулке и теперь каждый вечер с восторгом рассказывал, что на этот раз принесли на починку. У него, надо признать, всегда получалось это — возвращать к жизни старые вещи. Миссис Уизли при встрече тайком утирала слёзы умиления: сын так походил на отца, продолжавшего возиться в сарае с маггловскими вещицами.

— Так что ты думаешь о встрече выпускников? — не унималась Джинни. — Уже решила, в чём пойдёшь?

— До неё ещё три месяца. — Гермиона наконец взяла себя в руки и вынырнула из хоровода мыслей о прошлой встрече с Драко. — Я ещё не думала об этом.

— Вот и я не знаю, — вздохнула Джинни. — Думаю, надо организовать поход по магазинам, присмотреть себе что-нибудь на выход. Я уже забыла, когда наряжалась куда-то…

— Вот ближе к июню и организуем, — пообещала Гермиона, подумав, что у неё платьев тоже раз-два и обчёлся.

— К июню в магазинах уже ничего не останется, — мрачно пророчествовала Джинни. — Пойдем в апреле. Тогда точно выберем что-нибудь сногсшибательное.

— Тебя послушать, так ты мечтаешь покорить кого-то на этом празднике, — прозорливо заметила Полумна. — Не Дина ли?

— Может быть, может быть, — загадочно улыбнулась миссис Поттер. — Ну а что? — воскликнула она, поймав ошарашенные взгляды подруг. — Только не говори мне, что не хотела бы появиться перед Крамом в сиянии и блеске. Мне кажется, это естественное желание — выглядеть перед бывшим лучше, чем раньше.

— Чтобы он помнил, что потерял? — со смехом спросила Гермиона. — Не думаю, что через столько лет он помнит, что чувствовал.

— Помнит, — непререкаемым тоном сказала Джинни. — Конечно, помнит, разве меня можно забыть?

Продолжая улыбаться, Гермиона повернулась к окну. Встреча выпускников. Надо спросить у Драко, собирается ли он прийти.

Это звучало странно и дико, но Гермиона научилась жить в постоянной лжи. Привычные слова привычно складывались в такие привычные оправдания о задержках на работе. Только вот видеть доверчивую улыбку Рона, когда он спрашивал, не слишком ли она устала на работе, с каждым разом было всё тяжелее. Найдя новую работу, он и сам изменился, стал больше времени проводить в сарае, даже расчистил там себе место для работы. Навёл порядок в саду, починил забор и вытащил наконец торчащий гвоздь. Он стремился стать лучше, и Гермиона не могла не видеть этих стараний, всё больше чувствуя себя дрянью.

Сколько раз она пыталась всё прекратить? Почти каждый день её начинался с мысли, что именно сегодня она скажет Драко, что между ними всё кончено. Что ни к чему хорошему это не ведёт. Что лучше оборвать всё сейчас, пока не будет слишком поздно… Слишком поздно для чего? Гермиона боялась произносить это даже мысленно. Видеть его стало потребностью, такой же как необходимость дышать и ходить. Если им не удавалось встретиться и перекинуться хотя бы парой фраз, её ломало. Не смея выйти из кабинета, боясь послать лишний раз записку, чтобы не вызвать подозрения, она сидела над пергаментами с заклинаниями и гнала от себя мысли о том, что он, быть может, уже нашёл другую. Это стало походить на сумасшествие. На затяжную и почти не излечимую болезнь. Чувствовал ли Драко то же самое? Иногда ей казалось, что да. Когда он сжимал её в своих руках, обнимая так крепко, что казалось, треснут ребра. Когда смотрел долго и пристально, будто пытался запомнить всю и сразу. Когда безумие страсти сменялось пронзительной нежностью, вызывавшей слёзы.

— Я еду в Гэмпшир на уик-энд, — с порога заявила Гермиона, замирая в ожидании ответа. Неужели она действительно делает это — уезжает из города на все выходные с любовником?!

— Но мы же собирались на рыбалку с Невиллом, — донёсся откуда-то из глубины дома расстроенный голос Рона. — Он обещал показать новые виды наживки, говорит, он там что-то усовершенствовал… И Полумна тебя ждала…

— Я помню, — в голосе Гермионы звучало раскаяние. Конечно, о рыбалке она напрочь забыла. — Но и отменить ничего не могу. Командировка срочная и важная.

— Может, я поеду с тобой? — Рон вышел в коридор, оттирая руки от чего-то липкого и ярко-зелёного. — Я, кажется, прибил садового гнома. Случайно.

— Нет, со мной не получится, — сокрушённо покачала головой Гермиона, удивляясь, как легко даётся ей эта ложь. — У меня совсем не будет на тебя времени. — А это было чистой правдой. — Со мной поедет кто-то из Отдела по контролю. — И это тоже была правда.

— Что поделать, поеду к Долгопупсам один, — легко пожал плечами Рон и шагнул вперёд, легонько чмокая жену в нос. — Ты у меня так много работаешь, что я не удивлюсь, если тебя вскоре выдвинут на пост Министра!

— Тогда я вообще поселюсь в Министерстве! — со смехом сказала Гермиона.

* * *

Небольшой домик прятался в цветущих яблонях. Ярко-желтые нарциссы и кроваво-красные тюльпаны стойкими солдатиками застыли вдоль дорожек, опоясывающих дом. Тихая деревушка под Гэмпширом дышала покоем и умиротворением.

— Ты уверен, что здесь никто не обратит на нас внимания? — обеспокоенно проговорила Гермиона, останавливаясь перед домом и оглядываясь. Но, казалось, даже местные собаки не заметили их, продолжая греться на солнце.

— Не волнуйся, в этот дом часто приезжают разные люди, местные уже привыкли. Ничего противозаконного здесь не происходило, — поспешил успокоить начавшую нервно разглядывать уютный с виду домик Гермиону Драко.

Обстановка внутри совершенно не вязалась с простоватым видом снаружи. Витая лестница из красного дерева, ведущая на второй этаж. Мрамор в небольшом холле, наборный паркет, видневшийся в распахнутой двери. Старинная мебель с изогнутыми ножками, кованые канделябры, свежие цветы в высоких вазах…

— Что это за место? — Гермиона чувствовала себя здесь неуютно, как в музее. — Я думала, будет обычный домик…

— Так и есть, — Драко уже прошёл вперёд и теперь говорил из гостиной. Гермиона остановилась на пороге, разглядывая большой, в полкомнаты, камин, в котором потрескивал недавно разведённый огонь. — Здесь останавливаются мои друзья, когда хотят отдохнуть от города и побыть поближе к природе.

— Поближе к природе? — Гермиона подавила нервный смешок. — В этом дворце?

— Тебе не нравится? — в голосе Драко послышалось раздражение.

— Н-нет, не то чтобы не нравится… — протянула Гермиона, осторожно проходя в гостиную и опускаясь в кресло. — Просто… Я ждала чего-то другого…

— Продавленных диванов и занавесок в цветочек? — усмехнулся Драко. — Прости, но мне хватает гостиничных номеров.

— Чей это дом? — Гермиона решила не вступать в бессмысленные споры, хотя тон Малфоя её задел.

— Мой, — его лицо осветила гордая улыбка. — Я сам купил его несколько лет назад. Когда ещё жил в Швейцарии. Думал, что мы переедем сюда с семьей и будем жить вдали от всех в месте, где нас никто не знает… — Он отвернулся, плечи его поникли. — Как оказалось, это к лучшему — что о доме никто не знает. — Драко повернулся с хитрой улыбкой.

— И скольких ты сюда уже приводил? — стараясь, чтобы голос звучал ровно, спросила Гермиона.

— Друзей — многих. Но ты — первая женщина, что здесь побывала.

— Правда? — недоверчиво вырвалось у порозовевшей Гермионы.

— Правда. — Драко подошёл и опустился на колени перед креслом. — Наверное, этот дом просто ждал тебя.

* * *

Старый дуб, покрытый нежно-зелеными листочками, раскинул свою ажурную тень на покрывало, на котором лениво лежали любовники. Прислонившись к стволу, Драко задумчиво перебирал пальцы Гермионы, блаженно прикрыв глаза. День клонился к закату, тени вокруг удлинялись, спеша вниз, к озеру, которое прекрасно просматривалось отсюда.

— Пойдём завтра туда? — лениво протянула Гермиона, уютно устроившись между ног Драко, удобно лёжа на его груди.

— Если хочешь, — неразборчиво пробормотал он, не открывая глаз.

— Не хочу отсюда уезжать. — Она прищурилась, пытаясь разглядеть цвет лодочек, скользивших по озеру. — Давай останемся здесь навсегда.

— Давай, — в голосе Драко слышалась улыбка. — Просто исчезнем из мира, и пусть про нас забудут…

— Думаешь, тебя так просто забудут? — осторожно спросила Гермиона. В разговорах они никогда не касались семейной жизни Малфоев, и её снедало любопытство. Она помнила Асторию красивой и надменной девушкой на два года младше них, не обращавшей на неё никакого внимания.

— Иногда мне так кажется, — ровно произнёс Дарко. Чувствовалось, что говорить на эту тему он не хочет. Но Гермиона на этот раз решила не отступать.

— Почему?

Драко раздражённо выдохнул, понимая, что разговора всё же не избежать.

— Что ты хочешь знать? Какая Астория жена? Отличная. Она идеальна во всех отношениях, настоящая чистокровная волшебница. Она умна, красива и покладиста. Она прекрасная хозяйка. И любящая мать.

С каждым его словом Гермиона сжималась, чувствуя, будто на неё сыплются камни, заваливая, погребая под собой.

— Ты ведь не это хотела услышать? — Драко зло усмехнулся, чувствуя, как напряглась Гермиона. — Ты хотела, чтобы я сказал, что она ужасна. Что жизнь с ней кажется мне сущим адом. Что я стыжусь её и мечтаю развестись?

— Я не понимаю лишь, как ты можешь изменять такому совершенству, — со слезами в голосе спросила Гермиона, подавляя отчаянное желание встать и убежать отсюда. И бежать до самого дома, не останавливаясь.

— Ты хочешь знать правду? — тихо-тихо спросил Драко. — Я тоже не знаю. Я не знаю, что меня тянет к тебе, что заставляет думать о тебе постоянно. Не знаю, отчего мне важно, что ты скажешь или подумаешь. Не могу понять, почему, когда я тебя вижу, внутри всё замирает, как перед прыжком в воду. Я боюсь этих чувств, потому что ничего подобного никогда не испытывал. Я чувствую себя рядом с тобой бесконечно слабым. И невероятно сильным. И очень... очень счастливым.

Гермиона, слушавшая всё это, напряжённо выпрямив спину, вдруг выдохнула, опуская голову, пряча её в коленях. Облегчение, обрушившееся на неё, было таким сильным, что она не могла даже говорить. Он ведь… Он ведь только что признался ей в любви…

— Ты злишься? — он осторожно дотронулся до её плеча, поворачивая к себе.

— Я счастлива, — выдохнула Гермиона, притягивая его голову к себе и целуя.

Первая ночь в отрезанном от мира домике подходила к концу. На небе медленно гасли звёзды, лёгкий ветерок сдувал лепестки с яблонь, усыпая нежно-розовым покрывалом землю.

— А ведь я бы действительно остался здесь навсегда, — прошептал Драко, сдувая со лба Гермионы упавшую прядку.

— Ты бы развёлся? — От удивления Гермиона даже приподнялась, глядя в сверкающие в темноте глаза.

— Нет. — Драко сжал губы и покачал головой. — Чистокровные волшебники не разводятся. Хотя… — Он хитро прищурился. — Асторию можно было бы убить…

— Ты кровожадный! — она, смеясь, укусила Драко в плечо. — Я тебя боюсь!

— Боишься, что убью? — он подтянул её к себе.

— Не знаю. — Гермиона вдруг посерьёзнела. — Ты бы действительно её убил? Ради меня?

— А ты бы как хотела, чтобы я ответил?

— Честно.

— Нет. Даже ради тебя. Нет.

* * *

— Рон! Я дома! — переступив порог, Гермиона остановилась, прислушиваясь. Из комнат не доносилось ни звука. — Рон? — Бросив сумку на пол, она прошла на кухню. Громкая ругань отчётливо донеслась со двора, и Гермиона поспешила в сарай.

— Привет. Скучал? — Она улыбнулась, наблюдая, как муж выбирается из-под непонятного сооружения, напоминавшего шкаф с крыльями.

— Скучал. — Рон смотрел угрюмо. — Как отдохнула?

Что-то в его тоне заставило Гермиону насторожиться. Он всегда был слишком прямолинеен: если ему что-то не нравилось, Рон и не пытался это скрыть. Неужели каким-то образом обо всём узнал? По спине пробежал противный липкий холодок.

— Я не отдыхала. Я ездила работать, как ты знаешь. — Гермиона говорила ровно и уверенно, чувствуя, как неистово колотится сердце внутри. — Что-то случилось?

— Да, я не успеваю починить этот шкафолёт к сроку, — досадлив поморщился Рон и обнял наконец жену. — Я уже голову сломал, но не могу понять, что с ним не так. Может, ты посмотришь? — он с надеждой взглянул на Гермиону, которая облегченно улыбнулась и с готовностью пошла к сараю.

Этой ночью она снова не спала. Лежала, бездумно наблюдая за лунным лучом, скользившим по потолку. Рон тихонько посапывал рядом, засунув руку под подушку и улыбаясь чему-то светло и искренне. В его сторону Гермиона старалась не смотреть — не могла. Слишком тяжело. Слишком гадко.

Она действительно полюбила Драко? Разве так может быть: одновременно любить двух совершенно разных мужчин? Рон, её муж, отец её детей, с которым они провели вместе столько лет! Она посмотрела на него, осторожно убрала прядь густых рыжих волос, свесившуюся на нос. Волна нежности затопила её, и Гермиона смахнула слезинку, сорвавшуюся с ресниц. Смелый, честный, великодушный — Рон не заслуживал, чтобы его так подло обманывали. А если узнает? Ледяной холод пробежал по позвоночнику. На миг Гермиона представила, как разрушится её жизнь, стоит Рону узнать обо всём. Она готова его потерять? Действительно готова? Ради чего? Ради того, чтобы стать любовницей Малфоя? Даже мысленно произносить это было неприятно. Про неё будут говорить шёпотом, сочувствующе кивая Рону. А мистер и миссис Уизли?! Она представила их осуждающие лица и всхлипнула, пряча лицо в глазах. Никакая страсть не стоит этого. Не стоит семьи. Она порвёт с Драко. И дороги назад не будет. Никогда.

— Знаешь, эта неделя оказалась как никогда длинной... — Драко прикрыл дверь в номер, поворачивая ключ. Гермиона нервно дёрнулась на этот звук и замерла посередине комнаты, сжимая в руках сумочку. С каждой секундой, проведённой рядом с ним, решимость таяла, вытесняемая коричным ароматом.

— Я думал о тебе… — Стоя за спиной, Драко обнял её и зарылся лицом в волосы, легонько дуя на затылок. — Каждый день, когда не мог тебя видеть. Каждый день, когда видел, но не мог подойти, заговорить, обнять…

— Драко... — голос Гермионы дрогнул. Ей было так хорошо в его объятиях, так спокойно. Хотелось закрыть глаза и стоять вот так, не двигаясь, забыв обо всём. Почему надо жертвовать редкими крупицами своего счастья ради счастья других? Неужели она не заслужила этого? Будто в ответ на её мысли, Драко замер, крепче прижимая к себе, будто боялся выпустить. Надо покончить с этим. Прямо сейчас. Вот только где найти силы добровольно вырвать себе сердце, едва лишь начавшее биться? Как лишить себя жизни, которая, кажется, только сейчас и началась-то по-настоящему?! Сжать сумочку сильнее и выдохнуть сквозь зубы: — Нам надо расстаться.

Всё. Сказала. Теперь точно обратной дороги нет. Потому что если она не уйдёт сейчас, то не уйдёт никогда. Пока сам не прогонит.

— Расстаться? — Драко склонился к её шее, оставляя мелкую россыпь поцелуев. — Зачем? Ты куда-то спешишь сегодня? У меня тоже есть лишь два часа, но раньше я тебя не отпущу…

— Нет, Драко, расстаться навсегда, — Гермиона говорила сухо и безжизненно, ровно глядя перед собой. Руки, обнимавшие её, замерли, будто окаменели.

— Ты хорошо подумала? — голос, прозвучавший за спиной, осколками льдинок осыпался на пол.

— Да, — выдохнула она, зажмурившись на секунду. — Да. Я подумала. Мы больше не можем встречаться. Хватит. Наигрались.

Его руки безвольно упали, отпуская на волю. Драко сделал шаг назад, щёлкнул замок.

— Наигрались, — эхом повторил он. Гермиона съежилась от ядовитого тона.

— Что ж, тебе виднее, что это было. Я не держу. Уходи.

Вот так всё просто? Гермиона чувствовала, как от облегчения подкашиваются ноги. Она боялась бурных объяснений, криков, угроз наконец. Но Драко лишь отступил в сторону, скрестив руки на груди. Она попыталась поймать его взгляд, но он упрямо отводил глаза, глядя на стену за её спиной.

— Драко, я не хотела бы расставаться вот так… — Гермиона умоляюще посмотрела на застывшего мужчину. Кривая усмешка исказила его лицо. В серых глазах мелькнуло презрение.

— А как ты хотела? Со скандалом? Я уже услышал всё, что хотел, всё, что ты думаешь о том, что между нами было. И ты права, игры закончились. Уходи, Гермиона.

А вот теперь стало тяжело. Она чувствовала, что обидела его. Чувствовала, что слова, невысказанные, мечутся между ними, раскаляя воздух. Даже вдох стало тяжело сделать.

— Прощай, — нашла в себе силы прошептать Гермиона и выскользнула за дверь, вжимая голову в плечи. Будто действительно ждала, что вслед полетит проклятие. Но дверь за ней тихо затворилась, и в номере воцарилась тишина.

* * *

— Ну что, ты выбрала уже? — Джинни подпрыгивала от нетерпения, разложив перед Гермионой пять платьев. — Смотри, вот это, красное, невероятно сексуальное. В нем ты будешь выглядеть сногсшибательно! А вот это, бежевое, такое нежное, так и хочется обнять и кружить в танце! А вот это…

Гермиона обречённо вздохнула, слушая подругу вполуха. Зачем она согласилась на это? Ведь знала примерно, чем закончится поход по магазинам с младшей Уизли. Быстро выбрав себе что-то шуршащее и очень обтягивающее, Джинни принялась за Гермиону. Но та со странным безразличием реагировала на наряды. В третьем магазине готовой одежды Джинни заупрямилась и заявила, что или они выходят отсюда с платьем, или идут в ателье и проводят там еще несколько часов, делая заказ.

— Вот это. — Гермиона ткнула в угольно-чёрный наряд, выделявшийся среди ярких пятен своей лаконичностью.

— Я сразу подумала, что это — твоё! — Джинни радостно подскочила к дивану, поднимая шёлковое платье с кружевными вставками. Юбка доходила до середины икры, сужаясь книзу.

— Значит, будет оно, — кивнула Гермиона, устремляя взгляд в окно. Яркое майское солнце заглядывало в магазин, искрясь на тканях и блестках. Они так горели, что у Гермионы заболели глаза, мгновенно налившись слезами. Она потянулась за платком, пока Джинни договаривалась с хозяйкой магазина, прося упаковать покупки.

Жизнь снова вошла в привычное русло. И дома всё было хорошо и спокойно. Прекратились скандалы, исчезло недовольство. Рон с головой ушёл в работу. Гермиона никогда не думала, что могла бы так про него сказать, но тем не менее, казалось, он наконец нашёл то, что действительно приносило ему удовольствие и был невероятно счастлив. Дети ждали каникул, строя планы на лето. А она бродила по пустому дому тенью, не зная, куда деться от мыслей. Находиться на работе было невыносимо. Иногда ей удавалось погрузиться в бумаги, забыть обо всём, но стоило разгрести очередной завал, как она уже ловила себя на мысли, что пытается разглядеть знакомую фигуру в министерской толпе. Но его не было. Перевёлся, так ей сказали. Может, уехал в Швейцарию? Мысль о том, что она никогда его больше не увидит, настолько опустошала душу, что становилось страшно.

Жизнь, яркая, счастливая, настоящая проходила мимо, огибая её. А Гермиона словно застыла посреди ее потока, не в силах сделать шаг и слиться с ней снова. Ей было плохо без него. Оставаясь дома одна, она ложилась на пол, впиваясь щекой в жесткий ковер, и бездумно наблюдала за танцем пылинок в воздухе. Пытаясь слиться с ними, стать ничем и никем, вещью, что не имеет чувств, мыслей… Мерлинова борода, она даже полюбила булочки с корицей! Только бы чувствовать этот запах, мягкий и слегка терпковатый. Только бы не забывать, что это действительно было с ней. Только бы забыть обо всём поскорее…

* * *

Хогвартс выплывал из тумана, мерцая огнями в окнах. Выпускники бродили по дорожкам вдоль озера, со смехом вспоминая дни учёбы. То тут, то там раздавались взрывы смеха.

— Такое чувство, будто вернулся домой! — Гермиона счастливо вздохнула, поднимая глаза в темнеющее небо.

— Да, — тихо произнёс стоявший рядом Гарри. — Я очень скучал.

— Давай посмотрим, как там Гремучая Ива поживает, — заговорщически прошептала Джинни, обнимая мужа. Коснувшись губами её виска, Гарри послушно пошёл к топорщащей свои ветви иве.

— О, смотри, кажется, Невилл прошёл! — встрепенулся Рон, указывая в толпу. — Пойдем, догоним их. Там наверняка уже столы накрывают…

Потолок Большого Зала мерцал сотней мелких звёздочек-огоньков. Накрытые столы ломились от всевозможных блюд и напитков. Обмениваясь заинтересованными взглядами, смущённо улыбаясь друг другу, бывшие однокурсники рассаживались за столы.

— Не думал, что у него хватит духу заявиться сюда, — презрительно проворчал Рон, кивая на стол Слизерина.

Гермиона перевела взгляд, заранее замирая, догадываясь, кого там увидит. Драко, с выражением скучающего высокомерия на лице. И Астория, стройная шатенка с мертвой улыбкой кивающая однокурсникам мужа. С трудом отведя взгляд, Гермиона уставилась в свою тарелку, стараясь не смотреть больше в их сторону. Она действительно была прекрасна, Астория Малфой. Аристократка до кончиков ухоженных пальцев. Элегантная и выдержанная. Не удержавшись, Гермиона бросила быстрый взгляд в их сторону, чтобы увидеть, как Драко помогает жене сесть, осторожно придерживая её за руку. Горечь разлилась во рту, и Гермиона подавила желание скривиться. Настроение стремительно портилось.

— Надо же, сидит как ни в чём не бывало, — поддержала брата Джинни, недобро прищурившись.

— Да ладно вам, — примиряющее сказал Гарри, кивнув Дину, который как раз проходил мимо. Джинни выпрямилась и проводила его долгим взглядом. Гарри хмыкнул: — Дин явно оценил твоё платье, Джинни. — Жена самодовольно улыбнулась и поправила сползающую с плеча тонкую лямку. Длинное платье тёмно-синего цвета облегало, как перчатка, и уговорить мужа позволить ей появиться в таком виде на людях стоило немалых трудов. Он бы с огромным удовольствием заперся с ней дома на все выходные, отправив детей куда подальше к бабушке с дедушкой, но коварный план Джинни пришлось поддержать. Она пообещала, что позволит снять с неё это платье, как только они окажутся где-нибудь в укромном уголке Хогвартса, и мысль о том, чтобы заняться наконец любовью в школе, о чём он мечтал пятнадцать лет назад, позволила смириться с тем, что Дин бросит несколько жадных взглядов на чересчур открытое декольте Джинни.

— Тыквенный пудинг! — облизнулся Рон, разом позабыв обо всем. Возникшая на столах еда вызвала немалый восторг.

— Вот по чему я действительно скучал! — счастливо выдохнул Рон через несколько минут, когда всё, что стояло на столе, появилось на его тарелке.

— Гермиона, тебе определённо стоит переманить хотя бы одного домовика из Хогвартса к себе домой! — весело хмыкнула Джинни, отпивая вино из бокала. — До последнего сомневалась, будет ли алкоголь!

— Мы совещались несколько дней по этому поводу, — ответил Невилл. — Как будто никто из преподавателей не держит в своих кабинетах медовуху.

— А некоторые хранят склады хереса, — ухмыльнулся Гарри, вспоминая профессора Трелони.

— Я не говорила, что иногда просто мечтала напиться в школе! — хитро посмотрела на друзей Гермиона и подняла бокал. Переглянувшись, Гарри, Рон и Джинни подняли свои бокалы:

— За Хогвартс! За исполнение всех желаний!

Взрыв хохота долетел до стола Гриффиндора, и Гермиона невольно вздрогнула, расслышав голос Драко. Надо же, а ведь она почти забыла о том, что он здесь, совсем рядом.

Танцы, поначалу робкие и стеснительные, перерастали в раскованные тем быстрее, чем сильнее повышался градус выпитого. Забыв о том, что они давно уже не семнадцатилетние подростки, выпускники радостно отплясывали, поднимая руки к потолку и упоённо подпевая музыкантам. Медленные танцы уже не разгоняли всех по углам да по стульям, и множество пар неспешно кружилось по залу. Гермиона сидела за столом, ковыряя десерт вилочкой. Рон засел с тремя пуффендуйцами, рьяно доказывая преимущества новой метлы перед старыми. Гарри и Джинни давно потерялись в коридорах Хогвартса, а Невилл с Полумной не сходили с танцпола. Малфои тоже давно ушли, Гермиона не видела, но чувствовала, что его больше нет рядом. Решив, что её отсутствие тоже вряд ли кто-то заметит, она покинула Большой Зал.

В коридорах школы было тихо. Светильники горели через один, погружая переходы в мягкий полумрак. Гермиона шла вперёд, с улыбкой разглядывая забытые портреты, чьи обитатели тихо перешёптывались, обсуждая встречу выпускников. Сколько всего было понято, прожито в этих стенах! Её захлёстывало чувство ностальгии, светлой тоски по прошлому. По тому, чего никогда уже не вернуть…

— Любишь гулять одна по тёмным коридорам? — горячий шёпот обжёг шею. Гермиона вздрогнула от неожиданности, позволяя увлечь себя в дверную нишу. Тихонько скрипнув, дверь отворилась, пропуская внутрь. Едва оказавшись в классе, Гермиона подняла руки и, упираясь в грудь Драко, попыталась отодвинуть его на безопасное для себя расстояние. Его запах: корица, табак и аромат его тела, неповторимый, который невозможно заменить ничем и никогда, — заполнил лёгкие.

— И платье специально надела чёрное, чтобы не видно было? — Рука Драко потянулась к ней, но замерла, повиснув в воздухе.

— Я думала, ты уже ушёл. — Слова давались с трудом. В горле резко пересохло. Сколько раз в своих мечтах она оказывалась с ним вот так, наедине. И сейчас, когда мечта вдруг сбылась, сердце неистово забилось о грудную клетку.

— Я тоже так думал. — В голосе звучала горькая насмешка. — Оказалось, не могу. Не могу уйти, с тобой не поговорив.

— Я рада тебя видеть. — Гермиона попыталась улыбнуться, но не получилось. Отчего-то хотелось заплакать. Горько и навзрыд. К чему эта встреча, если ничего не изменить? Они расстались, зачем бередить то, что только начало заживать, затягиваясь свежей кожей?!

— Хочешь поговорить о погоде? — В темноте глаза Драко лихорадочно блестели, и Гермиона не могла отвести от них взгляд. Пытаясь разглядеть их выражение, угадать настроение.

— Нет, — прошептала она внезапно севшим голосом. — Не хочу. Что ты хочешь, Драко?

— Не знаю. — Гермиона удивленно посмотрела на него. — Я не знаю, Гермиона, чего хочу, представляешь? — Он провёл рукой по волосам, опустил голову. — Я всё время думаю о тебе. Постоянно. Ты внутри поселилась и живёшь там своей жизнью, мою забирая. — Он резко поднял глаза: — Ты — моя жизнь, Гермиона. Я не могу без тебя. Хочешь, прогоняй. Скажешь, что не чувствуешь ничего — уйду. Больше не услышишь.

Гермиона потрясённо молчала, чувствуя, как некстати, не вовремя поднимается к горлу счастье, мешая дышать. Как закипают от слёз глаза и кровь шумит в ушах. Ничего ей больше слышать не надо было. Вот же оно, вот то счастье, о котором тосковала все эти долгие месяцы, прощаясь с ним навсегда. Вот оно, неожиданное, но от этого не ставшее менее желанным.

— Нет, — только и получалось выговорить. — Нет… нет… нет… — Она бросилась к нему, целуя, лихорадочно шаря руками по груди, шее, лицу. Чтобы всего сразу почувствовать. Его руки были везде. Одновременно. Губы скользили по лицу, останавливаясь ненадолго, ныряя к приоткрытому рту, чтобы целовать её, снова и снова. И опять назад, к скулам, векам.

— Люблю тебя… Не могу так… Без тебя не могу… — Шепот, громкий, прерывистый, задыхающийся. Взгляды безумные, мечущиеся, растерянные. Счастливые.

— Не отпущу больше… Никуда не отпущу… Никогда не отдам… — Руки жадные, ищущие, знакомые. Шорох одежды, грохот столов. Или стульев. — Я люблю тебя. — Твёрдо. Чётко. Без сомнений.

Грохот у двери заставил резко обернуться. Гермиона застыла, чувствуя, как сдавливает от ужаса горло. В дверях замерла фигура, не сводящая с них глаз. Руки Драко взлетели к пуговицам, застёгивая рубашку:

— Астория? — Будто звук его голоса вернул её к жизни. Коротко всхлипнув, она скрылась в темноте.

— Подожди, Астория! — Драко выскочил в коридор, озираясь, но он был пуст. Куда она пошла? Где теперь её искать?!

— Драко? — Гермиона неслышно подошла и встала рядом. Её голос заметно дрожал. — Она… она ведь всё расскажет. Она ведь всё расскажет Рону… — Гермиона выдохнула, зажала рот ладонью. Ощущение неотвратимого краха накрыло липким противным саваном. Это же… Мерлин, какой позор… Это же все сейчас узнают… Весь курс, все друзья…

— Не знаю, — раздражённо бросил Драко, запуская руку в волосы. — Может, и расскажет. Где её искать?! — Он неслышно ругнулся, опуская голову. Перед глазами всё ещё стояло застывшее лицо Астории. И глаза. Огромные глаза, полные боли. Он даже не знал, что это так выглядит, что она вот так может выплёскиваться, причиняя почти физическую боль смотрящему в них. Его захватило чувство вины. И желание догнать, объяснить, обнять…

— Может, она на улице? — с надеждой в голосе проговорила Гермиона, и Драко вдруг захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть — за неё, за эту надежду на то, что в жизни всё ещё может быть хорошо. Что Астория не устроит скандал на весь Хогвартс и не кричит сейчас в Большом Зале о том, что только что увидела… Что она может спокойно подойти к мужу и как ни в чём не бывало сесть рядом. Гермиона ещё что-то говорила, кажется, о том, что Астория наверняка пойдёт к воротам, ведь только оттуда можно трансгрессировать, что если Драко поспешит, то может её догнать… Его вдруг пронзило понимание: Грейнджер хочет, чтобы он ушёл. Чтобы догнал. Чтобы… Драко повернулся, глядя на неё, слегка растрёпанную, встревоженную, с распахнутыми от ужаса глазами. Мерлин, неужто и он выглядит так же?!

Он не стал отвечать. Кивнул и пошёл, постепенно ускоряясь, всё быстрее и быстрее по каменным коридорам. Мимо распахнутых дверей в Большой Зал, где нестройным хором кто-то выводил гимн Хогвартса. Наружу, в темноту опустившейся ночи. Она там, он точно знает, что она там… Малфой не заметил, когда перешёл на бег, отчаянно оглядываясь, чувствуя, как лёгкие разрываются от воздуха. А перед глазами всё всплывало лицо Астории. Сколько боли... А если она что-то с собой сделает? Бред. Он даже с бега сбился, мотнул головой. Она не такая. Только не его жена.

Он заметил её впереди, когда сил бежать уже не было. Сказывалось длительное сидение в кабинете — когда-то давно это расстояние он преодолел с большей скоростью. Правда, тогда на пятки наступал Поттер, а Дамблдор лежал на земле мёртвый…

— Астория! — он надеялся, что голос звучит достаточно сильно и громко. И что жена его послушается. И та действительно остановилась. Многолетняя привычка во всём слушаться мужа и здесь не дала осечек, заставляя замереть почти у самого забора, не дойдя до ворот несколько футов.

— Астория! — Драко подошёл, тяжело дыша. Жена стояла, замерев, распрямив плечи до хруста. Не оборачиваясь. — Ты… — Мерлин, что обычно говорят в таких случаях?! — Ты всё не так поняла… — Идеально! Это самая глупая фраза из всех, что могли прийти в голову! — Мы с Грейнджер… У нас ничего не было… У нас… Я… — Драко замолчал, понимая, как жалко он сейчас звучит.

— Ничего не было, — голос Астории звучал приглушённо. Словно она говорила через силу. — Ничего не было, ты просто признался ей в любви. Ничего особенного, Драко, ПРОСТО ТЫ, МАТЬ ТВОЮ, ПРИЗНАЛСЯ ЕЙ В ЛЮБВИ!!! — Драко вздрогнул, невольно сделав шаг назад, когда Астория повернулась к нему, обжигая пылающим взглядом. Она была в ярости! Он никогда не видел её в таком состоянии. Один раз было что-то похожее, когда жена возразила его отцу и заявила, что не будет воспитывать сына в ненависти к магглорождённым. Тогда Драко впервые посмотрел на неё с уважением. И теперь он смотрел и видел другую Асторию. Не ту, к которой привык, которая беспрекословно подчинялась, всегда одинаково улыбаясь на любую новость.

— Я столько лет любила тебя, Драко, — прошипела она, прищурившись. — Столько лет терпела. Тебя, твою холодность, твои измены… Не смей! — Астория подняла руку, пресекая слабые попытки мужа вклиниться в её монолог. — Не смей говорить, что не изменял! Я всё видела! Думаешь, я такая слепая?! Думаешь, не понимала, куда ты уходил? Когда ты даже не пытался скрыть чужие отметины на теле! Я терпела. О, да, терпела, зная, что для тебя это лишь развлечение. Что так живут все. Что им ты никогда не дашь того, что дал мне. Не дашь им ребёнка.

Она замолчала, тяжело дыша, глядя с ненавистью и тяжёлой, почти осязаемой тоской.

— Я ведь так любила тебя, Драко, — повторила Астория, отступив, когда он попытался сделать шаг навстречу. — Не надо. Не надо, дай я скажу. — Астория несколько раз глубоко вздохнула и провела ладонью по лицу, стирая беспрерывно катившиеся слёзы. — Ты — самое лучшее, что со мной случилось. Тот день, когда ты обратил на меня внимание… Я ведь до сих пор его в самых мелких деталях помню… И ведь знала, знала, что ты меня не любишь. Но мечтала. Что поймёшь. Увидишь. Оценишь. Но сегодня… — она судорожно всхлипнула, кусая губы. Отвернулась. — Сегодня… Это ведь уже не просто измена, Драко… Это ведь… Ты любишь её? Ты действительно её любишь? — голос Астории был пронизан такой отчаянной надеждой, что в пору было самому зарыдать. Драко смотрел на неё, на опущенные, замершие в ожидании плечи и понимал, что просто не может ответить по-другому. Сказать правду.

— Нет. — Один шаг сократил расстояние между ними. Драко осторожно положил руки на её плечи, притянул к себе, разворачивая. — Нет, я не люблю её. Посмотри на меня. — Он легонько тряхнул её. — Посмотри мне в глаза. Я. Не. Люблю её. — Астория судорожно всхлипнула, опадая в его руках, позволяя привлечь к себе, обнять крепко. — Ты — моя жена, моя единственная. Прости меня. Это было… Это было давно, просто эта встреча… Ты же помнишь, я не хотел идти… — Ложь лилась привычно и так легко, что Драко и сам верил. Верил в то, что говорит. — Пойдём домой, Астория. Пойдем. — Он осторожно подталкивал её к воротам, но ноги жены отказывались ей служить, заплетаясь с каждым шагом. Подхватив её на руки, Драко вышел за ворота. Только бы она поверила. Только бы успокоилась и поверила. Астория доверчиво положила голову ему на плечо, обхватывая шею руками, и Драко отчётливо вспомнил тот день, когда впервые взял её на руки. Странный обычай — переносить невесту через порог дома. Она тогда тоже так смотрела на него: доверчиво и счастливо. Прижал к себе сильнее. Только пусть поверит. Поверит, как и он верил в этот самый момент.

— Рон, пойдём домой. — Гермиона опустилась на лавку рядом с мужем, бормотавшим что-то Финнигану, склонившись над кубками. Убедившись, что Малфои ушли и никто ничего не видел, Гермиона даже нашла в себе силы улыбнуться, выходя в полупустой Большой Зал. Многие разбрелись по замку, а оставшиеся едва ли понимали, где находятся. Вот и Рон, подняв глаза, попытался сфокусировать на ней взгляд. Попытка с треском провалилась, и, тяжело вздохнув, Рон широко улыбнулся, похлопав по лавке.

— Садись к нам, Гермиона! Тут Симус такие вещи интересные рассказывает о вейлах, что…

— Рон! — одёрнул его Финниган и, покраснев, повернулся к Гермионе. Она отстраненно удивилась тому, что её, кажется, всё ещё боятся и уважают однокурсники. — Думаю, нам всем уже пора по домам. Я помогу тебе дотащить его до ворот.

Странно, почему её Рон всегда напивается быстрее всех? Гермиона рассеянно кивнула, мыслями витая за пределами Зала, надеясь, что не встретит там Асторию. Драко ведь нашёл её, правда? Мысли кружились, въедливыми собаками вгрызаясь в мозг, не отпуская ни на минуту. Даже дома, уложив Рона спать, она почти всю ночь просидела на кухне, вглядываясь в темноту, пытаясь унять отчаянное сердцебиение. Что если Астория завтра окажется у них на пороге? Расскажет всё Рону? Что если он ей поверит? Что если… Так много вопросов… Куда она пойдёт, если Рон её прогонит? А дети? Снова и снова, как по замкнутому кругу… Одно и то же, об одном и том же… Мерлинова борода, да что же это такое! Опрокинув голову на руки, Гермиона забылась тревожным сном прямо за столом, на кухне.

Настойчивый стук в окно заставил мгновенно поднять голову, щурясь, пытаясь понять, где она находится. За окном медленно рассветало, видно, она проспала не больше часа. На подоконнике сидел филин, косясь на неё огромным янтарным глазом. Гермиона вздрогнула и торопливо оглянулась, будто в этот час кто-то ещё мог появиться на пороге кухни. Осторожно забрав письмо, она быстро раскрыла его, думая о том, что Драко, возможно, сейчас так же не спит, сидя у себя на кухне... Она хмыкнула, представив Малфоя в окружении кастрюль и сковородок. Покачала головой,

«Она поверила. Мы уезжаем до конца лета в Европу. Увидимся второго сентября. В моём доме. М.»

Гермиона кивнула филину, и тот, чуть слышно ухнув, вспорхнул с подоконника. Облегчение, охватившее её, казалось, можно было потрогать. Гермиона улыбнулась, чувствуя невыразимую легкость во всём теле. Разговор с Роном откладывался на неопределённый срок. Быть может, навсегда.

«Я тебя люблю». Гермиона зажмурилась, прижимая руки к щекам. Она сказала это или он? И что теперь? Может, надо было позволить Астории рассказать всё Рону? Может, это помогло бы распутать тот тугой клубок, в который всё вокруг свернулось?

Она действительно готова всё потерять? В тот момент, когда говорила, верила, что готова. Что, позови Драко за собой, пойдёт. Не раздумывая. А сейчас? Гермиона обвела глазами уютную кухню, ту, что сама обставляла с такой нежностью и любовью. Ту, на которой сделала первые шаги Роза. Где в уголке, за шкафом для посуды, Хьюго нарисовал соплохвоста. И поняла, что не может. Не может уйти и не возвращаться, оставить всё за спиной. Почему это так легко со стороны? Смотреть, как расходятся и сходятся люди, давать советы, переживать и радоваться, если они всё-таки решились что-то изменить в своей жизни. А сама как? Можешь сама всё бросить?

Гермиона усмехнулась — её пока никто никуда не звал.

Август заканчивался, кивая облепленными яблоками ветвями в саду. Семья только вчера вернулась из Шотландии, и теперь Гермионе предстояло распаковать и перебрать все вещи, отправляя их в стирку и штопку. А на сегодня ещё и запланированная поездка в Лондон, в Косой переулок. Детям пора обновлять гардероб и готовиться к школе…

— Доброе утро. — Рон зевал во весь рот, запахивая махровый красно-рыжий халат на груди. — Прохладно уже.

— Может, оденешься? — Гермиона с улыбкой подставила щёку для поцелуя и перевернула скворчащий на сковороде бекон.

— Потом, — отмахнулся муж, подтягивая к себе «Пророка». Некоторое время на кухне царила лишь умиротворённая тишина, прерываемая громким шипением яиц на плите.

— Смотри-ка! Я всегда говорил, что он — больной! — Рон покачал головой. Гермиона, оборачиваясь, бросила:

— Ты о ком?

— О Малфое! — он удовлетворённо улыбался, будто всё это время только и мечтал сказать: «Я же говорил!». — Этот псих убил свою жену!

Сковородка с грохотом вывалилась из рук, разбрасывая содержимое по полу. Гермиона несколько секунд недоумевающе смотрела на Рона, затем, опомнившись, принялась собирать яичницу.

Это фарс. Просто какой-то дешёвый фарс, который вот-вот прекратится. Это ведь не может быть правдой. Потому что… Потому что просто не может быть. Не с ним. Не с ней. Не так.

Гермиона бродила по Косому переулку, что-то впопад отвечая детям, одёргивая мужа, хотевшего потратить больше, чем было запланировано. Улыбаясь встречным знакомым, обмениваясь впечатлениями о каникулах. А внутри всё переворачивалось, замирая всякий раз, стоило кому-то вокруг произнести его фамилию. Его имя. Оно было у всех на слуху. Конечно, такой скандал! И с кем! Естественно, он виноват! Ведь это давно было ясно: эта семья с червоточиной. И в сыне вылезло то же, что и в отце. Причина? Да не всё ли равно! Убийца! Он же убийца!

Гермиона стискивала зубы, пробираясь сквозь гудящую толпу, пытаясь не реагировать на выпады Рона, который с удовольствием пускался в обсуждения с каждым желающим поговорить о случившемся в поместье Малфоев. Держала себя в руках, гоня навязчивый голос, всё повторявший и повторявший: «…легче её убить…убить… убить…». Не верит. Она не верит. Он не убийца! Или же нет? Гермиона едва подавила желание стиснуть голову в руках, сжать виски, отвлекаясь на боль, выбрасывая все сомнения.

— Как представлю его в Азкабане… — Рон мечтательно оскалился. — Туда ему и дорога!

— Да он дома сидит, — протянул Рениус Дибли, которого Рон разглядел в витрине магазина канцелярских принадлежностей. — Я слышал, пока под домашним арестом. Там что-то неясное с доказательствами…

— Неясное? — Гермиона зацепилась за эти слова, с надеждой глядя на Рениуса.

— Ну да, — кивнул Дибли. — У меня брат в отделе расследований преступлений работает. Говорит, вроде бы всё на него указывает, а что-то не сходится… В общем его пока оставили дома, забрали палочку, проверять будут.

— Да что тут неясного, — хмыкнул Рон. — Понятное дело, что он виновен. Тут и вопросов быть не должно.

— С чего это ты на него так взъелся? — удивлённо посмотрел Рениус. — По мне так обычный волшебник. Ну, богатый, так не он один.

Гермиона посмотрела на Дибли с благодарностью и тут же спешно опустила голову, понимая, что одни только взгляды могут выдать её с головой.

— Учились мы вместе, — проговорила она и, кивнув Дибли, потянула Рона за рукав на улицу.

Кажется, этот день был самым длинным в её жизни. Как связаться с Драко? Как узнать, правда ли то, во что с радостью поверила большая часть магического сообщества? Камины наверняка закрыты, почта просматривается… Она впервые пожалела, что не держит дома эльфа. Вот к кому можно было бы обратиться. Идея вспыхнула внезапно, и Гермиона зацепилась за неё, как за спасительную соломинку.

— Рон, а давай заглянем к Долгопупсам?

— Ты же весь день говорила, что устала и хочешь домой, — недоверчиво покосился на жену Рон. Гермиона пожала плечами:

— Я вспомнила, что хотела попросить у Полумны фотоаппарат.

— Фотоаппарат? — Рон удивился. — Я же предлагал тебе его взять на прошлой неделе, ты не захотела.

— А теперь передумала! — начала раздражаться Гермиона. — Так ты со мной или я одна пойду, а ты с детьми вернешься домой?

— Нет-нет, — поспешил согласиться муж. Спустя полчаса они уже пили чай в гостиной у Долгопупсов. Полумна разливала чай по чашкам, нахваливая новый сбор трав, что помогал видеть потрясающие сны.

— Полумна, — Гермиона, собравшись с духом, отозвала подругу в коридор. — Я хочу попросить тебя… в общем… мне нужен… мне нужен твой эльф.

— Мой эльф? — удивленно вскинула светлые брови Полумна. — Бери, конечно. Но зачем?

— Помнишь, на встрече выпускников вы говорили, что лучше домовиков никто не готовит, и я подумала… — Гермиона замолчала. Дальше она не успела придумать. Ведь всем вокруг известно её отношение к работе эльфов-домовиков в домах волшебников. Но Полумна, как и надеялась Гермиона, додумала всё сама.

— Конечно, я дам тебе Дору, — просто кивнула подруга. — Навсегда?

— Нет, конечно! — возмутилась Гермиона, с грустью отмечая равнодушие, с каким та говорила о прислуге. — На несколько дней, не больше. Хочу удивить домашних.

— Дора! — Прикрытая чистым бледно-голубым передником домовиха возникла сразу же. — Это Гермиона, ты переходишь в её собственность до того времени, пока она сама не отправит тебя обратно. Ты должна слушаться её. Поняла? —

Дора послушно кивнула, внимательно посмотрев на Гермиону огромными добрыми глазами, и исчезла.

Стоило признать, что идея завести у себя домовика в чём-то и впрямь была хороша. Сытный и вкусный ужин приготовился без её участия, так же как и убралась и перемылась посуда после. Мучаясь от того, что предаёт все свои идеалы, Гермиона слабо огрызалась на добродушные подначки Рона по поводу Доры. Наконец вся семья улеглась спать, и Гермиона, несколько раз проверив, все ли уснули, с бешено колотящимся сердцем прошла на кухню.

— Дора, — Гермиона позвала тихо, боясь разбудить кого-то, потому громкий хлопок, казалось, оглушил её. — Отнеси меня в поместье Малфоев.

Эльф послушно протянула руку, не задавая лишних вопросов, которых так боялась Гермиона. Спустя секунду она уже отряхивалась, озираясь. Выпрямилась во весь рост, ухмыльнулась, поняв, что оказалась на кухне.

— Жди меня здесь, — шепнула она, и домовиха, кивнув, исчезла. Гермиона же прошла вперед, пытаясь загнать как можно глубже слепящий ужас, что возник при виде этих мрачных коридоров. Казалось, вот-вот из-за угла выскочит Беллатриса, крича «Круцио!».

— Гермиона? — Драко сидел на одной из нижних ступенек огромной витой лестницы, уводящей на верхние этажи. Белая рубашка и белые волосы были единственными яркими пятнами в обступившей его темноте. Он поднял на неё глаза, щурясь от неяркого света её палочки. — Что ты здесь делаешь?

— Я, — она остановилась, понимая, что все слова разом исчезли из головы. — Мне надо было тебя увидеть.

Её голос ещё звучал в воздухе, а сама она уже тонула в них, в тёплых, нужных объятиях. Сжимала крепко, словно хотела сломать рёбра. А он молчал, тяжело дыша ей в волосы. Ничего не говорил. Просто обнимал.

— Я не верю им, — нашла в себе силы прошептать Гермиона. — Я не верю ни одному их слову.

Драко не ответил, крепче обхватив руками. Словно боялся встречаться с ней взглядом. Неприятный холодок начал расползаться по телу, заставляя поднять на него глаза, ловя мутный растерянный взгляд. От Драко ощутимо пахло огневиски. Мерлин, да он был в стельку пьян!

— Драко? — голос прозвучал жалко и надтреснуто. — Ты ведь не делал этого, так ведь?

— Нет. — Его ответ был таким тихим, что Гермиона решила сначала, что ей просто показалась. — Нет, не убивал. — Он прикрыл глаза. — Или убил, кто теперь скажет? — Драко горько усмехнулся, покачнувшись, но удержался, крепче обхватив плечо волшебницы. — Когда она обо всём узнала. Тогда я её и убил. — Он провёл рукой по волосам. Гермиона всхлипнула. — Она любила меня. Я ещё удивлялся тогда, почему так легко поверила, почему согласилась уехать? А она, наверное, уже тогда начала придумывать… Как убить себя, подставив меня… Ты дрожишь. Замёрзла? — Драко потёр плечи Гермионы. — Пойдём, нечего здесь стоять. Я ведь даже не спросил, как ты здесь оказалась…

В камине весело трещал огонь, а Гермиона сидела на диване, чувствуя полную абсурдность всей ситуации. Где-то далеко дома спит её муж, твёрдо уверенный, что жена на кухне. А она сидит здесь, в доме предполагаемого убийцы жены, к тому же являясь прямой причиной всего произошедшего… Гермиона, не сдержавшись, фыркнула.

— Смешно? — хмыкнул Драко. — Мне тоже. Было бы. Если бы это происходило с кем-нибудь другим. Не со мной.

— Что произошло? — наконец нашла в себе силы спросить она.

— Её нашли в нашем пруду, — ровно проговорил Драко, безотрывно глядя на огонь. — Связанную. В мешке. — Гермиона прикусила губу, отмечая, как сжались руки сидящего напротив мужчины. Он со свистом выдохнул сквозь зубы.

— Все доказательства указывают на меня… Оказывается, месяц назад она начала писать своей матери письма, в которых говорила, что я ей угрожаю. Что бью. И что она меня боится… Бред какой-то… — Драко сжал руками голову, запуская пальцы в белые волосы.

— А я надеялся, что она меня простила, — еле слышно прошептал он.

— Но твоя палочка… Драко, твоя палочка ведь…

— Последнее заклинание с моей палочки было смертельным.

Гермиона тихо ахнула, подняв на него расширенные от ужаса глаза.

— Что, страшно? — улыбка Малфоя скорее походила на оскал. — Она украла её, — устало. — Украла и убила себя.

— Безумие какое-то, — пробормотала Гермиона, приложив ледяную ладонь ко лбу. — Кто смог бы спокойно расхаживать по поместью, да ещё и с телом? Или у тебя нет никаких охранных заклинаний?

— У меня есть всё… — прошептал Драко неслышно. Уронил голову в ладони. До Гермионы донеслось приглушённое рычание. — Было всё. У меня было всё. — Он поднял на неё воспалённые, покрасневшие глаза: — Они забрали у меня сына. Забрали Скорпиуса.

— Но ведь они могут применить к тебе легилименцию, — Гермиона подняла на Драко заблестевшие надеждой глаза. — Они увидят, что ты ничего не делал. Что ты невиновен!

— Я не позволю никому копаться в моей голове! — надменно вздёрнул подбородок Малфой и тут же, будто не в силах удержать, уронил голову, касаясь подбородком груди. — Никто. Не будет. Копаться. В моей. Голове. Никогда.

— Но ведь это глупо! — не выдержала Гермиона. — Это ведь снимет с тебя все обвинения!

— Я и так невиновен! — прорычал Драко, впиваясь в её лицо горящим взглядом. — Пусть попытаются доказать обратное!

— Я не понимаю… — прошептала Гермиона, осторожно кладя руку на его ладонь. — Почему нет… Это ведь так просто…

— У тебя ковырялись когда-нибудь в голове, а, Гермиона? Знаешь, каково это, когда кто-то совершенно чужой, кто-то, не имеющий ни малейшего отношения к тебе и твоей жизни, выковыривает наружу воспоминания, постыдные и страшные, интимные и личные. А потом разглядывает их, пристально, как под магическим увеличительным стеклом. И обсуждает с другими, старательно делая вид, что увиденное их не касается… Ты бы согласилась поделиться своими чувствами, своими воспоминаниями? — Гермиона прикусила губу, мотнув головой. С недавних пор делиться с кем-то своей жизнью она не хотела. Но ведь сейчас совсем другое дело! Видно, это отразилось на её лице, потому что Драко хмыкнул, посмотрев вдруг весело и бесшабашно:

— Знаешь, кто у меня будет дознавателем, если я соглашусь? Знаешь? Джинни Поттер.

Гермиона охнула, прикрывая рот рукой. Посмотрела испуганно, моргнула несколько раз.

— Я не позволю им копаться у меня в голове, — мрачно сказал Драко. Несколько минут они молчали, глядя в пылающий огонь. Затем Малфой поднялся, протягивая руку Гермионе: — Тебе пора. Дома хватятся.

— Я приду завтра, — прошептала Гермиона, выходя в холл. Остановилась. Заглянула в усталые серые глаза.

— Если я ещё здесь буду завтра, — невесело улыбнулся Драко. Поднял руку, нежно обводя контур её губ. Гермиона потянулась было вслед за рукой, но Драко отпрянул в темноту.

* * *

— Ты точно в порядке? — Гермиона вздрогнула, поднимая на мужа рассеянный взгляд. Тот, нахмурившись, пристально разглядывал её.

— Конечно, в порядке, почему ты спрашиваешь? — Она отпила кофе и поморщилась — он давно остыл.

— Я тебя уже седьмой раз спрашиваю, — поджав губы, проговорил Рон. — А ты молчишь.

— Я просто устала. — Гермиона раздражённо вздохнула — в последнее время муж стал её раздражать своей заботой и участием.

— С утра? — спросил Рон, но, не став дожидаться ответа, поднялся, прихватив с собой пустую чашку и поставив её в раковину. — Я работать. Как решишь поделиться, ты знаешь, где меня искать.

Дверь за ним закрылась, а Гермиона даже не повернулась в его сторону. Обидела. Ну и пусть. Перебесится. Гораздо важнее придумать, как помочь Драко. Три ночи подряд они вместе сидели и строили различные предположения относительно того, кто мог помочь Астории. Но каждый раз натыкались на глухую стену. Завтра истекал срок домашнего ареста, и, если они ничего не докажут, его заберут в Азкабан… В глазах запекло, и Гермиона зажмурилась, тяжело задышав. Эти дни стали для неё непрекращающимся кошмаром, когда днём надо пытаться улыбаться, ночью — ломать голову, как помочь, и всё время держать себя в руках, напоминая, что Драко ещё хуже. Стараться не думать о том, что сердце сжимается от боли, а дыхания не хватает, стоит только подумать о том, что его могут казнить. Стараться не допускать мысли о том, как она будет жить без него, если его не станет. Если… Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чувствуя, как подступающая истерика отпускает. Не думать об этом. Сейчас не думать.

Очередная бессонная ночь подходила к концу. Закончились аргументы и предположения. Больше не о чем было говорить. Что бы ни помогло Астории, теперь это останется тайной, которую она унесла с собой в могилу. Они сидели, обнявшись, на диване в небольшой гостиной, молча наблюдая за гаснущим огнём. Не было сил говорить. Да и слов больше не было. Гермиона прятала лицо на его груди, пытаясь надышаться им. Впустить бы его всего в себя и не выпускать никогда наружу. Впитать в кожу, чтобы никогда и никто не забрал. Она закусила щёку, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания, обещая себе, твёрдо обещая, что отпустит их на волю завтра. Завтра. Уже сегодня…

Драко молча прижал её к себе, зарываясь рукой в густые волосы. Так мало счастья бывает отпущено в жизни. Почему же за него надо обязательно платить? И какой ценой? Жизнью? За любовь? Он закрыл глаза и тихо выдохнул. Надо было её отпускать. Пусть уходит сейчас, пока он ещё может делать вид, что его ничего не волнует. Не страшит. Что терять не страшно. Пусть уходит.

Драко сел, осторожно отнимая Гермиону от себя, невесомо поцеловал её в макушку, собираясь что-то сказать, но замер, озарённый внезапной догадкой.

— Ты как сюда прибыла? С домовиком?

Гермиона кивнула, настороженно наблюдая на Драко, который выглядел сейчас так, будто выиграл кубок квиддича в одиночку.

— Давно пора было избавиться от этих тварей! — Гермиона вздрогнула, услышав ненависть в голосе. — Как я сразу не догадался! Это они помогли ей! Домовики! Она приказала, я только сейчас это понял! Надо лишь узнать, кто ей помог. Кто?

— Хочешь сказать, домовик убил Асторию?

— Конечно же нет! — воскликнул Драко. — Он спрятал тело! Она убила себя сама. Она всё рассчитала, она не думала, что я вспомню про эльфов… Да никто бы не вспомнил, Гермиона! Никто!

— Мы часто прибегали к их помощи, — прошептала Гермиона.

— С меня снимут обвинения, завтра же! — Драко воодушевленно принялся расхаживать по комнате. — Это же так просто! Конечно, я бы не догадался!

Гермиона счастливо смотрела на него, думая, что мысль о смерти Астории уже не кажется ей такой страшной и пугающей. Что сейчас, зная, что Драко оправдают, она может вздохнуть спокойно, чувствуя, как разжимается наконец пружина, что держала её натянутой эти дни. Драко вдруг замер и посмотрел на Гермиону.

— Спасибо тебе, — тихо, нежно. — Я… мне надо собрать всех домовиков, чтобы…

— Ну конечно же, — засобиралась Гермиона. — Я… Мы… Мне пора…

— Мы увидимся, как только с меня снимут обвинения. — Драко взял её ладони в свои, сжал легонько. — Я так скучал по тебе. Ты даже представить себе не можешь. Но сейчас…

— Я понимаю, — быть может, слишком быстро произнесла Гермиона. — Я буду ждать. Ты же вернёшься в Министерство?

— Я напишу тебе. — Драко улыбнулся. — Жди.

Под одеялом было тепло и очень уютно. Проснувшись, Гермиона не спешила вставать, потягиваясь всем телом, чувствуя, как разгоняется кровь в венах. Сегодня она выспалась. Наконец-то, впервые за последнюю неделю. Весть о том, что Драко оправдали, вызвала в её семье двоякие чувства: радости с её стороны и угрюмого недовольства со стороны Рона. Но теперь всё было хорошо. Гермиона зажмурилась, сладко улыбнувшись, и повернулась к мужу, ныряя прохладными ладошками под пижаму, пробегая коготками по горячей коже на его животе, чувствуя, как сокращаются мышцы, стремясь избежать холодного касания. Тихонько заурчав, она потёрлась носом о его спину, игриво прикусив ткань и потянув её на себя. К её удивлению, Рон игру не принял. Глубоко вздохнув, он накрыл её ладони своей, крепко сжав на короткое мгновение, и тут же выпустил, резко поднимаясь. Хлопнула дверь в ванную комнату, зашумел душ. Недоуменно нахмурившись, Гермиона смотрела на закрывшуюся дверь, перебирая в памяти события вчерашнего вечера и гадая, что могло разозлить мужа. К своему ужасу, она не помнила. Не помнила ровным счётом ничего из последней недели. Не удивительно, что Рон дуется: все эти дни её мысли были слишком далеки от дома. На каких-то четыре сотни миль на запад от Лондона.

Широкая улыбка расплылась по лицу, и, мгновенно отбросив мысли о муже, Гермиона перевернулась на живот, обхватывая подушку и счастливо вздыхая. Оправдан. Полностью и безоговорочно. Специальный выпуск «Ежедневного пророка» был полностью посвящён Малфоям. Разительно отличаясь от предыдущих номеров, со страниц которых потоками лилась грязь, вчерашняя газета была наполнена восторженным восхищением выдержкой Драко, потерявшего жену и мужественно отражавшего нападки. Целый разворот был посвящён истории одного из древнейших аристократических родов Англии, заканчиваясь коротким рассказом о жизни Нарциссы в Швейцарии. И наконец, огромная статья о раскрытии преступления: психическое состояние Астории, у которой, оказывается, знакомые и друзья давно подозревали душевное расстройство, продуманная подготовка к самоубийству, включающая мелкие детали, явно надуманные, но добавлявшие трагизма и мрачности, и, наконец, несчастные эльфы-домовики, вынужденные, в силу приказа хозяйки, молчать, наблюдая за страданиями хозяина. Рон вчера на этих словах громко и возмущённо фыркнул, отбрасывая газету в сторону. Гермиона же, с любопытством пробежав глазами по строчкам, закусила язык, лишь бы не улыбнуться.

Дверь снова хлопнула, Рон, облачённый в одно полотенце, запахнутое на бедрах, прошел к шкафу, доставая майку и джинсы, и, не глядя на жену, снова скрылся в ванной. Гермиона нахмурилась — Рон даже одеваться при ней не хочет?

Дальнейший день проходил в полном молчании, и Гермиона успела несколько раз пожалеть, что сегодня суббота и нет причин идти на работу. Рон хмурился, склонившись с палочкой над каким-то прибором. С её кончика то и дело слетали голубые искры, соединяя между собой проводки. Лучи заходящего солнца ласково касались огненно-рыжих вихров, падающих на лоб. Беззвучно шевеля губами, Рон осторожно придерживал длинными пальцами небольшую деталь. Отложив книгу, Гермиона невольно залюбовалась мужем, с удивлением понимая, что они уже очень давно не сидели вот так, тихо и спокойно, в гостиной. Почему-то стало грустно. Ей не хватало этого — нежного и домашнего покоя, которым раньше была пронизана каждая секунда рядом с мужем.

— Рон, — голос прозвучал тихо и почему-то неуверенно. Тот дрогнул, не отрывая глаз от занятия. — Рон, — позвала она настойчивее. — Ты на что-то обижен? Прости, я не знаю, отчего ты молчишь. Не молчи, пожалуйста, Рон. Я правда не знаю, в чём виновата! — Гермиона замолчала, чувствуя, как задрожал голос.

— Я тоже не знаю, — тихо проговорил Рон, опуская голову ещё ниже. — В чём я виноват перед тобой, Гермиона, что ты не замечаешь меня? Не смотришь, не слышишь, не видишь. — Он вскинул голову, отбрасывая чёлку с глаз, и Гермиона вздрогнула: столько боли, оголённой, неприкрытой, плескалось в его глазах. — С чего ты вдруг решила вспомнить обо мне, а? Что произошло в твоём мире, что ты снова меня заметила?

— Я не забывала о тебе, что ты такое говоришь! — Гермиона нервно улыбнулась, убирая выбившуюся из прически прядь за ухо. — Просто… Просто на работе так много всего…

— У тебя всегда много дел на работе, — Рон снова опустил голову, возвращаясь к детали, — на то она и работа, не так ли? Вот только в последнее время её слишком много…

Гермиона застыла, чувствуя, как в животе расползается ледяное нечто. Какой-то новый упрёк звучал в голосе мужа. Что-то новое, пугающее, подобравшееся так близко к истине…

— Прости, — выдохнула она, опускаясь на колени перед креслом Рона. — Прости. За то, что совсем ушла в себя. За то, что отдалилась. Прости. — Его ладони, такие большие, родные, тёплые — Гермиона покрывала их сетью поцелуев, прерывисто шепча что-то, смаргивая слёзы. Как же так, как? Её Рон, её добрый, ласковый, любящий Рон… Только не так, только не с этим холодным тоном, что пронзал сердце. И ведь не двигается. Не подаётся навстречу. Не реагирует. Она подняла на него глаза, пытаясь поймать упрямо ускользающий взгляд.

— Я люблю тебя. — Губы Рона скривились в подобии улыбки, от которой внутри всё покрылось инеем. — Ты меня разлюбил? Что случилось, Рональд? — голос Гермионы сорвался на визгливые ноты. Немыслимо. Невозможно. Разлюбил? Рон молчал, нервно крутя в руках палочку. Вдруг, словно одёргивая себя, осторожно отложил её на диван. Сцепил руки в замок, сжимая крепко, так крепко, что костяшки побелели. Вздохнул тяжело.

— Не делай так больше, — глухо проговорил он. — Никогда. Ты слышишь, Гермиона? — Он поднял на неё глаза. — Не делай так больше, не уходи в себя. Потому что снова жить в этой тишине я не выдержу. Я серьёзно.

— Никогда, — Гермиона выдохнула, чувствуя, как слетает гора с плеч. — Никогда-никогда-никогда…

* * *

Октябрь зашелестел бесконечными дождями, смывая последнюю листву с деревьев. Стоя под дубом, Гермиона смотрела на серое озеро, покрытое мелкой рябью. Лодочки давно исчезли, как и многочисленные отдыхающие из местных и туристов по берегам. Драко говорил с кем-то через каминную сеть, и она вышла на улицу, чтобы не мешать. Заросший, немного дикий сад, что скрывал их всё лето, теперь грустно чернел, царапая обнажёнными ветвями каменные стены. С ветки сорвалась тяжёлая капля и упала за шиворот, заставляя поёжиться. Что-то утекало сквозь пальцы. Неуловимо и непоправимо. И ей очень хотелось думать, что это просто осень принесла с собой чувство потери. Гермиона тяжело вздохнула, опуская голову, когда на плечи опустился лёгкий пушистый плед. Драко, как всегда, подошёл неслышно, кутая её в густой аромат корицы, прогоняя все тревоги и тоску.

— Замерзла, — прошептал он ей в волосы, обнимая и прижимая к груди.

— Уже нет, — с улыбкой в голосе ответила Гермиона, прикрывая глаза. Одно его присутствие прогоняло страхи, делая их глупыми и смешными.

Вспышки пламени отражались на лице Драко, окрашивая платиновые волосы в розовый оттенок. Гермиона перебирала мягкие шёлковые волосы, задумчиво глядя, как они протекают сквозь пальцы. Огромная шкура на полу поначалу вызвала усмешку, когда Драко с гордостью показал её, рассказывая, как нашёл в одной из лавок Женевы. Теперь же они проводили на ней большее количество времени, пока останавливались в домике. Стоило дома улечься недомолвкам, и Гермиона со спокойной совестью окунулась в любовь, радуясь миру и покою, в которые наконец погрузилась её жизнь.

Драко лениво жмурился, напоминая её большого довольного кота, вытянувшегося на угольно-чёрной шкуре.

— Помнишь, в нашу первую ночь здесь, — не открывая глаз, пробормотал Драко. — Мы говорили о том, что было бы неплохо остаться здесь навсегда…

— Да, — улыбнулась Гермиона. Рука соскользнула с волос, обведя небольшую мочку, зарылась в короткий пушок на затылке. — Иногда мне кажется, что так и есть, что мы одни во всём мире. И за стенами домам нет ничего и…

— Может, попробуем? — Глаза Драко внезапно распахнулись. Он… Он говорил серьёзно? Гермиона смешалась, не зная, что ответить. Драко приподнялся на локте, заглядывая в её глаза. — Давай попробуем, Гермиона. Плевать, что будут говорить. Пока мы есть друг у друга, нам ничьи упрёки не страшны.

— Драко, я… — Гермиона робко смотрела в загоревшиеся серые глаза. Ей так не хотелось тушить этот огонь… А зачем? Почему бы и нет? Почему бы не попробовать, не рискнуть?

— Скажи «да», Гермиона, просто скажи «да». — Драко смотрел, не отрываясь, казалось, заглядывая прямо в душу. И она сдалась. Отбросив все страхи и сомнения, улыбнулась и шепнула: "Да".

— Да-да-да, — она сбивчиво говорила что-то, счастливо смеясь, целуя его, любимого, единственного, самого нужного…

Она ворвалась в дом, охваченная лихорадочным возбуждением. Взлетела по лестнице наверх, в спальню, взмахнув палочкой, не глядя на появившийся на кровати чемодан. Подбежала к шкафу, выбрасывая вещи, все, сразу, без разбора. Доставая коробки с туфлями, шарфы, шапки. Уйти отсюда. Уйти прочь, не оборачиваясь, не сожалея. Оставить за спиной пустую серую жизнь. Уйти к нему, к счастью, к любви…

— Гермиона, — она вздрогнула, но не остановилась, продолжая доставать джинсы и свитера. — Не уходи. — Закусив губу, Гермиона принялась осторожно снимать костюмы, моля, чтобы он ушёл. Чтобы не мешал. Чтобы не отговаривал.

— Не уходи, прошу. — Рон остановился прямо за спиной. Гермиона зажмурилась. — Я ведь… Я ведь не смогу без тебя.

— Пусти, — тихо ответила Гермиона, обходя мужа. Взмах руки — и одежда начала складываться, упаковываясь в чемодан.

— Ты действительно сможешь так просто бросить всё? — решил сменить тактику Рон, скрещивая руки на груди. — Оставить детей, дом.

— Дети поймут. — Гермиона бросила быстрый взгляд на фото в рамке, стоявшее на тумбочке. — Дом без меня не разрушится.

— Я разрушусь, — прошептал Рон. — Я разрушусь без тебя, Гермиона. Жить без тебя не смогу. Не уходи.

— Всё уже решено. — Заставив чемодан идти следом, она вышла в коридор. Вернётся за остальными вещами потом, когда его не будет дома. Когда будет легче. Когда всё уляжется. Когда…

— Он ведь бросит тебя, — крикнул вслед Рон. — Это у него в крови! Бросать, бежать от проблем… Он всегда таким был! Драко Малфой! — последние слова он буквально выплюнул, замерев наверху лестницы.

Гермиона на миг сбилась с шага, споткнулась при звуке его имени. Но тут же взяла себя в руки, продолжив спускаться.

— Думала, я не знаю? — голос, полный горечи, снова догонял. — Думала, не понимаю, куда ты уходишь? Командировки... — Рон ядовито усмехнулся. — С ним. В его доме.

— Если ты всё знаешь, — Гермиона остановилась у входной двери, устало вздохнула. Мерлин, почему, почему так тяжело?! — Отпусти меня.

— Не пущу, — Рон обогнул её, становясь в дверном проёме. — Никуда не пущу, слышишь!

— Не превращай всё в цирк, — бросила Гермиона, стягивая с вешалки пальто, ныряя в рукава. — Не надо.

— Он ведь не любит тебя! — отчаянно выкрикнул Рон, лихорадочно шаря по ее лицу глазами.

— Я люблю его, — она подняла твёрдый взгляд.

— А я люблю тебя, — выдохнул Рон. — И нашу семью. Ты же любишь нашу семью?

— Я изменила тебе, Рон! Как ты можешь простить?

— Я уже простил, — еле слышно. — И словом не напомню. Не упрекну. Никогда. Только останься.

Слёзы хлынули из глаз, и Гермиона даже не попыталась их остановить. Она смотрела и смотрела на него, на мужа, на самого родного и близкого, на лучшего друга, на первого мужчину, на отца своих детей… И понимала, что не может уйти. Не может оставить. Вот так бросить одного с отчаянием, что кричало в каждом его жесте.

— Не уходи, — Рон поднял на неё глаза, и Гермиона вздрогнула, увидев в них слёзы. — У нас всё получится. Мы начнём всё сначала. Просто не уходи.

Гермиона молчала, сжимая в руках палочку, не обращая внимания на подталкивавший ее к выходу чемодан. Молчала, думая о Драко, о Роне, о том, что теряет, оставаясь с ним. С любым из них.

— Скажи «да», Гермиона, — взмолился Рон, — прошу тебя, просто скажи «да».