Бегство (джен)

Дорога до Медной Горы показалась отдохнувшим магам неожиданно короткой. А уж сама Гора.… Вместо ожидаемой горы или хотя бы холма Северус увидел лесную полянку, на которой чернел старый деревянный вход в заброшенную шахту.

— Пришли, ждите, — сказал Железко.

Он подошел к одному из поддерживавших ветхий навес столбов и постучал по нему.

Откуда-то выпрыгнули две крупные ярко-зеленые ящерицы. Старик отдал им принесенный сверток и сказал:

— Тут гости к Хозяйке. Лично ее хотят видеть.

Ящерицы кивнули, каким-то образом взяли сверток и исчезли.

— Ждите, — повторил Николай Данилович и быстро, не прощаясь, ушел.

Долохов, рана которого растряслась в машине и не успокаивалась, устало присел на пенек. Постоянная боль в руке и необходимость ее скрывать, вызванная болью бессонница и слабость, идиотский магл, ведший себя с ними, как с жалкими просителями, осознание того, что именно такими они и являлись, неуверенность в теткиных сведениях и ощущение полной неопределенности будущего доводили его до исступления.

Снейп, привычно упрятавший свое опасение и беспокойство в самый дальний уголок разума, осматривался с явным любопытством. Место было странным своей обыденностью. Лес, поляна, старая шахта. Северус на грани чувств ощущал отголоски странной магии, еле-еле пробивавшейся из-под земли.

Ни на наполненные магией Хогвартс или Диагон аллею, ни даже на островки магии волшебного Екатеринбурга это не было похоже.

Он рассматривал лес, для успокоения нервов занимая себя мыслями о местных растениях и использовании их в приготовлении зелий, как вдруг почувствовал движение.

На поляне стояла молодая, не старше двадцати пяти лет, женщина, одетая в зеленый сарафан. Ее черная, длинная, явно тяжелая коса так плясала вокруг нее, что, казалось, жила самостоятельной жизнью.

— Ну и зачем вам нужна Хозяйка? — весело спросила она.

— Нужна. Веди нас к ней, — терпение Долохова иссякло.

— Зачем вам она? — спокойно повторила девушка.

Северус, заподозривший неладное, попытался вступить в пошедший явно не туда разговор.

— Прошу вас, мисс… — начал было он, но тут потерявший всякий рассудок Долохов выхватил палочку:

— Имп...

Налетевший внезапный порыв силы бросил Антонина на колени. Северус еле устоял. Девушка преобразилась. Казалось, она стала выше деревьев. В лице проступили властные черты, в волосах появилась седина, и они спокойно легли вдоль спины.

Женщина, смотрящая на них, выглядела привыкшей повелевать, не сомневаясь в исполнении своих приказов. В чертах лица были видны прожитые столетия, которые при этом не старили ее, но только придавали мудрости и силы.

Исходящая от нее магия была огромна. Северус с удивлением понимал, что даже Дамблдор, не говоря уже о Вольдеморте, обладал в лучшем случае частью такой силы.

-Такая сильная ведьма в такой дыре? — только полнейшей растерянностью можно было объяснить то, что эти слова он произнёс вслух.

— У каждой силы есть свои границы, — неожиданно спокойно ответила Хозяйка. А затем жёстко и твердо повторила: — Вы хотели меня видеть. Зачем?

Излучаемая ею сила прижимала к земле.

Долохов продолжал стоять на коленях, закрыв лицо руками. Он явно был не в состоянии вымолвить ни слова.

Северус с трудом держался на ногах.

— Мы слышали, что Вы не отказываете в убежище преследуемым, Мадам, — сказал он.

— Да, я не отказываю в убежище и не выдаю преследуемых, — ответила Хозяйка, — но я сама вершу суд. Ты согласен на это и просишь убежища в Медной Горе? — обратилась она к Долохову с традиционной формулой.

— Я ранен и устал. Мне больше некуда идти, — он продолжал стоять на коленях.

— Ну что ж. Будь по-твоему, — Хозяйка пристально посмотрела на него. — Ты убийца и насильник. Если сможешь с этим жить — живи.

Долохов внезапно закричал и, рыдая, начал биться о землю, отчаянно царапая ее руками.

— Что ним? — спросил Северус.

— Эринии. Я всего лишь разбудила его совесть, — ответила Хозяйка и посмотрела на Снейпа.

Северус весь последний год постоянно держал ментальный блок — в присутствии Волдеморта расслабляться было смерти подобно. Но для Хозяйки этот блок словно не существовал — она как будто читала не мысли, не память, а саму душу, вскрывая самые темные и горькие его воспоминания. Вынужденные и добровольные ошибки, преступления поднялись из глубин памяти. Чувства обреченности и выполненного ненавистного долга, бесконечная горечь от гибели единственного близкого друга заполнили Северуса. Он с трудом подавил желание пасть ниц и молить о милосердии.

Магия, налетевшая ураганом, улеглась. Тишину на поляне нарушали только рыдания и стоны Долохова.

— Я не читаю мысли, я читаю душу, — обратилась Хозяйка к Снейпу. — И тебе не судья. Свой ад ты создал сам да так и носишь с собой, — тихо и печально сказала Хозяйка. Помолчав, она добавила уже другим, деловым, тоном:

— Поживи у нас пока. Тебя как звать-то? И кто ты таков?

— Профессор зельеделия Северус Снейп, Мадам.

— Зельеделия — это хорошо. Меня зовут Татьяна Степановна. Отдохнешь, потом поговорим. А сейчас помоги товарищу, проведу вас в Гору, — и она обратилась к крутящейся около ее ног ящерице: — Позови отца Владимира, мы спускаемся.