Один лишь взгляд (гет)

Забыть не получилось.

Первый ноябрьский номер «Пророка» пестрел громадными заголовками, повествующими о победе над Сами-знаете-кем. Величайший, по мнению многих, маг современности развоплотился, пытаясь убить годовалого младенца. Фамилия младенца была набрана аршинными буквами: Поттер. Гораздо мельче была набрана информация о том, что родители ребёнка, Джеймс и Лили Поттер, погибли.

Это поразило Милли едва ли не больше, чем само известие об исчезновении «ужаса магического мира». Сообщения о погибших или исчезнувших людях появлялись в газетах с удручающей регулярностью, но до сих пор среди них не встречалось имен тех, с кем она была близко знакома. А тут... Хулиганистый, стремительный, похожий на вечный фейерверк Джеймс и спокойная, рассудительная, словно бы наполненная мягким светом Лили — их просто невозможно было представить себе мёртвыми!

Милли всегда казалось, что смерть ровесников — это страшно. Но она не предполагала насколько. Даже радость от того, что мрачный кошмар последних лет закончился, получилась какая-то смазанная, почти ненастоящая.

А в следующих номерах газет её ждал новый удар. Сириус Блэк оказался Пожирателем, он был замешан в гибели Поттеров, а пытаясь спастись от ареста, устроил взрыв, убивший больше десятка маглов и одного мага. Питера Петтигрю.

Милли не слишком близко знала Блэка, но поверить, что он предал Поттеров и убил Петтигрю было ещё труднее, чем представить однокурсников мёртвыми. Однако же сомневаться не приходилось, слишком много подробностей приводили газеты. Выходит, не так уж далеко ушёл наследничек от своей семьи! Приверженность многих поколений Блэков к тёмной магии ни для кого не была секретом.

Поттер, Блэк, Петтигрю... Люпин? Милли представила, каково ему сейчас, и кинулась писать письмо. Оно получилось сумбурным и довольно невнятным, Милли морщилась, перечитывая его, но всё равно отправила. Если ответит — она хотя бы будет знать, что этот ненормальный сам не попал под раздачу!

Ответ пришёл через месяц, когда она уже перестала надеяться. Ремус был краток: «Спасибо. Я в порядке». Милли облегчённо вздохнула и временно выбросила его из головы.

На каникулах она хотела зайти к нему, но оказалось, что Ремус сменил жильё и где он жил сейчас — никто из соседей не знал. Выяснять это более настойчиво Милли не стала. Во-первых, негоже помолвленной девушке слишком уж демонстративно разыскивать своего прежнего парня. А во-вторых, если бы хотел — сам бы сообщил в письме новый адрес.

Придя к таким выводам Милли в очередной раз приказала себе перестать думать о нём. И перестала.

На целых двенадцать лет.

Прошлое напомнило о себе неожиданно — газетной сенсацией. Из Азкабана в первый раз за всю его историю бежал заключённый. Предатель и убийца Сириус Блэк. Человек, изображенный на развешенных повсюду колдографиях, больше походил на сильно потрёпанного зомби, чем на прежнего красавца, но это, несомненно, был он.

Первое время газеты взахлёб обсуждали произошедшее, потом публикации ужались до редких интервью сквозь зубы от представителей Аврората: беглец пока не пойман, поиски ведутся. Разговоры в обществе на эту тему тоже постепенно прекратились, разве что кто-то поминал не пойманного беглеца в связи с сакраментальным: «За что мы платим налоги?»

А Милли постоянно боялась услышать рядом с именем Блэка имя Люпина.

И услышала-таки. Но не рядом.

На Рождество Роджер Эббот, старший из дядьёв Генри, как обычно пригласил всё семейство в свой загородный дом. Встреча происходила по раз и навсегда установленному сценарию: съезд гостей, торжественный ужин, обмен подарками, наутро, если позволяла погода, прогулка по окрестностям. Милли всегда слегка скучала на этих сборищах и почти обрадовалась, оказавшись за столом рядом с племянницей Генри, третьекурсницей Хогвартса. В ответ на дежурный вопрос об учёбе Ханна принялась с восторгом рассказывать о новом преподавателе ЗОТИ Ремусе Люпине — лучшем, по её словам, учителе в Хогвартсе. После мадам Спраут, разумеется, поскольку своего декана Ханна считала вне конкуренции.

Слушая её восторги, Милли искренне порадовалась за Ремуса. Кажется, он сумел-таки найти своё место в жизни. Но в радости, словно льдинка в мороженом, пряталось что-то ещё, и Милли так и не смогла понять, что именно.

А приехав на летние каникулы, Ханна привезла с собой ошеломляющую новость: новый учитель оказался оборотнем!

Правда, саму девочку это нисколько не пугало, и она искренне сожалела, что Люпину пришлось уволиться.

Милли была поражена. Скромный разумник Ремус — оборотень? Это не лезло ни в какие ворота. Она уже была готова заявить, что не стоит верить глупым слухам, но тут вспомнилось: встающий над лесом круг луны и посеревшее лицо Ремуса, споткнувшегося вдруг на ровном месте… «неудачное заклинание», из-за которого он два дня пролежал в госпитале… уверенное «кто ж меня в Аврорат возьмёт», ещё тогда показавшееся странным в устах одного из лучших выпускников…

Оборотень. Это всё объясняло.

Или всё же — не всё?

* * *

Ну это ж надо: встретить в многомиллионном городе человека, которого не видела чуть ли не двадцать лет и который к тому же, по слухам, скрывается! И ладно бы ещё где-то в окрестностях «Дырявого котла», так нет — возле Трафальгарской площади. Чего только в жизни не бывает…

— Ремус!

Имя вырвалось раньше, чем Милли подумала, стоит ли окликать человека, которого не без оснований считают одним из активнейших деятелей подполья. Реакция на оклик — две мгновенно взлетевшие в боевую позицию палочки — ясно показала, что очень даже не без оснований. Впрочем, Ремус свою тут же и опустил, а вот девица следовать примеру спутника явно не торопилась. И с какой это, интересно, радости он тут разгуливает не замаскировавшись, раз так уж боится нападения? Хотя, если рассудить трезво, городская толпа — куда более надёжное укрытие, чем лесная чаща.

В большинстве случаев.

— Милли? Здравствуй, принцесса.

Милли вздрогнула. Почему «принцесса»? Так её называл Блэк, не Ремус…

— Знакомьтесь, девушки. Милисент Стилл... прости, Эббот, я не ошибаюсь? А это Нимфадора…

— Убью! — девица замахнулась на спутника кулаком. Слишком, впрочем, демонстративно.

— …Тонкс, с некоторого времени — Люпин, — невозмутимо закончил Ремус, привычно уворачиваясь от тычка в бок.

Девица явно кого-то напоминала, да и фамилия показалась Милли знакомой. А, точно: Андромеда Блэк, вышедшая замуж за маглорождённого Теда Тонкса. Высокомерные Блэки устроили тогда громкий скандал, который в семействе Стилл посчитали двойной глупостью: коли уж полагают такой брак недостойным, так зачем привлекать внимание?

Судя по возрасту, новая знакомая вполне могла быть дочерью мятежной девицы Блэк.

— Так ты наконец женился?

— Его наконец женили, — сообщила Нимфадора Тонкс, она же миссис Люпин.

Милли с трудом скрыла изумление. Конечно, всякие бывают ситуации, но о них обычно первому встречному не сообщают. Кстати, о ситуациях... А ведь правда! Срок совсем маленький, но узкие магловские джинсы и лёгкая маечка под расстёгнутой курткой ничего не скрывают. Она что, ненормальная? Рожать в такое время? От оборотня?! Или не знает?

— Этот мерзкий оборотень, — тут же развеяла сомнения в своей осведомлённости Нимфадора, — упорно утверждал, что в мужья не годится.

— И был прав, между прочим! — вставил Ремус.

— Потому что мерзкий!

— Потому что умный!

— Ты извини, Ремус, — Милли терпеть не могла чужие семейные сцены, — но мне нужно идти. Рада была повидаться.

— Я тоже, — Ремус выглядел слегка смущённым. — Только... Ты не пойми неправильно, но не стоит всем и каждому рассказывать... В общем, ты понимаешь, да? Я сейчас не самый полезный знакомец, следует признать.

— Да, я понимаю. Удачи вам!

— Спасибо. Прощай, принцесса.

Милли снова едва не вздрогнула от этого обращения. Нимфадора вполне дружелюбно помахала ей рукой. Интересно, она знает? Жёны редко бывают в восторге от знакомства с юношеской любовью мужа.

Милли кивнула в ответ и медленно двинулась в сторону площади.

— Почему ты зовёшь её принцессой? — тихо спрашивает Тонкс, глядя в спину удаляющейся женщине.

— Не знаю, — честно признаётся Ремус. — Её так Сириус называл.

Они оба на секунду замолкают — как всегда, когда речь заходит о Сириусе. Короткая, не заметная со стороны пауза.

— Он за ней ухаживал?

— За ней ухаживал я, — вздыхает Ремус. — И даже с серьёзными намерениями. Только как-то не сложилось у нас.

— Жаль, что я не знала. Спасибо сказала бы, право! А то женился бы на ней — и что бы я делала?

Милисент, задержавшаяся у какой-то витрины, как раз в этот момент оборачивается, и Тонкс горячо прижимает руки к груди, благодарно склонив голову. Хотя миссис Эббот вряд ли поймёт, что это означает. Но Тонкс такие мелочи не волнуют. Главное, чтобы Рем понял всё правильно, а то ещё подумает, что она ревнует!

Рем понимает правильно. Он всегда всё понимает.

Интересно, что Ремус скажет о ней жене? Или они продолжат ругаться?

Милли не выдержала и обернулась. Ну конечно, девица смотрела ей вслед. Встретившись взглядом, слегка поклонилась. Как ни странно, с искренним дружелюбием и даже вроде бы с признательностью.

Странная женщина.

Милли перевела взгляд на Ремуса. Интересно, он и сейчас изображает вежливого человека, встретившего всего лишь старую знакомую?

А Ремус словно уже и забыл про неё. Он смотрел на жену. Смотрел так, как, наверное, смотрел Пигмалион на ожившую Галатею: удивление, восторг, нежность и бесконечная благодарность.

Неужели он всегда так на неё смотрит?

Милли отвернулась и поспешила прочь. Нет, они вовсе не скрывались, напротив, но всё равно впечатление было такое, словно она подсмотрела нечто глубоко сокровенное, интимное, предназначенное только для двоих.

А ведь когда-то он так же смотрел на неё. Почти так же.

Ну и что с того?

Милли заставила себя замедлить шаг. Ведь ничего особенного не произошло. Ну, встретила строго знакомого. Ну, не просто знакомого. Бывшего ухажёра. Если угодно — бывшего жениха. Хотя женихом в полном смысле этого слова он так и не стал. И правильно! Даже если забыть... Хотя как об этом забудешь? Но даже если... Что хорошего ждало её с Ремусом? Жить на гроши? Прятаться от знакомых? Сутками не видеть мужа, не будучи вообще уверенной, что он вернётся живым?

А Генри хороший муж. С ним спокойно.

Да она должна судьбу благословлять, что не поддалась глупому юношескому порыву!

Почему же тогда так тоскливо на душе?..

* * *

Неотправленное письмо, найденное Тедди Люпином в бумагах покойного отца:

«Кто развёл нас? Судьба? Мы сами? Или всё-таки жизнь права? Под холодными небесами не найти для любви слова, если правда больней разлуки, но разлуки страшнее — ложь. Вот сердца. Вот глаза. Вот руки. Вместе? Порознь? Не поймёшь... Кто я — жертва или предатель? Или так уж легли пути? Ты уходишь? Наверное, кстати. Я ведь сам не смогу уйти...»

Адресат и дата не обозначены.