Таёжный роман (гет)

Дверь избушки внезапно отворилась, и на крыльцо вышла пожилая женщина приятной наружности в ярко-красной блузке, не скрывающей её внушительного бюста, и длинной, в пол, синей юбке.

Северус не мог точно сказать, сколько ей лет: примерно от пятидесяти до шестидесяти. Женщина тревожно всматривалась в лица непрошеных гостей суровыми светло-серыми глазами, поправляя русые с проседью волосы, уложенные в какую-то сложную причёску. Затем она вытерла руки о висевший на талии цветастый передник и высоким певучим голосом спросила:

— Гринюшка, кого это ты мне к обеду привёл?

— Кедр-ровские, матушка Василиса Никитична. Опять заплутали. Ты бы сказала своему, чтобы лучше за сотр-рудниками следил! — заскрипел ворон, моментально взлетевший и приземлившийся на плечо своей хозяйки.

— А ну, цыц! А то в каше сварю! — прикрикнула женщина на питомца, а затем обратилась к застывшим перед ней волшебникам:

— Ну что ж, будем знакомиться, гости дорогие. Я — Василиса Никитична Долохова, а вы кто будете? Что-то мне ваши лица знакомы.

— Долохова? — хором переспросили ошарашенные маги.

— А Антонин Долохов вам случайно не родственник? — справившись с удивлением, спросил Северус.

— Случайно внучек он мой! Тошечка! — улыбнулась Василиса Никитична и добавила, всплеснув руками:

— А тебя я узнала, касатик! Северус Снейп ты! Заслуженный руководитель подпольной организации! Антоша мне колдофото присылал с награждения в аглицком Министерстве Магии! А сколько он о тебе в письмах писал!

— Представляю, в каких выражениях, — скривился Снейп.

— Напрасно так говоришь. Тошечка тебя очень уважает! Ты такой молодой, но сурьёзный, враг для тёмных магов! И внучка моего из дурной компании вытянул! Уж сколько я ему твердила, чтоб не связывался с психованным Волдемортом! Этим кастратом эмоциональным! Сколько я слёз пролила! Да я тебе, золотой мой, по гроб жизни обязана! — сложив руки на внушительного размера груди, заохала пожилая ведьма.

Снейп непонимающе смотрел на расхваливающую его Василису Никитичну и растерянно хлопал глазами. Сам он всегда свято верил в то, что подчинённые и соратники терпеть его не могут, а тут такое!

Антонин Долохов? — прошептала Гермиона. — Это тот самый Пожиратель смерти, который чуть не прибил меня три года назад в Отделе Тайн?

Василиса Никитична сокрушённо покачала головой и ответила:

— Знаю я о вашей истории с пророчествами. Это всё старый интриган, таракан бородатый намутил там целую эпопею! Так после того случая как раз и подались умные люди в партизаны. Виданное ли это дело — с детьми воевать! Так прости ты, девонька, моего Антошку-олуха. Он же тогда тебе не сделал ничего дурного-то. Зато потом в меру сил своих действовал против Волдеморта-маньяка. Там же в газете было написано, что они, — женщина указала на Снейпа, — борцы невидимого фронта, вона как!

— Вы правы, профессор Снейп настоящий герой! Без него у Гарри ничего бы не получилось! Да и на мистера Долохова я зла не держу, — согласно кивнула Гермиона.

— Спасибо тебе, девонька! — улыбнулась хозяйка избушки и, внимательно посмотрев на спутницу Снейпа, задумчиво протянула:

— Мерлин, а как же зовут тебя? Запамятовала…Точно! Твоё фото до сих пор на первых полосах всех газет! Ты подружка Избранного! Геримона Грейнджер! Вот ведь бедный мальчик, этот ваш Гарри! Мало того, что стал мишенью для лысого психа, так ещё и с паршивым старым хрычом связался!

— Только я Гер-ми-о-на, — поправила мисс Грейнджер собеседницу и спросила:

— А про какого хрыча вы говорите?

Но Василиса Никитична уже не слушала её, а озабоченно комкала в руках фартук, приговаривая:

— Да что ж мы с вами всё у порога?! Проходите в избу! Кикимо-он! У нас гости, доставай угощение!

— А кто это, Кикимон? — с опаской спросила Гермиона у профессора.

— Сейчас всё узнаем. Хотя относительно личности старого хрыча я, кажется, догадался, ответил Снейп.

В домике было очень уютно и чисто. На выскобленных бревенчатых стенах были развешаны фотографии в рамках, над столом тикали ходики, на окнах висели симпатичные занавески в цветочек. Одну из стен полностью занимала аккуратно выбеленная печь, посреди комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью с вышитыми на ней цветами и неведомыми птицами. Ворон Гриня без стеснения устроился на спинке одного из пяти стульев, стоявших у стола.

В углу примостился массивный сундук. На него Гермиона аккуратно положила огромную снейповскую куртку.

Гостей пригласили к столу, на котором, откуда ни возьмись, стали появляться всевозможные закуски: румяные пироги и пирожки разных размеров, баранки, пряники, вазочки с вареньем. Последними возникли внушительных размеров пузатый самовар со слегка помятым боком и три гранёных стакана в резных металлических подставках.

— Ну вот, вы проголодались, наверное. Сейчас покушаете, помоетесь и спать. А утром я кедровским сообщу, что вы у меня, — суетилась у стола Василиса Никитична.

— Спасибо вам большое, только мы очень… грязные, чтобы есть, — смущённо промолвила Гермиона, показывая радушной хозяйке свои чумазые и ободранные ладони.

— И, правда! Что ж это я?! Ко мне спаситель моего Антоши явился! — затараторила хозяйка, взмахнув волшебной палочкой. Через мгновенье руки и лица гостей стали гораздо чище, а с волос и одежды исчезли прилипшие листья, хвоя и грязь.

— Вот так лучше будет! — улыбнулась Василиса Никитична. — Остальную грязь в баньке отмоете, а потом и ваши царапины и ссадины залечим. А сейчас ешьте, сердечные!

Гостям дважды повторять было не надо. Проголодавшиеся волшебники с аппетитом принялись за еду. Утолив первый голод, Северус решил спросить у хозяйки дома:

— А вы одна тут живёте? В глуши…

Василиса Никитична хлебнула чай, который налила в блюдечко, и с улыбкой ответила:

— Да как же одна, касатик! Вон, Гринька со мной.

Хозяйка кивнула на ворона, который пытался целиком проглотить ватрушку.

— Ага! Я и десятер-рых стою! — не смущаясь, подал голос ворон, справившийся с ватрушкой.

Гермиона хихикнула и не удержалась от вопроса:

— А кто его так разговаривать научил?

Хозяйка дома вздохнула, мечтательно улыбнувшись, и ответила:

— Геллерт научил. Уж, какое он заклинание на нём испробовал, когда Гринька ещё птенцом был, я не знаю. Только после того колдовства, воронёнок стал разумным и болтливым, так, что не заткнёшь. На трёх языках тараторит!

— Геллерт? Гриндевальд? — перестав поглощать вишнёвое варенье, удивлённо произнёс Снейп.

— Он самый. Мы с ним в Дурмстранге учились вместе, дружили. Потом он меня в гости на лето пригласил. У меня, как и у него, двоюродная тётушка в Британии имелась, вот маменька меня и отпустила. Я уже в своих мыслях свадебные колокола слышала, когда появился этот мерзкий паразит Альбус и всё испортил! — помрачнев, ответила Василиса Никитична.

Гермиона возмущённо вскинула голову и почти вскричала:

— Как вы можете так говорить?! Альбус Дамблдор — великий светлый волшебник! Он победил Гриндевальда, который, кстати, развязал мировую магическую войну, он сделал много научных открытий, он растил и воспитывал Гарри, помогая ему…

— Стать жертвенным ягнёнком на этой войне, — закончила за Гермиону Василиса Васильевна и продолжила:

— Насколько я знаю, Дамблдор вашего Гарри не воспитывал, а натаскивал на придурочного Риддла, которого сам же и сделал окончательным психопатом!

Гермиона побледнела, на её щеках выступили красные пятна. Девушка уже открыла рот, но Снейп успел больно ударить её ногой под столом и прошипеть на ухо:

— Молчите лучше! Вот разозлится эта лесная ведьма и выгонит нас бродить по болоту! И к тому же, ваши сведения о пресветлом Альбусе слегка приукрашены!

Хозяйка дома, казалось, совсем не рассердилась на Гермиону и смотрела на неё с жалостью:

— Бедная девочка! Ты тоже стала жертвой этого хитрого засранца? Уж поверь мне, я хорошо изучила драного лиса Альбуса! Всё, что ему нужно, это слава! Слава и симпатичные парни! И если у Геллерта была природная склонность к нестандартным отношениям, то бедняга Риддл после притязаний Альбуса совсем слетел с катушек. Антоша учился вместе с Томом и был свидетелем тому, что происходило. От вашего Альбуса у бедного Тома Ридлла кукушка навсегда из головы улетела и больше не вернулась.

— Я вам не верю! Геллерт Гриндевальд стал причиной смерти сотен людей! — не унималась Гермиона.

— Да знаю я, — отмахнулась Василиса Никитична и, тяжело вздохнув, произнесла:

— Душа наша не выбирает, кого любить. Геллерт был жестоким и самовлюблённым, но моё, тогда ещё девичье, сердце надеялось, что искренняя любовь его изменит. А тут нарисовался этот Дамблдор, лешак дери его за бороду! Он и сманил Геллерта! А мне остались только воспоминания о наших поцелуях и этот вот ворон, которого я назвала Гриней в честь моего любимого.

Пришлось мне вернуться в Россию и выйти замуж за Николая Долохова, деда моего внучка. Мишаня, сынок мой, и его жена рано погибли — в двадцать девятом на КВЖД попали под руку хунхузам во время одного из набегов, и волшебные палочки не спасли. А мне пришлось самой воспитывать Тошечку.

Как война началась, я перевела его из Дурмстранга в Хогвартс. Там хоть и работал этот козлище Альбус, но было куда безопаснее.

Женщина шмыгнула носом, провела рукой по глазам и решительно выпрямилась со словами:

— Ну, хватит об этом, пока я тут не разревелась. Если вы наелись, так пора вам уже и помыться. Сначала Северус в баньку пойдёт. Первый жар в бане самый сильный, как раз для мужиков, а потом мы с тобой, девонька, сходим. Попарим наши косточки.

Гермиона всё ещё пыталась возразить радушной хозяйке, но Снейп вновь лягнул её ногой под столом и сердито шикнул:

— Молчите! Я понимаю, что разрыв шаблона — это очень больно, но давайте поговорим о драккловом Дамблдоре потом! Я вам такое о нём расскажу! А вот ещё раз ночевать в лесу из-за вас я не намерен!

Гермиона от возмущения потеряла дар речи и только открывала рот как рыба, не в силах что-либо сказать.

— Молодец, Грейнджер, вот так лучше, — усмехнулся Северус, поднимаясь из-за стола.

— Э-э-э, мадам Долохова, а что такое баня? — поинтересовался он, не заметив в этом доме ничего, похожего на ванную комнату.

— Неужто ни разу в баню не ходил? — улыбнулась Василиса Никитична. — Ну, юноша, вы многое потеряли, но ничего! Сейчас Кикимон баньку затопит, и сразу станет понятно, , что значит — настоящая чистота! Ты просто заново родишься, милок!

— Кикимо-о-он! — позвала женщина.

— Грейнджер, вы всё знаете! Что такое баня? — нервно запустив руку в волосы, спросил Снейп.

— Баня — это помещение, оборудованное для мытья человека с одновременным действием воды и горячего воздуха в турецких и римских банях или воды и пара в русской и финской бане, — автоматически ответила Гермиона, продолжая судорожно размышлять об Альбусе Дамблдоре и его роли в судьбе Магической Британии.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — саркастично фыркнул Снейп, прикидывая в уме, как будет отбиваться, если баня ему не понравится.

Внезапно в комнате появился низенький коренастый старичок, заросший седыми волосам. Он пригладил лохматую бороду, заправленную за поясок, подпоясывавший просторную серую рубаху, и поклонился в пояс хозяйке дома.

— Звали ли, хозяюшка Василисушка? — пробасил старик.

— Это кто? — пискнула Гермиона, забыв даже о Дамблдоре.

Василиса Никитична удивлённо уставилась на гостей:

— Это же домовой мой. У вас там в Англии домовых нет, что ли? Это Кикимон. Он в моей семье уже триста лет служит. Ещё маму мою маленькой помнит.

— Кикимоша, давай-ка баньку истопи для наших гостей! Да пожарче! — приказала она домовому.

— Баньку? — улыбнувшись во весь свой щербатый рот, обрадовался Кикимон. — Это можно! Ох, люблю я баньку!

Домовой беззвучно исчез. Гости явно чувствовали себя неуютно.

— Василиса Никитична, — начал Снейп, — у меня тут проблема. Я поранился, и довольно сильно. От горячей воды кровотечение может возобновиться…

Валентина Никитична только всплеснула руками.

— Да я разве не поняла, почему ты на стуле боком мостился? Уразумела я всё. Сел, видать, куда-то, да проткнул седалище. Но у меня же не для простецов банька, а для волшебников! От нашего пара тебе, касатик, только легче будет! Вся зараза из тебя выйдет, и всё быстрее заживёт! Ты уж поверь мне!

Помню, Тошечка на каникулы дружка привёз. Абрашу Малфоя. А этот Малфой в капкан ногой угодил. Так после баньки на нём всё, как на собаке, зажило! Эх, хороший мальчик был этот Абраша. Жаль, что помер. Тошечка говорил, что сын его совсем не в папашу удался, а уж внук… — хозяйка дома обречённо махнула рукой.

— Ну, уж если один из Малфоев баню эту пережил, то и я справлюсь. Наверное, — пробормотал Снейп, недоверчиво поглядывая на хозяйку дома.