Вереск и звезды (гет)

Тадан даже не подумал отступить и лишь поднял руки ладонями вверх в знак своих мирных намерений.

— Ты ранена, — торопливым шепотом сказал он, тревожно всматриваясь в лицо охотницы. — Тебе к лекарю надо. Ведь сказано же было — не лезь на рожон, так не послушала.

— Ранена? — удивилась таварвайт. — Почему ты так решил? Меня даже не задели. Люди и при свете дня-то стрелять толком не умеют, а уж тем более впотьмах.

— Но на мосту…

Эльфийка рассмеялась, сообразив, о чем идет речь. Похоже, притворство сработало даже успешнее, чем ей хотелось бы.

— Это была всего лишь приманка. Хищник куда охотнее идет за легкой добычей, чем за той, которая может оказать сопротивление — вот он и пошел, поверив. Я выполнила свою часть работы, так поспешите и вы завершить свою. Вряд ли Каленглад будет рад, если нуменорец уйдет.

Из глубины леса донесся звон железа, а вслед за ним быстро оборвавшиеся звуки борьбы.

— Не уйдет, — прислушавшись, сообщил Тадан. — Каранир захлопнул ловушку.

Вывод этот, однако, был несколько поспешным, потому что после нескольких мгновений тишины по лесу прокатился раскат грома, заставив землю содрогнуться под ногами, хотя небо оставалось ясным и звездным.

— Это еще что за вражьи козни? — выдохнул дунадан и, не дожидаясь ответа, метнулся туда, где слышался треск ветвей. Охотница последовала за ним. Путь был недолог, однако за то время, которое им понадобилось, чтобы его преодолеть, гром успел грянуть еще раз, и одновременно с его раскатом, проломившись сквозь кусты, буквально под ноги таварвайт рухнул Нетрандир.

— Да что происходит? — прошипел Тадан, рывком поднимая ошалело трясущего головой следопыта. Нетрандир сморгнул и оглянулся. У него шла носом кровь, успев уже окрасить в бурый цвет усы и часть бороды.

— Осторожнее, — просипел он. — Эта скотина черным чародейством владеет.

Тадан хлопнул следопыта по плечу и торопливо двинулся дальше, догоняя уже скрывшуюся в зарослях эльфийку. Нейенналь спешила, опасаясь, что нуменорец успеет улизнуть, однако Мордрамбор никуда не делся. Прижавшись спиной к могучему стволу дерева и опустив черненую булаву, густо покрытую причудливой вязью багровых рун, он стоял, окруженный державшими оружие наготове следопытами, — так окружают матерого волка охотничьи псы. То ли услышав, то ли еще каким-то образом узнав о приближении охотницы, нуменорец обратил к ней уродливую личину забрала.

— А, таварвайт, — послышался из-под забрала низкий рокочущий голос, — значит, тебе удалось уцелеть? Какая жалость. Твоим дружкам, как видишь, повезло меньше.

Мордрамбор был прав. Помимо Нетрандира еще трое следопытов с трудом удерживались на ногах, а один и вовсе стоял на коленях, ссутулившись и тяжело опираясь на вонзенный в землю меч.

— У твоих слуг день выдался еще более неудачным, — ответила охотница. — Они все мертвы.

Мордрамбор хрипло рассмеялся.

— Мертвы? Что ж, это неизбежная потеря. Псом больше, псом меньше — не велика разница.

— Довольно разговоров, — вмешался Тадан, приближаясь. — Тебе не уйти отсюда живым, нуменорец. Брось оружие и признай поражение.

— Бросить оружие? — переспросил воитель. — Как скажешь.

Он разжал ладонь, и булава с глухим стуком упала на землю. Затем под пристальными взглядами следопытов Мордрамбор потянул из привешенных к поясу ножен узкий нож. Следующее его движение, молниеносное как выпад змеи, заметили, пожалуй, все, но, похоже, таварвайт все же оказалась первой, кто успел хоть что-то предпринять. Прыгнув к Тадану, охотница отбила кинжалом летящий в него клинок. Коротко лязгнула столкнувшаяся со сталью сталь, и нож отлетел в траву. Уже вслед за этим следопыты, навалившись разом, сшибли нуменорца с ног, и Каранир, надавив коленом ему на грудь, со сдавленным ругательством занес меч для удара…

— Стоять! — крикнул Тадан.

Каранир замер, не подымаясь с колена и как бы невзначай перенеся на него весь вес тела. Нуменорец дернулся, пытаясь высвободиться, но безуспешно.

— Чего ждем-то? — откашливаясь, пробормотал подоспевший Нетрандир. — Прирезать выродка, и все дела. Каленгладу скажем, что бежать пытался.

Тадан промолчал. Мордрамбор с трудом повернул голову, глядя на вожака отряда следопытов. Нейенналь даже с расстояния слышала надрывное прерывистое сипение, с которым ему приходилось отвоевывать каждый глоток воздуха у давящей на грудь тяжести. Впрочем, когда он заговорил, в его приглушенном голосе не было ничего, кроме издевки.

— И где же хваленое дунаданское милосердие? — прошипел нуменорец. — Неужели вы добьете поверженного врага?

Тадан с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы и быстро взглянул на таварвайт, словно желая лишний раз удостовериться, что с ней все в порядке.

— Нет, мы не убьем тебя, хоть ты и служишь злу — наконец, сказал он, всем своим видом показывая, что хотелось бы ему как раз обратного. — Ты станешь пленником дунаданов. Свяжите его. Пора возвращаться на Тиннудир. Ступайте вперед, мы вас догоним.

Мордрамбор более не пытался оказать сопротивления, молча поднявшись на ноги по приказу Каранира и так же молча ожидая, пока с него снимут доспехи и стянут ремнями заломленные за спину руки. Без скрывающего лицо шлема он разом растратил сходство с Агарохиром и обликом вполне мог бы сойти за одного из следопытов, если бы не странный темно-серый цвет кожи и не глаза — черные, без малейшего разделения на зрачок и радужку, провалы в холодную, колючую темноту.

Охотница следила за происходящим, держась на расстоянии. С каждым мигом задумка Каленглада нравилась ей все меньше и меньше. Будь на то воля таварвайт, она бы предпочла перерезать нуменорцу горло здесь и сейчас, лишь бы не позволить злу беспрепятственно войти в лагерь следопытов. В Таур-э-Ндаэделос не были широко известны предания о том, как во Вторую эпоху при схожих обстоятельствах человеческая самонадеянность способствовала падению Нуменора, однако Нейенналь и не требовалось обращаться к памяти прошлого. Неким животным чутьем она ощущала неестественность вершащихся событий. Слишком уж спокоен был Мордрамбор — так не ведут себя попавшие в западню и осознающие, что жизнь их висит на волоске.

Словно в подтверждение подозрений охотницы, когда его уже уводили, нуменорец тяжело обронил, обращаясь к Тадану:

— Ты совершил ошибку, дунадан. Моя жизнь ничего не стоит, но Тьма не прощает даже столь жалких попыток воспрепятствовать осуществлению ее планов. Ангмар уничтожит тебя. Это свершится скоро, хотя мне и неведомо, чьей именно рукой будет нанесен удар.

— Попридержи язык, вражий прихвостень, — холодно ответил Тадан. — Он тебе еще пригодится.

Нуменорец криво усмехнулся и пошатнулся от сильного удара тупым концом копья промеж лопаток, которым его наградил Нетрандир.

— Пошел, — приказал следопыт. — И учти — если не замолчишь, путь продолжишь с кляпом во рту.

Тадан проводил взглядом быстро растворившийся в ночном мраке отряд дунаданов и обернулся к эльфийке.

— Благодарю, — сказал он.

— За что? — недоуменно спросила Нейенналь.

— За клинок, не добравшийся до цели. Мне доводилось прежде слышать, что эльфы могут и стрелу на лету поймать, но я всегда считал это выдумкой. Рад, что ошибался.

— Это был всего лишь нож, — заметила охотница. — А стрела стреле рознь. Бывают среди них и такие, что не отобьешь и не уклонишься.

— Бывают, — согласился следопыт, хотел, кажется, добавить что-то еще, но после недолгого молчания резко сменил тему. — Что ж, все прошло куда лучше, чем я ожидал. И все же мне придется сообщить Каленгладу, что ты не подчинилась приказу.

— Если желаешь, говори, — не стала возражать Нейенналь. — Только взамен я скажу, что ты намеревался сам, в одиночку, идти к гробнице. Договорились?

— Да, — после некоторого молчания кивнул Тадан. — Можешь говорить Каленгладу, что считаешь нужным: истину отрицать я не буду. А до тех пор не разделит ли охотник таварвайт с атани путь на Тиннудир?

— Если их дороги невзначай совпадут, искать иной путь таварвайт не станет, — сказала эльфийка, хотя суть вопроса не была ей понятна. Нейенналь, конечно, могла ошибаться, но, кажется, даже для дунаданов не было обычным делом порознь добираться к общей цели. Дороги, как и следовало ожидать, совпали, хотя особой разницы с путешествием в одиночку на сей раз охотница не заметила. До самого лагеря в Мен Эрайне Тадан обронил всего с десяток коротких фраз и как будто осознанно избегал смотреть на спутницу.

Каранир с отрядом все еще пребывал в лагере. Нетрандир, вроде бы окончательно оправившийся после заклятия черного нуменорца, успел уже вновь заступить на стражу, остальные же устроили небольшую передышку перед тем, как осилить вторую половину пути. Едва переступив порог сторожки, Тадан первым делом напустился на Каранира за то, что тот якобы ослабил путы Мордрамбора, хотя Нейенналь отлично видела, что с ремнями, стягивающими руки нуменорца, все в порядке. Скорее уж, судя по отекшим кистям рук, их и в самом деле следовало сделать немного слабее. Впрочем, сам нуменорец ничем не выказывал испытываемых неудобств. Прислушиваясь к перебранке следопытов, он насмешливо кривил разбитые губы — видимо, невзирая на добрый совет, в дороге Мордрамбор все же не молчал.

Скрестив руки на груди, таварвайт стояла близ входа в укрытие и размышляла над тем, что, пожалуй, пора ей оставить безуспешные попытки понять действия людей, когда кто-то несильно дернул ее за рукав. Обернувшись, охотница увидела Нетрандира, который, вопросительно приподняв бровь, кивнул на Тадана, как бы молчаливо спрашивая у таварвайт, что с ним стряслось. Нейенналь лишь недоуменно пожала плечами, показывая, что не знает. Следопыт с обреченным видом вздохнул и покачал головой. На этом их обмен знаками и закончился, поскольку Тадан, оборвав спор, в полный голос объявил, что отряд немедленно продолжит путь.

Решение вожака вызвало удивление дунаданов, однако пытаться возразить никто не стал — даже Каранир и тот лишь махнул рукой. Торопливо собрав вещи, следопыты покинули Мен Эрайн. Вопреки ожиданиям таварвайт присутствие пленника никак не сказалось на скорости передвижения отряда. Мордрамбор без особого труда поспевал за следопытами, несмотря на то, что Тадан вовсю торопил спутников. Эта спешка так и осталась непонятной для эльфийки, тем более что, достигнув Там Намбарта, дунадан сказал, что не намерен позволять нуменорцу засветло войти на Тиннудир. Таким образом, следующие несколько часов отряду пришлось провести среди руин, дожидаясь, когда окончательно стемнеет. Если подобным способом Тадан желал уменьшить количество свидетелей прибытия пленника на остров, то по большей части ему это удалось. Встреченные лишь часовыми лагеря, следопыты беспрепятственно провели нуменорца в цитадель, где дальнее складское помещение было спешно переоборудовано под тюремную камеру, успев обзавестись даже такими атрибутами, как жаровня с углями и стол с наваленными на него инструментами, более подходящее место которым было бы в ремесленной мастерской и при виде которых по лицу воителя проскользнула мрачная усмешка.

Водворение в камеру не избавило Мордрамбора от пут. Под непрестанным наблюдением вооруженных дунаданов пленнику было дозволено лишь сделать несколько глотков родниковой воды, после чего его накрепко привязали к уцелевшей колонне и оставили с ним для присмотра одного из следопытов. Впрочем, о точном ходе последних событий охотница могла лишь предполагать, основываясь на услышанных краем уха распоряжениях, отданных Таданом Караниру, а более подробно дальнейшая судьба пленника ее в тот момент не интересовала. Покинув цитадель, таварвайт попыталась попасть в конюшню, но двери оказались заперты изнутри. По некотором размышлении Нейенналь решила не поднимать шума и не будить Калатердира или какого-либо еще дунаданов, дежурившего в эту ночь. Направляясь к уже полюбившейся ей лощине, эльфийка вновь оказалась у цитадели — как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как спускается по ступеням Тадан и как бросается ему навстречу рыжеволосая девушка в сером плаще.

— Кугуминуиаль! — раскрывая объятия, с радостью воскликнул дунадан — чересчур уж громко, словно рассчитывая быть услышанным кем-то еще, — а девушка обвила руками его шею и прижалась к груди.

Охотница презрительно фыркнула и отвернулась. Позволь себе, даже под покровом ночи, такую вольность кто-либо из таварвайт, родичи сгорели бы от стыда. Впрочем, рыжеволосая девица к таварвайт не принадлежала, а с атани что возьмешь? Только одного Нейенналь не могла толком понять: какое ей самой-то может быть дело до тех знаков внимания, которые кто-либо оказывает следопыту? По большому счету, никакого. Надвинув пониже капюшон, эльфийка решительно обошла людей стороной и скрылась во тьме.

Раннее утро следующего дня обещало быть на редкость спокойным и, возможно, действительно оказалось бы таким, не надумай Нейенналь нанести визит Каленгладу. Повод, в общем-то, был прост — таварвайт хотела узнать, можно ли ей будет отлучиться с острова на денек-другой, чтобы поохотиться в окрестных холмах, или же у предводителя Стражей Аннуминаса возникли еще какие-нибудь планы, требующие как можно более быстрого исполнения. Несмотря на то, что за стенами цитадели только-только занимался рассвет, старый следопыт уже успел с головой погрузиться в работу. Сидя за столом в соборной зале, он сосредоточенно просматривал грязные листы пергамента, заляпанные бурыми пятнами, подозрительно напоминающими по виду засохшую кровь. Появление таварвайт он заметил только тогда, когда та намеренно громко захлопнула входную дверь, а заметив, весьма обрадовался.

— Горделерон! А я как раз собирался за тобой послать! Отчего ты не зашла ко мне сразу по прибытии?

— Я полагала, что люди по ночам все же предпочитают спать, — ответила эльфийка. — Даже на Тиннудире и даже в такие темные времена.

— Увы, в такие темные времена, как ныне, о сне, по большому счету, можно только мечтать, — усмехнулся Каленглад, — но не стоит о грустном. Охота завершилась удачно, и я благодарю тебя за то преимущество, которое мы получили в битве за Город Королей.

— Твои люди сделали для успеха вылазки не меньше моего, — сказала Нейенналь. — Благодари лучше их.

— Скромность способна украсить даже дивный народ, — заметил дунадан. — Что ж, если ты так желаешь, оставим прошлое прошлому. Спросить я хотел совсем об ином. Ты, насколько мне помнится, говорила, что, будучи в Тирбанде, могла понять, о чем ведут беседу ангмарцы?

Охотница кивнула, на всякий случай уточнив:

— Весьма приблизительно.

— Великолепно, — следопыт тотчас пододвинул несколько особо потрепанных листов из числа лежавших перед ним ближе к эльфийке. — В таком случае сможешь ли ты сказать мне, о чем говорится в этих документах? Пусть даже приблизительно.

Нейенналь наудачу взяла один из листов, пробежалась взглядом по ровным строчкам и покачала головой.

— Если только отыщется кто-то, кто сумеет прочитать их вслух. Говор еще хоть как-то можно понять, но эти руны мне вовсе не знакомы.

Каленглад со вздохом забрал пергаменты у таварвайт.

— Ну что ж, тогда остается лишь понадеяться, что нашему вынужденному гостю хватило ночи, дабы поразмыслить о своем будущем.

— Ты намерен спросить о переводе у него?

— Конечно. Кому, как не слуге Тьмы, владеть Темным наречием? Либо он по доброй воле раскроет нам значение этих строк, либо… — глаза Каленглада сузились, — либо придется заставить его это сделать. В приказах, что сняты с ангмарских трупов, не может содержаться совсем уж бесполезной для нас информации.

Предводитель Стражей Аннуминаса, набычившись, покинул соборную залу, и, хотя никакого приглашения озвучено не было, Нейенналь последовала за ним. Очень походило на то, что охота временно откладывается, а сегодня ей еще предстоит поработать переводчиком.

Перед дверями, ведущими в камеру Мордрамбора, им повстречался следопыт, который оставался накануне ночью на страже в тюремной камере. Выглядел он сонным, но при виде посетителей разом взбодрился.

— Ну, Барахир, как там наш пленник? — осведомился Каленглад.

Следопыт лишь развел руками и слегка растерянно ответил:

— Всю ночь проспал, точно убитый. В первый раз вижу, чтобы кто-то ухитрился так крепко спать стоя.

— Шутишь, должно быть.

— Ни капли. На что уж в последние два часа Колхамнир с Кулангом шум подняли, и то лишь глаза приоткрыл, глянул, в чем дело, и дальше спать. Как будто и не для него вовсе стараются.

— Ну-ну, — только и сказал Каленглад. — А позови-ка сюда Колхамнира.

Барахир скрылся за дверями камеры и в коридор почти сразу, сильно прихрамывая, вышел незнакомый таварвайт человек.

— Предводитель… — почтительно склонил он голову при виде Каленглада.

Через всю правую половину лица Колхамнира, продолжаясь и на шее, проходил бугристый красноватый рубец шириной в два пальца, и, когда дунадан говорил, изуродованная часть его лица оставалась практически неподвижной.

— Что скажешь по поводу нашего гостя? — не растрачиваясь на приветствия, спросил старый следопыт.

— Пока держится неплохо. Посмотрим, надолго ли его хватит.

— Твое решение окончательно? Справишься, если потребуется?

— Справлюсь, — спокойно ответил Колхамнир. — И надеюсь, что потребность возникнет. А то когда еще выдастся возможность отдать должок ангмарцам…

— Смотри не убей только.

— Обижаешь, предводитель. Неужто и вправду думаешь, что я позволю ему взять и улизнуть? Да и выглядит он крепким — таких нелегко бывает к праотцам спровадить.

— Хорошо, если так, — сказал Каленглад. — Однако для начала попробуем все же просто поговорить.

В сопровождении Колхамнира он вошел в камеру, а вслед за ними в помещение проскользнула и таварвайт. Внутри помимо Барахира и молодого следопыта, который, вероятно, и был Кулангом, так же находился Каранир.

Мордрамбор уже не спал. С совершенно равнодушным выражением лица он смотрел в пустоту прямо перед собой, на миг отвлекшись на вошедших и тотчас вновь вернувшись к созерцанию чего-то, известного ему одному. Каленглад неторопливо приблизился к пленнику.

— Добро пожаловать на Тиннудир, нуменорец, — сказал он. — Прошу простить за то, что не смог поприветствовать дорогого гостя сразу по прибытию в цитадель.

Ответом ему было молчание, не слишком-то смутившее старого следопыта.

— Впрочем, как погляжу, мои люди и сами смогли устроить достойную встречу. Пока их не в чем упрекнуть, но, я думаю, тебе так же должно быть известно, что за гостеприимство следует платить.

Мордрамбор медленно перевел взгляд на следопыта. Тяжелое молчание начало затягиваться, и Нейенналь решила, что ответа снова не последует, однако, в итоге, нуменорец все-таки заговорил.

— И какой же платы трупные черви, копошащиеся среди стен мертвого города, желают за гостеприимство, о котором я не просил?

Каленглад показал воителю принесенные страницы пергамента.

— Тебе известен язык, на котором они написаны?

Мордрамбор скользнул беглым взглядом по строкам и едва заметно улыбнулся.

— Разумеется. Это письмена на Темном наречии, самом прекрасном из языков.

— Значит, прочитать их ты можешь, — сделал вывод следопыт. — И о чем же говорят эти прекрасные письмена?

Все еще продолжая улыбаться, нуменорец вновь отвернулся. Каленглад тяжело вздохнул, в то время как Колхамнир, напротив, повеселел.

— О чем говорится в приказах? — повысив голос, повторил предводитель Стражей Аннуминаса. — Подумай хорошенько прежде чем дать ответ. Следующие твои слова станут платой за наше гостеприимство и, возможно, за сохранение твоей жизни. Ну, так что?

— Они говорят о скорой гибели последышей родов, предавших Нуменор, — отчетливо произнес Мордрамбор.

Среди следопытов послышался ропот. Каленглад вскинул руку, призывая дунаданов к молчанию.

— Уже лучше, — сказал он. — А теперь давай-ка поподробнее. Я бы хотел услышать дословный перевод.

Еще несколько мгновений нуменорец молчал, прислушиваясь то ли к тяжелому дыханию старого следопыта, то ли к чему-то куда более далекому и недоступному для остальных, а затем проговорил, сохраняя прежнюю ироничную ухмылку:

— Не стоит так торопиться. Скоро наступит время, когда ты и сам все узнаешь, а мне больше нечего сказать тебе, дунадан.

— Это твое окончательное решение? — ледяным голосом спросил Каленглад. Ответом ему была тишина. Предводитель Стражей Аннуминаса кивнул. — Что ж, доброй беседы, достойной Свободных народов, у нас не выходит, значит, придется искать другой способ. Темным наречием мы, увы, не владеем, но, думаю, сумеем подобрать язык, который будет тебе понятен. Колхамнир, похоже, твои чаяния оправдываются, можешь приступать.

Хромой следопыт с готовностью поднялся со скамьи. Остальные дунаданы тоже подобрались, беря нуменорца в полукольцо.

— Барахир, развяжи его, — распорядился Колхамнир.

Когда путы спали, Мордрамбор выпрямился в полный рост и, сделав всего один шаг прочь от колонны, остановился, выжидая. Оказывать сопротивление он даже не пытался, хотя и на полностью смирившегося со своей участью не походил. Колхамнир смерил пленника оценивающим взглядом и указал на черную рубаху.

— Это снять!

Мордрамбор расстегнул ворот рубахи, стянул ее через голову и небрежно швырнул на стол поверх кузнечных клещей. С того места, где стояла таварвайт, ей была видна лишь спина нуменорца, и шрамов на спине у него хватало — по большей части длинных белесых рубцов сродни тем, что остаются от ударов бича. Похоже, как минимум однажды воителю уже доводилось либо бывать в плену, либо впасть в немилость у собственных же хозяев.

— Сапоги тоже снимай, — между тем продолжал командовать следопыт. — Вряд ли они тебе еще пригодятся.

Дождавшись исполнения приказа, Колхамнир распорядился:

— А теперь иди-ка за мной.

Под настороженным присмотром следопытов нуменорца провели через половину залы к приспособлению, которого накануне вечером здесь определенно еще не было. Не иначе как про его обустройство и говорил Барахир, упоминая поднятый шум. Приспособление имело самую простую конструкцию, какую только можно предположить: промеж двух частично обрушенных колонн на высоте примерно в два человеческих роста была вбита в жесткий распор дубовая балка; через балку была перекинута крепкая пеньковая веревка, один, более короткий, конец которой был обшит тонким войлоком.

— Думаешь, выдержит? — усомнился Каленглад, глянув сначала на нуменорца, а затем на балку.

— Как миленькая, — заверил Колхамнир. — Ну что, пес, уже не так смешно, верно? Чего смотришь? Руки давай.

Мордрамбор молча вытянул вперед руки. Следопыт обмотал его запястья обшитым войлоком концом веревки. Еще одним, коротким, обрезком нуменорцу связали щиколотки — достаточно свободно, чтобы позволить передвигаться небольшими шажками, хотя не похоже было, что его еще собираются куда-то вести. Удовлетворенно кивнув, Колхамнир отошел и взялся за противоположный конец переброшенной через балку веревки.

— Подсоби-ка, — бросил он Кулангу.

Уже вдвоем следопыты с силой налегли на веревку. Нуменорец рывком поднялся в воздух и повис с вздернутыми вверх руками, слегка покачиваясь. Расстояние от кончиков пальцев его ступней до каменной плиты пола составляло немногим меньше фута. Покуда Куланг удерживал веревку в натянутом состоянии, Колхамнир обвязал ее свободный конец вокруг поваленного обломка колонны, способного послужить достаточным противовесом.

— Груз давайте, — распорядился он.

Барахир с видимой натугой подтащил заранее подготовленный обрубок бревна длиной около семи футов и примерно восьми дюймов толщиной в верхнем отрубе. Протолкнув конец бревна фута на полтора промеж щиколоток нуменорца, следопыты отпустили груз, позволяя ему лечь свободно, отчего воитель разом просел вниз на несколько дюймов. Балка жалобно скрипнула под дополнительным весом, однако Мордрамбор не издал ни звука, хотя едва ли на его суставы пришлась меньшая нагрузка. Каленглад подошел ближе и взглянул снизу вверх в закаменевшее лицо пленника.

— О чем говорится в бумагах? — вновь спросил старый следопыт. — Какие сведения могут столь дорого стоить, что за сохранение их тайны не жаль отдать жизнь?

— В них предвестье вашей гибели, — медленно, но отчетливо повторил нуменорец. — Больше мне нечего сказать тебе, дунадан.

— Хорошо, — покачал головой Каленглад, — ты сам сделал выбор. Колхамнир, сообщишь мне, когда он передумает.

— Непременно, — заверил следопыт, сняв со стены кнут и задумчиво взвесив его в руке. — Ну что, пес, проверим, насколько хорошими учителями могут быть ваши ангмарские выродки? Начнем, пожалуй, с азов, хотя с азами, как погляжу, ты уже и так знаком…

Окинув угрюмо молчащего нуменорца последним мрачным взглядом, Каленглад отвернулся и только тогда заметил стоящую у входа таварвайт.

— Пойдем прочь, Горделерон, — настойчивым, граничащим с приказным тоном позвал он, проходя мимо. — В ближайшее время здесь вряд ли будет хоть что-то интересное.

В этом утверждении охотница была вполне согласна с предводителем Стражей Аннуминаса, и все же она задержалась в камере еще на несколько мгновений, глядя на неподвижного, слепо смотрящего в пустоту нуменорца и ощущая что-то, отдаленно похожее на слабый проблеск жалости. На лице Мордрамбора было написано полнейшее безразличие ко всему происходящему вокруг, но с этой отстраненностью слишком уж остро контрастировали кулаки, сжатые столь крепко, что натянувшаяся на костяшках пальцев кожа полностью побелела. Возможно, вдруг решила таварвайт, лучше было бы, не прислушайся Каранир к оклику Тадана или не успей он остановить удар, поскольку то, что свершалось сейчас в цитадели, едва ли было тем самым милосердием, на которое рассчитывал нуменорец, прося пощады в лесу близ Хауд Элендил.

Колхамнир неспешно занес руку, примеряясь для удара. Нейенналь отвернулась и перешагнула через порог. Кто-то из остававшихся в камере следопытов затворил за ней двери, однако острый слух сыграл с эльфийкой дурную шутку — даже сквозь трехдюймовую толщу досок, торопливо идя по пустынным коридорам, охотница все еще продолжала слышать звуки, которые трудно было с чем-либо спутать: мерные, хлесткие удары кнута по обнаженной коже, а затем и по обнажившемуся мясу. Одни лишь удары кнута, и ничего кроме них.