В разгаре лета (гет)

Крипта дышала затхлостью и древностью. Звуки шагов эхом разносились под каменные своды, тишина — вязкая, давящая, находиться здесь — все равно что прикасаться к пыльной, чужой памяти и застывшему величию. Факелы в руках у Джона и королевского гвардейца Джейсона Раттигера давали достаточно света, чтобы взгляд то и дело выхватывал вдоль стен статуи мертвых лордов Винтерфелла.

Девчонкой Санса не раз спускалась в крипту на спор с братьями или с Арьей. Однажды Джон напугал её до визга, обвалявшись в муке и выпрыгнув из-за статуи Рикарда Старка, словно настоящее привидение. Джон, Робб и Арья хохотали до слёз, и чем сильнее она, раскрасневшаяся, разозлённая, ругалась на них — тем громче становился смех.

Сансу Старк не пугала крипта, она хранила в себе частицу детства. А вот судя по мрачному лицу королевского гвардейца, он бы с удовольствием сбежал наверх, под яркое солнце, к тёплому летнему воздуху, к жизни.

— Насколько крипта большая, ваша милость? — наконец, спросил он.

— Тут несколько уровней, — отозвался Джон. — Нижние почти разрушены, своды обвалились. Или уже готовы обвалиться. Спускаться туда…

Джон замолк, и Санса зябко повела плечами. Отец запрещал им заходить на нижние уровни, потому что это было по-настоящему опасно. Они, конечно, все равно пытались. Рикон исследовал крипту вместе с Лохматиком. Санса точно знала, что Арья с Браном однажды почти дошли до захоронения чуть ли не Беннарда Старка… И потом хвалились об этом так сильно, что слухи дошли до отца. В результате оба были сурово наказаны — собирали пиявок для мейстера Лювина.

Но Рикон, Арья и Бран знали крипту так же хорошо, как дорогу от Великого Чертога до своих комнат. Знали, куда ступать уже не следовало. Лиарра и Рейегар этого не знают.

Они услышали где-то на нижних уровнях жуткий грохот, сотрясший стены и пол, и Санса охнула.

— Это ещё ничего не значит, Джон, — чуть дрожащим голосом произнесла она.

Джон не ответил, но Санса читала его состояние через взгляд, в резких движениях, в хмурой линии бровей, в сутулых плечах, на которые будто навалился вес от страха потери. Они бегом спустились по лестнице на следующий уровень, по пологим, истёртым ступенькам. Санса почти поскользнулась, но Джон удержал её за локоть. Он с каждым мгновением нервничал всё ощутимее, и эта нервозность, на грани панического страха, передавалась и ей. Не она выносила малыша под сердцем, не она заплатила за его рождение жизнью. Рейегар не был её ребёнком. Но после того как она держала его маленькие ладошки в своих руках, смеялась вместе с ним и делилась историями за ужином — он всё же стал частью её семьи.

За статуей мужчины с лежащим на его плече мечом, и если бы Санса не была так испугана, то наверняка бы назвала имя этого предка (один из многочисленных Брандонов?..), послышался детский плач. Реттигер и Джон синхронно свернули к нише.

В углу, поджав коленки к груди, сидела Лиарра Мандерли. Из её кос выбились пряди, на щеках размазана грязь, глаза огромные от ужаса, она испуганным зайчонком глядела на взрослых.

Санса опустилась перед ней на колени и взяла лицо в свои ладони, большими пальцами стёрла слёзы. Девочка потянулась к ней, всхлипывая.

— Я услышала, что вы идёте, хотела побежать к вам, но так страшно, темно, и я не знаю…

— Тише, теперь мы рядом, — она ласково провела пальцами по её косам.

— Рейегар там, вн-внизу, — икая, борясь с рыданиями, сказала Лиарра. — Свод над статуей обвалился, и…

Она услышала, как шумно, будто его ударили в живот, выдыхает Джон, и почти всем телом ощутила панику, поглотившую его. Её руки тоже похолодели, пальцы не слушались и колени превратились в сплошной холодец. В висках пульсировало. Сможет ли она встать? Она должна.

— Выведите Лиарру наверх, — бросил Джон ломким от напряжения голосом и, не дожидаясь ответа, бегом направился в темноту, вглубь крипты.

— Мы знаем эти лабиринты, как никто другой, нас не нужно сопровождать, — всё же поднимаясь в полный рост сказала Санса королевскому гвардейцу, растеряно смотрящему то на ребёнка, то на неё, то на короля. Какой долг ему следует исполнить? По крайней мере, Санса знала, какой долг следует исполнить ей — быть с Джоном до конца и сделать все, чтобы Рейегар вышел наверх с ними под руки.

«Дева, Матерь, Старые боги, я так давно не обращалась к вам, но сейчас молю, пусть всё будет хорошо, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Она оставила Лиарру на попечение Раттигера, а сама побежала за Джоном. Каблуки её туфель гулко стучали по каменному полу, тревожным эхом разносясь дальше. Она следовала в темноте за голосом Джона, звавшим сына, и всполохом факела, как за маяком в буре. Хотелось завыть волком от мысли, что она может больше никогда не увидеть племянника, что он больше никогда не усядется к ней на коленки и не задаст какой-то животрепещущий вопрос, глядя на неё любопытными глазами.

Санса нашла Джона у лестницы, ведущей на самый нижний уровень крипты. Не то что потолок, стены здесь казались не крепче бумажного листа, и даже громко дышать становилось страшно. Сердце Сансы колотилось так сильно, что было способно вызвать очередной камнепад. Её волосы мокры от пота и прилипли к вискам, она, задыхаясь, упала на колени рядом с Джоном. Она не была способна издать ни звука.

Джон разбирал каменный завал, осторожно вытаскивал мелкие камни, за которые можно зацепиться. Санса без слов накрыла его руки своими ладонями, поймала его взгляд — волк, угодивший в капкан, и это едва не заставило её разреветься.

— Он… — прошептала Санса, и тут же шумно выдохнула, увидев и утвердительный кивок Джона, и какой-то шорох под завалом. По крайней мере, Рейегар мог двигаться.

Она тоже принялась вытаскивать камни, помогала Джону отодвинуть крупные осколки и вытаскивала те, что помельче. Они тянули жилы, острые края царапали кожу, безжалостно сдирали до мяса. Но Санса молча терпела, потому что её поломанные ногти, уже саднящие порезы и тяжесть в запястьях были абсолютно неважны. Важным было только спасение маленькой жизни. Она помнила холодное спокойствие матери, когда Джон однажды надолго ушёл в лес, его не было почти целый день, переживать начал даже отец… Но не Кейтилин Старк. Санса не могла вообразить, что когда-то поведёт себя так же.

Наконец, среди горы камней показался просвет.

— Я вас вижу, — раздался тоненький голосок, в котором не было и намёка на слёзы.

Санса прижала ладони ко рту, чтоб подавить всхлип, который высвобождал всё её облегчение. Наверное, нужно впервые за шесть лет сходить в септу и помолиться, поставить свечи Матери?.. Джон коснулся её плеча, осторожно провёл ладонью до линии позвоночника, будто пытаясь унять её дрожь.

— Мы тоже тебя видим, милый, — откликнулся Джон. — Потерпи ещё чуть-чуть.

Потерпеть оставалось, и правда, чуть-чуть. Санса знала, что завтра не сможет шевелить руками, но завал поддался, просвет стал достаточно большим, чтобы можно было помочь Рейегару выбраться, и…

Джон и Санса стояли на коленях, а малыш буквально повис на их шеях. Он не плакал, держался с достоинством истинного принца, но всё же испуг скрыть не мог. Его волосы в пыли, рукава рубашки порваны, но он был, без сомнения, цел и невредим.

— Зачем ты сюда полез? — спросил Джон, ставя малыша перед собой, держа за плечи и серьёзно заглядывая в глаза. Рейегар опустил взгляд в пол.

— Тирион рассказывал мне сказки о драконах, и что в могиле Торхенна Старка может быть спрятано драконье яйцо, — полушёпотом объяснял сын. — Так говорят легенды. Но Лиарра не знала, правда ли это, и мы решили, что…

И тут будто весь ужас от случившегося поглотил его, и слёзы потекли по щекам, он сердито смахнул их ладошкой, размазывая грязь, но расплакался только ещё пуще. Санса прижала племянника к себя, целуя в макушку, и сама ощущая на губах соль — откуда только в её глазах столько слёз? За сегодня уж должна была всё выплакать.

Джон обнял их обоих, и Санса вновь уткнулась ему в плечо. Это её семья, и чувство, что они — нераздельные части друг друга, сильно как никогда прежде. Ей знакомо и другое чувство, когда одна из жизненно-важных частей умирала. И боялась снова когда-нибудь узнать каково это, когда из нутра будто вынимали сердце, а назад возвращали уже сшитое кривыми стежками.

— Пойдёмте, пока тут ещё что-нибудь не разрушилось, — наконец, произнёс Джон. Он помог подняться Сансе и взял Рейегара на руки. В её ладони факел, который ощущался непомерно тяжёлым после всех этих камней, но всё же она рада освещать для них путь. Джон спокойным, ровным тоном (и это её восхищало) объяснял сыну, что ему больше никогда, ни при каких обстоятельствах не следует так делать, не следует бежать непонятно куда, и если его мучает любопытство — лучше спросить у него или у Сансы, а не у девчонок. Рейегар не перебивал, но потом, когда наставления отца иссякли, молчал, насупившись.

— А где дедушка Нед? — тихонько, будто боясь потревожить покой мёртвых, спросил Рейегар, когда они достигли одного из последних коридоров крипты.

«Дедушка Нед», — повторила про себя Санса, и это разлило в её сердце странное, щемящее тепло и заставило улыбнуться.

Джон остановился напротив статуи Неда Старка, только отдалённо несущей его черты. Некому было подсказать каменщику, как он должен бы выглядеть — Робб ушёл на войну, и мать тоже не вернулась домой. Но Рейегар глядел на названного дедушку широко распахнутыми глазами, будто на одного из героев хорошо известной ему сказки.

— Я бы ему понравился? — тревожно поинтересовался он, переводя взгляд то на Сансу, то на Джона.

— Он бы души в тебе не чаял, — заверил его Джон, чмокнув в щёку. — А это твой дядя Рикон, — он повернулся и указал ладонью чуть поодаль.

— У него был лютоволк! — заворожёно, со всей своей детской непосредственностью воскликнул малыш, и Санса засмеялась. Она поставила факел в крепление на стене, и взяла племянника на руки. Губы Джона тронула улыбка. Они оба лишь отчасти оправились от потрясений последних часов, но теперь между ними будто бы натянулись нити… Умиротворения? Понимания? Ей больше всего на свете хотелось взять его за руку, ощутить любое его прикосновение, в своем роде скрепить происходящее между ними.

Санса приблизилась к статуе Рикона, чтоб Рейегар мог рассмотреть её получше. Джон остановился рядом, по правую сторону.

— У всех нас были лютоволки. У меня Леди, у Робба Серый Ветер, у Брана Лето, у Арьи Нимерия, у твоего отца Призрак. А у Рикона Лохматик. Самый свирепый из помёта и с самым забавным именем.

— И вы не боялись? — малыш кулачком опирался на её плечо. — Они же огромные и свирепые! Лохматик почти ростом с дядю Рикона!

— Драконы тоже огромные, милый, — засмеялась она, убирая волосы ему за ухо. — А у твоей матери их было три.

Рейегар скорчил забавную рожицу, будто соглашаясь лишь отчасти. Он всё вертел головой, рассматривая, насколько мог, остальные ниши, статуи Лианны, Робба, Брана, но больше не задавал вопросов.

— Мне жаль, что они все ушли, — вдруг грустно произнёс он, прижимаясь щекой к её щеке. Он замолчал, будто желая лучше проникнуться моментом, запомнить, как выглядит прошлое его второй семьи. Так странно, ребёнок от крови дракона, крови Древней Валирии, но всё же искренне считавшей Север своим родным, знавший семью своего отца. Сансе оставалось лишь надеяться, что эта связь не прервётся, когда голову уже взрослого Рейегара Таргариена, второго этого имени, украсит корона и придёт осознание, чей именно род он продолжал.

У лестницы, ведущей наверх, их ждал Джейсон Раттигер, и отсветы от факелов, горевших на стенах, отражались в его белоснежных доспехах. Лицо рыцаря мгновенно разгладилось, когда он увидел чумазого, но невредимого принца.

— Всё хорошо, но всё же нужно отвести его к мейстеру Волкану. Пусть осмотрит, — сказал Джон. Санса опустила племянника на ноги и осторожно подтолкнула к гвардейцу. — Мы с Сансой вас догоним.

Она изумлённо изогнула брови, но Джон в ответ лишь улыбнулся. В молчании они ожидали, пока шаги на лестнице стихнут.

— Сейчас не подходящий момент, и я не уверен, может ли вообще настать подходящий, — Джон стоял так близко, она даже в тусклом свете факелов могла различить морщинки вокруг его глаз, шрам, пересекающий бровь. — Но я думаю, мы должны договорить.

Санса сделала глубокий вдох, сердце вновь застучало так, будто она бежит по лестницам крипты, но теперь это скорее приятное, волнительное предвкушение, нежели страх.

— Здесь нас точно никто не достанет, — улыбнулась она.

Джон серьёзно кивнул

— К тебе сватался лорд Сервин, — осторожно, будто и в самом деле боясь окончания этого разговора, начал Джон, — лорд Айронвуд. Теперь Гаррольд. Но ты всем отказывала. Почему?

Санса несколько мгновений молча глядела ему в глаза. Непременно хочет, чтобы она сказала это вслух? Чтобы разрубила все спутавшиеся между ними узлы?.. Если Джон рассчитывает услышать нечто другое, ей придётся его разочаровать. Она нервно переплела пальцы в замок и на едином дыхании выпалила:

— Потому что не смогла убить в себе девчонку. Девчонку, которая мечтала влюбиться и выйти замуж за принца из песен, красивого, благородного, смелого и доброго. И которая точно узнала, что такой принц существует… И даже стал королём. — Что ж, она, наконец, облекла свои мысли в слова, и вроде бы не слышно скрипа отодвигающихся надгробных плит, Эддард Старк не спешил восстать, чтобы высказать своё осуждение. Сама не зная почему, скорее в порядке самообороны, Санса завершила, взмахивая ладонями: — Но ты тоже мог жениться на ком угодно, ты король, да любая…

Джон не дал ей договорить, притянул к себе и поцеловал в губы, нежно, осторожно, почти трепетно, будто боясь её спугнуть. Она обвила руками его шею, отвечая и наслаждаясь вкусом его губ, не без удовольствия ощущая тяжесть и теплоту его рук у себя на талии. Это первый по-настоящему желанный, взрослый поцелуй в жизни Сансы Старк. Словно песня, которую она когда-то любила, стала реальностью.

Реальностью, превзошедшей любые ожидания.