В разгаре лета (гет)

Внутренний двор Винтерфелла был как обычно наполнен суетой. Звонко стучал молот о наковальню — кузнец Тоббот изготавливал новые мечи; мокро пахло свежевыстиранным бельём — главная прачка Талита командовала тремя юными девицами, чтоб активнее шевелились со своими корзинами с простынями и одеялами; разносился горький аромат свежескошенной травы — конюх Гленн вёз в тачке сено, колёса громыхали о брусчатку. Все эти звуки эхом разносились над замком, в них звучал дом, в них звучал Север и сама жизнь.

Санса Старк стояла рядом с главными воротами, опустив руки и сцепив пальцы в замок. Мимо одна за другой проезжали телеги, наполненные тюками с луком, капустой, салатом и морковью — первым урожаем этого лета.

Рядом, вооружённая свитком и пером, стояла Роз Вулфид — жена лорда Ховарда Вулфеда, которой тот доверил довести до пункта назначения собранные запасы. Вулфеды годами после войны заведовали пашнями и сбором урожая, зарекомендовав себя талантливыми земледельцами… И не менее талантливыми торгашами.

Роз поставила новую галочку в своём свитке, как только последняя телега прошла через ворота. Хмуро посмотрела пронзительными ярко-синими глазами на затормозивший прямо перед носом обоз и что-то черкнула ещё раз. Скорее удовлетворённо, чем озабоченно.

Санса прошлась вдоль обозов, заглядывая вовнутрь. Пахло землёй, сырыми овощами и холщовыми нитями. Она, не боясь испачкаться, развязала тесёмки одного мешка и увидела крупные, размером с голову собаки, бело-зелёные кочаны капусты. В следующем обозе ждали морковь и перьевой зелёный лук, торчащий длинными, сочными стрелами.

— На мой взгляд, в этот раз урожай гораздо лучше, чем в прошлом году, — произнесла Санса. Она снова вернулась к торговке, смахивая с ладоней пыль. Вдоль других повозок суетились слуги, проверяя, насколько свеж товар. — Мы делаем успехи.

— Несомненно, — Роз протянула два одинаковых списка: один экземпляр для себя, другой для хозяйки замка. — Десять обозов. И до окончания сборов ещё далеко.

Санса улыбнулась. Каждый обоз был строго пронумерован и каждый тюк с едой расписан по компонентам. Дождавшись, когда заведовавший амбарами Клэй Моллен кивнёт, она поставила внизу размашистую подпись, подтверждая, что приняла товар. Этот год действительно невероятно щедр на еду. Слишком ярки были воспоминания, когда в первый год после победы над Белыми Ходоками в главный замок Севера закатилось всего лишь две повозки с плохонькой пшеницей — и делайте с этим богатством, что хотите, ни в чём себе не отказывайте.

— Земледельцы работают быстрее и приноровились собирать урожай за отведённый, совсем короткий срок. Теперь нам, пожалуй, ни к чему помощь запасов Юга, — Роз приняла у неё свиток и деловито скатала в трубочку, сразу же убирая в свой холщовый кошель.

— Помощь Юга нам пригодится всегда, — Санса качнула головой. — Лето теперь длится всего три луны. А зима все девять. Иногда я думаю, так ли хорошо, что времена года стали предсказуемы?..

Роз засмеялась.

— Это точно. Но, во всяком случае, теперь мы точно знаем, когда придёт зима, и можем быть к ней готовы. Да хранят вас боги, леди Старк, — Роз, вместо реверанса поклонилась, словно мужчина, что прекрасно подходило её манерам, подпоясанной рубахе, кожаным штанам и высоким сапогами, и, выпрямившись, сделала знак рукой своим помощникам — те принялись разгружать телеги. Слуги Винтерфелла кинулись им помогать.

Вечное лето после победы над Ходоками не наступило вопреки пророчествам огненного бога. Но теперь лето, осень, зима и весна сменяли друг друга так плавно и естественно, словно день и ночь. Вслед за промозглой, дождливой осенью вновь являлась зима: суровая, северная, с наледью на крышах, замёрзшими реками, сугробами по колено и морозами, от которых перехватывало дыхание и слезились глаза. Но обычная, со снегопадом и вьюгой, не таящей в себе синеглазых врагов.

Санса, держа в руках свою копию списка урожая, направилась в замок. Она быстро поднялась по ступеням, стуча каблучками и придерживая пальцами юбки тёмно-серого платья. Кивнула встречавшимся по дороге слугам. Удачно встретила свою служанку и велела той принести новые свечи в опочивальню. И, наконец, зашла в комнату, где хранились амбарные книги.

Она положила на стол книгу, в которой вела подсчёты. Чинно присела и начала записывать всё, что сегодня поступило в Винтерфелл. Конечно, не то чтобы она не доверяла мейстеру Волкану, или заведовавшему амбарами и кладовыми Моллену — просто привыкла быть в курсе дел. Как и до войны.

В дверь постучали. Санса оторвала взгляд от строчек и увидела на пороге мейстера Волкана. Он отрастил небольшую бороду с белыми проседями — наверное, потому что так полагалось всем достопочтенным мейстерам, но оставался всё так же лыс, тучен и одевался в неизменную чёрную рясу.

— Леди Санса, для вас два послания.

Санса кивнула и жестом пригласила мужчину присесть.

— Надеюсь, вести приятные. «Чёрные крылья, чёрные вести» — отозвался в голове голос матери.

— Я тоже, — он улыбнулся.

Он протянул первый свиток и Санса нахмурилась. На красном клейме угадывались ромбы, чередующиеся, будто клетки на доске кавайссы. Герб…

— Гарри-наследник?.. — её брови изумлённо изогнулись. — Мальчишка, который получил власть над Долиной после смерти бедолаги Робина. Но мы уже пару лет не ведём дел с Долиной и не пользуемся их провизией, потому что справляемся сами.

Мейстер посмотрел на неё долгим, ироничным взглядом, мол, «разве не догадываетесь, что ему нужно, миледи?». Санса вздохнула. Ни к чему и способности Брана Старка, чтобы предугадать, о чём же было написано в послании. «Холостой Хранитель Востока пишет незамужней Хранительнице Севера, что же ему заблагорассудилось выяснить, давайте же угадаем с трёх раз!» — с лёгкой паникой и смешинкой подумала она и, сломав сургуч, развернула пергамент.

«Леди Санса, рад слышать, что жизнь на Севере возвращается в привычное русло. Жизнь в Долине Аррен так же течёт своим чередом, и каждый из её жителей гордится, что внёс свой вклад в победу и участвовал в Рассветной Битве. Надеюсь, вы выкроите время для визита к нам, чтобы мой народ (и ваш покорный слуга) смогли отпраздновать пятилетие после войны.

Гаррольд Хардинг, лорд Орлиного Гнезда и Хранитель Востока».

Санса хмыкнула. Она, конечно, помнила Гаррольда. Он приехал среди рыцарей Долины, которые явились на её зов вместе с Петиром Бейлишем и помогли отбить Винтерфелл у Болтонов. Он же стал правой рукой лорда Ройса. Он же остался, чтобы участвовать в битве с Ходоками, даже вёл один из отрядов согласно плану Джона. Голубоглазый, светловолосый юноша с очаровательными ямочками на щеках, которые появлялись, когда он улыбался.

— Приглашает посетить Долину, — объявила Санса, откладывая письмо. — Он же понимает, что я не поеду?

— Думаю, понимает, — согласился мейстер Волкан. — В Винтерфелле всегда должен сидеть Старк, а ваша сестра уехала с визитом в Штормовой Предел.

— Тогда он рассчитывает на ответное приглашение. Умно. Не можешь зазвать невесту к себе — напросись к ней сам.

— И что вы ответите, миледи?.. — осторожно поинтересовался мейстер.

Санса подпёрла ладонью щёку. Липкая, отвратительная мысль вновь продавать себя, словно племенную кобылу, сжимала нутро. Перспектива снова делить с кем-то постель давила на грудь, заставляла ныть шрамы, оставленные от ножей болтонского бастарда. Однако же, сейчас на Севере царила стабильность. Пришло время подумать о других вещах, более личных, и Санса не могла позволить роду Старков зачахнуть. Гаррольд, так уж случилось, казался идеальным кандидатом: юноша честолюбив и амбициозен, но ему нужно укрепить свои позиции, как правителя. Его род не настолько знатен и стар, и с ним вполне можно было договориться, чтобы первый их мальчик носил имя Старков — парень пойдёт на это, лишь бы заполучить выгодную партию в жёны.

Кроме того, Сансу совершенно не прельщала перспектива превратиться во вторую Барбри Дастин, стать злобной старухой, в одиночестве сидящей в своём замке и плевавшейся ядом во всё и вся.

Останавливало Сансу только одно: Гарри-Наследник смазлив, статен и обладал хорошими манерами, но что скрывается за доспехами учтивости и привлекательности, она так и не выяснила.

— Я здесь, чтобы советовать вам, миледи, и, думаю, заслужил ваше доверие, — после паузы начал мейстер. Санса невольно вздрогнула. Волкан прежде служил дому Болтонов, однако же, рискуя своей головой, поил её лунным чаем. Только благодаря этому человеку она не прижила дитя Рамси под сердцем. — И мне кажется, рано или поздно вам придётся выбирать, за кого выходить замуж. Идеальным решением было бы возобновить ваш брак с Тирионом Ланнистером, ныне десницей, — мейстер добро улыбнулся, завидев, как протестующее округляются глаза Сансы, — но мне понятно ваше желание не связывать свою жизнь с карликом.

— Дело не в этом, — она взмахнула ладонью, останавливая его. — Тирион прекрасный человек. Но мы бы не сошлись в том, чьё имя будет носить наш первенец. Тириону тоже нужно продолжить род Ланнистеров.

Мейстер кивнул. Санса вновь взмахнула рукой, разрешая ему продолжать.

— И потому мой совет однозначен: приглашайте молодого человека в Винтерфелл.

Санса взяла свиток и немного нервно принялась скручивать его в трубочку. Пожалуй, выбора у неё и правда не особо много, да и дома, в родных стенах ей ничего не грозит, так что…

— Вы правы. Напишу Гаррольду такое же вежливое, милое письмо, — она уже было потянулась к чернильнице, но мейстер протянул ей ещё один свиток. Два письма! Новости так загрузили её думами, что всё вылетело из головы.

— Это, должно быть, понравится вам куда больше.

В её груди приятно бухнуло сердце и кровь прилила к щекам от одного только вида королевского сургуча, запечатавшего послание. Она нетерпеливо, словно кулёк со сладостями, развернула бумагу.

«Санса, как ты знаешь, я давно хотел посетить наш дом, и удобный случай настал. Я в Штормовом пределе, и готовлюсь направиться на Север. Со мной будет сын.

Король Семи Королевств, Хранитель Государства, Джон Сноу».

Как всегда коротко, как всегда только факты и только по делу, как всегда для неё — не Эйегон Таргариен, а Джон Сноу. Санса осторожно свернула бумагу и не смогла сдержать улыбки от уха до уха.

— Что же, мейстер Волкан, совсем скоро нам придётся принимать очень серьёзных гостей.

Санса уже и забыла, какое это странное чувство — делать причёску не только для себя, а в надежде впечатлить определённого человека. Она мучилась придумками уже пару недель, всё время, пока в Винтерфелле гостил Гаррольд Хардинг. И этим утром, жизнерадостным и солнечным, она вновь провела у зеркала, наверное, час, пытаясь соорудить на голове что-то необычное. Сделать ли увитую косами шишку? Распустить ли локоны по плечам, собрав прядки сбоку зажимом?.. Служанка уже пребывала на грани истерики, когда миледи наконец-то определилась, в итоге плюнула и заплела обычную косу. «А лицо не слишком красное?! Нет, вроде нормально».

С выбором платья тоже всё складывалось непросто. Санса не хотела казаться суровой северной леди, выточенной изо льда, но и легкомысленной представать негоже. Идеальным вариантом стало платье из плотного тёмно-синего льна, подчёркивающего её глаза и хорошенько показывающего все достоинства фигуры (что тоже немаловажно). Плечи она укрыла плащом в тон.

Она, улыбнувшись, взяла со стола письмо-ответ от Арьи, «это тупая, тупая мысль, просто забудь» — писала она. Ну, что ж, примерно такой реакции она и ожидала от сестры, когда рассказала о визите Гарри-Наследника и возможных перспективах, верно? Арья не воспринимала саму идею свадьбы и уж тем более — о боги, старые и новые! — идею детей. Уж точно не после того, как узнала о смерти тётки Лианны родами, а потом ещё и Дейенерис Таргариен постигла такая же незавидная участь.

Что же тогда Арья так долго делала в Штормовом Пределе у Джендри Баратеона, и почему с такой радостью бросилась в объятья этого «дружеского визита», Санса тактично не уточняла.

Она вышла в коридор. Чинно направилась к Великому Чертогу, в небольшом придатке к которому обычно проводились рядовые завтраки, ужины и обеды. Прошла мимо старой комнаты Джона, в которой суетились служанки, менявшие постель и чистившие полы. По всем подсчётам, король должен прибыть в Винтерфелл со дня на день, и замок снова погрузился в обычные хлопоты, предвещающие приезд гостей.

«Надеюсь, я не ошиблась, приказав готовить эту спальню, а не гостевую, где когда-то останавливались Серсея и Роберт». Сансу переполняла уверенность, что Джон — всё ещё её Джон, а не король Эйегон Таргариен, но корона могла превратить родного человека в незнакомца — это тоже со счетов сбрасывать не следовало.

У входа в Чертог Сансу встретил Гаррольд. Выглядел он как всегда идеально — камзол из чёрной парчи с тёмно-синим узором, тёмные штаны и высокие сапоги. Светлые, почти пшеничные волосы идеально уложены прямыми, короткими прядками. Юноша улыбнулся, глядя ей в глаза, и на щеках его показались очаровательные ямочки. Санса находила его улыбку волшебной.

«Но и Джоффри был красив как принц из песен, Петир обещал защитить, а Рамси всегда держался учтиво… На людях».

— Леди Санса, — приятным и глубоким тембром произнёс он. — Я бы хотел пригласить вас на конную прогулку.

— Вы предлагаете сбежать с завтрака?

— Именно так.

Гарольд встал рядом с Сансой и подставил локоть. Она не стала манерничать, взяла его под руку и посмотрела на него снизу вверх. Рост тоже был неоспоримым достоинством Хардинга, а служанка Марви шепнула на ухо пару дней назад, что со стороны они выглядят как пара из её любимой сказки.

— Как поживают ваши спутники? Сир Роланд уже перестал считать Север скучнейшим местом на свете?

Гаррольд округлил глаза.

— Кто вам сказал такое?

— Моя природная проницательность, — улыбнувшись уголками губ, лукаво ответила Санса. На самом деле, одна из прачек услышала, как рыцарь маялся от безделья, описывая всё красочными эпитетами, и наябедничала.

— Нет, с сиром Роландом всё хорошо. Он нашёл интересной вашу библиотеку. Здорово, когда в замке так много книг.

— Девчонкой я прочитала множество историй, — призналась Санса. — Пока братья тренировались с мечами во дворе, я коротала время с томиком сказок.

— Говорят, чтение затачивает ум, — Гаррольд зарделся, как мальчишка. Это тоже было милым. — Для вас это точно не прошло бесследно.

«Ого, какая очевидная лесть!» Но всё же комплимент отозвался в сердце и щеки слегка тронул румянец.

Конюхи подали двух лошадей — белую Грациозную для Сансы и пегого коня для Гаррольда, на котором он и приехал из Долины.

— Конь почищен лучше, чем в прошлый раз? — надменно спросил наследник Долины у конюшонка, смуглого парнишки лет двенадцати.

— Да, м’лорд.

Но Хардинг, и не удостаивая взглядом слугу, придирчиво пропустил гриву сквозь пальцы, будто вознамерился проверить, как сильно волоски хрустят от чистоты. Обошёл животное кругом, недовольно буркнул, поправляя пряжки на сиденье и затянув чуть потуже ремешки, провёл ладонью по крупу, будто и тут стараясь уличить, насколько соответствует его стандартам блеск шкуры.

— Если что-то случится с конём… — всё тем же надменным тоном продолжил Гаррольд, но Санса уже насмотрелась на это представление. И пять, и три дня назад ничего такого страшного с его скакуном не случилось, и в этот раз тоже. Конюшие Винтерфелла всегда славились аккуратностью и уж, конечно, умели ухаживать за животными.

— То сир Гаррольд сам будет ухаживать за конём, — плохо скрывая раздражение, закончила она, принимая поводья своей Грациозной из рук конюшонка. — Спасибо, Кай.

Гаррольд недоумённо приподнял брови, даже и не поняв, чем не довольна хозяйка замка. Было кинулся галантно помогать Сансе забраться в седло, но она легко справилась без его помощи, усевшись с идеально ровной спиной и гордо поднятой головой. Лошади потрусили к главным воротам и вскоре, бок о бок, выехали из замка. Ночью прошел небольшой дождь, копыта мягко чавкали, утопая в земле, воздух наполняла свежесть, на траве блестела роса и задувал прохладный ветерок. Солнце уже слегка слепило глаза.

— Как в прошлый раз? — смешливо прищурившись, спросил Гаррольд. Когда они выходили за пределы замка, то тут же меняли свой официозный тон. Как игра, одни отношения для посторонних глаз, другие наедине. Чтобы не порождать сплетни, чтобы не давать поводов судачить, мол, помолвка уже решённое дело… Насчёт чего Санса всё-таки испытывала серьёзные сомнения.

Санса вцепилась в поводья лошади.

— Боги, нет! Ты же знаешь, что…

— Тебе никогда не прийти первой? — Хардинг вновь очаровательно улыбнулся. И, не дожидаясь ответной реакции, погнал коня во весь опор, оставляя Сансу позади, и конечно же, не увидев, как она закатывает глаза к небу. Что за дурацкая детская забава?! Как будто им по десять лет! Но, сама не зная почему, всё же пришпорила лошадь и помчалась следом, по направлению к хвойной роще, раскинувшейся совсем неподалёку от Винтерфелла.

Дыхание перехватывало, ветер трепал её волосы, Грациозная неслась так легко, и Санса будто проваливалась в детство, когда изредка могла позволить себе спуститься с вершины идеального воспитания истинной леди и сделать пару кругов вокруг замка с Роббом. А порой и с Роббом, Джоном, и Арьей, сидящей позади него и улыбающейся во весь свой беззубый рот.

В какой-то момент Сансе показалось, что она может обогнать, выиграть эту гонку, но натянула поводья, чуть замедляясь. Она дала Гаррольду прийти первым — то было стратегически верное решение.

— Когда-нибудь, вы меня обгоните, миледи, — объявил мальчишка, спешиваясь. Они остановились у самой кромки леса, солнце пряталось за верхушками деревьев, и вокруг царили прохлада и сумрак. Почти романтичная обстановка, если подумать.

— Боюсь, в этом деле я безнадёжна, — улыбаясь, произнесла Санса. Гаррольд подошёл к ней и, положив руки на талию, помог спуститься на землю, легко, будто она весила не больше подушки. На несколько мгновений они оказались совсем близко, она ощутила его дыхание на своей щеке, и стоило лишь наклониться, чтобы… «Когда Джоффри застёгивал кулон на шее, по коже тоже пробегали мурашки, вот что нужно помнить». Она плавно высвободилась из его рук и огляделась.

— Знаешь, чего не могу понять? — подал голос Хардинг, ни тоном, ни лицом не высказывая досаду. — Ходоки оставили вас без плодородной земли, лорд Ройс говорил. Но, — он сорвал василёк и протянул Сансе. Она поднесла цветок к носу. — Тогда как это объяснить?

— Везением. Эту рощу обошло стороной. Но где ступили Ходоки, земля больше ни к чему не пригодна. А знаешь, что ещё хуже? Что живности в лесах тоже не осталось. — Она взяла Гаррольда за плечи и развернула на восток. — Видишь? Чернота вдалеке? Одни голые стволы деревьев и ветки кустарников. А когда-то тоже была роща.

— То есть в ваших лесах нет ни белок, ни оленей, ничего?

— Нет, кое-где осталось, но так мало, что даже охотиться на них бессмысленно. А так — ничего. Даже червей нет. Бесплодные земли. — Санса неуютно повела плечами. — Скотину в замках убило, все наши поля с пшеницей превратились в пустыри. Даже наша оранжерея в Винтерфелле бесполезна. Всё пришлось возводить заново, да только уже не везде можно. Вот такая она, цена победы.

— Но ты ведь знаешь, что всё ещё можешь рассчитывать на помощь Долины? — в его голубых глазах Санса находила и искреннее беспокойство, и готовность помочь, и восхищение, и теплоту. Всё это складывалось в трогательную и почти наивную гамму эмоций, сквозь слова читались идеалистичные стремления, почти как у рыцарей из песен. «Но будешь ли ты так любезен, если получишь отказ?..»

— Знаю. И Долина всегда, все пять лет, помогала нам. Я никогда этого не забуду. Север не забудет.

Гаррольд легонько сжал её пальцы.

— Я рад, что мы встретились. Теперь, в мирное время.

Санса кивнула.

— Я тоже, и…

Она собиралась сказать что-то ещё, что-то вежливое и ничего не значащее — всего лишь ещё одну часть ни к чему не обязывающей беседы. Но услышала сигнальный рог Винтерфелла, возвещающий, что на горизонте замечены путники. Вздохнула и выдохнула, резко, едва не дрожа. Сердце от чего-то застучало сильнее и громче, казалось, этот звук можно услышать и в соседней, навсегда опустевшей роще. Она готова была рассмеяться громко, заливисто, хлопать в ладоши и прыгать на месте.

— Нам нужно возвращаться обратно, — сказала Санса, не пытаясь скрыть волнение. Она вставила василёк между прядками своей косы и радостно улыбнулась, а Гаррольд ответил ей слегка разочарованным взглядом.

— Да, конечно, мы не можем заставлять ждать самого короля, — всё же со своей обычной смешинкой в голосе отметил он.

Но в данный момент Сансу Старк меньше всего заботили чувства и неудавшиеся планы Гаррольда Хардинга. Важным стало только одно: Джон наконец-то вернулся домой.

Дверь за Джоном и Сансой захлопнулась, и несколько мгновений они стояли друг напротив друга, окутанные тишиной. Молчание не тяготило, мягко стелилось между ними, привычное и понятное только двоим.

Санса не выдержала первой. Она порывисто обняла Джона, и он крепко прижал её к себе в ответ. Объятия, предназначенные только для них, не для любопытных глаз слуг Винтерфелла, гостей из Долины и Королевской Гавани. Она даже не осознавала, как сильно скучала по таким мгновениям единения, как сильно тосковала по Джону.

— До сих пор не верю, что ты здесь, — выдохнула Санса. Тепло Джона согревало и наполняло уверенностью, что теперь ничего не страшно в целом мире и любая проблема разрешима.

— Я ещё успею тебе надоесть, — хмыкнул он в ответ.

Они уселись за стол друг напротив друга. Джон с таким облегчением снял серебряную корону и положил на столешницу, будто скидывая и часть невидимой, тяжёлой ноши. Лучи солнца, проникающие сквозь окно, отразились в гранях рубинов — кроваво-красные, символы Таргариенов. Но облик короля всегда возвещал, что он оставался из рода Старков. Его стяг разделён напополам, на одной части — серый лютоволк, на другой — красный дракон. И даже в одежде оставалось больше от Старков — никакой вычурности, серый дорожный плащ, обычный чёрный дублет, штаны и походные сапоги.

Санса, подперев ладонью щёку, отметила, что в лице Джона прибавилось морщин. Борода и короткая стрижка делали его неуловимо похожим на Робба, и то щемящей, ноющей тоской отдалось в сердце.

— Итак, Гаррольд Хардинг… — осторожно начал Джон, откинувшись на спинку стула.

Санса невинно захлопала глазами.

— Всего лишь гостит у нас. Я ещё ничего не решила.

Джон многозначительно хмыкнул.

— Правда! Правда, не решила, — но в карих глазах Джона отчётливо читалось, что тот всё же не особо верит, и это тема для множества будущих разговоров. Санса вздохнула и продолжила: — Как дела в столице?

— Если бы не Тирион, то было бы ужасно. А так… Вполне сносно. Иногда мы спорим до хрипоты, но я рад, что он рядом. Он хотя бы знает, как деликатно ответить Флорентам, почему рядом живут дотракийцы и почему мы не отправим их обратно за Узкое море.

— О, наверное, он был счастлив, когда ты наконец-то сбежал в своё путешествие по стране и перестал путаться под ногами.

Джон кивнул, и они засмеялись.

— Как он держится после… Войны? — Санса не смогла подобрать нужных слов. Как держится её бывший муж после того, как остался последним Ланнистером из Кастерли Рок? После того, как умер Джейме, забрав с собой Короля Ночи и навеки вписав своё имя в героические эпосы? Слишком много следовало вложить в такой простой вопрос, но Джон её понял.

— Иногда кажется, он твёрдо задумал умереть на посту десницы, — он потёр костяшками пальцев между бровями. — Но опять же, всё не так плохо, как могло бы.

— А у тебя? — Санса склонила голову набок, мягко улыбаясь. Джон регулярно присылал письма, но в тех скупых строчках, больше похожих на отчёт (как всегда, в привычной манере любого из Старков) никогда и ничего нельзя было понять по-настоящему.

— Как я, оставшись во главе государства, разрушенного войной, да ещё и с ребёнком на руках? — иронично уточнил он, одновременно уходя от настоящего ответа. — Всё хорошо.

Санса одарила его одним из своих лучших укоризненных взглядов и покачала головой. Но пытаться вытянуть лишние слова, настоящие чувства — пустая трата времени.

— На самом деле, я не сбежал, — твёрдо продолжил он. — Я хочу, чтобы Рейегар с детства понимал, чем ему придётся управлять. Настоящий опыт не почерпнуть из книг, уроков воспитателей и мейстера. Пришло время показать ему страну.

Взгляды Джона и Сансы одновременно упали на корону, теперь по праву принадлежащую Таргариенам, красивую и тяжёлую даже на вид. Санса взяла её и провела пальцами по рубинам, по тонкому рисунку на серебре: выдыхающий огонь дракон и ощерившийся лютоволк. Животные, оставшиеся на картинках да в легендах: все они пали в Рассветной Битве, защищая своих хозяев.

Искушение оказалось слишком велико, и Санса надела корону, придерживая ладонями — обруч жутко неудобный. Спина сразу же превратилась в напряжённо натянутую струну, тело будто бы разом подобралось, почти окаменело. Корона — это не только блестящий, приковывающий взгляд атрибут короля. Это ежедневное напоминание об ответственности и бремени власти.

— Это ужасно, ужасная штука, — со смешинкой в голосе заключила Санса. — Но мне идёт?

Джон ответил ей долгим взглядом, тем, который будил в груди неправильный, запутанный клубок чувств. Не ставший яснее или проще с течением времени.

— Тебе идёт, — наконец, ответил он, и эту интонацию прочесть оказалось не по силам. Тоска по несбывшемуся прошлому или не случившемуся будущему, иль облегчение от того, что не произошло?.. Санса не знала. И мгновение затягивалось, разрасталось и требовало безотлагательных ответов, но…

В дверь постучали, прерывая неловкую заминку. В комнату заглянул Королевский Гвардеец.

— Ваш сын…

— Конечно, пусть войдёт, — в один голос воскликнули Джон и Санса.

Рейегар неловко подался вперёд и, оглядевшись вокруг любопытными глазами, поспешил к отцу. У мальчика фиалковые глаза матери, но тёмные, кудрявые волосы Джона и скорбное, слегка вытянутое лицо всех Старков. В нём чувствовалось смешение Юга и Севера, и это завораживало.

Малыш что-то застенчиво шепнул на ухо Джону и тот потрепал его по голове. Санса, спохватившись, соскочила со стула.

— Я ещё по дороге сюда приказала, чтобы нагрели воду и подготовили вам купальни.

— Санса, всё нормально, — начал Джон, но она протестующе взмахнула руками в ответ.

— Все разговоры потом. А теперь вперёд, отдыхать.

Она подошла к Рейегару и протянула ему ладонь. Фиалковые глаза служили немым напоминанием, что Джон выбрал другую, с Дейенерис Таргариен плотно переплёл свою судьбу. Вспомнилась мать, ненавидевшая бастарда Неда Старка всю свою жизнь, но Санса с усилием отогнала эти образы. Ее история другая. Ей никто и ничего не обещал, и продолжает не обещать.

— Наверняка, ты уже считаешь тётю Арью своей любимицей, но я докажу тебе, что тоже чего-то стою, — она подмигнула мальчику, и он засмеялся в ответ.

— Арья подарила мне меч, — тряхнув кудрями, сказал Рейегар.

— О, как типично для неё, — она обернулась и состроила Джону рожицу, и тот улыбнулся. — Теперь непросто будет её обойти. Она домой собирается?

— Насколько я понял, пока нет, — Джон развёл руками. — Это же Арья. Будет не удивительно, если через неделю придёт послание, что она уже вышла замуж или наоборот рассорилась с Джендри и уехала в Эссос.

Санса вздохнула, молчаливо соглашаясь. Они направилась к дверям, и Санса сжимала ладошку Рейегара в своей.

— Надеюсь, ты подготовила нам королевские покои? Те, огромные, где Роберт и Серсея останавливались? — раздался за спиной голос Джона, окрасившийся разом стальными интонациями.

Санса замерла и обернулась через плечо. Открыла и закрыла рот, поразившись столь разительной перемене. «Неужели я ошиблась». Но Джон в ответ только засмеялся.

— Ты ужасен! — воскликнула она, тоже начиная смеяться.

Они вышли в коридор, и Джон, разумеется, безошибочно свернул по направлению к спальне, где жил мальчишкой. Санса и Рейегар шагали следом. Впервые за последние пять лет её наполняла уверенность, что жизнь течёт в совершенно правильном направлении.

Стратегически правильного решения, куда на пиру рассадить Джона и Гаррольда, не нашлось, и Санса уселась между ними за главным столом. Возможно, то было не совсем верно с точки зрения этикета. Но зато так она могла контролировать происходящее.

Впрочем, контролировать пришлось не особенно много. Санса настороженно стреляла глазами, отпивая вино, и иногда вставляла дежурные фразы («Да, конечно, уже во всех землях после войны всё более-менее устоялось»). В основном же, молодые люди обменивались любезностями («Ваша светлость, должно быть, вам очень приятно оказаться дома», «Да, милорд, вы верно заметили. Как дела в Долине?»), и Джон воплощал по-северному холодную учтивость — или по крайней мере, маскировал враждебную настороженность.

На исходе второго часа, когда к королю начали подходить лорды с важными размышлениями, светские разговоры уже начинали заходить в тупик, а счёт кубков вина приближался к отметке «навеселе», Гаррольд предложил Сансе спуститься к гостям, и она согласилась.

В зале играли барды, горела сотней свечей люстра под высоким куполом потолка, стены украшали знамёна Старков и королевские стяги. Великий чертог почти лопался от шума и гама сотни гостей.

— Если нужно будет прислать телеги зерна или скотину, то только скажи, — шепнул ей Гаррольд, когда они шли к столу лорда Сервина. Многие северяне решили почтить присутствие короля на родной земле. Сансе казалось, что в последний раз Винтерфелл видел такой пир, только когда приезжал другой король — и то было чуть ли не две жизни назад.

— Ты думаешь, что сегодня сметут все запасы? — Санса сардонически изогнула брови. Гаррольд взглядом показал на стол оруженосцев, которые уминали телячьи отбивные, а служанки бегали мимо них с огромными блюдами в руках.

— Ну… — протянул он. — Осторожность никогда не бывает лишней.

Санса знала, что припасов хватит — иначе не затеяла бы пир. Но забота Гаррольда довольно мила, и тушить его порыв не хотелось.

Они приземлились рядом с лордом Сервином и разделили с ним вино. Хардинг легко включился в беседу и держал себя с тем же достоинством, что и перед Джоном. Красивый, безупречный в своём сером дублете, он вежливо белоснежно улыбался, являя миру очаровательные ямочки, и понимающе глядел своими пронзительными голубыми глазами. Казалось, он уже примеряет на себя роль второго правителя Севера и справляется с ней блестяще.

— Не думал, что Север может быть таким тёплым, — признался Гаррольд.

— Вы видели только Север, объятый войной и зимой, милорд, — ответил лорд Сервин. — Но тут не всегда уныло и опасно.

— Тем более, когда правление в руках достойной девушки, — Гаррольд лукаво прищурился, одаривая её тёплым взглядом, и Санса слегка покраснела.

— Сейчас правление всех регионов в достойных руках, — в тон ответила она. — И правление страны тоже.

— Это точно. Первый северный король на железном троне. За короля, — тут же нашёлся лорд Сервин, и все трое пригубили сладкое красное вино. Санса оглядывала залу. Малыш Рейегар сидел за столом чуть поодаль, весело болтая ногами, и о чём-то важничал с Лиаррой Мандерли, гостившей здесь воспитанницей. Девочка чуть старше, ей уже семь лет, но общие темы для разговоров у детей все же нашлись. Джон стоял у помоста и оказался атакован лордом Виллисом Мандерли. У Мандерли росла ещё одна дочка — Вилла, которую уже впору выдавать замуж, и, как подозревала Санса, разговор мог крутиться около этой темы.

Она представила Виллу, высокую, стройную, с водопадом длинных светлых волос, куда закрались пряди, окрашенные в цвет моря. Джон под руку ведёт её по тропе, украшенной свечами, прямиком к лику Чардрева… И почему-то эти образы заставили сделать внушительный глоток вина.

Гаррольд, не иначе заметив хмурый вид Сансы, потянул её за руку.

— Не хотите ли потанцевать, миледи?

Она кивнула, отставляя кубок. Барды как раз играли весёлый мотив, бренчали лютни и тонкие, звонкие голоса заводили песню. Ладонь в ладони, Хардинг начал кружить её в танце. Но Санса ни на мгновение не расслаблялась. Носят ли служанки жаркое? Достаточно ли виночерпии льют вина? Не пора ли подавать пироги? Нет ли среди собравшихся особо захмелевшего северянина, готового затеять драку ради веселья?..

«Если что-то пойдёт не так, я со стыда сгорю».

— Расслабься, — Гаррольд провёл ладонью по её спине. — Ты замечательная хозяйка, и пир идеальный.

— Я не понимаю, как мать умудрялась всё контролировать.

— Я слышал о леди Кейтилин много хорошего, — он сочувственно улыбнулся.

— Она… — голос Сансы дрогнул, и она неосознанно сильнее вцепилась пальцами в плечо Хардинга. — Мне её не хватает. Но она успела дать мне очень многое.

«Как и все мои ныне покойные учителя», но именно голос матери настойчиво советовал ей сохранять рассудок, не поддаваясь обаянию правителя Долины. Она уже достаточно обожглась.

Гаррольд тут же попытался перевести разговор в более непринуждённое русло. Он болтал о Ролланде и их похождениях, но тут же замолк:

— А где он, кстати?

Санса покрутила головой. Улыбнулась, заметив, как неловко топчутся в своём детском танце Лиарра и Рейегар. Мальчик важно крутанул свою даму в небольшом пируэте.

— Пойду, поищу Ролланда. Если он выпьет лишнего, то может проснуться в загоне со свиньями. Это будет как-то совсем неловко, да?..

Хардинг проводил Сансу до её стола и помог присесть. Джона на месте не было, очевидно, он снова оказался в окружении важных вопросов, держал оборону перед лордом Мандерли или ещё кем-нибудь. Сансе оставалось только зачерпнуть ещё одну ложку салата и подпереть ладонью щёку. Пир удался, нужно это признать, она молодец. Теперь следовало подумать о завтрашних хлопотах, лорд Сервин и лорд Мандерли уезжают через пару дней, надо решить с ними вопрос о пашнях и ещё несколько мелочей.

Вино слегка кружило голову, но она не чувствовала себя захмелевшей. Решив, что можно позволить себе ещё чуть-чуть, она потянулась к кувшину… Но Джон ловко увёл сосуд прямо из-под её пальцев.

— Ты быстро пьянеешь, — спокойно сказал он, присаживаясь рядом.

— Я уже выгляжу пьяной? — Санса улыбнулась.

— Пока нет. Но лучше остановиться.

Санса пожала плечами. Она не хотела с ним спорить.

— Виллис сватал тебе свою дочь?

— Не совсем. Он хотел бы отправить её фрейлиной в Красный замок…

— В принципе всё равно, что сосватать, — заключила Санса, и оба засмеялись.

Они замолчали. Джон вместо вина налил ей в кубок малиновый морс. Санса молча поправила ворот его дублета и стряхнула невидимые пылинки с плеча.

Гаррольд болтал без остановки весь вечер, и это было не то чтобы утомляюще, но… Тот комфорт в тишине, который она испытывала рядом с Джоном и только с ним одним, дарил ей ощущение дома.

Она отметила морщинку, пролегающую между его бровей, задумчивость в карих глазах. Проследила за его взглядом — и смотрел Джон, разумеется, на Гаррольда. Тот уже нашёл Ролланда, и они о чём-то весьма оживлённо спорили.

— Нам нужно поговорить, — наконец, произнёс Джон.

«Не здесь», — прочла она в его лице, и с готовностью вложила ладонь в его руку, вставая из-за стола.

Они покинули Великий чертог, лавируя между слугами, виночерпиями и гостями. Спустились по лестнице и вышли на улицу, остановились близ площадки для упражнений с мечом. Спинами опёрлись на деревянные ограждения. На замок опустился поздний вечер, и на небе цвета дождевой лужи уже появились первые звёзды.

— Что ты знаешь о Гаррольде? — прямо спросил Джон.

Санса сложила руки на груди и улыбнулась уголком рта.

— Он тебе не нравится.

Джон склонил голову набок и усмехнулся.

— Я не об этом.

— Что ж… У Гаррольда два бастарда в Долине, две девочки, он помогает обеим, — она потёрла пальцем переносицу. — Рос воспитанником у леди Аньи, ну и в целом весьма благородный и милый юноша, разве нет?

Морщинка меж его бровей вновь вернулась, и он задумчиво посмотрел вдаль.

— Санса… — начал Джон, но она взмахнула рукой, останавливая его, поражённая своей внезапной догадкой.

«Два бастарда — и ни тени удивления на лице, никакой реакции…»

— Ты знал! Ты явно подготовился. Ты знал, что Хардинг может предложить себя в женихи!

Джон кашлянул, будто бы даже смутившись, но взгляд не отвёл. Он по-прежнему внимательно, спокойно глядел на неё карими глазами. Ей неуместно и отчаянно хотелось коснуться его лица, провести пальцем по шраму, пересекающему его бровь

— Тирион рассматривал некоторые варианты, которые могут для тебя подойти, и… — он взмахнул руками. — Подожди, это всё неважно, не сбивай меня с мысли.

Санса шутливо стукнула его в плечо. Джон продолжил:

— Разве тебе не кажется странным, что Робин Аррен умер так… Удобно и скоропостижно?

Санса, мигом став серьёзной, неуютно поёжилась от порыва ветра, но ещё больше от произнесённых слов. Мурашки пробежали по коже.

— Робин не отличался здоровьем, был хлипким, страдал припадками… Это было ужасно, когда он падал и дёргался в конвульсиях, знаешь ли.

— Но его приступы прекратились.

Сансе тоже это было известно. Но то могло быть только временным улучшением, болезнь часто отступает перед тем, как нанести решающий удар, и это же вовсе не означает, что… Мысль, крутившаяся в её голове весь месяц, наконец обрела звучание:

— Ты хочешь сказать, Гаррольд его отравил?..

Джон выпрямился и успокаивающе положил руки ей на плечи.

— Я ничего не хочу сказать. Только то, что всё это странно.

— Королевская Гавань делает тебя чересчур подозрительным, — она фыркнула.

— Возможно, — он вздохнул. — Но ты должна быть осторожна. Брак, основанный на долге, штука опасная.

Санса не опускала взгляд. Он знал, о чём говорил. Брак Джона и Дейенерис был основан на чувствах, она никогда не спрашивала, насколько сильных, но в то же время ими двигал долг. Продолжение династии, управление страной, они должны были стать символами нового начала… И всё закончилось трагично, оставив Джона сшивать лоскуты своего истерзанного сердца.

Из замка донеслись протяжные, медленные напевы, во время которых гости скорее должны перекусить и предаться разговорам, чем веселиться и кружиться в танцах.

— Ты знаешь, что мы за этот вечер ни разу не потанцевали? — вдруг спросила Санса.

— И ты хочешь потанцевать? Прямо сейчас? — в его голосе отчётливо звучала смешинка. Но Санса не обратила на это особого внимания. Она с готовностью положила руки ему на плечи.

— Разве не полагается мне взять твою руку и…

Санса мотнула головой, хитро улыбаясь. Кажется, это вино говорило в ней, делало её легкомысленной и смелой, и какой-то кубок всё же был лишним, но…

Джон положил ладони ей на талию и нежно притянул к себе. Между ними почти не осталось пространства, её руки обвили его шею, тела прижались теснее. Они начали топтаться на месте в осторожном, медленном танце.

— Ого, разве так танцуют? — спросила Санса, и смех Джона защекотал ей щеку.

— Не знаю. Но мы потанцуем так.

Очень многое из того, что казалось Сансе неправильным или невозможным, происходило с ней рядом с Джоном Сноу. Впрочем, Санса Старк ничего не имела против. Она уткнулась ему в плечо, вдыхая запах, всегда приносивший спокойствие, и впервые за вечер наконец-то отпустила бразды правления, расслабляясь и больше ни о чём не думая.

Санса устроилась в кресле и предавалась одному из своих любимых занятий — шитью. Кусок ткани ещё казался бесформенным, но совсем скоро превратится в тёмно-зелёное платье, рукава и лиф которого украшены мирийским кружевом, и юбка плавно струится к полу. Ей бы думать, оценит ли её в таком наряде Гаррольд… Но мысли почему-то возвращались к Джону.

«Я не Серсея Ланнистер». Санса сердито воткнула иголку и подтолкнула её напёрстком. Признать, что эти жутко неправильные чувства не испарились со временем, означало бы дать слабину. Означало бы, что она приняла и поняла даже золотую львицу, ступила бы на похожий путь. Они не единокровные брат и сестра, всего лишь кузены, не росли как близкие родственники, и даже не дружили в детстве, но они были детьми Эддарда Старка, и… Иголка всё же уколола её палец, и Санса поморщилась, поднося ранку к губам.

За столом, прямо напротив, сидели мейстер Волкан, воспитательница из Королевской гавани Алина и принц Рейегар. Мальчик подпирал пухлой ладошкой щёку и всеми силами старался сосредоточить внимание на именах, девизах и гербах северных домов. Он не капризничал, стойко принимал свою незавидную участь, и морщинка между его бровей (совсем как у Джона!) выражала высшую степень концентрации.

— Карстарки, «Солнце зимы», — хорошо поставленным голосом вещала Алина, женщина с твёрдой линией губ, сеткой морщинок на строгом лице и пшеничными волосами, убранными в пучок. Наверняка, она до приезда на родину короля понятия не имела о половине этих семей, для чего и призвала на помощь Волкана, но излучала каменную уверенность.

Рейегар уныло повторил за воспитательницей. Мейстер перевернул лист толстой книги «История Севера», переходя к следующему дому. Мальчик, грустно вздохнув, провёл пальчиком по страницам, которых осталось больше половины. Он отчаянно напоминал Брана, коему мейстер Лювин всеми силами прививал усидчивость и любовь к истории, но выходило не слишком-то успешно.

— Знаете что, — Санса отложила шитьё. — Я бы хотела предложить свой способ.

— Мы все во внимании, леди Старк, — ответил Волкан, и Рейегар обернул к ней лицо, исполненное надеждой, что его скучнейшее занятие скоро закончится. Санса улыбнулась и присела рядом с племянником на лавку. Она вытащила из-под книги чистый лист бумаги и жестом попросила Алину подать мелок.

— Срисовывай гербы, как получится, — сказала она Рейегару. Фиалковые глаза мальчика (как у Дейенерис, совсем как у неё) наполнились сомнением, и он неодобрительно прищурился в лучших традициях матери, когда Санса смела предлагать свои идеи. А Джон ещё и соглашался.

— Я совсем не умею рисовать, — смущённо буркнул он.

— Но это ведь интереснее, чем просто зубрить, ты согласен?

Рейегар кивнул, тряхнув тёмными кудрями. Покрутив в пальцах мелок, он старательно принялся срисовывать два скрещенных ключа — герб Локков. Получились две кривые закорючки, и это вновь ностальгически напомнило ей Брана. И Арью, которая точно так же сгибалась над листком и от напряжения слегка высовывала кончик языка, выводя линии. Когда с ключами было покончено, мейстер и воспитательница рассыпались в похвалах, перевернув страницу… Где красовался водяной с трезубцем. Глаза Рейегара наполнились ужасом, он в поисках поддержки вновь обернулся к Сансе.

— Герб слишком красивый, — тактично произнёс он, упорно маскируя паническое «у меня так никогда не получится!».

— Ну, если ты позволишь тебе помочь… — не дожидаясь окончания фразы, он часто закивал, и Санса не смогла сдержать смеха. Она усадила мальчика к себе на колени и, взяв его ладошку в свою, принялась водить мелком по бумаге. Рука у него оказалась уверенная, твёрдая, и с возрастом он, конечно же, смог бы освоить рисование в совершенстве.

— Если не будешь давить так сильно и размахивать так резко, то линии будут получаться более плавными. Видишь? — объясняла Санса. Она знала — её мать никогда не тратила времени на Джона, правильнее сказать — всеми силами старалась сделать вид, будто его вовсе не существует. Но Санса запрятала осуждение в самый дальний угол своих мыслей. В конце концов, фиалковые глаза племянника тоже будили в сердце весьма двойственные чувства.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Джон. Санса на краткое мгновение поймала его замешательство, удивление на грани шока, будто бы это сказочные грамкины и снарки пировали за столом, или на землю спустилось какое-то неведомое чудо света. В каком-то роде именно так для него и случилось, как ещё объяснить отражения Кейтилин Старк и пятилетнего Джона Сноу у неё на коленях?

Алина и мейстер, как истинные блюстители рамок приличия, соскочили со своих мест при появлении короля. Он, впрочем, мгновенно принял свой обычный серьёзный вид, и едва ли хоть кто-то в комнате, кроме Сансы, заметил трещины его самообладания.

— Если позволите, я бы хотел остаться с семьей наедине, — твёрдым голосом объявил Джон.

— Конечно, ваша Светлость, — ответила Алина, присаживаясь в изящном реверансе. Волкан кивнул сначала Сансе, затем королю, и последовал в коридор за воспитательницей.

Джон уселся напротив Сансы, и хоть на его лице уже не читалось прежнего замешательства, но глаза выражали едва ли не сомнение в собственном рассудке. Малыш все еще сидел у нее на коленях и дорисовывал трезубец в руках водяного. Почти безотчётно Санса перехватила племянника поудобнее и прижала к себе поближе.

— Я не моя мать, ты ведь понимаешь это? — мягко произнесла Санса.

— Я и не имел в виду ничего такого. Я это знаю, — ответил он, все еще не отводя взгляд, и в его голосе, в его глазах сквозила нежность, отчего-то заставляющая смутиться и почти покраснеть. Она не всегда могла прочесть Джона. Но различала в тех редких мгновениях, когда он оказывался эмоционально обезоружен, слишком многое, заставлявшее сердце пропускать удар.

— Смотри, это мы нарисовали, — гордо сказал Рейегар, размахивая перед отцом рисунком. — Герб Мандерли! Красиво?

— И правда, — Джон внимательно рассмотрел рисунок перед тем, как вернуть обратно. — Очень красиво, — он одобрительно улыбнулся, и малыш довольно хмыкнул, вновь принимаясь рисовать. Кажется, этот северный дом отложится в его памяти на долгие годы.

— Добрые вести из столицы? — поинтересовалась Санса. На заре прилетел ворон от Тириона, с одним милым, вежливым посланием для леди Винтерфелла — и с другим, уже не для её ума.

— Все в порядке. Несколько обычных вопросов, про дотракийцев и Дорн, — Джон устало ущипнул пальцами переносицу.

— Северяне до сих пор не привыкли к соседству с одичалыми. Не жди, что южане приспособятся к своим соседям быстрее. «Почему мы должны делить с этими дикарями нашу еду», — низким голосом, близким к интонациям лорда Гловера, сказала она.

Джон фыркнул.

— Так и есть. Быть правителем иногда тоже самое, что быть нянькой у кучи детей, которые не могут поделить пирог, — он замолчал на пару мгновений и будто бы невзначай проронил: — Кстати, о правителях. Ты подумала насчет Гаррольда?

Санса поерзала на скамье, устраиваясь чуть удобнее. Рейегар недовольно ойкнул, и она извиняющеся провела пальцами по его плечам.

— Вернее, о твоих странных подозрениях?

— Называй как угодно, — Джон пожал плечами. — Я знаю только слухи. Ты знаешь самого Хардинга куда лучше.

— У меня нет поводов думать, что он мог бы сделать что-то подобное.

Джон снял плащ и аккуратно сложил его подле себя на скамье. Казалось, его движения стали раздражёнными, едва ли не сердитыми.

— Просто тебя вводит в заблуждение его улыбка.

Санса вспыхнула. Это что, тычок в её давно потерянную мечтательность, в увлечение принцами, песнями и сказками о любви?!

— Ты так говоришь, только потому что тебе не нравится Гаррольд, — ядовито парировала она.

— Что я и не скрываю, — ответил он. — Я волнуюсь за тебя и твое будущее.

— Может, любой вариант будет недостаточно хорош, может, ты только хочешь, чтобы жених оказался бракованным? — с вызовом выпалила она, гордо подняв подбородок.

— Угу. А может, — Джон будто бы с интересом покосился в «Историю Севера» и почти развернул книгу к себе, потерев пальцами заросший бородой подбородок. — Может, я вообще не хочу, чтобы ты выходила замуж.

На несколько мгновений тишина стала почти осязаема, слышался лишь скрип мелка о бумагу. Если её лицо до сей поры не было цвета помидора, то сейчас точно стало.

— Может, я вообще считаю это ужасной затеей, — буркнул он, и, наконец, поднял на неё взгляд, отрываясь от дико увлекательных строк какого-то мейстера, имя которого напрочь вылетело из её головы в этот момент. Сансе показалось, что воздуха не хватает, и пылают уже не только щеки, но и уши, и сердце стучит так сильно, что готово проломить ребра.

— Ты так считаешь, потому что?..

Джон открыл было рот, но…

— Мне тоже не нравится сир Гаррольд, — вдруг подал голос Рейегар.

— Да вы, верно, сговорились! — воскликнула Санса, Джон только покачал головой, вскидывая руки в примирительном жесте.

— Что бы сейчас ни сказал мой сын, я не имею к этому никакого отношения.

— Ну, а тебе почему не нравится этот милый юноша? — Санса чуть наклонилась, заглядывая в лицо малыша. Тот закусил нижнюю губу, до боли напоминая Арью. Нет, она никогда не смогла бы вести себя словно злая мачеха, ледяная сосулька, какого бы цвета ни были глаза этого ребенка.

— Лиарра сказала, что об этом лучше молчать, иначе будут проблемы, но ведь иногда лучше все равно сказать, да? — протараторил Рейегар. Санса и Джон встревоженно переглянулись.

— Пообещай, что ты меня не накажешь, папа! — сходу выдвинул условие принц. Санса успокаивающе провела ладонью по его волосам, почти материнским жестом убирая прядь ему за ухо.

— У тебя не будет никаких проблем, это обещаю я, леди Винтерфелла, а мне можно верить, — она подмигнула Рейегару, и тот кивнул, будто соглашаясь. Он глубоко вздохнул, словно перед прыжком в реку.

— Мы с Лиаррой убежали с пира вчера вечером и почти дошли до большого дерева.

«Девчонке нужно надавать по заду, что зовет ее на поиски приключений». Судя по тяжкому вздоху Джона, он подумал о том же.

— Мы хотели посмотреть на озеро. Там же озеро, да? Лиарра рассказала, — он потер ладошкой кончик носа. — Но мы туда не дошли. Там ругались сир Гарродьд и тот, другой сир.

— Ролланд? — подсказал Джон, и сын часто закивал.

— Он, да. Они спорили про какого-то сбитого сокола. И говорили нехорошие слова. Вот так.

«Герб Арренов сокол», пронеслось в голове прежде, чем Джон озвучил ее дальнейшую мысль:

— Они либо говорили об охоте, либо…

— Мы этого не знаем, — испуганно возразила Санса. — Мы не можем строить предположения только по слухам твоих "пташек", или откуда ты их берёшь, и какой-то непонятной фразе.

Джон протянул руку через стол и взял ее ладонь, доверительно сжал пальцы. Её снова наполнило чувство, что ей по силам разобраться в любом, даже в самом невыносимо запутанном деле.

— Ты права. Сейчас, конечно, не можем. Но ты прекрасно знаешь, где мы получим все ответы, — твердо произнес он.

Пальцы похолодели, мурашки пробежали от шеи до поясницы, и она нашла в себе силы лишь кивнуть, соглашаясь. Конечно, Санса знала. Ответом всегда был Бран Старк.

Санса и Джон, держась за руки, стояли в Богороще перед белоснежным Чардревом. Его кровавый лик бесстрастно взирал на явившихся за ответами, и в пышной багряной кроне шелестел тёплый, летний ветер. Пространство наполнял шёпот листвы, который никогда нельзя разобрать, но прояснявший мысли, вселяющий умиротворение и уверенность.

Перед глазами Сансы всё ещё пугающе ясно представали воспоминания о первом годе после победы, когда сердце-дерево казалось безнадёжно мёртвым, с голыми, будто старческие изломанные руки, ветвями; с словно выжженной у корней травой; с потускневшим на стволе кровавым ликом. Даже птицы облетали Чардрево, больше не ютились на ветках.

Тогда всё было очевидно: магия мертва. И Бран Старк мёртв. Обманул Сансу, Арью и Джона надеждой на продолжение своей жизни, когда давал им время сбежать из Винтерфелла. «Я — трёхглазый ворон и не могу умереть», — сказал он. — «Я буду жить, пока стоит хотя бы одно Чардрево». Королю Ночи нужен был Бран. Он знал это. Так же понимал, что калека будет только мешать эвакуации, задержит семью, всё равно не сбежит от мертвецов. И настоял на своём, встретил врага в Винтерфелле. До сих пор никто не знал, что произошло дальше. Им оставалось лишь оплакать Брана и поставить в крипте статую над пустой могилой.

Но спустя год дерево вновь обросло листьями, зелёная трава, ромашки и васильки вновь пробились сквозь землю. Санса и Арья исправно приходили в Богорощу в надежде найти ответы, но встречали лишь шёпот листьев. Иногда обеим казалось, что сквозь них различается голос Брана — но этим сердце успокаивалось лишь отчасти. Однажды Арья сказала, будто почувствовала что-то, коснувшись дерева, но Санса не ощущала ничего.

— Ты был здесь пару дней назад, так? — Санса с надеждой посмотрела на Джона. — Бран ответил тебе?

— Нет, — Джон мотнул головой. — Но я чувствую, что он здесь. Разве ты не чувствуешь?

Она ещё сильнее сжала ладонь Джона, словно цеплялась за верёвку, брошенную утопающему. Хватаясь за надежду, которую он вселял в её сердце.

— Иногда мне кажется, что да, — она судорожно выдохнула. — Но с чего ты взял, что даже если Бран здесь, то ответит нам? Магия мертва. Кем бы ни стал Бран, его поддерживала магия, и мы не можем…

Джон уверенно зашагал к Чардреву и потянул Сансу за собой. Она покорно последовала за ним.

— Магия не может быть мертва. Асшай стоит на магии. Край Теней стоит на магии. Если бы волшебство ушло из нашего мира, поверь, мы бы узнали об этом.

Она думала об этом множество раз. Но Асшай и Семь Королевств разделяли годы пути, моря и десятки стран. Та магия была далека и чужда Северу, и могла бы ничего не значить.

Они опустились на колени перед кровавым ликом, оказались плечом к плечу, все ещё сжимая ладони друг друга. Она видела в лице Джона те же сомнения, что испытывала сама. Нужно ли им поговорить с братом? Нужно ли помолиться? Сделать хоть что-нибудь?.. Они растеряно переглянулись, безмолвно обмениваясь вопросами. Но всё же… Джон будто бы знал, что нужно делать.

— Я не знаю, помнишь ли ты, — начал он, обращаясь к Брану — или тому, что теперь представлял из себя Бран, — ты мечтал стать рыцарем. Ты бегал за мной и Роббом, наверное, неделю, прося научить одному приёму с мечом. Ты буквально доставал нас. За ужинами, завтраками, когда мы собирались на конные прогулки — везде! Ты говорил, что пируэт жутко сложный, и тебе никак не удаётся поймать равновесие. Робб отшучивался, что всему своё время, и ты обязательно выучишься. Но ты хотел всё узнать прямо сейчас. И тогда я сдался. И когда у тебя наконец-то получилось… Ты здорово заехал мне прямо в живот. Я думал, что никогда больше не смогу нормально дышать, но мы так смеялись, помнишь? Смеялись, потому что всё оказалось так просто.

Десятки воспоминаний пронеслись перед ней. Вот Бран кидает в неё муку, а Арья заливисто смеётся. Вот она помогает Брану завязывать плащ под подбородком. А вот ведёт его за руку к матери по тёмным коридорам замка, рассказывая ужасные истории про призраков. Санса сглотнула комок в горле и кашлянула, восстанавливая голос. Джон кивнул, подбадривая её.

— Я читала тебе сказки в детстве. Рикону никогда не хватало терпения, он постоянно убегал играть со своими солдатиками и корабликами, не дослушав и до средины. Но не ты. Тебе особенно нравилось про Дункана Высокого. Ты забирался ко мне в кровать после ужина, подпирал щёки ладошками и просил прочитать ещё раз. Снова и снова про то, как Дункан путешествовал по стране, помогая людям. В итоге я даже выучила всю книжку наизусть, — её голос дрогнул, и Санса часто заморгала, пытаясь прогнать с глаз слёзы.— Ты так любил эти истории о рыцарях, так хотел стать таким же героем, благородным, смелым...

Ведомая скорее инстинктом, нежели знанием, Санса протянула руку и коснулась дерева. Тёплое, шершавое, в детстве она множество раз рисовала пальцами узоры по белой коре, исследовала трещинки, сколы. Она любила богорощу, в отличии от матери. Хоть Санса и знала гимны и молитвы Семерых, но всегда была ребёнком от веры Старых Богов, как отец, как Арья и братья. Как Джон.

— И ты стал рыцарем, Бран, — продолжил Джон. — Всё-таки стал. Рыцари защищают людей, в этом их суть. Это ты и сделал. Защитил нас. Я уверен, что это благодаря тебе мы смогли победить Короля Ночи. Что бы ты ни сделал, это ты ослабил его.

Слёзы потекли по щекам Сансы, она всхлипнула, расплылась богороща, Чардрево, зелень травы, оранжевые одуванчики и синева небес потеряли свои очертания. Осталось только ощущение древесины под пальцами, напряжённое дыхание Джона и теплота его руки, и ветер, обдувающий лицо. Она плакала так, как не плакала уже долгое время, а потом увидела…

Увидела комнату в Орлином Гнезде. Она уже бывала там, когда носила имя Алейны Стоун, и Мизинец плёл сеть своих интриг.

Высокая, стройная девушка с рыжими, как закатное солнце, волосами раскупорила пузырёк и незаметно пролила несколько капель в глиняную чашу, над которой взвивался лёгкий пар. Она взяла поднос в руки и направилась к столу.

Санса никогда не видела одну из любовниц Гаррольда — Шафран, но безошибочно узнала её. Хардинг рассказывал однажды, ещё на войне, о девушке, которая недавно родила ему дитя.

— Мой отец привез лучшие пряности для вас, милорд Аррен. Я буду готовить этот чай столько, столько захотите.

— Даже если я буду хотеть его каждый час? — спросил Робин. На его бледное лицо падала чёлка, под глазами пролегали глубокие, болезненные тени, но выглядел он все же лучше чем обычно.

— Даже каждые полчаса, милорд, — девушка заботливо протянула ему чашу.

— О, — глаза мальчика округлились, когда он сделал глоток. — Очень вкусно. Я приказываю вашему отцу, чтобы он привез два сундука таких пряностей.

— Как пожелаете, милорд, — девушка очаровательно улыбнулась.

Видение дрогнуло рябью на безупречной глади озера, всё отдалялось, отдалялось, размываясь… И Санса ощутила ласковые прикосновение к своей ладони, той, что упиралась в Чардрево, подушечка пальца к подушечке пальца. Прикосновения Брана. В нос почему-то ударил запах крипты, она услышала детский смех, и...

Она будто вынырнула на поверхность, тяжело дыша, на несколько мгновений полностью утратив чувство пространства и времени. Слёзы, почти истерика, захлестнули её, будто штормовые волны Узкого Моря, которые она так часто наблюдала из окна Красного Замка. И она не могла контролировать свой собственный шторм.

Санса смутно понимала, что Джон стирал слёзы с её щек, обнимал и гладил по спине, шептал «Тише, тише, я с тобой». Чувствовала теплоту его рук и его дыхание. Но она будто выпускала на волю всё, что накопилось внутри за пять лет, все свои страхи за благополучное будущее, всю горечь потерь, преследовавшие по ночам кошмары. Она дрожала всем телом, как в лихорадке.

Она плакала по Зяблику, вредному мальчишке, доводившему её до белого каления, но никто, никто не заслужил такой смерти. Никто не заслуживал предательства.

Она плакала по Брану. Её милому Брану, который навечно останется жить как трёхглазый ворон. Да и разве это жизнь? Существование.

— Бран всё ещё здесь, ты понимаешь? — неразборчиво, всхлипывая, шептала она, уткнувшись в плечо Джона. — Он же всё ещё…

Она совершенно упустила мгновение, когда всё закончилось, когда слезы наконец начали иссякать, рыдания сходили на нет. Пропустила тот момент, когда они с Джоном устроились на земле, и простыней им служила зелёная трава, а навесом стала крона Чардрева. Санса прильнула к Джону, прижавшись щекой к его груди, слушая его ровное, сильное сердцебиение, находя в этом успокоение. Джон обнимал её, прижимая к себе так, будто готов защитить от любой напасти, и его пальцы ласково перебирали её рыжие локоны.

Время утратило какое-либо значение. Её хватало только на то, чтобы глубоко дышать и окончательно вынырнуть из пучин своих эмоций. Джон Сноу оказался островком спокойствия в её шторме.

— Прости, я не должна была… — наконец произнесла она.

— Даже не вздумай извиняться. Всё нормально. Бран... Я не знаю, — он тяжело вздохнул, передавая всё своё смятение, боль и печаль. — Тут есть над чем подумать. И это ужасно.

Она судорожно выдохнула.

— Ты видел?

— Да.

«Что нам теперь делать? Возвести тут алтарь?» Но она с усилием (и боясь очередной своей истерики) вернула себя к более насущному вопросу.

— Мы ведь должны все рассказать лордам Долины? Мы должны, — пролепетала она, сама не особо веря в эти слова.

— Ага, конечно. «Понимаете, Бран Старк, частичка сознания которого осталась в Чардреве, показал нам убийство Робина Аррена. Виновата рыжая девчонка».

Она лишь вздохнула, принимая его правоту. Что они могут сделать? Что они могут доказать? Ровным счетом ничего. Лорды Долины любят Гаррольда, и вряд ли они сильно скорбели о смерти нерадивого, странного лорда, когда Хардинг уже завоевал определённый авторитет у народа своей доблестью во время войны.

— Это была Шафран. Мать бастарда Гаррольда, — Санса сердито смахнула со щеки очередную слезинку. — Как ты думаешь, Гарри знал об этом? Это его план?

— Шафран осталась жить при замке, Гарри отослал её обратно к отцу только незадолго до визита к тебе. Никакого наказания не последовало, так что…

Санса приподняла голову и, недоверчиво прищурившись, поглядела на Джона.

— Как долго ваши «пташки» следили за Хардингом?

Джон улыбнулся. Его глаза были красными, будто он тоже плакал. Они оба оказались совершенно разбиты и не готовы к тому, что произошло. Он нежно убрал локон с её щеки.

— Я же говорил, что считаю твой брак с Хардингом ужасной затей. Думаешь, то было шуткой?

— Нет, не думаю, — она вновь прижалась к груди Джона. Она на ощупь нашла его ладонь, и их пальцы переплелись.

— Давай ещё тут побудем. Не хочу возвращаться в замок. Я зарёванная и страшная.

— Не преувеличивай. Ты очень даже красивая.

Санса чуть приподнялась на локте, и Джон осторожным движением откинул её волосы за плечо, чтобы не мешали, вызвав мурашки по коже. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Они лежали здесь, в тишине, прерываемой только шелестом листьев, полностью одетые — но в то же время эмоционально они оказались абсолютно обнажены.

— Если бы Гаррольд был нормальным, я, на самом деле, не стал бы мешать, — вдруг сказал Джон. — Потому что твоё счастье — самое важное. И это правда.

— Если бы Гаррольд был нормальным, — она улыбнулась уголками губ, — и я бы вышла за него замуж, то потом всё равно жалела бы об этом всю жизнь.

Сансу не тяготило, что Джон видит её, такую слабую, вовсе не уверенную в себе леди Винтерфелла и Хранительницу Севера, а настоящую, испуганную, потерявшую почву под ногами… И влюблённую. Её сердце как на раскрытой ладони, пульсирующее, беззащитное, но страх не сковывал тело, не ныли её старые шрамы, не хотелось бежать от возможного («лишь только возможного…») будущего рядом с мужчиной. Потому что всё было правильно. Она вдруг поняла, что сейчас, рядом с Джоном, даже перед ликом Чардрева, её наполняет только одна мысль: она не Серсея, уступающая своим крамольным желаниям, именно сейчас всё течёт правильно, всё приобретает равновесие и становится на свои места. Это было подобно благословению.

— Мне придётся потерпеть Гаррольда ещё немного. А потом он уедет с моим отказом.

— Мне кажется, или ты действительно хочешь это обсудить? — Джон тоже чуть приподнялся, и их лица оказались совсем близко. Имеют ли они моральное право обсуждать подобное после того, что только что случилось? Сейчас, вновь пройдя через потерю и обретение, вновь преодолев ещё одну ступеньку в череде трудностей?..

Санса услышала приближающиеся шаги и обернулась. С протяжным вздохом она уткнулась в плечо Джона, ткань дублета которого все ещё была мокра от потока её слёз.

— Мне уже кажется, мы никогда не договорим…

— Обязательно договорим, — твёрдо сказал Джон, помогая ей подняться. Так, поправляющими одежду друг друга, отряхивающими от листвы и травы, их и нашёл королевский гвардеец Джейсон Раттигер, крупный мужчина с орлиным носом и копной настолько густых светлых волос, которым позавидовала бы любая девушка.

— Мы искали вас по всему замку, ваша милость, миледи, — запыхавшись, отчитывался рыцарь. — Ваш сын, мой король…

Санса как раз убирала травинку с рукава Джона и прекрасно ощутила, как тот напрягся всем телом. Она и сама замерла, будто лань при виде горного льва.

— Что с ним? — голос Джона звенел от напряжения, и Санса почти не думая, что делает, взяла его за руку.

— Мы нигде не можем найти принца уже час, и Лиарру Мандерли тоже.

— Крипта, — вырвалось у Сансы. Бран зачем-то показал им крипту, и это не могло быть простым совпадением.

Крипта дышала затхлостью и древностью. Звуки шагов эхом разносились под каменные своды, тишина — вязкая, давящая, находиться здесь — все равно что прикасаться к пыльной, чужой памяти и застывшему величию. Факелы в руках у Джона и королевского гвардейца Джейсона Раттигера давали достаточно света, чтобы взгляд то и дело выхватывал вдоль стен статуи мертвых лордов Винтерфелла.

Девчонкой Санса не раз спускалась в крипту на спор с братьями или с Арьей. Однажды Джон напугал её до визга, обвалявшись в муке и выпрыгнув из-за статуи Рикарда Старка, словно настоящее привидение. Джон, Робб и Арья хохотали до слёз, и чем сильнее она, раскрасневшаяся, разозлённая, ругалась на них — тем громче становился смех.

Сансу Старк не пугала крипта, она хранила в себе частицу детства. А вот судя по мрачному лицу королевского гвардейца, он бы с удовольствием сбежал наверх, под яркое солнце, к тёплому летнему воздуху, к жизни.

— Насколько крипта большая, ваша милость? — наконец, спросил он.

— Тут несколько уровней, — отозвался Джон. — Нижние почти разрушены, своды обвалились. Или уже готовы обвалиться. Спускаться туда…

Джон замолк, и Санса зябко повела плечами. Отец запрещал им заходить на нижние уровни, потому что это было по-настоящему опасно. Они, конечно, все равно пытались. Рикон исследовал крипту вместе с Лохматиком. Санса точно знала, что Арья с Браном однажды почти дошли до захоронения чуть ли не Беннарда Старка… И потом хвалились об этом так сильно, что слухи дошли до отца. В результате оба были сурово наказаны — собирали пиявок для мейстера Лювина.

Но Рикон, Арья и Бран знали крипту так же хорошо, как дорогу от Великого Чертога до своих комнат. Знали, куда ступать уже не следовало. Лиарра и Рейегар этого не знают.

Они услышали где-то на нижних уровнях жуткий грохот, сотрясший стены и пол, и Санса охнула.

— Это ещё ничего не значит, Джон, — чуть дрожащим голосом произнесла она.

Джон не ответил, но Санса читала его состояние через взгляд, в резких движениях, в хмурой линии бровей, в сутулых плечах, на которые будто навалился вес от страха потери. Они бегом спустились по лестнице на следующий уровень, по пологим, истёртым ступенькам. Санса почти поскользнулась, но Джон удержал её за локоть. Он с каждым мгновением нервничал всё ощутимее, и эта нервозность, на грани панического страха, передавалась и ей. Не она выносила малыша под сердцем, не она заплатила за его рождение жизнью. Рейегар не был её ребёнком. Но после того как она держала его маленькие ладошки в своих руках, смеялась вместе с ним и делилась историями за ужином — он всё же стал частью её семьи.

За статуей мужчины с лежащим на его плече мечом, и если бы Санса не была так испугана, то наверняка бы назвала имя этого предка (один из многочисленных Брандонов?..), послышался детский плач. Реттигер и Джон синхронно свернули к нише.

В углу, поджав коленки к груди, сидела Лиарра Мандерли. Из её кос выбились пряди, на щеках размазана грязь, глаза огромные от ужаса, она испуганным зайчонком глядела на взрослых.

Санса опустилась перед ней на колени и взяла лицо в свои ладони, большими пальцами стёрла слёзы. Девочка потянулась к ней, всхлипывая.

— Я услышала, что вы идёте, хотела побежать к вам, но так страшно, темно, и я не знаю…

— Тише, теперь мы рядом, — она ласково провела пальцами по её косам.

— Рейегар там, вн-внизу, — икая, борясь с рыданиями, сказала Лиарра. — Свод над статуей обвалился, и…

Она услышала, как шумно, будто его ударили в живот, выдыхает Джон, и почти всем телом ощутила панику, поглотившую его. Её руки тоже похолодели, пальцы не слушались и колени превратились в сплошной холодец. В висках пульсировало. Сможет ли она встать? Она должна.

— Выведите Лиарру наверх, — бросил Джон ломким от напряжения голосом и, не дожидаясь ответа, бегом направился в темноту, вглубь крипты.

— Мы знаем эти лабиринты, как никто другой, нас не нужно сопровождать, — всё же поднимаясь в полный рост сказала Санса королевскому гвардейцу, растеряно смотрящему то на ребёнка, то на неё, то на короля. Какой долг ему следует исполнить? По крайней мере, Санса знала, какой долг следует исполнить ей — быть с Джоном до конца и сделать все, чтобы Рейегар вышел наверх с ними под руки.

«Дева, Матерь, Старые боги, я так давно не обращалась к вам, но сейчас молю, пусть всё будет хорошо, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Она оставила Лиарру на попечение Раттигера, а сама побежала за Джоном. Каблуки её туфель гулко стучали по каменному полу, тревожным эхом разносясь дальше. Она следовала в темноте за голосом Джона, звавшим сына, и всполохом факела, как за маяком в буре. Хотелось завыть волком от мысли, что она может больше никогда не увидеть племянника, что он больше никогда не усядется к ней на коленки и не задаст какой-то животрепещущий вопрос, глядя на неё любопытными глазами.

Санса нашла Джона у лестницы, ведущей на самый нижний уровень крипты. Не то что потолок, стены здесь казались не крепче бумажного листа, и даже громко дышать становилось страшно. Сердце Сансы колотилось так сильно, что было способно вызвать очередной камнепад. Её волосы мокры от пота и прилипли к вискам, она, задыхаясь, упала на колени рядом с Джоном. Она не была способна издать ни звука.

Джон разбирал каменный завал, осторожно вытаскивал мелкие камни, за которые можно зацепиться. Санса без слов накрыла его руки своими ладонями, поймала его взгляд — волк, угодивший в капкан, и это едва не заставило её разреветься.

— Он… — прошептала Санса, и тут же шумно выдохнула, увидев и утвердительный кивок Джона, и какой-то шорох под завалом. По крайней мере, Рейегар мог двигаться.

Она тоже принялась вытаскивать камни, помогала Джону отодвинуть крупные осколки и вытаскивала те, что помельче. Они тянули жилы, острые края царапали кожу, безжалостно сдирали до мяса. Но Санса молча терпела, потому что её поломанные ногти, уже саднящие порезы и тяжесть в запястьях были абсолютно неважны. Важным было только спасение маленькой жизни. Она помнила холодное спокойствие матери, когда Джон однажды надолго ушёл в лес, его не было почти целый день, переживать начал даже отец… Но не Кейтилин Старк. Санса не могла вообразить, что когда-то поведёт себя так же.

Наконец, среди горы камней показался просвет.

— Я вас вижу, — раздался тоненький голосок, в котором не было и намёка на слёзы.

Санса прижала ладони ко рту, чтоб подавить всхлип, который высвобождал всё её облегчение. Наверное, нужно впервые за шесть лет сходить в септу и помолиться, поставить свечи Матери?.. Джон коснулся её плеча, осторожно провёл ладонью до линии позвоночника, будто пытаясь унять её дрожь.

— Мы тоже тебя видим, милый, — откликнулся Джон. — Потерпи ещё чуть-чуть.

Потерпеть оставалось, и правда, чуть-чуть. Санса знала, что завтра не сможет шевелить руками, но завал поддался, просвет стал достаточно большим, чтобы можно было помочь Рейегару выбраться, и…

Джон и Санса стояли на коленях, а малыш буквально повис на их шеях. Он не плакал, держался с достоинством истинного принца, но всё же испуг скрыть не мог. Его волосы в пыли, рукава рубашки порваны, но он был, без сомнения, цел и невредим.

— Зачем ты сюда полез? — спросил Джон, ставя малыша перед собой, держа за плечи и серьёзно заглядывая в глаза. Рейегар опустил взгляд в пол.

— Тирион рассказывал мне сказки о драконах, и что в могиле Торхенна Старка может быть спрятано драконье яйцо, — полушёпотом объяснял сын. — Так говорят легенды. Но Лиарра не знала, правда ли это, и мы решили, что…

И тут будто весь ужас от случившегося поглотил его, и слёзы потекли по щекам, он сердито смахнул их ладошкой, размазывая грязь, но расплакался только ещё пуще. Санса прижала племянника к себя, целуя в макушку, и сама ощущая на губах соль — откуда только в её глазах столько слёз? За сегодня уж должна была всё выплакать.

Джон обнял их обоих, и Санса вновь уткнулась ему в плечо. Это её семья, и чувство, что они — нераздельные части друг друга, сильно как никогда прежде. Ей знакомо и другое чувство, когда одна из жизненно-важных частей умирала. И боялась снова когда-нибудь узнать каково это, когда из нутра будто вынимали сердце, а назад возвращали уже сшитое кривыми стежками.

— Пойдёмте, пока тут ещё что-нибудь не разрушилось, — наконец, произнёс Джон. Он помог подняться Сансе и взял Рейегара на руки. В её ладони факел, который ощущался непомерно тяжёлым после всех этих камней, но всё же она рада освещать для них путь. Джон спокойным, ровным тоном (и это её восхищало) объяснял сыну, что ему больше никогда, ни при каких обстоятельствах не следует так делать, не следует бежать непонятно куда, и если его мучает любопытство — лучше спросить у него или у Сансы, а не у девчонок. Рейегар не перебивал, но потом, когда наставления отца иссякли, молчал, насупившись.

— А где дедушка Нед? — тихонько, будто боясь потревожить покой мёртвых, спросил Рейегар, когда они достигли одного из последних коридоров крипты.

«Дедушка Нед», — повторила про себя Санса, и это разлило в её сердце странное, щемящее тепло и заставило улыбнуться.

Джон остановился напротив статуи Неда Старка, только отдалённо несущей его черты. Некому было подсказать каменщику, как он должен бы выглядеть — Робб ушёл на войну, и мать тоже не вернулась домой. Но Рейегар глядел на названного дедушку широко распахнутыми глазами, будто на одного из героев хорошо известной ему сказки.

— Я бы ему понравился? — тревожно поинтересовался он, переводя взгляд то на Сансу, то на Джона.

— Он бы души в тебе не чаял, — заверил его Джон, чмокнув в щёку. — А это твой дядя Рикон, — он повернулся и указал ладонью чуть поодаль.

— У него был лютоволк! — заворожёно, со всей своей детской непосредственностью воскликнул малыш, и Санса засмеялась. Она поставила факел в крепление на стене, и взяла племянника на руки. Губы Джона тронула улыбка. Они оба лишь отчасти оправились от потрясений последних часов, но теперь между ними будто бы натянулись нити… Умиротворения? Понимания? Ей больше всего на свете хотелось взять его за руку, ощутить любое его прикосновение, в своем роде скрепить происходящее между ними.

Санса приблизилась к статуе Рикона, чтоб Рейегар мог рассмотреть её получше. Джон остановился рядом, по правую сторону.

— У всех нас были лютоволки. У меня Леди, у Робба Серый Ветер, у Брана Лето, у Арьи Нимерия, у твоего отца Призрак. А у Рикона Лохматик. Самый свирепый из помёта и с самым забавным именем.

— И вы не боялись? — малыш кулачком опирался на её плечо. — Они же огромные и свирепые! Лохматик почти ростом с дядю Рикона!

— Драконы тоже огромные, милый, — засмеялась она, убирая волосы ему за ухо. — А у твоей матери их было три.

Рейегар скорчил забавную рожицу, будто соглашаясь лишь отчасти. Он всё вертел головой, рассматривая, насколько мог, остальные ниши, статуи Лианны, Робба, Брана, но больше не задавал вопросов.

— Мне жаль, что они все ушли, — вдруг грустно произнёс он, прижимаясь щекой к её щеке. Он замолчал, будто желая лучше проникнуться моментом, запомнить, как выглядит прошлое его второй семьи. Так странно, ребёнок от крови дракона, крови Древней Валирии, но всё же искренне считавшей Север своим родным, знавший семью своего отца. Сансе оставалось лишь надеяться, что эта связь не прервётся, когда голову уже взрослого Рейегара Таргариена, второго этого имени, украсит корона и придёт осознание, чей именно род он продолжал.

У лестницы, ведущей наверх, их ждал Джейсон Раттигер, и отсветы от факелов, горевших на стенах, отражались в его белоснежных доспехах. Лицо рыцаря мгновенно разгладилось, когда он увидел чумазого, но невредимого принца.

— Всё хорошо, но всё же нужно отвести его к мейстеру Волкану. Пусть осмотрит, — сказал Джон. Санса опустила племянника на ноги и осторожно подтолкнула к гвардейцу. — Мы с Сансой вас догоним.

Она изумлённо изогнула брови, но Джон в ответ лишь улыбнулся. В молчании они ожидали, пока шаги на лестнице стихнут.

— Сейчас не подходящий момент, и я не уверен, может ли вообще настать подходящий, — Джон стоял так близко, она даже в тусклом свете факелов могла различить морщинки вокруг его глаз, шрам, пересекающий бровь. — Но я думаю, мы должны договорить.

Санса сделала глубокий вдох, сердце вновь застучало так, будто она бежит по лестницам крипты, но теперь это скорее приятное, волнительное предвкушение, нежели страх.

— Здесь нас точно никто не достанет, — улыбнулась она.

Джон серьёзно кивнул

— К тебе сватался лорд Сервин, — осторожно, будто и в самом деле боясь окончания этого разговора, начал Джон, — лорд Айронвуд. Теперь Гаррольд. Но ты всем отказывала. Почему?

Санса несколько мгновений молча глядела ему в глаза. Непременно хочет, чтобы она сказала это вслух? Чтобы разрубила все спутавшиеся между ними узлы?.. Если Джон рассчитывает услышать нечто другое, ей придётся его разочаровать. Она нервно переплела пальцы в замок и на едином дыхании выпалила:

— Потому что не смогла убить в себе девчонку. Девчонку, которая мечтала влюбиться и выйти замуж за принца из песен, красивого, благородного, смелого и доброго. И которая точно узнала, что такой принц существует… И даже стал королём. — Что ж, она, наконец, облекла свои мысли в слова, и вроде бы не слышно скрипа отодвигающихся надгробных плит, Эддард Старк не спешил восстать, чтобы высказать своё осуждение. Сама не зная почему, скорее в порядке самообороны, Санса завершила, взмахивая ладонями: — Но ты тоже мог жениться на ком угодно, ты король, да любая…

Джон не дал ей договорить, притянул к себе и поцеловал в губы, нежно, осторожно, почти трепетно, будто боясь её спугнуть. Она обвила руками его шею, отвечая и наслаждаясь вкусом его губ, не без удовольствия ощущая тяжесть и теплоту его рук у себя на талии. Это первый по-настоящему желанный, взрослый поцелуй в жизни Сансы Старк. Словно песня, которую она когда-то любила, стала реальностью.

Реальностью, превзошедшей любые ожидания.

Ранние летние утра на Севере прохладные, в комнату задувал свежий ветер, и небо ещё только-только светлело. Вставать, босыми ногами шлёпать по полу не прельщало. Санса заботливо поправила шерстяное одеяло, укрывая Джона, и сама закуталась до подбородка. Проснись она чуть раньше, захлопнула бы приоткрытое окно, избежала бы неприятного ощущения «гусиной кожи», но теперь холодок уже успел скользнуть по обнажённому телу.

Джон спал на животе, засунув руки под подушку. Он вовсе не походил на строгого, вечно серьёзного короля — сейчас перед ней почти мальчишка, расслабленный, безмятежный, взъерошенный и умилительно помятый. Сансе хотелось его поцеловать, но она не решалась тревожить его сон.

Вчера они укладывали Рейегара спать. Потом-то всё и началось: они долго гуляли по окрестностям замка (ещё только разговаривая), шагали по коридорам спящего Винтерфелла (уже целуясь), почему-то оказались в комнате Джона (уже неприлично целуясь). А закончили в его кровати.

Всё, что Санса ранее познала в близости между мужчиной и женщиной, было уродливой ложью. Это не боль, не унижение, не стыд, не ощущение, будто вываляли в помоях. Этой ночью всё случилось правильно. Она, наконец, поняла, о чём в её детстве шептались между собой, краснея до корней волос, взрослые девчонки. Поняла, почему это называли «занятие любовью». Она отдала всю себя, без остатка; она хотела вновь и вновь целовать его; слышать, как он рвано выдыхал её имя; хотела чувствовать его в себе; снова испытывать счастье от осознания, что доставила ему удовольствие.

Санса откуда-то точно знала: может быть ещё лучше. Если только она окончательно справится со стеснением, зажатостью, соберёт то, что сломано внутри, и полностью доверится Джону. Впрочем, даже сейчас всё получилось волшебно. Он терпелив, нежен и внимателен, его поцелуи по её телу, касания пальцев, языка вызывали приятную дрожь, срывали с её губ судорожные выдохи и стоны, в которых она едва себя узнавала. А когда он вошёл в неё… Это было подобно полёту.

Санса с усилием отвела взгляд от его лица и всё же вынырнула из-под одеяла. Села на краю постели, потянувшись руками вверх и коснувшись ногами холодного пола. Сколько она спала, час, может, чуть больше? Но бодрость переполняла. Казалось, она могла бы пешком добежать в соседний замок.

Она все-таки закрыла окно, петли чуть скрипнули, заставив тревожно обернуться на кровать. Двигаясь тихо, всеми силами стараясь не тревожить покой и не скрипеть половицами, она принялась одеваться. Её сорочка и платье валялись подле кровати в одной куче с рубахой и штанами Джона. Санса аккуратно свернула его одежду и повесила на спинку стула. Нашла на столе расчёску, конечно, и близко не привычные гребешки, но худо-бедно расчесалась.

— Уходишь? — спросонья его голос звучал сипло, и взгляд растерянный, почти щенячий, такой родной.

Санса кивнула.

— Нужно переодеться. И не хочу, чтобы кто-то увидел, слуги начали шептаться, слухи… Ты сам знаешь.

Она, конечно же, не могла бороться со своими желаниями, когда Джон смотрел на неё. Санса вновь присела рядом с ним, и их поцелуй перерастал в глубокий, требовательный, заставлявший пожалеть, что она уже оделась. Она бы хотела спуститься поцелуями по его шее, по груди между шрамами, ладонью скользнуть под одеяло…

— Так, ты либо прямо сейчас уходишь, либо уже остаёшься, — хрипло прошептал Джон на ухо.

«Главная сплетня: хранительница Севера спит со своим королем, спит вне брака, несколько раз до рассвета — и всем хорошего начала дня, милорды и миледи».

Санса с усилием отодвинулась от него. Внизу живота зрел тугой узел неудовлетворения — но следующей ночью она всё восполнит сполна.

— Ухожу, — на прощание она коротко чмокнула Джона в губы.

Она выскользнула из комнаты в тёмный коридор, направилась к своей спальне, и счастливая улыбка, цветущая на губах, могла бы выдать так тщательно хранимый секрет любому встречному. Но по пути ей никто не попался.

Она закрыла за собой дверь спальни, сбросила платье, оставшись в сорочке. Хотелось непременно чем-нибудь заняться, она расставила на комоде глиняные фигурки, поправила шторы, наконец уселась перед зеркалом и принялась расчёсывать волосы гребнями (бессмысленное дело, она же собиралась мыться). Вскоре в комнату заглянули служанки, и Санса с мастерством бывалой актрисы из бродячего театра делала вид, будто ничего не произошло, прося наполнить купальню горячей водой.

Она смывала с себя запах Джона, его поцелуи, и не могла поверить, что всё взаправду. Её, Сансу Старк, действительно любили, любили взаимно, возвращали в ответ столько же, сколько отдавала она сама? Неужели такое возможно?..

Санса наряжалась перед зеркалом в тёмно-серое платье, заплела две косы, соединённые в шишку на затылке, и на этот раз в голове не было сомнений, для кого она хотела быть красивой.

— Вы прямо светитесь, леди Санса, — отметила служанка Мэйви, помогавшая завязать шнуровку на спине.

— Наверное, наконец-то выспалась, — она пожала плечами.

Винтерфелл пробуждался ото сна. По коридорам уже сновали слуги, а спустившись в коридор, ведущий к Великому Чертогу, она увидела Рейегара, шагавшего рядом с воспитательницей Алиной.

— Мы идём завтракать! — воскликнул малыш, помахав ладошкой. Санса улыбнулась и взмахнула рукой в ответ. Алина что-то строго шикнула принцу, наверное, что воспитанный юный мужчина не должен кричать на весь коридор, и он только печально вздохнул.

Внутренний двор тоже потихоньку наполняла жизнь. Уже привычно стучал о наковальню молот кузнеца Тоббота, не иначе считавшего, что работа — лучшее физическое упражнение с раннего утра; конюшонок Кай важно катил перед собой тачку с сеном; за серьёзным разговором прохаживались, заложив руки за спину, глава стражи Винтерфелла Томас Овертон и королевский гвардеец Джейсон Раттигер.

Гаррольд стоял посреди двора рядом со своим конём, тщательно расчёсывая его гриву специальной щёткой — не прошло и нескольких недель как он понял, что лучше сделать всё самому, чем бесконечно корчить недовольные мины. Санса не знала, что собиралась сказать, уж точно не влепить пощёчину, бросаться обвинениями или ругаться, но ноги сами понесли её вперёд.

— Доброе утро, Санса, — Гаррольд замер на несколько мгновений, разглядывая её, слегка прищурившись. — Ого, да ты сегодня… Сияешь.

«О боги, да неужели это так заметно?!»

— Приятно слышать, Гаррольд.

Он вновь провёл щёткой по чёрной гриве, пропуская между пальцами жёсткие пряди.

— Должно быть, у меня изначально было мало шансов в сражении против короля Эйегона… Так что…

Санса сглотнула и улыбнулась той тонкой улыбкой, которая могла означать что угодно, не подтверждение, не отрицание. «Как будто сражение вообще было…» Она гордо приподняла подбородок и в тон ему произнесла:

— Как и у меня против Шафран.

Хардинг вновь замер, его губы дёрнулись. Он молча убрал щётку в мешок, висящий на крупе коня, тщательно завязал верёвки. Санса ждала.

— Шафран… — наконец выдал он так, будто это имя оставляло на языке вкус горечи. — Я рассказывал тебе о ней, да?

— Однажды. Ещё на войне. Мы грелись у костра, и ты говорил, что хочешь вернуться к ней больше всего на свете.

Он смотрел на неё своими чистыми, темнее глади озера, голубыми глазами, и она поймала в них какую-то… Беззащитность?.. Будто давила на невыносимо болящую рану. Это заставило насторожиться, но она не дожимала, лишь продолжала ждать, что будет дальше.

Гаррольд подошёл к ней на расстояние вытянутой руки. Он посмотрел вдаль, на небо, оглянулся вокруг себя, будто всё пытался подобрать нужные слова. Запустил пятерню в пшеничные волосы. Глубоко вдохнул, словно готовясь к затяжному прыжку, и наконец проговорил:

— Ты же не думаешь, что я собирался оставить её любовницей, если бы ты вышла за меня?

— Не думаю, — соврала Санса.

— У нас было будущее до того, как я стал лордом Долины, но теперь… Не знаю. Слишком много произошло, — его молчание длилось несколько ударов сердца, она видела, не хочет он больше говорить ничего вслух. Но всё-таки слова вырвались: — Если бы человек, которого ты любишь больше всего на свете, сделал ради тебя что-то действительно ужасное, идущее поперёк всего, во что ты веришь, неправильное… Что бы сделала ты?

Она больше не собиралась делать никаких выводов, но эта откровенность не фальшива, это настоящий Гаррольд Хардинг, и под его безупречным лоском, панцирем галантности и очарования, таился глубокий шрам.

— Я не знаю, — честно призналась она. Смогла бы она простить, если бы ради неё убили кого-то невинного? Смогла бы смириться? По крайней мере она знала одно, Джон никогда не заставил бы её испытать подобное. И потому она продолжила: — Думаю, я бы не оказалась в такой ситуации, Гаррольд.

Он печально улыбнулся. И это мгновение, когда он предстал перед ней таким, какой он есть, ушло. В его глаза вновь вернулась привычная смешинка, и губы тронула лукавая улыбка. Он взял Сансу за руку, наклонился и поцеловал внешнюю сторону ладони.

— Тогда ты счастливая девушка, леди Санса Старк.

Гаррольд оседлал коня и помчался прочь, он не сегодня покидал Винтерфелл, но окончательно уходил из её сердца и мыслей. Возможно, когда-нибудь он обретёт покой и сможет победить в борьбе, что шла внутри него каждый день.

— Всё нормально? — Джон остановился рядом, встревоженный и напряжённый. Он хмуро поглядел вслед Гаррольду.

— Похоже, мы узнали не всю правду.

Он вопросительно изогнул брови.

— Мы не выбираем, кого любить. Мужчины не в ответе за своих женщин, — туманно объяснила она, но на его лице отразилось понимание. Джон только кивнул в ответ.

Они стояли плечом к плечу, глядя друг на друга, и, наверное, даже подслеповатой, старой кухарке стало бы ясно, что между ними происходило. Это была такая смешная надежда, что они смогут скрыть хотя бы толику своих чувств.

— Когда ты уезжаешь?

Он помрачнел.

— Через пару недель. Нас не было в столице уже несколько месяцев. Не то чтобы Тирион страдает без моего бурчания, но его письма уже… Слишком саркастичные.

— Это намёк, — Санса засмеялась. Она смотрела в него, будто лучше пытаясь запомнить. Всего пару недель, и Джон уедет, и она вновь останется здесь, одна, и в этот раз разлука будет несоизмеримо больнее. Он поправил загнувшееся кружево на её платье и задумчиво, будто между прочим сказал:

— Мы бы могли пожениться.

Слова Джона — всё равно что волна горячей воды, и нутро Сансы будто упало, упало в бесконечные глубины, чтобы подпрыгнуть до самых высот. Они обсуждали этот шаг сегодня ночью, в перерывах между поцелуями и стонами, но сейчас, в свете восходящего солнца, это звучало совсем по-другому.

— Джон, — он взял её ладонь в свою, переплетая пальцы, но она всё равно упрямо продолжила: — В Винтерфелле всегда должен сидеть Старк. Если Арья выйдет замуж за Джендри, я не смогу передать ей правление. Тебе удобнее будет жениться на какой-нибудь дорнийке, потому что это выгоднее для твоих королевских позиций, и она всегда будет в Красном Замке, что это за брак, когда мужа и жену разделяют многие сотни лиг, и…

Джон коснулся её щеки, нежно провёл большим пальцем по скуле.

— На какой-нибудь дорнийке, — протянул он. — Всё верно, но тебя в твоих словах ничего не смущает?

Санса молчала, хлопая ресницами. Конечно смущало, её вообще много что смущало и беспокоило, но разве…

— Ты, кажется, вообще ничего не поняла. Я тебя люблю, тебя, а не какую-то дорнийку, понимаешь?

— О, — только и смогла выдавить она, и Джон обнял её, поцеловал в висок и щекой прижался к волосам. Нежность, любовь переполняли их, и это настолько ошеломляющие в своей чистоте, кристальные чувства, что она готова была закричать или расплакаться.

— Что же нам теперь делать? — прошептала Санса.

— Мы разберёмся.

Его голос звучал уверенно, твёрдо, стирая любые ростки сомнений, проклюнувшиеся в её душе. Она принимала его решение, готова следовать за ним и на этот раз не хотела спорить. Если Джон так говорил, они непременно что-нибудь придумают.

Над Винтерфеллом всё выше поднималось яркое, летнее солнце и занимался новый день, без войны, наполненный суетой, звонкими голосами и теплом. День, в который Санса Старк рука об руку вошла с Джоном Сноу.