Аугам тут не место (джен)

Адаму так и не удалось привести свои чувства и мысли в порядок. Поэтому перед тем, как пойти в аптеку, где работал доктор Николас Кипра, он ещё немного посидел на скамейке и, чтобы собраться с силами, постоянно сжимал и разжимал кулаки.

— Эй, что ты тут забыл, ауг? Написано же, что это сидение не для вас, — услышал он грубый голос. Возле него стоял ухмыляющийся полицейский и нервно хлопал дубинкой по руке. Адам ничего стражу порядка не сказал, пытаясь не нарываться на неприятности, а просто достал из кармана своего плаща удостоверение сотрудника Интерпола вместе с регистрацией его аугментаций и показал копу. Поняв, с кем он имеет дело, страж порядка отдал честь Адаму и ушёл.

«Вот как, тут тебя не тронут, если у тебя есть соответствующий документ», — подумал Адам и печально выдохнул. Наконец, придя полностью в себя и собравшись с духом, он встал со скамейки и направился в аптеку, где работал доктор Кипра. По дороге к сомнительному доктору он тщательно продумывал свой разговор с Кипрой. Раз уж Интерпол не может найти его связь с «Тан Юн Медикал» и Адам за это не может прижать сомнительного врача, то ему, Адаму, придётся самому выводить на чистую воду человека, который, возможно, причастен к самоубийству Камиля Хорака.

Аптека, в которой работал Николас Кипра, была закрыта, хотя свет в её окнах продолжал гореть. Адам вежливо постучал в дверь.

— Мы закрыты сегодня, — услышал он голос за дверью.

— Я ищу доктора Николаса Кипру, он здесь работает?

— Это я, но сегодня я никого не принимаю.

— И даже агентов Интерпола? — Адам достал своё удостоверение и приложил к окну, только тогда доктор Кипра открыл дверь.

Доктор Николас Кипра явно не был гражданином Чешской республики, и гражданином КНР — тоже. Судя по его виду, он либо из США, либо гражданин Индии, которого каким-то боком занесело сюда.

— Чем могу быть полезен честному работнику Интерпола? — поинтересовался он, впуская Дженсена в аптеку.

— Вы знали Камиля Хорака? — задал вопрос Адам.

— Возможно, да, а возможно, нет, — начал увиливать Кипра. Адам знал, что так просто доктора Кипру на разговор не развести, поэтому перед тем, как вновь выйти из дома, он записал весь расшифрованный разговор убитого на диктофон, и как только док начал увиливать от ответа, включил диктофон и проиграл часть разговора. Глаза Кипры тут же округлились, а сам он застыл как вкопанный. Было сразу видно, что он что-то скрывает.

— Судя по вашей реакции, док, я вижу, вам есть из-за чего нервничать, — сказал Адам.

— С чего вы взяли?

— Послушайте, док, — Адам подошёл впритык к доктору Кипре, который, несмотря на то, что его враньё было раскрыто, все ещё пытался уклоняться от ответа, и, схватив его за воротник халата, прижал к стене. — Послушайте, Камиль Хорак мёртв, и похоже, у него были проблемы с аугментациями, которые, возможно, вы испытывали на нём.

— С чего вы взяли, что я работаю с аугами? — пытаясь сохранить хладнокровие и утверждая свою непричастность к убийству, удивился доктор Кипра. Адаму не хотелось поднимать шумиху в и без того беспокойной Праге и швырять дока на пол. Дабы показать ему всю серьёзность разговора, он только замахнулся своей карбоновой ладонью перед лицом Кипры.

— Отпустите, я всё скажу, — взмолился Николас Кипра.

— То-то же, — поднял брови Адам и поставил доктора Кипру на ноги.

— Он обращался ко мне за нейропозином, у меня осталось несколько пузырьков, он говорил, что как-то странно себя чувствует, — признался Кипра.

— И всё?

— Да, — дрожащим голос ответил Кипра.

— Боюсь, что вы неправильно меня поняли, док. Камиль Хорак мёртв, и мне кажется, вы причастны к его смерти

— А я тут при чём?

— Все, кто хорошо знал Камиля, говорили о том, что он подозрительно себя вёл. Знаете, у меня нет оснований верить вам, — Адам снова включил диктофон и проиграл всю запись разговора дока с убитым, в том числе и ту часть, где убитый хотел встретиться с доктором Кипрой, и ту, где они обсуждали цену его новой аугментации.

— Ну, — нахмурил брови Адам, — признаваться будем?

Поняв, что уйти от ответа ему не удастся, доктор Николас Кипра тут же всё рассказал Адаму, в том числе и про его встречу с убитым. Он честно признался в том, что он не раз встречался с Камилем, и тот говорил ему, что он как-то странно себя чувствует, а недавно он сказал доктору, что сам не свой, вдобавок, он не помнит некоторые моменты из своей жизни.

— И вы спокойно на это отреагировали? — задал вопрос Адам.

— Он знал, на что шёл, ему были нужны деньги, вот я и предложил ему быть испытателем новых аугментаций.

— Насколько мне известно, все клиники «Протез» закрыты. Откуда у вас эти ауги?

— У меня есть один поставщик.

— Кто? «Тай Юн Медикал»?

— Не могу сказать, если я скажу, они убьют меня, — запаниковал Кипра.

— А если не скажите, то один хороший человек останется в тюрьме навечно, а поскольку он аугментированный, то его даже кормить там не будут, — грубо сказал Адам.

— Мне очень жаль этого человека, но моя жизнь мне дороже, — сказал Николас Кипра.

— Из-за ваших секретов уже пострадал один невиновный человек и может пострадать другой, а вы жалеете свою жалкую жизнь, это просто возмутительно, — Адам сжал кулак и ударил им о стену, оставив в ней вмятину.

* * *

Про Вацлава словно забыли, даже забывали иногда приносить тюремную пайку, впрочем, от однообразной и холодной еды у него начинал болеть живот и было такое ощущение, что кто-то сжимает его внутренности железной хваткой. Всего за несколько дней сидения в клетке его вид изменился, и не в лучшую сторону: лицо осунулось, он стал ещё более худым, чем прежде. Тут дверь, ведущая в подвал, открылась, и кто-то стал спускаться вниз. Вацлав поднял свои усталые глаза и попытался разглядеть человека, спустившегося к нему. Это был полицейский, он ничего не сказал заключённому и только когда открыл клетку, промолвил:

— Пойдём, тебя хочет видеть следователь.

— Я всё уже сказал следователю, больше добавить нечего, — признался Вацлав.

— Карл Монтаг больше не работает с твоим делом, у тебя новый следователь.

Вацлав слегка дёрнулся. Карл Монтаг был благосклонен к нему и не переходил на грубость. Новый следователь может оказаться чудовищем, недолюбливающим аугментированных, и тогда Вацлаву не поздоровится ещё больше. Так и оказалось. Его вновь привели в комнату для допросов. Следователь уже сидел там, и как только полицейские посадили бедного инженера за стол, ехидно потёр руки и каменным взглядом посмотрел на Вацлава. Конвоир, не сказав ни слова, ушёл.

— Ну, апнутый, признаваться будем? — задал вопрос следователь.

— Я уже всё сказал Монтагу, я не виновен, — попытался начать Вацлав.

— Послушай, ты, — следователь грубо притянул Вацлава за подбородок и посмотрел ему в глаза, — у меня нет причин доверять тебе, особенно после Панхеи, но если ты постараешься и расскажешь всё как есть, я отпущу тебя.

Вацлав проглотил ком горечи, подкативший к горлу, и стал рассказывать, начиная с первой его встречи с Камилем Хораком.

— Убитый был не только сотрудником моего магазина, но и аугментрованным, и причин убивать его у меня не было, — начал Вацлав.

— Кто знает, может, сигнал с Панхеи и до тебя добрался, вот ты и совершил своё первое преступление.

— Высшие силы меня миловали, и на моих аугментациях не стоит этот чип, — дрожащим голосом проговорил Вацлав. Следователь нахмурил брови, пытаясь ещё больше запугать Вацлава, но Коллер сохранял спокойствие, хотя сейчас ему хотелось плакать. Следователь продолжил допрос с пристрастием, потирая костяшки пальцев. Вацлав во второй раз рассказал всё в подробностях и повторил, что он не причастен к смерти Камиля Хорака.

— Так значит, вы дали ему кров и попросили никого не приводить туда?

— Да, так и есть.

— Может, поэтому ты его и убил? Он нарушил твои правила и привёл кого-то в твой дом?

— Что вы! Я прекрасно знал пана Хорака, он не из тех, кто нарушает правила, — ответил Вацлав, хотя сам себе признался после разговора с Адамом Дженсеном, что он не так хорошо знал убитого и что убитый оказался не так уж и прост. Вацлав решил не рассказывать следователю про разговор с Адамом Дженесеном, чтобы не подставить своего друга.

— Я вижу, что ты что-то скрываешь, говори! — стукнул кулаком по столу следователь.

— Я всё уже вам рассказал, — проговорил Вацлав.

— А я вижу, что нет. В любом случае, тебе здесь долго сидеть, и лучше признай вину.

— Я не виновен, — Вацлав готов был сорваться.

— Что же мне с тобой делать? — следователь встал со стула и вышел за дверь.

Как только следователь удалился и не появлялся несколько минут, Вацлав попытался вздохнуть спокойно, но у него не получилось. Его сердце колотилось как бешеное, а ноги дрожали, вдобавок от напряжения он весь вспотел.

«За что они так со мной, что я им сделал?», — обхватив голову руками, думал Вацлав. В этот момент у него перед глазами прошла вся его жизнь, вплоть до Панхеи. В глубине души он молил Адама о том, чтобы тот быстрее раскрыл это преступление, и он вышел на свободу. Стоп, какая свобода, как только он вновь окажется в своём магазине, его опять прижмут Двали. Адам полностью сосредоточен на раскрытии дела об убийстве Камиля Харака и наверняка забыл про калибратор. Но лучше уж Двали, к которым Вацлав привык с середины инцидента Панхеи, а вот от нового следователя он не знал, чего ожидать.

— И что же мне с тобой делать? — произнёс следователь, возвращаясь к Вацлаву. Тот ничего не ответил, он только дрожал, у него на глазах наворачивались слёзы, однако он каждый раз, когда чувствовал, что сейчас заплачет, прикусывал губу, чтобы не выдать свои чувства. Он знал, что слезами горю не поможешь.

— Я тут посмотрел твою регистрацию аугментаций, тут у тебя всё чисто, но я могу сделать так, что тебя вмиг отправят в тюрьму для аугментированных.

Услышав это, Вацлав не выдержал и потерял сознание.