Герой легенды (джен)

Тяжелые шаги отдавались глухим стуком от досок пола. Грубые окрики сгоняли ночные грезы с постояльцев, заставляя их приподниматься со своих импровизированных спальных мест, в нерешительности протирая глаза и осматриваясь.

Очаг, доселе служивший здесь единственным источником света, успел окончательно догореть и погаснуть. Зато теперь темноту нарушали целых два световых пятна, висевших где-то высоко — оценить эту высоту объективно было нелегко, когда лежишь на полу. Но в то же время не составило труда определить происхождение этих пятен. Для Сени, по крайней мере.

«Факелы! Горящие факелы!» — сообразил он, приглядевшись.

Один из факелов нес шедший впереди хозяин постоялого двора, пожилой, тощий и сутулый. Сеня видел его один раз, когда расплачивался за ужин и ночлег. Огненное пятно от факела теперь высвечивало лицо хозяина — заспанное и недовольное. Не иначе, и его пробуждение тоже не было приятным и тоже случилось в не самый удобный момент.

Еще один факел нес в руке один из трех… стражников, зачем-то пожаловавших под крышу постоялого двора. Сеня узнал их по виденной еще у ворот униформе, напоминающей одежду металлиста, увлекшегося историческими реконструкциями.

Длинные тени дергались на багровом фоне пола и стен, чуть тронутых светом факелов, пока вся делегация двигалась через человеческое лежбище в зале для постояльцев.

— А ну все! Подъем! Живо! — драл глотку тот из стражников, что шел впереди, — сбр-род наехавший! Маждул вас сожр-ри! Чего разлегся, ублюдок! Оглох?

Голос его звучал грубо, отрывисто, не скрывая… нет, не ненависти (что возможна к равному), но презрительного пренебрежения к адресатам своих увещеваний. Того самого чувства, что обычно и испытывает сильный к слабому, высший к низшему, независимо от мира и века. Другое дело, что не везде таким облеченным хотя бы маленькой властью людям удается безнаказанно ее демонстрировать. А вот стражника в данном случае, похоже, не сдерживало ничего.

— Встали и строиться, живо! У стены! — продолжал бесноваться стражник и мимоходом дал пинка ближайшему подвернувшемуся постояльцу.

А Сеня лихорадочно соображал, пытаясь понять, чего понадобилось городским воякам в этой убогой ночлежке для приезжих. Возможно, в этом и была соль: чужаки, приезжающие в этот город, чем-то заинтересовали местные власти. Вот только все чужаки как таковые? Или кто-то конкретно?

Между тем постояльцев, одного за другим поднимавшихся с пола, подталкивали к стене, выстраивая в шеренгу. Судя по тому, что одновременно их еще и осматривали (пусть бегло), Сеня, до которого не дошла пока очередь, понял, что ближе к истине второй вариант — стражники искали конкретного человека. И хотя пупом земли, вокруг которого все вращается, себя отнюдь не считал, хоть не верил в собственную исключительность, однако и отмахиваться от подозрений тоже не привык. А подозрения Сенины были в данный момент таковы, что этим человеком мог оказаться лично он, Сеня. Во-первых, чужак для этого города, а во-вторых, наиболее, так сказать, приметный чужак. Выглядевший наиболее необычно с точки зрения обитателей этого мира.

А зачем такой чужак мог понадобиться местным заправилам? Сеня, разумеется, не знал точного ответа, и знать не мог. Но был уверен, что вряд ли это грозило ему чем-то хорошим. Хотя бы потому, что чужак нередко воспринимался всякими примитивными племенами и древними цивилизациями как враг. Капитан Кук не даст соврать.

Масла в огонь подлили и прощальные слова Смотрителя Бовенгронда. «Бывают моменты, когда приходится рисковать, не имея желания», — так, кажется, он сказал. И пообещал, что скоро Сеня поймет, что это значит.

Конечно, со стороны Смотрителя то мог быть банальный троллинг, подталкивавший Сеню снова ввязаться в игру этого, возомнившего себя небожителем, старикана. Но и предостережение — тоже. И коль Сеня сам для себя решил не рисковать понапрасну (даже вслух Смотрителю об этом заявил), то не следовало даже возможным предостережением пренебрегать. Особенно учитывая, что обстановка под крышей постоялого двора медленно, но верно накалялась.

Бросив беглый взгляд на очередного постояльца, вставшего у стены, стражники и к нему потеряли интерес. А это значило, что нужный им человек по-прежнему находился среди бедолаг, не успевших встать в нестройную шеренгу рядом с товарищами по несчастью. Таких, не успевших, оставалось все меньше. И каждый новый отбракованный постоялец повышал вероятность того, что ищут доблестные стражи не абы кого, но Сеню.

Вывод был ясен, и мешкать не стоило. Нужно было рвать когти из этого места. А по возможности не попасться при этом на глаза ищейкам в кожаных куртках.

Увы, для выполнения второго пункта времени уже не осталось.

— Эй, ты… и ты еще! — гаркнул горластый стражник, тыча копьем в направлении сперва Сениного соседа, а затем и самого Сени, — вам, голубкам, особое приглашение нужно? Живо зады подняли, и дружненько к стене. Ша-а-агом!

Молча и покорно оба постояльца поднялись с пола и двинулись в сторону стражников и шеренги других задержанных. Дошел, однако, из них двоих, лишь один. Тогда как Сеня, резко свернув, метнулся к выходу во двор.

Ничего предпринять стражники не успели. Вообще, единственной живой душой, оказавшейся на Сенином пути, был хозяин постоялого двора. Но тот, сопоставив весовые категории себя, любимого и беглеца, предпочел прыснуть прочь с дороги как мог быстро. И здоровьем даже ради выказывания лояльности правителю — не рисковать.

А Сеня, не встретив препятствий, добежал до дверного проема. И на бегу, на полном ходу выскочил… в темноту. В непроглядную темень ночного двора — иного даже ждать не стоило от города, не знавшего уличного освещения. А повозки, которыми двор был в беспорядке заставлен, превращали его в полосу препятствий весьма высокой сложности.

Уши уловили топот за спиной. Неторопливый — погоня не спешила; не иначе, стражники знали, что такое здешний темный двор, и какое неудобное это занятие: преодолевать скопище примитивных транспортных средств. По крайней мере, в потемках и в отсутствие при себе источника хотя бы тусклого света.

Еще топот погони не отличался интенсивностью. Это значило, что для преследования отчаянного постояльца стражники отрядили всего одного бойца. Не так страшно... было бы, не будь оный боец вооружен, тогда как Сеня решил до последнего не прибегать к своему главному оружию. Тому, что ему вшили в Замке-Над-Миром. Прослыть колдуном ему не хотелось. Ибо, эта горстка стражников может и испугается рукотворных молний. Но кто гарантирует, что за горсткой не явится целая армия и не задавит новоявленного метателя молний массой.

Потому в ситуации этой, для себя небезопасной, Сеня больше рассчитывал на выигранное время. Время, которое требовалось неторопливому стражнику, чтобы настичь беглеца. Пока городской вояка топал к выходу из барака для постояльцев, Сеня успел нащупать ближайшую из повозок и, так же наощупь обогнув ее, присесть, затаившись за одним из колес.

Наконец световое пятно показалось в дверном проеме, а следом за ним — и сам стражник с факелом в одной руке и копьем в другой. Сделав пару шагов за порог, он поводил факелом перед собой, пытаясь хоть немного отогнать темноту. И одновременно вглядывался во мрак, тщась заметить среди скопища телег хотя бы малейшее движение.

Вот только, увы и ах для него — факелу было далеко до современных Сене фонарей. Мало того, что свет от него был скудным, так вдобавок не отличался направленностью. Вместо луча, тянущегося от источника к цели, в распоряжении стражника было, скорее, мини-солнце, которое, как пелось в каком-то попсовом шлягере, «светит всем одинаково». То есть простирает свои лучи в разные стороны, не отдавая предпочтения ни одной. И потому стражник, который наверняка не знал о коэффициентах полезного и направленного действия, неэффективный расход световой энергии видел и без того. Что называется, воочию.

В общем, замешкался незадачливый преследователь. И подарил Сене еще несколько секунд — худо-бедно привыкнуть к темноте. Достаточно, чтобы беглец смог незаметно переползти за следующую телегу. А потом еще за одну. И так, ползком, медленно, но верно, двинуться через двор-лабиринт, держась направления, ведущего, если память не изменяет Сене, к воротам на улицу.

Между тем стражник пришел все-таки к пониманию, что просто стоя на месте и играясь с факелом, беглеца он не поймает. И сам шагнул в лабиринт телег, освещая себе путь. А поскольку наткнуться случайно на беглого постояльца он не надеялся (хватило ума!), стражник на ходу попытался еще взывать к Сениному разуму.

— Чего убежал-то? — вопрошал он в темноту голосом спокойным, даже дружелюбным, в отличие от своего горластого коллеги, — мы ж зла вашему брату не желаем… так-то. Проверяли просто. Человечка одного нам найти приказали. Ты бы вышел, а? Мы бы убедились быстренько, что ты не он, и спи себе дальше спокойно. Всяко ведь лучше, чем на холоде и в потемках торчать.

Не иначе, стражник-факелоносец пытался взять на себя роль «доброго полицейского» в противоположность «злому полицейскому» — своему громогласному и не чурающемуся бить лежачих, сослуживцу. Увы, если «злой» с ролью своей справлялся виртуозно (хоть сейчас подавай на «Оскар»!), в выбранном амплуа смотрясь естественнее навозных лепешек на пастбище, то «доброму» не хватало одной мелочи — убедительности.

«То есть, если я не тот, кто вам нужен, меня никто не тронет, — про себя интерпретировал слова стражника Сеня, продолжавший ползком пробираться к воротам, — но вот если все-таки тот… тогда мне вряд ли позавидует хоть кто-то живой? Не так ли?»

Тут, похоже, и до стражника дошло, где он допустил промашку. Потому что, словно отвечая на незаданные вслух вопросы беглеца, добавил к своему увещевающему спичу:

— Да и даже если ты тот, кого мы ищем… бояться нечего. Мы не убивать тебя пришли. И не пытать. Но просто доставить в палаты Огненосного. Выполняя его приказ… не более.

«Ну, это ж полностью меняет дело! — подумал Сеня с сарказмом, догадавшись, что Огненосный — это титул местного властителя, — надо полагать, в палатах этих меня за пиршественный стол посадят, до отвала накормят-напоят. А потом еще на перины с лебяжьим пухом почивать уложат… с красной девицей под боком. Причем еще в ранге не ниже наследной принцессы. Причуда такая у здешнего царька: первого попавшегося бродягу в гости приглашать».

И пополз дальше, на уговоры стражника не реагируя. А до того, в свою очередь, дошло, что от слов здесь толку мало. Только самого преследователя расслабляют, давая ложную надежду. Тогда как стоило бы сосредоточиться на погоне. Двигаться порасторопнее, используя огонь факела как преимущество.

И надо сказать, подход этот себя оправдал. Пока Сеня двигался ползком и наощупь, стражник шагал уверенно, заодно раскусив намерения беглеца — не схорониться в темноте, ожидая, что стражники уйдут, но пробраться к воротам. У ворот, конечно, бедолагу и без того ждал малоприятный сюрприз. Но прослыть в глазах сослуживцев невнимательным недотепой, у которого из-под носа удрал потенциальный арестант, стражнику с факелом как-то не хотелось.

Так, ускорив шаг, петляя между телегами, и, что важно, избрав более удобный маршрут до ворот, стражник все сокращал и сокращал расстояние до Сени. Пока, наконец, не встретился взглядом с беглым постояльцем, высунувшимся из-за ближайшей телеги.

Пламя факела отражалось двумя крохотными огоньками в Сениных глазах — в растерянных глазах загнанной добычи. Стражник же, напротив, казался не просто торжествующим охотником, но зловещей адской тварью из темноты и огня, готовой зайтись жутким торжествующим хохотом.

Впрочем, впечатление это длилось долю секунды.

— Вставай и выходи, прятки окончены, — молвил стражник, довольно осклабившись и вскидывая копье, — как я уже говорил…

Что именно говорил он, Сеню в тот момент интересовало даже меньше, чем события на приснопамятном шоу «Дом-2». Быстро скинув оцепенение, он отскочил назад за разделявшую их со стражником телегу. После чего сделал единственное, что успело прийти голову. Присев, Сеня обеими руками надавил на телегу с борта… опрокидывая ее на бок и толкая перед собой.

Немудрящая конструкция из сухого дерева весила сравнительно немного и поддалась легко. Накренившись на бок, телега едва не завалилась прямо на стражника. Точнее, завалиться-то она завалилась, вот только сам стражник тоже оказался не лыком шит. Реакция, отточенная тренировками и отнюдь не беззаботной службой, не подвела — в последнюю долю мгновения он успел отпрыгнуть назад, разминувшись с импровизированным Сениным снарядом на какие-то сантиметры.

Другое дело, что была эта реакция сугубо рефлекторной. В смысле, мозг помнил, что вокруг отнюдь не чистое поле с простором для маневров, но был не указ данному профессиональному рефлексу. Вдобавок, даже опытный боец не имел глаз на затылке. И потому не видел, что у него за спиной — в той стороне, куда он спешным прыжком спиною вперед отступил.

В результате, избежав столкновения с одной телегой, доблестный страж наскочил на другую. Эта, последняя, отнюдь не горела желанием служить точкой опоры какому-то человеку. Но, получив импульс от тела стражника, отъехала прочь. Ненамного отъехала, на пару шагов. Но и этого хватило, чтобы стражник, оставшийся без опоры, шлепнулся на землю, приземлившись аккурат на свою пятую точку.

Мало того! Падая, стражник разжал пальцы руки, державшей факел. Тот упал прямо на утоптанный песок двора и погас почти мгновенно.

— Мистер Бин отдыхает! — выкрикнул Сеня поверженному, и, что ценнее всего, временно ослепленному из-за потери источника света, стражнику. И пока тот привыкал к темноте, беглец, коего темнота напрягала теперь гораздо меньше, возобновил путь к воротам. Причем уже не ползком, но выпрямившись во весь рост.

По мере приближения к воротам Сеня почувствовал неладное. Виной тому был огонек, мелькнувший как раз в той стороне, где находилась цель его пути. И если это не был уличный фонарь (что крайне маловероятно), значит, ворота охранялись тоже. Так, на всякий случай.

«Стоило бы догадаться! — подумал Сеня с досадой, — уж если устраивать облаву, то заодно возможность бегства не грех было бы пресечь. Лишний пост у единственных ворот — и обитатели постоялого двора в ловушке, из которой возможны два выхода: в кандалах или вперед ногами».

Тем не менее, Сеня не собирался отступать обратно к бараку для постояльцев, сдаваясь на милость трем стражникам, один из которых к тому же зол как бешеный енот, а второй едва ли обрадовался немудрящему трюку с чуть не рухнувшей на него телегой. Также вряд ли имело смысл прятаться в хлеву или на складе, которые, к тому же, наверняка были заперты. Тогда как ворота, скорее всего, стояли-таки открытыми после того, как на территорию постоялого двора пустили трех стражников.

На что Сеня надеялся, так это на то, что боец, оставленный у ворот, окажется единственным, и, вдобавок, не самым боеспособным. Как и подобает сидельцу на скамье запасных. Мимо такого, тешил себя надеждой Сеня, не составит труда прошмыгнуть и затеряться в лабиринте ночных улиц.

Что ж, надеяться никому не вредно. Но в Сенином случае надежды не оправдались, в чем он убедился, добравшись до ворот. Выход на улицу стерегли целых два стражника. Коим даже отсутствие связи с коллегами, грубо разбудившими постояльцев, но упустившими одного из них, не помешало встретить беглеца во всеоружии. Копья наготове, а факел занимает руку не самого сильного из бойцов.

На миг Сеня растерялся. Но уже в следующее мгновение понял, как следует ему поступить. Время прибегнуть к последнему резерву, чего он изо всех сил старался избежать, все-таки пришло. Хорошего в том было мало, но пленение (ставшее почти гарантированным) и последующая смерть (тоже не сказать, что неизбежная) прельщали еще меньше.

«Эх, прав был Смотритель, — посетовал Сеня про себя, уже вскидывая руки с растопыренными пальцами, — бывают моменты… Нафаня, выручай!»

Когда молнии заплясали-заискрились на кончиках Сениных пальцев, стражники отпрянули и попятились… но совсем чуточку. Вместе с выставленными перед собой копьями они продолжали преграждать проход.

— Что еще за фокусы? — недовольно вопрошал один из стражников, опасливо косясь на Сенины пальцы… но и только.

— Прочь с дороги. Не то… щас, будут вам фокусы, — мстительно проговорил Сеня, нацеливая руки… нет, не на городских бойцов, а лишь на древки их копий.

Ослепительно сверкнув, молнии ударили в оружие стражников, заставив его мгновенно вспыхнуть, а самих вояк бросить копья на землю и отступить.

Сеня шагнул в открытый проем. Но радоваться, как оказалось, было рано.

— Ты! Колдун! — выкрикнул один из стражников, тот, который помоложе, — отродье Тьмы! Твои игрушки меня не напугают. Как насчет… без оружия? Только ты и я?

С этими словами он шагнул навстречу, заступая Сене дорогу.

Ростом стражник едва доставал беглецу до плеча, зато был заметно плечистее. И имел, наверное, неплохие шансы послать Сеню хотя бы в нокдаун, не вмешайся его старший напарник.

— Дурак! — прикрикнул он на задиристого сослуживца, — какой же это колдун? Не колдун это… а сам Шайнма, похоже, вернулся. Как там сказано: «И руки его метали огонь и молнии».

С этими словами стражник опустился на колени перед Сеней, не забывая в то же время оберегать факел. А спустя несколько секунд примеру его последовал и более молодой напарник-забияка.

Какой только реакции Сеня не ожидал от них в ответ на свое небольшое представление со световыми эффектами. Но такой — в последнюю очередь.