О пении Феникса (джен)

Тонкая струя пара исходила от колбочки с бордово-черной жидкостью. Щепотка сушеных трав, и цвет меняется на насыщенный красный. Замечательно. Вытереть пол со лба специальным платком, вдох на раз-два, на три — медленный выдох. Так, спокойней, руки не должны трястись.

Легкие жжёт от долгого бега, но останавливаться нельзя. Темнота — меньшая из неприятностей. Куда как неприятнее ветки, которые так и норовят попасть в глаза и оцарапать кожу. Кажется, что они нарочно стараются поиздеваться, смеются. Но вместо смеха слышен лай собак, и топот латных ботинок. Бежать и не оглядываться, не смотреть, насколько они близко.

Мелко рубленные грибы в очередной раз проходят проверку: достаточно ли высушены, достаточно ли порублены? Перепроверяется каждый кусочек — на вид, вес, запах. Вроде всё хорошо. Хотя любой бы, кто разбирается в зельеварении, сказал бы, что они идеальны. Но надо проверить еще. Ладно, хорошо, добавить через пятнадцать секунд.

Ноги вязнут в топи. Ничего не видно из-за слез, но останавливаться нельзя. Ноги поскальзываются. Падение. Холодная вода — руки путаются в тине. Бессильный вой. Истерика. Нет, нельзя. Встать. Дальше. И успокаиваться уже на ходу. Собаки вышли на край топи, лают, воют, зовут хозяев. Надо торопиться. Или, может, лучше уже сдаться? Нет. Нельзя. Должен кто-то остаться.

Макнуть кожу ящерицы. Руки дрожат — главное, не передержать. Раз. Два. Три. Вытащить. Три с половиной секунды — всё как во время подготовки. Руки делают это уже с точностью часов. Раствор стал темнеть и приобрел чёрный цвет. Замечательно. Руки всё ещё дрожат. Почему так холодно? В помещении ведь очень высокая температура, необходимая для приготовления зелья. Наверное, озноб. Так, взять себя в руки. Зажечь огонь, настроить. Снова перепроверить несколько раз. Нужно действовать быстрее, не то раствор может испортиться. Всё, он на огне. Надо готовить следующий ингредиент.

Закрыться предплечьем от собачьей пасти. Кинжал в живот. Оглушительный вой. Чёрт. Надо было в голову. Или сердце. Точно. Выдернуть из живота и вогнать в сердце. Хруст ребер, но они не смогли сдержать зачарованную сталь. Авретум Нитгар Ваарант Саванагат! Глаза пса загораются фиолетовым. Бежать, пока безвольная марионетка задержит других собак. Всё же обернуться назад, и увидеть, как тело пса разрывается на куски, накрывая огромную площадь дымом. Снова оглушительный вой, с собак должна слезть шкура, шерсть — потемнеть, на теле — появиться гноящиеся раны. Сквозь дым угадываются разлагающиеся на глазах части тела, они умирают очень мучительно. Одна, две, три, пять. Где еще две? Одна была заколдована. А ещё? Нет времени думать. Бежать.

Осторожно окунуть камень. Нельзя его передержать: он только один, а покупать новый слишком дорого. Чёрт, руки дрожат. Раз-два — вдох, три — выдох. Пар раствора окрасился в зеленоватый. Хороший знак. Но это ещё не все. Осторожно начать выдавливать сок листьев. Почему приходится это делать именно рунными камнями? Это так неудобно. Ладно, надо так, значит надо. Руки делают всё сами, а в голове — проверка сделанного, вдруг, где-то ошибка? Но всё проведено идеально. И всё же, может, что-то не так? Столько времени потрачено на это, и сейчас всё решится, нельзя ошибиться.

— Паскуда! Ты видел, что эта тварь сделала с собаками? — крик загонщика. — Я её, сука, выпотрошу, это ни хрена не весело, ей просто…

Звон в ушах вытесняет крики. Что лучше: злая брань или их смех? Точно брань. Они тоже что-то потеряли. Приятно думать, что можешь как-то огрызнуться. Черт, где же та псина? Тихий плеск воды, такой же тихий рык. Времени хватило лишь едва дернуться. Острая боль в плече, на котором сомкнулись зубы пса. Прошипеть от боли. Кинжал выпал от неожиданности. Лапы пса колотят по корпусу. Упасть и покатиться по склону холма. Чёрт-чёрт-чёрт.

Добавить огня. Капнуть сок листа. Высыпать дроблёных косточек ягоды. Задержать дыхание. Нельзя вдыхать пар, который с хлопком вышел из колбы. По-хорошему, надо иметь защиту, но тогда можно привлечь к себе внимание. Плохо не иметь лицензии на зельеварение. Приходится стряпать лабораторию из барахла — разве здесь сделаешь достойный яд? Эх, а вот раньше, в гильдии… Взять себя в руки. Утереть слезу. Надо довести дело до конца.

— Вон она, паскуда. Молодец, Весис. Хороший мальчик, — не дрожать, подпустить ближе, — смотри, как в глотку ей вцепился, и не отпускает. Ну, же малыш, дай нам её убить.

…Автоле Гидинра. Слабость. Земля пересыхает, волна проклятия расходится. Жертва — собака, цель — все вокруг. Трава, цветок, кусы, насекомые — всё вянет и усыхает. Но главное — солдаты. Смерть не моментальная. Вопли, крики, проклятия. Да, так им и надо. Нечего надеяться убить всех малефиков и не получить проклятие. Может, гильдию не спасти, но можно отомстить. Сначала эти трое, а потом и все другие.

Всё, осталось только настояться. Два дня и две ночи, и он будет готов. Пятнадцать лет подготовки и сбора всего что надо, заготовки ингредиентов, их обработки и ожидания. Пятнадцать лет. Эта месть живёт и развивается уже пятнадцать лет. От той ночи на болотах и до грядущего момента. Всё решится всего через два дня и две ночи. Скорее бы. Унять взволнованную дрожь и спрятать улыбку. Сейчас надо выполнять ежедневную работу. Хлеб сам себя не выпечет.

* * *

— Слыхал новости? В столице почти весь гарнизон полёг.

— Всего-то? Ну, новый наберут.

— Дурила! Там лучшие из лучших копыта двинули от какой-то болячки! Поговаривают, эльфийские уши оттуда торчат.

— Погоди, лучшие — это те самые, которые при короле были?

— Они самые. Все, кто проявил себя в начале войны.

— Тю, так это ж те, кто почти всех некромантов с малефиками порезал — вот и схлопотали за это.

— Так всех ведь чёрт знает когда перебили! Могли бы отомстить — давно бы сделали. А так уже который день столица на ушах.

— Больно ты много в магии понимаешь! Могло ведь и что-то отсроченное быть…

— Вот фантазёр! Поди найди такого дурака, который на пятнадцать лет бы проклял вместо того, чтобы сразу приложить. Хватит трепаться, давай лучше ещё по кружечке пропустим.

Дослушать разговор. Расплатиться за обед. Сдерживая улыбку, выйти на улицу.