Fuge, late, tace — Беги, таись, молчи (джен)

У каждого они свои, но в то же время именно демоны нас всех и объединяют. Мы их не видим и тем более не слышим. Но они частенько нам что-то шепчут, пытаясь повернуть нас на неверную дорогу. Одними из этих демонов являются семь грехов, что же они могут поведать о нас? Ведь они знают о нас всё, все темные уголки нашей души.

Стояла спокойная лунная ночь, после странных воспоминаний я решила все-таки пойти спать. Правда, этому было не суждено случиться. Сразу после того, как я поставила книгу на место, в моей голове словно включили приемник. Едва услышав голоса, я сразу поняла, кому они принадлежат. Не знаю, каким образом, но разве мало вокруг странностей.

— Ну и как это называется? Она скоро все вспомнит окончательно, что тогда мы будем делать? — прозвучал звучный голос мужчины средних лет. Именно так должен был выглядеть первый из моих личных демонов — Гнев.

— Мы ничего не сможем сделать, но от того только интереснее, — заявила в ответ Алчность. Мне она виделась совсем юной особой.

— Давайте только без ссор, она девочка умная, сама со всем разберется, — мелодичный мужской голос вклинился в диалог. Какой Тщеславный элемент. Пусть и говорил обо мне.

— Эта немощь? — насмешливо спросил Гнев. — Да она не может самого простого решить, что съесть на обед, а тут целая жизнь, и не одна.

— Это, наоборот, хорошо, чревоугодие никого до добра не довело, — лениво прозвучал женский голос, обладательнице которого, возможно, было уже за семьдесят. — Не стоит лишний раз напрягаться.

— Лень-матушка, вас никто не спрашивал, — надменно проговорил Гнев.

Это и в самом деле была Лень собственной персоной.

— Ой, я тебя обидела? Прости, но ты заслужил, — сказала она.

— Если она все вспомнит, что будет? — сердито пробасил Гнев. — Да она их всех снова в порошок сотрет. Без воспоминаний ей лучше.

— Не гневайся ты так, может, ей кто на помощь придет, — лукаво поинтересовалась Алчность.

— А ты все в то же болото лезешь? — ехидно проговорил Гордыня.

— Гордыня тебя сведет в могилу, — сказала Похоть, от чего Гордыня поперхнулся воздухом.

— Ах, помню, были чудные времена, от меня ей проходу не было, — пискнула Зависть.

— Лучше закрой рот, или мы тебя обратно на цепь посадим, поучишься молча завидовать, — прошипел Гнев.

Мне же надоело слушать их перепалку, тем более говорили они обо мне. Тяжело вздохнув, я подумала:

«Вы мой глюк, мне просто надо отдохнуть. Успокоиться, да, стоит успокоиться».

Наступила тишина, правда, на мгновение. После чего Зависть прошептала:

— Она нас услышала. Что будет, что будет?

— Да не шебурши ты так, поспит немного и ничего не вспомнит, — спокойно заверил Гнев.

— Мы ничего такого не сказали, — заметил Гордыня. — Никто же не говорил про зелье памяти? Ну вот и славно.

— Вообще-то, ты только что сказала, — едва шевеля губами, уведомила Лень.

— Ну она же не знает про книгу из драконового дерева, так что все хорошо, — снова подала голос Зависть.

— Заткнись ты уже! — гремя кандалами, рявкнул Похоть. — Иначе я тебя сожгу.

Черная пелена закрыла мои глаза, голоса исчезли. Очнулась я на кровати, держа в руках странную книгу. Красная обложка, чуть шершавая на ощупь, сама же книга без названия. Открыть ее я не успела, в комнату постучали.