На мысе южного ветра (джен)

Сделав глубокий вдох, Рейна постучалась в дверь бабушкиной комнаты. Получив разрешение, она вошла внутрь. Бабушка сидела за столом, перед ней под огромной лупой лежала газета.

— Рей-тян, опять что-то хочешь спросить по природной магии? Я как раз читала интересную статью… — она зашуршала страницами.

— Вообще-то я хотела узнать о двоюродном дедушке… — девочке было неловко спрашивать, но она продолжила, — Я кое-что услышала в школе, и мне кажется, это важно.

Бабушка поникла, вдруг показавшись Рейне гораздо старше. Несколько долгих мгновений она собиралась с мыслями. Наконец, кивнув, она взмахом палочки открыла шкаф, оттуда вылетела подушка и шлепнулась на пол перед Рейной. Девочка села и выжидающе посмотрела на бабушку.

— Я сразу скажу, что мы собирались тебе все объяснить в ближайшее время. Ты уже в средней школе, и сможешь всё понять.

Было очевидно, что рассказ даётся бабушке нелегко, поэтому Рейна слушала внимательно, иногда кивая.

Рассказ начался с того времени, как бабушка стала частью семьи Нуэкаге. Брак был договорным, но она, сильная волшебница из древнего рода, с детства готовилась к такой судьбе. Семья Нуэкаге уже тогда была немногочисленной: дедушка Рейны и Ноа, его старший брат, и их родители. Отец воспитывал сыновей строго, прививая идеи превосходства Японии над соседними нациями, и магов над простыми людьми. Старший — Саданобу, вырос достойным наследником отца. Младший — Ёсинобу, был мягким и спокойным, но казалось, он во всем был согласен с отцом. Когда началась Японо-китайская война, муж бабушки работал в Министерстве Магии, и мог не участвовать в военных действиях. Но вся семья была уверена, что его младший брат поступит в специальный полк императорской армии. Когда он исчез, оставив письмо с извинениями и объяснением причин своего решения, глава семьи был в ярости. Оказалось, Ёсинобу не разделял взглядов отца и брата, и не хотел принимать участие в бессмысленной по его мнению войне.

Последующие годы оказались тяжёлым для бабушки и её мужа. Когда разгорелась Мировая война, по министерской работе ему пришлось побывать в Корее и Китае. Она не знала, что увидел там Саданобу, но это его глубоко потрясло. Несколько недель он не мог пользоваться магией, а по ночам почти не спал из-за кошмаров. Эта поездка полностью его изменила. А полученное по возвращении письмо от брата только закрепило перемены в его мировоззрении. Тот писал об ужасах войны в Европе, о том, как в детстве отец вбивал в него «правильные» взгляды, и презирал его за слабый характер. Чувство вины за несчастное детство брата, за кровопролитную войну, за свои прежние убеждения, не давали Саданобу покоя. После поражения он решил делать все возможное для восстановления страны и искоренения дискриминации в магическом сообществе. Подобные перемены даже у магглов проходили тяжело и долго, а уж консервативные маги сопротивлялись им с ещё большим упорством. После долгих лет борьбы он наконец стал членом Кабинета министров, и подготовил законопроект о борьбе с дискриминацией, и преступлениями против магглов. После войны победившие страны продолжали следить за японскими магами, и наказания за проступки были строгими. Но министр Нуэкаге предложил ещё более суровую меру — лишение магии. Конечно, применялась бы она только в особых случаях. Его предложение было принято, и многие семьи осужденных на пожизненное заключение магов смогли воссоединиться с родными. Тех лишили магии и оставили под наблюдением. Были конечно и те, кто предпочёл тюрьму, но в целом инициатива Нуэкаге считалась успешной. Популярность министра росла, как и его занятость. Жена гордилась им, пусть и хотела, чтобы он больше уделял времени семье. Нобухиро — их единственный сын — собирался идти по стопам отца, и был предметом гордости не только родителей, но даже деда и бабки. После войны глава семьи Нуэкаге признал, что был неправ, и смиренно принял условия капитуляции. Вечно занятой сын был рад, что он проводит много времени с внуком.

Но всё изменилось, когда молодой Нобухиро вместе с небольшой группой волшебников был арестован за подготовку массового убийства. Оказалось, взгляды деда привлекали его больше, чем идеи отца. Он мечтал вернуть могущество древним магическим семьям, японской армии и Императору. Его единомышленники собирались заявить о себе, нанеся удар по участникам всемирной выставки в Японии. Там был и волшебный павильон, где представлялись последние достижения во всех областях магии. Но скорее всего, под угрозой оказались бы и обычные посетители выставки.

Это был страшный удар для Нуэкаге Саданобу. Его собственный сын хотел разрушить дело его жизни. Как один из основателей террористической организации, он был лишен магии, и заключен в тюрьму на несколько лет. Министру пришлось покинуть пост. Инцидент не получил огласки, но слухи и домыслы быстро распространились. Для большинства волшебников он словно перестал существовать. Кто-то ему сочувствовал, но это ничего не меняло — подобное пятно на репутации было несмываемым. Супруги Нуэкаге были вынуждены вести уединенную жизнь, почти не покидая семейного дома. К тому времени из семьи остались только они и их сын.

Через несколько лет он вышел на свободу, но с родителями даже не встретился. Нобухиро затерялся где-то в маггловском Токио. Его отец надеялся, что он начнет жить обычной жизнью, заведет семью. Несмотря на лишение магии, его дети могли родиться волшебниками. Однако и этим надеждам не суждено было сбыться. Около десяти лет назад Нуэкаге Нобухиро погиб при взрыве в лаборатории, оборудованной в заброшенном доме. Судя по всему, он пытался создать зелье, что вернуло бы ему магию. С его смертью род Нуэкаге оказался на грани исчезновения.

Окончательная потеря сына подорвала уже слабое здоровье Саданобу. Но он мечтал вернуть роду доброе имя. Единственным выходом было обратиться к семье его младшего брата. Ёсинобу хоть и сочувствовал старшему брату, был против возвращения на родину. Он не хотел взваливать на внуков ответственность за семью с такой историей. Но после многолетних обсуждений и уговоров родители Ноа и Рейны все же решили переехать в Японию. К тому времени отставка министра и её причина подзабылись, а о заслугах реформатора вспомнили. К сожалению, оба брата не дожили до встречи.

Ноа узнал о семейной истории ещё в Англии, и согласился в будущем возглавить род. Он переписывался с двоюродным дедушкой, считал своим долгом помочь ему. «Рыцарь гриффиндорский!»: с досадой подумала Рейна. Как назло в его классе оказалось несколько потомков семей, поддерживавших организацию его покойного дяди. В планировании нападения они не участвовали, и поэтому избежали наказания. В отличие от большинства сверстников, дети из этих семей знали о позоре младшего Нуэкаге. А уж полукровка в качестве его преемника казался им оскорблением. Другие одноклассники неплохо относились к Ноа. Но он сам отдалился от них, стараясь всем доказать свои знания и силу. И бабушка, и родители говорили с ним, но Ноа был непреклонен. Он твердо решил стать лучшим в классе и школе. И запретил рассказывать сестре о его проблемах и их причинах.

Окончив рассказ, бабушка погрузилась в молчание. Рейна тоже не торопилась говорить. Она предполагала, что история семьи окажется тёмной, но правда превзошла ожидания. Наверно никогда её не обуревал такой калейдоскоп эмоций. Жалость к бабушке и её семье, обида на родителей и брата, злость на себя, потрясение, и сочувствие ко всем участникам истории. Казалось прошло несколько минут, прежде чем она решилась заговорить.

— Спасибо, что все мне рассказали. Мне жаль, что я не видела, как вам всем тяжело. Я постараюсь сделать все в моих силах, чтобы помочь брату и нашей семье, — Рейна старалась вложить в слова всю свою решимость.

— Я очень рада, что ты приняла прошлое нашей семьи, — к радости девочки бабушка не стала обращаться с ней как с ребёнком, — Но и ты, и Ноа должны понимать, что вам не нужно страдать из-за ошибок прошлого. Исправление их не стоит вашего счастья. Может быть теперь, с твоей поддержкой Ноа перестанет мучить себя.

— Не знаю, сможет ли он простить меня… — Рейна смотрела в пол, смяв в кулаках ткань юбки.

— Да, это может быть тяжело, — бабушка погладила девочку по плечу, — Для начала попробуй извиниться и рассказать, что всё знаешь.

Они еще немного поговорили, посмотрели семейные фото. Видя лица людей, историю жизни которых она только что услышала, Рейна чувствовала грусть. На фотографиях они были счастливыми, не зная, что ждёт их впереди. Решимость помочь восстановить честь семьи только возросла. Но ещё ей хотелось, чтобы все они смогли быть счастливы. Не опасаясь будущего и прошлого.

Когда она, пожелав бабушке спокойной ночи, вышла из её комнаты, было уже довольно поздно. Надеясь, что брат ещё не спит, она направилась к нему. Откладывать разговор на завтра она не могла, поэтому постучалась и сразу открыла дверь. Комната была пуста. Рейна только открыла рот, чтобы позвать брата, как он материализовался за столом. Пару секунд они удивлённо смотрели друг на друга.

— Я чары тренирую, — Ноа выглядел недовольным вторжением.

— Круто, — ответила его сестра, закрывая дверь, — Просто выслушай меня, ладно?

Ноа раздраженно вздохнул, но кивнул.

— Я видела, как твои одноклассники обращаются с тобой. А еще говорила с бабушкой, она рассказала мне всё про дядю и дедушку. Мне ужасно стыдно за то как я обращалась с тобой. Я должна была заметить, что тебе плохо, но вместо этого обиделась, как ребёнок. Я знаю, что недостойна, но всё же прошу твоего прощения.

Рейне было страшно поднять взгляд на брата.

— Я хочу тебе помочь, если ты мне позволишь, — со слезами в голосе тихо сказала она, — Ты не должен стараться один.

Девочка не слышала шагов Ноа, но вдруг оказалась в его крепких объятиях.

— Спасибо, — так же тихо сказал он, — Я не понял, что моя маленькая сестренка уже совсем взрослая. Я буду очень рад твоей помощи.

Рейна больше не могла сдерживаться, и дала волю слезам.

На далёком острове ночную тишину разорвал тревожный крик птицы. Чёрное облако закрыло луну.