Демон Гоэтии (гет)

Израильтяне более ответственно отнеслись к проверке документов. Установив личности двух слегка потрёпанных журналистов, они ослабили охрану потенциальных шпионов. Теперь Люциуса и Гермиону сопровождали двое солдат, вместо шести. Они усадили репортёров в кузов джипа и отвезли к полевому штабу начальника пограничной заставы.

Гермиона была рада передышке. Травмированная связка беспокоила всё сильнее. Боль в мышцах перестала ощущаться после часа ходьбы, но стоило присесть, как снова дала о себе знать. Чтобы отвлечься, Гермиона продумывала вопросы, которые военный корреспондент мог бы задать майору и не выдать свою некомпетентность. Хуже — спросить лишнего и снова перейти в ранг шпиона. К счастью, израильтянин взял на себя инициативу. Следовало думать, что пограничники передали рапорт своему командиру о британцах, но он всё равно задал несколько каверзных вопросов. Почему, например, журналисты передвигались пешком посреди ночи, а не остались со своей группой или не взяли машину. Малфой умело намекнул, что у ливанских солдат хватает головной боли после израильских атак, к тому же военная организация террористической группировки значительно уступает регулярной израильской армии.

— Да, у них там всё куплено, — согласился майор. — Вам повезло, что вы остались живы. Ливанцы не будут отвечать за действия боевиков перед руководством вашей страны.

— А разве Ливан не поддерживает “Хезболлу”? — искренне удивилась Гермиона. — Хотите сказать, что их действия несанкционированные?

— Нет, конечно! Правительство Ливана не просто поддерживает, но и финансирует их. Впрочем, ненадолго. Террористам не выстоять против лучшей армии мира.

Гермиона отхлебнула кофе и кивнула, соглашаясь. Разговор перехватил Малфой, обсудив текущее положение дел, потери обеих сторон и передвижение войск. Затем сказал, что они хотят попасть в Акко.

— Зачем вам в эту дыру? — удивился майор. — Там почти всё разбомбили.

— Мы слышали, что тот регион подвергается особенно ожесточённым атакам. Мы бы хотели привлечь внимание общественности к проблемам вашей страны, а кадры разрушенных городов и поселений скажут лучше, чем тысячи слов.

— Наше правительство не приветствует вмешательство НАТО в военный конфликт.

— Наша цель — показать войну такой, какая она есть, — сказала Гермиона быстрее, чем Люциус успел открыть рот. Малфой недовольно нахмурился, но позволил и ей поучаствовать в беседе. — СМИ не отвечает за действия и решения НАТО или других военно-политических организаций. Но люди во всём мире хотят знать правду, и население нашей страны никогда не оставалось равнодушным к чужим бедам.

Гермиона очень надеялась, что звучала убедительно, а не глупо. Она не следила за маггловской политикой и почти ничего не знала о НАТО или ООН. Сведений хватало ровно настолько, чтобы расшифровать аббревиатуры и козырнуть некоторыми историческими данными. Оставалось только уповать, чтобы майор не стал углубляться в детали, ведь у него и без того должно хватать проблем.

— Вы понимаете, что вам нужно пересечь всю линию фронта, чтобы попасть в Акко? Сегодня всё утро поступают сообщения о бомбёжке. Слишком опасно.

— Мы понимаем риск и не просим нас сопровождать, — она снова заговорила раньше Люциуса. — К тому же сейчас везде опасно, и ваш штаб не исключение.

— Я всегда думал, что журналисты, вроде вас, настоящие безумцы. Вам бы, миссис, вести прогноз погоды или делать репортажи о проблемах рождаемости в стране. Ладно, вы не первые, и не вы последние. К вечеру придёт колонна из Хайфы, утром несколько грузовиков поедет обратно. Путь как раз проходит через Акко.

— Мы не можем тянуть до завтра. Начальство ждёт материал к вечернему выпуску новостей, — на этот раз Малфой оказался быстрее. — Как у вас обстоят дела с гражданским транспортом?

— Поспрашивайте в посёлке. Но я снимаю с себя всю ответственность за вашу безопасность.

— Договорились.

Гермиона осталась с вещами в штабе, в который раз ощущая себя заложницей обстоятельств. Она ненавидела сидеть без дела и предпочла бы пойти в посёлок с Малфоем, но травмированная нога категорически препятствовала столь жестокому обращению. Почти два часа пришлось притворяться занятой составлением текста к будущему репортажу, прежде чем появился Люциус с добычей — старой и пыльной машиной неопределённого цвета и выпуска, соответствовавшего году рождения Гермионы.

Салон оказался ненамного чище кузова. Внутри отчётливо воняло козлом, будто бывший владелец возил с собой целое стадо. Сидения рваные и сальные, не хотелось лишний раз ни до чего дотрагиваться.

Купив у военных топливо, Люциус сел за руль. Вёл он не слишком уверенно, но постепенно привык к управлению. Гермиона развернула карту и взяла на себя роль штурмана. Впрочем, дорога от Голанских высот к побережью вела одна, если не считать таковыми двухколёсные колеи, соединявшие главную артерию дорожной системы с мелкими деревушками.

— Если приключения нас минуют, то доберёмся до Акко за несколько часов, — сказала Гермиона, просчитав маршрут.

— Хорошо бы. Но на всякий случай достаньте пистолет, пусть будет под рукой.

Израильские пограничники проявили преступную халатность, не проверив как следует чехол с камерой, где Люциус предусмотрительно спрятал оружие. Пока не пришлось им воспользоваться, и Гермиона искренне надеялась, что такой необходимости не возникнет. Она не позволит Малфою стрелять в людей, скорее, сама подставится под пули.

С израильской стороны пейзаж оказался интереснее. Здесь было больше зелени, а когда горы стали пониже, дойдя до уровня высоких холмов, начали встречаться возделанные поля. Иногда навстречу двигалась военная техника, но никто из солдат не обращал внимания на старенькую машинку с двумя пассажирами.

Бомбёжка возобновилась, когда путешественники проделали половину пути. Но грохот оставался далеко, и трудно было понять, с чьей стороны он исходит. Каждый раз, когда приходилось проезжать сквозь очередной пустынный и полуразрушенный городок, Гермиона вжималась в кресло и покрывалась испариной, никак не связанной с удушливой жарой.

До пункта назначения оставалось не более пятнадцати миль, когда один из амулетов внезапно ожил, нагрелся и завибрировал. Дремавшая Гермиона подскочила и громко ойкнула.

— Поисковой импульс! — ответила она на встревоженный вопрос. — Где-то поблизости волшебники.

— Только этого не хватало, — Люциус покачал головой и прибавил скорости.

— Вы можете ехать быстрее?

— Если я ещё сильнее нажму на эту педаль, то продавлю пол насквозь, — огрызнулся он.

Они двигались по магистрали, по касательной огибавшей город Нагария. Он выглядел ужасно — пыль до сих пор стояла столбом над разрушенными обвалившимися домами. От увиденного волосы становились дыбом, и желание убраться отсюда стало сродни инстинкту выживания.

— Боже, что это?!

Малфой затормозил так резко, что Гермиона едва не стукнулась носом о переднюю панель — ремни безопасности натянулись до предела, но удержали. Посреди дороги красовалась глубокая воронка — место, куда попал один из снарядов, преградив путь всем, кто желал выбраться из города.

— Придётся вернуться и поехать через город.

— А как же волшебник? — Гермиона хотела спросить: “А как же война?” — но не знала, какое из двух зол хуже.

— Какие ещё есть варианты?

Она не ответила, прекрасно понимая, что иных способов добраться до цели нет. Но в условиях столь чудовищных разрушений старенькая “тойота” была чуть ли ни единственной машиной на ходу, привлекая внимание. Жители благоразумно эвакуировались и прятались в укрытиях.

— Давайте сюда, налево. И потом снова налево.

— У вас есть карта города?

— Нет, применяю дедуктивный метод… ох!

Люциус снова затормозил, на этот раз более плавно. Очередное препятствие в виде разрушенного дома блокировало дорогу. Если дело и дальше так пойдёт, то выбраться из города станет куда сложнее. Не успела Гермиона озвучить свои сомнения, как со всех сторон раздался высокий протяжный гул, заставив сердце ухнуть в пятки от страха.

— Гермиона, наденьте каску и жилет, — очень спокойно сказал Люциус и поспешно вышел из машины.

От дрожи в руках застёжки уворачивались из пальцев. Завывание сирен сопровождалось учащённым сердцебиением и рваным дыханием. Казалось, испуг достиг апогея, но это было лишь начало. Ощущения, знакомые и парализующие, которые хотелось похоронить вместе с ушедшими годами и преждевременно поседевшими волосками.

— Нужно поскорее убраться из зоны обстрела, — Люциус продел непослушные руки Гермионы в лямки рюкзака, а затем сорвал с её рукава повязку с флагом. — Не будем преждевременно привлекать внимание.

— Предлагаю двигаться в сторону моря, — сипло проговорила она. — Если найдём лодку, то сможем добраться до Акко по воде.

— Прекрасная мысль, — одобрил Люциус. — Сможете бежать?

Она кивнула, хотя не верила, что сумеет и с места сдвинуться. Люциус задавал направление и темп, подбодренный сиреной. Почти два квартала они пробежали, минуя неприятности, а затем над головой раздался свист и грохот такой мощи, что коленки сами подогнулись, и Гермиона рухнула на дорогу, накрыв голову руками. Земля словно билась в судорогах, вибрировала и дрожала.

“Или это я так дрожу?” — отстранённо подумала она.

— Гермиона, давайте же! Нужно двигаться!

— Нет, нужно переждать!

Он насильно оторвал её от асфальта, а она сопротивлялась и никак не могла понять, почему Люциус не хочет спрятаться. Ведь это логично…

— Быстрее, они почти рядом!

— Кто?

Заклинание ударило в ноги и рассыпалось красными искрами. Перстень на пальце раскалился, металл впечатался в кожу. На этот раз не понадобились дополнительные доводы, Гермиона бежала так быстро, будто пыталась поставить мировой рекорд. Прямо. Перепрыгнула поваленный фонарный столб. Затем нырнула в развалины дома, от которого остался один обесточенный этаж. Прыжок в окно и неудачное приземление — штанина порвалась на коленке, куда врезались осколки стекла. Из-за прилива адреналина не ощущалось ни боли, ни усталости, только дышать становилось всё тяжелее из-за рези в боку. Во рту отчётливо появился привкус крови.

Люциус выскочил из-за угла дома, Гермиона и не заметила, что они разделились. В руке он сжимал пистолет и явно готовился выстрелить.

— Нет! — завопила она. — Не смейте!

— Вперёд! — рявкнул он в ответ и чуть притормозил, чтобы прицелиться.

Гермиона больше не отдавала отчёта в своих действиях. Она лишь знала, что не должна позволить Малфою нажать на курок. Развернувшись на девяносто градусов, она бросилась на него и в длинном прыжке сбила на землю. От выстрела заложило уши, но пуля вонзилась в асфальт, намертво застряв там.

Ничего ни сказать, ни даже подумать Гермиона не успела. Её бесцеремонно подняли в воздух, подвесив за лодыжку вниз головой. Через мгновение рядом болтался Люциус в столь же идиотской позе. Хуже всего, что при ударе он стукнулся головой и потерял сознание. Каску Малфой так и не надел.

Волшебники — их было двое — появились в поле зрения. Мужчины в чёрных длинных робах, расшитых золотом, смотрелись среди пыльных развалин нелепо, но довольно внушительно. По крайней мере настолько, чтобы Гермиона на какое-то время онемела от ужаса. Сейчас она даже жалела, что её не засыпало под развалинами или не разорвало ракетой, избавив и себя, и свою страну от неприятностей.

Один из ищеек, тот, что повыше, попытался заговорить по-арабски, затем по-французски. Гермиона даже сумела пролепетать ответ, но произношение выдало её с головой.

— Англичане, значит, — высокий сверкнул чёрными глазами и сплюнул на землю. — Так это ваш дух резвится в окрестностях?

— Я не понимаю, о чём вы, — кровь прилила к голове, вызывая всё большие неудобства. Нагруженный рюкзак тянул вниз, но застёжки не позволяли ему свалиться. — Я ж-журналист. В-вы нарушаете наши права!

— Неужели? — вступил в разговор второй волшебник. — Тогда почему же вы от нас убегали?

— Мы думали, что вы преступники.

— Однако магия вас нисколько не удивляет.

— Я видела немало странного, — продолжала храбриться Гермиона, кося под дурочку. Она отчаянно пыталась придумать хоть какой-то план, но разрывалась на части от беспокойства за Малфоя, страха от бомбёжки (грохот не прекращался ни на минуту, и со всех сторон в небо вздымались столбы пыли и дыма) и боли, пришедшей на смену безумной гонке.

— Вот теперь я вам верю, — ухмыльнулся высокий. — Итак, кто вас прислал?

— Нас никто не присылал…

— В самом деле? А мы надеялись на привет от министра Дулиттлла.

— Я не знаю, о ком вы говорите.

— Жаль.

Высокий одним небрежным взмахом отпустил пленников. От удара у Гермионы загудело в ушах, а каска слегка помялась на макушке, однако это уберегло от более серьёзных травм. Чего нельзя было сказать о Малфое. Уголком глаза она отметила, что он слабо пошевелился, однако белые волосы начали окрашиваться алым.

“Боже, только не это. Он должен жить. Должен”.

Пока арабы обменивались между собой своими планами, Гермиона на коленях подползла к Люциусу и попыталась нащупать пульс. Жилка на шее едва стучала под кожей. Лицо Малфоя приобрело нездоровый сероватый оттенок.

Где-то в рюкзаке была спрятана палочка. Если добраться до неё, то можно было бы что-то предпринять. Однако Гермиона точно знала, что не успеет. Ничего не оставалось, кроме как сдаться. Пусть восточные волшебники забирают их отсюда в безопасное место, подальше от войны. Люциусу нужна помощь, он едва дышит. И сама она не в лучшей форме.

— Хорошо, — произнесла она. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, я — руководитель научно-исследовательского отдела в Министерстве магии. Несколько дней назад кто-то из наших врагов выпустил джина, и он сейчас находится в Акко…

— Гермиона Грейнджер, в самом деле? — елейным голосом протянул низкий. — Мы и не рассчитывали на такую удачу. Думаю, мир не станет слишком переживать из-за двух тупых журналистов, погибших при обстреле города.

Он наставил палочку в лицо Гермионе. Она ещё не успела сообразить, что их с Люциусом вовсе не собираются отводить в министерство ОВС. Не могла в это поверить…

— Авада…

Она закрыла глаза, и в следующий миг раздался выстрел.

“Почему заклинание палит, как пистолет?”

— Ублюдок!

Высокий в бешенстве кинулся на Люциуса, но споткнулся о ногу Гермионы и пластом свалился на них обоих. Она с трудом выкарабкалась из-под внушительного веса туши. Араб тоже начал подниматься, нашаривая палочку. Та откатилась слишком далеко — никому не дотянуться. Противник ногой вышиб пистолет из руки Люциуса и попытался придавить его ладонь, затем двинул кулаком в челюсть. Малфой ещё балансировал на грани сознания и не был способен защитить себя.

В очередной раз Гермиона повиновалась инстинкту, прыгнула арабу на спину и сжала пальцы на его шее. Тот вдруг завопил, высоко и пронзительно, заметавшись в агонии. Cкинул с себя онемевшую от подобного эффекта противницу и начал сдирать одежду, но это не помогло. Лицо покраснело, покрылось пузырями, как от ожога, и секундой позже волшебник упал замертво.

Перстень на пальце в очередной раз нагрелся. Гермиона поднесла к лицу дрожащие руки вовремя, чтобы увидеть, как маленькая кобра растворяется в огромном чёрном ониксе.

— Нет… нет-нет-нет, — забормотала она, подползая к телу. — Я не хотела… не хотела…

От увиденного едва ли не выворачивало на изнанку. То, что должно было быть лицом, расползлось, словно выброшенная на берег медуза. Тошнотворное месиво из крови и кожи не позволяло даже опознать человека. Второй волшебник выглядел лучше — пуля прошла прямо между глаз, и на тёмном асфальте почти не были видны алые пятна. Гермиона понимала, что, не выстрели Люциус вовремя, она бы погибла. Но по крайней мере безболезненной смертью.

“Безболезненная смерть? Ты ума лишилась, ведьма?”

Из горла вырвался истерический смех. Предел страха и ужаса уже был достигнут, сознание больше не могло справляться с натиском. Сработал защитный механизм — безразличие и некая отстранённость. Гермиона перестала контролировать свои действия, словно издалека наблюдала за незнакомкой с грязным и каким-то заострённым, восковым лицом.

Она протащила Люциуса целый квартал. Хотелось убраться подальше от мертвецов, а заодно и от содеянного.

“Лучше бы я сама умерла, чем совершила столь чудовищное убийство”.

Сирена всё ещё выла в небе, но ракеты больше не сыпались с воздуха. Громыхало вдали, создавая иллюзию безопасности. Но Гермионе вовсе не хотелось чувствовать себя защищённой, наоборот — она была готова выбежать на центральную площадь, расставить руки в стороны и заорать: “Вот она — убийца! Стреляйте же!” Если бы Малфой не нуждался в помощи, наверное, она бы так и поступила.

Когда удалось отыскать подходящий дом, Гермиона не знала, жив ли ещё Люциус. Она просто втащила тело внутрь и снова нащупала пульс — сердце билось. Голова постепенно начинала соображать. Перебрав всевозможные последствия удара, Гермиона остановилась на сотрясении мозга.

“А ведь он мог шею сломать… нет, иначе был бы уже мёртв… вот аневризма более реальна… но я не нейрохирург, я не спасу его от аневризмы… нужно хотя бы кровотечение остановить…”

Аптечка лежала на самом дне. Чтобы докопаться до неё, пришлось вынуть все вещи из рюкзака. Нашлась и перекись водорода, и бинты в достаточном количестве. Гермиона обработала раны, наложила повязку и больше не представляла, что ещё может сделать. Самой ей хотелось только одного — забыться вечным сном. Но вместо этого она подползла к стенке, уложила голову Люциуса себе на колени и коснулась руками его колючей щёки.

— Я благодарна, что ты спас мне жизнь, — пробормотала она. — Но лучше бы ты этого не делал. Не такой ценой…

Она закрыла глаза и какое-то время слушала лишь протяжное завывание. Оказывается, и к нему можно привыкнуть.

— Только ты сам живи, пожалуйста, — снова вслух сказала Гермиона. Даже собственный надломленный голос успокаивал. — Моя совесть едва ли вынесет смерть ещё одного человека.

Она содрогнулась и поспешно убрала руки. На пальце всё ещё было то самое кольцо, страшный артефакт, который должен был лишь защищать. Даже она не сумела разглядеть все скрытые свойства волшебной вещицы, хотя была обязана. Гермиона сняла перстень и отложила его в сторону, не желая больше прикасаться к смертоносному оружию. На указательном пальце остался красный след и выбеленная маленькая руна, означавшая смерть.

— Убийца.

* * *

Гермиона очнулась, словно от толчка. Она дёрнулась и часто заморгала. Ощущение было такое, будто кто-то насыпал песка под веки. За полуразрушенными стенами дома снова выла сирена. Малфоя нигде не было.

Размышляя, стоит ли бежать искать его или сидеть и ждать на месте, она отвинтила крышечку фляги и допила остатки воды. Затем согнула затекшую ногу и зашипела от боли. Совершенно забыла о раненой коленке, осколки стекла по-прежнему впивались в кожу.

Стараясь не шевелить травмированной ногой, Гермиона осторожно начала закатывать штанину. Порезы выглядели не очень хорошо, успели опухнуть и слегка воспалиться.

— Вы проснулись? Отлично.

Люциус выглядел значительно лучше, по крайней мере, был в сознании и мог самостоятельно передвигаться. Хотя цвет лица все ещё напоминал первый снег в декабре.

— Как вы себя чувствуете?

— Бывало и лучше. Что там у вас?

— Ничего серьёзного. Будьте добры, в моём рюкзаке есть косметичка…

Пока Гермиона, передвинувшись к полосе света на полу, вынимала пинцетом осколки, Малфой делился планами:

— Вы были правы по поводу лодки. Похоже, это самый простой и быстрый способ, чтобы добраться до Акко. Здесь недалеко от побережья, но нам лучше переждать бомбёжку.

Вдали отчётливо громыхнуло в подтверждение его слов. От неожиданности рука Гермионы дёрнулась, и острие пинцета вонзилось в ранку.

— Зараза, — сквозь зубы пробормотала она и зажмурилась.

— Давайте я помогу.

— Люциус, почему вы не надели каску? Вы могли погибнуть.

— Потерял её где-то, — безразлично отозвался он и наморщил лоб, сосредотачиваясь на деле.

Его ладонь довольно сильно сжимала икру, удерживая ногу в неподвижном состоянии, и уже от одного прикосновения боль притуплялась. Казалось, проведи он рукой над порезами, они исцелятся сами собой. Однако Люциус обмакнул ватный тампон в перекись и продезинфицировал рану.

— Будет больно идти. Это та же нога?

— Другая. Теперь хромать буду на обе.

Он ничего не ответил, приложил остатки бинта к коленке и плотно обмотал её.

— Спасибо… Люциус.

— Не стоит.

— Послушайте, вы… вы ведь спасли мне жизнь.

— И отнял чужую.

— Разве это произошло впервые?

Он резко поднялся и отвернулся, но Гермиона успела заметить, как исказилось его лицо. Она поняла, что ужасно оскорбила или даже обидела его, но Малфой не спешил выражать свои чувства. Какое-то время он стоял в стороне, широко расставив ноги, и оставался напряжённым до предела, будто бы в любой момент земля под ним могла треснуть. Что, в общем-то, не было метафорой.

— На войне всегда так: либо убиваете вы, либо убивают вас, — глухо произнёс он. — Или вы думаете, наше маленькое приключение доставляет мне удовольствие?

— Я так не думаю.

Она кое-как поднялась и, подойдя ближе, тихонько положила ладошку ему на спину. Малфой передёрнул плечами, словно отгоняя назойливую муху, но Гермиона руку не убрала.

— Мне трудно осуждать вас, ведь я сама… — в горле возник липкий комок, — сама… убила…

Люциус развернулся, взял её за плечи и хотел что-то сказать, но заметил, как из глаз ручьями текут горькие слёзы.

— Я не знаю… как буду… жить теперь… с этим… — прерывистым шёпотом покаялась она. — Как?

— Вы спрашиваете совета у другого убийцы?

Сама не зная почему, Гермиона усмехнулась. Она была достаточно взрослой, чтобы понимать — иного выхода ни у неё, ни у него не было. Казалось бы, пройдя собственную войну, стоило лучше разбираться в подобных вещах. Самозащита не может считаться преступлением, и всё же не хотелось быть причиной чьей-то гибели и скорби.

— Я просто хочу знать, отпустит ли это чувство меня когда-нибудь. Смогу ли я, засыпая по ночам, не видеть предсмертный ужас в глазах своей жертвы.

— Вам придётся жить с этим. Но когда вы осознаете и примите свой поступок, как единственно верный, станет легче. И… Гермиона, не забывайте, тем самым вы спасли другую жизнь.

— Вернула долг.

— В нашем мире очень важно возвращать подобные долги, — серьёзно подтвердил он. — Если вы хотите поплакать, я могу оставить вас одну.

— Не хочу. Думаю, мы можем выдвигаться, кажется, стало тише.

До берега оставалось не более двадцати минут быстрой ходьбы, однако Люциус уменьшил шаг, заметив, что Гермиона отчаянно не поспевает. Она бы с удовольствием сейчас повисла на Малфое, подай тот руку, но он продолжал проявлять чудовищное безразличие. Его холодность начинала задевать. Люциус проявил себя с лучшей стороны, оказавшись неожиданно надёжным спутником. За какие-то два дня она начала доверять ему не хуже, чем себе самой. До сих пор он защищал и поддерживал Гермиону, однако ни разу не демонстрировал ни капли сентиментальности или симпатии. Вёл себя, будто старший брат, или, скорее, проводник, ответственный за чужую жизнь. Но в данный момент хотелось иного отношения: ласкового, сочувствующего, трепетного. Так, чтобы разрыдаться на широкой мужской груди, поделиться всеми горестями и зализать раны.

— Чёрт…

— Смотрите под ноги! — рявкнул он, когда она в десятый раз споткнулась — на этот раз даже упала, распластавшись на земле.

— А вы не грубите!

— Впереди самое сложное, а выглядите так, словно это ваш последний путь. В гроб краше кладут.

— На себя посмотрите! — огрызнулась она. — Ай!

— Ударились? Где? — он присел перед ней, осторожно приподнимая штанину, чтобы проверить, не течёт ли кровь из раненой ноги.

— Нигде. Обойдусь без вашей заботы.

Малфой вдруг ухмыльнулся, прозорливо заглянув ей в глаза. Гермиона покраснела, ощущая себя маленькой глупой девочкой, которая капризно требует к себе внимания. Хотела бы оправдаться усталостью, но ведь и Люциусу сейчас не легче.

— Мы почти дошли, — мягко сказал он и выпрямился. — Потерпите ещё немного?

Она кивнула, поправила рюкзак и приготовилась к последнему марш-броску.

Солнце низко опустилось над горизонтом. Алые сполохи отражались в морской глади, создавая впечатление, что вода превратилась в кровь. Гермиона поёжилась от неприятного, но вполне уместного сравнения. За спиной оставались руины полуразрушенного города, который мог бы стать туристическим раем. Белый мелкий песок так и манил, хотелось разуться и погрузить измученные ступни в шёлковые песчинки. А затем нырнуть в набегающую волну и смыть грязь, пот, боль, усталость и страх.

Люциус отыскал маленький катерок, скрытый у кромки берега под брезентом, и подозвал Гермиону. Она предусмотрительно сбросила бронежилет и каску на случай, если придётся прыгать в воду, а затем забралась внутрь. Малфой снял обувь и вытолкнул лодку в воду, затем забрался сам на водительское место.

Вместо ключа зажигания справа от штурвала находился рычаг с ручкой, там же кнопка, при нажатии на которую негромко затарахтел старенький моторчик. Люциус наклонил рычаг вперёд, и катер послушно поплыл прочь от берега.

— Вы управляете машиной, катером… за штурвал самолёта ещё не садились?

В ответ Малфой послал снисходительный взгляд, который мог означать что угодно. Лодка набирала ход, и морской воздух обдувал лицо, ветер вплетался в волосы, и впервые за последние дни Гермиона почувствовала, что на душе стало теплее. Почти целый час нечего бояться, хотя, конечно, где-то могли идти морские сражения, но далеко, в недосягаемости.

— Люциус, у меня странное чувство. Всё неправильно.

— Что вы имеете в виду?

— Те волшебники. Они будто бы знали, что мы должны появиться. Зачем ещё им лезть в пекло и пользоваться поисковыми импульсами? Они явно ждали нас. — Гермиона закусила губу, а затем мотнула головой. — Нет, не нас, кого-то другого, француза...

— Почему вы так решили?

— Сначала они пытались заговорить по-французски, затем очень удивились, когда я назвала своё имя. Вы были без сознания и не слышали. А когда я рассказала про джина и была готова сдаться властям… вы тогда уже пришли в себя.

— Да, тогда вас едва не убили.

— Тот араб сказал: “Я надеялся на привет от министра Дулиттлла”.

— И в этом есть какой-то скрытый смысл? — усомнился Люциус.

— Не знаю… — Гермиона сжала пальцами виски и начала раскачиваться взад-вперёд. — Алекс… Шарп… Министр… Сейбель… Гордон… Алекс… нет, Сейбель и Гордон ни причём. Алекс, Шарп и министр. Все трое в недавнее время ездили во Францию с официальными визитами… у французов тоже напряженные отношения с ОВС…

Малфой покосился на неё, но не стал вмешиваться в размышления. У него самого голова буквально раскалывалась, не помогли и две принятые таблетки адвила. Маггловские лекарства вообще ни на что не годились.

— Франция. Вы говорили, что жена Алекса — француженка, так? Ох, но в этом нет никакого смысла, он бы не стал её вмешивать в подобные интриги. Слишком опасно.

— Это правда. Если доверить женщине страшную тайну, можно лишиться головы.

— Не все женщины одинаковы, — отразила атаку Гермиона. — Люциус, а вы сумеете, пленив джина, узнать, кто его хозяин?

— Нет.

— А если поискать в гримуаре?

— Скажу откровенно, я никогда не имел дела с джинами. И как загнать его в бутылку знаю лишь в теории.

— ЧТО?! — опешила она. Голос взлетел на несколько октав выше, едва не дотягивая до уровня ультразвука.

— Сами подумайте, если бы у меня под рукой был джин, которого я мог контролировать, как бы сложно мне было достать то проклятое пророчество? Или избавить себя от тюремного заключения?

— Но вы… вы… вы ведь сказали, что обладаете необходимыми навыками!

— Это был мой единственный шанс выйти на свободу. И я обладаю навыками. В теории, — добавил он после пятисекундной паузы, чем испортил эффект.

— Но вы же прочли заклинание, сумели определить местоположение демона…

— Поэтому, смею надеяться, что справлюсь и с экзорцизмом. Но не просите о большем.

Гермиона устало закрыла глаза рукой и громко выдохнула. Не находилось слов, чтобы выразить всё, что она думает о Малфое в данный момент.

— Откуда у вас вообще взялся этот проклятый джин?

— От моей бабушки. Она была израильтянкой, — огорошил Люциус. — Правда, в то время эти земли назывались Палестиной.

— Так вот откуда у вас эти еврейские замашки!

— Вы в курсе, что все еврейские волшебные роды берут начало от легендарного царя Соломона, того самого, который призвал к себе на службу демонов с их легионами? У него было множество жён и наложниц и, соответственно, детей. Те из них, которые обладали незаурядным магическим талантом, удостоились даров — самых сильных джинов, которых подчинил себе Соломон. Так что Шакс — это моё наследие, доставшееся от легендарного колдуна древних времён.

— Боже мой, должно быть, ваш дед полмира объездил в поисках достойной супруги!

— Мы, Малфои, серьёзно подходим к выбору спутницы в жизни.

“Лечиться вам у психиатра надо”, — мрачно подумала Гермиона, но не стала говорить вслух.

— Ладно. Раз уж вы так хорошо владеете теорией, какой у нас план? — спросила она и, не дав Люциусу открыть рот, стала строить предположения: — Если следовать вашим заметкам и тому, что написано в “Гоэтии”, то для чтения экзорцизма необходимо начертить идеально правильную пентаграмму, иначе демон раздавит вас, как таракана. А что, если он нападёт на нас сразу, как мы прибудем? Или… ведь он уже может быть где-то поблизости!

Гермиона привстала на ноги и начала усердно вглядываться на берег, погрузившийся в сумерки. Нигде не видно было ни единого огонька света, и каждое дрожание пальм на ветру принималось за образы беспощадной потусторонней твари.

— Будем действовать по ситуации.

— Я так и думала, что никакого плана у вас нет. Вы точно знаете, что собираетесь делать? Или вы солгали, что разбираетесь в джинах? — не унималась она.

— Я сказал, что на практике никогда не пользовался экзорцизмами и заклинаниями связывания. В нашей стране это запрещено. Но я прекрасно разбираюсь в джинах и знаю наизусть все пентаграммы. Могу нарисовать их с закрытыми глазами, довольны?

— Вас бабушка научила? — она сменила тон, пытаясь представить маленького Люциуса, штудирующего опаснейший гримуар.

— Она умела и любила рассказывать сказки, а я был благодарным слушателем. Этого оказалось достаточно, чтобы зародить зерно любопытства. Истории про деяния могущественных джинов были весьма интересными.

— Я выучила несколько заклинаний, пока мы летели, — призналась Гермиона.

На этот раз ей удалось поразить Малфой. Тот окинул её недоверчивым взглядом, но когда она начала декламировать длинный текст на латыни, уважительно кивнул.

— Прочтёте его, когда сойдём на берег. Это обеспечит вам защиту на какое-то время.

— А вы?

— Увы, это заклинание не совместимо с экзорцизмом. Мне придётся чертить пентаграмму, чтобы уберечь себя, — Люциус крутанул штурвал, огибая мыс, на котором расположился старый город. — Если джин даст о себе знать раньше, вам придётся его отвлекать.

— Как?

— Стреляйте в него. Или поболтайте с ним.

— О, да, после того, как я разряжу в демона обойму, он будет очень склонен к задушевным беседам! — едко выпалила Гермиона.

— Джины и в самом деле любят дурить волшебникам головы разговорами. Он будет тянуть время, ожидая, когда защитное заклинание перестанет действовать, чтобы преспокойно свернуть вам шею. Пока вы будете его развлекать, я закончу с пентаграммой и верну его обратно в бутылку.

У Гермионы сразу возникло не меньше десятка вопросов, но она решила сосредоточиться на самом важном.

— Разве я не могу прочесть заклинание ещё раз?

— Не подействует.

— Вы хотите разделиться?

— Нет, но вам придётся побыть приманкой. С заклинанием это будет довольно безопасно.

— А если джин не клюнет? Он может выбрать целью вас, ведь без пентаграммы вы будете уязвимы.

— У меня есть парочка трюков на этот случай.

— Мне не нравится план, — честно призналась Гермиона. — Слишком много переменных. Может начаться бомбёжка. Могут снова появиться волшебники. Или джин, напитавшись отрицательной энергией, окажется слишком сильным, чтобы мы могли справиться с ним. И у нас даже нет бутылки, в которую мы могли бы его загнать!

— Воспользуюсь флягой, — Малфой постучал себя по поясу. — Гермиона, насколько мне известно — во всех ваших авантюрах не было ни плана, ни здравого смысла. Иногда стоит положиться на везение и удачу.

— Именно поэтому я и сказала, что план мне не нравится. Я по собственному опыту знаю, сколько вещей может пойти не так!

— Я вам с самого начала предлагал отсидеться в безопасном месте. Ещё не поздно.

Она упрямо мотнула головой, более не высказывая пессимистичных возражений. Катер постепенно сбавлял скорость, зайдя в порт, расположенный прямо у стен древней каменной крепости. Жители Акко, как и Нагарии, покинули опасную зону, которая подвергалась активным нападениям со стороны Ливана. Башенки и минареты в свете луны выглядели зловеще и пугающе.

Липкий тягучий страх снова заполнял нутро, заставляя шугаться каждого шороха. Пока Люциус привязывал катер к береговому палу за швартовный конец, Гермиона старалась не думать, что джин вот-вот выскочит из воды, приняв облик гигантской акулы или спикирует с неба в образе птеродактиля. Но больше всего боялась иного — если демон продолжит притворяться Алисой, то Гермиона не сумеет в него выстрелить или причинить другой серьёзный вред.

— Читайте заклинание, — разрешил Люциус, когда она выбралась на пристань.

Гермиона закрыла глаза, набрала в лёгкие побольше воздуха и тут её осенило. Громко выдохнув, она уставилась на Малфоя.

— В чём дело? — поинтересовался тот.

— Забыла слова, — жалобно произнесла она. — Я… бывает от волнения. Нужно заглянуть в книгу.

Он кивнул, и Гермиона суетливо принялась перебирать вещи в рюкзаке в поисках “Гоэтии”. Люциус отошёл на несколько шагов вперёд, чтобы осмотреться, и она ухмыльнулась собственному замыслу.

“Поболтать с джином, значит? О, с превеликим удовольствием!”

Долистав до нужной страницы, она бросила беглый взгляд на слова с заклинанием, лишний раз убеждаясь, что помнит дословно. Фотографическая память не раз играла на руку. На пятнадцати страницах, посвященных джину по имени Шакс, расписывались всевозможные повеления и экзорцизмы, которые можно использовать. Здесь же было и заклинание поиска, как и меньшая часть других, оно требовала пентаграммы, свечей и благовоний.

— Ага, — довольно хмыкнула Гермиона, обнаружив искомое. — И пентаграммы не нужно. А это у нас что? А-а, несовместимо. Жаль. Придётся довольствоваться малым.

Она сжала в ладони защитный амулет, искренне надеясь, что это действительно обезопасит от свирепости демона. А затем несколько раз прочла заклинание связывания из шести строк, затем закрыла глаза и повторила его слово в слово.

— Вы закончили?

Она вздрогнула и закрыла книгу.

— Да, готово.

Малфой подозрительно сощурился, наблюдая, как Гермиона поспешно складывает вещи обратно в рюкзак, но ничего не сказал.

— Куда направимся? — нарочито бодро спросила она, скрывая истинные чувства. — Я читала, что экзорцизмы лучше всего произносить в наиболее активных энергетических точках.

— Никогда о них не слышал.

— Места скопления магии, — принялась объяснять Гермиона. — Вы ведь не считаете себя ходячим источником волшебства? Вы просто черпаете энергию и используете её, потому как природа заложила в вас этот дар. В метафизике существует гипотеза, что магия — это нечто сродни воде. Без неё не смог бы существовать мир, и она составляет большую часть вселенной. Но в определённых местах выходит на поверхность. Такие точки чувствуют даже магглы и зачастую строят на них святилища — церкви, соборы, мечети, синагоги. Оттуда масса чудес, “плачущих” икон и невероятных исцелений.

— Любопытная теория, но нам некогда философствовать, — отрезал Люциус и зашагал к выходу с пристани.

Гермиона быстро нагнала его и дёрнула за руку, вынуждая остановиться.

— Это не просто теория, а проверенный факт. Я пишу об этом научную работу… послушайте, Люциус, я прошу вас довериться мне. Акко — древняя столица одного из сильнейших государств мира, здесь достаточно старинных церквей, которые могут нам подойти. Во-первых, нам лучше убраться подальше от чужих глаза, во-вторых, в таком месте шансы на успех станут значительно выше, и, в-третьих, ищейкам будет сложнее отыскать нас при выплеске магии, потому как энергетическая точка заглушает и искажает все поисковые импульсы.

— Хорошо, — нехотя согласился он с доводами. Иной зацепки всё равно не было. — Значит, нам нужна церковь?

— Да, — она испытала огромное облегчение, словно бы в войне победила. — И карта.

— Я видел впереди стенд с планом города.

— Прекрасно! — обрадовалась Гермиона и первая ринулась в указанном направлении.

Карта больше напоминала туристический маршрут. Ни детальной прорисовки кварталов, ни названия улиц, кроме самых основных. Однако здесь были нарисованы все достопримечательности города с подписями на английском языке. Они увидели нужное здание одновременно:

— Церковь Святого Георгия, — в один голос произнесли они, ткнув пальцами в середину карты старого города.

— Смотрите, Люциус, она примерно на одинаковом расстоянии от шести других точек. Если начертить шестиконечную звезду, то наша церковь окажется в самом центре пентаграммы. Пойдёмте скорее!

Но на этот раз он не торопился. Озарившееся открытием лицо Гермионы вмиг потухло. Она лишь на несколько секунд задержалась с догадкой, которая уже терзала Малфоя.

— Джин будет сидеть там, — тихо произнёс он. — И выманить его не удастся.

— Да, он не оставит место, в котором его мощь утраивается, — с мрачным видом согласилась она. — Неудивительно, что местные волшебники до сих пор не засекли его точное местонахождение.

— Идти туда — чистой воды самоубийство.

— Сколько вам понадобится времени, чтобы начертить пентаграмму и прочесть экзорцизм?

— Минут десять, — Люциус слегка задержался с ответом.

— У вас они будут.

Малфой заметно колебался. Он смотрел на неё так, будто впервые видел. Гермионе показалось, что в его взгляде появились какие-то новые искорки, сродни искреннему беспокойству.

— Слишком рискованно даже с защитным заклинанием, — с лёгкой хрипотцой в голосе произнёс он, подтверждая её домыслы.

Она мягко улыбнулась, ощутив, как тепло приятной волной разлилось по телу.

— Вы предлагаете сдаться в конце пути? У нас всё равно нет иного выбора, и лучше бы поторопиться, ведь сами говорили, что защитное заклинание не вечно.

— Ладно, — наконец согласился он, в очередной раз перебрав все варианты.