Стать тенью. Книга 1 (джен)

Рин и Ши упали на что-то твёрдое, и по округе раскатилось эхо, растворившееся в ритмичном постукивании, лязге и тиканье.

— Эй, ты как? — позвала девушка друга, пытаясь привстать. Она обнаружила, что лежит на металлическом клёпаном полу — таком горячем, что на нём едва удавалось удерживать обнажённые ладони.

— Ра в порядке. А у Ши точно будет шишка, — посетовал мальчик, но тут же отвлёкся, озираясь по сторонам. — Куда это ты нас перенесла, Рин?

Девушка огляделась: они оказались посреди огромного зала с прямоугольными колоннами, подпирающими высокий потолок, обвитый толстыми трубами, кое-где пропускавшими свистящий пар. Всё вокруг было обшито жёлто-рыжим металлом, и у воровки не осталось сомнений: это были двемерские руины. Вспомнив упоминание Тельмара Аваара о центурионах, она схватила Ши за руку и потянула в тень колонн.

— Тише… — взмолилась Рин, опасливо осматриваясь из-за укрытия. Глаза никак не могли привыкнуть к полутьме, которую пытались рассеять слабые лампы, мигающие на другой стороне помещения. — Старайся… не звенеть кандалами. Нужно выбираться отсюда, а потом я попробую снять их с тебя.

— Спасибо, что не оставила нас, — мальчик благодарно прижался к воровке, и та, подбадривающе улыбнувшись, похлопала его по спине.

— Я в огромном долгу перед тобой и Ра…

Внезапно на том месте, куда мгновение назад упали беглецы, выросла фигура. Разъярённый Тельмар Аваар не поленился воспользоваться третьим амулетом, чтобы догнать раба и воровку, хоть это и было для него без сопровождения наёмников — риском. Сгоряча гордый маг думал только о том, как бы проучить своих обидчиков.

Стоя в центре зала, он поднял правую руку, и из его ладони вылетела яркая звезда, разбивая своими лучами тьму. Рин и Ра затаились в тени, наблюдая за преследователем. Теперь вид телваннийца был несколько взбалмошным: его ноздри раздувались до огромных размеров, а длинные пальцы то сжимались, то вытягивались, напоминая конечности жука. Прищурив поблёскивающий в темноте глаз, он рыскал, попутно размышляя, как именно накажет непокорного раба и его похитительницу.

Тем временем, Рин успела заметить в нескольких метрах от себя приоткрытую круглую дверь, предположительно ведущую к выходу. Или напротив — вглубь древнего заброшенного города. Почти заброшенного.

— Я знаю, вы где-то здесь! — громкий голос мага перекрыл музыку загадочных механизмов, работающих здесь на протяжении уже многих веков после ухода своих хозяев. Тельмар сказал это таким тоном, словно играл с детьми в прятки. — Лучше выходите по-хорошему.

Рин зажала рот Ши. Ей казалось, что он слишком громко дышит.

— Либо я вас найду, либо — двемерские механизмы. Выбирайте.

Тельмар стал кружить по залу, выстукивая каблуками ровный ритм, напоминавший маятник. Но всё же этот звук не вливался в гармонию здешнего шума. И покинутая обитель это чувствовала.

Ши вопросительно дёрнул головой, скинув с себя ладонь подруги. «Что будем делать?» — читалось в выражении его лица. Рин прижала палец к губам — она думала. Осторожно выглянув из-за колонны, воровка попыталась прикинуть, успеют ли они проскочить к двери: шансы были невелики. Сняв лук, она медленно натянула тетиву, целясь в Тельмара.

— Что ж, мне начинает всё это надоедать, — нетерпеливо объявил маг, и Рин разжала пальцы.

Азурай бы похвалил её за меткость, но это оружие оказалось бесполезным: сработал магический щит, и стрела раскололась вдребезги о сгустившийся воздух рядом с головой мера.

Через мгновение она увидела, как Тельмар, не оборачиваясь, развёл руки в стороны и из кончиков его паучьих пальцев, потрескивая, вырвалось электричество. «О, нет», — только и успела прошептать она, прежде чем маг наклонился, ударив сильным разрядом по металлическому полу. Молнии с хрустом прокатились по залу, поразив цель. Закричав от невыносимой боли, Рин и Ши упали, разоблачённые уловкой Тельмара.

— Вот я и нашёл вас.

Воровка замотала головой, пытаясь прийти в чувства. Она посмотрела в сторону врага — тот уверенно направлялся к ним, то раздваиваясь, то снова собираясь в единое целое.

— Вставай, Ши! — приказала данмерка болезненным голосом, поспешно пихнув ящера в бок.

— Да, вставай, Ши! О, Ши, только не сейчас. Нам нужно спасаться! Что значит, ты не можешь? — принялся ругать сам себя аргонианин.

— О, боги… — простонала Рин и, цепляясь за колонну, с трудом поднялась на ноги.

Тельмар остановился неподалёку от беглецов и вскинул руку в сторону девушки: появилось свечение, подобное тому, что она видела, когда Азурай захватывал души никс-гончих. Заклинание коснулось Рин, и вокруг её тела взвилось фиолетовое мерцание. Она закричала, с ужасом понимая, что если ничего не предпримет, то её ожидает нечто похуже смерти:

— Что вы делаете?!

— Я предупреждал тебя, — строгим голосом напомнил маг, отводя руку назад. Его лицо выражало непоколебимую уверенность в том, что он собирался сделать. Да, Тельмар хотел устранить нарушителя своих планов, чтобы скорее вернуться к их исполнению. Всё по расписанию. Всё по порядку. В его ладони зародилась искра, быстро обретавшая очертания огненного шара. Девушка зажмурилась, потеряв контроль над собственным телом: она была не в силах сопротивляться и, кажется, её маленький друг — тоже. Но что-то отвлекло Тельмара. Накопившись, внезапно его магия обрушилась в другую сторону. Раздался громкий лязг. Открыв глаза, Рин увидела напряжённое лицо мага, смотрящего вглубь зала. Они здесь были не одни — громкое поведение телваннийца привлекло что-то из глубин.

Маг принялся метать мощные молнии в двемерские анимункули, на мгновение освещая их и вновь погружая в полутьму. Эти рукотворные существа отдалённо напоминали воинов в доспехах, только их тела опирались не на ноги, а росли из металлической сферы, половинки которой быстро вращались, едва касаясь пола. Не теряя времени, Рин схватила Ши за локоть и бросилась к двери. Повернув на ходу всё ещё кружившуюся голову, она увидела не меньше десятка механизмов. Вооруженные мечами, они стремительно приближались. Их красные светящиеся глаза зловеще сверкали, определяя цель, которую они были запрограммированы уничтожить. Но Тельмар Аваар недаром был магом Тельванни. Его школа разрушения выглядела впечатляюще: электричество, подобно ветвистому дереву, разросталось из его тела, заполняя пространство и выводя из строя машины-убийцы.

Покинув большой зал, Рин и Ра, не сбавляя скорости, понеслись по длинному коридору, освещённому зелёными лампами. Повсюду всё свистело и гудело, затягивая это место дымкой пара; неясно для чего, никогда не останавливаясь, вращались шестерни и работали насосы. Древний город, казалось, дышал. В какой-то момент воровке почудилось, что она находится в желудке огромного существа, а где-то рядом по соседству бьётся его сердце. Капли пота струйками стекали по лицам преследуемых: они словно неслись по огромной жаровне. Рин не замечала, что то и дело её ноги проносились над ползучей алой магмой, видневшейся через решётчатые люки в полу. Не обращая внимания и на боковые двери, встречавшиеся им по пути, она бежала и бежала вперёд, подгоняя отстающего мальчика. Как часто с ней случалось в моменты кризиса, воровка полагалась сейчас на интуицию и удачу — пока что это срабатывало. Но призрак надежды быстро испарился, когда позади раздалось неприятное клацанье об металл. Данмерка оглянулась через плечо, не сбавляя ходу: из круглых отверстий в стене, которые беглецы только что миновали, выскочило два механизма размером с грязекраба. На лету они разгруппировались и трансформировались в паукообразных роботов, передвигающихся на острых согнутых ножках. Рин вскрикнула от неожиданности и бросилась со всех ног прочь. Ящер теперь тоже не отставал, не переставая в ужасе окликать подругу по имени. Вскоре оказалось, что двемерские пауки умели не только бегать, но и лазить по стенам, а также совершать скачки на довольно большие расстояния. По приближающемуся лязганью девушка поняла, что их дела очень плохи.

— Берегись, он прыгает! — крикнул Ши, срываясь на последнем слове на визг.

Рин пригнулась, резко затормозив: механизм пролетел над её головой и, приземлившись на ножки, со скрежетом проехал по инерции дальше, заставив пол заискриться. Ящер каким-то образом оказался впереди всех: споткнувшись, он перекатился по полу и во что-то врезался.

— Мы нашли выход! — восторженно закричал он, и, вскочив, принялся плечом толкать тяжёлую дверь.

Но Рин была не в том положении, чтобы разделять радость друга. Отрезанная от выхода, она оказалась с двух сторон зажата двемерскими пауками.

Тот, что оказался ближе к Ши, решил разделаться сначала с ним и прыгнул в сторону мальчика.

— Ши! — закричала воровка и, обернувшись к второму механизму, едва успела увернуться, сделав кувырок к противоположной стене. Вжимаясь спиной в горячие трубы, она внезапно поняла, что слышала биение не сердца руин, но своё собственное, заглушавшее прочие звуки и остервенело колотящее по её вискам. Острые ножки паука были подобны клинкам: опираясь на задние, он принялся бить передними, пытаясь наколоть на них непрошенную гостью. Продырявив трубу, механизм выпустил мощный поток горячего пара, который откинул его в стену. Ошпарившись, Рин отскочила в сторону и, корчась от боли, кинулась за Ши. Видимость стала значительно ухудшаться, что сводило шансы на спасение к нулю. Но, к счастью, дверь оказалась приоткрыта, и воровка, ни секунды не мешкая, выскочила из коридора. Навалившись всем телом, она поспешно захлопнула её за собой. Вряд ли струи горячего пара было достаточно, чтобы обезвредить механизм.

Выдохнув, данмерка назвала друга по имени, но её никто не встретил: Ши и напавший на него паук — исчезли. Успокаивая сбивчивое дыхание, она огляделась, испытывая одновременно разочарование и восторг: это всё ещё был подземный город, однако здесь он больше походил на огромную пещеру. Из неправильной формы отверстия в потолке пробивались лучи солнечного света. Липкие влажные стены кое-где слабо светились благодаря флуоресцентным грибам и растениям. Рин сверху смотрела на что-то вроде площади, посреди которой стоял недействующий фонтан с какой-то статуей. Приглядевшись, она узнала образ бородатого двемера: не меньше, чем в три раза выше обычного человека гном гордо взирал на каменные постройки, расположившиеся по периметру. Все они были геометрически правильных форм, отвечающих двемерским традициям. Некоторые даже достигали пяти этажей. Чтобы пересечь пустующую площадь, сначала нужно было спуститься по одной из двух крутых металлических лестниц, идущих вдоль скалистой стены, между которыми и очутилась Рин. Она прислушалась: внизу как будто что-то барахталось в воде.

— Ши! — снова позвала девушка, сомневаясь в том, правильно ли она поступает, нарушая тишину. Эхо раскатилось по залу, насмешливо повторяя имя её друга. Вспомнив, что позади неё помимо двемерского паука был ещё либо Тельмар Аваар, либо сферы-центурионы, она принялась спускаться по лестнице, мягко касаясь ступень. Оказавшись, наконец, внизу, Рин увидела подземную реку или, точнее сказать — канал, окружавший площадь. Кое-где через него были перекинуты ровные металлические мосты. Внезапно рядом с ней вновь раздался всплеск и девушка, отступив назад, споткнулась о камень и шлёпнулась на землю. Но приглядевшись, она, к своей радости, увидела аргонианина, пытавшегося вылезти из воды. Кандалы сильно ему в этом мешали.

— О, Ши, я уже было испугалась… — Рин кинулась к нему, помогая выбраться на сушу. Мальчик выполз из канала и, оставаясь лежать на спине, как-то странно прохрипел:

— Паук всё ещё где-то здесь. Прячься.

Он судорожно раскашлялся, царапая руками каменный пол.

— Ты что, воды наглотался? — озабоченно спросила Рин и тут же осознала глупость своего вопроса в отношении аргониан. Напрягая в полутьме зрение, она увидела, как на теле ящера расплывались три тёмных кровавых пятна. Противостоя механизму, Ши получил глубокие ранения в плечо, и две — в область живота. Обычно после такого умирают на месте. Прикрыв от ужаса рот, Рин едва совладала с паникой и, стараясь усмирить дрожь в голосе, прошептала: «Держись, Ши. Настоящие герои и не из таких передряг спасались, слышишь?» Принявшись рыться в сумке, девушка не переставала заговаривать мальчика, чтобы тот не отключался. «Как-то раз Олаф Белый Глаз встретился с огромным медведем. Знаешь… в высоту, как три… нет, как пять Олафов, можешь себе представить?» Найдя своё единственное исцеляющее зелье, которое Азурай дал ей в дорогу, она вытащила пробку и приложила горлышко к пасти Ши.

— А когти у этого зверя были не меньше короткого клинка, — продолжала Рин, еле сдерживая слёзы.

Кровотечение немного замедлилось, но этого было явно недостаточно. Ши повернул голову в сторону, и зелье полилось по его чешуйчатой шее.

— Что ты делаешь? — испугано воскликнула она.

Мальчик, с трудом держа веки открытыми, высказал мысль, которую слышал от своих соплеменников:

— Спасибо, Рин… нам важно умереть свободными аргонианами, — его слова превратились в пугающее клокотание, и он сплюнул сгусток крови, потёкший по его щеке.

— Стоп, я не желаю это слушать! — возмутилась воровка, чувствуя, как её начинает бросать в крупную дрожь.

Сверху раздался грохот: она подняла голову и увидела Тельмара Аваара, который стоял на самом верху лестницы, разглядывая площадь. Он искал их. К счастью, Рин и Ши находились в тени, и маг пока не мог их заметить. Поспешно перекинув руку друга себе на плечи, воровка потащила его к ближайшему мосту, что вёл к краю площади: там можно было спрятаться за постройками. Но раны мальчика были слишком болезненными, и из его уст то и дело вырывались едва сдерживаемые стоны. Перейдя со своей нелёгкой ношей на другую сторону канала, Рин свернула за ближайший угол.

Тельмар спустился следом, но вместо того, чтобы воспользоваться мостом, он направился к воде и как ни в чём не бывало прошёл по ней. Добравшись до освещённой части площади, он оглянулся. Маг вёл себя тихо: видимо, нападение сфер-центурионов приструнило его. Мантия телваннийца сильно потрепалась и её сияние куда-то исчезло. Достав из-за пазухи маленькую скляночку, он приложился к ней губами, после чего опустошил вторую, и третью.

Рин аккуратно усадила ящера, облокотив о стену здания, и продолжила следить за Тельмаром, вместе с тем нервно оборачиваясь назад — в темноту, откуда в любой миг могли выскочить смертоносные механизмы. «Ноктюрнал, прошу тебя, скрой нас», — едва шевеля губами прошептала воровка.

Тут из канала что-то выскочило и Тельмар обернулся на звук: это был знакомый Ши двемерский паук. Он явно нуждался в починке: две его лапы перестали работать, однако робот всё равно продолжал упорно ковылять в сторону мага, волоча их за собой. Данмер не напрягаясь снёс убогое создание молнией обратно в воду. Но после этого он, почему-то, не вернулся к своим поискам, а задрал голову куда-то наверх и смотрел. Девушка незаметно выглянула из-за угла: на самом верху лестницы, откуда они все пришли, выкатилось несколько сфер-центурионов. Они не спешили спускаться на площадь, а вместо этого вскинули массивные арбалеты, установленные вместо их рук. Тельмар возвёл вокруг себя мерцающий магический щит, и тут же на него обрушился град болтов, которые, встречаясь с преградой, рикошетили и со звоном падали на пол. Рин вернулась к Ши и закинула его на плечи. «Держись!» — приказала она скорее молящим тоном, чем подбадривающим, и быстро двинулась вдоль площади, скрываясь в тени. Позади снова затрещали разряды молний, и воровка надеялась выиграть благодаря магу время. Добравшись с большими усилиями до противоположного края пещеры, Рин принялась искать выход. Она переправилась через ещё один мост и оглянулась на Тельмара. Тот явно выдохся: его магия ослабла, и он спиной отступал в их сторону. Но тут на глазах девушки мерцающий щит дал трещину и разбился вдребезги. Телванниец злостно выкрикнул напоследок: «Проклятая воровка!», и, закружившись на месте с бешеной скоростью, растворился в воздухе. Натравив шумом на себя целый подземный город, маг не справился и решил оставить свою погоню, подумав, что смерть от автоматонов — не менее достойное для беглецов наказание.

Нервы Рин натянулись, как струны, готовые вот-вот лопнуть. Она уже не надеялась найти выход, когда в каменной стене что-то блеснуло. Металлическая броня сфер-центурионов засверкала от падающего на них солнечного света, бросая в темноту яркие отражения лучей. Они двигались, и солнечные зайчики — вместе с ними, но воровке хватило секунды, чтобы разглядеть поднятый вверх рычаг. Он был размером с её руку и находился на уровне глаз — некоторые полагали, что пропавшие двемеры были маленького роста, однако многие факты указывали на то, что гномы вовсе не отличались в этом вопросе от данмеров. Схватившись за рычаг, Рин повисла на нём всем весом, включая сползающего с её плеча Ши. Тут же незамеченная до сих пор круглая дверь неподалёку, укрытая тенью высокой постройки, принялась с хрустом двигаться, и из медленно растущего проёма вырвался свет, напоминающий растущую луну. Недолго думая, девушка кинулась туда, подхватив раненого мальчика на спину. Первые несколько секунд, будучи ослеплённой, она бежала вперёд, пока не споткнулась и не упала, кубарем покатившись со склона.

Протерев глаза, Рин привстала: её руки упирались в пыльную потрескавшуюся землю. Она подняла голову и поняла, что находится где-то в пустынях Эшленда, благо, в той части, что была образована преимущественно каменистыми почвами, а не песками. Она обернулась и увидела на холме остроконечные башни двемерских руин, из которых ей и Ши удалось выбраться. Наполовину погрязшие в вулканическом пепле, они сливались с серо-жёлтым пейзажем. Беглецов больше никто не преследовал: Тельмар Аваар, должно быть, вернулся в магическую башню, а сами механизмы защищали только пределы своей территории. Рин принялась искать Ши: он неподвижно лежал в нескольких метрах от неё, и девушка поползла в его сторону.

— О, боги… — прошептала она, разглядев в ярком свете рваные и глубокие раны на теле друга. Они продолжали обильно кровоточить. — Погоди, сейчас я тебя перевяжу. Ты… ты, главное, держись, Ши!

Воровка схватилась за полу своего нового плаща, силясь оторвать лоскут: прочное полотно никак не хотело поддаваться.

— Рин… — прохрипел он. Было ясно, что ящеру каждое слово давалось с огромным усилием.

— Молчи, не трать силы!

— Мы чувствуем, что нам пришёл конец… Я и Ра хотим, чтобы ты выполнила нашу последнюю просьбу…

Струйки крови стекали на землю, разрастаясь тёмными пятнами вокруг тела мальчика. Рин оторвала взгляд от ран и с трудом заглянула в его жёлтые глаза. Они словно покрылись пеленой — с каждой секундой его покидала и покидала жизнь.

— Сними с нас кандалы, — еле слышно завершил он и обмяк.

Ши больше не шевелился: его глаза безжизненно устремились в небо. Рин, осознав, что всё кончено, крепко зажмурилась. Дыхание её спёрло, и несколько секунд она была не в силах сделать вдох. Когда же ей, наконец, удалось это, воровка принялась судорожно хватать лёгкими воздух, и её плач превратился в откровенные громкие рыдания. Но так продолжалось недолго. Вскоре она заставила себя опустить другу веки и полезла в сумку за отмычкой. Руки не слушались её, и девушка несколько раз выронила инструмент, не удержав его из-за дрожи, не покидавшей её с того момента, как они попали в эти проклятые развалины. Рин казалось, что она возится с кандалами целую вечность. Даже попасть отмычкой в отверстие ей удалось не с первого раза. Когда, наконец, замок поддался, она сняла тяжёлые браслеты с рук аргонианина и отбросила в сторону.

— Вот ты и свободен Ши, — прошептала данмерка и присела рядом. — Мне очень жаль, что я не смогла помочь тебе, — обняв колени, Рин уткнулась в них лицом и после минутной паузы добавила: — Теперь я понимаю, как бесполезна для Гильдии Воров… Я слаба и ничего не могу сделать, когда моим близким грозит опасность. Я ничем не могу помочь. Всё, на что я способна — это прятаться и убегать.

Мальчик, конечно, ничего не ответил. Теперь он не мог утешить свою подругу и продолжал неподвижно лежать на мёртвой земле. Рин, опустошённая и потерянная, просидела так некоторое время, думая сразу обо всём и ни о чём конкретном. В её сознании всплывали размытые образы матери и моменты из жизни в Южной Стене, и чем больше она углублялась в свои видения, тем сильнее разгоралась её ненависть к Орвасу Дрену. Данмер, с которым она ни разу не сталкивалась, испортил жизнь не только ей, но и всем тем, кто был ей дорог. Тень, натерпевшись издевательств от своего хозяина, была вынуждена скрываться от него до самой смерти. По его же приказу Камонна Тонг разбила Гильдию Воров и уничтожила Южную Стену. Именно из-за Орваса Ра был убит, а Ши — продан в рабство. И после того, как он узнал в Рин свою бывшую рабыню, она сама оказалась одной из первых в списке его жертв. Тут воровка вспомнила недавние слова Томаса Мерселиуса: «Если тебе недостаточно смертей своих друзей и тех мучений, которые пережила твоя мать и такие же несчастные женщины, как она, то подумай о том, сколько ещё невинных пострадают, если мы не бросим все силы, чтобы остановить Орваса…»

Виня во всём происходящем злополучного негодяя, Рин снова испытывала поглощающую её ярость, от которой она могла сейчас лишь беспомощно рыдать, всем сердцем желая ему смерти. Но ощутив усиление ветра, вскоре она вернулась в реальность и начала понемногу приходить в себя. Девушка попыталась прислушаться и разобрать его шёпот, как это случилось на горячих источниках и во время её первого попадания стрелой в цель — но тщетно. Он не собирался ей помогать и даже показался Рин разгневанным. Вокруг что-то менялось, и её стало это пугать.

Поднявшись на ноги, данмерка достала флягу и сделала небольшой глоток. Несмотря на сильную жажду, она понимала, что воду стоит поберечь. Запаса еды и питья должно было хватить при хорошей экономии дня на три, но голод и обезвоживание были не самым страшным, с чем можно было столкнуться в этой пустыне. Рин взглянула на себя: одежда и руки были полностью испачканы засохшей кровью. Сделав глубокий вдох, она последний раз взглянула на Ши, которому было суждено прожить на этом свете всего одиннадцать лет.

Делать нечего: нужно было идти дальше. Воровка направилась к ближайшему холму, чтобы осмотреться. Оказавшись в его тени, которая росла и росла, пытаясь прибрать к себе её и безжизненное тело, Рин принялась взбираться по крутому подъёму, цепляясь за торчащие из земли булыжники и колючие лозы. Приближаясь к вершине, её грязный плащ принялся трепыхаться на ветру, а волосы — лезть в лицо, мешая обзору. На самом верху её ждал неприятный сюрприз: во все стороны простиралась нескончаемая холмистая пустыня, усеянная каменными обелисками из вулканического туфа, и только на севере виднелись очертания Красной Горы, окутанной облаком пепла. Ни намёка на цивилизацию. Ко всем прочим бедствиям, ветер дул как раз со стороны вулкана, поднимая в воздух песок и пепел, и у Рин отпали всякие сомнения: приближалась буря. Видимость вокруг ухудшалась, и даже Призрачный предел, возведённый у подножья горы, казалось, совсем исчез. Девушке никогда не приходилось спасаться от разгневанной стихии и по её спине пробежал леденящий холодок. Когда-то Азурай чуть не погиб в подобных обстоятельствах, несмотря на свой эшлендерский опыт.

Девушка смотрела на Красную гору, словно под гипнозом, чувствуя её дурное влияние и тёмную магию, что буйствовала в её недрах. Когда приближающаяся плотная стена из песка и пепла совсем поглотила цитадель Дагота Ура, а мощные порывы ветра стали сносить Рин с ног, она принялась поспешно спускаться обратно в низину. Прикрываясь рукой, она напряглась, пытаясь вспомнить рассказы о пепельных бурях, которые слышала от путешественников, захаживающих в Южную Стену. Они все твердили об опасностях, которые она несла с собой: начиная моровыми болезнями и заканчивая, в конце концов, страшными смертями. Рин побежала обратно к двемерским руинам, подгоняемая ветром: она намеревалась спрятаться за ними. Конечно, такое укрытие было гораздо менее эффективным, чем если бы она вернулась внутрь — но механизмы точно не оставили бы ей шанса. По дороге она взглянула в сторону мёртвого Ши: Эшленд уже начал своё погребение и сердце девушки сжалось.

Обойдя руины, она села, прижавшись спиной к одной из башен. Ветер грозно завывал, попадая в скорчившиеся трубы, обвивавшие брошенную цитадель: буря набирала обороты. Сгруппировавшись, Рин накрылась плащом Табаты с головой и сомкнула веки. Не имея ни малейшего понятия, доживёт ли она до того, как распогодится, данмерка стала размышлять, что бы она изменила в своей жизни, если бы ей предоставился такой шанс.

Просидев так по ощущениям несколько часов и слушая пугающий вой ветер, девушка оказалась на грани между сном и реальностью. Она всё ещё понимала, где находится и что с ней происходит, но перед её глазами стали возникать чёткие видения. Рин поддалась им.

Она увидела себя со стороны, но маленькую, играющую в тени деревьев у реки. Рядом с ней, откинувшись на толстый ствол ивы, сидел Азурай, щурясь от лучей утреннего солнца. Он говорил маленькой Рин что-то ласковое, а та бегала вокруг него и звонко смеялась. Мать девочки — Тень, и остальные её друзья тоже были здесь: Сладкоголосая, Флин, Олаф, Ра, Ши и даже Красавчик. Они лежали на траве чуть поодаль, счастливые и беззаботные, как никогда. Рин побежала к ним за своей порцией внимания, и те с радостью приняли её, начав щекотать, подбрасывать в воздух и всячески развлекать. Но когда девочка повернулась к Азураю, его там уже не было. Внезапно солнце исчезло и над ними вырос гигантский Нумидиум, погружающий во тьму весь Вварденфелл. Он был настолько огромен, что его макушка рассекала облака. Воры и все остальные принялись защищаться, пытаясь нанести двемерскому голему хоть какой-то урон, однако они тут же были растоптаны и размазаны по земле. Маленькая Рин подняла глаза на Нумидиум и, не способная закричать от парализовавшего её ужаса, увидела вместо металлической маски огромное лицо Орваса Дрена.

Через мгновение она оказалась в полной тьме. Казалось, вязкий мрак тянул её на дно какого-то чернильного озера. Перед глазами девушки возникло изуродованное шрамами лицо матери, которая что-то настойчиво шептала. «Ты должна стать тенью, стать тенью, стать тенью», — услышала Рин голос старухи, которую встретила на празднике Середины Года. Внезапно мать превратилась в белокурую шаманку Авриль, которая продолжала твердить ей те же слова, тем же голосом. Слушая повторяющиеся наставления, Рин увидела в конце концов Принцессу Азуру, облачённую в тонкий шёлк. Она стояла перед ней, величественная и прекрасная покровительница данмеров. Протянув руку, она коснулась лба девушки, твёрдо повторив слова: «Ты должна стать тенью».

Дёрнувшись, Рин очнулась, обливаясь холодным потом. В груди что-то защипало, делая болезненным каждый её вдох. С трудом привстав, она ощутила, как с её плеч скатываются навалившиеся во время бури пепел и песок. Сняв капюшон, девушка отряхнула лицо и огляделась: судя по освещению, наступило утро, но солнца всё ещё не было видно из-за серых туч, затянувших небо. Чувствуя во рту хруст, она сплюнула и повесила лук и колчан обратно за спину. Тело сильно затекло за ночь, и по ногам пробежало мерзкое покалывание.

Ветер уже совсем утих, а это означало, что изголодавшиеся звери, населявшие Эшленд, спешили на охоту. Покинув своё укрытие, Рин замерла: над тем местом, где она оставила мёртвого друга, низко кружил скальный наездник. Под слоем песка и пепла тела не было видно, но рептилия нашла его по запаху крови. Опустившись, она принялась рыть лапами, силясь добраться до останков. Воровка не выдержала: выхватив из колчана стрелу, она направила лук в сторону хищника. Задержав дыхание чтобы прицелиться, она испытала сильный укол в лёгких и раскашлялась. Скальный наездник поднял в сторону девушки голову и, решив, что свежее мясо будет повкуснее, взмахнул перепончатыми крыльями, вмиг сократив между ними расстояние. Но Рин вновь натянула стрелу и тут же выпустила её в тот момент, когда между ними оставалось всего ничего. Скальный наездник издал предсмертный крик и рухнул на землю. Благодаря Азураю она могла теперь защититься. «Он действительно не только дважды спас меня, но и продолжает делать это и сейчас», — благодарно подумала девушка. Пытаясь усмирить болезненное дыхание, она снова посмотрела в сторону могилы друга: «Покойся с миром, Ши».

Взобравшись опять на холм, Рин смотрела на Красную гору, которая теперь казалась ещё ближе. Призрачный предел у её подножья мерцал голубым. Повсюду виднелись летающие тёмные точки: это были скальные наездники, повылезавшие после бури из своих нор. Эти и другие хищные твари значительно сокращали шансы девушки выбраться из пустыни живой. Достав амулет матери, Рин взглянула на него: он слабо переливался — почти все заряды были потрачены ею в Садрит Море.

Повернувшись к вулкану спиной, она побрела на юг, напрягая слух и озираясь по сторонам. Серые холмы, редкие колючки. Скованное дыхание вылилось вскоре в головокружение, и идти быстро девушка не могла. Пару раз она сворачивала, когда замечала впереди диких кагути, мечтающих чем-то поживиться. Прячась за каменными обелисками и проползая у подножья холмов, она скрывалась от кричащих где-то рядом скальных наездников. Оставляя за собой следы в слое вулканического пепла, Рин шла так около трёх часов, пока не почувствовала острую нужду в отдыхе. Но мрачные пейзажи не спешили меняться и, не желая стоять на месте, девушка смочила горло и побрела дальше.

Казалось, время в нескончаемой пустыне остановилось, и воровка скользила по ней, словно безликая тень. Вспомнив обрывки своего сна во время бури, она тут же отмахнулась от них, сказав себе, что это очередной кошмар Дагота Ура, нашедший слабину в её сердце. «Он просто хотел напомнить мне о беспомощности перед великими силами зла. Но вторая часть сна…»

Прошло ещё несколько часов: время близилось к полудню и Рин, изможденная, рухнула на груду булыжников. Солнце палило даже через пепельные тучи, и девушка то и дело вытирала грязным рукавом мокрое лицо. Превозмогая дикую усталость и боль в лёгких, она достала из мешка свёрток с хлебом и принялась жевать зачерствевший ломоть. Но едва закончив трапезу, она услышала фырканье. Аккуратно выглянув из-за камней, Рин оправдала свои опасения: рядом пасся дикий гуар. Он выглядел почти так же, как и ручные: песчаного цвета существо с длинным хвостом и большой тупой мордой топталось мощными задними лапами рядом с пробочником, видимо, намереваясь его выкопать.

Осторожно вернувшись на место, Рин попятилась, надеясь уйти от дикого животного как можно дальше: если ветер переменит своё направление, то зверь может учуять её запах и тогда беды не миновать. Но тут она заметила какое-то движение сбоку: неподалёку вырос детёныш гуара, заинтересованно помахивая хвостом. Воровка машинально вскинула лук. Припав к земле, любопытное животное принялось игриво рычать, то отступая назад, то делая выпады в сторону незнакомки. Пожалев его, Рин вернула стрелу в колчан, и детёныш, осмелев, приблизился, став осторожно её обнюхивать. Но девушка знакомиться не хотела. Боясь, что вскоре за ним придут остальные звери, она кинула ему кусок хлеба, чтобы отвлечь. Животное принялось обнюхивать подношение и неуверенно его лизнуло. А Рин, воспользовавшись моментом, поспешила убраться и, обойдя очередной холм, скрылась за ним.

Она боялась делать в дальнейшем подобные остановки. В какой-то момент её охватило чувство, что за ней следят: ей даже показалось, что она заметила позади себя сгорбленную фигуру, принадлежавшую чудовищу Дагота. Может, это был мираж. Может — её страх. Но подтверждать свои догадки она не хотела и потому шла и шла, непрерывно борясь с охватившим её кашлем и усталостью. Веки то и дело намеревались сомкнуться, а свинцовые ноги — подкашивались, отказываясь продолжать путь. Сейчас Рин жалела только об одном: ей стоило прихватить в лавке Циенн пару снадобий и для себя.

Время близилось к вечеру, но девушка так и не увидела поселения или хотя бы какой-то намёк на конец пустыни. Перед глазами Рин всё закружилось, и она рухнула на землю. Воровка понимала, что лежать так — сродни самоубийству, но всё, что она смогла сделать — это перевернуться на спину. Во рту сильно пересохло и стоял привкус пепла, от чего ей безумно хотелось пить. Но несмотря на экономный расход, воды во фляге осталось всего на пару глотков, и, испытывая силу воли, Рин берегла их на чрезвычайный случай. И он наступил, но воровка была уже не в силах выполнить даже столь простое действие. Да и, по правде говоря, боялась: допив всю воду, она будто признала бы таким образом своё поражение.

«Уже сутки в Эшленде», — подумала Рин, уставившись в серое небо покрасневшими от раздражения глазами. «Как Азураю и его племени удавалось выживать в таких условиях? Если бы я только могла снова его увидеть…». Прикрыв глаза, она сделала глубокий вдох и тут же раскашлялась. Ей становилось всё хуже и хуже. И она сдалась.

Погрузившись в забвение, в вязкую тьму, что приснилась ей во время пепельной бури, Рин попыталась сдвинуться, но тело не слушалось её. Тогда она попробовала закричать — но тщетно. Остался только страх: страх умереть и даже не воссоединиться с духами предков. Застрять в этой тьме, в бесконечном одиночестве, не видя, не слыша и не чувствуя. Отчаявшись, девушка принялась мысленно звать Азуру, которая ещё совсем недавно посчитала, по словам Азурая, что ей не время умирать, что её миссия на этой земле ещё не выполнена. «Что же изменилось? Что за глупая шутка — спасти меня, чтобы бросить затем умирать в пустыне? Что бы ты ни задумала, вытащи меня отсюда, и я сделаю всё, что ты скажешь!» Внезапно данмерка почувствовала, как чья-то рука схватила её за шиворот и потащила куда-то наверх.

Рин распахнула глаза. Она всё так же лежала на сухой земле, а перед глазами проплывали пепельные тучи. Ощутив рядом с собой необъяснимое присутствие, которое не испугало её на сей раз, девушка со стоном перевернулась на бок и подняла голову. В паре десятков метров от неё возник женский силуэт. Фигура в плаще смотрела в её сторону, словно ждала, когда Рин последует за ней. Присмотревшись, воровка заметила, что незнакомка не касается земли, но парит в воздухе.

Собрав последние силы, воровка поднялась и, с трудом переставляя ноги, направилась к духу. «Неужели Азура ответила мне?» — восторженно подумала она. Но приближаясь, Рин узнала… Тень.

— Мама? — данмерка остановилась, изумлённо глядя на призрака. Она не верила собственным глазам. — Мама!

Рин бросилась вперёд — у неё откуда-то взялись на это силы, и она не чувствовала ни боли в лёгких, ни сильной усталости. Но дух, не дожидаясь, повернулся к ней спиной, показывая куда-то вдаль.

— О, мама, как я рада… — срывая голос, кричала девушка. Она бежала, спотыкаясь и снова вставая. И вот между ними оставалось уже всего ничего, когда призрак Тени развеялся, словно прах на ветру. Хватая руками воздух, Рин упала на колени и подняла глаза туда, где только что парила женщина. От видения не осталось и следа.

— Да что же это, даэдра побери, значит?! — в сердцах воскликнула она и тут же увидела там, куда указывал дух, силт-страйдера, направляющегося на юго-восток. Он был достаточно близко, чтобы Рин могла привлечь внимание извозчика. Не поверив своему счастью, она несколько секунд смотрела, как переставляет ноги огромное насекомое, напоминающее блоху.

Достав из мешка флягу, воровка залпом опустошила её, и, смочив горло, принялась что есть мощи кричать: «Эй! Я здесь! Помогите! На помощь!»

Сорвав с себя окровавленный и пыльный плащ, девушка начала размахивать им. На секунду ей показалось, что извозчик не соизволит остановиться, чтобы взять её на борт, но тут силт-страйдер принялся медленно разворачиваться в её сторону, переставляя шесть длинных согнутых лапок. В этот момент второе дыхание Рин закрылось, и, чувствуя облегчение, она потеряла равновесие от расплывшейся перед глазами картинки.

Очнулась Рин уже будучи на спине силт-страйдера. Кто-то приложил к её губам флягу, пытаясь напоить. Поперхнувшись, она принялась громко кашлять, схватившись рукой за разрывающуюся от боли грудь.

— Загрязнение лёгких. Симптомы налицо, — услышала она незнакомый мужской голос.

— И что с ней будет? — спросил второй, тягучий и мурлычущий, принадлежавший женщине. Его воровка слышала с самого детства и могла распознать из тысячи.

— Если выпьет лекарство от мора и прочистит лёгкие — отделается лёгким испугом.

— Лёгким? Да ты посмотри на неё: она вся в крови!

— Кровь-то не её, — скептично заметил мужчина, и Рин начала чувствовать, что её кто-то без конца щупает и осматривает. — Не паникуйте: вы меня отвлекаете этим. Если хотите, чтобы я помог ей — сделайте лучше тишину.

— Всё будет в порядке, Хабаси, — послышался третий голос. Воровка, несомненно, слышала его раньше, однако не сразу вспомнила, что он принадлежал Красавчику. — Выкарабкается. Она не так проста, как кажется.

Рин приоткрыла веки: она лежала в задней части глубокого седла под импровизированным навесом из палок и ковров. Перед ней сидел данмер средних лет. Под его походным плащом виднелась простенькая коричневая мантия, а на шее висело множество цветных бус из перьев, зубов, камней, орехов и ракушек. Такие украшения были вплетены и в волосы. Рин испытала дежавю: снова она оказывается на волосок от смерти, и ей помогает лекарь-эшлендер. Совпадение? Или очередной знак?

Вместе с ней на силт-страйдере покачивалось всего четверо пассажиров и сам извозчик. Когда сознание полностью вернулось к девушке, она посмотрела на Сладкоголосую.

— Она приходит в себя! — воскликнула та с облегчением в голосе. — Рин, нам едва удалось разыскать тебя. Иногда нам попадались следы… но вскоре их занесло.

— Сейчас ей нужен отдых, — вмешался лекарь, и Хабаси вместе с Томасом сдержали всё, что хотели сказать и сделать. Кивнув в знак согласия, они молча уселись на свои места по бокам от девушки и нависшего над ней данмера.

— Кто вы? — слабо спросила Рин и тут же лихорадочно раскашлялась не в силах остановиться.

— Ибарнадад Ассирнарари, лекарь, — представился он и со всем своим хладнокровным профессионализмом продолжил осматривать больную: проверил зрачки, послушал лёгкие, прислонившись острым ухом к груди, и надавил на какие-то точки в области живота. — Сейчас ты на силт-страйдере: мы держим путь в Суран.

— Ты в безопасности, — вставила Сладкоголосая, не удержавшись.

— Я дам ей свой отвар, — убедившись, что у пациентки больше нет никаких травм, лекарь достал небольшой пузырёк и влил в воровку его содержимое. — Он исключит моровые заболевания. А в остальном я был прав — девочка надышалась пеплом и прочим мусором. Ей нужно время и лекарства, чтобы восстановиться, и, конечно же, отдых, чтобы ускорить процесс. В Суране я держу лавку. По прибытию обязательно загляните ко мне.

— Спасибо тебе… лекарь, — не вспомнив его сложного имени, поблагодарила каджитка.

Рин попыталась привстать, но тут же сильная рука вернула её на место.

— Тебе нужно выспаться. Ты ведь не хочешь, чтобы твоё восстановление затянулось? — сказал Красавчик, глядя на неё с неподдельной заботой.

Рин не нашла в себе сил возражать и убаюкивающее покачивание силт-страйдера вновь погрузило её в сон.

Спустя какое-то время девушка проснулась от жаркого спора, который от полушёпота перешёл на повышенные тона. Приоткрыв глаза, она поняла, что наступил поздний вечер. В свете тусклого бумажного фонарика, висевшего над ней, Рин увидела пассажира, который всё это время отчуждённо сидел в сторонке, не поднимая головы. Солидного возраста данмер был одет в потёртые штаны и рубаху и создавал впечатление любителя если не скумы, то хотя бы крепкой выпивки. Теперь он что-то яростно доказывал лекарю и Красавчику, а Сладкоголосая с интересом наблюдала за их ссорой.

— Ты хочешь сказать, что Нереварин — не более, чем глупые слухи, распущенные инаковерующими эшлендерами? — переспросил Ибарнадад Ассирнарари, сдвинув брови. — Да как ты смеешь?! Индорил Неревар был героем всех данмеров!

— Послушай, Ассур, — Красавчик решил тоже подключиться к защите Нереварина, — я, возможно, не вправе судить твоё мнение, ведь ты гораздо старше меня и наверняка многое повидал. Однако один мой знакомый, знающий самого Дивайта Фира, рассказал мне, что ему удалось излечить некоего чужеземца от корпруса. Это очень похоже на одно из эшлендерских пророчеств, не находишь?

Ассур злобно сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

— Даже если чужеземец и впрямь стал воплощением Неревара, то это только доказывает, что все мы движемся к пропасти! В таком случае Дагот Ур более подходящая кандидатура для возрождения нашего народа, вот что я вам скажу!

Лекарь изумлённо округлил глаза, потеряв от возмущения дар речи.

— По твоим высказываниям можно подумать, что ты состоишь в культе Шестого Дома, Ассур, — несмотря на вежливое общение, взгляд Красавчика сделался весьма суровым, и худощавый данмер заметно поутих под внушающим взглядом легионера. Томас уже точил на очередного противника миротворцев зуб.

Караванщик, стоящий ко всем спиной, был до сей поры занят рычагами и штырями, воткнутыми в мягкие ткани силт-страйдера. Но тут он резко обернулся:

— Вы думаете, моё терпение безгранично?! Мало того, что подобрали мне беспрерывно кашляющего бесплатного пассажира, так ещё и устроили тут балаган! Никто нам не поможет, так и знайте: ни Нереварин, ни АльмСиВи, ни этот скампов Дагот Ур! Все отвернулись от нас!

Воцарилась тишина, и все разом отвели глаза, не желая связываться с нервным извозчиком.

— Так-то, — ухмыльнулся он, окинув всех презрительным взглядом, и невзначай добавил. — Мы уже почти в Суране. Но мне ничего не стоит выкинуть кого-то из вас за борт прямо здесь.

Рин приподнялась и приступ кашля стал снова сотрясать её грудь. Сладкоголосая и Красавчик тут же повернули головы в её сторону и, забыв о споре с Ассуром, подсели ближе. Хабаси взяла её за руку, а Томас, нахмурившись, протянул ей флягу с водой. Девушка села. Голова её всё ещё кружилась, но уже не так сильно. Кроме скованного дыхания и гудящих от усталости ног, общее состояние казалось ей не таким уж и плачевным.

— Ну как ты? — спросила Сладкоголосая, сочувственно глядя в грязное лицо воровки. На её лбу красовалась ссадина, видимо, появившаяся во время погони в двемерских развалинах.

— Лучше, чем Ши, — шёпотом ответила та, помрачнев.

Хабаси и Томас переглянулись: во время поисков Рин они миновали руины, перед которыми заметили обглоданное падальщиками тело. Эта находка до глубины души поразила каджитку, которая не могла поверить в такую ужасную кончину мальчишки с соседней улицы. Он стал для неё ещё одной погибшей частичкой прошлого, напомнившей о том, как стремительно рушиться вокруг неё всё то привычное, что она знала и любила. И глядя сейчас на Рин, ей вдруг стало стыдно. Сладкоголосую словно обдало кипятком: она — уважаемый лидер, несравненный вор и аболиционистка, каким-то образом докатилась до такой низости. Низости, что заключалась в признании поражения и страхе, что стал с недавних пор управлять ею. А эта молодая и неопытная девочка бросилась спасать попавшего в плен аргонианина и глазом не моргнув. «Когда Рин успела превзойти нас? Нет, больше Хабаси не имеет права опекать её. Нужно признать, что нам теперь самой есть чему у неё поучиться».

Минуя горный хребет, отделяющий район Эшленда от Аскадианских островов, путешественники оказались на зелёном берегу реки Набия, в низовье которой раскинулся двухъярусный город Суран, принадлежавший Дому Хлаалу. Сладкоголосая стояла, опершись о бортик, который образовывал выдолбленный панцирь силт-страйдера. Она задумчиво всматривалась вдаль. После ещё одного выпитого варева лекаря, Рин чувствовала себя ещё лучше. Но лишь физически. Внутри же её воротило от тягучего чувства скорби, вины и злобы. Вся эта палитра эмоций снова перевесила чашу весов, побеждая страх, но в отличие от былого желания отомстить, в этот раз её намерения оформились, вселяя в неё уверенность. Отчасти это случилось благодаря Азураю, который учил её справляться с пожирающими злыми мыслями. Она знала, что ашхан оценил бы идею Томаса Мерселиуса остановить кровавые планы Орваса, не убивая его. И как Азурай однажды взял на себя ответственность за своё племя, так и Рин должна теперь использовать шанс, чтобы остановить катастрофу и помочь всему тому, что она любит. «Красавчик прав, даже если его побуждения насчёт сохранения мира опираются лишь на волю императора. Не останется такого места на острове, а может, и во всём Тамриэле, которое не затронула бы война. Разрушатся прекрасные города, погибнут невинные. Зло доберётся и до эшлендеров. Падёт гармония природы, а Дагот Ур только подпитается этой тёмной энергией и станет ещё сильнее. Что тогда станется со всеми нами? Какое будущее ждёт нас, если не потушить искру?» — теперь Рин знала, какой пойдёт дорогой. Оставалось лишь дать запоздалый, но правильный ответ Красавчику и Сладкоголосой.

Привстав, воровка поблагодарила Ибарнадада Ассирнарари за оказанную помощь и самостоятельно добралась до Хабаси, схватившись рядом за бортик. Ей ещё не приходилось видеть Суран с высоты — до него она всегда добиралась пешком. Плоские крыши каменных домиков и волнообразные крепостные стены до боли напомнили ей родную Балмору. Улицы города освещались яркими гирляндами-фонариками, под которыми гуляло довольно много народа. Даже самые неактивные жители повытаскивали на свои террасы столы и отдыхали со своими семьями и друзьями, беседуя за чашечкой крепкого чая. «Должно быть, День Солнечного Отдыха», — догадалась Рин.

Здесь, в Суране, у Гильдии Воров было немного знакомых, к которым можно было бы обратиться за помощью и не переживать о последствиях. Однако кое-кто здесь всё же имелся.

Так и не сказав друг другу ни слова, Рин и Сладкоголосая дождались окончания путешествия. Когда силт-страйдер, наконец, остановился возле крепостной стены рядом с парковочной площадкой, каджитка негромко предупредила:

— Сегодня остановимся в «Доме земных наслаждений Дезель».

Борясь с неожиданными приступами кашля, девушка спустилась по каменной лестнице, поддерживаемая с двух сторон Томасом и Хабаси. Благо, нужное им место оказалось прямо под стоянкой силт-страйдеров, иначе едва ли им удалось бы пройти по городу, не привлекая внимания.

У двухэтажного здания под арочным навесом, две симпатичные полуобнажённые девушки наслаждались свежим вечерним воздухом, привлекая внимание проходящих мимо мужчин. В свете красных фонариков, они принимали изящные позы и подмигивали засмотревшимся мерам. К слову, некоторые из них тут же решали отложить свои дела, чтобы расслабиться в «Доме земных наслаждений».

Тут парадная дверь публичного дома распахнулась, и оттуда выглянуло ещё одно лицо: под рыжим париком и слоем экстравагантного макияжа Сладкоголосая узнала работающего здесь данмера — трансвестита по имени Эгон. Эта своеобразная личность сотрудничала с Гильдией Воров, добывая для них полезную информацию у богатеньких знатных особ, решивших провести с ним время. «Алкоголь и прочие земные наслаждения — лучшее средство для развязывания языков», — говорил он.

— Всё, девочки, хватит. Наш клиент совсем заждался, — начал причитать Эгон и, шлёпнув обеих хихикающих девиц по упругим ягодицам, загнал их внутрь и закрыл следом дверь.

На нём, кроме парика и макияжа, красовалась полупрозрачная золотистая юбка в пол, а глянцевый от пота торс был разрисован частично стёршимися узорами. Он задумчиво скрестил руки на груди и облокотился о колонну арки, отдыхая от работы.

— Погодите минутку, — сказала Сладкоголосая и, оставив Рин и Красавчика в нескольких шагах от входа, направилась к Эгону. Кратко переговорив с ним, она повернула голову в их сторону и знаком пригласила подойти.

— Что это с тобой произошло, солнышко? — спросил трансвестит и манерно тыкнул указательным пальцем в грязную одежду Рин. — Ладно, можешь не отвечать. Только не подходи близко, а то испачкаешь…

— Она и не собиралась, не волнуйся, — перебила его Сладкоголосая. — Отведи нас скорее в укромное местечко, где мы могли бы переночевать — в долгу не останемся.

— Что касается «местечка» — то у нас все комнаты уже заняты и, кстати, я — тоже, — капризно заявил Эгон. — Изголодавшиеся паломники все одинаковые — и те, что направляются к полям Кумму, и те, что посещают святилище Бал Ур.

Хабаси строго посмотрела в янтарные глаза мера.

— В долгу не останемся, — твёрдо повторила она и трансвестит, задумавшись, в конечном счёте уступил.

— Следуйте за мной, — махнул он рукой, увешанной кольцами. — Пока гости очарованы танцем нашей жемчужинки, я отведу вас в подсобку.

Обходя «Дом Земных Наслаждений», путники услышали те самые «звуки земных наслаждений» из открытых окон второго этажа. Публичный дом весь пыхтел и трясся от громкой музыки, танцев и горячих, сплетающихся в одно целое, тел.

— Нам показалось, или в Суране совсем не осталось чужеземцев? — поинтересовалась Сладкоголосая, нарушая неловкое молчание.

— Просто они не выходят, чтобы лишний раз не рисковать. Поговаривают, что Хлаалу рассматривается закон, запрещающий магазинам и тавернам обслуживать всех, кроме данмеров. Если он вступит в силу, Имперскому Легиону придётся что-то делать.

Оказавшись на заднем дворе, данмер завёл Рин и остальных через небольшую дверцу на кухню: здесь было невыносимо жарко и вкусно пахло выпечкой. За столом работало три служанки-каджитки и Эгон, многозначительно взглянув на них, приложил палец к губам. «Ясно вам?» — уточнил он вслух и, брезгливо схватив двумя пальцами Рин за грязный плащ, потянул её в коридорчик, оказавшийся за следующей дверью. Недалеко от кухни находилась тёмная кладовая без окон, которую, по словам Эгона, никто никогда не посещал. Данмер зажёг свечу, что прихватил на кухне, и вскоре все увидели пыльные ящики, корзины и мешки. Закрыв за собой дверь, трансвестит присел на край ящика, и Рин, Сладкоголосая и Красавчик последовали его примеру.

— Итак, рассказывай, кошечка, — потребовал он, изящно закинув ногу на ногу. — Я пошёл на немалый риск, связываясь с вами, потому имею право знать, что здесь происходит. И что это за симпатяга с тобой? Не припоминаю, чтобы в твоей гильдии был такой… мужчина.

Рин ещё никогда не слышала, чтобы кто-то обращался так к Сладкоголосой Хабаси. Каджитка и имперец переглянулись, и первая кивнула, мол, ему можно доверять.

— Томас Мерселиус, имперский легион.

— Солдат, значит. Люблю солдат. Они сильные и смелые, — откровенно флиртуя, игриво улыбался Эгон.

Дабы развеять неловкий момент, Сладкоголосая принялась отвечать данмеру на его первый вопрос:

— Нет смысла скрывать, что нас и Рин преследуют. Но девочка сейчас не в состоянии продолжить путь. Вот мы и здесь — надеемся на твою помощь, чтобы восстановить силы и отправиться дальше.

— А кровь? — спросил Эгон, приподняв бровь.

— Диких зверей, — вмешалась Рин. — Приходилось не раз защищаться от их нападений.

Сладкоголосая взглянула на девушку: они были на одной волне, понимая, что вдаваться в подробности в своём рассказе было лишним.

— Что ж. Если вам что-то понадобится — зовите служанок. Насчёт них не беспокойтесь: лишнего без моего ведома они не болтают. А я за это гостинцев им приношу, — подмигнул Эгон, намекая на лунный сахар. После этого он поднялся и, накручивая на указательный палец прядку искусственных волос, посмотрел на Томаса. — Если вдруг хочешь расслабиться — можешь присоединиться ко мне.

— Спасибо, но, пожалуй, сегодня я — пас, — деликатно ответил Красавчик и трансвестит, пожав плечами, покинул кладовую.

Слушая удаляющиеся шаги, растворяющиеся в голосах, криках и музыке за стеной, все трое переглянулись, не сдержав улыбок. У Рин она получилась совсем уж печальная: она всё ещё думала о том, что случилось с Ши.

— А должок-то вернуть надо, — подшутила над Томасом Сладкоголосая и, казалось, их недавняя ссора осталась где-то позади.

Дело в том, что каджитка теперь была готова принять выбор девушки, каков бы он ни был.