Вынужденные перемены (джен)

Тактично уходить с кухни и давать им возможность проститься без свидетелей Дик не собирался. Напротив, вызывающе смотрел на Веронику, недвусмысленно намекая, что именно ей стоит убраться. И та не стала спорить… и даже не огрызнулась. Поднялась, фыркнула на Дика, демонстративно поцеловала Логана в щёку и двинулась к выходу, бросив на прощание короткое:

— Я обдумаю всё, что ты сказал.

Парни проводили её взглядами, а когда вдалеке хлопнула дверь, Дик упёр руки в стол и гневно спросил:

— Так что, мне говорить компрессы? Ты снова наступишь на эти грабли и расшибёшь себе лоб?

— Не знаю, — пожал плечами Логан.

На резкость он не обижался, понимал, что Дик волнуется за него и пытается помочь как умеет. Но готового ответа не было.

— Логан… — почти простонал Дик, запуская пятерню в растрёпанные волосы. — Знаю, ты зациклился на ней, и если ты скажешь, что она — та самая, я заткнусь и больше ни слова не скажу против, но…

— Я знаю, что вы друг друга терпеть не можете.

— Да мне плевать на Веронику Марс! — возразил Дик. — Дело вообще не во мне! Дело исключительно в тебе! Я же видел, что с тобой было после вашего расставания, и не хочу увидеть это снова. Я даже не буду говорить, что вы не подходите друг другу, просто…

— Договаривай, — попросил он, когда Дик неожиданно замолчал, как будто наткнулся на непреодолимый барьер.

— Ты слишком её любишь, — значительно тише и совершенно иным тоном, будто извиняясь, невнятно сказал тот. — А она этим просто пользуется. Извини.

Хоть и думал об этом совсем недавно, слышать такое всё равно было неприятно. Но против правды возразить было нечего, и Логан лишь кивнул.

— Знаю. И больше не допущу этого.

— Ты уверен…

— Дик, я ценю заботу и потому не стану указывать тебе, как вести себя с Вероникой. Знаю, ты сдерживался, когда мы встречались, специально не провоцировал конфликты, поверь, я в курсе. И благодарен. Но сейчас всё иначе. Я сказал это себе, сказал ей и повторю тебе: я больше не тот Логан, каким был, теперь всё будет по-другому. Если мы с Вероникой вновь сойдёмся, это будет не старая река, та вода утекла. Я действительно не знаю, что из всего этого получится и получится ли вообще, но ты прав, я люблю её, и потому не могу отказаться от шанса быть вместе.

— Даже если это снова причинит тебе боль? — почти разочарованно вздохнул Дик.

Логан усмехнулся и развёл руками:

— Вся наша жизнь боль. Почему, ты думаешь, младенцы так орут?

Дик рассмеялся, и тяжёлый разговор сам собой завершился, а они занялись обедом.

— Я подумал над твоими словами насчёт колледжа, — возобновил диалог Дик за десертом. — Не хочу оставаться за бортом.

— А учиться хочешь?

— Сложно сказать, — максимально искренне ответил Дик. — Я даже не знаю, что мне интересно. Я не хочу идти на те направления, куда должен. А ничего другого даже не приходит в голову. Ну какой из меня финансист? Отец никогда не говорил этого прямо, но он надеялся, что мы с Бивом придём к нему, работать с ним, под его началом, чтобы потом возглавить «Касабланкас-интерпрайзис». Бивер бы стал ему отличным помощником, он шарил в этом, и ему было интересно, а вот я… А теперь это вообще неактуально. Да и по правде говоря, мне это кажется ужасно скучным. Я люблю деньги, кто не любит-то, но считать их, искать пути их добычи… Не моё это.

— Давай подумаем, что твоё, — легко предложил Логан.

— Может, в Голливуд податься? — в шутку предположил Дик. — Не в актёры, конечно, но стать шоуменом… Неплохо, как считаешь?

— Мне трудно непредвзято оценить эту идею, вокруг меня было слишком много Голливуда, актёров, шоуменов… Давай, может, ты проконсультируешься с кем-нибудь, кто в теме?

— Например? У меня нет таких знакомых…

— Зато у меня их даже слишком много, — проворчал Логан и потянулся к лежащему неподалёку пиджаку, в кармане которого был телефон. — Выбирай. Бывший агент отца, режиссер, с которым работала мама… о, можно пригласить выпить Конора, уж он точно в теме.

— Конора… Ларкина?

— Он смертный, — чуть презрительно скорчил гримасу Логан. Конор несколько раз снимался с Аароном, потому был частым гостем в доме Экхолзов, но с Логаном они не сказать чтобы особо ладили. И всё же несмотря на язвительность и подначки, в просьбе о консультации тот бы не отказал. — Так что, звонить?

Дик вдруг засмущался, замямлил, и Логан закатил глаза, нажимая на кнопку вызова.

— Ты мой друг, Дик, но иногда мне хочется тебя стукнуть.

— Лучше съездим к уже разок избитым тобой скалам, — улыбнулся тот.

Конор был на съемках, о чём и сообщил его автоответчик, Логан попросил перезвонить и отложил телефон.

— В Хёрсте есть вроде факультеты подходящие…

— Слушай, а как ты вообще себе это представляешь?

— Не понял? — недоумённо посмотрел Логан.

— Ну… мы же никого не знаем. Я же не могу просто заявиться в административный корпус и начать всем подряд предлагать взятки?

Логан попытался представить эту картину и заржал. А отсмеявшись, вновь потянулся за телефоном — раз уж адвокат где-то нашёл список экзаменационных вопросов, было более чем вероятно, что у него есть выходы на принимающих решения сотрудников Хёрста.

Коган обещал прощупать почву и узнать, как пропихнуть Дика в колледж, и повеселевший будущий студент потянул Логана к компьютеру.

— Наверное, стоит хоть чуть-чуть подготовиться, да? — суетливо спрашивал Дик, смотря из-под растрёпанной чёлки и выглядя намного младше реального возраста. — Даже с деньгами, не возьмут же меня, если я ни на один вопрос не отвечу, да?

— Да, — чувствуя себя если не отцом, то старшим братом точно, ласково-снисходительно улыбнулся в ответ Логан. — Что у тебя сильнее всего провисает? Давай подтянем тебя.

Дик благодарно выдохнул и сразу же открыл папку входящих писем:

— У меня сохранились задания. Думаешь, успеем?

— Пол-лета впереди, — хлопнув друга по плечу, успокоил Логан. — Если кого-то из нас не обвинят в очередном убийстве, времени у нас предостаточно.

— Твоё новое чувство юмора однозначно нуждается в шлифовке, — пихнул его в бок Дик и, не откладывая, занялся распечаткой школьных заданий, чтобы освежить знания… ну или получить их с нуля и подготовиться-таки к поступлению в колледж.

Оставив Дика за компьютером, Логан вернулся на кухню, потом прошёл к бассейну, но понял, что мысли будут следовать за ним повсюду, пока он не разберётся в себе и не примет какое-либо решение. Проблема была лишь одна: он не мог ничего решить, пока не узнает, что обо всём этом думает Вероника.

Хотел ли он, чтобы они вновь стали парой?

Да! Или…

Даже такой просто вопрос вызывал затруднения.

Чуть подумав, Логан усложнил формулировку и развернул мысль. Он, несомненно, очень хотел, чтобы Вероника была его девушкой, но только не на её условиях. У него никогда не было идеального образа, под который он бы пытался подогнать своих подружек или с которым бы их сравнивал, но сейчас этот образ не просто сформировался, почти обрёл материальность — теперь Логан точно знал, какие качества хочет видеть в своей избраннице. И готов был многое отдать за то, чтобы ими обладала Вероника.

Но он её слишком хорошо знал, чтобы обмануться в ожиданиях.

Вероника была хорошим человеком, но её принципы порой сильно усложняли существование. Не в последнюю очередь потому, что она чересчур поспешно судила и иногда принимала решения до того, как узнает все факты. Так уже было: когда Бивер сдал его и рассказал о том, что его алиби на время смерти Лилли фикция, Вероника не пыталась задать Логану прямой вопрос, она просто взяла и поверила в его виновность.

Логан замер посреди движения в нелепой позе, осознав это. До него наконец дошло, что именно с этого все его проблемы и начались. Вероника обсуждала с отцом по телефону отсутствие у него алиби, мимоходом обвиняя в убийстве Лилли, разговор подслушал Слоник, а поскольку тот и сам был влюблён в Лилли, в нём взыграли чувства, и он натравил на Логана своих байкеров, один из которых под шумок прирезал Феликса, рассчитывая, что это убийство пришьют Логану.

Когда Вероника поняла, что ошиблась, она просто пожала плечами и продолжила расследование, а вот для Логана это обернулось отбитыми почками, сломанными рёбрами, черепно-мозговой травмой, тюремным заключением и всеобщим осуждением, и словно всего этого было мало, когда засадить его за чужое преступление не удалось, разозлённые байкеры под началом Слоника сожгли его дом.

И когда он в попытке справиться с навалившимися проблемами сорвался — Вероника бросила его.

Вероника была его проклятием. Она — иногда косвенно, иногда без умысла, но от того легче не становилось — была виновата в доброй половине обрушившихся на него проблем. И всё же глупое сердце не желало расставаться с чувствами к ней.

Будь Логан поглупее, понаивнее или хотя бы подобрее, он с удовольствием бы окунулся в иллюзию и позволил бы себе обмануться, что любовь способна справиться с любой проблемой и преодолеть любые сложности. Но он был умным циником и потому не мог поверить, что даже при искреннем желании Вероника сможет измениться. «Люди не меняются», считал он недавно, но теперь, когда сам изменился, понял, что погорячился с категоричностью. «Люди не меняются, если не вынудить» — такая формулировка казалась более правильной. Его измениться вынудили обстоятельства: убить только кажется простым действием, даже без чувства вины и сожалений это весьма травмирующий опыт для любого, кто не является социопатом. У Вероники не было причин перекраивать собственную личность — может, она могла бы это сделать ради себя, если бы по-настоящему захотела, но не ради него.

«Смирись уже», — мысленно прикрикнул на себя Логан, но только вздохнул. Самовнушение работало, только пока это не касалось его чувств к Веронике, с ней же всё было иначе, и никакие правильные мысли не могли изменить неправильных чувств. Может, в идеальном мире они и могли бы стать счастливой парой, а в реальности — и Логан прекрасно это понимал — лучшее, что с ними могло произойти, это недели, максимум месяцы хороших счастливых отношений, за которыми последуют неизбежные ссоры, всплывут подавляемые в течение этих месяцев недовольства друг другом, они оба станут несчастными и в конце концов неизбежно расстанутся…

Хотелось приложиться головой о бетонный парапет, потому что ничто из этого не могло отвратить его от идеи всё же рискнуть и попытаться построить отношения не по этого сценарию.

«Надеюсь, хотя бы Вероника сможет отказаться от второй попытки, раз уж я не могу».

Логан в очередной раз вздохнул и, подавив желание броситься в бассейн прямо так, пошёл на второй этаж в свою комнату, чтобы переодеться.

Да, теперь он не вспыльчивый мальчишка, могущий себе позволить глупости, теперь он взрослый мужчина, а значит, способен взять себя в руки и повесить костюм в шкаф, прежде чем топиться.

Однако на полпути он передумал плавать. Переоделся, заглянул к Дику и, убедившись, что тот занимается, высунув от усердия язык, тихо вышел из дома. Напряжение и злость снова накапливались, и допускать срыва он не собирался. Наедине с собой или в присутствии Дика всё было нормально, но стоило Веронике появиться на горизонте — и здравствуй, старый неуравновешенный Логан. Его это не устраивало.

Путь до яхт-клуба, где стояла отцовская — теперь уже его собственная — яхта, не занял много времени. А вот формальности с переоформлением членства в клубе сожрали почти час. С раздражением справиться удалось даже легко, скучная бюрократия — это было так по-взрослому, так хорошо вписывалось в его новое видение жизни, что Логан едва не удовольствие получил от отсрочки в исполнении желания. Зато флирт симпатичной девушки, то ли сотрудницы клуба, то ли гостьи одного из членов, напротив, расстроил. Хоть и был Логан молод и свободен, он уже и не помнил, когда в последний раз заинтересованно смотрел на девушек. В его сердце место было только для Вероники, и она царствовала там достаточно давно, чтобы он успел отвыкнуть от флирта, игривых намёков и планирования свиданий.

Слабым утешением служил тот факт, что девушка хоть и была симпатичной, не попадала в его типаж — она была рыжей, высокой и очень загорелой, в то время как Вероника…

Логан мысленно застонал и невежливо повернулся к девушке спиной.

Когда наконец он получил новый договор и вышел на уже своей яхте в океан, стало смешно от нелепости своего поведения. Да, рыжая не была в его вкусе, ну так он и не спутницу жизни ищет! Чтобы приятно провести время, вовсе не обязательно быть идеальной во всём. В конце концов, Кэндалл тоже не была стройной блондинкой, и это не помешало несколько месяцев развлекаться с ней…

Но он не хотел ни рыжую, ни Кэндалл, ни какую другую девушку, ему нужна была только Вероника, и эта одержимость начинала пугать.

Мелькнула мысль вернуться, извиниться перед рыжей, пригласить покататься на яхте, а следующие три часа провести в каюте, затрахав её так, чтобы она не могла стоять, но он знал, что не сделает ничего подобного. Откровенно не хотел, даже мысль о сексе с какой-то левой девушкой вызывала отвращение. Пока оставался хотя бы малейший шанс, что Вероника вернётся к нему, Логан готов был демонстрировать чудеса выдержки и терпеть сколь угодно длительное воздержание.

Отойдя достаточно далеко от берега, он повторил «процедуру» и как следует проорался. Бить на яхте, к сожалению, было нечего, деревянная обшивка и пластиковые части корпуса не вынесли бы проявлений его недовольства, но скорость, плеск волн, солёные брызги в лицо и заставляющий задыхаться ветер — всё настраивало на миролюбивый лад. Бескрайняя гладь океана, безбрежность горизонта, здесь и сейчас все проблемы и неприятности казались мелкими и не стоящими даже капли волнения.

Хоть и успокоился Логан достаточно быстро, разворачиваться к берегу не хотелось, и он позволил себе растянуть прогулку. Заглушив двигатель, он разделся и позволил солнцу ласкать своё тело — лето было в самом разгаре, но экзамены, суд отца, арест, вездесущие журналисты, его собственный суд — всё будто нарочно складывалось таким образом, чтобы помешать. А в сентябре у него уже не будет возможности в любой момент выбраться в океан, в отличие от школы, колледж расположен не в шаговой доступности от пляжа. Прожив на побережье много лет, Логан привык воспринимать океан и солнце как нечто обыденное и непреложное, вроде светофоров, газонов, магазинов. Когда Нептун наводняли толпы приезжих отдыхающих, он обычно злился, не понимая, чего им не сидится дома, но сейчас, опираясь плечом на перила и глядя на горизонт, не видя никаких следов цивилизации, оставшись наедине с океаном, неожиданно понял — потребности слиться с природой может посещать многих людей.

Хотелось поплавать, но периодически показывающиеся акульи плавники служили отличнейшим способом справиться с этим желанием. Бассейн, конечно, был слабым подобием открытой воды, но самоубийственные порывы для Логана остались в прошлом, как и глупые поступки, так что рисковать он не стал. Позагорал полчаса, привёл мысли в порядок и, дав себе обещание спокойно принять решение Вероники, каким бы то ни было, снова встал за штурвал, разворачивая яхту к берегу.

Может, перемены в нём казались внезапными и резкими, но новая версия себя Логану нравилась с каждым днём всё больше. Нравилось быть серьёзным и собранным, нравилось, что он наконец может не беситься, когда что-то идёт вразрез с его планами и желаниями, а сохранять хотя бы внешнее спокойствие и сначала продумывать поступки, а уже потом совершать их. Он знал, что придётся постараться, чтобы не принести в новую жизнь старые проблемы, но готов был к этому. От него отвернулись все, кроме Дика — того самого Дика, который единственный имел право плюнуть Логану в лицо и отказаться иметь с ним дело, — и теперь все эти люди непременно захотят возобновить общение как ни в чём не бывало. Он уже проходил через это год назад, так что прекрасно знал сценарий. Вот только если в прошлом году он промолчал, даже обрадовался, что жизнь вернулась в прежнюю колею, то сейчас намерен был разорвать все старые связи. Некоторые, может быть, завязать заново, но старые — порвать.

Причал «Альбакора» был футах в ста, Логан давно сбросил скорость и вёл движущуюся по инерцию яхту к месту стоянки, когда позабытый за ненадобностью телефон разразился трелью. Покосившись на лежащую поверх телефона майку, Логан хмыкнул и грустно выдохнул, даже не потянувшись проверить, кто ему звонит.

Он был свободен, все обвинения с него сняли, пресса уже наверняка отправила его интервью в печать. Старые знакомые могут больше не бояться запачкаться общением с ним, вот и звонят…

Злости не было, вместо неё внутри скапливалось вязкое разочарование.