Предзимье (гет)

Финэриэль лежала на мягчайшей софе, ела фрукты и с удовольствием любовалась своим отражением в зеркале. Она могла гордиться собой с полным на то основанием.

Неприступный Див Корвус, разбивший сердца стольких женщин, пал у её ног.

Навещал он её раз в неделю, иногда — раз в две недели. Так очаровательно непредсказуемо, что у неё даже возникло ощущение того, что она встречается с ветром в поле. Никогда не засыпал рядом с ней и не задерживался до утра, чтобы её не скомпрометировать. По-прежнему оставалось тайной, как он попадал в резиденцию, но можно было поклясться, что ни охрана, ни слуги ничего об этом не знают. У него была чудесная манера в предварительных ласках использовать только руки, причём настолько искусно, что Финэриэль не очень-то жалела о том, что он её ни разу не поцеловал. Ей не нравилась лишь его фантастическая сдержанность. Во время их страстных ночей стонала только она. Див мало того, что не издавал никаких звуков, у него даже дыхание не сбивалось. Но это поправимо. И… ей наконец-то довелось убедиться в его чистоплотности, поистине кошачьей. После любовных утех он сразу отправлялся в ванную, и, когда он выходил, от него не пахло ничем, кроме мяты и лаванды.

Словом, всё шло прекрасно. Единственное, что раздражало Финэриэль — Синэрион, каждый день являвшийся на аудиенцию и пытавшийся погрузить её в ворох политических и экономических проблем, в который ей погружаться совершенно не хотелось, и пробирающая до дрожи холодом унылая, грязная, в реагентовых лужах столица. Эти проблемы можно было решить очень просто — путешествием на солнечный островок в Тихом океане. Белые пляжи, переливающийся всеми оттенками зелёного тропический лес, щебет ярких птиц, ленивый шум прибоя, горячий песок… И там ей уже никто не помешает насладиться любовью досыта.

Да, она отправится туда вместе с Дивом. Это будет высшая награда для него. Правда, сначала он должен оказать ей одну маленькую услугу.

Финэриэль довольно улыбнулась при мысли о том, как хорошо голова проклятого полукровки будет смотреться у её ног.

* * *

Возможность обрадовать Дива выпала скоро.

Финэриэль раскинулась на сбитой постели, полная приятной истомы. Шевелиться абсолютно не хотелось. Див, как всегда, не нежась, сразу принял душ и теперь сидел на подоконнике по-турецки, что-то сосредоточенно листая в телефоне и хмуря брови. Финэриэль не сводила с него взгляда. Она никогда не уставала любоваться его потрясающей красотой.

Под её взглядом Див, не отрывая глаз от телефона, застегнул косоворотку до горла. Это тоже была её маленькая победа. Див оказался непревзойдённым любовником, и во время бурного секса Финэриэль забывала обо всём. Однако, когда её постепенно покидал любовный угар, смотреть на его обнажённое тело ей было неприятно. Див был мускулист и поджар, но всю его спину, живот и грудь уродовали глубокие бугристые шрамы, некоторые из которых покрывала запёкшаяся кровь. Стоило сказать ему об этом, и из душа он начал выходить уже полностью одетым.

— Див, — промурлыкала она, — я хотела бы, чтобы мы с тобой отдохнули вдвоём. Уединённый островок в Тихом океане, белоснежные пляжи, роскошная вилла на берегу… всё, как ты любишь.

— Прелестная перспектива.

— Я знала, что тебе понравится, — обворожительно улыбнулась Финэриэль. — Но тебе надо кое-что для меня сделать. Я знаю, ты не откажешь мне в таком пустяке.

Див понял, что никакие приличные синонимы к слову «дурак» не придумываются, оторвал взгляд от телефона и посмотрел на неё исподлобья.

— И что же?

Финэриэль грациозно поднялась, медленно подошла к нему, покачивая бёдрами, опустилась на подоконник рядом с ним, одну руку положила на его плечо, а другой зарылась в его ещё влажные после душа волосы.

Диву начало казаться, что все неприличные синонимы к слову «дурак» слишком мягки. Он уставился в стену и стал вспоминать латынь.

— Есть одна вещь, — соблазнительным шёпотом выдохнула ему на ухо Финэриэль, — которая чрезвычайно мне досаждает.

Её пальцы пробежали по шёлку его рубашки.

— Я уверена, что ты легко её уберёшь.

Она нежно прикусила мочку его проколотого уха, задев серебряную серёжку, и начала покрывать поцелуями его шею, спускаясь всё ниже.

Диву стало ясно, что разговор может продлиться ещё очень долго.

— Что за вещь? — спросил он.

Финэриэль поцеловала его в щёку, старательно не касаясь шрама, и томно улыбнулась.

— Генри де Боэн. Ты же принесёшь мне его голову, правда?

Див усмехнулся.

— Неплохая плата за отдых на уединённом островке в Тихом океане.

— Ничтожная за такую награду, — улыбаясь, прошептала ему на ухо Финэриэль.

— Чем же этот несчастный Боэн столь провинился?

Финэриэль надула губы, отвернулась от Дива и прислонилась спиной к его плечу.

— Одним своим существованием! Подстилка, которой не сосчитать, сколько пользовались! Грязный ублюдок получил должность поставщика камней и артефактов королевского двора!

Див хмыкнул.

— Кто дал ему эту должность?

— Эта была вынужденная мера, — ответила Финэриэль резким неприятным голосом, отодвигаясь от Дива.

— То есть… он тебя к этому принудил?

— Обстоятельства к этому принудили!

Див пожал плечами и снова уставился в телефон. Финэриэль покосилась на него и поняла, что разговор он продолжать не намерен. Она вздохнула, прижалась к нему и накрыла рукой его пах.

— Послушай, но это такая мелочь… — замурчала она, ластясь к нему, как кошка, — я знаю, тебе ничего не стоит это сделать. Ты же выполнишь мою пустяковую прихоть? Ты ведь…

Она вскрикнула, потому что в этот момент рука Дива скользнула по её промежности. Финэриэль стонала от умелых прикосновений. Наконец она, не в силах больше выдержать, прильнула к нему, срывая с него рубашку. Див поднялся, взял её на руки и отнёс на кровать.

Продолжение ночи обещало быть ничуть не хуже начала. Финэриэль изнемогала от ласк, тонула в наслаждении и вскрикнула, когда он вошёл в неё. Сумрак сгустился, прорезанный лучом смущённо заглянувшего в окно месяца. Спальня была наполнена вздохами, стонами, вскриками. Финэриэль стремительно приближалась к оргазму… и вдруг оказалась одна в пустой постели.

Див метнулся к телефону. Она нетерпеливо застонала. Что он там возится?

И окончательно изумилась, когда во внезапно наступившей тишине прозвучал глубокий голос Дива:

— Да, — и после небольшой паузы: — Буду через полчаса.

Князь стремительно оделся, сунул телефон в карман и исчез. Месяц освещал постель, смятое бельё. Белоснежная, мокрая от пота кожа эльфийки казалась в его свете голубоватой. Финэриэль приподнялась на локтях. Опешившая, сгорающая от желания, изумлённая до предела, она вглядывалась в темноту, стянувшуюся у стен.

Наверное, если бы Див вернулся сразу, ему ничего не грозило бы. Но, так как он этого не сделал, то следует признать разумным то, что его отсутствие затянулось. Около четверти часа понадобилось Финэриэль, чтобы понять, что в эту ночь её любовника не будет. И, когда она это поняла, впала в бешенство. К утру по королевским апартаментам словно прошёлся тайфун. Пока слуги приводили всё в прежний вид, Финэриэль, кусая губы, ходила взад и вперёд по зимнему саду. Сад был расположен в стеклянном отапливаемом павильоне на крыше и представлял собой чудное место, столь разумно заполненное растениями, что он цвёл круглый год. В небольшом прудике с искусственным водопадом умиротворяюще тихо пела чистейшая вода и играли, поблёскивая чешуёй, золотые рыбки. Правительница обожала сад — здесь было собрано всё, что она любила: цветы, в том числе её любимые розы, и певучее журчание прозрачных струй. Обычно эта атмосфера, пропитанная ароматом роз и лёгким, едва уловимым запахом воды, действовала на неё успокаивающе, но не в этот раз. То, что сделал с ней Див, выходило за всякие грани. Если бы он вдруг соизволил явиться, она выцарапала бы ему глаза.

Однако время шло, а князя не было. При всей глубине и жестокости нанесённой им обиды, через несколько дней гнев Финэриэль переродился в глухую злобу. Это, естественно, не улучшило её настроения, но освободило ум и, в частности, ту почти неуловимую ложь, которую она чувствовала с самого начала отношений с Дивом, но небрежно отмахивалась от неё.

Див подлец, что так обошёлся с ней, но даже Финэриэль вынуждена была признать, что он ей никогда не лгал. Ни словами, ни поступками. Лгала она самой себе.

В своё оправдание Финэриэль могла бы сказать, что прежде не сталкивалась с такими мужчинами. Она привыкла к всеобщему восхищению, порой доходящему до преклонения, и была уверена, что сумела подчинить князя так же, как тех, кто был до него. Только она не учла, что Див — не все. Он ни разу не поцеловал её — только ли от того, что это была одна из его крайне своеобразных манер, наряду с привычкой сидеть на подлокотниках мебели и подоконниках? Может, ему просто было противно? Он никогда не засыпал вместе с ней — только потому, чтобы её не скомпрометировать? Может, из-за того, что для него она была не более чем средством удовлетворения похоти? Он всегда мылся после секса — только из-за чистоплотности? Или не выносил её запах на своём теле? Он никогда не стонал во время их бурных ласк — может, лишь потому, что не испытывал и сотой доли того наслаждения, которое испытывала она?

Как Финэриэль хотелось бы, чтобы у неё был близкий друг, с которым она могла бы поделиться! Умный и доброжелательный, способный со стороны увидеть то, что было не видно ей! Увы, таких друзей у неё не было. Таланна… Да, Таланна была её давней подругой, но Финэриэль не была уверена, что та в душе не стала бы злорадствовать. Финэриэль на её месте не удержалась бы…

К счастью или на беду, Синэрион внезапно перестал загружать её политическими неувязками, и у неё оказалось много свободного времени для того, чтобы оставаться наедине со своими мыслями. Слишком много свободного времени.

Финэриэль не знала, правдивы ли её подозрения. Весь её прошлый опыт общения с мужчинами уверял, что они ложны. Див просто произвёл на неё более сильное впечатление, чем его предшественники. И — от самой себя скрывать это не было никакой необходимости, — в сексе ему не было равных. Может быть… может быть, она даже его полюбила. Да, вначале её вела страсть и похоть, но теперь… Однако её интуиция твердила противоположное. Нынешняя трактовка поведения князя подходила ему, холодному и по-прежнему неприступному, куда больше, чем её предыдущие самоуверенные фантазии, которые начинали казаться чрезвычайно глупыми. Ей ведь с самого начала казалось, что она встречается с ветром, а разве можно приручить ветер?

Время тянулось, как эта бесснежная слякотная зима. Финэриэль всё больше убеждалась, что ждать больше нечего, и в этом её вина. Она была ему нужна лишь для того, чтобы удовлетворить плоть — а он ей разве нужен был для другого?

В этот вечер, утомлённая невесёлыми размышлениями, Финэриэль сидела в саду на камнях, обрамлявших прудик. Она опустила руку в воду и задумчиво водила ей из стороны в сторону, а рыбки хватали её пальцы. Незадолго до заката небо неожиданно прояснилось и сильно похолодало — даже здесь стало свежо. Когда стемнело, пошёл снег. Он начался несмело, словно снежинки брезговали опускаться в грязь, однако постепенно снегопад усилился настолько, что за стенами павильона воцарилась беспокойная белая мгла. Сад словно превратился в крохотный оазис посреди бескрайнего поля, над которым зима наконец-то начала забирать власть.

Финэриэль вздохнула. Она не любила зиму, и её снова потянуло на тихий безмятежный островок, затерявшийся в синих водах океана, наполненный теплом и пением птиц. Придётся отправляться туда одной. Князь останется здесь, в России, заметённой снегом и скованной морозом.

Финэриэль легонько щёлкнула по мордочке особенно назойливую рыбку, оторвала взгляд от пруда… и увидела в двух шагах от себя Дива. Его чёрные волосы, намокавшие от таявшего снега, начинали виться, и на плечах ещё оставался снег.

Финэриэль вздрогнула от радости… но в её сердце мгновенно поднялась жгучая обида и злоба.

— Можете не стараться, князь, — ядовито сказала она. — Ваши извинения, в какой форме бы вы их ни преподнесли, я не приму.

— Извинения? — слегка сдвинул брови Див. — Я не собирался извиняться.

Если в душе королевы ещё оставалась нежность к любовнику, после этих слов её окончательно задушила злоба, стремительно превращавшаяся в гнев. К счастью, одним из главных талантов Финэриэль оставалось умение ничем не выдавать своих чувств.

— Ах, вот как? — насмешливо протянула она. — Значит, я имела неосторожность подумать о вас лучше, чем вы того заслуживаете.

Див устремил взгляд на стеклянный потолок, над которым бушевала метель.

— Я даже поверила вам, — говорила Финэриэль, не меняя тона. — Вы так убедительны были в роли бесстрашного воина. Однако, едва дошло до дела, вы оказались хамом и трусом. Полукровка, несмотря на своё происхождение, очень опасен, и вы решили… сбежать, обставив своё отступление крайне нелицеприятным образом.

Она ожидала, что Див хоть на миг сбросит маску, показав растерянность и злость. Её тело напряглось, предчувствуя поток оскорблений или оправданий — в зависимости от того, какую линию изберёт оборотень. Её глаза сощурились, прожигая князя взглядом.

Див опустился на камни, подпёр ладонью подбородок и принялся спокойно рассматривать Финэриэль.

— За что ты так взъелась на Боэна? — спросил он, непринуждённо переходя к обычному уже в их отношениях «ты».

— Вашу светлость подводит память? — поинтересовалась Финэриэль. — Он — отвратительный полукровка, который по какой-то невероятной ошибке до сих пор топчет землю.

— Он не виноват в своём происхождении. Если дело только в этом, следовало бы предъявлять претензии его отцу.

— Ты не понимаешь?! — не выдержав, взвилась Финэриэль. — Подстилка не имеет права занимать такое положение, какое сейчас занимает он!

— Почему же? — спокойно спросил Див. — Много ли Серых, оказавшись на его месте, сумели бы добиться того, чего добился он? Сам, заметь. У него не было ни опоры, ни капитала, ни покровителя. У него не было даже имени. По-моему, человек, который оказался способен не только выбраться из грязи, в которую, между прочим, его втоптали вы, но и подняться настолько, что с ним теперь приходится считаться, заслуживает уважения.

— Уж не нанёс ли ты ему визит? — язвительно спросила Финэриэль. — Ты красив, а у полукровки слабость к красивым мужчинам. Вам было бы легко договориться.

Див усмехнулся своим мыслям и встал.

— Счастливо оставаться, — сказал он. — Хотя не советовал бы тебе здесь задерживаться — зима будет суровая.

— Подожди! — быстро выкрикнула Финэриэль — уж что-что, а привычку Дива исчезать мгновенно она знала. — И это всё? Ты даже не посчитаешь нужным сказать «прости»? И у тебя хватает наглости думать, что я стану терпеть твои выходки?

Князь посмотрел на неё через плечо.

— Мне не за что просить прощения, — обворожительно улыбнулся он. — Ты получила то, что хотела.

— Как и ты!

Див еле слышно фыркнул.

— Предлагаю за сим распрощаться, — сказал он. — Ни к чему сильнее разочаровывать друг друга.

— Надеюсь, что никогда больше тебя не увижу, — прошипела Финэриэль.

Див улыбнулся своей тонкой насмешливой улыбкой.

— В этом наши желания совпадают, — ответил он и исчез.

За прозрачными стенами павильона бушевала метель. Снег мчался с бешеной скоростью, накатывая на светящийся нежным голубоватым светом островок вечного лета, словно волны прибоя. Ветер выл и стонал в сумасшедшей пляске. Финэриэль смотрела, как безумствует стихия, погружая эту неприглядную страну в долгий зимний сон, и чувствовала, как холод постепенно проникает в её сердце.