Горящий дом (гет)

Гермиона сидела в своем кабинете и баюкала в ладонях чашку крепкого черного кофе. Ее жизнь превратилась в тотальный и необратимый хаос, а она даже не заметила. Да, она знала, что провела все минувшие годы в полной неразберихе, неудивительно, что сумятица наконец-то свалилась ей на голову и принялась душить, оставив по себе лишь острую тоску. Тосковать Гермионе не хотелось, но и вернуться за утешением ей тоже было некуда. Она вновь осталась одна под открытым небом.

Гермиона покачала головой, тяжело вздохнула и сделала очередной глоток. Горький привкус на языке как нельзя лучше иллюстрировал ее жизнь. И кто в этом виноват? Внутренний голос подозрительно походил на ехидные ремарки Снейпа. Гермиона всхлипнула. Она отказывалась оплакивать собственные ошибки. Вероятно, теперь он считает ее полной дурой, что ж, не так уж и плохо для самой яркой ведьмы своего поколения. Сопливая влюбленная идиотка! Гермиона сердито отодвинула чашку, словно та лично ее оскорбила. Надо было решать, что делать дальше. Впервые в жизни Гермиона ощущала себя потерянной. Она, словно бы, стояла на перекрестке, а дорога терялась во мраке безлунной ночи.

С досадой вспомнилось вдруг, что ее вещи так и остались дома у Снейпа. Не то что бы ей было где их хранить, но все же. Гермиона не знала, как показаться ему на глаза. Она боялась увидеть в них презрение. Потому, не придумала ничего лучше, чем прятаться в своем кабинете и пить остывший горький кофе. Гермиона не была уверена в своих чувствах к Северусу. Случайная влюбленность? Сострадание целительницы к пациенту? Благодарность? Или, все же, обоюдное одиночество?

Гермиона вздрогнула. Одиночество было ее давним компаньоном. Её единственным верным другом. Одиночество вытирало ей обидные слезы в холодные зимние ночи, когда призраки прошлого приходили в гости. Одиночество сидело с ней, когда очередной «прекрасный принц» оказывался не таким уж прекрасным и уж точно не принцем. Одиночество владело ее сердцем, целовало ее в губы холодным поцелуем, похожим на дементоров, и отнимало краски из ее жизни. Во всяком случае, те краски, которые ему удавалось отыскать.

Так-то, она была одинока. Она тосковала по ничего не значащим прикосновениям, интересным разговорам, по чашке чая в полночь. По тому, кто, наконец, понял бы ее, принял ее недостатки без насмешек и был рядом. Гермиона улыбнулась: ей нравились ехидные комментарии Снейпа, было в них нечто притягательное, нужно было лишь обратить внимание. Теперь она официально могла считать себя сопливой дурочкой: ее угораздило влюбиться в своего бывшего профессора. С ним было тепло и спокойно. И мир с его предубеждениями мог торжественно отправиться на все четыре стороны!

Гермиона наполнила свою чашку ужасающей жижей, не заслуживающей называться благородным черным кофе, и вернулась на место. Ей не хотелось начинать жизнь заново, она и так была чемпионкой по «начинаниям с нуля». Хотелось лишь быть кому-то нужной. Бессонная ночь давала о себе знать: покрасневшие глаза, побледневшее лицо, жгучая головная боль и горький привкус на ее языке. Ее глупая ссора со Снейпом все еще звенела в мыслях, но она удовлетворенно улыбнулась: кое-что ей, все же, удалось, ее восстанавливающее зелье оказалось эффективным, Фред пришел в себя, и Лонгботтомы подали первые признаки осознания за двадцать лет. Она поможет им, теперь она была в этом уверена, она вернет Невиллу его родителей! Единственное, что мешало ей праздновать, — это тяжесть, камнем лежавшая на сердце: ей больше не с кем было поделиться радостной новостью. Конечно, она написала Гарри и послала своего Патронуса Рону, и весь клан Уизли будет здесь к обеду, но… Это не то же самое. Всё было не так, как она себе представляла.

Гермиона с шумом отодвинула стул, резко встала и решительно подошла к вешалке: ей было куда идти, даже если там ее ждут лишь отголоски минувшего. Она надела свой дорожный плащ, закрыла кабинет и аппарировала к пепелищу, которое некогда было домом Северуса.

Снейп бесцельно бродил по выжженному участку. Он знал секрет этого места, в конце концов, он сам его и придумал. Теперь ему оставалось только подождать. Она будет здесь, она всегда испытывала странную сентиментальность к этому месту. С громким треском Гермиона появилась не так далеко от него. Он осуждающе нахмурился: она совершенно измотана, иначе бы не аппарировала так шумно.

— Знаешь, а мое зелье принесло результаты, — рассеянно прошептала она, подходя к нему ближе.

— Я никогда не сомневался в твоих способностях, Гермиона, — тихо ответил Снейп, осмеливаясь протянуть руку.

— Врешь.

— Нет, почему же? То, что я никогда не хвалил тебя открыто, не значит, что я никогда не признавал твоих успехов, по крайней мере, про себя.

— Не знаю, почему меня всегда тянет на это место, — пожала плечами Гермиона и шагнула в объятия Северуса.

— Я тебе скажу, Гермиона. С тех пор, как ты спасла мне жизнь, защита этого места соединила дом с тобой. Он никогда не горел по-настоящему, ты знаешь, это была хорошо сфабрикованная иллюзия. Каждый раз, когда кто-то пытался прорваться сквозь мою защиту, ему казалось, что дом горит, а я узнавал о злоумышленниках или случайных гостях. Пару лет назад я вернулся сюда, сделал ремонт, избавился от хлама и разбил травяной сад. Я не знал, что дальше делать с домом, но решил, пусть будет. Так что… А теперь, смотри внимательно.

Снейп сжал палочку в одной руке и ладонь Гермионы в другой и сделал несколько быстрых движений. Слой за слоем мерцающая магия заменила иллюзию и открыла взору его дом. Он был побеленным, с красной крышей, желтым забором, аккуратно скошенным газоном и множеством трав. Гермиона улыбнулась.

— Мы могли бы работать в аптеке вместе днем, а вечером возвращаться сюда…- нерешительно начал Снейп. Она потянула его за руку.

— А ты поможешь мне с зельями для следующего проекта?

— Конечно, если захочешь.

— Пойдем домой, Северус.

В ответ он улыбнулся и притянул Гермиону ближе, захватывая ее губы обжигающим поцелуем, наполненным тоской, желанием и теплом.

— Пойдем домой, Гермиона. Пойдем домой.

И, рука об руку, они вошли внутрь, чтобы встретить свое долго и счастливо на пепелище дома, который никогда не горел по-настоящему.

Конец.