Пламя Парижа (джен)

— Тогда расскажите мне правду об этой второй биографии Паганеля, — спокойно ответил Гленарван. — Право же… Я имею право знать, — понизил он голос.

— Имеете, Эдуард, имеете. Только захотите ли вы слушать? — внимательно посмотрел на него майор.

— Право, Мак-Наббс, пусть правда будет правдой… — кивнул хозяин Мальком-Кэсла. — Иначе недомолвки гостей смущают и меня.

— Смущают? — Арабелла подлила крыжовниковое варенье. — Откуда им знать больше, чем я или кузен? — На ее бледных щеках мелькнули красные пятна.

— Понятия не имею, — честно признал Гленарван. — Но немец знает о его связях с социалистами, а Вики о его смерти. Точнее расстреле.

— Но откуда? — вдова Паганеля от волнения едва не обронила посудное полотенце.

— Правда и то, и другое, — пожал плечами Мак Набс. — Когда в Париже перестали стрелять, я переехал в дом Паганелей в Шестнадцатом квартале, недалеко от набережной Сены. Я поправлялся, смотря на реку накануне весны. Не замечал в себе такого сентиментализма, право, — улыбнулся он чуть заметно. — Паганель пропадал подолгу. Но все изменилось первого марта, когда немцы вошли в Париж. Паганель примчался ко мне взъерошенный и всклокоченный, жестикулировал и что-то кричал о подлости немецких социалистов.

— Я, признаюсь, до сих пор не понимаю, причем тут социалисты, — признался Гленарван.

— Я тоже не очень понимаю, — закурил майор, поправив наброшенный на плечи клетчатый плед. — Паганель разразился негодующей речью. Затем говорил, что борьба не кончена. Я был уверен, что он треплется до того рокового дня в середине марта. Там началась какая-то потасовка между войсками и гвардией. В итоге власть в Париже захватили какие-то отчаянные бунтовщики. Какие — я так и не понял до конца.

— А Паганель? — переспросил Гленарван, чувствуя, что вступил на скользкую и неприятную дорожку.

— Сначала я сочувствовал восставшим гвардейцам, — затянулся Мак-Наббс. — Я был уверен, что они хотят возобновить войну с бошами и вступиться за Родину. Но они провозгласили свое правительство, куда вошли какие-то оборванцы и преступники со всего мира. Какие-то поляки, итальянцы, еще какие-то бузотеры…

Гленарван слушал, смотря на дверь. Он не заметил, как Аделина, выдвинув один с синих стульев от стола, тоже присела напротив них.

— Паганель активно участвовал в Коммуне, произносил какие-то речи. Мы виделись с ним редко. Но в мае начались бои в Париже — правительство стало наводить порядок в борьбе с бунтовщиками. Я хотел было уговорить Паганеля скрыться дома: в конце концов, в неразберихе я бы дал ему свой паспорт. Но…

— Вам не удалось его разубедить? — понимающе спросил Гленарван.

— Мы даже не встретились. Он так и не пришел домой после пятнадцатого мая… — пожал плечами майор.

— Совсем? — тихо спросил Гленарван.

— Я не виню его… — продолжал спокойно Мак-Наббс. — Они готовили оборону фортов Парижа и пропадали. К началу мая я уже с тросточкой стал выходить из дома. Я был предоставлен самому себе. Бои шли уже в самом Париже, и гул канонады не смолкал ни на минуту. Двадцать девятого мая восстание подавили и заработали военно-полевые суды.

— Еще и не прошло и месяца? — уже искренне удивился гость.

— Да. Ко мне пришли на квартиру Паганеля жандармы. Я предъявил британский паспорт и объяснил ситуацию. Мне сказали, что он преступник, расстрелян и похоронен в общей яме.

— И тогда вы…

— Тогда я дал жандармскому капитану Рейно отменную сумму, чтобы спасти доброе имя друга. Право, французы жутко продажный народ. Он соорудил на кладбище надгробье с именем Паганеля и уничтожил какой-то расстрельный список. Ну а там..... Седьмого июня я уехал.

— Вам разрешили спокойно уехать? — Гленарван пригубил, наконец, чуть приостывший чай.

— Я говорил везде, что шурин Паганеля и приехал узнать о его судьбе. Ну, а на памятнике мы написали, что Паганель погиб восьмого декабря семидесятого года от взрыва немецкого ядра. Которое, кстати, повредило мне ногу очень крепко, — вздохнул Мак-Наббс.

— А как звали капитана? — уточнил тихо Гленарван.

— Рейно. Поль Рейно. Он и руководил расстрелом, — пояснил Мак-Наббс. Гость достал блокнот и неожиданно сделал какую-то пометку.

— А как он выглядит? — прищурился отчего-то владелец Мальком-Кэсла.

— Низенький и толстый. С усами. Впрочем, французы вряд ли что смогут доказать на все сто, — закурил майор. — Пожар в ратуше уничтожил почти все документы.

Лорд Гленарван с интересом поднял брови.

— Отчего же знаменитая парижская ратуша сгорела?

— Все валят друг на друга… — пожал плечами Мак-Наббс. — Но, думаю, подожгли ее все же коммунары. Слишком много документов надо было уничтожить.

Гленарван не возражал, явно что-то обдумывая.

— Но вот что меня волнует, кузен, — насторожился майор. — Эта история, к сожалению, уже частично попала в газеты. Сейчас вы сами убедитесь…

Мак-Наббс медленно поднялся с кресла и, опираясь на трость, пошел к буфету. Арабелла, перехватив его взгляд, кивнула кузену, но сама не поднялась с места: она, кажется, отлично понимала, что майор привык все делать сам. Наконец, он открыл дверку и достал оттуда листок газеты, а потом, чуть переваливаясь, передал ее Гленарвану.

— «Утренние известия» за двенадцатое июня… — пробормотал удивленно Гленарван.

— Я уже был здесь. А, заметьте, Эдуард, газета английская, не шотландская, — заметил майор.

— Да… Правда… — Он с интересом впился в заметку.

Странная смерть географа

Вокруг смерти известного секретаря французского географического общества Жака Элиасена Франсуа Мари Паганеля ходят странные слухи. По официальной версии он погиб в Париже 8 декабря прошлого года, защищая столицу Франции. Оданко некоторые очевидцы утверждают, что он был среди активных участников того чудовищного мятежа, который охватил Париж. Позднее Паганель был предположительно расстрелян правительственными силами при подавлении мятежа. Если эта информация подтвердится, Паганель без сомнения будет посмертно лишён всех титулов и званий.

— Откуда они это узнали? — пробормотал изумленный Гленарван.

— Понятия не имею, — затянулся майор. — Думал, французы, но зачем им публиковать такие статьи у нас?

— И я не вижу, в чем их выгода… — Заметил Гленарван. — Кстати, а кто похоронен в могиле Паганеля, если не секрет? — бросил он взгляд на майора.

— То ли кто-то из расстрельных, то ли пуста… — пожал плечами Мак-Наббс.

Он казался спокойным, но глубокая морщина через весь лоб выдавала его с головой.

* * *

Гленарван не заметил, как около дома остановилась двуколка. Майор подошел к окну и, отодвинув занавеску, равнодушно посмотрел на улицу.

— Миссис Мангльс… — бросил он.

— Мэри периодически заезжает, чтобы проведать нас, — кивнула Арабелла.

В коридоре послышались шаги. Гленарван оглянулся на вошедшую молодую женщину в небольшой шляпке. За минувшие пять лет Мэри Мангльс, бывшая Мэри Грант, изменилась мало. Ее хорошенькое, немного утомленное личико, осталось почти прежним: только в синих глазах читалось меньше усталости и слез, чем прежде. И все же Гленарван с интересом отметил, что никогда не видел ее по-настоящему счастливой. Хотя, возможно, все это было только иллюзией: сияющие глаза Мэри доказывали, что в ее жизни есть радость. Гленарван не выдержал и обнял дочь капитана, хотя, как говорила его супруга, в этом была некая… Двусмыслица что ли? «Точно, как Паганель обнял мою жену из-за ее отца», — вдруг подумал он.

— Мой супруг снова в дальнем плаванье, — вздохнула Мэри Манглс. — И брат тоже…

— Я знаю… — кивнул Гленарван.

Роберт Грант в самом деле совершал практическое плаванье на «Дункане» под руководством капитана Джона Мангльса. Лорд Гленарван возлагал на него большие надежды, как на будущего капитана одного из принадлежавших ему кораблей.

— Я так благодарна вам за все, что вы сделали для нас, сэр… — ласково улыбнулась женщина. — И вам, мистер Мак-Наббс…

— Я рад, что вы не забываете нашего друга майора, — Гленарван улыбнулся, показав на на небольшой стул. Миссис Мангльс присела, воспользовавшись его приглашением.

— Мы как раз говорим о нашем общем знакомом Паганеле… — Мак-Наббс внимательно посмотрел на миссис Мангльс. Арабелла, словно ухватившись за благоприятный предлог, выскочила из гостиной, сославшись на необходимость приготовить еще чаю.

— Ох, бедный Паганель… Я никогда не забуду, скольким он рисковал ради нас, — вздохнула миссис Мэри.

Гленарван бросил взгляд на кузена, но тот еле заметно качнул головой: мол, не волнуйтесь, Мэри не знает этой истории.

— Я тоже, — спокойно ответил Гленарван. — В принципе он ведь вообще не должен был рисковать собой ради нас, он подданный другой страны. Он дал нам поддержку, рискуя жизнью, просто потому, что случайно опоздал на корабль, и мы его тепло встретили. Я никогда не смогу этого забыть, чтобы ни произошло!

— Зато мы ничем не помогли французам, когда они оказались в беде, — ехидно вставил Мак-Наббс.

— Мой супруг, напротив, больше сочувствовал немцам, утверждая, что войну объявили французы, а наш добрый Паганель не равно император Наполеон, — завела руками Мэри Мангльс. — А вот отец порывался поехать во Францию добровольцем.

— Возможно, в чем-то Джон прав, но бомбардировки Парижа… — покачал головой Гленарван.

От налетевшей тучи внезапно стало темно, и майор, опираясь на палочку, зажег свечи. Гленарвану бросилась в глаза дешевизна подсвечника: круглое качавшееся блюдо с рогом, на которые ставилась свеча.

— После того, сколько услуг оказал нам император Наполеон, они были вправе ждать нашей помощи, — задумчиво заметил Мак-Наббс, глядя в окно. — Просто я был там…

-… Я знаю… — ласково улыбнулась Мэри Мангльс.

— И я понимаю, что следующая война — наша, — равнодушно ответил Мак-Наббс.

Гости не сказали ни слова. Возможно, потому, что каждый имел на этот счет свое мнение. Возможно, потому, что просто не хотели начинать бессмысленный, как казалось, спор. Налетевшая туча закрыла небесную синеву, угрожая с минуты на минуту пролиться новой порцией ливня.

— Наша кузина считает, что Паганель нам не помог, — ответил Гленарван. Перед глазами вдруг поплыла сцена как его супруга, зайдясь кашлем от ядовитого дыма, упала на вулкане, будучи не в силах идти вперед, а Паганель махнул им рукой, зовя вперед.

— Вики? Она всегда была алчной дрянью, — пожал плечами Мак-Наббс. — Напрасно вы, Эдуард, обращаете внимание на людей такого сорта.

— Я готова поговорить с Викторией и попытаться ее переубедить… — горячо ответила Мэри.

— Боюсь, это бесполезно… — покачал головой Гленарван. — Война войной, но мне кажется, что вы, дорогая Мэри, могли бы помочь несчастному месье Паганелю.

— Я?

Потрясенная Мэри Мангльс смотрела немигающим синими глазами на своего бывшего благодетеля. На губах майора тоже мелькнуло подобие улыбки, точно он догадывался, что именно хочет кузен, да не может об этом сказать.

— Вы не могли бы написать некролог о Паганеле, мисс Мэри? — горячо спросил Гленарван. — У вас прекрасный слог, и вы справитесь! — Умея убеждать, он говорил ярко, побуждая слушателей согласиться с ним.

— Некро… — миссис Мангльс замялась и кротко смотрела, словно не понимая, что именно от нее хотят.

— Мак-Наббс охотно поможет вам! — Горячо продолжал Гленарван. — И это будет честно перед беднягой Паганелем, который столько сделал для нас.

— Что же мне написать? — Мэри продолжала смотреть, не понимая, шутка ли это или нет.

— Правду! — вдруг ответил Гленарван.

Он резко встал с кресла и, заломив руки за спиной, быстро подошел к дверному проему.