За горным туманом (гет)

Рокэ чуть помедлил возле двери, а потом всё же постучал: завтрак был подан уже давно, а "корнет Роже" до сих пор не соизволил спуститься. Умаялась в дороге? Проспала? Быть может, она, как и Ричард, тоже причисляла себя к почтенному племени сов, однако тщательно скрывала свои привычки, пока Рокэ гнал отряд к Надору.

— Вы позволите? — он так и не дождался ответа и вдруг забеспокоился: что если близость скрытого туманом замка околдовала и Айрис, и теперь она, подобно брату, скована зачарованным сном?

— Да-да, входите!

Рокэ с облегчением вздохнул: наверное, попросту замешкалась, оказавшись в тепле и уюте — а туман и заклятья тут вовсе ни при чём. Она стояла возле окна, как будто вглядываясь во что-то; даже головы не повернула, словно Первый маршал был трактирщиком или служанкой, явившейся звать госпожу к завтраку.

— Вон там, видите?

Рокэ подошёл ближе: её волосы, которые она отчего-то до сих пор не позаботилась заплести в косы и упрятать под берет, коснулись его щеки. Мягкие чуть вьющиеся прядки — густые и в то же время лёгкие. Сейчас, в свете утреннего солнца, пробивавшегося сквозь мутное оконце, они обрели оттенок скошенных по осени пшеничных колосьев. И отдавали шалфеем — надорцы издавна добавляли в мыло эту травку, свято веря, что мелкие синие соцветия в силах даровать и мудрость, и благосостояние, и исполнение желаний. А главное — дать защиту. Именно то, в чём девушка, пускающаяся в рискованное приключение, нуждалась более всего.

Он стоял непозволительно близко, с наслаждением вдыхая запах её волос. Недопустимо... но сейчас, в этой далёкой северной глуши, можно было пренебречь условностями. Смотрел на чуть приоткрытые бледные губы, на тонкие пальцы, поглаживающие оконный переплёт.

— И что же я должен увидеть, герцогиня Окделл? Пока что лишь то, что корнет Роже не готов выехать немедленно, меж тем как мы договорились отправиться к замку, едва рассветёт.

— Отчего вы всё время смеётесь?

— Вас это задевает? В таком случае позвольте принести вам свои извинения.

— Да нет, что вы! — Она резко обернулась и тут же прижала обе ладони к груди. Как будто хотела защититься от него, создать между ними хоть какую-то, пусть и ненадёжную, преграду. — Но вы всё время шутите. Или нет. Я не всегда могу понять... Вы сердитесь, что я задержалась? Я... я уже почти готова, я сейчас...

— Насколько я понял вчера из беседы с почтенным капитаном Рутом, на то, чтобы разведать подходы к замку, нам понадобится несколько часов. Ночевать вблизи надорской скалы, по всей видимости, опасно.

— Да-да, — она бросилась к столу, подхватывая с него шпильки. — Я... дайте мне пару минут. Хорошо?

Выходит, что-то вынудило её задержаться. То, что она так жаждала ему показать, едва он отворил дверь её комнаты.

— Вы заметили что-то необычное?

— Там, на горе..

Рокэ рванул створку окна, в комнату хлынул прохладный ядрёный воздух, напитанный запахами листвы и слегка приправленный печным дымком. Прямо перед ним тянулись луга и пашни, чуть дальше обозначилась кромка леса — почти чёрная в ярком утреннем свете. Голубое блёклое небо севера, а на нём — словно грязная нашлёпка, непроницаемый серый сгусток, который при желании можно было бы принять за большое дождевое облако.

— Мы порой останавливались здесь, — торопливо пояснила Айрис. — И отсюда замок был как на ладони. Каждая башня, каждый флажок...

— Я жду вас внизу, — коротко бросил Рокэ. — Если вы, разумеется, желаете ещё до заката увидеть ваши флажки и башни вблизи.

* * *

— Нет, к воротам хода нет, — объявил всё же увязавшийся с ними капитан Рут, и в этом Рокэ готов был с ним согласиться: вот уже около получаса отряд тщетно бился о туманную преграду.

Трудно было сказать, что именно их не пускало: густое марево было на вид совершенно бесплотно, но казалось, что, стоит всадникам продвинуться хоть на шаг, — и на них обрушится каменная глыба. Лошади, прекрасно обученные боевые лошади, идти не желали, рыли копытами землю, беспокойно прядали ушами, жалобно ржали, будто их вели на убой. Всё происходило в точности так, как и описывала Айрис, но у Серхио Сальседо хватило ума не губить коней, а вот соберано Алвасете... Рокэ выругался в сердцах: похоже, настал его час трубить отступление.

— Тогда назад, к Серебрянке? — в голосе Айрис не было страха, только надежда.

Да, именно этот путь и выбрали некогда надорские слуги для проникновения в замок — но и там они потерпели неудачу. Рут лишь покачал головой: желание герцогини Окделл пробиться к мёртвому брату было и ему не по душе, но настойчивость эрэа Айрис, безусловно, вызывала у него восхищение.

Обратно спускались шагом, лошади то и дело спотыкались на скользких камнях. Чёрные булыжники, то тут, то там выпирающие из тропы, блестели от пропитавшей здесь всё насквозь влаги; туман норовил запустить свои холодные ладони под одежду, лез за ворот. И мнилось, что тысячи слепых злых глаз смотрят им вслед.

— Что вы надеетесь найти у этой вашей Серебрянки?

Рокэ не имел обыкновения предаваться унынию, но увидев, во что превратилась твердыня Окделлов, уже не был столь уверен в успехе. Как обуздать то, чему нет и названия? Прикажете палить в туман из пистолетов или рубить его саблями?

— Там... — они с Айрис следовали во главе отряда, она чуть понизила голос, словно собиралась поведать ему какую-то тайну. — Понимаете... Вдоль речки всегда была тропинка, она огибала скалу и...

— И выходила, опять же, к воротам и обвалившемуся мосту?

— Понимаете... мне кажется, что ворота и мост... ну, это же место, откуда всегда нападают, да? И наш замок... он... как вам сказать...

— Защищается именно там, откуда ожидают появления неприятеля, да? В таком случае, — разумеется, он даже усмехнулся, всё просто, иначе и быть не могло: есть ещё один проход, о котором известно слугам и самой Айрис. — Вы уверены, корнет Роже, что подобную тайну стоит доверять врагу?

— Вы не враг мне. И Дику тоже.

— Вы точно уверены?

— Я... — она на миг растерялась, но тут же продолжила, — я должна... нет, я хочу вам верить. К тому же теперь, когда...

"Когда ни отца, ни матушки нет в живых", — мысленно договорил за неё Рокэ...

— Вы же не станете штурмовать Надор? Раз и тогда... — она опустила голову, не желая лишний раз упоминать о гибели Эгмонта, — раз и тогда не стали.

Серебрянка вполне оправдывала своё название: сейчас, по осени, её струи были чисты и прозрачны. Быстрая вода перекатывалась через круглые обточенные камни и наверняка была холодна как лёд. Если пересечь огороженный деревянными перилами горбатый мостик, попадёшь на дорогу, уводящую прочь от Надора, к югу. Но если взять левее, не въезжая на мост...

— Говорил же я вам, эр... господин корнет, всю дорогу ветками завалило, — Рут попыхивал трубкой, разжившись табаком у кэналлийцев.

В трактире они предусмотрительно приобрели у хозяина несколько топоров, так что почти все люди из эскорта Рокэ незамедлительно спешились и взялись за дело. Только старый Рут поглядывал на них с плохо скрываемой усмешкой. Айрис оказалась первой, кто заподозрил неладное:

— Господин регент! Смотрите, они работают уже полчаса...

— Хотите сказать, что не продвинулись и на десяток бье?

Рокэ и сам прекрасно понимал: что-то идёт не так. Два десятка мужчин усердно махали топорами, обрубая перегораживающие тропку ветки упавших деревьев, оттаскивая в сторону сгнившие трухлявые стволы, — но ему чудилось, что на месте уничтоженной преграды тут же вырастает новая.

Тапо Монтойя обернулся к ним, утирая пот со смуглого лба.

— Нечистое тут дело, соберано. Я это бревно уже в третий раз рублю — а оно опять здесь. Наваждение, не иначе.

— Думаете, нас с Недом и Тоби сдуру на скалы понесло, господин Первый маршал? — теперь Рут обращался к нему, как и подобает старому солдату. — Тоже полдня с топорами и пилами кряхтели, а потом наверх рванули. Мы привычные.

— Отчего не сказал сразу? — Рокэ готов был поверить, что старый надорец нарочно завёл их сюда, а теперь потешается над их бессилием.

— Так я... я было решил, что с госпожой оно иначе выйдет, — невозмутимо ответил Рут. — А раз так, то и пытаться нечего. Я же ещё вчера вам сказал: дело гиблое.

— А если взобраться по скале, Рут? — Айрис не готова была столь легко отступить, она почему-то вбила себе в голову, что замок признает в ней свою госпожу.

— Туман там. Думаете, с чего я с утёса сверзился?

— Хорошо.

Она легко спрыгнула на землю и прошла вперёд — туда, где отчаявшиеся кэналлийцы всё ещё не решались отложить топоры, ожидая приказа своего соберано. Обошла сваленные в кучу ветки, переступила через поросший мхом ствол старой сосны и обернулась к Рокэ:

— Я вижу дорогу. Она плохая, вся заросла, но она есть.

Рут удивлённо приподнял брови, завертел головой, словно старый филин. Ни Рокэ, ни остальные, казалось, не поняли её слов: там, где стояла девушка, просматривался сплошной завал, преграда, возведённая заколдованным замком, чтобы защитить себя и своего мёртвого хозяина от нежелательного вторжения.

— Обождите нас здесь, — Рокэ бросил поводья одному из своих людей, но Тапо заступил ему дорогу.

— Здесь дело нечисто, соберано, — уверенно произнёс он. — Никто, никто из наших пути не видит. Даже этот её старик. А она идёт. Ведьма. Заведёт вас в глушь и погубит, чтобы за батюшку своего отомстить.

— Отойди!

Монтойя едва не отпрыгнул в сторону и тут же низко поклонился, должно быть, только что осознав, что позволил себе непростительную грубость по отношению к соберано. Рокэ перешагнул через перегораживающее дорогу дерево, подошвы сапог утопали в опавших листьях и посеревших от времени еловых иглах. Если Айрис видит путь, отчего он не доступен ему?

— Если вы дадите мне руку, быть может, у меня получится провести вас? Мы недалеко, вон до тех зарослей ежевики.

Она стояла посреди изломанных ветвей: худенькая, одинокая, совершенно беззащитная перед страшным лесом и колдовским туманом. Карьярра! Он не видел впереди никакой ежевики: только дымную полосу, поднимающуюся от земли, и непроходимое переплетение ветвей. Он стянул с руки перчатку, Айрис поступила так же: если дело и вправду в силе её крови, они должны касаться друг друга кожа к коже. И едва её пальцы оказались в его ладони, мир вокруг словно переменился: перед ними открывалась узкая тропинка, круто забиравшая влево и уводящая за скальный уступ. Окрашенные багровым листья дикой ежевики виделись перекинутым через тропку отрезом узорчатого полотна. Всего-то несколько десятков бье, они доберутся до поворота, а потом смогут провести за собой и остальных.

Они осторожно продвигались вперёд, не решаясь нарушить обступившую их тишину. Хруст ветки под подошвами сапог, произнесённое шепотом слово, да что там — даже сбившееся дыхание — мнилось, будто любой звук способен пробудить нечто непонятное, непостижимое, что затаилось в молодом ельнике, поджидало за каждым валуном, заставляло гнуться под несуществующим ветром пожухшие травинки на обочине.

— Мы... мы сейчас позовём остальных, — Рокэ чувствовал лёгкую дрожь её ладошки в своей руке. — Они пойдут за нами, след в след, и мы...

Они обернулись почти одновременно, всё ещё не разжимая переплетённых пальцев: позади колыхалась плотная серая завеса, из-за которой не доносилось ни людских голосов, ни конского ржания, ни ударов топора. Они были в западне.