Кто пишет? (гет)

Гермиона Грейнджер любила разгадывать загадки. Я же стремился разгадать саму Гермиону Грейнджер.

Ещё с первого курса у меня возникло много вопросов. Я невольно втянулся, заинтересовался и даже не заметил, как влип по самое не хочу.

Когда она начала общаться с Поттером и Уизли, я ничего не понимал. Почему? Что их связывало? Она же просто не вписывалась в эту компанию! Да и кто захочет дружить с занудной заучкой и выскочкой с выступающими передними зубами? Почему Поттер отказал в дружбе мне, но выбрал её? Такую… скучную? Она хоть интересовалась чем-то, кроме учёбы? О чём с ней говорить вообще?..

Время шло, а их дружба крепла.

Когда я смотрел на Поттера и Грейнджер, в моей голове начинали рождаться довольно смелые теории.

Эти двое, казалось, знали друг друга всю жизнь и понимали с полуслова. Что, если они не просто друзья? Что, если она была его сестрой? Идеальной сестрой, которая всегда поймёт, поддержит и придёт на помощь в трудную минуту?

Или, может, Грейнджер была аврором под прикрытием, приставленным защищать Поттера? Не зря же она часто поступала как более зрелый человек…

Здравый смысл не оставлял от моих версий камня на камне, а я всё придумывал и придумывал новые. Моя вредная привычка наблюдать за Поттером, Грейнджер и Уизли становилась всё навязчивее и навязчивее.

Помню, как мне стало не по себе, когда в ответ на громкое восклицание Панси «Да она же никакая!» в адрес Грейнджер мой мозг вдруг выдал множество деталей…

Как она смешно хмурила нос, когда с чем-то не соглашалась, как часто откладывала книги, чтобы обдумать прочитанное, почти не ела сладкого, пила чай без сахара, ценила своё время, боялась совершать ошибки, была хорошим и верным другом…

Я понял, что могу сказать о ней больше, чем о той же Панси. Больше, чем могла сказать Панси обо мне.

Я понял, что мне жаль, что у меня нет такого друга. Друга, который за мной в огонь и в воду. И за которым я туда же по собственному желанию и без возражений.

Я понял, что хотел бы дружить с Грейнджер.

Ещё я понял, что для этого мне придётся переступить через себя, через свою гордость, а в то время это было неподъёмной задачей.

Изменится ли это когда-либо?

На пятом курсе у нас был общий проект по нумерологии. Небольшой, на один вечер. Грейнджер спокойно и решительно предложила временное перемирие и план работы. Она вела себя так, будто мы не враги, а скорее… незнакомцы? Ей нужно было решить свой вопрос, и она его решала. Я посчитал это достойным уважения, потому что сам не всегда мог поступить так же.

— Почему ты такая? — спросил я, когда мы закончили.

— Какая? — уточнила она, складывая свои вещи в сумку.

Мы бы до вечера застряли, если бы я решил перечислить всё.

— Уравновешенная.

Грейнджер наконец посмотрела на меня. Задумчиво склонила голову набок и прикусила губу. Она внимательно изучала моё лицо, и я почти физически ощущал на себе взгляд её красивых карих глаз.

— Ты знаешь Луну Лавгуд? — спросила она тихо.

Я кивнул. Сердце билось как сумасшедшее: почувствовало изменения раньше меня.

— В магловской школе ко мне относились, как здесь к Луне.

Грейнджер закинула сумку на плечо и ушла. Ей не было дела до того, что она оставила меня наедине с дилеммой и отвисшей челюстью. Пазл не складывался.

Мой отец был умным человеком. Он учил меня, что если тебе что-то от кого-то нужно, достаточно понять, с помощью чего этим самым кем-то можно манипулировать.

Гермиона Грейнджер тоже была умным человеком. Отец сказал бы, что она поступила глупо, когда рассказала мне о своей слабости, но… Я чувствовал себя озадаченным и польщённым её откровенностью. Грейнджер не манипулировала мной, а говорила прямо — и сколько бы раз после этого я ни цеплялся к их троице, о её прошлом не сказал ни слова.

Мне доверили кое-что хрупкое. Я не посмел его разбить.

Сам того не осознавая, в скором времени я тоже доверил ей кое-что хрупкое. К сожалению или к счастью, она об этом не знала.

* * *

После войны я не раз хотел с ней встретиться, но… что я ей скажу? Даже не так — захочет ли она со мной говорить?

Грейнджер вела себя как-то… неприкаянно.

Я слышал, продавщица из «Флориш и Блоттс» рассказывала своей подруге, что Гермиона покупала книги с «кулинарными» заклинаниями. Вдвоём они громким шёпотом спорили, значило ли это, что скоро она выйдет замуж за Уизли.

Через месяц я подслушал разговор её коллег. Те всерьёз размышляли, не стоит ли посоветовать Грейнджер обратиться в Мунго, потому что она начала странно себя вести. А может, это и вовсе кто-то другой под Обороткой?..

Иногда мне казалось, что не проходило и недели, чтобы я не услышал очередную сплетню о Грейнджер в главной роли. Их героическую троицу обсуждали все кому не лень. Уже и не вспомню, откуда узнал о её увлечении медитацией, йогой, изучением французского, рисованием, путешествиями по Англии в выходные… То ли ей нравилось пробовать что-то новое, то ли она пыталась о чём-то забыть.

Я не удержался. Узнав, что она обычно покупает билеты в субботу около девяти на Кингс-Кросс, я чуточку «подкорректировал» свою внешность с помощью трансфигурации и… решил стать её попутчиком.

Мы оказались в одном купе, и я едва сдерживался, чтобы не пялиться на неё в открытую и не ляпнуть ничего компрометирующего.

На её лице я не заметил ни грамма косметики, на ногтях — ни следа маникюра, её волосы остались такими же буйно-пышными, как в детстве, а одета она была в простое, но красивое платье. Грейнджер сидела возле окна и задумчиво смотрела на проплывающие мимо пейзажи. То улыбалась, то пыталась разглядеть получше, то приподнимала брови и прикусывала губу. А мне приходилось прикусывать язык, чтобы не задавать вопросов.

Она была так близко и в абсолютной недосягаемости. Как и все наши годы в Хогвартсе. Мне стоило бы сказать Грейнджер спасибо: моё желание понравиться ей подстегнуло меня замахнуться на проект, на который я вряд ли решился бы без дополнительной мотивации. Я бы ещё долго думал и сомневался, получится ли у бывшего Пожирателя преуспеть в реализации своих зелий. А так я больше волновался о том, чтобы угнаться за неугомонной Грейнджер. Иначе чем я смогу её заинтересовать? Что смогу ей дать? У меня не будет даже шанса!..

С нами в купе ехали ещё два человека, но через пару остановок они вышли, и мы остались наедине.

Я неловко заёрзал и прокашлялся.

— Куда вы едете? — спросил хрипло.

Грейнджер отвернулась от окна. Направленный на меня взгляд был таким же внимательным, как тогда, на пятом курсе.

— Искать себя, — ответила она со всей серьёзностью. — А вы?

— А я не знаю, куда поехать, чтобы найти себя.

В её глазах мелькнула заинтересованность.

— Может, туда, куда больше всего тянет?

Если бы она только знала, о чём говорит!

— Что, если меня там не ждут?

Она приподняла брови.

— Что, если вас там заждались?

Я улыбнулся. Грейнджер коротко улыбнулась в ответ и отвернулась к окну.

Воспоминание жило в моём сердце как маленькое солнце, и мир казался ярче.

* * *

Через три месяца я решил, что одно маленькое солнце — это слишком мало. Мне захотелось ещё.

Поездка получилась почти что коту под хвост. Мы добрались до места назначения, так ни разу и не оставшись наедине. Те несчастные маглы, которые достались нам в попутчики, смотрели на меня с опаской: заметили, насколько они мне не симпатичны.

Под конец мне повезло весьма своеобразно: на выходе Грейнджер, задумавшись о своём, оступилась и зашипела от боли, хватаясь за лодыжку. Ей оставалось всего-то спуститься на перрон.

— Вам помочь? — предложил я и, намеренно не дожидаясь ответа, подхватил её на руки.

Грейнджер взвизгнула от неожиданности и ошарашенно уставилась на меня. Жаль, она не оступилась раньше. Всего лишь пара шагов — и пора её отпускать, иначе это выглядело бы странно.

Ладно, это и так выглядело странно.

— Ваши волосы — это такой тонкий намёк, вы в курсе?

Кажется, моя попытка снизить общий уровень странности с треском провалилась.

Грейнджер просто смотрела и молчала. Её можно было понять: мало ли чего ожидать от такого… оригинального человека, как я.

— Они так своевольно разлетаются в разные стороны… Намекают, что вы лёгкая как одуванчик.

Грейнджер моргнула и расхохоталась. Я мысленно выдохнул с облегчением: похоже, не всё потеряно.

— У меня даже нога перестала болеть после ваших слов, — заметила она.

— Жаль. Мне понравилось носить вас на руках.

Она аж рот открыла. Закрыла. Снова открыла. Несколько раз моргнула, глядя на меня.

— Я… Вы…

Наверное, я впервые увидел по-настоящему растерянную Гермиону Грейнджер. Она вглядывалась в мои глаза, будто пыталась найти там ответы.

Не найдёт. Я и так был с ней слишком откровенен. Как никогда и ни с кем. Говорить прямо — это всегда прыжок на веру. Можно и допрыгаться.

— Берегите ваши прекрасные ножки, — сказал я, подмигнув и мимолётно коснувшись её руки. И сбежал, боясь, что снова начну говорить глупости.

* * *

Ещё через четыре месяца мы снова оказались в одном купе. Для разнообразия — без попутчиков.

— Вы следите за мной? — спросила Грейнджер, скрестив руки на груди.

— Если нужно, зовите — с удовольствием прослежу, — подмигнул я.

Она нахмурилась, и я тут же поднял руки вверх в примирительном жесте:

— Если вам некомфортно, я поищу свободное место в другом купе. Вы только скажите.

Грейнджер рассматривала меня, не таясь. Пауза затягивалась. В глубине души мне хотелось, чтобы она догадалась, но в то же время я прекрасно понимал, что ничего хорошего меня при таком раскладе не ждёт.

— Я не понимаю вас, — сказала она наконец.

— А хотите?

— Не знаю.

— Я хотел бы вас понять.

Она старалась выглядеть неприступной, но едва заметно улыбнулась после моего ответа, а потом сразу посерьёзнела:

— Думаю, не стоит это делать. Я покажусь вам пришельцем из другого мира.

Её слова попали в яблочко, хоть она и не знала, что я не магл.

— Уверен, вы будете самым очаровательным пришельцем.

— Спасибо.

В её вежливом тоне читалось: «Разговор окончен», а вместе с ним и наши поездки в одном купе.

Я думал выйти раньше, но не смог отказать себе в удовольствии находиться рядом с ней. Смотрел исподтишка, а несколько раз даже наткнулся на парочку ответных «секретных» взглядов.

И я решился. Мы почти доехали, когда я встал и подошёл к ней. Грейнджер тоже поднялась. Её поза была напряжённой, глаза внимательно следили за каждым моим движением, но за палочкой она не потянулась.

Уже хороший знак.

— Было приятно с вами познакомиться, очаровательный пришелец, — прошептал я. И не давая себе передумать, наклонился и поцеловал её в лоб.

В том, что сбилось моё дыхание, не было ничего странного, но почему?.. О!

Грейнджер подалась вперёд и едва ощутимо мазнула губами по моим губам. Все мои мысли моментально испарились.

— Взаимно, — сказала она, подхватила свой небольшой чемодан и вышла из купе.

Я продолжал стоять на одном месте с совершенно идиотской улыбкой на лице.

Да, мне отказали, но я сумел ей понравиться! Грейнджер не будет целовать кого попало — в этом я был уверен.

* * *

Я боялся, что тот отказ не будет последним. Мой долг был почти что уплачен, а я всё не знал, как к ней подступиться.

Написать письмо? «Случайно» встретить и завести разговор? Сразу же предложить работу, живописуя, насколько это хорошая идея?

Как же я был счастлив, когда она появилась в моём магазине! Сама! Неужели мне могло так повезти?

А потом мне повезло ещё раз — и она согласилась со мной работать. Только с моим отцом у них как-то сразу не заладилось.

С чего бы это? Что они не поделили?

Ладно, проехали, узнаю как-нибудь потом.

Впереди было много работы, много трудностей и взлётов, много… всего. Но как бы всё ни сложилось, сейчас я был счастлив и знал, чего хочу. И это — главное.