In the darkness. Книга 1: на осколках (гет)

И в витраже кривых зеркал

Но без грехов не можешь жить…

(Эпидемия, «Вера»)

Беллатрикс задумчиво вертела в ухоженных руках свернутый пергамент, устремив взгляд в пустоту. Одни и те же мысли в голове, все те же чувства терзали сердце. Опьяняющая радость триумфа, эйфория, быстро прошла, затаилась, по определению не могла продолжаться долго, ведь сторонница Темного Лорда знала, была абсолютно уверена в том, что когда-нибудь, совсем скоро, это время настанет. Она ждала… Она умела ждать…

Час, другой… На ярких губах застыла нежная, чуть растерянная, неуверенная улыбка. Женщина легко коснулась Метки сквозь шелковистую ткань платья, тонкие пальцы уверенно очертили контуры черепа и выползающей из его рта змеи. Пусть знак величайшего темного мага почти неразличим, к тому же скрыт под одеждой, Белле не нужно смотреть, она помнит каждый миллиметр, это навеки отпечаталось в памяти, этого никому и никогда не отнять. Это не удалось даже дементорам Азкабана…

Резкий окрик…

— Элли!

Эльфийка появилась перед Пожирательницей в мгновение ока, и тут же склонилась в подобострастном поклоне.

— Госпожа…

— Скажи Рудольфусу что я жду его здесь, прямо сейчас, — отрывисто бросила Лестрейндж, поднявшись с кресла. Солнечный свет лился сквозь высокие окна, пылающий диск дневного светила плавно опускался за линию горизонта, а на небе недвижно застыли кроваво-алые облака. Беллатрикс распахнула одно из окон, и прохладный ветерок нежно приласкал разгоряченное вином и воспоминаниями лицо. Ведьма прикрыла глаза, воскрешая в памяти другой холод, будто мимолетные прикосновения руки, быть может полчаса назад сжимавшей волшебную палочку, сеявшей смерть, к своей щеке. И этого тоже у самой верной Пожирательницы никогда, ни за что не отнять… А еще его вскрик, когда проклятье чертовой рыжей попало ей в грудь. Да, Беллатрикс могла поклясться, что слышала…

Она едва заметно вздрогнула, ощутив как ладони Рудольфуса легли на ее талию. Такое знакомое прикосновение, его можно узнать безошибочно — только муж обращался с ней как с фарфоровой статуэткой, словно «особо опасная» ведьма может рассыпаться на осколки от одного лишь неловкого жеста.

Такой родной… Такой дорогой… И далекий, чужой…

— Белла…

От тихого, едва слышного шепота бросает в жар. Да, он не тот, за кого леди Лестрейндж не задумываясь ни на мгновение отдала бы жизнь. Тут другое… Поддержка, понимание, тепло… Но не любовь…

Она развернулась к Рудольфусу и быстро заговорила:

— Руди, Гринграсс нашла ключ к записям. Вот здесь все ориентиры и указания, как снять защиту. Думаю, этим стоит заняться вам с Рабой. По части остальных камней точных указаний нет, но они чувствуют друг друга. Поэтому, надеюсь, ты понимаешь, как важно забрать первый.

— Да, Белла, — улыбнулся Лестрейндж, любуясь тем, как немного усилившийся ветер играет блестящими черными локонами, вглядываясь в глаза цвета ночи, тщетно пытаясь отыскать там то, чего не найдет, наверное, никогда: непозволительную слабость, которая среди людей зовется просто любовью. Он любил ее уже столько лет, но кто станет соревноваться с Темным Лордом? Она видела это, но разве можно с этим что-то поделать? Остается только произнести привычную, полную горечи фразу, завершить ритуал прощания. Который уже за их жизнь…

— Только возвращайся…

Его легкая усмешка… Конечно, он вернется. Не может быть иначе…

— Белла… — снова тихо прошептал Рудольфус ее имя. Как молитва…

И поцелуй… Жадный, горько-сладкий…

Пергамент с тихим шорохом спланировал на пол, руки мужа скользнули по спине Беллатрикс, легко справляясь со шнуровкой корсета. Через пару минут одежда ведьмы была отброшена прочь, страстные поцелуи, и кажется что кожа плавится под прикосновениями Рудольфуса.

Шаг за шагом, они постепенно приближались к широкому дивану. Мужчина осторожно толкнул Беллатрикс на него, и разгоряченная умелыми ласками мага кожа соприкоснулась с прохладным шелком подушек. Соблазнительно улыбнувшись, Белла принялась расстегивать пуговицы рубашки мужа, а его ладонь властно, но в то же время нежно легла на грудь ведьмы, слегка сжав ее. Громкий стон…

— Руди…

Он не дал ей договорить, впившись в желанные губы требовательным поцелуем, одновременно рывками расстегивая брюки.

Словно огонь по венам вместо крови… Она терялась в ощущениях, мыслей уже давно не было… Бесконечные поцелуи, он ласкал ее тело, доводя до грани, за которой нет ничего кроме блаженства.

Все, нет сил терпеть, пульс зашкаливает, а он словно читал ее мысли.

Резкие толчки, постепенно, неуклонно увеличивающийся темп…

Страсть, желание, прикосновения, объятия, вкус его губ, запах его кожи…

Грань позади, мир раскалывается на мириады осколков, что похожи на звездную пыль, на алмазную крошку. Их личный Большой Взрыв, один на двоих...

— Белла…

* * *

Настоящая магия, мир на двоих... Жаль что волшебство не может продолжаться вечно...

Еще немного времени вместе, а потом...

Пара легких поцелуев, вот он неспешно оделся. Еще пара минут — и все... Он ушел.

Снова реальность...

А Беллатрикс не удерживала. Так надо. Надо быстрее. Быстрее собрать этот артефакт, и вернуть его. Ее Темного Лорда...

* * *

— Белла, дементор тебя побери, что за бред?! С чего это нам, интересно, любезничать с этой малолеткой?!

— Алекто, сделай милость, снизь громкость. Уже не впечатляет.

— Люц, ты…

— С чего? Я скажу с чего! — рявкнула Беллатрикс, резко остановившись посреди широкого освещенного лишь факелами на неровных стенах, ведущего из нижних подземелий. — Алекто, милая, ты знаешь кого-нибудь, кто способен прочесть ту книгу? А? Не введение с идиотскими предостережениями, а сами тексты? Назови! Не знаешь? А чего я не удивляюсь?! Девчонка может хоть сама привести нас туда, но если она на самом деле не будет на нашей стороне — сдохнем быстрее чем от Авады! Понятно теперь?!

— Белла, ты правда думаешь что наши любезности ее переубедят? — скептически усмехнулся Люциус.

— Разумеется, нет. Это сделаю я, — самодовольно отчеканила ведьма. — Вы всего лишь должны умудриться не разубедить Гринграсс в том, что мы для нее…скажем, союзники. Это все.

— Надо запасаться маглами… — пробормотала Алекто.

— Душу отвести после расшаркиваний перед девчонкой? Тогда и мне прихвати, — ухмыльнулся Малфой.

* * *

Дни тянулись мучительно медленно, стрелки часов будто сговорились и упорно не желали двигаться вперед. Ожидание… Уже почти две недели прошло с тех пор когда я открыла Беллатрикс часть карт, немного из того, что мне известно благодаря книге мертвых. Я не сказала отцу о том, что смогла раскрыть секрет, расшифровать древние записи. Зачем? Ему уже все равно, разве способен он дать хоть сколько-нибудь ценный совет? Нет, он сдался, опустил руки! Не будь он родным мне человеком — уже давно был бы презираем всеми фибрами стремительно чернеющей души. Может когда-нибудь так и произойдет… А пока я просто его жалела…

Жалость… Низкое, недостойное чувство. Отец не задумываясь наложил бы на меня Круцио, доведись ему узнать. В какой-то степени мне повезло что мать была легилименткой, пусть и не сравнимой силами с Темным Лордом. Это рано научило меня скрывать истинные чувства, показывать лишь то, что ожидают увидеть на моем лице, то, что подобает.

Мать… Мы не были очень близки, разве только в детстве, но во мне говорила, набатом звучала кровь. Это в нас, чистокровных, заложено: стоять за близких до конца, если только идеология или сама жизнь не разводит в разные стороны. Перед глазами бесконечно мелькали кадры из прошлого, словно магловское кино в режиме перемотки. Ненависть, жажда мести вытравляли душу подобно кислоте. Я желала самой жестокой смерти выжившим Пожирателям, пришедшим в наш дом тем днем, бессвязно шептала клятвы, стоя над могилой матери. Я обещала что Рабастан Лестрейндж не задержится надолго в этом проклятом мире…

Но шло время, моя ненависть трансформировалась, пусть не полностью, но перешла на другой объект. Светлые… Если бы не они, если бы они не вмешались, не связали нас клятвой много столетий назад, не пришлось бы держать этот чертов нейтралитет, не было бы этой идиотской демонстрации силы… Сволочи… Чем дальше, тем больше я убеждалась: Пожиратели правы…

Вестей все не было, да плюс к тому в школе заедала тоска, даже словесные дуэли с гриффиндорцами не вносили разнообразия, все было как-то…нехотя, скорее как дань традиции. Скучно…Спасали только беседы с мадам Лестрейндж да легкие словесные пикировки с достославными Кэрроу. Подозреваю что Алекто бы и клочка от мня не оставила, если бы не Беллатрикс со своей навязчивой идеей вернуть Темного Лорда. Без меня им не собрать артефакт, а значит придется мириться с тем, что я все еще вроде как живу. Все-таки стоило поломать голову над поиском ключа к текстам, хотя бы ради того, чтобы прекратились пытки и, конечно, ради умилительного зрелища в виде перекошенного лица Кэрроу. Похоже, ей больше всего не нравились перемены в моем положении. То ли дело Беллатрикс...

* * *

— Тори, как думаешь, с чего это наша дорогая Боунс молчит, словно пыточные Пожирателей посетила и язык там им на память оставила? — задумчиво сощурилась Панси, медленно выдохнув сигаретный дым.

— М-м-м… Даже страшно представить, на что пришлось пойти крошке Блейзику чтобы наша девочка прикрыла рот… — издевательски промурлыкала блондинка.

«Крошка Блейзик» поморщился будто от порядком докучающей зубной боли, и принялся нарочито внимательно изучать темную гладь озера.

— Да ладно, не скромничай, мы же все знаем что Боунс по тебе с ума сходит. Неужели все-таки сжалился и дал бедняжке шанс? — продолжала подсмеиваться над парнем Астория.

— Круциатусом бы эту «девочку» приложить… — пробормотал Забини, переключив внимание на еще зеленую, мокрую от прошедшего ночью дождя траву. — Ну поговорил, да…

— Ты главное не забудь пальнуть Авадой когда она целоваться полезет, — ухмыльнулась Панси. — О, смотрите-ка, пикси прилетела…

Да, Дафна была подругой «слизеринской принцессы», но многое в девушке страшно раздражало Панси. Их словесные баталии были гораздо более захватывающими, чем традиционные перепалки между детьми Пожирателей и гриффиндорскими псевдогероями. Дафна никак не могла распрощаться с розовыми очками, не могла отвыкнуть от родительской опеки, любила чтобы проблемы разрешались сами по себе. Долгожданный ребенок, и этим, пожалуй, все сказано. Она была глубоко поражена смертью матери, это подорвало ее представления о мире, безжалостно уничтожила идеальную глянцевую картинку. Астория родилась всего годом позже, но незадолго до ее появления на свет к родителям перешла книга, и это многое изменило. Изменило всю их жизнь… У обеих сестер было все о чем можно мечтать, но старшей внимания по-прежнему перепадало больше. Младшую дочь так не баловали, в этом ей несказанно повезло, как она сама считала. Да и характером девушка пошла в деда по линии отца, на излишнюю мягкость характера никогда не жаловалась.

— Я убью эту мразь! Убью! — кричала Дафна, чуть ли не бегом приближаясь к неспешно гуляющей по берегу озера компании.

— Что случилось, Даф? — устало спросил Драко, отделившись от другой маленькой группы из Миллисенты, Гойла и Нотта-младшего.

— Эта Боунс растрепала обо всем МакМиллану, вот что!

— Та-а-ак… Придется что-то делать…

— Что, Драко? Что делать? Поговорить? — мрачно усмехнулась Панси, раздраженно швырнув окурок в траву. — Нет, тут нужно что-то другое…

— Поубедительнее? Нечто из любимых приемов Пожирателей? — ехидно осведомилась Миллисента.

— Милли… — с разочарованием в голосе протянул Теодор, — Здесь только тебе повезло…

А ведь он был прав… Только ее родные не пострадали, только ее близкие не щеголяли с Черной Меткой. Счастливица…

У Астории перед глазами лицо матери, искаженное болью от неизвестно какого по счету Круциатуса, словно наяву звучал смех Рабастана Лестрейнджа, ему было весело, да… Не в первый раз от его пыточного ломались ребра той, кому не повезло… А она молчала…

Девушка больно прикусила губу, впилась длинными ногтями в ладони, стараясь хоть как-то привести себя в чувство, не разрыдаться сию же секунду. Да, она, ненормально рано повзрослевшая дочь темных, обреченная нести этот груз до самой смерти, как и все, кто окружает ее, но видит небо — она не камень… Да, дети тьмы почти лишены детства, с ранних лет они жили в мире цинизма и жестокости, никто не заботился о том чтобы скрыть все это от детских глаз. Почти все они с ранних лет видели жизнь без прикрас... Лица скрыты под масками бесстрастия, высокомерия, им не дозволено выказывать свою слабость. И она не будет лить слезы средь бела дня. Нельзя! Позже… Когда стихнут разговоры в девичьей спальне и тяжелый полог надежно скроет боль…

— Простите... — едва слышно прошептала Миллисента.

— Ничего, не бери в голову. Скажите... Кто-нибудь знает о них? Я не видел отца три месяца...

— Ну, Драко... Кто их видел с тех пор? Я слышал только что рыжая корова чуть не убила Беллатрикс.

— Я даже догадываюсь от кого ты это слышал, Блейзи, — ухмыльнулась Дафна. — Ее сыночек-недоумок по двести раз эту милую историю пересказал, кто б его заткнул…

— Только почему-то упорно молчит о том, как мадам Лестрейндж подпалила адским огнем мракоборческие задницы, — мрачно бросила Астория, надеясь что не начнется выяснений источников эксклюзивной информации.

Лицо Гойла удивленно вытянулось, Блейз восхищенно присвистнул, Дафна и Миллисента в немом изумлении застыли на месте, и лишь Драко и Нотт и бровью не повели. Очевидно, родители успели порадовать…

— Ого! Шикарно! Эх, жаль что мы этого не видели… — мечтательно протянула Панси.

— А я-то думаю, чего это стены малость подзакопченные, — хмыкнул Забини.

— Только бы они вернулись…

— Тео, ты… Ты хоть понимаешь, что говоришь?! Понимаешь?! Они… они убили мою мать! — выплюнула Дафна, а из глаз брызнули злые слезы.

— Даф… А ведь он прав… — медленно проговорила Тори, избегая смотреть сестре в глаза.

— Ч-что? Что?! Да как ты…

Бросив в сторону предательницы испепеляющий взгляд, девушка зашагала обратно к замку, не оборачиваясь.

— В глобальном смысле они правы, — усмехнулась Астория в ответ на немой вопрос, без преувеличения, друзей. — Да, у меня есть неплохая идейка чем занять Боунс…

* * *

Внешне хладнокровна, а на самом деле чувства разрывают на части, так хочется рассказать обо всем хотя бы одному человеку, такому дорогому, родному, близкому… Страшно встречаться взглядом с глазами цвета стали, ему одному я не способна была солгать. Но как же, как заставить выслушать до конца, вникнуть в смысл обыденных слов, поведать об отчаянии, захлестывающем с головой, ввергающем в пучину безысходности? Как рассказать о той, что помогла не сойти с ума, постепенно изменила мой взгляд на мир, заставила посмотреть на привычное под другим углом? Сумасшедшая, фанатичка? Да, тысячу раз да. Но именно она не дала сгореть заживо… Я уже начинала думать, что возвращение Темного Лорда действительно необходимо, иначе нас просто сметут, уничтожат как вид. Всего лишь вопрос времени…

Беллатрикс вызывала меня в Лестрейндж-Мэнор почти каждый день, и вскоре я начала ловить себя на том, что хочу отправиться туда. Образы, сотканные из слов… Вопросы и ответы, философия Пожирателей, залитые кровью страницы книги ее жизни… Я знала: такие перемены в отношении никогда не происходят просто так, это точно было не только поблажкой в честь успеха. Знала… Но все равно постепенно склонялась на их сторону. Еще до этого моя ненависть начала угасать, я менялась, но без Беллатрикс наверняка очень скоро сломалась бы. Я начала меняться еще до этого, но если бы не…изменения, кто знает, сколько еще я бы протянула вот так, одна? Ведь никому не рассказать…

Более чем забавно… Та, что была моим кошмаром номер два (под номером один по-прежнему шел братец ее мужа), фактически спасла меня, я хотела стать на ее сторону, я уже была там, во тьме. Путь, предназначенный мне по праву рождения, путь, залитый чужой кровью, звал, манил… Я была готова покориться судьбе, да… Я должна была быть среди них, я ведь темная. В конце концов, что дал моим родителям неизвестно когда навязанный нейтралитет? Только боль… Только смерть… Злая ирония судьбы: дочь погибшей от рук Пожирателей Смерти сама стремится стать одной из них. Оставшаяся ненависть к ним таяла, словно лед под обжигающими лучами полуденного солнца, остался лишь островок снега, почти нетронутый. Я не отказалась от мести Рабастану Лестрейнджу…

На место ненависти пришло щемящее горькое чувство вины, похожее на поток мутной воды. Быть может когда-нибудь исчезнет и оно, пропадет стыд перед прошлой собой, которую я предала…

* * *

…Братья Лестрейндж неподвижно стояли в спасительной тени, отбрасываемой высоким утесом. Еще восемь секунд…

Время…

Шаг… Второй… Никакой логики, никакой закономерности в длительности таких вот пауз, когда нужно неподвижно стоять перед очередной стеной пламени, нет, все задумано так, чтобы настолько тщательно охраняемую вещь мог забрать лишь Хранитель. Откуда светлым было знать, что не всегда их извечные враги так эгоистичны и жадны, какими предстают в воображении.

Навевающий непонятную тоску речитатив на некогда запрещенном, давно забытом языке, длинные магические формулы, причудливо переплетающиеся с пышными старомодными фразами… Это младший брат… И тягучая медленная мелодия, бархатный голос, незаметно, исподволь очаровывающий невероятной сокрытой силой, невидимыми цепями приковывающий к месту… Это Рудольфус Лестрейндж претворяет в жизнь финальное заклятие… И обе волшебные палочки слаженно порхают в воздухе, вычерчивая древние символы, ослепительно вспыхивающие и тут же тающие. Словно единое целое… Артефактам чужды раздоры братьев…

Рабастан словно прервался на полуслове — так неожиданно для случайного зрителя, доведись ему каким-то чудом оказаться там, в проклятом навеки месте, окончилась его речь, его пламенное воззвание, но еще долго эхо вторило звучала чарующая песнь его старшего брата, которой вторило эхо. И, повинуясь могущественной магии, в несколько мгновений истаяла первая стена огня…

… Долгие часы, один за другим. Каждый шаг, каждый жест, каждая интонация выверены. Один рубеж, другой, третий… Глаза закрываются от усталости, все тело одеревенело, сколько же времени они долбутся с этими треклятыми барьерами? Со вчерашнего вечера, поцелуй ублюдков-светлых дементор, приятного ему аппетита, это же почти шестнадцать часов! А все Белла, самой лень… — молча сходил с ума Рабастан, наблюдая за тем, как медленно истончается последняя стена, растворяется в прозрачном воздухе гор клочьями тумана…

… Непроницаемо черная зависшая в пустоте сфера, местное средоточие тьмы. Волны боли, тоски, отчаяния, словно сотня стражей Азкабана собралась на сотворенной магией площади. Тьма в обертке из светлого пламени… Оригинально…

Хриплый шепот, два голоса звучат в унисон, превозмогая муки тела и души…

— Нет жизни без смерти, творения без разрушения, порядка без хаоса, света без тени, жара без холода, как жертвы без убийцы, узника без тюремщика… Во имя тьмы, сила разрушения, властью Хранителя прими свободу от лжи света…

Вспышка…Рвущаяся на свободу мощь…

Порывы ледяного ветра едва не сбивают с ног.

Прохладный черный камень послушно лег в раскрытую ладонь Рудольфуса. Совсем небольшой, на вил совершенно обычный, только даже жар адского огня не способен хоть немного согреть его. И только если всмотреться, увидишь закручивающийся в недрах шарика вихрь…