Проклятье между нами (гет)

Александр нашел ее во Фьерде.

Что было не так уж и удивительно: если она услышала о беспорядках в маленьком городке в Керчи, значит, слухи долетели и до Ос Альты. Возможно, волнения подстроил Александр, чтобы выманить ее. Ему не привыкать устраивать революции.

— Разве я недостаточно доказал, Алина? — голос Александра талым снегом стек по спине Алины, когда муж ворвался в ее покои в Ледовом Дворце. — Разве я не играл по твоим правилам, не повиновался твоим желания?

Алина была занята, она рожала. Убрав со лба слипшиеся от пота волосы, она махнула акушерке — угрюмой женщине, дальней родственнице Федора — которая встала между ней и мужем.

Потомкам ее соратников передалась преданность, что одновременно утешало и печалило.

— Да, твой самоконтроль, когда дела касается не убийства нашего первенца, впечатляет, — сухо заметила Алина, стиснув от боли зубы.

Выражение лица Александра было нечитаемым. В другой ситуации Алина бы восхитилась его усилиям изображать безразличие, но сейчас это только утомляло.

Однажды она нашла в себе силы уйти на четырнадцать лет. Они были вместе три столетия, но Алина не знала, что ей двигало, когда она протянула руку.

— Это жест доверия, — хрипло сказала она. — Святые знают, ты ничего не сделал, чтобы заслужить его, и не смотри на меня так. Но я устала. Давай попробуем что-то новое.

— Я не буду вести этот разговор перед акушеркой.

— Ох, поверь мне… скоро дело станет еще более личным, — прошипела Алина, когда ее скрутили схватки.

Тишина затянулась достаточно, чтобы акушерка начала мягко подбадривать, просить тужиться сильнее. Алина протянула руку и подумала о дочерях. О сыне. Ее маленькая разбитая семья.

Жестоко было создавать ее? Ее муж думал, что да. Но Алина утратила представление о том, что правильно, когда похоронила последних из своих друзей. Может, она стала эгоисткой. Может, теперь она — женщина, которая убьет оленя, а не девочка, которая отпустит его.

Александр переплел их пальцы. Алина всхлипнула, когда волна силы прошла через нее, и сжала его руку.

Она никогда не была религиозной, даже когда была Святой, а не императрицей.

Но теперь она молилась.