Одна в хаосе жизни (гет)

Наутро мне страшно хотелось добежать до Эрудиции и увидеть своими глазами то, что у нас получилось. А самым главным, опасным и запретным желанием было повидаться с Калебом. Может, он и считал, что я занимаюсь ерундой, но я на него не сердилась. Просто Эрудитская логика и рациональность завели Калеба в тупик. Я даже позволила себе помечтать о том, как мы с Эриком найдём убийц мамы и папы и я открою этому зануде-Всезнайке глаза на правду. Калеб был единственным, что осталось от моего детства, от размеренной, полезной и скромной прошлой жизни. Больше из нашей семьи никого не осталось: ни дедушек-бабушек, ни дядь и тёть, никого. Я помнила, что Эрик обещал не трогать несущие стены и верхние этажи Эрудиции, но… а вдруг что-то пошло не по плану? И, в конце концов, Эрик мог и соврать! Может, он и хотел как лучше, но Лидер у нас не слишком сентиментальный и умеет расставлять приоритеты!

Но я была пока не готова ослушаться Эрика. Такими защитниками не бросаются, а поссориться с ним проще простого — проходили уже. К тому же мне и в убежище было чем заняться. Например, продолжить издеваться над собственной внешностью. На щёку я пришлёпнула символ Бесстрашия — лохматые зазубренные языки пламени, заключённые в круг, — а пирсинг-обманку надела на нижнюю губу. Ну и безвкусица! Кристина клялась, что я буду выглядеть «как картинка», — я ей не верила, а зря! Было и правда похоже на иллюстрацию из учебника истории: племя мурси, племя нсара и всякое такое*. Но с этим нужно было смириться. Кольцо оттянуло губу вперёд, изменив форму рта, а чёрный круг татуировки отвлекал внимание от всего остального. При общении со взрослыми Бесстрашными мне всегда бросались в глаза особые приметы: негр со шрамом, лысый с татуировкой, латинос с кольцом в носу, как у быка… Я надеялась, что другие тоже будут цепляться взглядом за боевую раскраску и не рассмотрят под ней меня.

Интересно, как понимать вчерашние слова Эрика? Если «отвратно» и «тебе не идёт» — это синонимы, значит… значит, то, что мне идёт, — наоборот, хорошо? Это что же получается — ему нравилась моя настоящая внешность, без спецэффектов? Какие женщины Эрику нравятся? Память услужливо подбросила пару десятков сплетен, которые Кристина, Марлен и Шона пересказывали не жалея языков. «Спит с двумя, а то и с тремя девушками сразу», «потрахивает саму Джанин Мэтьюз», «в него влюблена Ким Скотт из спецназа»… Но ведь сплетни — это необязательно правда! Если бы я работала столько, сколько Эрик, а в качестве хобби устраивала контрзаговоры — в свободное время я бы спала, спала и ещё раз спала! Да я вообще только раз за всё лето видела его с девушкой!

С Тори.

С прекрасной, загадочной, утончённой Тори.

Я тут же обругала себя за глупые мысли. Нашла о чём думать, когда на кону существование целой фракции, а жизнь моих родителей так беспощадно оборвали! А я тут мечтаю… и главное, о ком! Правильно Отречённые считают разглядывание себя в зеркале вредной привычкой! У нас дома ни одного зеркала не было, и, если бы я никогда не видела своего лица — ничего бы не потеряла!

Чтобы отвлечься, я вытащила из-под ванны веник и совок и устроила такую уборку, какой нора Эрика ещё не видела. Даже решилась потратить воду на мытьё пола. Надо признать, что само наличие здесь веника и половой тряпки характеризовало Эрика с лучшей стороны. Интересно, зачем ему это убежище — такое, о котором ни в коем случае нельзя проболтаться или привести «хвост»? Здесь можно укрыться минимум вдвоём, а если притащить из Бесстрашия несколько спальников — можно человек пять спрятать. И я уже знала, что Эрик относится к законам без особого уважения… нет, в душе он неплохой парень, как показали последние события, но у него столько секретов…

* * *

На этот раз Эрик появился засветло. Из одного кармана куртки он достал свёрнутую свежую газету («Только ради того, чтобы ты не выносила мне мозг!»), из другого — какую-то распечатку, сложенную в несколько раз. Я схватилась за газету. Передовица кричала о наших взрывах броским заголовком и жирным шрифтом, и я почти сразу отыскала то, что с утра не давало покоя.

Ни один Эрудит не пострадал.

Я блаженно улыбнулась и плюхнулась на лежанку, не выпуская газету из рук. Быстро просмотрела статью до конца. В потоке печатных выкриков о коварстве и жестокости афракционеров нашлось ещё кое-что ценное: «личность девушки, похищенной изгоями, до сих пор не установлена».

— Спасибо, — с чувством поблагодарила я. — Ты такой милый!

Эрик приосанился.

— А теперь давай на словах, что там и как. Ты же сейчас в эпицентре!

Ухмыляясь, Эрик рассказал, что Макс как с цепи сорвался, а Джанин «ссыт кипятком». Оказалось, взрывы безнадёжно повредили центрифугу, дистиллятор и ещё какое-то оборудование и работа лаборатории встала неизвестно на сколько времени. Это значило, что психологический этап для нашей группы отложен на неопределённое время: сыворотки страха не хватило бы и на половину тренинга. Здорово! Если бы ребята знали, чьих рук дело, — целовали бы ноги нам с Эриком! Макс в бессильной злобе требовал усилить охрану Эрудиции втрое, но Кан, Итон и Джоанна пламенно требовали усиленно охранять именно их фракции: нападение на Эрудицию уже было, значит, на очереди кто-то следующий, может, даже само Бесстрашие! Макс и Эрик не стали забирать бойцов со Стены — решили пожертвовать порядком в гетто и увеличили количество смен патрульных. А вот это уже нехорошо! В целом я неплохо относилась к изгоям, никогда не называла их отбросами общества. По мне, их можно было только пожалеть: не вписались в мудрую, продуманную систему фракций! Но изгоям нужен был контроль и ещё раз контроль! И сейчас после увиденных в гетто жестоких драк я чётко понимала: нежных увещеваний Отречённых из госпиталя или благотворительного пункта мало! Порядок обеспечивали прежде всего хамы в кожаных куртках и тяжёлых берцах, патрулирующие гетто днём и ночью. Без них изгои попросту поубивают друг дружку!

Макс поверил, что теракт организован изгоями, то есть Эрик был вне подозрений. Патрульных, которые пытались спасти меня от Мейси и Кларка, пришлось наказать. Эрик ворчал, что парни хорошие, правильные, любой нормальный человек принял бы такое же решение, выбирая между охраной чужой фракции и спасением неизвестной Бесстрашной. И по-хорошему их надо было бы премировать, а вместо этого ему пришлось собственноручно лишить их выходных, и теперь патрульные смотрят на него волком, а по фракции ползут шепотки, что Эрик совсем оборзел! Я хотела было посоветовать поощрить патрульных позже — не сейчас, а когда мы раскроем заговор. Ещё не время сознаваться, что патрульные наказаны только для вида, чтобы усыпить бдительность Макса. Но Эрик только отмахнулся — «сам разберусь!» — и стал рассказывать дальше.

Детективный отдел весь день проверял красноволосых девиц из Бесстрашия. Само собой, патрульные никого не опознали, а у большинства девушек оказалось алиби. Макс начал подозревать, что загадочная ночная «жертва афракционеров» была на самом деле сообщницей, — тоже изгойкой, скорее всего, из бывших Бесстрашных. И тут я поняла, какого дурака сваляла, когда попросила у кладовщика краску для волос! А вдруг он меня запомнил?

— Не только запомнил, но и записал, — заворчал Эрик. — Кладовщики записывают всё выданное! Конечно, не надо было просить, лучше бы стащила! Ну да ладно, я тебя уже зачислил в погибшие, а Макса и Джанин больше интересует, как следующие теракты предотвратить. Не боись, никому не придёт в голову выяснять, что ты делала перед смертью. Тем более я озадачу детективов другими делами. Вчера не успел спросить, так что рассказывай, как выглядел боец, который спугнул напавших на тебя на мосту.

Я добросовестно напрягла память. Широкие, слегка сутулые плечи, обтянутые чёрной толстовкой, какая-то медвежья пластика. Тёмные дреды, собранные в толстый хвост. Чёрные джинсы…

И всё.

— Небогато. Куда ты смотрела? На мосту места всего ничего, он же совсем рядом прошёл!

— Не сразу получилось снять мешок, а когда сняла…

Эрик только рукой махнул.

— А голос какой был?

— Откуда я знаю! Средний. Обыкновенный. Разве что слегка пьяный.

— Ладно, придётся работать с этим. Дреды носят человек десять — опросить их недолго. Вот этим, кстати, детективы и займутся.

— А это зачем? — спросила я, взяв со стола принесённую Эриком распечатку.

— Это тебе, ясен пень. План тренировок для тех, у кого нет тренажёров, а бегать некогда. Ты же понимаешь, что когда вернешься, я с тебя три шкуры спущу?

Я бегло просмотрела план тренировок, и удивление быстро перешло в ужас.

— Это всё мне? Каждый день?..

Эрик молча кивнул. Я подозрительно всмотрелась в его довольное лицо.

— Ты просто думаешь, будто я что-то затеваю втайне от тебя, так? Боишься, что я буду метаться по всем фракциям и задавать неудобные вопросы? И решил загрузить меня по полной программе, чтобы мне здесь чихнуть было некогда, как дома?

— Нет, конечно, — открестился Эрик. — Ты будешь экстерном сдавать всё, чем остальные новички сейчас занимаются. И только попробуй здесь размякнуть!

— Спасибо за заботу, — вкрадчиво сказала я. — А как тебе мой новый имидж? Меня не узнать, правда?

Я сама не знала, какого ответа ждала. «Супер, тебе так идёт кольцо в губе, больше не похожа на серую моль»? Или: «Убери эту гадость, сделай обратно красиво… и посиди здесь пару месяцев: тебя могут узнать»? Или даже: «Не старайся, Убогая, если уж красоты нет от природы — ничто не поможет»! Но Эрик ухитрился увильнуть от ответа.

— Надеешься, что я возьму тебя на допрос Джанин?

— А ты собираешься её допрашивать? — навострила я уши.

— Если бы. Руки коротки, — сознался Эрик. — Последнее время за ней постоянно таскаются хвостом ассистент, секретарь и ещё какая-то шушера. Ездит по Чикаго только на своей машине. А у меня в активе только ты. Я не могу её похитить, не могу напоить…

Я хихикнула, оценив идеи.

— Придется всё делать исподтишка. Хватит болтать, время!

* * *

— Сегодня мы едем к одному интересному типу, — рассказал Эрик уже в машине. — Токсиколог, можно сказать, эксперт по ядам. Надеюсь, он прояснит причину смерти твоих предков. Если он не сможет — ни у кого не получится.

— Значит, мы всё же едем в Эрудицию, — задумчиво сказала я. И тут же стала прикидывать, как бы увидеть брата так, чтобы он меня не заметил. Так хотелось своими глазами убедиться, что с ним всё хорошо!

— Нет, в гетто, — удивил меня Эрик. — Он бывший Эрудит, его давно изгнали… неважно за что. Твоя задача — чётко рассказать, какими ты видела предков после смерти. И, главное, держи себя в руках: он немного… нестандартный.

В тот момент я не придала большого значения этому требованию. Подумаешь! Я и так уже много месяцев успешно держала себя в руках!

Мимо нас проехала патрульная машина, мигнула дальним светом в знак приветствия. Я забеспокоилась: вдруг они меня заметили? Хотя в любом случае патрульные не поймут, что это я…

— А если твоему эксперту будет мало моего рассказа?

— Давай решать проблемы по мере поступления, — ответил Эрик после паузы.

А потом всё-таки объяснил:

— В худшем случае нужно будет эксгумировать тела.

Я сглотнула. Придётся потревожить покой мамы и папы? Но если это надо, чтобы найти убийцу…

— А это не насторожит преступников? Мы ведь ещё ничего толком не знаем, а тут вдруг вскрывать могилы — не получилось бы так, как тогда с патологоанатомом…

— Посмотрим. Не трепыхайся раньше времени, Убогая!

Можно было просто сказать Эрику «спасибо». Надо было отдать ему должное: после того, как я ему всё рассказала, он был очень тактичным и заботливым — особенно если сравнивать с его поведением в прошлом. Вон, даже газету принёс: понимал, как для меня мучительна неизвестность! Но вместо этого мне до боли захотелось срочно кое-что прояснить.

— Эрик. Ты ведь сам сократил моё имя, помнишь? И всё время зовёшь меня Убогой, не надоело ещё? Зачем тогда было давать мне это… эту кличку!

Эрик молчал: сосредоточенно объезжал колдобины, которых так много на дорогах гетто. Я была не уверена, что он вообще меня слушал.

— Хотя, знаешь, можешь и дальше звать меня Убогой! Я всегда гордилась, что принадлежу к Отречению!

Лидер так и не повернулся ко мне, но соизволил усмехнуться.

— И что это было? Хочешь, чтобы тебя звали по имени? Или это плевок в сторону Бесстрашия? Типа наша фракция недостаточно хороша для тебя? Ты кем вообще себя считаешь, Прайор?

Не стоило Эрику это спрашивать. Уж не знаю, насколько он это понимал, но вопрос был даже не насмешкой, а откровенным издевательством. Кем я себя считаю!.. Раньше знала — и это было прекрасно. У меня были мама и папа, было место в жизни, правильные, достойные цели! Прошлое застенчиво светилось на заднем плане, настоящее и будущее неторопливо раскрывались бледной радугой в пастельных тонах. И Эрик был так любезен, что безжалостно напомнил, чего я лишилась! Вот ведь умеет же испортить настроение!

Эрик припарковался рядом с бывшей школой. В сумерках здание смотрелось довольно прилично. Но когда мы подошли ближе, в глаза тут же бросились щербатые стены и разбитое крыльцо. Дохлая кошка валялась прямо на дороге, неподалёку от мусорной кучи. Из парадного входа нам навстречу гуськом вышли несколько изгоев, хмуро поздоровались. Какая-то серая тень выскочила из запасного выхода сбоку.

— Ишь, побежали, как тараканы, — прокомментировал Эрик. — Нас испугались!

Изгой, к которому мы пришли, обнаружился в подвале.

— Подождите минуточку, я уже почти закончил! — крикнул он из распахнутой двери. Вскоре погасло синее пламя спиртовки, прекратилось странное гудение и нам навстречу вышел старичок маленького роста.

Он многословно поздоровался с Эриком, стянул с рук большие резиновые перчатки, представился мне — звали его мистером Флинном. В первый момент он меня просто очаровал. Лёгкие редкие седые волосы были похожи на пух одуванчика. Прозрачные глаза смотрели сквозь чиненые-перечиненные очки ясно и безмятежно, даже наивно. По сравнению со своими товарищами по несчастью мистер Флинн выглядел поразительно опрятно. Разве что его клеёнчатый фартук был покрыт пятнами и подпалинами. Мистер Флинн гостеприимно проводил нас в обшарпанную комнатушку на первом этаже («кабинет»), предложил присесть и чайку, радостно заявил, что у него нечасто такие гости. Он держался совсем как добрый дедушка. Или, может, старый учитель, которого раз в кои-то веки навестили легкомысленные ученики. Но Эрик не стал поддерживать светскую беседу. Он с ходу спросил, существует ли яд, который может вызвать определённые симптомы, и передал слово мне. Я описала насторожившую меня звёздчатую сыпь на коже мамы и папы и думала, что ничего больше не смогу рассказать, но не тут-то было. Мистер Флинн заставил меня нарисовать ту самую сыпь на клочке бумаги, а потом завалил вопросами. В каких позах лежали тела — в позе эмбриона? судорожно вытянувшись? или, может, было похоже, что они пытались выползти из комнаты? Были ли вокруг трупов следы рвоты, слизь, слюна, прочие жидкости? Чем пахло в помещении? С каждым новым вопросом мне становилось тяжелее на душе. Я будто снова перенеслась в тот ужасный солнечный день, в нашу уютную кухоньку, в которой произошло невероятное, непоправимое… Я снова видела их чёрные от расширенных зрачков глаза, неловко упавшие со стульев тела… Мистер Флинн не сказал ни одного грубого слова, но мне не нравился хищный интерес на его лице, и вопросы были какие-то… бесчувственные!

Но этот разговор должен был приблизить нас к разгадке, и приходилось терпеть. Эрик мог бы и не бросать на меня предостерегающие взгляды.

— Что ж, молодые люди, клиническая картина мне совершенно ясна. Существует только один-единственный яд, вызывающий описанное сочетание симптомов. Он называется гемотоксин Ф**. Замечательная вещь, я вам скажу!

Замечательная?!

— При пероральном введении всасывание начинается со слизистой ротовой полости и происходит очень быстро, почти мгновенно! Дальше начинается геморрагический синдром — кровоизлияния во всех органах и тканях, сначала крохотные, потом всё больше и больше. Он развивается тоже стремительно, лавинообразно!

Светлые глаза старика горели фанатичным восторгом.

— Характерная сыпь, которую вы видели, — результат разъедания стенок кожных капилляров. И если бы нам с вами посчастливилось понаблюдать за процессом вскрытия тел…

Я сжала кулаки и уже поднималась со стула, готовая выкрикнуть «хватит!» Но сзади на мои плечи вдруг легли тяжёлые тёплые ладони. Эрик встал позади меня и не дал вскочить с места и нахамить изгою.

— Продолжайте, пожалуйста, — невозмутимо сказал он.

Флинн, похоже, даже не заметил моей вспышки.

— ...мы бы увидели то же самое по всему организму — в мышцах, в паренхиматозных органах. Как только одно из кровоизлияний затрагивает стволовые структуры мозга — наступает летальный исход. Как правило, с момента проглатывания гемотоксина Ф до смерти проходит всего несколько минут. Разве не удивительное вещество?

Старикашка довольно улыбнулся, приглашая нас разделить его восторг.

— Им было больно? — спросила я надтреснутым голосом. Руки Эрика слегка сжали мои плечи. То ли безмолвный приказ «помолчи: посторонние вопросы ни к чему», то ли поддержка — «держись, я с тобой». От его рук исходило тепло, и мне немного полегчало. В тот момент я даже не думала, что такой близкий контакт неприличен между девушкой и посторонним мужчиной, тем более командиром. Хотя, с другой стороны, какой же Эрик посторонний теперь…

Флинн снисходительно посмотрел на меня поверх очков.

— Милая девушка, если вы Бесстрашная — без сомнения знаете, какие ощущения при подкожных гематомах.

О да, я прекрасно знала, как болят заживающие синяки и шишки! К чему это он — у мамы и папы было то же самое?..

— Боль возникает, когда кровь раздвигает ткани, нарушая их структуру. И хотя гемотоксин Ф…

— Давайте не будем отвлекаться на посторонние вещи, — Эрик прервал перечисление ужасных подробностей. — У нас ещё много вопросов. Это жидкость или твёрдое вещество? Какое оно на вкус?

Флинн продолжил щедро делиться с нами знаниями. Гемотоксин Ф был прозрачной жидкостью, слегка кисловатой. Синтезировать его было очень сложно, но вполне возможно в условиях Чикаго и даже необходимо: токсин был исходным веществом для какого-то лекарства, снижающего свёртываемость крови. Особенный восторг у Флинна вызвало то, что гемотоксин легко было определить в телах погибших и после смерти: молекула содержала несколько атомов какого-то редкого тяжёлого металла…

Наконец мы распрощались. Точнее, прощался Эрик: у меня слов не нашлось. Я послушно, как овца, протопала за ним к выходу, не сразу справилась с ручкой дверцы джипа. Я тупо смотрела на мелькающее за окнами ночное гетто, даром что любоваться здесь было не на что. Эрик что-то говорил, но его слова не проникали в сознание. Я снова и снова прокручивала в голове разговор с токсикологом.

— Сукин сын, — невпопад ответила я.

— Что?!

— Ты заметил, как он кайфовал, описывая этот яд? Псих, да и только!

— Я тебя предупреждал, что он немного…

— Не «немного», а он отбитый на всю голову! — я повернулась к Эрику и вцепилась в его рукав. — Почему яд называется «токсин Ф»? Это Флинн в честь себя назвал?! Да он сам его разработал, я уверена! И для моих родителей сам его сделал!

— Трис, Трис! — Эрик остановил машину и отцепил мои пальцы от рукава куртки. — Остынь! Флинн, конечно, чокнутый, но он Эрудит до мозга костей!

— Будто это что-то меняет!

— Если бы он продал убийцам яд — не стал бы рассказывать о нём мне. Это было бы, считай, признание — так или нет?

Я неохотно кивнула.

— Дальше. Ты же слышала: эта отрава — промежуточная ступень изготовления лекарства. Вывод?

— Яд мог сделать кто-то из Эрудитов. Наверное, фармацевты.

— Умница. У Флинна лаборатория маленькая, кустарная, в подмётки не годится Эрудитской. А взять яд мог не то чтобы кто угодно, но Джанин свободно могла. Или любой Эрудит, которому она дала доступ в лабораторию.

Я зло посмотрела в ночную черноту.

— За что Флинна изгнали?

— За дело, — внушительно сказал Эрик, явно не желая посвящать меня в подробности.

— А чем он занимается там в лаборатории в подвале? Может, он яды варит у вас под носом! Таких людей вообще не должно быть!

— Прайор, ты совсем… — Эрик уже начал заводиться, но выдержка у него была получше моей. — Прежде чем обвинять Бесстрашие в недосмотре, ответь: ты способна вылечить ботулизм с помощью кипячёной воды и нескольких сорняков? Или, может, ты умеешь снимать интоксикацию при гангрене? А?

Я опустила голову.

— Город не может обойтись без спеца такого уровня. Отнесись к Флинну просто как к ходячей энциклопедии. Он не плох и не хорош, сама видишь: ему только бы изучать всё, что под руку попадётся. Всё зависит от того, кто пользуется его знаниями.

— Он так смаковал их смерть… Он же удовольствие получал, ты заметил? — голос подвёл меня и сорвался.

— Так, — тяжело сказал Эрик. — Придётся всё же разрешить тебе одну вредную привычку.

Он достал из бардачка прозрачную бутылку и сунул мне в руки.

— Распечатывай. А я достану питьевую воду — можно будет разбавить.

— Это что? — я повертела бутылку в руках — не обнаружила надписи и попыталась открыть тугую пробку, чтобы понюхать.

— Спирт. А ты думала что — джин 2020 года урожая?

— Не буду.

— Трис, считай, что это приказ. Тебе полегчает, точно говорю.

— Не надо, честно. Прости меня за этот срыв, — я провела рукой по лицу. — Я уже в порядке.

— Оно и видно, в каком ты порядке, у тебя руки дрожат! Давай, самую малость, — Эрик вытащил откуда-то пластиковый стаканчик, поставил его на «торпеду» и стал откручивать пробку со спирта. — Я не могу остаться и пасти тебя всю ночь, а оставлять тебя в таком раздрае не хочу.

— Не буду, — твердо повторила я и накрыла стаканчик рукой. — Спасибо за поддержку, но это неправильно. В Отречении так не принято. Хочешь, чтобы я успокоилась? Помоги добиться того, чтобы убийц казнили, кем бы они ни оказались!

Примечания:

*https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%B4%D0%BB%D1%8F_%D0%B3%D1%83%D0%B1%D1%8B

** в реале такого яда нет.