А вот и Энтони! (джен)

На подготовку к дуэли ушло добрых три часа, за которые я перетряхнул содержимое своего деревянного ящика с инструментами для колдовства, взяв оттуда все самое нужное. Зеркало Багуа, статуэтки божеств, свечи, разрисованная чашка для липкого риса — без этого в поединке даосов никуда.

К сельскому дворцу культуры, в котором обычно проходили разные мероприятия и собрания местных клубов по интересам, уже начали стекаться первые зеваки — несмотря на то, что помощники старосты всего лишь еще ставили столы-алтари на расстоянии примерно пятнадцати метров друг напротив друга. Юнь Бяо был уже там, ожидающий, когда все будет готово и можно будет начать раскладываться. Сяо Юань держал в руках короб с его магическими принадлежностями — судя по его размеру, барахла у него там было достаточно, чтобы отделать нас с Дином. Дин, разумеется, тоже был со мной — мялся рядом, оглядывая с любопытством и некоторым страхом будущее поле боя. После того, как он выучил свое первое заклинание, уверенности в себе в нем заметно прибавилось, пусть не не прямо много. Мы с ним незадолго до того, как идти, собрались в той самой беседке в саду, и я показал ему нарисованные схемы — план, как нам победить.

— Ты все помнишь? — спросил я его, со стуком бухая свой ящик на землю. — Колдуешь по моему сигналу.

— Помню, учитель, — кивнул Дин. — Лишь бы только не затупить!

— Да не затупишь, — отмахнулся я от него. Дин добрых двадцать минут их тех трех часов, что я ковырялся в своем волшебном хламе, посвятил практике заклинания, и, судя по вспышкам, озарявшим сад с завидной регулярностью — раз в десять секунд — получалось у него это замечательно. Я волновался больше о том, хватит ли у него “ци” на это заклинание после столь интенсивной тренировки. Судя по тому, как твердо он держался на ногах, должно хватить, но в любом случае я бы не был так голословно уверен.

В толпе я увидел зеленое кудрявое каре. Кириэн, одетая в уже знакомое мне красное ципао, разговаривала с полным низкорослым стариком с косичкой бянь-фа — старостой деревни. Лично я ей поражаюсь — эта девушка способна найти общий язык со всеми, несмотря на глобальную разницу культур. В зажатом кулаке немецкой леди я приметил ее знаменитый диктофон в виде котика, с которым риннайн Шнайдер не расставалась ни на день.

Люди все прибывали. Объявления о дуэли даосов нигде не вывешивали специально, но сарафанное радио сделало свое дело лучше любых постеров. Я даже заметил в толпе торговцев печеными яблоками и традиционными сладостями. Ну народ дает! На чем угодно будет делать деньги.

Вскоре столы были установлены, и староста, оторвавшись от разговора с Кириэн, велел нам с Юнем Бяо подготовить свои алтари. Я управился за считанные минуты — вещей у меня было мало, три статуэтки, две свечи, зеркало, меч из персикового дерева, гирлянда из защитных талисманов и чашка риса — а вот мой недруг все еще устанавливал свои многочисленные фарфоровые фигурки богов, словно надеясь взять в покровители всех их разом, традиционные светильники, развешивал по краям стола соломенных кукол, изображавших духов и святых. Его стол больше походил не на даосский алтарь, а на туземное капище, и я не смог удержаться от смешка. В таким изобилии инструментов немудрено запутаться.

— Попрошу поторопиться, — проговорил староста в мегафон, обращаясь по большей части к Юню Бяо. — Время пришло.

— Давай, Дин, — шепнул я своему ученику, и паренек развернул над нашим алтарем черное знамя Семизвездия — знак того, что мы готовы к битве.

Кириэн вышла в первые ряды, и по ее сосредоточенному лицу и взятому наизготовку диктофону я понял, что наша дуэль также станет материалом для ее книги, причем, наверное, даже гвоздем всей программы. Тем временем над алтарем Юня Бяо также поднялся черный флаг с изображением Большого Ковша, и я сжал руки в кулаки. Дуэль начнется с минуты на минуту.

После короткой, но эмоциональной речи главы деревни, в которой он призывал нас драться честно и биться до конца, Юнь Бяо заявил, что право начинать остается за ним как за оскорбленной стороной, и староста подтвердил это. Я закатил глаза. Я знал, что этот придурок будет добавлять себе как можно больше преимуществ, лишь бы выиграть и втоптать меня в грязь. Постой-постой, но ведь я тоже не лыком шит!

Раздался удар большого гонга, означающий начало дуэли, и толпа затаила дыхание, ожидая великой битвы. Юнь Бяо глядел на меня неотрывно, словно надеялся прожечь во мне дыру взглядом. Разумеется, ведь я надел новую одежду, которую принес мне Дин вчера вечером — да-да, та самая традиционная красная рубашка с драконом и оранжевые шорты в османский огурец. Дин был в восторге. Я надеялся тем самым если не изнасиловать глаза Юня Бяо, то хотя бы смутить своим шутовским видом — а стесняться мне было абсолютно нечего. Я смотрел на него в ответ с легкой улыбкой — наслаждаясь тем, что мой план работает. Верный мой ученик со вздохом прижал ладони к груди и украдкой бросил взгляд на Сяо Юаня — уверенного в себе как никогда, стоящего с таким видом, будто ждал возможности покрасоваться перед деревенскими девчонками целый век — а те были и рады поддержать своего фаворита, крича ему что-то одобрительное и посылая воздушные поцелуи.

Наконец, фаза молчаливого противостояния оборвалась — Юнь Бяо выхватил из стопки со стола талисман, сложил свободную кисть в замысловатый жесть и, выбросив руку вперед, смял заклинание. Гром и молния! Толпа изумленно ахнула, попятившись назад. Сияющий раскаленный болт ударил в вовремя выхваченное мною зеркало Багуа и полетел назад, в сторону моего врага, вызвав бурные крики восторженной толпы, возжелавшей хлеба и зрелищ. Если все пройдет удачно, я поджарю его алтарь его же заклинанием!

— Хо! — выкрикнул Юнь Бяо, и, схватившись за чашку с рисом, выплеснул зерна навстречу молнии. С шипением обгоревшие черные крошки посыпались на землю, и небесный огонь погас. Я разочарованно уперся руками об алтарь. А все так хорошо начиналось!

Прежде, чем я успел предпринять следующий шаг, мой недруг схватил со стола красную статуэтку и затряс ее — так, что у фигурки заходила ходуном голова и руки. Я прищурился. Ну разумеется! Его любимый прием — вселить духа в своего ученика, чтобы усилить его и с помощью приемов кунг-фу взгреть нас с Дином так, чтобы мало не показалось. Плавали, знаем.

— Духи, я взываю к вам, — гнусаво бормотал Юнь Бяо, продолжая мучить куколку, — я взываю к небу и взываю к облакам, пробуждаю вас, даруйте мне силу, сокрушите моего врага, Бог Обезьян, будь на моей стороне!

Я спешно выхватил из сумки заклинание, молясь, чтобы это было именно то самое заклинание. Сяо Юань тем временем закатил глаза и неестественно выгнулся в спине назад — первые признаки одержимости духом. Когда ритуал завершится, он перейдет в атаку, и нам с Дином несдобровать.

— Хэ! Жун! Мин! Сяо! — выкрикнул я, жестикулируя талисманом вверх, вправо, влево и снова вверх, после чего резко направил руку на Сяо Юаня, который исчез во вспышке света — и появился из нее уже с неистовым кудахтаньем, хлопая крыльями. Да, вы поняли все правильно — я превратил его в петуха своим коронным приемом, который все грозился применить на протяжении целых пяти глав своего рассказа.

Толпа замерла. На лицах и людей, и старосты, и Кириэн, и простых зевак, и самого Юня Бяо читалось только одно — “а что, так можно было?!”. Я отлично видел по лицу своего соперника, что он просто мечтает отплатить мне той же монетой и превратить в петуха уже меня — но ручки-то коротки, петушиное заклинание изобрел я сам и делиться им ни кем не собирался. Но не время было дивиться!

— Дин, давай! — заорал я, выпрыгивая из-за алтаря в неистовом порыве. Дин рванул вслед за мной и с силой хлопнул в ладоши над головой, застлав всем глаза жестким белым светом. Заклинание сработало безотказно! Я знал, куда целиться, даже несмотря на то, что тоже был ослеплен, неумолимо приближаясь, занес кулак, чтобы сокрушить своего врага одним мощным ударом лапы в прыжке — и промахнулся.

Когда я проморгался, я увидел, что Юнь Бяо увернулся — он попросту присел, предугадав мои действия. Я чуть не плюнул с досады. Все-таки мой противник не так прост, как бы мне хотелось бы. Но в любом случае — я вывел Сяо Юаня из игры, и против нас с Дином остался только его учитель.

— Дин, атакуй его! — приказал я верному моему ученику и сложил руки в странный жест, прикрыв глаза. Поток светлой энергии наполнил меня, и я выдохнул в сторону паренька, чтобы воодушевить его на подвиги.

— Но учитель… — пробормотал он. Я сделал более глубокий вдох и хлопнул его по плечу:

— Давай!

Биться вдвоем против одного нечестно, зато эффективно — было бы, если бы Юнь Бяо был бы одного с нами уровня. Но бойцом он был первоклассным — и это нам приходилось несладко, а не ему. Пока Дин, сражающийся с тройной силой после моего усиления, атаковал его ногой, он уворачивался, я пытался достать его кулаком, он в свою очередь бросался на нас двоих одновременно — реакция у него была потрясающая. Под ногами с квохтаньем носился превращенный в петуха Сяо Юань, словно желая помочь своему учителю — а он брал нас измором, чтобы потом, когда мы устанем, перейти в наступление. Этого допустить было никак нельзя.

Внезапно Дин завопил и схватился за ногу, и мой недруг с силой ударил его кулаком в грудь — так, что верный мой ученик согнулся пополам. Я отпрыгнул назад, увернувшись от мощного замаха ногой, схватил Дина и оттащил его за собой.

— Что такое? — спросил я его, переводя дух, пока Юнь Бяо тоже силился отдышаться.

— Клюнул, зараза, — ругнулся паренек, указывая на распушившего перья Сяо Юаня в петушином обличьи. — Вот же дьявол!

— Разрешаю тебе пнуть его, — и я встал в боевую стойку, намереваясь продолжить бой — безнадежный, как вся моя жизнь.

Дин ринулся вперед, прямо на Юня Бяо, но его загородил его оперившийся ученик, готовый вновь клюнуть Дина — он уже смирился со своим петушиным обликом и даже нашел в нем плюс в виде естественного оружия — клюва и шпор. Дин с разбегу мощным ударом ноги отправил Сяо Юаня в полет как футбольный мяч, и тот с кудахтаньем шмякнулся позади своего учителя, не в силах подняться на лапы и продолжить бой.

— Сдавайся, Юнь Бяо! — выкрикнул я. — Двое против одного!

— Мошенник, — прошипел он, выхватывая из сумки талисман.

Прежде, чем он пустил заклинание в ход, я выбросил руки в стороны и резко присел. Аура страха, от которой люди замирают на месте, не в силах пошевелиться, экзистенциальный необъяснимый ужас, приковывающий к земле, первозданный террор. Я подсмотрел этот прием у одного знакомого злого колдуна и не стеснялся им пользоваться практически в любой драке. Ну, вы уже заметили, полагаю.

— Дин! — рыкнул я, после чего ринулся вперед, не давая Юню Бяо опомниться после действия заклинания и прийти в себя. Сейчас мы его прихлопнем с двух сторон!

Дин оказался расторопнее меня — он очутился буквально под носом у нашего соперника, и снова с силой хлопнул в ладоши. Я зажмурился, чтобы уберечь свои глаза от яркой вспышки — но, к моему удивлению, ее не последовало. Юнь Бяо, не разобравшийся в ситуации, тоже зажмурился, и Дин в следующий же момент нанес ему сокрушительный удар кулаком в нос.

— Первая кровь! — закричал он, поднимая вверх руку с алым пятном на ней. Я изумленно выдохнул. Мой мальчик так быстро учится… Я был изрядно поражен тому, что я, оказывается, не такой уж и плохой учитель! Теперь можно гордиться собой на полных правах.

— Стоп! — проговорил в мегафон староста деревни. — Дуэль окончена!

— Победитель! Победитель! — гудела толпа. Этим пейзанам все равно, что их даос повержен и теперь вытирает рукавом халата кровь с лица — он уже подвел их один раз, вчера, когда не дал пришлому волшебнику Чхи Швабра Швану продавать талисманы от красных вшей и лишил свою деревню магической защиты от паразитов. Так зачем сочувствовать неудачнику?

— Победитель — Энтони Чан! — провозгласил глава поселения.

Я с усталой улыбкой показал большой палец вверх. Из нас с Дином отличная команда!

— Поздравляю, рин Чан.

Кириэн подошла ко мне и доброжелательно кивнула головой. Я в этот раз не нарушил ни одного правила из установленных, хотя и сумел удивить всех своим петушиным заклинанием.

— Вот видите, риннайн Шнайдер, — приосанившись, молвил я. — Я все-таки умею сражаться честно.

— Но не любите этого, — усмехнулась она. — Отчасти понимаю.

Ко мне подошел злой Юнь Бяо, держащий на руках своего ученика в петушином оперении. Сяо Юань вертел головой, периодически издавая взволнованное “ко-ко-ко”, и посматривал на меня оранжевым глазом.

— Расколдуй его, — потребовал мой недруг.

Я в ответ хохотнул.

— Еще чего! — бросил я.

— Расколдуйте его, рин Чан, — попросила Кириэн. — Он ни в чем не виноват!

— Пусть сперва попросит вежливо, — заявил я, сложив руки на груди. — И тогда я еще подумаю, расколдовывать его или нет.

— Ты вторую дуэль захотел?! — взъярился Юнь Бяо. Сяо Юань на его руках беспокойно дернул головой и закудахтал. Перспектива остаться до конца жизни в петушиных перьях его ни разу не радовала.

— Без учеников я отделаю тебя так, что мало не покажется, — хихикнул я. — Так что подумай сам, надо ли оно тебе.

— Пожалуйста, — со вздохом сказал Юнь Бяо. Чувствовалось, с какой неохотой он это говорит. — Без Сяо Юаня я как без рук.

— Нет, — ехидно отвечал я. Возможность проучить своего врага дополнительно была для меня бесценным сокровищем, и я не желал упускать ее так просто. Подумать только, Юнь Бяо сам будет делать то, что обычно предпочитал спихивать на Сяо Юаня, то есть больше половины всех домашних дел и абсолютно все даосские!

— Ты, отвратительный, мерзкий, подлый, гадкий… — зашипел мой недруг, а я в ответ злорадно захохотал. Месть сладка!

— Хочешь своего ученика назад — расколдуй его сам, — предложил ему я. — Как раз отличный повод развиваться в магии.

Юнь Бяо плюнул мне под ноги и гордо удалился.

Когда мы вернулись обратно, Дин попросил меня осмотреть его — он жаловался, что у него болит все тело. Я велел ему снять футболку, критически глянул на его обнаженный торс и изрядно удивился. Кожа моего ученика была настолько тонкая, почти прозрачная, что все удары Юня Бяо выступили на ней ужасными угольно-черными гематомами.

— Поздравляю тебя, Дин, — сказал я. — Ты весь в синяках.

Дин горестно вздохнул и натянул футболку обратно.

— Если нужно постоянно драться с другими даосами, то я лучше вернусь к дядюшке, — сказал он глухо.

— Эй, ну почему? — осторожно спросил я его. — Синяки же заживут!

— Раньше на мне синяки никогда не заживали…

И я все понял.

— Отец? — тихо поинтересовался я.

— Алкоголизм, — с ненавистью проговорил мой ученик, сжав кулаки.

Теперь тот факт, что Дин яростно открещивается от выпивки и ненавидит поддатых людей до дрожи в коленях, кажется мне не модой на стрейт-эйдж среди китайских подростков, а вполне закономерным явлением. С отцом-пьяницей-то!

— Дин, — мягко сказал я ему и потянулся к нему, чтобы обнять парнишку. Дин уткнулся мне в грудь, ничего не отвечая.

— Я буду беречь тебя по мере сил, Дин, — молвил я, поглаживая его по спине. — Потому что ты мой единственный ученик. Неужели ты думал, что я собираюсь только укатывать тебя в огороде?

— Нет... — шмыгнул тот носом. — Ты же научил меня заклинанию… и медитации…

— Во-о-от! — просиял я. — Ты станешь большим даосом, Дин!

— Надеюсь, учитель…

Я попросил у служанок аптечку и смазал Дину его синяки специальной мазью, чтобы его синяки прошли как можно скорее, после чего мы отправились на ужин.

Юнь Бяо, вопреки моим ожиданиям, не хлопотал сам с тарелками и едой — вместо этого он кликнул двух своих горничных. На его коленях сидел Сяо Юань в облике петуха, с нервным квохтаньем оглядывающийся по сторонам.

— А я думал, на ужин у нас будет жареная курочка, — не удержался я от подколки с ехидной мордой.

— Заткнись, — ледяным тоном посоветовал мне мой недруг.

— Энтони Чан, над этим не шутят, — заметила Кириэн, накладывая себя печеный батат. — Вот если бы Дина превратили в петуха, что бы Вы делали?

— Это бы не стало проблемой, — пожал я плечами. — Ведь я всегда могу расколдовать его обратно, в отличие от некоторых.

— Спасибо, учитель, — улыбнулся верный мой ученик. Кириэн же только закатила глаза и выдавила себе на тарелку из тюбика немного соуса.

— Ну что, — весело обратился я к Юню Бяо, — завтра я ухожу.

— И хвала небесам, — пробурчал он. — Скатертью дорожка.

— Ты должен отдать мне моих покойников, — напомнил я ему.

— Да забирай на здоровье.

— Я к тому — готовы ли они?

Юнь Бяо прищурился, а затем возвел глаза к небу, чтобы вспомнить, закончил ли Сяо Юань даосские дела. Он же в прошлый раз жаловался, что всех их нужно обмыть, переодеть, привести в богоугодный вид, а он ничего не успевает.

— Я после ужина посмотрю, — сказал он. — Но я тебе их отдам всех в надлежащем виде.

После еды я сходил до круглосуточного магазина и купил две банки энергетического напитка с женьшенем — хотя разного рода стимуляторы я недолюбливал из-за их способности иссушать после того, как их действие закончится. Если я сегодня ночью усну и мне вновь привидится мамаша-лиса, зовущая меня домой, то я не знаю, что я буду делать. Уж лучше бессонница, чем это непонятное безобразие.

Ночью после одного выпитого энергетика меня накрыла жажда деятельности. Я рассортировал все свои талисманы из оставшихся, почистил принадлежности для колдовства — в общем, взялся наводить порядок в своем инвентаре. Я взялся за компас Ло Пань, чтобы протереть его — и в шоке уставился на него. В прошлый раз, когда я его брал в руки, еще дома то есть, стрелка его бешено крутилась во все стороны, и я тогда решил, что он сломался. Сейчас же он показывал направление с юга на север с ювелирной точностью — словно никаких странностей и в помине не было.

— Что за дела… — пробормотал я и еще раз протер стеклышко прибора, словно это мне привиделось и стоит мне только убрать тряпочку — как стрелка снова завертится как сумасшедшая. Однако этого не произошло.

Я отложил компас в сторонку. Вот теперь и думай, Энтони Чан, что делать и кто виноват. На что же в тот день так отреагировал компас? Какая нечисть была в тот день рядом с тобой?

Я вспомнил, что, скорее всего, я и сам наполовину нечисть. Но почему же компас никогда не реагировал на меня? Ну, наверное, потому что полукровки не считаются. Я метис, и во мне целая половина человеческой крови, разбавляющая лисью. Так что с этим все в порядке.

Ближе к утру я выпил вторую баночку, так как меня уже начало клонить в сон, и я пришел к выводу, что, если я хочу продержаться до дома, мне нужно купить больше энергетиков, и все равно, что моему сердцу может настать скоропостижный конец. Я снова отправился в то самое круглосуточное сельпо, перемахнув через ворота ровно таким же методом, как и в своем лисьем сне, после чего поспешил в центр деревни. Солнце уже начало подниматься, и я невольно залюбовался огненным рассветом, расцветившим небо в розово-оранжевое. Встречать новый день — это так необыкновенно!

Я расплатился с сонной продавщицей за три баночки, после чего заторопился домой — более короткой дорогой, чтобы сократить путь. За углом прямо на дороге лежал пьянчуга из местных, и я, обходя его, вспомнил Дина. Интересно, как его синяки? Дин спит и видит десятый сон, и, как обычно, не захочет рано вставать — только если ради еды.

Я уже приближался к дому Юню Бяо, как внезапно увидел мелькнувшую в придорожных кустах тень. Я встал как вкопанный. Паранойя взыграла во мне с новой силой — мне показалось, что это вновь была лиса. Умом я понимал, что этого быть не может — все-таки это не сон, но что-то мне подсказывало, что мое предчувствие меня не обманывает. Я хотел было приблизиться к зарослям, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки, но в последний момент осекся. Нельзя думать об этом.

— Приходи вчера, — на всякий случай сказал я и скорым шагом пошел к воротам дома Юня Бяо.

После плотного завтрака настало время сборов и прощаний. Юнь Бяо со звоном колокольчика вывел семерых вампиров из морга — пустоглазых, немых, одеревеневших.

— Забирай и проваливай, — велел он мне, передавая мне инструмент.

— Ну что ты дуешься, хорошо же провели время, — заулыбался я. Сяо Юань, все еще обращенный в петуха, бродил по двору, разыскивая на заложенной плиткой земле зерна, которые его учитель бросил ему.

— Рин Чан, — прошипела Кириэн.

— В следующий раз я к тебе приду, — пообещал Юнь Бяо. От него сейчас это звучало, как угроза убийством, но только не для меня.

— Приходи, конечно! — воскликнул я. — Приводи моих жмуров, как подкопятся, посидим, чаю попьем, или не чаю, сериалы посмотрим, песни попоем под укулеле.

— От песен, пожалуй, откажусь.

Я зазвонил в колокольчик, начиная ритуал отправления домой, и после его завершения мы двинулись в обратный путь.

— Так, — объявил я, когда мы вышли из деревни. — В этот раз оставаться в Йонсене мне совершенно не улыбается, поэтому шевелите ногами хорошо, мы должны будем дойти до дома ровно за день!

— Ну ладно, учитель, — вздохнул Дин. По нему было видно, что он жалеет, что не может сесть на своего ослика верхом — на нем и так было слишком много поклажи, и тушки верного моего ученика несчастное животное не выдержало бы.

— Это после того, как Вы казино сожгли, рин Чан? — поинтересовалась Кириэн и, заметив мое изменившееся лицо, тут же добавила: — Признаться честно, я тоже не хотела бы останавливаться в Йонсене на ночь, так что полностью разделяю идею идти быстрее.

Однако Йонсен встретил нас далеко не так дружелюбно, как бы нам хотелось. Помните выражение — “за все нужно платить”? Так вот, встреча с теми товарищами была как раз прямым подтверждением этой истины.

— Энтони Чан! — услышал я крик, когда мы сидели в чайной.

Обернувшись, я увидел его. Злющего, как тысяча демонов, закрасневшегося от своего гнева, парня в старинном чонсаме, конической шляпе на голове и с коробом старьевщика за спиной. Я чертыхнулся. Вот кого-кого, а данного персонажа я в своей жизни искренне надеялся больше не встретить.

— И снова здравствуйте! — поприветствовал я его с издевательским поклоном и нервной улыбочкой во все лицо. — Помню Вас отлично, только имя забыл. Кэнь… Си… Как-то так?..

— Кань Цэ! — взревел бродячий мастер боевых искусств. — Меня зовут Кань Цэ! Неужели сложно запомнить?!

Из-за его спины на шум выглянули личности откровенно головорезной наружности, и я понял, что зашли мы в чайную, где любит собираться банда Да-Дао. Вот уж “удача”! Дин сделал попытку сползти под стол, а еще лучше — раствориться в воздухе. Кириэн мирно отпила из своей пиалы глоточек чая и закусила пирожным из сладкого картофеля. Мне бы ее выдержку!

— О, это же тот даоши! — повернулся к нам молодой человек с золоченым веером — хозяин сгоревшего казино. — Рад встрече, Энтони Чан.

— Взаимно… — пробормотал я. Я хотел было встать с места и утащить всех своих спутников за собой, пока еще не поздно, но от несвойственного мне страха буквально приклеился задницей к стулу — и это несмотря на то, что бандиты еще даже не сдвинулись с места!

— Что Вы скажете в свое оправдание? — спросил он меня елейно, постукивая сложенным веером по ладони.

— Оно само! — выпалил я сдуру.

— Господа, — вмешался Кань Цэ в наш разговор. — Я вижу, у вас тоже какие-то претензии к этому человеку?

— Это уже тебя не касается, оборванец, — заметил лидер Да-Дао. — Как ты вообще просочился в нашу чайную?

— Я следовал за ними с самого момента, как они вошли в город, чтобы поквитаться с ним!

Кань Цэ предсказуемо завел свою песню про то, как он всего лишь хотел помериться силой с хвастливым лисом, а тот возьми и подговори своего ученика вдарить ему котелком по голове.

— … до сих пор шишка!...

— Ну все, все, не плачь, — оборвал его бандит.

Старьевщик посмотрел на него с плохо скрываемой ненавистью.

— Пойдем выйдем, — потребовал он у меня.

— Чай остынет, — вздохнул я. — Выйди ты один.

— Энтони Чан, на Вашем месте я хотя бы извинилась перед несчастным молодым человеком, — вмешалась Кириэн.

— И не подумаю! — воскликнул я и откупорил баночку энергетика — меня снова уже начало клонить в сон. — Он сам тогда нарвался!

— Ты нашего клиента не трожь, оборванец, — возвысил голос хозяин казино. — Иди своей дорогой.

— Босс, — с опаской проговорил один из бандитов, что сидели за столиками. — Посмотри на девчонку.

Главарь вгляделся в Кириэн — она сидела лицом к нему и совершенно невозмутимо продолжала пить чай с традиционными пирожными. Похоже, она вправду подсела на красные пирожные из сладкого картофеля.

— Такие мне не нужны, — бросил он. — Зеленые волосы… Фу.

Я сжал рукой прохладный металл банки и положил руку на колено Дину, который весь подался вперед и закусил губу до белизны. Ну Дин, ну не совершай ты глупости!

— Не смей оскорблять Кириэн! — выпалил он — а его всего при этом колотило крупной дрожью. Парень боялся, но все равно полез ее защищать. Похвально, конечно, но не сейчас!

— Дин, — встревоженно молвила наша атласская ши, прижимая чашку к груди. Видит Небо, она и сама не рада, что обзавелась таким поклонником!

— Мальчик, — почти ласково обратился к Дину босс головорезов Да-Дао. — Ты еще пожалеешь. Эй, притащите его ко мне! — хлопнул он в ладоши. — Я хочу объяснить ему, что такое хорошо, а что такое плохо.

Чует мой хвост, что дело пахнет жареным. Но сжигать еще и чайную, спасая Дина, мне совершенно не хотелось, оттого я принял единственно верное решение. Мой учитель не говорил мне этого, я сам понял эту истину. Будь внезапным или умри!

— Сейчас будет песня! — важно объявил я, вскакивая на стол. Пиалы с жалобным звяканьем раскатились по углам, и Кириэн еле успела подхватить свою, недовольно цокнув.

— Что… — ошарашенно выговорил лидер да-даовцев. Ну видно же, что он откровенно не понимает, что происходит!

— Песня! — повторил я, поставив лапу на подоконник. Второй этаж, окна выходят на задний двор, где никого нет. Ну, это не страшно, это даже хорошо!

Кириэн, заметив мои поползновения, сразу поняла, куда я клоню, после чего взяла Дина за руку и медленно придвинулась к окну, ближе ко мне. Члены Да-Дао следили за мной неотрывно, ожидая нападение в любой момент.

— Заканчивай шутить! — рявкнул кто-то из них. — Слезай оттуда и иди сюда к боссу!

— Дин, давай! — заорал я.

— А? Что? — встревожился мой ученик. Ну разумеется! Растерялся. Эх, Дин! Вечно приходится брать инициативу в свои руки.

Я выхватил из сумки талисман, швырнул его на пол с криком “Хо!”, и чайную захлестнула волна света пополам с оглушающим звуком — будто в помещении разорвалась светошумовая граната. Пока ослепленные и оглушенные бандиты с проклятиями протирали глаза, я вслепую открыл окно и потащил за собой Кириэн, а она за собой — Дина.

— Второй этаж! — запротестовала было она.

— Прыгаем! — оборвал ее я.

И мы прыгнули. Я приземлился на обе лапы, присев на корточки, Кириэн спрыгнула как завзятый фанат паркура — на вытянутые носочки, расставив руки в стороны, а вот несчастный Дин не сумел сгруппироваться и свалился на землю как мешок с картошкой.

— А теперь бежим! — воскликнул я, подняв руку вверх в призывном жесте.

— Меня подождите, — пропыхтел Дин, с трудом поднимаясь на ноги. Ну Дин!

Мы не успели скрыться — из того же окна выпрыгнул наш старый знакомый. Верный мой ученик еле успел отползти от него, а Кань Цэ выставил вперед руку в боевой стойке.

— Ты думал, что сумеешь удрать от меня, хвастливый лис? — горделиво проговорил он.

— Я пытался, — и я состроил скорбную рожу.

Из чайной выбежали бандиты — человек семь или девять, точно посчитать я не сумел — и окружили нас полукольцом. Не сбежишь, Энтони Чан. Ну, быть тебе битым, лисья шуба!

— Мамочки… — пробормотал Дин и вцепился в Кириэн.

Налетевший порыв поднял пыль, зашвырнул нам ее в глаза, и я как будто бы услышал песню — протяжную, давящую, состоящую из одной бесконечно тянущейся ноты. Мне поначалу показалось, что это завывает ветер, но, прислушавшись, я даже различил несколько слов на незнакомом мне языке.

— Босс… — встревоженно произнес один из его людей. Молодой человек в черном одеянии стоял неподвижно, словно оцепенел — как будто бы он вспомнил что-то ужасное.

— Босс? — обратился к нему другой.

— Мы уходим, — тихим шепотом проговорил он. — Оно вернулось. То, что утащило во тьму и убило Сяхэя.

— Что — оно? — не понял я. Я внезапно вспомнил, что в ночь нашего пребывания в Йонсене был убит бандит из этой группировки — в столовой постоялого двора это было самой животрепещущей темой для обсуждения в то утро, когда я встал с похмельной после казино головой. Но я и подумать не мог, что здесь замешана какая-то мистика! Сперва лисы-оборотни, а теперь еще и это?!

— Уходим! — зычно повторил он. — Уходим, пока оно не появилось!

Бандиты, пятясь, скрылись в проулке. Вооруженные мечами да-дао, которые и дали название их шайке, они испугались какого-то голоса? Что же это тогда за существо, которое поет страшные песни и убивает людей?

— Трусы, — бросил Кань Цэ. Он единственный остался стоять на улице, несмотря на гнетущий бурдон на грани с инфразвуком. Дин чуть осмелел, и даже жуткие песнопения не поколебали его решимость — теперь численный перевес был на нашей стороне.

— А ты такой смелый, я смотрю, — молвил я. Монотонная нота постепенно утихала и наконец замолкла совсем. Я облегченно вздохнул — в самом деле, даже дышать стало легче. Кириэн тоже вытерла рукой пот со лба, откашлялась и протерла глаза.

— Давайте только без драк в этот раз, — попросила она нас.

Но без драки уже было никак нельзя, потому что Кань Цэ первый бросился на меня, растопырив пальцы рук — очевидно, что он изучал кунг-фу Школы Тигра. Я отскочил назад, после чего встал в стойку.

— Дин! — рыкнул я. — Хорош прятаться за юбкой, помоги мне!

— Твой ученик тебе больше не поможет, Энтони Чан! — прокричал мастер кунг-фу, и его рука прошлась в опасной близости от моих очков — этот гад целился прямо в глаза.

— Вот чисто назло поможет, да, Дин? — и я выжидательно посмотрел на парнишку.

— Даже не знаю, учитель, — проныл он.

— Помоги ему, Дин! — попросила Кириэн. — Ради меня!

Волшебные слова Кириэн “ради меня” произвели небывалый эффект. Дин замялся — было видно, что после боя с Юнем Бяо он не горит никаким желанием драться опять, но ради возлюбленной, которая, к тому же, сама об этом попросила…

— Только ради Кириэн, учитель, — неуверенно сказал он и резко встал в стойку. Дин был адептом Школы Богомола, что выражалось в его характерной уверенной позе, и Кань Цэ, похоже, был порядком удивлен уровню подготовки, казалось бы, хилого парнишки. Кто бы что ни говорил, а мой Дин еще способен поддать жару, несмотря на все свои синяки!

— Чему ты удивляешься, Кань Цэ? — крикнул я ему. — Разве ты сам не знаешь, что здесь кунг-фу владеет каждый встречный и поперечный?

Тот ничего не ответил — вместо этого рванул к Дину. То ли он счел его более достойным соперником, нежели я, то ли, наоборот, посчитал его слабаком и решил вынести сразу, но я принял это за оскорбление.

— Эй! — и я выкинул ему вдогонку сложенную “клювом журавля” руку. — Ты же вроде со мной хотел драться!

В ответ Кань Цэ резко повернулся на меня, и я, грязно выругавшись, еле увернулся от привязанного к концу его косы грузика. Дин схватил его за рукав, но тот резко выкрутился, оставив в руках моего ученика обрывок ткани.

— Я вас и двоих одолею! — провозгласил он, совершая такой могучий замах рукой, что я еле уклонился от него. Бороться против такого сильного противника… Сегодня определенно не мой день. Честно мне точно не победить!

По счастью, так думал не я один. Дин, увернувшись от очередного удара Кань Цэ, отскочил в сторону, после чего с сильным хлопком в ладоши вызвал вспышку яркого света.

— Учитель, давай! — азартно закричал он.

Старьевщик вскрикнул и закрыл глаза, а я моментально сориентировался в ситуации, благо, я был совсем рядом — вслепую с силой ударил его головой в нос. Раздался вопль. Когда мы все протерли свои болеющие очи, наш противник держался за лицо, и через пальцы у него капала алая кровь.

— Энтони… Чан… — прошипел он. — Ты мерзавец…

— Вообще-то это была идея моего ученика, — пожал я плечами. — Молодец, Дин, — похвалил я его. — Быстро учишься!

Сияющий парнишка показал мне большой палец.

— Вы закончили наконец? — устало проговорила Кириэн. На нее, похоже, эта баталия не произвела никакого положительного впечатления.

— Я еще нет! — зарычал Кань Цэ. — Я не успокоюсь, пока не убью его!

— Мужик, у тебя кровь из носа идет, — напомнил ему я. — Испачкаешь мне халат — тресну еще раз.

— Рин Чан, Вы же ему нос сломали, — сказала Кириэн.

— Издержки профессии, — съехидничал я. — Любишь драться — люби и в лицо получать.

— Я буду жаловаться! — шмыгнув носом, пробурчал Кань Цэ. — Я подам заявление в полицию, снимут побои!

— Посмотрим, что тебе скажут в полиции, — ехидно сказал я, и, кривляясь, пропищал: — “Помогите, меня избил парень с лисьими ляжками!”

Дин зашелся хохотом, и даже Кириэн не смогла сдержать снисходительной улыбки. Кань Цэ побагровел.

— Ну, мы еще посмотрим, кто кого! — бросил он и, подобрав свои короб и шляпу, скрылся где-то в проулке.

— В Йонсен я больше не пойду, — заявил и я уселся на землю, не заботясь о сохранности штанов.

— Солидарен, — подтвердил Дин и сел рядом со мной.

— И я тоже, — вздохнула Кириэн, но садиться не стала. — Пойдемте домой, мальчики.

Мы покинули этот трижды клятый город с дурным настроением. Дин ныл, что из-за новой драки синяков у него только прибавилось, а когда они заживут — неизвестно. Кириэн ничего не говорила, но было видно, что она тоже переживает из-за чего-то своего. Я же серьезно задумался о том, что все-таки прогнало бандитов у чайной. Такой звук, по крайней мере, очень похожий, я слышал в своей жизни только раз — когда мы вместе с отцом поехали на прогулочном катере в открытое море под Сянгоном. Гудение моря, шум прибоя, переходящий в инфразвук, который могли уловить только мои чуткие лисьи уши. Йонсен довольно далеко находится от моря. Что за существо может издавать такие звуки и, главное, где оно пряталось все это время?

Но если вы считаете, что на этом наши злоключения закончились, то я вас огорчу. Когда мы начали приближаться к Синьбанчжану, нам навстречу начали попадаться люди — причем с поклажей, домашними животными, с семьями, с детьми! Мы встретили четыре таких семейства. Они, проходя мимо, провожали нас очень злыми взглядами, и я понял, что и здесь меня ждет не чашечка горячего чая и теплая постель, а работы непочатый край. Как даос, я должен был разобраться в этом, но у меня от обилия дум и событий, упавших на мою долю, голова медленно, но верно превращалась в квадрат.

— Это, наверное, Отродье, — поежился Дин. — Опять взялся за старое. Люди даже бегут из деревни.

— Отродье? — недоуменно переспросила Кириэн. Воображение, похоже, рисовало ей какого-то монстра, который и заставил жителей покинуть родные места, но я тут же поднял руки:

— Нет, это не может быть он! Мы же с ним договорились.

— Отродье — это злой колдун, — шепнул напуганный Дин Кириэн. — Неопределенного пола, возраста и телосложения.

— Очень даже определенного, — проворчал я, позванивая в колокольчик. — Парень, двадцать пять лет, тощий как палка. Сами попробуйте питаться тем, что Небо пошлет!

— Знали бы Вы, риннайн Шнайдер, как он до появления в Синьбанчжане учителя нас мучил!

— Правда? — удвивилась Кириэн. Я с силой залепил рукой себе по лбу. Будет он тут еще рассказывать небылицы!

— Начнем с того, что это его в первую очередь мучили, — оборвал я паренька. — Не от хорошей жизни он таким стал.

— А дядюшка по-другому говорил, — насупился Дин и замолчал, затеребив в руках недоуздок своего ослика.

Деревня встретила нас гробовой тишиной — лишь только периодически мы слышали какой-то странный стрекот. На улице не было ни души. Как и полагалось нашей деревне, по возвращению в ней дома вновь поменялись местами — мистика, действующая на нервы, не то аномалия, не то проклятие. Мы, посовещавшись, решили разобраться со всем сразу, оставили вампиров и ослика на привязи рядом с один из домов, а затем с трудом отыскали сельскую администрацию — и увидели на ее двери огромный амбарный замок.

— Я ничего не понимаю, — ошарашенно молвил я, трогая его. — Что здесь произошло?!

— Энтони Чан! — донесся до меня твердый голос. Я вздрогнул от неожиданности. — Именем закона, ты арестован.

Я повернулся и увидел тучного, но необычно для вуконга рослого полицейского с капитанскими лычками в окружении отряда своих бравых молодцев. Вэйж Лау был командиром стражей правопорядка в нашей деревеньке, нашим участковым, а также одним из двух моих лучших друзей, а еще, по секрету — потрясающим гейм-мастером и любителем острой ганьнаньской лапши, которую он готовил лучше всех в этом захолустье. Но в этот раз Вэйж был настроен вовсе на не игры — судя по револьверу у него в руке, направленному прямо на меня.

— Вэйж, — растерянно сказал я, поднимая руки. — Ты же не выстрелишь?

— Тебя по-хорошему как раз-таки пристрелить надо, — проговорил он, не опуская оружие.

— Вэйж.

— И пристрелил бы, — сверкнул он очками. — Да только тогда некому будет расхлебывать кашу, которую ты заварил.

— Стой, стой! — воскликнул я. — Какую я кашу успел заварить?

— Не вспоминаешь? — усмехнулся капитан полиции. — А я напомню. Ты господину Фэнгу продал яд от тараканов?

Я погрузился в воспоминания. Действительно, Фэнг в самом деле просил у меня снадобье от тараканов… Как раз в тот день, когда ко мне пришла Кириэн. Я тогда здорово на него обозлился еще.

— А ты ему что продал? — спросил он меня.

— Да так… — замялся я. Если я скажу, то меня все присутствующие попросту сожрут вместе с потрохами.

— Капитан! — закричал один из полицейских, резко повернувшись на нас. — Они приближаются!

— Оружие наизготовку! — велел Вэйж.

— Да кто — они? — не понял я.

— Учитель! Смотри! — заверещал Дин, показывая пальцем мне за спину.

Впрочем, уже через мгновение я уже понял — стоило только обернуться. Огромный рыжий монстр габаритов крупной овчарки, с усищами размером с хорошую телеантенну, о шести ногах и с мощным хитиновым панцирем с характерным стрекотом выскочил из-за здания администрации и яростно набросился на полицейских, и те по команде Вэйжа открыли шквальный огонь из своих пистолетов. Дин завизжал, когда после того, как выстрелы стихли, труп чудовища, истекающий зеленоватым ихором, повалился в его сторону, и парень спрятался за Кириэн. Той впервые за все это время изменила ее хваленая выдержка — она стояла ни жива, ни мертва, бледная, как призрак, не в силах сделать хотя бы шаг.

— Энтони Чан, — наконец, заговорила она, когда дыхание вновь вернулось к ней. — Так что Вы продали тому мужчине, когда мы с Вами сидели у Вас на кухне?

Заговорил я не сразу.

— Зелье роста, — смущаясь, как первоклассница, молвил я.

И наступила гробовая тишина, прерываемая только зловещим стрекотом и порывами ветра. Не хватало только перекати-поля для полноты картины. Ну все, меня теперь точно разорвут, полетят клочки по закоулочкам.

— Зелье роста! — воскликнул Вэйж и сделал такой жест, будто готов швырнуть свой пистолет на землю. — И посмотри, к чему это привело!

Дин нервно захихикал в кулак, и я осуждающе посмотрел на него. Кириэн глядела на нас, будучи в глубоком шоке — то на меня, то на Вэйжа. Я думал, она вновь произнесет что-то вроде своего сакраментального “Рин Чан, я была о Вас лучшего мнения!”, но она не могла сказать абсолютно ничего — настолько было велико потрясение.

— Зелье… роста… — проговорила она еще слышно. — Уму непостижимо…

— Может, ты тогда объяснишь даме, зачем? — потребовал у меня мой друг. Я тяжко вздохнул. Признаваться было выше моих сил, но я все-таки тяжело вздохнул, сцепил руки между собой, после чего тихо произнес:

— Заказы на истребление монстров стоят дороже, чем яд от тараканов.

Кириэн со стоном закрыла лицо руками, и мне внезапно стало небывало стыдно — как не было стыдно никогда в своей жизни. А я-то хотел произвести на нее хорошее впечатление! Кажется, это стало последней каплей. Теперь я отлично понимаю, почему на меня так косо смотрели беженцы.

— Энтони Чан… — сказала она наконец, с трудом подбирая слова. — Вы катастрофа.

— Знаю, любезная риннайн, — вздохнул я.

— Гигантские. Тараканы. Размером со свинью, — с нажимом произнес капитан полиции. — Ходят по деревне как у себя дома, кур жрут, на людей кидаются! Что ты на это скажешь?

Я промолчал. Стыдно-то как! И, главное, как теперь выкручиваться?!

— Учитель, что теперь делать?.. — уныло спросил верный мой Дин. — Деревне хана, да?

— Я ему дам “хана”! — потряс кулаком Вэйж. — Пока все не исправит, я ему не дам житья! Пушинка пытался, но ему одна из тварей прокусила ногу, прежде чем он ее прикончил.

— Пушинка? — встревожился я. Мой второй лучший друг пострадал из-за этих тараканов, из-за меня, а я и не знал даже об этом?! — С ним все хорошо? Где он сейчас?

— В фельдшерском пункте, — отвечал Вэйж сердито. — Я как раз шел к нему.

— Я с тобой! — воскликнул я.

— Вряд ли он захочет тебя видеть после этого, — поморщился мой приятель.

— Я обязан хотя бы извиниться, — сказал я и тяжко вздохнул.

— Если вы идете навещать друга, то я пойду домой, — произнесла Кириэн и поправила лямки своего рюкзака.

— Милая риннайн! — воскликнул Вэйж. — Опасно сейчас ходить в одиночку и без оружия. Позвольте моим ребятам сопроводить вас до дома.

— Нет, нет, рин полицейский, — со смехом отвечала она. — Я девушка самостоятельная, ко всему привыкшая, и тараканами-переростками меня не напугать.

Ага, конечно, словно я не видел, как она побелела, как полотно, увидев эту тварь.

— Ну… — с сомнением произнес Вэйж. — Как знаете, милая риннайн.

Кириэн попрощалась с нами и отправилась искать дом, где она остановилась, а я с сомнением поплелся за Вэйжем и его отрядом — а вслед за мной верный мой Дин. Было даже не так страшно за Кириэн (она-то в огне не горит и в воде не тонет), как за деревню. Своим глупым желанием подзаработать я подверг всех такой большой опасности. Дурья лисья башка! Теперь целый населенный пункт под угрозой гибели. Поздравляю, молодец, хорошая работа.

Фельдшерский пункт — небольшое светлое здание, единственное выглядящее более технологично, чем остальные дома в деревне, оттого смотрелось довольно чужеродно, как бельмо на глазу. Он всегда открыт — и мы беспрепятственно вошли.

Признаться честно, я просто ненавижу бывать здесь. Два убитых в медуниверситете года не воспитали во мне ненависть ко врачам, нет. Но фельдшерский пункт Синьбанчжана вы не забудете еще долго. Атмосфера здесь очень уже своеобразная — только попав сюда, вы сразу поймете, о чем я.

Только мы вошли, как до наших ушей донеслась приглушенная музыка — вуконгские детские песенки. Магнитофон играл затертую едва ли не до дыр кассету детскими голосами, и дребезжание, щелчки и шумы придавали пустому кабинету, залитому холодным электрическим светом, необычайно зловещие веяния — будто в старом фильме ужасов.

— Два веселых тигра, два вес-с-селы-ы-ых тигра…

— Кто-нибудь есть? — позвал я. Я обернулся и увидел на полках стеллажа поллитровые банки, в которые были закатаны заформалиненные мыши. С первого взгляда это были самые обычные образцы, но стоило присмотреться получше, как открывалось нечто страшное. У одной не было передних лап, у другой — недоразвиты уши, третья и четвертая сцепились между собой хвостами, пятая — альбинос… Жуть! Коллекционер, которому принадлежало все это богатство, явно знал толк в патологиях, поскольку банки были расставлены на полках в порядке возрастания степени поражения объектов — от безвинных сросшихся пальцев до полной анэнцефалии, отсутствию головного мозга.

— Один без уха, другой — без х-х-х-кх-кх-хвоста….

Меня передернуло. Песенка очень уж подходила к коллекции, будто бы описывала ее. Действительно, в банках были мыши и без ушей, и без хвостов.

— Шаоци! — заорал Вэйж, колотя кулаком в дверной косяк. — Шаоци!

Раздался щелчок магнитофона, и музыка оборвалась на полуслове — и в комнате зазвенела отчаянная тишина.

— У меня закончились ножи, — с прискорбием сообщил нам голос прямо из-за моей спины. От неожиданности и содержания фразы я чуть было не сел там, где стоял.

— Дьявол, Шаоци! — выругался Вэйж.

Хэ Шаоци — фельдшер нашей деревни и третья кара небесная для синьбанчжанцев — после меня и Отродья, разумеется. Уже за первую неделю знакомства с ним я выяснил, что он не любит привлекать к себе слишком много внимания, ему нравятся детские песенки, а также что он большой фанат комбучи и патологической физиологии, что и демонстрировала его коллекция заформалиненных мышей, которую он не стеснялся показывать в холле своего фельдшерского пункта всем желающим и нежелающим. В дальнейшем я узнал, что Шаоци очень любит лечебное дело, кокосовые конфеты и свою матушку, которая как раз и отправила его учиться в Сянгон. Правда, настораживало, что он постоянно говорил о ней в прошедшем времени, но я не стал настаивать с расспросами.

Я повернулся к фельдшеру и заметил на бледном лице молодого мужчины огромный фиолетовый синяк под правым глазом — уже заплывшиим. Шаоци немигающие смотрел на меня, и на губах его блуждала бессмысленная, но добрая улыбка. Белый халат его был забрызган какой-то зеленовато-желтой жидкостью, а на руках красовались большие черные брезентовые перчатки.

— Кто тебе фонарь поставил? — спросил я его. — И что это вообще за вид?

— Оя, — вздохнул он. — Одна селянка, по фамилии Люй. Говорит, я подкрался к ней сзади. Нахалка.

Вторую часть вопроса фельдшер успешно проигнорировал.

— Немудрено, — пробормотал Вэйж. Действительно, с привычкой Шаоци появляться настолько внезапно это даже неудивительно, что у парня такой фигнал.

— Вы по какой-то причине или так? — деловито поинтересовался у нас молодой человек и, стянув с одной руки перчатку, щелкнул рычажком электрочайника. Фельдшерский пункт был вторым местом в нашей деревне, куда было подведено электричество — помимо администрации. Сделано это было, разумеется, для работы всех необходимых медицинских приборов, но Шаоци ничто не помешало притащить на работу чайник, чтобы пользоваться благами цивилизации.

— Мы хотим проведать Чжэньфаня, — сказал Вэйж. — Как он?

— Ой, так вы к Чжэньфаню! Он во второй палате, — мягко проговорил фельдшер. — Не волнуйтесь, ампутация не потребуется.

— Очень обнадеживает… — вздрогнул Дин. Ему было очень не по себе, это видно невооруженным глазом, но уйти без меня он не осмеливался — боялся тараканов на улице.

— Вперед и налево, — подсказал нам Шаоци. — А я вернусь к своим делам.

Раздался щелчок кнопки магнитофона, и до нас снова донеслись приглушенные искореженные слова детской песенки. Как запросто превратить больницу в декорации к фильму ужасов категории Б? Все легко: нужно включить затертую кассету с чем-то подобным, чтобы от когнитивного диссонанса волосы в жилах стыли.

— Он словно специально, — прошипел Вэйж, проходя дальше по небольшому коридорчику.

— Да вовсе нет, — пожал я плечами. — Я знаю его — он сам по себе такой. А может, просто придуривается, пес его разберет.

Светлая палата была довольно тесной — всего на две койки, и занята была только одна. На кровати лежал юноша — тощий-претощий, растрепанный, бледный, покрытый красными язвами на лице, шее, руках. Выглядел он максимум на семнадцать лет, хотя мы-то с Вэйжем знали, что он на самом деле гораздо старше. Его затянутые бельмом глаза неподвижно смотрели прямо в потолок, но, услышав шаги, слепец повернул на нас голову и улыбнулся.

— Энтони, Вэйж, — произнес он необычно приятным голосом. — Рад вас встретить.

Дин встал как вкопанный, не смея сделать и шага вперед. Я повернулся на него:

— Ты чего, парень?

— У-у-учитель! — взвизгнул он. — Это же Отродье! Почему ты не сказал, что ты дружишь со злым колдуном?!

Слепой усмехнулся и сел на постели — было видно, что левой, забинтованной ногой ему двигать тяжело.

— Волшебники должны держаться вместе, мальчик, — сказал он. — И кто тебе сказал, что мы дружим?

— Учитель сказал…

— В самом деле? — насмешливо переспросил Отродье.

— Я всегда считал тебя своим другом, — насупился я. — Помнишь, как мы вместе охотились на вампиров? А я тебя еще выручил однажды, помнишь? Или забыл уже?

— Один раз спас от петли — еще не считается, — оборвал меня незрячий и почесал болячку на щеке.

— Так как ты себя чувствуешь, Пуш? — участливо спросил его Вэйж. Тот рассмеялся необычно звонким для взрослого парня голосом:

— Грустно тут. Но хотя бы селяне не гоняют, уже хорошо. Шаоци — душка. Обожаю его. Век бы тут жил.

— Ага, кому няшка, кому кондрашка, — поежился полицейский.

Дин неотрывно смотрел на Пушинку, не в силах отвести взгляд. Согласен, внешность у нашего друга крайне необычная. Молодой слепец нашарил рукой выкрешенную в белый корявую палку, служащую ему тактильной тростью, и оперся об нее, словно хотел куда-то пойти.

— Не пялься на меня так, мальчик, я кожей чувствую твой взгляд.

Дин тут же испуганно отвернулся, побледнев лицом. Думаю, теперь он точно уверился в том, что Пушинка, которого в деревне все кличут Отродьем, Выродком, Ублюдком и еще тысячью разных неприглядных прозвищ — в самом деле злой колдун, как про него и говорят.

— Не пугай моего ученика, Пуш, — засмеялся я. — Он у меня и так трусишка.

— Да? — насмешливо спросил незрячий колдун. — Когда ты его успел подобрать?

— Да, кстати, расскажи, — попросил Вэйж.

Меня долго уговаривать не пришлось — и я поведал своим друзьям, как Дин забрался ко мне на участок в попытке украсть курицу, но в итоге попался прямо в мои цепкие лапы и теперь постигает Дао в добровольно-принудительном порядке.

— Учитель… — смущенно пробормотал Дин.

— Не “учитель”, — оборвал его я. — Я тебе дал нечто гораздо лучшее, чем курица!

Мои друзья захохотали, и Дин смущенно отвел взгляд, щеки его покраснели. Я хлопнул его по плечу и сказал, чтобы тот не обижался, ведь, собственно, ничего страшного не произошло.

— Что ж, — сказал Вэйж. — Удачи тебе, парень! Когда-нибудь ты превзойдешь своего учителя.

— Спасибо, — стыдливо улыбнулся верный мой ученик.

Пушинка сделал попытку встать на ноги, но тут же со стоном снова упал на постель и тяжело вздохнул.

— Мне потребуется вторая трость, — грустно пошутил он.

— Не переживай, — сказал я. — Нога быстро заживет. Как ты вообще попался таракану-то?

— А ты как думаешь? — удивился Пушинка. — Тяжело драться вслепую с противником, с которым имеешь дело первый раз.

— А, ну да, логично… — пробормотал я и протер очки.

— Да вы присаживайтесь, — и хозяин палаты похлопал рукой по своей койке. — Чего стоите, как бедные родственники.

— Да мы уже скоро пойдем, — сказал Вэйж. — Мне нужно составить протокол на Энтони.

— А, так это все твои фокусы? — вздернул брови наверх слепой. — Ну ты даешь, лис. С тебя компенсация за физический и моральный ущерб.

— Только за физический, — попытался отвертеться я.

— И моральный, — добавил Вэйж. — И ты исправишь все, что натворил, совершенно бесплатно.

— Вот еще! — вспылил я. Терять свою прибыль я был вовсе не намерен.

— Учитель, но так нельзя, — взволновался Дин.

— Ты же не хочешь в тюрьму, верно? — спросил меня мой друг-полицейский. Я помотал головой. — Значит, исправляешь все бесплатно и отстегиваешь Пушинке столько, сколько он попросит.

— Пятьдесят тысяч, — отчеканил злой колдун.

— Да ты с ума сошел! — схватился я за голову. Нет, деньги у меня еще были, но расставаться с ними я планировал вовсе не таким способом!

— Ты помнишь, чем закончилась первый наш с тобой поединок? — спросил меня Пушинка. Я грустно вздохнул.

— Ты натравил на меня стадо гусей.

— Если не хочешь, чтобы я сделал это снова, когда выйду из больницы, гони бабки, и чем скорее, тем лучше.

С тяжелым сердцем я полез в сумку за деньгами и начал отсчитывать тысячные купюры. На это ушло добрых три минуты, и только после того, как хрустящие денежные знаки перекочевали в карман рубашки слепца, тот сдержанно улыбнулся, показав синий от кариеса клык.

— Хороший мальчик.

— Засранец, — вздохнул я.

— А можно вопрос… — подал голос Дин. Мы все трое повернули на него головы.

— Спрашивай, — разрешил я.

— Как ты, учитель, познакомился с Отро… Пушинкой то есть?

Довольная улыбка тронула губы незрячего юноши, и он сильнее сжал свою палку.

— Долгая история, — сказал он мягким голосом. — Но в этом замешаны богач Ям и виселица.

— И гуси, — недовольно заметил я.

— И гуси, — согласился слепой. — Что, все еще злишься на меня за это? Это я должен злиться.

— Ну все, парни, не ссорьтесь, — вклинился в наш разговор Вэйж. — Пойдемте, ребята. Выздоравливай, Пуш.

Когда мы покинули палату Пушинки, мы вновь услышали шипящую кассету с детскими песенками. Я заглянул в подсобку, чтобы попрощаться с Шаоци — и ужаснулся. На столе нашего фельдшера лежал таракан — один из тех, что атаковали деревню. Шаоци отрезал ему антенны, две передние лапы и теперь самозабвенно копался в его внутренностях руками в перчатках, подпевая вполголоса детскому хору. Вот кому действительно жить хорошо.

— Оя-оя, — сказал он, заметив меня. — А я тут смотрю, что внутри. Хочешь тоже взглянуть, Энтони?

— Нет, спасибо, — сдавленно проговорил я, нервно сглатывая. Зрелище все-таки это не для слабонервных. Желто-зеленая жидкость на халате фельдшера оказалась все-таки ихором гигантского насекомого.

— Что нашел интересного? — спросил Вэйж и потер нос — так он делал всегда, когда нервничал.

— Да не знаю, — пожал плечами Шаоци. — Мне просто нравится его резать.

Я тяжело вздохнул. Энтузиазму и детской непосредственности этого маньяка позавидовал бы любой серийный убийца. Про Хэ Шаоци невозможно сказать точно — в самом ли деле он сумасшедший или только притворяется.

— Эй, — обиженно сказал он, поджав губы. — Если моя медицинская лицензия истекла два года назад, это еще не значит, что я не имею права заниматься исследовательской деятельностью!

— Да занимайся ты сколько угодно, — замахал рукой Вэйж. — Только живых людей не режь.

— А все-таки, — спросил я фельдшера. — Что интересного показало вскрытие таракана?

Хэ Шаоци пожал плечами.

— Пришлось использовать пилу Джигли, чтобы разрезать их хитиновую броню, — молвил он. — Во всем остальном — просто гигантский таракан, выделять образования очень трудно, хотя ганглии довольно забавно жмякаются в руке. Хотите попробовать? — и он протянул нам желто-серый комок слизи.

У Дина было такое лицо, будто его стошнит вот здесь и сейчас, в прямом эфире. Вэйж похлопал его по спине и сказал, чтобы он меньше слушал безумного фельдшера, а побольше — своего учителя. Мой ученик всхлипнул и уткнулся носом в китель офицера, словно хотел спрятаться в его пузе ото всех проблем. С размерами вэйжева брюха это не стало бы прямо очень сложной задачей.

Я тяжело вздохнул и закатил глаза. Кажется, бороться с тараканами будет гораздо, гораздо труднее, чем мне казалось — хотя куда еще труднее? Поддержки ждать неоткуда, придется полагаться только на себя. Собственно, как обычно.

— Мы идем домой, — сказал я. — Пошли, Дин.