Сохраняй свой характер ♥️♥️♥️ (джен)

16

Ламбо небрежно шла по улице к дому семьи Савада, засунув руки в карманы своих капри и в наушниках играя разнообразную музыку. Прошел час или два, прежде чем Тсуна закончила школу, поэтому она направлялась в его комнату — в основном для того, чтобы к тому времени, когда он вернется, она выглядела раздражающе уютно в его комната, как будто она была ее собственностью. Кроме того, она смогла бы увидеть травмы дня и услышать его ворчание, что позволило бы ей определить, когда в сюжетной линии она была — например, буквально на днях он пожаловался самому себе на то, что Реборн обманом втянул его и его друзей (подчиненных) в драку с "Хибари-сан" из-за Приемной…

"Хибари Кея сегодня тестировали Даме-Тсуна и его подчиненные", — сказал Реборн Ламбо, спрыгивая с головы Тсуны на кровать рядом с ней — они оба проигнорировали отрицания Тсуны о наличии "подчиненных". "Ваша предыдущая оценка его навыков была точной — он определенно будет полезен в будущем".

"Полезен для чего, Возрожденный?! И зачем тебе понадобилось обманом втягивать нас в драку с ним?! Ямамото-куна и Гокудеру-куна чуть не отправили в больницу, и Хибари-сан определенно собирается избить меня, если когда-нибудь увидит снова!" Тсуна застонал в отчаянии, схватившись за голову и тяжело опустившись за свой стол.

"Ты не должен так думать об этом, парень-Тряпка", — рассеянно сказал ему Ламбо, переворачивая страницу еще одной манги, которую она стащила из его заначки. "Хибари похож на парня, который избивает людей без всякой причины, кроме того, что ему этого хочется — так что ваша небольшая стычка, вероятно, не повлияла на вероятность того, что это произойдет в любом случае".

"...Это означает, что все еще очень вероятно, что он побьет меня", — рука Тсуны подсознательно потянулась к темному синяку на своей щеке, который он приобрел после избиения Хибари. Он поморщился, и его голова ударилась о рабочий стол в унынии.

"Не унывай, настоящий бой — лучший способ стать сильнее", — она проигнорировала его страдания.

"Я сказал ему то же самое раньше, но ему было все равно", — прокомментировал Реборн, и в его глазах появился садистский блеск. "... возможно, ему нужно испытать немного больше реальных боев, чтобы точно увидеть, насколько это может быть полезно".

Фирменный девчачий визг Тсуны эхом разнесся по всему дому.

Покачав головой при этом воспоминании, Ламбо прошла через ворота Савады во двор. Прежде чем войти в дом, она заглянула в окно. Если Нана была дома, она входила прямо через парадную дверь и предлагала помощь по хозяйству, над которой, скорее всего, была занята; если Бьянки присутствовала, она забиралась на дерево во дворе и залезала в окно Тсуны.

Гримаса скривила ее губы, когда она увидела вспышку розовых волос и столб тошнотворно-фиолетового дыма, выходящий из кухни. Это было лазание по деревьям.

Как ни странно, она едва успела дочитать первую главу нового тома манги (украденную из тайника Тсуны), когда услышала, как открылась и закрылась входная дверь. За этим последовал звук открывающегося крана в ванной на первом этаже и громкое восклицание: "ЧТО ЗА ЧЕРТ?!"

Это был слегка девчачий визгливый голос Тсуны. Он должен быть в школе еще по крайней мере сорок минут, так какое необычное событие заставило его вернуться домой?

"ЧЕРЕП РАЗГОВАРИВАЕТ!"

"Оу. Это когда у него начинается болезнь черепа". Ламбо на мгновение моргнула, прежде чем снова переключить внимание на свою мангу. Она снова сделала паузу, прежде чем смогла прочесть следующую страницу. "... подожди секунду… Болезнь черепа. Иначе известная как "Болезнь, ставящая-себя-в неловкое положение-перед-смертью". Или, в моей интерпретации: "Непревзойденный Собиратель Шантажа".'

Злая ухмылка появилась на ее лице, и она быстро отбросила мангу в сторону, выпрыгнув обратно в окно (приземлившись с легким стуком, несмотря на падение с высоты двух этажей), и побежала вниз по улице к своему дому. Ей нужна была камера.

К счастью, ей удалось довольно быстро добраться до своего дома и обратно, и она прибыла в дом Савады как раз вовремя, чтобы увидеть, как Киоко уходит (забрав у своего старшего брата несколько книг по боксу) — и, что более важно, Тсуну в его комнате, без рубашки, с его самыми постыдными секретами, расклеенными по всему телу.

Она даже не потрудилась забраться в комнату, просто сделала первый снимок с ветки дерева снаружи. К счастью, камера работала очень тихо, и у нее не была включена вспышка, так что она смогла сделать несколько снимков незаметно для Тсуны — и хотя Шамал и Реборн оба заметили ее в ту минуту, когда она присела у окна, их не особо волновало, что она собирала шантаж.

Тихонько пробравшись в комнату, пока Тсуна стоял к ней спиной, она сделала еще несколько снимков, прежде чем спрятать камеру и вернуться в свое прежнее положение на кровати. В конце концов, хотя то, что ваша цель знает о том, что вы ее шантажируете, — это прекрасно, но если они этого совершенно не осознают, момент, когда вы раскрываете свои рычаги воздействия, становится намного приятнее. А Ламбо всегда был любителем сладостей. (и этот совершенно опустошенный взгляд, который появлялся у людей, когда они понимали, что она знает их самые глубокие, темнейшие секреты.)

Тсуна воспользовался этим моментом, чтобы обернуться, только чтобы обнаружить, что его телохранитель удобно развалился на его кровати, уставившись на него. Его садист-оппортунист-телохранитель. Уставилась на него. В то время как у него по всему телу были написаны самые постыдные вещи о себе, которые когда-либо были. Его тело, которое в настоящее время было полностью выставлено на всеобщее обозрение, за исключением его боксерских трусов (что стало удивительно обычным явлением с тех пор, как появился Реборн).

Сдавленный, пронзительный вопль унижения вырвался из его рта, когда его лицо сильно покраснело от унижения, и он бросился к брошенной рубашке на полу. "К-как долго ты там находишься?!" — с трепетом спросил он, поспешно натягивая рубашку.

"Достаточно долго, чтобы знать, что однажды у тебя в носу застряла фасолина, и тебе пришлось лечь в больницу, чтобы ее удалили", — невозмутимо ответила Ламбо, едва заметная ухмылка тронула уголки ее губ. И технически, она не лгала — просто опустила тот факт, что добралась туда немного раньше, чем предполагала.

Румянец Тсуны быстро исчез, когда он побледнел при мысли о том, что она знала что-то подобное. Он обдумывал свои варианты, как заставить ее никому не рассказывать (хотя они ограничивались бесстыдным пресмыкательством или подкупом ее — но он сомневался, что она была достаточно отзывчивой, чтобы попрошайничество сработало, и он содрогнулся при мысли о том, какой именно дорогой должна была бы быть взятка ...), когда Ламбо сама прервала его размышления.

"Это болезнь Черепа, верно?" — Спросила Ламбо полуинтересующимся тоном, поворачиваясь, чтобы лечь на живот, и положив подбородок на руки. "Я слышал, что это очень быстрый работник — сколько тебе осталось? Если ты выкинешь все из головы способом, который не связан с убийцами или физическим насилием, я могу уволиться с этой работы и все равно получить бонус за уход ".

Тсуна еще больше побледнела при напоминании о его неминуемой смерти (а также немного от того факта, что она раздумывала, будет ли она иметь право на бонус в зависимости от того, как он умер ...), и быстро перевела умоляющие, полные слез глаза на Шамала, который с отвращением отшатнулся, получив такой взгляд от парня.

Ламбо мгновение изучал выражение его лица. "Хм ... Может быть, он напоминает маленькое милое животное (а не просто слабака) только тогда, когда собирается заплакать ..." — размышляла она. "... делает ли это меня садистом за то, что я так думаю? Или у меня жуткий фетиш на плач? За исключением того, что меня обычно не привлекают парни, которые много плачут, так что я не думаю, что это ... '

Пока Ламбо размышлял о странных фетишах, Шамал, не теряя больше времени, выпустил своего комара, переносчика Ангельской болезни. (Потому что, несмотря на его презрение к людям мужского пола, он не только испытывал крайнюю жалость к Тсуне из-за того, что тот еще два месяца назад ни разу не разговаривал с девушкой — что было написано у него на спине из-за болезни, — но и если бы он действительно позволил Десятому боссу Вонголы, пусть даже всего лишь проходящему обучение кандидату, умереть у него на глазах, это было бы очень плохо для бизнеса.)

Тело Тсуны обмякло от облегчения, когда он увидел, что "татуировки" черепа и их неловкие речевые пузыри исчезли. К сожалению, это чувство полностью исчезло, когда он поднял глаза и увидел, что Шамал пристально смотрит на Ламбо. Крайне извращенный Шамал, помешанный на поцелуях. Уставился на своего садистского, равнодушного, способного на массовое уничтожение телохранителя, у которого был чрезвычайно избирательный личный пузырь.

Ему казалось, что он наблюдает крушение поезда. В каком состоянии была бы его комната после того, как Шамал неизбежно попытался бы нащупать Ламбо? Осталась бы у него вообще комната? Остался бы у него вообще дом ?! Он закрыл глаза, не желая видеть неизбежную бойню.

"Прошло много времени, не так ли, Шамал?" Удивительно дружелюбный голос Ламбо прозвучал совсем рядом с доктором.

"К моему большому неудовольствию, моя милая леди ламб!" — Воскликнул Шамал в обожающей, льстивой манере.

Тсуна взглянула на них прищуренными глазами, наполовину ожидая, что Ламбо, вопреки ее тону голоса, врежет Шамалу по яйцам за какой-нибудь прошлый проступок. Вместо этого его глазные яблоки чуть не вылезли из-под почти закрытых век в полнейшем шоке от открывшегося им зрелища.

Ламбо слегка наклонился и слегка поцеловал доктора в щеку, прежде чем отстраниться. Она даже улыбалась — и не той садистской улыбкой, которая появлялась у нее, когда она угрожала кому-то (в основном ему), или саркастической улыбкой "кто, я?", которую она надевала, когда насмехалась над кем-то (тоже в основном над ним). Это была искренняя, хотя и несколько слабоватая улыбка.

И Шамал тоже не лапал ее.

"Что...?!" — изумленно пискнул Тсуна.

"О, хорошо, вы двое уже знаете друг друга. Тогда нет необходимости представляться, — прокомментировал Реборн со своего места на столе Тсуны, хотя ему было немного любопытно, откуда они знают друг друга — и почему Шамал на самом деле сдерживается от своего обычного лапания привлекательной женщины.

Ламбо заметил его невысказанный интерес. "Шамал следил за моим здоровьем, когда я проходила курс приема все более сильных ядов, чтобы приобрести к ним устойчивость", — рассказала она the hitman.

Тсуна был ошеломлен тем, что кто-то добровольно потребляет токсины. Затем он вспомнил Бьянки и ее обиду на Ламбо. "Все еще… Я просто не могу представить, чтобы Ламбо добровольно так напрягалась ... Она такая ленивая.'

Реборн задумчиво кивнул. "Я немного удивлена — большинство женщин пошли бы к другому врачу. Чтобы обеспечить профессиональное поведение".

Ламбо бесстрастно посмотрел на него, выуживая информацию. Хотя она должна была признать, что женщина, добровольно отправляющаяся в Шамал за чем-то меньшим, чем угроза для жизни, была немного необычной.

"Я не люблю врачей — по крайней мере, обычных", — как ни в чем не бывало заявил Ламбо. А кто бы стал после пяти лет под скальпелем? "Итак, ненормальный характер Шамала и непринужденные процедуры сделали его хорошим выбором для меня", — сказала она с покерным лицом. "И кроме того, он один из лучших в том, что он делает, так что это не значит, что я пожертвовал каким-либо качеством ради того, чтобы иметь врача, который не вызывает у меня желания убить его из принципа".

"Но он извращенец, не так ли?!" — Воскликнул Тсуна, оба не веря, что какая-либо женщина может приблизиться к нему, особенно к такому придирчивому к физическому контакту человеку, как его телохранитель. — и ошеломлена тем, что именно из-за его характера она не хотела его убивать. "Как так получается, что он не пытается тебя лапать или что-то в этом роде?!"

Шамал одарил мальчика снисходительным, но в то же время жалостливым взглядом. "Некоторые женщины похожи на кошек", — покровительственно сказал он ему. "Они предпочитают проявлять привязанность на своих собственных условиях. Ты должен позволить им прийти к тебе, а не наоборот ".

Ламбо непонимающе уставился на извращенца на мгновение, прежде чем снова повернуться к обвинению, странно настроенный на то, чтобы действительно дать совместное объяснение. "Я пытаюсь проявить немного привязанности к нему, чтобы предотвратить это — например, нанести упреждающий удар. И кроме того, он знает, что если бы он попытался сексуально домогаться меня, я бы отрезала его ди...

"ЛАДНО! Я улавливаю картину!" Тсуна брезгливо взвизгнул, зажимая уши руками, прежде чем его телохранительница смогла закончить предложение.

"В любом случае, Шамал, после того, как я закончу дежурство у двери (ее любимое имя для телохранителя Тсуны) сегодня вечером, ты хочешь заняться нашим обычным делом?" Ламбо снова повернулась к своей подруге-врачу.

"Когда бы я этого не хотел?" — Спросил Шамал с извращенной ухмылкой на губах, нисколько не смущенный ее предыдущими угрожающими словами.

"Это хорошо. Мы можем наверстать упущенное, пропустить стаканчик-другой... — Ламбо размышлял вслух. ("Не слишком ли ты молод, чтобы употреблять алкоголь?!" — в тревоге крикнул Тсуна. Глупый Тсуна. Она выросла в Италии. Она впервые пригубила выпивку на вечеринке в свой пятый день рождения — хотя технически, примерно в тот момент, она мысленно достигла совершеннолетия.)

"... и посмотри на леденцы для глаз, пока мы это делаем!" Шамал закончил с выжидательной ухмылкой. Ламбо показал ему поднятый большой палец.

Тсуна уставился на них обоих с непроницаемым лицом. "... вот настоящая причина, по которой тебе все равно, извращенец он или нет — ты почти такой же плохой, как и он!"

К счастью для Ламбо, следующий день после ее ночи в городе с Шамалом был последним из дней подготовки к спортивному фестивалю средней школы Намимори — это означало, что Тсуна задержалась в школе допоздна, чтобы помочь.

Это означало, что у нее было достаточно времени, чтобы справиться с легким похмельем.

К счастью, Шамал был достаточно заботлив, чтобы оставить ей одно из своих дополнительных снадобий от похмелья, прежде чем уйти вслед за особенно хорошенькой дамой, на которую он засмотрелся в баре. (Она ушла сразу после этого, лишь слегка взволнованная — хотя была уверена, что доктор задержался намного, намного позже), она залпом проглотила лекарство, при этом зажимая нос, чтобы избавиться от отвратительного вкуса, и прополоскала рот, прежде чем встать под душ, чтобы надолго окунуться в теплую воду под струями.

"Спортивный фестиваль, да?.." — подумала она про себя, намыливая волосы своим любимым шампунем с ароматом кедра. "Это связано с соревнованием по выбиванию шеста, верно? Было бы забавно понаблюдать за эпическим провалом Тсуны, а затем увидеть, как все это перерастет в драку ...'

"Но Бьянки будет там", — сказала она вслух с легкой дрожью отвращения, оттирая себя еще сильнее при мысли о Ядовитом Скорпионе.

"Не говоря уже о том, что Хибари мог бы узнать меня, даже если бы я вышел в своей более молодой форме ... И, по-видимому, я не очень хорошо справился с тем, чтобы избежать его насильственной одержимости ... и это могло бы заставить его решить прийти за мной, вместо того, чтобы противостоять Тсуне в Нокауте с Шестом, что было бы и вполовину не так смешно".

Еще немного поразмыслив над этим вопросом, она про себя пожала плечами. "Думаю, я просто попрошу Реборна или Нану записать это для меня".

Покончив с размышлениями о душе, Ламбо выключила кран подачи воды и ступила на коврик, схватив свое любимое пушистое фиолетовое полотенце со стойки раковины. Несмотря на то, что все началось на пару часов позже обычного, у нее все еще была работа, на которую нужно было успеть.

"Пфф ...!" Ламбо прижала руку ко рту, когда она слегка фыркнула. Она протянула руку к боковому столику, чтобы взять еще горсть попкорна из большой миски, стоявшей там.

"ЗАТКНИСЬ!" — КРИКНУЛ я. Тсуна смущенно закричал со своего места на противоположной стороне дивана.

"Но ты настолько жалок, что это было бы невозможно", — прямо заявил Ламбо, указывая слегка маслянистым пальцем на экран телевизора, на котором транслировалось домашнее видео Фестиваля легкой атлетики.

Более конкретно, в настоящее время там проходили гонки на пого-стиках, в которых Тсуна занял последнее место.

"Ты знаешь, я был болен. Высокая температура и все такое, — сказал он своему телохранителю, защищаясь. "Я все еще немного простужен после того, как упал в реку за день до Фестиваля".

Ламбо задумчиво посмотрела на свою миску с попкорном, полностью игнорируя слова Тсуны, поскольку он кипел от унижения. "Мне, вероятно, следует прекратить есть это, пока я смотрю; я могу в конечном итоге подавиться до смерти, если начну смеяться, пытаясь проглотить".

В этот момент в комнату вошла Нана с корзиной, полной только что высушенного белья, прервав сына от грубого комментария, который он собирался сделать. ("Нет-нет, продолжай есть это — я надеюсь, что ты подавишься до смерти".) Она на мгновение поставила корзинку на спинку дивана, тоже наблюдая за происходящим.

"Это был такой запоминающийся фестиваль легкой атлетики, Ламбо-тян. Так жаль, что ты не смогла прийти, — разочарованно вздохнула Нана, приложив руку к ее щеке. Она слегка просветлела. "И Цу-кун даже был лидером своей команды! Он был там, наверху, во время Столкновения с Шестом и все такое!"

Ламбо подавила ухмылку и превратила ее в улыбку, чтобы вместо этого прицелиться в свою старшую подругу. "Это слишком плохо. Но, по крайней мере, Реборн записал все это на пленку, так что я все равно могу поделиться воспоминаниями ".

"Реборн-тян такой заботливый, не так ли?" — Спросила Нана с улыбкой, направляясь к бельевому шкафу, чтобы убрать простыни.

На мгновение на диване воцарилась тишина, прежде чем Ламбо косо ухмыльнулась своему подопечному, который в данный момент недоверчиво смотрел в ту сторону, куда ушла его мать, одними губами произнося слова "Возрожденный, вдумчивый!?".

"Стучишь по шесту, да?" — спросила она, хватая пульт дистанционного управления и нажимая кнопку быстрой перемотки вперед. "Это должно быть интересно".

Тсуна в ужасе обернулся, его планы каким-то образом испортить запись до того, как его телохранитель доберется до этой части, развеялись в дым. Тем не менее, его тело, казалось, не успевало за мыслительным процессом, и он инстинктивно потянулся к пульту в руках Ламбо.

Секунду спустя он осознал, в каком положении находится, а именно, наполовину укрытый своим телохранителем, с его лицом всего в паре дюймов от ее. Он замер в ужасе, когда увидел жуткий блеск, покрывающий ее лицо. 'Hie! Я сейчас умру, я мертв, мертв, мертв!" — мысленно кричал он, пытаясь заставить свои скованные мышцы работать и убежать от девушки, похожей на убийцу.

Конечно, примерно в тот момент ему улыбнулась удача, и все стало гораздо хуже, чем просто вторжение в личное пространство Ламбо. Его лицо, и без того перекошенное от ужаса, исказилось еще больше, когда он почувствовал, как к нему подкрадывается некое побуждение. Потенциально смертельный порыв в том положении, в котором он находился.

К несчастью для Тсуны, он не мог сдерживаться, пока не вышел из ее личного пузыря. Поэтому он чихнул. Прямо в лицо, всего в паре дюймов от его лица.

Время, казалось, остановилось на мгновение, когда они оба осознали, что только что произошло. Затем температура в комнате резко упала, и покрытое соплями лицо Ламбо приобрело выражение, которое говорило: "Я-серьезно-подумываю-о-нарушении-условий-моего-контракта-с-целью-убить-тебя-прямо-сейчас".

Молниеносным движением Ламбо протянул руку и сжал воротник рубашки Тсуны стальным кулаком. Она спокойно использовала его рубашку, чтобы вытереть свое лицо, прежде чем снова грубо толкнуть его спиной к другой стороне дивана.

Окаменев, он сидел и дрожал, наблюдая, как она встает со своего места и направляется в ванную на первом этаже, чтобы смыть остатки. Он побледнел до такой степени, что стал похож на труп, когда переваривал ее уходящие слова.

"Если я заболею от этого, я собираюсь зашить твои ноздри. При любом будущем чихании у тебя либо вылезут глазные яблоки, либо ты захлебнешься собственными соплями, когда они попадут тебе в горло ".

Он действительно надеялся, что у нее хорошая иммунная система.

Кассета быстро перемоталась до конца и выскочила из видеомагнитофона, но Тсуна был слишком занят размышлениями о своей ужасной удаче, чтобы беспокоиться о своем плане ее уничтожения.

* * *

17

Как оказалось, Ламбо действительно заболел из-за непроизвольного приступа соплей у Тсуны.

К счастью для незадачливого "Я-не-хочу-быть-боссом-мафии", она не выполнила свою угрозу — деньги за его защиту были слишком велики, и не стоило калечить будущего босса Вонголы. Конечно, это не означало, что она не будет мстить — это просто было бы менее постоянным; и, возможно , немного менее травмирующим психику, если бы она была в лучшем настроении к тому времени, когда увидела его в следующий раз.

Но в любом случае, она заболела только на следующий день после упомянутого приступа соплей — и, угрожая сделать опасность для психического здоровья Тсуны еще более серьезной, чем раньше, "следующий день" оказался одним из ее выходных. И мало того, что холод подкрался к ней в выходной день, но она даже не смогла приступить к своим планам на день. Вместо этого она проснулась с хриплым кашлем и сильной болью в горле, которой совсем не помогало обильное количество соплей, стекающих по нему. Она перебрала множество коробок с салфетками, пытаясь уменьшить ощущение, что ее носовые пазухи набиты ватой.

Угроза зашить ноздри Тсуны казалась все лучше и лучше с каждой салфеткой…

Но если отбросить ужасные мысли о порче, Ламбо был болен. Больной до такой степени, что нормальный человек (см.: не мафиози) был бы прикован к постели как минимум на несколько дней. И ее самочувствие не намного улучшилось к следующему утру, когда ей снова пришлось вытирать пол. Итак, хриплым голосом и слегка шмыгая носом в трубку, она позвонила Реборну тем утром и сказала ему, что ему придется устранить слабину в охране Тсуны, по крайней мере, на этот день. Согласившись с тем, что не годится иметь рядом частично недееспособного телохранителя в качестве потенциальной обузы, Реборн сказал ей отдыхать столько времени, сколько ей нужно для восстановления.

Это казалось необычно великодушным со стороны наемного убийцы Аркобалено, поэтому Ламбо немного заподозрил, что у него на уме какой-то план, чтобы воспользоваться ее болезнью. С другой стороны, она не была особо расстроена или что-то в этом роде при этой мысли — тем более, что схемы Реборн обычно включали в себя Тсуну, причину ее нынешнего плохого самочувствия, избиение / неприятности. Поэтому она пожала плечами и позвонила следующему человеку в своем мысленном списке: соседскому мальчику, который был бы готов купить для нее продуктов — он привык выполнять для нее случайную работу, потому что занимался этим с тех пор, как она жила в Намимори.

Несмотря на продукты, она, конечно, была права насчет интриг Реборна.

Как только она повесила трубку, Реборн рассказал Тсуне о болезни своего телохранителя за завтраком. Тсуна разрывался между крайним ужасом от того факта, что он действительно довел своего телохранителя до болезни (он не хотел зашивать ноздри!), и нерешительной радостью от того факта, что у него будут еще двадцать четыре часа свободного от Ламбо времени в дополнение к ее выходному.

Удивительно, но Реборн был не тем, кто лопнул пузырь робкой надежды, поднимающийся в его груди.

"Ламбо-тян заболел?" — В смятении спросила Нана, чуть не уронив сковородку, на которой готовила очередной омлет для голодных мальчиков за столом. "Это ужасно! Она почти никогда не болеет, но когда это случается, это обычно довольно серьезно, — слегка встревожилась она. Однако секунду спустя она повернулась к своему сыну с решительным выражением лица. "Цу-кун, я собираюсь приготовить свой фирменный суп "поскорее выздоравливай" для Ламбо-тян, поэтому, когда он будет готов сегодня днем, я хочу, чтобы ты передал его ей", — твердо сказала она ему, перекладывая готовый омлет на его тарелку.

Затем она поспешила к кладовой, чтобы достать ингредиенты, необходимые для ее супа, оставив Тсуну безмолвно разевать рот от ужаса, когда он уставился на ее удаляющуюся спину.

"Даже не пытайся уклоняться от этого, Даме-Тсуна. Вы (как босс мафии и как ученик средней школы) всегда должны уважать желания своей матери. Кроме того, Ламбо была бы очень выгодным дополнением к семье Вонгола, а ты до сих пор не производил на нее хорошего впечатления ", — прямо сказал Реборн своему ученику. "Я пойду с тобой, чтобы убедиться, что ты ничего не испортишь". Ему каким-то образом удалось выглядеть еще более угрожающим, чем обычно, несмотря на то, что он всего лишь ел свой завтрак.

"Это даже хуже, чем если бы я просто пошел один!" — мысленно огрызнулся Тсуна на своего наставника, хотя и не осмелился высказать это вслух. Глубокий вздох сорвался с его губ, когда он потянулся за омлетом, только чтобы обнаружить, что его нет на тарелке. Он поднял глаза в легком замешательстве, только для того, чтобы его настроение ухудшилось, когда он увидел, как Реборн доедает последний кусочек своего омлета.

"Этот день будет только хуже — я могу сказать", — с несчастным видом подумал Тсуна.

"Определенно стало хуже", — подумал про себя Тсуна с наполовину гримасой, наполовину умиротворяющей улыбкой на лице, пока он пытался удержать большую кастрюлю супа в руках от расплескивания, когда его зажали между двумя друзьями. Крики Гокудеры на Ямамото постепенно оглушали его ухо (правое, конечно, поскольку Гокудера не стал бы заходить с другой стороны).

Его самопровозглашенный "правая рука" приехал рано утром, желая провести свободный от учебы день со своим любимым боссом. Как только он услышал, что Тсуна собирается в дом Ламбо, он сразу же решил последовать за ним — по иронии судьбы, желая защитить его от своего телохранителя. (Он также предложил понести тяжелую кастрюлю с супом, но Реборн бросил на них обоих взгляд, который автоматически отменил предложение для него. В любом случае, Тсуна отнесся к предложению Гокудеры с некоторой опаской, учитывая выражение лица подрывника, когда он услышал, что это для Ламбо. В конце концов, его сестра была Ядовитым Скорпионом — кто знал, не унаследовал ли он тот же талант на кухне?)

Ямамото, с другой стороны, шел в местный парк, чтобы потренироваться в бейсболе. Когда он увидел двух своих лучших друзей (хотя определенный бомбист, конечно, не согласился бы с этим ярлыком), идущих куда-то вместе, Тсуна держал большую банку супа, бейсболисту, естественно, стало любопытно. Услышав, что Ламбо плохо себя чувствует, он решил тоже присоединиться, чтобы навестить своего больного друга, несмотря на протесты Гокудеры (как из-за его прихода, так и из-за упоминания Ламбо как любого друга).

И несмотря на то, что прибытие его друзей заставило Реборна решить наблюдать издалека, вместо того чтобы дышать Тсуне в затылок (чтобы посмотреть, сможет ли Тсуна вести себя вежливо, а также также держать своих подчиненных в узде без его вмешательства извне), невысокий брюнет все еще определенно не веселился.

"Итак, напомни, который из них дом Ламбо-тян?" — Спросил Ямамото своего "босса", обшаривая дома, выстроившиеся вдоль улицы, острыми, любопытными глазами.

Тсуна неловко удерживал кастрюлю с супом наполовину на поднятом колене, выуживая клочок бумаги из кармана брюк. Он прочитал номер, написанный знакомым почерком его матери. "Uh...it говорит номер 5050..."

Все трое мальчиков подняли глаза и увидели каменную стену средней высоты — выше, чем та, что окружала двор Савады, — увитую красиво цветущей глицинией. Небольшой участок с фиолетовыми цветами был расчищен над почтовым отделением, на нем были видны элегантные золотые цифры, указывающие точное число, которое они искали.

"Так как же мы собираемся попасть внутрь, Десятый? Перелезть через ворота?" — Нетерпеливо спросил Гокудера, желая покончить со всем этим как можно быстрее — хотя, если бы он мог найти что-нибудь, чтобы использовать на глупых овцах, пока они были в ее доме, он был бы не прочь.

Тсуна недоверчиво посмотрел на своего "правого помощника". Мало того, что он нес довольно тяжелый и громоздкий горшок, так еще и ворота были не из обычных металлических прутьев, через которые могли бы перелезть самые решительные подростки. Это была прочная, высокая плита из темной, неподатливой стали, без каких-либо опор для ног, хотя на гравюры, выгравированные на поверхности, было интересно смотреть.

"Ха-ха, звучит забавно, Гокудера-кун!" — Весело сказал ему Ямамото. "Но это было бы не очень вежливо. Кроме того, вон там есть звонок!" — сказал он, указывая на маленькую кнопку на стене рядом с воротами.

Тсуна тихо сглотнул, уставившись на кнопку. "Как будто я вот-вот войду в логово зверя...!" — со страхом подумал он про себя. Он на мгновение заколебался, прежде чем напоминание о том, что Реборн будет наблюдать, заставило его действовать.

Он нажал на кнопку.

Наполовину ожидая, что кнопка откусит ему палец, Тсуна почувствовал облегчение, услышав совершенно обычное жужжание, которое раздавалось из динамика под кнопкой. Он услышал тихое жужжание, которое обычно издавали механизмы, и краем глаза заметил маленькую камеру, спрятанную за плющом, которая повернулась и указала на троих мальчиков.

Секунду спустя раздался небольшой лязгающий звук, когда ворота открылись.

"Я пойду первым, Десятый!" — Серьезно вызвался Гокудера, протягивая руку вперед, чтобы открыть большие ворота, в другой руке он держал наготове несколько динамитных шашек. "Если там есть какие-нибудь ловушки, тебе будет безопаснее позади меня".

Ворота распахнулись.

Тсуна разинул рот от изумления при виде открывшегося перед ним зрелища. Хотя дом Ламбо был построен по той же схеме, что и другие дома на улице, включая его собственный, он выглядел настолько совершенно иначе, что это было удивительно.

В отличие от равнины за пределами дома Тсуны, дом Ламбо был полностью покрыт растениями или какими-то украшениями. Толстый ковер из мелких зеленых растений полностью покрывал крышу, и еще больше цветущих лоз глицинии взбиралось по стенам. С навеса или крыльца свисали многочисленные ветряные колокольчики всех форм и размеров вперемешку с маленькими украшениями из сверкающего цветного стекла. По обе стороны дорожки, ведущей к двери, росли два огромных цветущих сливовых дерева с еще большим количеством ветряных колокольчиков, свисающих с их ветвей, и большие цветущие кусты светло-фиолетовой сирени, которые росли вдоль внутренней стороны стены, наполняя весь двор сладким цветочным ароматом

Это было похоже на попадание в какую-то сказочную страну.

"Так почему же у меня все еще есть это действительно зловещее чувство надвигающейся гибели!?" — истерично подумал Тсуна, прижимая кастрюлю с супом к груди, как уютное одеяло.

"Вау, у Ламбо-тян действительно классный дом!" — Благоговейно воскликнул Ямамото, с удивлением оглядываясь по сторонам.

Гокудера осмотрел дом, или, точнее, крышу, с чувством невольного уважения. "И к тому же разумный. У нее на крыше растет текторум, — сказал он двум другим. На их непонимающие взгляды он уточнил дальше. "Это также называется Common Houseleek — но у всех более важных названий есть имена, которые отсылают к богам молнии, таким как Борода Тора или Глаз Юпитера. У него есть магические свойства, которые защищают от грозы", — объяснил он с восторженным блеском в глазах.

"Я и забыл, что Гокудера-кун верил в такие вещи, как магия и инопланетяне..." — подумал Тсуна, покрывшись каплями пота.

Трое мальчиков пошли по тропинке — Гокудера все еще параноидально высматривал ловушки, Ямамото восхищался пейзажем, а Тсуна пытался побороть чувство нарастающего трепета.

"Что за черт!?" — Воскликнул Гокудера, когда они вышли на крыльцо, уставившись на маленькую табличку, прикрепленную к стене рядом с дверью.

Два мальчика-японца с любопытством посмотрели на маленькую табличку, так как она была написана по-английски, а они точно не были лучшими учениками. Она выглядела достаточно приятно, изображая красивое пастбище с несколькими пушистыми пасущимися овцами, а над ними в небе веселым шрифтом были написаны слова.

"Здесь сказано: "Оставьте всякую надежду, вы, кто входит сюда". — что, черт возьми, не так с этой тупой овцой?"

Ямамото рассмеялся над этой "шуткой". Тсуна слегка захныкал.

Гокудера резко потянулся к двери, хотя и с осторожностью. В конце концов, он был связан с мафией всю свою жизнь. Он знал, что подобное предупреждение может оказаться пугающе обоснованным — особенно при въезде на совершенно незнакомую территорию.

Прежде чем его рука успела коснуться дверной ручки, дверь распахнулась с угрожающим скрипом.

Мальчики замешкались на пороге — особенно Тсуна, который прятался за спинами двух других настолько, насколько осмеливался, в то время как Реборн наблюдал за его "представлением" в поисках подходящего поведения для босса мафии.

Тсуна, чье воображение рисовало образы какого-то дома ужасов — или, по крайней мере, дорогого и устрашающего итальянского декора с надписью "мафия", — был удивлен, обнаружив вместо этого скромно обставленную, по-домашнему уютную прихожую. Пол был из темного дерева, а стены выкрашены в приглушенный кофейно-коричневый цвет в тон. Там были две увеличенные фотографии ударов молнии, развешанные по обе стороны зала, как на картинах.

Там тоже никого не было. Так как же была открыта дверь?

Несколько взволнованный, несмотря на теплую атмосферу дома Ламбо (хотя что касается реальной температуры, то здесь было почти холодно по сравнению с теплой летней погодой на улице), Тсуна нервно снял ботинки и поставил их рядом с другой парой, которая, по-видимому, принадлежала его телохранителю. Двое других мальчиков последовали его примеру, и все они некоторое время неловко стояли, не зная, что делать дальше.

"Так куда же делся Ламбо-тян? Почему бы тебе не остаться здесь после того, как откроешь нам дверь?" — С любопытством спросил Ямамото, с интересом разглядывая интерьер дома таинственной девушки.

"Che. Если глупая корова собирается быть грубой, мы должны просто найти кухню, оставить суп и уйти, — проворчал Гокудера, блуждая глазами по стенам в поисках любой опасности.

"Эй, это не очень мило, Гокудера", — упрекнул Ямамото, слегка нахмурившись. "Разве подобные визиты не предназначены для того, чтобы выразить поддержку больному человеку, показать, что вы заботитесь о нем? Уйти так быстро, даже не поздоровавшись, я бы этого не сделал. Не говоря уже о том, что это было бы довольно грубо."

Тсуна, который был полностью за то, чтобы последовать идее Гокудеры, слегка вздрогнул от слов Ямамото, угроза Реборна произвести лучшее впечатление на Ламбо эхом отозвалась в его голове.

"Это не эхо, Даме-Тсуна".

Тсуна немного взвизгнул от шока, суп в кастрюле чуть не выплеснулся через край, когда он подпрыгнул. Его голова резко повернулась в сторону слов, только чтобы увидеть Реборна, стоящего на земле рядом с обувью, одетого как обувь. (Леон был превращен в неоново-зеленый шнурок, продетый в проушины костюма.)

"Ямамото прав. Ты здесь для того, чтобы Ламбо думал о тебе как о не бесполезном и некомпетентном человеке, а входить в чей-то дом, даже не поздоровавшись с ним, просто невежливо", — заявил Реборн.

Как раз в этот момент дверь позади них со скрипом медленно закрылась. Все мальчики резко обернулись, но никого там не увидели.

"М-может быть, это был ветер?" — Нервно предположил Тсуна, бросив взгляд карих глаз на зловеще самоходящуюся дверь и внезапно ставший намного более угрожающим коридор, который вел в глубь дома Ламбо.

"Но колокольчики ветра снаружи не играли, так что этого не могло быть", — заметил Ямамото с легкой каплей пота.

Челка Гокудеры затеняла его глаза. "...Я всегда знал, что с этой глупой овцой что-то не так!" Заявил он. "Жить так комфортно в таком явно населенном привидениями доме… Она, должно быть, ведьма!"

"В этом Гокудера-куне нет ничего "очевидного"!" Тсуна задумался с непроницаемым лицом.

"Ха-ха, может быть, именно поэтому Хибари до сих пор не смог ее избить!" Ямамото со смехом пошутил. "Она использует свои сверхъестественные силы, чтобы победить его!"

"Ты тоже, Ямамото-кун!" "Недоверчиво подумал Тсуна.

"Разве вам, ребята, не следует поискать кухню? Хотя тебе не следует просто выбрасывать суп и уходить, возможно, было бы лучше поставить его на стол, пока Даме-Тсуна не разлила его", — отметил Реборн, поскольку жидкость почти снова пролилась, когда Тсуна обернулся, чтобы посмотреть, что закрыло дверь.

К счастью для нервов Тсуны и для того, чтобы суп не пролился, кухню нашли быстро, потому что между ней и гостиной была только перегородка высотой по пояс, а указанная гостиная была напрямую соединена с прихожей. Поэтому они легко заметили это с порога зала, и Тсуна поспешно поставил кастрюлю с супом на мраморную столешницу, пока другие посетители обнюхивали гостиную.

Пол сменился на толстый, мягкий темно-коричневый ковер, а по комнате были расставлены удобные на вид предметы мебели насыщенного темно-зеленого цвета.

"Ламбо-тян, должно быть, действительно любит грозы", — прокомментировал Ямамото, заметив, что на стенах гостиной было больше высококачественных фотографий ударов молнии.

"Держу пари, что в это время она может использовать свою самую темную магию!" — Объявил Гокудера, подозрительно оглядывая комнату в поисках наполовину скрытого котла или какого-нибудь вымазанного кровью ритуального круга.

Тсуна снова вспотел, глядя на своего самопровозглашенного правого помощника. "Гокудера-кун, несмотря на то, что Ламбо странный, я не думаю, что происходит что-то подобное этому..."

Его мысли были внезапно прерваны низким, печально звучащим стоном, доносившимся из другой комнаты в доме. Он слегка испугался, задаваясь вопросом, не следует ли ему каким-то образом пересмотреть свое мнение о том, что в доме водятся привидения.

"Смотри! Это, должно быть, мстительный дух жертвы убийства, который был похоронен под домом!" В голосе Гокудеры звучал тревожащий энтузиазм при мысли о том, что потенциально смертоносный призрак находится совсем рядом.

"Может быть, Ламбо-тян стало скучно, и она тестирует спецэффекты для Хэллоуина!" — Весело предложил Ямамото. "Там, откуда она родом, намного популярнее, верно?"

"За исключением того, что Хэллоуин в конце октября..." — недоверчиво подумал Тсуна, нервно оглядываясь в поисках источника тревожащего шума. "... и я бы не стал сбрасывать со счетов то, что в ее доме без всякой причины появились жуткие вещи..."

Тихий царапающий звук жутким эхом разнесся по комнате, неуклонно становясь громче с каждой секундой.

Тсуна начал пробираться к дверному проему, подальше от шума и ближе к входной двери.

"Босс мафии должен быть бесстрашным перед лицом неопределенности", — прозвучал жуткий голос прямо у него за головой.

Голова Тсуны резко повернулась, только чтобы увидеть бледное лицо прямо перед собой.

Мальчик громко вскрикнул в ответ, отшатываясь назад, пока его спина не ударилась о стену, рука схватилась за грудь. Он вздохнул в равной степени с облегчением и разочарованием, когда понял, что это был просто Возрожденный — одетый в безупречно белые погребальные одежды, щеголяющий длинным, спутанным, черным как смоль париком и пепельно-пудровым гримом, покрывающим его детское личико. Он также был подвешен к потолку на веревке подозрительно зеленого цвета.

Стереотипный образ японского призрака. Ну, за исключением веревки. Но все же, вы не можете точно ожидать от кого-то настоящей левитации — даже если это волшебный отпрыск мафии.

(Где-то волшебный отпрыск мафии по имени Вайпер — в настоящее время известный под именем Маммон — чихнул одновременно со своей ручной лягушкой, вызвав иллюзию, которую он использовал, чтобы выйти из-под контроля и убить парня, у которого он пытался вымогать местонахождение крупной суммы наличных. Он невольно нахмурился от разочарования, заработав щипок за пухлые щеки от покрытой кровью блондинки в тиаре.)

"Ха-ха, классный костюмерчик — ты тоже проникаешься духом Хэллоуина?" Ямамото дерзко пошутил.

Тем не менее, несмотря на костюм, Реборн был таким же Реборном, как обычно, а именно — он наставлял пистолет на своего трусливого ученика, стирая все мысли о возможном побеге из нежелательной ситуации.

Смирившись с неприятным блужданием по дому ужасов, пытаясь найти столь же неприятного (по крайней мере, для него) владельца указанного дома — скорее всего, даже более неприятного, чем обычно, по отношению к нему из-за приступа соплей, — Тсуна робко отступил к коридору.

Зная Реборна, он не позволил бы им уйти, пока не найдет Ламбо, а Тсуна не хотел видеть, насколько жутким это место может стать ночью.

Во второй раз за день раздался звонок у ворот, и допущенный человек вошел во двор, ступая с таким уровнем комфорта, который говорил о том, что он знаком с бесчисленное количество раз проделывал одно и то же.

"Я все еще не понимаю, зачем ей нужны огромные ворота и камера ..." — проворчал человек себе под нос, переставляя сумки, которые он переложил, чтобы нажать кнопку звонка. "Не то чтобы Намимори был криминальным городом или что-то в этом роде — особенно когда Хибари все время "следит за дисциплиной" ..."

"И хотя я мог видеть, как она легко действует кому-то на нервы, не похоже, что она когда-либо вступала в контакт с человеком, которого было бы опасно раздражать ..." Он продолжил бормотать, снова перебирая сумки, пока выуживал маленький ключ из кармана, поднимаясь по ступенькам крыльца.

"Так что я не вижу смысла в..." его слова резко оборвались, его глаза за очками невероятно расширились, когда он заметил, что на двери были небольшие царапины внизу. Мгновение он молча смотрел, прежде чем медленно выдвинуть локоть вперед и надавить на дверь.

Она распахнулась, как будто там вообще не было ни дверной ручки, ни замка.

Его челка затеняла глаза, когда он стоял в дверном проеме, дрожа на мгновение. Затем он быстро поставил пакеты с продуктами на крыльцо и вбежал внутрь.

"Кто-то вломился в дом Ламбо ...!" — обеспокоенно пробормотал он себе под нос и бросился посмотреть, все ли с ней в порядке, игнорируя внезапную боль в животе.

Конечно, если бы он был немного менее поспешен, он бы понял, что ни один злоумышленник, намеревающийся совершить воровство или насилие, не стал бы вежливо снимать обувь. И если бы он убрал продукты на кухне, как обычно, он бы определенно понял, что суп они тоже не принесут.

Жуткий рычащий шум преследовал их с тех пор, как они покинули гостиную, нервно отметил Тсуна. И каждый раз, когда он оглядывался назад, пытаясь разглядеть источник такого тревожащего звука, он так ничего и не увидел — кроме случайной вспышки яркого, зловеще-желтого цвета, которая напомнила ему глаза какого-то хищного зверя.

Конечно, это только заставляло его нервничать еще больше. Особенно когда он вспомнил свои предыдущие размышления о том, какую жуткую мерзость Ламбо мог бы держать в качестве домашнего любимца.

"Может быть, ей нравятся и милые, приятные вещи , и страшные, чудовищные?" — с беспокойством подумал он про себя, вспомнив, что она почти нехарактерно обожала уличных кошек.

Он не думал, что то, что преследовало их, издавая этот ужасный шум, было милым маленьким бродячим котом. В основном потому, что он только мельком увидел эту штуку, и она выглядела огромной.

Например, "достаточно большой, чтобы съесть его голову, не слишком широко открывая рот", огромный.

Особенно встревоженный последним шумом, особенно в сочетании с мыслями о поедании голов, Тсуна нырнул в следующий дверной проем, через который они прошли, и, как только другие мальчики последовали за ним, плотно закрыл за ними дверь.

Ямамото тихо, восхищенно присвистнул, когда все они осматривали новую комнату.

Это была небольшая комната прямоугольной формы, но не менее интересная своими размерами. Стены были расписаны вручную, как внутри грозы, клубящиеся серые облака перемежались с яркими полосами света. Освещение было тусклым, единственным источником света служили несколько медных ламп, развешанных по стенам, что придавало атмосфере таинственность и делало стены похожими на надвигающуюся бурю.

В дальнем конце комнаты, по углам, стояли два больших бюста на маленьких прочных столиках из темного дерева. Между двумя столами с бюстами стояла большая витрина, заполненная чем-то похожим на каменные трубки. На стене над ним висела тонкая и длинная темно-зеленая ткань, украшенная молниями.

Мальчики вышли вперед, им было любопытно не только посмотреть на бюсты, но и узнать, что именно может быть настолько особенным, чтобы кто-то вроде Ламбо выставил это на всеобщее обозрение.

Один бюст изображал человека в крылатом шлеме, с туловищем, закованным в доспехи, и сжимающего в руке в перчатке большой боевой молот. На другой был изображен мужчина с длинными вьющимися волосами, густой, такой же вьющейся бородой, торсом, наполовину прикрытым тогой, и гордого вида орлом, сидящим у него на плече.

"Боже, она немного перегибает палку с темой молнии, не так ли?" Гокудера слегка усмехнулся, рассматривая бюсты.

Реборн поднял бровь с того места, где он стоял на плече Ямамото, снова одетый в свой обычный щегольской костюм. "Учитывая, что Паршивая Овца известна тем, что наносит своим пленникам электрические ожоги ... Нет", — криво усмехнувшись, подумал он про себя, оглядывая комнату с таким же интересом, как и мальчики.

"Кому принадлежат эти бюсты?" — С любопытством спросил Ямамото, наклоняясь к тому, что был с молотком.

Гокудера насмехался над бейсболистом. "Очевидно, что это Тор и Зевс — только идиот не понял бы этого, учитывая тему, которой овца украшает весь свой дом".

Тсуна отвел взгляд от Гокдуэры с неловким, ироничным выражением лица. "... Наверное, это значит, что я идиот..." — подумал он про себя, зная, что Гокудера никогда бы так не сказал, если бы подрывник знал, что его "босс" тоже не знает ответа.

Пытаясь предотвратить еще одно косвенное оскорбление его интеллекта — а именно это произошло бы, если бы Ямамото спросил, — заговорил Тсуна. "Что это за штуки на витрине?" — спросил я.

Внутри футляра находились странные образования, немного похожие на полые корни деревьев, сделанные из какого-то землистого вещества. Трубки имели размер от пары дюймов до пары футов и были различных цветов — от черного или коричнево-коричневого до зеленого или даже полупрозрачно-белого

"Они называются фульгуриты — "фульгур" — это латинское слово, обозначающее молнию. Они образуются, когда молния ударяет в землю и перегревает почву, в которой содержатся материалы, необходимые для производства стекла ", — на удивление услужливо описал Реборн. "У Ламбо неплохая коллекция".

Тсуна подумал, что это было неожиданно крутое хобби от Lambo. Он думал, что она будет кем-то, кто коллекционирует орудия убийства или что-то в этом роде. Мальчик положил руку на край витрины, желая наклониться вперед, чтобы увидеть некоторые из фульгуритов сзади.

Конечно, будучи Даме-Тсуной, его рука нажала на кнопку, чтобы увеличить громкость динамиков в комнате. И будучи Даме-Тсуной, он немедленно в испуге бросился обратно в зал, когда шокирующе громкий звук грома и молнии ударил ему в уши.

Его друзья, хотя и были не менее поражены, последовали за ним по коридору.

Они так и не заметили, что существо, которое преследовало их, сидело за дверью, в равной степени недовольное таким громким шумом.

Тсуна, его нервы были на пределе, взбежал по лестнице и потянулся, чтобы открыть первую попавшуюся дверь.

У него не совсем получилось. Что ж, он действительно прошел через дверной проем, но не совсем так, как хотел.

А именно, на него грубо напали, сила тела, ударившего его, заставила его руку повернуть дверную ручку, и оба, он и его нападавший, упали на пол внутри комнаты.

"Послушай, мне все равно, вор ты, или убийца, или просто извращенец! Но не смей причинять вред Ламбо!" — кричал нападавший, пока они боролись на полу.

"Что..!? Я не такой!" Тсуна булькнул, как из-за сильного шока, так и потому, что в данный момент его душили.

К счастью для дыхания Тсуны, Гокудера оттащил от себя другого мальчика, крича о нападении на его драгоценного "босса". Ямамото неловко натянуто улыбнулся, пытаясь удержать Гокудеру от убийства другого мальчика.

Даже несмотря на то, что Гокудера в настоящее время удерживал его, мальчик продолжал угрожающе разглагольствовать, извиваясь в стальной хватке террориста. "Не пытайся оправдываться! Входная дверь, очевидно, была взломана, и я только что видел, как ты пытался проникнуть в ее спальню, тяжело дыша, как какой-нибудь развратник!"

Тсуна, схватившись за горло, обливался потом. "Дверь была такой же , когда мы пришли сюда… а я задыхался от бега вверх по целому лестничному пролету!" — с несчастным видом подумал он. Затем он побелел как полотно. "Спальня Ламбо...?"

"Ух ты. Вы, ребята, забавные", — раздался знакомый голос из-за суматохи, хотя и звучавший намного более перегруженно и хрипло, чем обычно.

Все четверо мальчиков (и Реборн) повернули головы только для того, чтобы увидеть Ламбо, развалившуюся между подушками на своей огромной кровати с балдахином и смотрящую на них сонными глазами. Она потянулась к небольшой пирамиде коробочек с салфетками на прикроватном столике, высморкалась из забитого носа и бросила сопливые салфетки в огромную, неуклонно растущую кучу.

"Ламбо, ты в порядке! Я больше никогда не усомнюсь в твоих параноидальных мерах предосторожности!" мальчик облегченно вздохнул, выскальзывая из рук Гокудеры на темно-зеленый ковер.

"Нет, Шоичи, эти парни не нарушители границы, ты знаешь?" — безучастно сказала она своему рыжеволосому соседу в очках. "Они принесли суп", — добавила она, указывая на большой экран на стене, который был разделен на несколько разных видов камер. В правом верхнем углу была изображена кухня, большая кастрюля с супом, прямо стоявшая на стойке.

Айри Шоичи слегка дернулся, прежде чем схватиться за живот, когда внезапная боль в животе дала о себе знать.

"Шо-тян был милым, хотя и защищал меня, когда думал, что я в беде", — ухмыльнулся Ламбо. Затем она нахмурилась, скорее надув губы, чем выражая сильное неудовольствие. "Но ты оставила мои продукты на крыльце. Мороженое растает. Зефир станет липким." Она отвернула голову в притворной печали. "И подумать только, у меня было кое-что особенное, чтобы подарить тебе, когда ты закончишь".

Шоичи смутился, покраснев от того, что его назвали милым, и сменился тревогой при мысли о том, что он не получит подарок, который приготовил для него Ламбо. В конце концов, несмотря на ее странности, она всегда дарила самые лучшие подарки. И с этими словами он выбежал из комнаты, намереваясь как следует разложить продукты.

"Принеси леденцы от кашля и зефир обратно с собой, когда закончишь!" Ламбо крикнул ему вслед. На мгновение воцарилась тишина, прежде чем она повернулась к оставшимся посетителям. "... значит, Тсуна из тех, кто подозрительно прячется за дверью спальни девушки, да?" — громко спросила она "саму себя".

Это нарушило тишину. Тсуна покраснел и, заикаясь, начал все отрицать. Гокудера пытался отчитать ее за то, что она даже подумала, что Десятый способен на такое — и даже если у него были такие наклонности, что у нее хватило наглости думать, что он снизойдет до того, чтобы приставать к ней. Ямамото только рассмеялся.

Вскоре Шоичи вернулся, держа в руках не только два огромных пакета — один с зефиром и один с леденцами от кашля, — но и гигантского длинношерстного дымчато-серого кота.

"Я нашел его возле вашего выставочного зала. Очевидно, на твоем диске "Гроза" громкость была увеличена до упора, и это вывело его из себя ", — объяснил рыжий, передавая свой груз, игнорируя недовольный взгляд, который бросил на него кот.

Тсуна отпрянул от раздраженного кота, узнав в этих сверкающих желтых глазах те же самые, что преследовали их по всему дому. Он с недоверием наблюдал, как Ламбо встала из своего одеяльца-кокона, чтобы с обожанием заключить гигантского кота в объятия — животное быстро утратило свой сварливый вид от внимания своей хозяйки, мурлыкая, как мотор.

Затем он покраснел как помидор, осознав, что идея Ламбо о пижаме заключалась в рубашке большого размера, которая соскальзывала с одного ее плеча в сочетании с парой коротких шорт, которые едва виднелись под подолом указанной рубашки, создавая иллюзию, что под ней ничего не надето.

Он быстро перевел взгляд на странное зрелище своего страшного, жестокого телохранителя, воркующего со своим котом-монстром — он был размером со весь ее торс, — как будто он был милым маленьким котенком. (Он не хотел, чтобы она сердилась на него — в этот момент она была неожиданно дружелюбна, и он не хотел, чтобы она помнила, что угрожала зашить ему ноздри.)

"Ты ведь познакомился с моей кошечкой, верно?" Ламбо повернулась к мальчикам и подняла свою кошку чуть выше. "Он пошел поприветствовать вас, как только вы пришли сюда — ему всегда интересно общаться с новыми людьми, поэтому он некоторое время следует за ними".

Тсуна бросил один взгляд на выражение лица кота — адский взгляд, направленный на всех, кто не был Ламбо (хотя взгляд Шоичи был скорее пренебрежительным, чем враждебным), и решил ничего не говорить в любом случае.

"Надеюсь, он вас не встревожил. Входная дверь в настоящее время сломана, поэтому ему нравится играть с ней, открывая и закрывая ее ", — продолжила Ламбо с понимающим блеском в глазах и намеком на ухмылку в уголках губ, когда она погладила рукой кошачью голову. "И мне сказали, что его голос может быть немного странным, если вы к нему не привыкли, каким бы милым он ни был".

Словно в дополнение к словам своего хозяина, кот мяукнул, и раздался поразительно низкий и демонически звучащий вой.

"Сладкая моя задница!" — подумал про себя Тсуна, быстро закрывая рот Гокудеры рукой, когда показалось, что курильщик собирается сделать неприятный комментарий. Он не хотел, чтобы Ламбо — или кот, если уж на то пошло, — пытался покалечить его.

Итак, суп был благополучно доставлен, продукты доставлены, Тсуна был напуган до смерти капризным и территориальным котом, а Шоичи познакомился с будущим боссом семьи Вонгола, набросившись на него через дверной проем и обвинив в извращенчестве.

Шоичи отправился домой с коробкой уникальных снарядов для базуки, намереваясь повозиться с ними. Ламбо подарил ему их, сказав, что они "устарели", и она знала, что он неравнодушен к необычным технологиям. (Но в основном потому, что она хотела убедиться, что Будущая Дуга произошла — хотя он, конечно, этого не знал.)

Тсуна, с другой стороны, вернулся домой с большой шишкой на голове, любезно предоставленной Реборном и его Леон-маллетом. Очевидно, "подозрительно притаившийся извращенец" не соответствовал тому, чтобы производить хорошее впечатление.

*~ОМАКЕ~*

Между мальчиками повисло немного неловкое молчание — в конце концов, там были избиения, удушения и обвинения в извращениях. (Хотя Гокудера просто пялился на кота, считая это еще одним доказательством того, что Ламбо ведьма — в конце концов, кошки были фамильярами ведьмы, верно?) Реборн и Ламбо не обратили на это внимания, сидя на кровати и представляя друг другу своих животных. Леон показал язык огромному коту, который, в свою очередь, обнюхал его.

Ямамото наклонил голову, наблюдая за процессом — его также не беспокоила тишина, хотя больше из-за забывчивости, чем безразличия.

"Эй, Ламбо-тян, как зовут твоего кота?" — с любопытством спросил он. (Шоичи слегка поперхнулся, услышав, как к его эксцентричному соседу обращаются с этим суффиксом. Даже если бы он любил ее, она была не совсем тем типом человека, с которым у него ассоциировалось бы обращение "-тян".)

"Юрей".

Голова Тсуны резко повернулась. "Ты хочешь сказать, что это действительно был призрак, следовавший за нами все это время?!"

(A / N: Юурей — это, по сути, японский эквивалент призраков в западном фольклоре. Название состоит из двух кандзи (ю), означающих "слабый" или "тусклый", и (рей), означающих "душа" или "дух".)

Гокудера подсчитал еще одно "очко ведьмы".

*~ОМАКЕ 2~*

Бьякуран задумчиво смотрел на своего рыжеволосого соседа по комнате, пока Шоичи быстро печатал на своем ноутбуке. Седовласый мужчина перевел взгляд на маленький буфетчик, который был у них в комнате в общежитии.

"Не, Шо-тян".

Шоичи оторвался от своей работы с вопросительным выражением лица.

"Откуда ты знаешь, какой сорт зефира самый лучший, если ты его даже не ешь?"

* Воспоминание*

Ламбо надулся на ее мальчика на побегушках. "Я удерживаю твою зарплату".

"Ха!?" — воскликнул младший Шоичи. "Для чего?"

Ее губа выпятилась немного дальше, и она подтолкнула пакет в дюйме от его лица. "У вас самый плохой сорт зефира на полках!"

"...в чем разница?" — Спросил Шоичи, несколько раздраженный своим странным соседом.

Челка Ламбо затеняла выражение ее лица. "... в чем разница, ты говоришь? В чем разница?!" она вскинула голову, в ее глазах появился фанатичный блеск, который появлялся только тогда, когда речь шла об Эрле Грее или свитсе. "Попробуй! Пушистость! Мягкость! Как хорошо он превращается в липкую массу, когда ты разминаешь его между пальцами!"

С каждой секундой Шоичи выглядел все более и более сбитым с толку.

Ламбо ткнул пальцем ему в лицо. "Ты пойдешь во все супермаркеты в ближайшем радиусе и купишь упаковку всех марок зефира, которые у них есть. Потом ты вернешься сюда, и я заставлю тебя почувствовать разницу".

* Конец Флэшбэка*

Шоичи сгорбился, когда его желудок скрутило от этого воспоминания.

"Опыт", — сумел сказать он, отвечая и на то, как он узнал, какую марку купить, и на то, почему он никогда их не ел.

* * *

18

Может быть, это было потому, что она все еще справлялась с некоторыми меньшими симптомами простуды, но следующие несколько событий canon, казалось, сливались воедино, когда они проносились с точки зрения Ламбо. Не то чтобы она сильно жаловалась — в конце концов, учитывая, что она решила, что мир, похоже, в основном следит за событиями манги (хотя она не исключила бы идею о том, что это своего рода объединение манги и аниме), чем быстрее будет закончена "Дуга повседневной жизни", тем скорее начнутся серьезные бои.

И она признала бы, что стала чем-то вроде боевой наркоманки за время своего пребывания в мире мафиозного бизнеса. Даже если небольшой перерыв в вопросах жизни и смерти был несколько освежающим, было бы приятно вернуться к тому, что она знала лучше всего.

Говоря о том, что она знала лучше всего, инцидент с "Первым убийством" прошел достаточно быстро.

"По крайней мере, теперь ты раскрыла свою убийственную вишенку. Это на одну вещь меньше, за что другие мафиози будут высмеивать вас. Теперь у тебя осталось всего около миллиона дел, над которыми нужно поработать ..." Ламбо мудро сказал мальчику, выйдя из укрытия, как только Бьянки ушел готовить что-нибудь "праздничное".

"Это совсем не помогает!" Тсуна закричал в панике.

Затем беспорядок стал еще хуже, когда Хару, Ямамото и Гокудера все пришли и увидели "мертвое" тело. Был момент, когда они подумали, что парень жив, и Шамал пришел, чтобы вынести свой вердикт. Когда было подтверждено, что он мертв, Хибари подъехал на своем мотоцикле, вызванный Реборном, чтобы избавиться от тела.

"Я здесь сегодня не для того, чтобы играть с вами, ребята", — заявил префект, вылезая в окно, хотя он выглядел так, словно готов был отказаться от своих слов, когда заметил стоящего там Ламбо. Его руки дернулись к тонфе, но он воздержался от нападения на нее, так как был здесь из-за одолжения — хотя его тон был более угрюмым, чем обычно, когда он сказал Реборну, что ребенок у него в долгу.

А потом Тсуна взбесился, когда понял, что Дисциплинарный комитет Хибари также покрывал убийства и избавлялся от трупов, когда это было необходимо.

"Это неправильно во многих отношениях!" — закричал он про себя, теперь еще больше боясь нарушить какие-либо школьные правила.

Но затем, к счастью для статуса Тсуны как "не-убийцы", они поняли, что парень на самом деле не был мертв — благодаря импульсу Гокудеры бросить динамит в Хибари, который затем отбросил их обратно в комнату и заставил "труп" показать свое живое состояние, чтобы выйти из радиуса взрыва.

"... ты можешь быть тем, кто скажет Бьянки, что ее красный рис не нужен", — сказал Ламбо Тсуне после того, как шумиха вокруг техники Аддио Моретти утихла (без каламбура).

Затем было "Ешь и беги", что было бы веселее, если бы Ламбо действительно любил суши… Тем не менее, она была в долгу перед Тсуной за то, что он подарил ей такую сильную простуду, и ее мстительность перевесила ее неприязнь к рыбной пище; таким образом, она съела несколько более сносных (дорогих) суши просто для того, чтобы Тсуне пришлось за это заплатить.

Конечно, роль "Няни" не состоялась — в конце концов, она теперь Ламбо, и за ней точно не нужно было присматривать… к тому же она, вероятно, все равно убила бы Реборна, если бы он попытался сделать что-то подобное.

В конце концов, пришло время для вечеринки по случаю дня рождения Реборна. Ламбо на самом деле неплохо справлялся с днями рождения — в основном потому, что подарок нужно было сделать только одному человеку. Она даже не забыла купить Тсуне подарок, даже если вечеринка была запланирована только для Реборна.

Итак, от нее Реборн получил коллекцию своих собственных плакатов wanted, начиная с самых первых, когда он стал Arcobaleno, плюс несколько записей Фрэнка Синатры, которые, как она заметила, ему понравились, когда она прокрутила их на нескольких динамиках, подключенных к ее mp3-плееру. (Насколько она знала, Реборн на самом деле была лично знакома с Синатрой до того, как киллер был проклят быть Аркобалено.)

Тсуна получил от Ламбо пару самодельных билетов, которые позволят ему провести целый день без ее издевательств.

(Тсуна не совсем был уверен, что об этом думать. В конце концов, единственным человеком, который помнил и отмечал его день рождения, был Гокудера — и он был, ну, Гокудерой. Для его довольно равнодушного телохранителя, который, как он думал, ненавидел его половину времени, дать ему что-либо было огромным потрясением.)

Реборн оценил ее очень высоко, не только за свой собственный дар, но и потому, что знал, как весело было издеваться над Тсуной, и ей стоило много очков, чтобы отказаться от этого, хотя бы на пару дней.

Затем, конечно, наступил день, когда прибыл некий близорукий убийца…

"Кто это?" — спросил я. — Спросил Ламбо Нану, глядя через стол для завтрака, чтобы увидеть сидящего там И-пина.

"О, разве он не самый милый? Он рассказал мне о надвигающемся дожде, так что я смогла занести белье в дом до того, как оно промокло. Я пригласила его перекусить, — сказала Нана со своей обычной улыбкой, не обращая внимания на то, что она использовала неправильное местоимение, описывая крошечного китайского убийцу.

И-пин покосился через стол на Ламбо. Через секунду она казалась шокированной и напуганной, указывая пальцем на телохранителя.

"Это монстр из Самосы *!" — пропищала она по-китайски.

Ламбо мгновение непонимающе смотрел на нее, немного сбитый с толку тем, что его приняли за вкусную выпечку.

"Учитывая тот факт, что Ай-пин использует еду в своем стиле Геза-кен, довольно странно, что она пугается, когда ей кажется, что она видит пищевых монстров", — подумала она про себя, но краткий обзор заставил ее пересмотреть свое мнение: "... с другой стороны, поскольку она знает, что еда может обладать разрушительной силой, возможно, это поразительно подходящая фобия ..."

"На самом деле, я человеческое существо", — спокойно заявила она на том же языке. "Меня зовут Ламбо, а тебя как?"

И-пин немного расслабилась, когда услышала, что ей отвечают на ее родном языке, но ей было неловко (хотя, к счастью, не настолько, чтобы взорваться) называть такого милого человека монстром. "Меня зовут И-пин. Я сожалею о недоразумении, — смиренно сказала она.

Ламбо приподнял бровь, удивленный крайне редкой вежливостью со стороны такого маленького ребенка. Она предположила, что именно это и происходило, когда у тебя был Фон в качестве мастера.

"Это не проблема", И это действительно было не так — раньше ее определенно называли хуже. "Пожалуйста, наслаждайтесь едой. Я уверен, вы обнаружите, что Нана готовит одно из лучших блюд, которые вы когда-либо пробовали, — ответила Ламбо, делая, как она предложила, и принимаясь за свой завтрак.

И на этом все закончилось. Поскольку Ламбо не был незрелым маленьким сопляком, не было никакой погони друг за другом или повторного взрыва, рассчитанного на Пинзу. И определенно не было Десятилетней Базуки, которая вернула бы гораздо более опасную версию упомянутого взрыва в прошлое.

Тсуна просто узнала, что И-пин была девушкой, когда Ламбо назвал ее таковой. (И соответственно взбесился.)

После этого Ай-пин, на удивление, довольно долго общалась с Ламбо, когда ее не было с Наной. Возможно, это было потому, что она могла говорить по-китайски, потому что Ламбо был почти уверен, что она не была экспертом по обращению с детьми или что-то в этом роде.

Затем она получила бесплатный торт, когда Киоко и Хару невольно отказались от своих покупок, случайно отравившись суперконцентрированными клецками "Гедза-кен" от I-pin. (Эй, не похоже, что они собирались это есть ...)

"Милле-фейль" действительно был таким потрясающим, как говорили девочки.

Тем не менее, она была немного расстроена из-за того, что забыла обо всем инциденте с "Криминальными братьями" (хотя было не так уж трудно забыть о таком незначительном событии), когда у Наны украли кошелек. Тем не менее, она десятикратно вернула глупым воришкам (ну, больше похоже на то, что ограбила их вслепую примерно в десять раз больше того, что они пытались украсть у Наны — даже если матриарх Савада уже вернула ей кошелек), и было забавно наблюдать, как Тсуна отвел их в полицейский участок, только чтобы самому быть арестованным за непристойное поведение в общественном месте. (Должен любить режим Умирающей воли ...)

А потом в Намимори прибыл некий Каваллоне.

Когда Ламбо приехала в дом Савады, она была лишь слегка удивлена, увидев море мужчин в черных костюмах, слоняющихся по переднему двору. Широкая ухмылка расплылась по ее лицу, когда она точно поняла, кто был внутри в данный момент. Зная, что они пропустят только членов семьи Савада, она применила небольшую иллюзию невидимости, чтобы проскользнуть мимо них. Она проскользнула по дереву и влезла в окно спальни Тсуны.

Заметив светловолосого босса Каваллоне, сидящего в большом черном офисном кресле, которого наверняка не было там накануне, она подкралась к нему сзади и прошептала на ухо. "Фуфуфу — фуфу… Рад снова видеть тебя, Дино."

Он издал "мужественный" вопль, чуть не свалившись со стула (и он определенно свалился бы, если бы в комнате не было двух его подчиненных), как от шока, так и от узнавания голоса.

Он обернулся, только чтобы увидеть Ламбо, стоящую там, чеширская ухмылка растянула ее губы, когда она подавила смешок при виде его растерянного и испуганного лица.

"Л-ламбо?" — спросил он, оглядывая комнату, как будто проверяя, нет ли каких-либо признаков того, что все это розыгрыш или галлюцинация ... Или просто перед ним не Ламбо, стоящая там с таким видом, как будто она собиралась изводить его до смерти.

"Приятно видеть, что ты узнаешь меня спустя столько времени", — "любезно" сказал Ламбо.

"Как я мог не узнать тебя после всего, что случилось, когда я был моложе?!" — напряженно думал Дино. "Мне не сказали, что ты тоже будешь здесь", — сказал он вместо этого.

"О, я телохранитель Тсуны", — сказал ему Ламбо с ухмылкой, небрежно плюхаясь на кровать Тсуны, рядом с тем местом, где стоял стул Дино.

Дино разрывался между чувством жалости к бедному мальчику — которому приходилось иметь дело одновременно с Реборном и Ламбо — и просто огромным облегчением от того, что ему не пришлось.

Особенно когда он вспомнил о сильном стрессе от пребывания в непосредственной близости с ними обоими — даже если только на короткие промежутки времени.

* Воспоминание — четыре года назад*

Выглядящий моложе, восемнадцатилетний Дино стоял в маленьком дворике в задней части территории особняка Каваллоне. Он держал свой хлыст твердой, немного неопытной хваткой, на его лице застыло решительное выражение.

Он планировал отдохнуть весь день, видя, что Реборн в отъезде, встретиться с Вонгола Ноно. Однако прошел всего час, прежде чем он обнаружил, что просто не может сидеть сложа руки и ничего не делать. Все время, которое он провел с Реборном, постоянно угрожая, стреляя, убивая электрическим током и просто избивая его (и все это под предлогом того, что он "готовил его быть хорошим боссом мафии"), блондин привык к почти постоянному движению. Поэтому вместо того, чтобы тратить свое время впустую, он решил выйти на улицу и попрактиковаться со своим любимым оружием. В конце концов, как он пришел к выводу, быть сильнее могло только помочь ему лучше защищать свою семью.

(К тому же, он был почти уверен, что у Реборна где-то могли быть камеры, так что бездельничать в любом случае было не лучшей идеей.)

Он попытался взмахнуть запястьем в правильной технике, пытаясь попасть в мишень, которую он наклеил на одно из деревьев. Конец хлыста хрустнул, но вместо того, чтобы двинуться вперед, как он хотел, он отскочил назад и ударил его по уху.

"Ладно, так что, возможно, это была не очень хорошая идея проходить практику без кого-либо из моих подчиненных ..." — подумал он про себя, слегка нахмурившись и схватившись за голову. По крайней мере, ему не удалось завязать себя, как в тот действительно плохой день...

Его мысли были прерваны громким хлопком, за которым последовала голова статуи в центре фонтана рядом с ним, разлетевшаяся на бесчисленные осколки. Он инстинктивно нырнул за край фонтана, легко распознав звук и эффект выстрелов после всего времени, проведенного рядом с Реборном.

Он услышал взрыв, и тело было сброшено с линии деревьев только для того, чтобы врезаться в останки статуи и упасть в воду.

"Будь ты проклят ...!" — прорычал человек, которого бросили, как тряпичную куклу, когда он, спотыкаясь, поднялся на ноги, сжимая снайперскую винтовку. "У меня был бы этот шанс, если бы ты не вмешался! Ты знаешь, сколько стоит голова этого отродья Каваллоне?!"

"Естественно", — ответил ровный, бархатистый женский голос. "Однако, учитывая, что семья Каваллоне в союзе с Вонголой… что ж, я просто соглашусь на цену за твою голову."

"Отлично", — подумал про себя Дино, пытаясь сохранять спокойствие. "Застрял между убийцей и охотником за головами , который охотится за ним… что ж, по крайней мере, одна из них напрямую не пытается убить меня, так что я определенно буду помогать ей.'

К сожалению, он забыл, что никого из его подчиненных поблизости нет. Когда он выскочил из-за своего укрытия, это было только для того, чтобы затем споткнуться о собственные ноги и упасть прямо на охотника за головами. Он замер на секунду, подняв взгляд, чтобы увидеть невероятно яркие зеленые глаза, окруженные темными тенями, и устрашающие бараньи рога, вьющиеся по бокам ее головы — это было все равно, что смотреть демону в лицо.

"Шевелись, мальчик!" — рявкнула женщина, хотя ее голос звучал всего на несколько лет старше него. Однако, несмотря на свой резкий тон, она охотно обвилась вокруг него, когда убийца сделал еще пару выстрелов, прикрывая его своим телом.

Она бросила его долю секунды спустя, бросившись к фонтану. Она опустила руку в воду, и Дино был поражен, увидев огромные электрические дуги, спускающиеся в воду. Вода, в которой все еще стоял убийца.

Мужчина сильно дрожал, слегка курил, прежде чем рухнуть, как труп.

Женщина в черном рухнула на бортик фонтана, прижимая руку в перчатке к животу. Ему показалось, что он услышал, как она пробормотала что-то вроде: "Чертовы персонажи канона ... пытаются покончить с собой ..."

"Эй, ты, малыш Каваллоне!" — заговорила женщина, пристально глядя прямо на него.

Дино слегка вздрогнул, когда к нему обратились. Чего она могла от него хотеть?

"Иди сюда и сними с меня рубашку".

Дино покраснел, ярко-красный цвет контрастировал с его светлыми волосами. У него были слуховые галлюцинации, верно? Не было никакого способа, чтобы женщина, которая только что убила парня (и в настоящее время была одета как какой-нибудь демонический таран ниндзя), что-то говорила… вот так.

"Боже, можно подумать, что тот, кто пользуется кнутом, не будет так стесняться подобных вещей", — слегка цокнула языком женщина. Она проигнорировала смущенное бормотание, вызванное ее комментарием, и продолжила говорить. "В любом случае, я просто хочу осмотреть рану у себя на животе, но у меня повреждена рука, поэтому мне нужно, чтобы ты застегнул пуговицы для меня".

Одновременно более расслабленный тем, что у него была уважительная причина, и более напряженный, потому что она, вероятно, получила травму, когда защищала его, Дино подошел к ней и осторожно расстегнул нижнюю половину ее рубашки. Черная ткань разошлась, обнажив длинную, довольно глубокую рану на боку женщины.

"Тск", — женщина издала звук раздраженного недовольства, когда она потрогала рану своей неповрежденной рукой, но Дино не мог не думать, что это была довольно мягкая реакция, учитывая, сколько ее собственной крови было на ее одежде.

И она получила эти раны, потому что защищала его бесполезную, неуклюжую сущность. "Как я вообще смогу защитить свою Семью с такой скоростью ...?" Подумал Дино про себя, красная ее кровь превратилась в изуродованные трупы его друзей в его видении.

"Эй, убери это тупое выражение со своего лица", — огрызнулась женщина. "Ты выглядишь так, словно кто-то только что убил твоего щенка. Твой... щенок мафии... щенки мафии?" — пробормотала она себе под нос, ее раздраженный тон резко сменился на "легкомысленный".

Дино не мог видеть выражение ее лица под капюшоном и шарфом, но он подумал, что она, возможно, была неуместно задумчива по поводу щенков мафии, учитывая, что она пролила обильное количество своей крови по всей земле.

"Эй… Я думаю, что я немного схожу с ума от потери крови ", — сказала женщина слегка ошеломленным голосом.

"Ты думаешь...?" — подумал Дино, покрывшись каплями пота, хотя и слегка запаниковал при мысли о том, что кто-то, кто только что спас ему жизнь, умирает прямо у него на глазах.

"Buuuuu~t! Мои внутренние органы не были повреждены, и пули все еще не внутри моего тела, так что со мной, вероятно, все будет в порядке!" ее глаза слегка изогнулись — единственное, что указывало на ее широкую, несколько кривоватую улыбку.

Дино еще немного уставился на нее. "Эта женщина... немного сумасшедшая".

"Конечно, мне понадобится немного еды и безопасное место для отдыха на некоторое время..." — размышляла женщина вслух, откидываясь назад, чтобы прислониться к бортику фонтана. Затем ее голова резко повернулась к Дино, и он отпрянул назад от блеска в ее глазах — жутко напоминающего взгляд его наставника, когда он замышлял что-то предосудительное.

"Итак, поскольку я спас тебе жизнь — и ты, таким образом, у меня в долгу — я полагаю, ты только что вызвался приютить меня на некоторое время!"

~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~

"Черт. Черт. Как получилось, что мне в итоге причинили такую боль? Этот парень должен был стать легкой мишенью!" Ламбо мысленно оплакивала свое нынешнее состояние, с несчастьем глядя на белые бинты вокруг живота. Однако, несмотря на ее мысленный запрос, она точно знала, почему в данный момент была ранена.

В основном, это была неопытность в ее "Форме Десятилетней давности", как она это называла. Проведя десять лет в гораздо меньшем и низкорослом теле, она все еще испытывала некоторые трудности с адаптацией к балансу такой разной формы — даже по прошествии большей части года. Даже переход на более молодые формы был лучше, потому что она уже испытывала их в какой-то момент. (Тем не менее, это было необходимо, если она не хотела, чтобы ее "альтер эго" было связано с ее настоящей личностью — плюс, более старая, более зрелая форма помогала ей восприниматься всерьез, и это давало ей больше возможностей в бою.)

Плюс был тот факт, что она все еще была немного неопытна во всей этой истории с охотником за головами. В конце концов, большинство парней, за которыми она ухаживала, были в этом бизнесе годами. Она? Она проработала у Бовино пять лет (о чем стоило упомянуть только из-за оружейного ноу-хау, которое она там приобрела), следующие пять провела на попечении безумных ученых (что было немного более травмирующим, но гораздо более полезным) и только сейчас впервые по-настоящему окунулась в лужу мафиозных дел.

Что ж, по крайней мере, теперь она знала некоторые вещи, над которыми ей следует больше работать. А именно, используя свою способность к затвердеванию за гораздо более короткий промежуток времени — она могла бы превратить свою рубашку в пуленепробиваемый материал (черт возьми, может быть, ей следует выяснить, будет ли простое затвердевание ее кожи иметь какие-либо неприятные побочные эффекты ...) — а также гораздо быстрее реагировать на неожиданные ситуации. Как неуклюжий, проходящий обучение босс мафии, решивший "помочь".

Ее лишь немного утешал тот факт, что Дино так легко поддавался чувству вины (ему придется поработать над этим, прежде чем стать боссом), и теперь она жила в очень милой комнате для гостей в фамильном особняке Каваллоне. Плюс, ее последняя награда была передана ей, так что она не упустит наличные из-за того, что пропустит крайний срок.

Тем не менее, огнестрельные раны ужасно болели. И бинты были такими стягивающими.

"Почему Дино должен быть таким недотепой? Может быть, это не так сильно изменило бы историю, если бы он умер от тех выстрелов. Или, может быть, он пережил бы их без каких-либо необратимых повреждений", — она обдумала бой в уме, пытаясь точно рассчитать, куда попали бы пули. "... или, может быть, он умер бы сразу от пули в голову, и меня, вероятно, обвинили бы в убийстве наследника семьи Каваллоне, и, таким образом, за мою голову охотился бы весь Альянс Вонгола", — заключила она с гримасой под тонким черным шарфом, закрывающим нижнюю часть ее лица.

И, о да, ей не только предстояло оставаться в незнакомой обстановке по меньшей мере неделю (что было сущим адом для ее параноидального склада ума) — ей все это время предстояло делать это в маске Белой вороны. Длинный черный плащ с поднятым капюшоном, скрывающим ее голову — хотя, возможно, она могла бы вместо него надеть платок, если это станет слишком раздражающим, — а также прикрыть лицо. Кроме того, она не могла позволить себе роскошь находиться в своем естественно состарившемся теле, в котором по какой-то причине всегда чувствовала себя более комфортно.

По крайней мере, она могла убрать рога, поскольку их функцией было запугивание, а не помощь в сокрытии ее личности.

"Я даже представить себе не могу, как буду спать в этом..." — подумала она, и пот выступил у нее на лбу, когда она посмотрела на камин в своей комнате (номера в Каваллоне были очень милыми). "Я бы, наверное, проткнул пару подушек и закончил бы тем, что ходил бы вокруг, как будто моя голова была начинкой в каком-то причудливом с'море наоборот ..."

Ее желудок заурчал при мысли о зефире, шоколаде и крекерах грэм. Внезапно ей вспомнилось, что она ничего не ела со вчерашнего небольшого завтрака.

"Я надеюсь , что скоро получу немного еды… и, надеюсь, не какое-нибудь действительно причудливое дерьмо, в котором почти нет вещества ..." — подумала она, и ее гримаса стала немного глубже.

Как раз в этот момент ее голодные размышления были прерваны стуком в дверь.

"Да?" — ответила она, надеясь, что это был кто-то с едой. Надеюсь, не кто-то, кто хочет ее убить — удивительно обычное явление с тех пор, как она стала охотником за головами. (Парень, который занимался назначениями за вознаграждение в Mafia Land, очевидно, был не прочь уведомить людей с наградами о том, что за ними кто-то охотится — за соответствующую цену, конечно. Охота была просто чуть интереснее — опаснее, — когда жертва знала о хищнике.)

Дверь открылась, и появился Дино, неся большое сервировочное блюдо, на котором стояло несколько тарелок с едой, которая восхитительно пахла для голодного носа Ламбо. Был момент откровенного ужаса от того факта, что Дино нес такую неуклюжую вещь — представьте себе, вся эта прекрасная, вкусная еда потрачена впустую из-за мгновенной неуклюжести! — но вскоре все стихло, когда она заметила, что за ним последовал невзрачный мужчина в черном костюме, неся большой кувшин и стакан.

"Тогда еда не будет внезапно падать", — подумала она с облегчением, нетерпеливо наблюдая, как поднос ставится на маленький столик рядом со стулом, в котором она сидела.

Блондинка неловко постояла мгновение, не уверенная, как обращаться к человеку, который только что спас ему жизнь, а затем продолжила обманом заставлять его предоставить ей комнату и питание.

Итак, Ламбо решил растопить лед.

"Поскольку одна из моих рук вышла из строя, означает ли это, что ты собираешься меня покормить?" — прямо спросила она. И она искренне хотела знать. Раньше ей приходилось есть только одной рукой, когда ученый проявил неосторожность и освободил одну из них от смирительной рубашки только во время обеда. Это было не весело — в основном просто унизительно и грязно.

Конечно, хотя она действительно хотела знать, это также имело дополнительное преимущество, заставляя Дино нервничать. Ему тоже пришлось бы поработать над этим "легко смущающимся" — просто не годилось иметь босса, которого легко мог соблазнить шпион другой Семьи.

Она ухмыльнулась (и она была уверена, что видела почти такое же выражение у парня в костюме), когда блондин все равно кормил ее, его лицо все время горело.

~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~(O)~

Ламбо сидела в одном из садов особняка Каваллоне, изнывая от невыносимой скуки, а также немного изнывая от летней жары, учитывая, что на ней все еще был костюм Черной овцы и чистый черный платок, чтобы скрыть волосы. Хотя ее окружение было прекрасным, и она действительно высоко ценила ухоженную флору, она была не в настроении ценить это. Ей было скучно — и ей было скучно последние три дня, когда она застряла в незнакомом месте, пока ее раны заживали.

К счастью, Дино, казалось, был полностью настроен быть настолько хорошим хозяином, насколько это было в его силах. Это могло быть потому, что она спасла ему жизнь, и он чувствовал себя обязанным ей — или это могло быть просто потому, что он хотел стереть из ее памяти любое представление о том, что он еще больше обязан ей из-за плохого гостеприимства.

Или, возможно, ему было так же скучно, как и ей, учитывая, что Реборн отсутствовал в те дни, когда она жила в комнате для гостей Каваллоне. Дино, должно быть, чувствует себя таким заброшенным без своего наставника.

Как бы то ни было, Ламбо была отчасти благодарна за то, что Дино почувствовал необходимость искать ее общества. Это хорошо помогало развеять ее чувство скуки, поскольку он в основном делал это без компании кого-либо из своих подчиненных; его почти постоянная болтовня была чрезвычайно занимательной.

Ламбо оценивающе оглядел восемнадцатилетнего парня, когда тот шел в сад. Он посмотрел… как принц. Не в том смысле, который делал его удивительно, универсально привлекательным для женщин повсюду — скорее в том, что, по ее мнению, он выглядел слишком благопристойно и немного слишком защищенно.

Еще одна вещь, которую, вероятно, следует исправить до того, как он станет полноправным боссом мафии. Она могла бы это сделать.

Дино настороженно уставился на своего "гостя", слегка встревоженный задумчивым взглядом Черной Овцы. И снова это тревожно напомнило ему о некоем наставнике наемного убийцы. Он мог бы полностью избегать ее, если бы его не воспитали в манерах и этикете. К тому же, теперь, когда она в основном оправилась от потери крови, она была не так далека от истины.

"Ты можешь сплюнуть?" — Внезапно спросил Ламбо.

"А?" — Выпалил Дино, его рот слегка приоткрылся от неловкого вопроса. Ладно, отбросим идею о том, что она была "немного менее оторвана от стены".

"Я просто спрашиваю, потому что, если ты собираешься занять важную должность — например, босса мафии , — которая делает тебя популярной мишенью для похитителей, ты действительно должен знать, как отойти на некоторое расстояние с помощью капли слюны", — продолжил Ламбо, проигнорировав его замечание. "Я имею в виду, что прием "Демонстративно плюнуть в лицо своему Похитителю" является абсолютно классическим — если вы, вероятно, будете в состоянии использовать его, вам определенно следует научиться".

Дино покрылся потом, когда женщина в черном плаще продолжила бессвязную речь. Почему, когда кто-то спас ему жизнь, названный спасителем был таким законченным психом?

"... и если вы сможете точно засечь время, когда они произносят середину монолога, вы сможете выплюнуть комок прямо им в рот; а когда их вырвет, вы можете использовать этот шанс, чтобы сбежать", — со знанием дела сказал Ламбо, который однажды уже сделал это с ученым из Эстранео.

Несмотря на первоначальные опасения Дино и то, что Ламбо пришлось повозиться с шарфом, прикрывающим ее рот, они коротали время за плеванием — Ламбо давал указания другому, пока тот не стал достаточно опытным, чтобы они могли устроить соревнование по плеванию. (Блондинка в итоге победила — в основном потому, что у Ламбо шарф испортил положение губ, но также потому, что один из его приспешников в какой-то момент принес им лимонад, и его присутствие придало огромный импульс компетентности Дино.)

И это было то, к чему пришел Реборн. Его подопечный учится метко плеваться на большие расстояния под руководством подающего надежды охотника за головами.

Дино подумал, что это была самая нервирующая и приводящая в замешательство встреча, свидетелем которой он когда-либо был — он все время ожидал, что один из них обидится на что-то сказанное другим и начнет пытаться убить друг друга. Не говоря уже о том, что он до смерти боялся, что Реборн разобьет ему голову за то, что он потратил целый день на то, чтобы научиться плеваться.

Вместо этого блондин разрывался между облегчением и абсолютным ужасом от того, что они, казалось, действительно неплохо ладили. Или, по крайней мере, они не испытывали друг к другу такой неприязни, чтобы обратиться в отдел убийств. (Хотя Реборн был немного недоволен, услышав, что Дино так легко поддался чувству вины — особенно после того, как это привело к тому, что он пригласил совершенно незнакомого, переодетого человека в свой дом.)

Ламбо, с другой стороны, несмотря на ее кажущееся безразличным поведение, испытывала внутреннее волнение эпических масштабов. Конечно, она заметила отсутствие наставника наемного убийцы, но она надеялась, что будет далеко от особняка Каваллоне до возвращения Аркобалено. Для хитрого киллера было бы довольно неудобно обнаружить личность своего альтер эго. Теперь вместо этого она сохраняла спокойный, вежливый вид, надеясь, что Реборн не будет слишком заинтересован в ней — в основном потому, что если бы это было так, он, скорее всего, очень быстро раскусил бы ее.

Конечно, законы аниме-вселенной часто делегируются таким силам, как Мерфи, поэтому обложка Ламбо была в значительной степени обречена, как только она надеялась, что не произойдет чего-то, что заставит ее истинную личность выйти на свет.

В данном случае Мерфи вмешался под видом другого убийцы в тот самый вечер, когда вернулся Реборн, и после того, как почти все разошлись по своим кроватям. Упомянутый убийца на самом деле был братом того, кто пришел за головой Дино несколькими днями ранее. Он стремился не только закончить работу своего брата, но и устранить того, кто убил упомянутого брата.

К его удобству, они оба находились в одном здании.

К неудобству для него, Ламбо уже был параноиком из-за необходимости спать в таком незащищенном месте и в настоящее время находился в состоянии повышенной готовности к любым опасностям. И убийце просто повезло, что он попытался напасть на нее первым, думая, что у мальчика Каваллоне будет более надежная охрана вокруг его комнаты.

Он вскарабкался по стене особняка со всем мастерством скалолаза и ловко приземлился на балконе, который, как он знал, вел в комнату для гостей, где в настоящее время спал убийца его брата. Он нахмурился, рассматривая распростертое тело на кровати; он придерживался мнения, что она спала слишком спокойно для человека с окровавленными руками. Он убил бы ее не только для того, чтобы удовлетворить свое чувство мести, но и для того, чтобы пресечь в зародыше задатки очень опасного охотника за головами.

Он потянулся вперед к шее охотника за головами. Удушение помешало бы ей устно предупредить кого-либо о незваном госте.

Рука в черной перчатке резко схватила его за запястье мертвой хваткой, и громкий щелчок эхом отозвался в тишине гостевой комнаты.

"Ну вот, теперь у нас обоих по одной здоровой руке. Это справедливо, — мягко заявила женщина, ее кислотно-зеленые глаза пристально смотрели на него.

Он зарычал и вытащил пистолет.

"Ладно. Не так уж и справедливо."

Пистолет выстрелил, и Ламбо быстро скатилась с кровати, издавая подавленный стон боли, когда ее ранили в бок и руку. Она сорвала простыню со своего полностью одетого тела (она была так рада, что в данный момент ей не предстоял смертельный поединок в пижаме) и направила в него немного пламени Молнии, образовав гибкое, но пуленепробиваемое покрытие, защищающее ее, пока она на мгновение задумалась.

Она мысленно отметила несколько вещей. Во-первых, этот мужчина был очень похож на того, кого она недавно сдала за вознаграждение. Во-вторых, этот мужчина был слишком зол на нее, чтобы просто погнаться за ценой за ее голову. В-третьих, ее рука и бок определенно не были достаточно заживлены, чтобы она могла подвергать их энергичным боевым движениям. В-четвертых, пистолет, который был у мужчины, не был с глушителем, так что кто-то, должно быть, услышал шум. В-пятых, поскольку мужчина попытался тихое удушение, он, скорее всего, пытался скрытое убийство, и, вероятно, за ней охотилась другая цель — тем более, что, если бы она была единственной целью, было бы бесконечно легче преследовать ее, как только она освободится от охраны Каваллоне.

Вывод: скорее всего, он был родственником человека, которого она убила ранее. Судя по их очевидному возрасту, скорее всего, брат или двоюродный брат. Он охотился за ней, чтобы отомстить, но, вероятно, также охотился и за Дино — мальчик Каваллоне был единственным человеком в особняке с достаточно высокой наградой, чтобы беспокоиться. (Ну, за исключением Реборна, но никто не был настолько чокнутым, чтобы пойти за ним.)

Поскольку она была недостаточно исцелена, ей пришлось бы сменить свою форму "Белой вороны" на свою самую боеспособную форму — свою естественную. И было весьма вероятно, что ее обнаружат в указанном виде, потому что шум стрельбы наверняка привлек бы к месту происшествия нескольких охранников. Это была очень раздражающая ситуация, учитывая, что ее личность должна была оставаться тайной, но она предпочла бы быть живой и раскрытой, чем умереть с бесполезным секретом.

Поэтому с глубоким хмурым видом, сильно раздраженная мужчиной за то, что он загнал ее в такую ситуацию, Ламбо неохотно переместилась в свое обычное тело и быстро схватила свой Метеоритный молот, который болтался у нее на торсе. Она быстро раскрутила кабель и погрузила утяжеленный конец своего оружия в череп мужчины с шумным, влажно звучащим "хрустом".

"Полагаю, могло быть и хуже", — подумала Ламбо про себя, слегка нахмурившись. Выражение было гораздо больше похоже на надутые губы на лице десятилетней, идущей на одиннадцать, маленькой девочки, которая выглядела так, как будто ей следовало бы прыгать через скакалку с Метеоритным Молотком, болтающимся вокруг ее туловища, а не крушить им черепа. Мужчина был настолько ошеломлен ее внезапным превращением из демонически выглядящей охотницы за головами в фарфоровую куклу-девочку, что борьба была до смешного легкой.

Конечно, именно тогда появились встревоженные мафиози, Переродившиеся во главе с резко встревоженным выражением на детском личике, за которыми следовал все еще слегка пошатывающийся Дино.

* Флэшбэк заканчивается*

Реборна очень заинтересовала ее способность менять свою форму на форму взрослого человека (в тот момент он не знал, что она может сделать себя моложе); Дино был просто до смерти напуган — не только изображением милой маленькой девочки, забрызганной обжигающей мякотью того, что раньше было головой мужчины, но и тем фактом, что страшная охотница за головами, с которой он имел дело последние несколько дней, на самом деле была упомянутой милой маленькой девочкой.

Рядом с ней и Реборном у него мог развиться хронический страх перед детьми — он всегда думал, что они вот-вот выхватят пистолет и начнут стрелять.

Кроме того, он был в ужасе от того, что она собиралась убить его во сне днем за то, что он узнал ее тайную личность.

Излишне говорить, что блондин испытал огромное облегчение, когда Ламбо уехал всего пару дней спустя. (И это облегчение довольно быстро исчезло, когда он понял, что его наставница иногда встречалась с ней за чашечкой кофе, а иногда приглашала ее на уроки Дино по работе системы вознаграждений.)

"После Тсуны было много убийц?" — Спросил Дино не только для того, чтобы отвлечься от тревожных воспоминаний, но и потому, что он был несколько обеспокоен будущим боссом Вонголы. В конце концов, семья Каваллоне была в союзе с семьей Вонгола с момента ее основания. Если бы он мог что-то сделать, чтобы защитить мальчика, это было бы его долгом и его удовольствием.

"О да", — удовлетворенно ответила Ламбо, злорадно ухмыляясь, что заставило Дино пожалеть бедную дурочку, которая перешла ей дорогу. "Хотя я все еще не слишком рад отказываться от своей бесплатной работы ради того, чтобы нянчиться с таким некомпетентным ребенком, он оказался удивительно эффективной приманкой для получения хороших вознаграждений. Я даже получаю бонусы за то, что привожу большое их количество за одну неделю ".

"Ладно, хотя ему, возможно, больше не нужна защита, я думаю, ему может понадобиться небольшая моральная поддержка в его углу с таким телохранителем", — размышлял Дино, чувствуя, как пот стекает с его лица.

Реборн, появившийся в комнате несколько минут назад, решил вмешаться. "На самом деле, Ламбо, я мог бы попросить тебя пропустить одного или двух из них через свою охрану. Возможно, для Тсуны было бы полезно посмотреть смерти в глаза. Разумеется, я позабочусь о том, чтобы вам возместили ущерб.

"...Я остаюсь при своем мнении. Ему может понадобиться большая моральная поддержка с наставником и дуэтом телохранителей, как эти двое, — Дино почти закрыл лицо ладонями.

*~ОМАКЕ~*

"Ты действительно хранил один из них так долго?" — Спросила Ламбо, приподняв бровь, поправляя бретельку на своем изумрудно-зеленом платье.

Тсуна ностальгически улыбнулся, посмотрев на ваучер "День без издевательств" в своих руках. "Я подумал, что мне придется приберечь их для чего-то действительно важного. И я не могу думать ни о чем более важном, чем день моей свадьбы ".

"Хорошо, отдай это", — приказал Ламбо. Как только он оказался у нее в руках, она призвала немного Туманного Пламени, чтобы сжечь его до состояния почерневшего месива.

Она уставилась на пепел на своих руках. "Очень жаль. Если бы ты этим не воспользовался, я бы пригрозил размазать это по твоему лицу. Может быть, вместо этого я вытру все это из Хаято. Он, вероятно, предложил бы совершить сеппуку за то, что не был опрятным (правой рукой) шафера ".

Тсуна вспотел, глядя на своего бывшего телохранителя, хотя улыбка не сходила с его лица.

"Чувак, ты тогда был таким слабаком", — сказал ему Ламбо, когда они вошли в огромный собор. "Держу пари, подросток, на котором ты упала бы в обморок, если бы он услышал, что ты выходишь замуж ..."

Ее голос оборвался, когда за ними закрылись большие двери.

* ~ OMAKE 2 — HALLOWEEN EDITION ~* (серьезно, даже если публикация запоздала, я все-таки написал этот раздел о Хэллоуине)

В будущем, когда Тсуна был вынужден путешествовать, с ним всегда отправлялись два Стража. Обычно это были Lambo и Chrome — Lambo, потому что у нее определенно был самый большой опыт работы с защитными деталями, и Chrome, потому что ее иллюзии облегчали им путь через международные порты. (К тому же, Хром, вероятно, была самой здравомыслящей из его Опекунов, и она не была склонна выходить из себя или мелко мстить.) К несчастью для Тсуны, когда он собирался в Америку на встречу с одной из союзных семей Вонголы, Хром была занята другим, и ее успокаивающее влияние было заменено на нежелательное присутствие Мукуро.

При мысли о том, что эти два Стража будут его единственной компанией, Тсуне действительно захотелось вернуться в Италию. Они не только сами по себе были нарушителями спокойствия, но и когда были вместе, сопутствующий уровень неприятностей, как правило, стремительно возрастал, поскольку двое "друзей детства" подстрекали друг друга.

"А вот и они", — промурлыкала Ламбо со злобной ухмылкой, прислонившись к перилам балкона.

"Куфуфу. Может быть, это было не так уж плохо, что я был вынужден пойти вместе с Вонголой", — зловеще усмехнулся Мукуро, глядя на дорожку, ведущую к двери американской базы Вонгола.

"Если бы вы этого не сделали, у вас не было бы такой возможности", — прокомментировал Ламбо, наблюдая за своей добычей, как ястреб. "В конце концов, люди, которые живут рядом с базой в Италии, знают, кто мы такие; они никогда бы не посмели попытаться разгромить нашу базу. К тому же, это просто кажется более американским занятием — ходить вокруг да около и попадать в неприятности на Хэллоуин ".

Мальчики-подростки, вооруженные коробками из-под яиц и рулонами туалетной бумаги, не поняли бы, что на них обрушилось, когда они попытались испортить "старый, заброшенный дом на окраине города".

Тсуна обливался потом над своими бумагами, находясь в комнате, соединенной с балконом. Он почти почувствовал жалость к мальчикам, и, вероятно, пожалел бы, если бы они не пытались разрушить его собственность. Ламбо и Мукуро, вероятно, были худшими из его Опекунов, с которыми пришлось столкнуться в такой ситуации, — они были достаточно мстительными, чтобы осуществить упреждающую месть, и достаточно мелочными, чтобы бороться огнем с огнем.

Они даже устроили из этого целое мероприятие — запаслись на своем маленьком балконе таким количеством глинтвейна и конфет на Хэллоуин, что их хватило бы на всю ночь. Очевидно, они собирались растянуть это как можно дольше ради развлекательной ценности. (Еще одна причина, по которой они, вероятно, были двумя худшими Стражами, с которыми приходилось сталкиваться — например, хотя возмездие Хибари за такой акт вандализма было бы жестоким, оно также было бы быстрым. К тому же это не было бы намеренно унизительным, просто изнуряющим.)

Он слегка вздрогнул, услышав, как Мукуро хихикает своим жутким смехом, а Ламбо откровенно хихикает — он создает иллюзию бесконечного, наполненного ужасом лабиринта, чтобы они не могли сбежать, и ее собственные яйца, которые она бросает, приземляются с предельной точностью на головы мальчиков, иногда вспыхивая электричеством, которого достаточно, чтобы заставить их потерять контроль над своим кишечником.

Он действительно хотел, чтобы Хром сделал это вместо него. И он действительно надеялся, что его Опекуны не решили сделать это традицией Хэллоуина.

* Самоса — это жареное или запеченное тесто с пикантной начинкой, такой как приправленный специями картофель, лук, горошек, чечевица, молотая баранина или курица.

* * *

19

Дино слегка подпрыгнул, услышав, как внизу с грохотом распахнулась входная дверь, а затем Тсуна крикнул Реборну, чтобы тот объяснил причину появления толпы мужчин в черных костюмах на его переднем дворе. Обычно он не был таким нервным в присутствии своих подчиненных, но нахождение в одной комнате с Реборном и Ламбо заставляло его немного напрягаться.

"Дино", — заявил Ламбо строгим тоном.

Босс Каваллоне вздрогнул от чрезвычайно серьезного тона, удивленный отсутствием игривости или сухого остроумия.

"Парень с Ковриком не знает моего альтер-эго, несмотря на то, что я его телохранитель, так что не проговорись", — приказал ему Ламбо. В то время как ее контракт с Иемицу действительно предусматривал для Тсуны ограничение на сокрытие своего альтер эго (и косвенные исключения, касающиеся любых новых членов Famiglia), она на самом деле не заботилась о том, чтобы слабак узнал. В основном потому, что его реакция на происходящее была бы и близко не такой веселой, если бы он боялся ее намного больше, но также и потому, что она еще не была уверена, насколько хорошо он умеет хранить секреты. Кроме того, чем меньше людей знают секрет, тем меньше шансов, что он выйдет наружу. Это был просто здравый смысл.

Дино открыл рот, почти рефлекторно протестуя из-за отсутствия доверия между телохранителем и защищаемым. Особенно с учетом того, что защищаемым в этом случае был тот, с кем он собирался заключить тесный союз в будущем — своего рода приемный "брат", как он надеялся. Но потом он точно вспомнил, кому он чуть не противоречил.

Тем не менее, он немного колебался, скрывая что-то настолько важное от Тсуны, несмотря на присущее ему опасение по отношению к ней, и выражение его лица показывало это.

Ламбо мысленно закатила глаза, но внешне она устремила на Дино глубоко проникновенный взгляд, схватившись за бок, в который ее ранили, и прикрывая его своим телом.

Дино вздрогнул, немедленно уступая эмоциональной манипуляции там, где запугивание потерпело неудачу. Хотя он годами сопротивлялся такой тактике, эти барьеры, как правило, быстро рушились перед лицом Реборна, из-за его прежнего статуса наставника, и Ламбо, потому что она спасла ему жизнь (и была суперстрашной).

"Слишком просто", — подумал Ламбо с отсутствующим выражением лица, наблюдая в абсолютной скуке, как Тсуна и Дино встретились в первый раз.

Позже той ночью, после того как проблема с водопоглощающей черепахой в ванне была улажена, и Дино уехал в свой отель, Ламбо сама готовилась к ночной слежке. Пока она сидела на дереве во дворе Савады, распутывая какие-то ниточки, которые вели к ее ловушкам по периметру, Реборн выпрыгнул из окна Тсуны, чтобы сесть на ветку рядом с ней.

Реборн краем глаза посмотрел на телохранителя своего ученика. Он заметил, что Ламбо становилась все более и более вялой по мере продолжения работы с Тсуной, хотя она по-прежнему была так же эффективна в задержании убийц, как и всегда. Конечно, он не мог по-настоящему винить ее. У него самого иногда возникало желание просто выйти и исполнить роль "наемного убийцы" в своем титуле, а не "домашнего репетитора". И ей, вероятно, было еще хуже, потому что, хотя у него был предыдущий опыт того, что он был несколько связан, обучая Дино, и был заключен контракт с семьей Вонгола, Ламбо никогда не был частью Семьи (насколько Реборн знал) и никогда не заключал долгосрочный контракт, подобный тому, на котором она была сейчас. Он все еще был наполовину убежден, что Иемицу продал свою душу, чтобы заставить ее взяться за эту работу.

Что еще хуже, Намимори по большей части представлял собой картину мирного пригорода, если только Реборн не устраивал активных беспорядков. Хотя он чувствовал, что Ламбо наслаждалась отдыхом не меньше, чем любой другой неработающий, ее, должно быть, раздражало полное отсутствие какой-либо реальной угрозы — мелкие наемные убийцы, посланные "прощупать почву" для защиты вокруг Вонгола Децимо, даже не зарегистрировались.

Для Паршивой овцы, охотницы за головами, широко известной во всей мафии своей жестокой эффективностью, постоянными передвижениями и последовательным выполнением заданий, это должно быть похоже на своего рода чистилище.

О, она не показывала этого открыто. Она по-прежнему регулярно дразнила Тсуну и выполняла свои обычные действия почти таким же образом. Но Реборн был ее знакомым в течение многих лет еще до того, как они начали так тесно сотрудничать — таким образом, он мог читать ее довольно хорошо, несмотря на то, что она была не очень выразительной. Он мог сказать, что Ламбо рассматривала драки как нечто приятное, но также и как способ высвободить эмоции, которые она подавляла большую часть времени. Без ее обычной отдушины ее скука почти пересиливала.

Реборн нахмурился. То, что Ламбо так не нравилось браться за такого рода работу, не способствовало тому, что ее когда-либо удалось убедить стать Стражем Молнии Тсуны, чего он хотел с тех пор, как взялся за работу наставника мальчика. Она была одной из лучших кандидатур, которых он когда-либо видел на подобную должность, с чем даже Иемицу неохотно согласился, когда они говорили об этом — хотя мужчина предупредил его, чтобы он был чрезвычайно осторожен, если он когда-нибудь решит действовать в соответствии с этим представлением. Мало того, что она была чрезвычайно искусна в чисто боевых ситуациях, но он все больше осознавал, что у нее были друзья, или, по крайней мере, дружески знакомые, на высоких постах — или, скорее, на низких местах, будучи в мафии, какими они были.

Иемицу, тот, кто каким-то образом уговорил ее взяться за эту работу (Реборн часто задавался вопросом, что именно этот человек мог пообещать ей, чтобы она согласилась), был главой CEDEF. Дино, который все еще чувствовал себя в некотором долгу перед ней, был боссом семьи Каваллоне. Шамал, который, казалось, уважал ее больше, чем других женщин, с которыми Реборн видел, как он общался, в настоящее время был лучшим врачом в мафии. Реборн даже слышал, что у нее были отношения с главой индустрии вознаграждений, сосредоточенной в Стране Мафии, и никто не мог сказать, с кем еще она встречалась во время своих постоянных путешествий в качестве охотника за головами.

Если вы добавите тот факт, что он сам был с ней в дружеских отношениях (что означает, что он, по крайней мере, не застрелил бы ее без уважительной причины), Реборн не мог не думать, что она была слишком хороша в налаживании связей для ее же блага. Хотя, он предполагал, что она должна была бы быть такой, учитывая, что она была совершенно неаффилированным охотником за головами — причем успешным.

Такие способности были бы весьма ценны для одного из Стражей Тсуны, учитывая, что большинство кандидатов, которых имел в виду Реборн, ничего не знали о делах мафии. (И исключение из этого правила, Гокудера, временами был слишком вспыльчив, чтобы должным образом использовать свои знания.)

"Ты чего-то хотел, Реборн?" — Спросил Ламбо у крошечного киллера, прерывая его размышления, когда она взглянула на него через очки ночного видения. Он никогда раньше не выходил поговорить с ней, когда была ее очередь дежурить ночью.

"Тебе, кажется, скучно в последнее время", — прямо заявил Реборн, внимательно изучая ее реакцию.

Ламбо остановилась в своих движениях по распутыванию нитей. Она посмотрела на Аркобалено, задаваясь вопросом, почему его это действительно волнует. Реборн была не совсем из тех, кто заботится о психическом благополучии других людей, и это не было похоже на то, что она позволяла своей незаинтересованности влиять на ее эффективность. Если и было что-то, чем она гордилась, так это ее профессионализм, главным образом потому, что никто никогда не нанял бы охотника за головами, у которого его не было.

"Ну, здесь было не совсем весело", — наконец ответила она, возвращая свое внимание к веревкам-ловушкам.

Реборн промычал в знак согласия. "Это не повлияет на вашу эффективность", — сказал он скорее как тонкий приказ, чем как вопрос.

Ламбо слегка напрягся, хмуро глядя на малышку, когда она отложила свою работу. "Пожалуйста, не подвергай сомнению мою компетентность, Реборн. Просто потому, что я вижу, что в данный момент мне немного неинтересно, это не значит, что я расслабляюсь. Если бы я не мог работать от скуки, я бы не был там, где я есть сегодня ".

Реборн слегка ухмыльнулся, получив от нее такую реакцию, хотя очки скрывали большую часть выражения ее лица. "Я знаю, что из вашей репутации вы никогда не отличались особой эффективностью на предыдущих работах. Но это немного более ... долговечно, чем твоя предыдущая работа, не так ли?"

Ламбо вздохнула, прислонившись спиной к стволу дерева, когда она взяла термос с "Эрл Грей", чтобы сделать глоток. "В этом ты не ошибаешься. Может быть, мне нужно завести новое хобби или что-то в этом роде".

"Или заведи парня", — прокомментировал Реборн с легкой ухмылкой, ожидая, что она либо непонимающе уставится на него, либо начнет отпускать грубые комментарии о потенциальных романтических партнерах, которых она знала. Он был удивлен, когда реакцией Ламбо на его слова было то, что чай брызнул у нее из носа, когда она тихо фыркнула в недоверчивом смехе. У него было чувство, что это было бы нехарактерно громко и хрипло, если бы она не осознавала тот факт, что семья Савада в настоящее время спит.

"Реборн, это, вероятно, наименее вероятная вещь, отнимающая время у меня когда-либо", — сказала она ему, намек на веселое недоверие задержался на ее лице. "Есть очень мало парней, с которыми я бы хотела встречаться в первую очередь, и я почти уверена, что никто из них не захотел бы встречаться со мной в ответ. Я думаю, что займусь новым хобби ".

Реборн поднял бровь, заинтригованный ее неожиданной реакцией на его маленький комментарий. Это почти выглядело так , как если бы она… низкая самооценка. Ему даже в голову не приходило, что она, возможно, не так уверена в себе, как изображала. В конце концов, большинство людей, которых он встречал в мафии, никогда не были настолько застенчивыми или даже особенно многослойными личностями. Она никогда не казалась сильно изменившейся.

Крошечный киллер запрыгнул обратно внутрь, оставив своего коллегу размышлять о потенциальных увлечениях, пока его собственные мысли бурлили у него в голове.

Вскоре после визита Дино в дом Савады наступило Рождество.

Один член семьи Савада был особенно рад этому.

"Мало того, что у Ламбо есть свободное время от занятий, но, по-видимому, контракт дает ей право на все рождественские каникулы!" — подумал Тсуна про себя с улыбкой, проснувшись в канун Рождества.

Он был особенно рад отсрочке от обычных выходок Ламбо, потому что в последнее время он заметил, что с каждой ее насмешкой она постепенно теряла часть своей естественной, ленивой игривости. Вместо этого, это было почти так, как если бы она просто издевалась над ним по привычке — и пустое кольцо за каждым поддразниванием почему-то казалось намного хуже, чем когда за ним скрывались искренние эмоции.

Хотя на самом деле он не хотел беспокоиться о ком-то, кто всего лишь был груб с ним, он ничего не мог с этим поделать. Она была такой постоянной в его жизни с тех пор, как появилась — и он знал, что она много раз спасала ему жизнь, хотя и не часто упоминала об этом. Он мог только надеяться, что праздничный настрой поднимет ей настроение, когда она вернется к "Обязанностям коврика у двери", как она это называла.

В настоящее время он был в торговом районе Намимори, избегая большого количества романтических пар, отправляющихся на праздничные свидания, и надеясь найти хороший подарок для своей матери. Он был не совсем уверен, заметила ли она вообще странные события, которые начали происходить с тех пор, как появился Реборн, но он хотел подарить ей что-нибудь приятное в обмен на то, что она не поднимала из-за всего этого большого шума. Лучше всего то, что он был совершенно один — с ним не было ни малолетних киллеров, ни заядлых бомбистов, ни вообще кого-либо, связанного с мафией. Это был его первый спокойный момент наедине с самим собой за долгое время. Он сел на общественную скамейку, просто чтобы насладиться этим мгновением.

И, конечно, в тот момент, когда он это сделал, его мирное настроение было решительно испорчено внешним воздействием.

Волна покупателей подсознательно расступилась перед фигурой, окутанной очень мрачным видом, который, казалось бы, приглушал их веселье одним своим присутствием. Тсуне потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать человека, идущего в его направлении, с волосами, скрытыми белой шапочкой, и лицом, выражающим незнакомые эмоции.

Он остановился на мгновение в абсолютном удивлении, наблюдая, как Ламбо пробирается сквозь толпу щебечущих сладких парочек, выражение меланхолии окрасило ее обычно скучающее или ухмыляющееся лицо. Хотя он был насторожен ее внезапным появлением, ему также было любопытно ее необычно сдержанное поведение. Он на мгновение заколебался, его совесть боролась с присущей ему тревогой за нее. Он только что решил уйти в другом направлении, чтобы оставить ее заниматься своими делами, когда пара ярко-зеленых глаз внезапно удержала его на месте. Он напрягся от инстинктивного страха жертвы перед хищником, задаваясь вопросом, должен ли он убежать, прежде чем она набросится.

"Оу. Привет, Тсуна, — сказал Ламбо вялым голосом.

Тсуна уставился на нее со своего места, удивляясь отсутствию унизительного прозвища для него. Его челюсть отвисла еще больше, когда Ламбо плюхнулась рядом с ним, удобно расслабляясь на скамейке без намека на ее обычное презрение к его присутствию.

Ламбо оглядела толпу перед ними пустыми глазами, обводя взглядом счастливую пару за счастливой парой.

"Рождество в Японии совсем другое", — сказала она своему невольному спутнику. "Это коммерциализировано до такой степени, что за этим не стоит никакой дух, кроме жадности, и это настолько ориентировано на пары, что в нем нет места для времени с семьей".

Тсуна облизал внезапно пересохшие губы, глядя на своего неожиданно разговорчивого телохранителя. Она всегда была довольно сдержанна во всем, что касалось ее самой — даже в большинстве своих мнений, — и то, что она внезапно высказала свои мысли о сезоне отпусков, было чрезвычайно странно, даже для него.

"Тогда почему бы тебе не уехать на каникулы, если тебе здесь не нравится? Навестить свою семью?" — Бездумно выпалил Тсуна.

Горькая улыбка промелькнула на ее лице, когда она перевела взгляд на него. "У меня больше нет семьи".

Тсуна покраснел от самобичевания, отводя взгляд. "Глупая Дама-Тсуна, ты всегда говоришь не то".

Повисло неловкое молчание, по крайней мере, со стороны Тсуны; Ламбо, казалось, была мысленно далеко в тот момент, когда она рассеянно наблюдала за снующей толпой.

"...зачем ты мне это рассказываешь?" Тсуна робко заговорил:

"Хм?" Ламбо снова повернулся к нему лицом. "Почему не ты? Я знаю тебя, не так ли?"

"Да, но ты ненавидишь меня!" — взорвался он, это чувство росло в нем уже довольно долгое время.

Ламбо в замешательстве посмотрел на него, слегка откинувшись на спинку скамейки. "Что заставляет тебя думать, что я достаточно эмоционально привязана к тебе, чтобы ненавидеть тебя?" — спросила она, и между ее бровями появилась небольшая морщинка.

Тсуна уставился на нее, не уверенный, что чувствовать при этом.

"Послушай, малыш, не обижайся на это. В любом случае, не так много людей, к которым я испытываю сильные чувства ". Она честно рассказала ему. "Кроме того, ты тот человек, которого меня наняли защищать, а ненависть не совсем способствует выполнению требований работы".

"Ну, даже если ты не ненавидишь меня, я почти уверен, что я тебе не нравлюсь", — пробормотал Тсуна.

"Ну, по сути, ты — причина, по которой я застрял здесь, на самой скучной работе, которая у меня когда-либо была. И я могу признать, что я достаточно стерва, чтобы вымещать на тебе свое разочарование, — прямо сказал Ламбо.

"Потому что я Даме-Тсуна и, следовательно, легкая мишень?" — Сказал Тсуна с горечью, но смирившись со своей ролью боксерской груши в переносном и буквальном смысле для всего мира.

"Вот почему", — сказала Ламбо, внезапно став гораздо более оживленной, чем он когда-либо видел ее. "Ты совершенно бесполезен практически во всем, но ты мне не нравишься не из-за этого. Ты мне не нравишься, потому что ты решил, что никогда не достигнешь чего-то большего, поэтому ты даже не утруждаешь себя больше попытками — даже когда возможность для самосовершенствования преподносится тебе на блюдечке с голубой каемочкой! Ты убегаешь от любых проблем, выбираешь легкий выход из любого конфликта и принимаешь тот факт, что люди считают тебя бесполезным, потому что ты видишь себя таким же".

Она наклонилась близко к его лицу с напряженным выражением на лице. "И это бесит меня, потому что у тебя так много потенциала, который ты просто растрачиваешь", — сурово прошептала она.

Тсуна уставился на нее, его глаза были шире, чем когда-либо. Он никогда не ожидал чего-то подобного от своего бескорыстного, даже социопатичного телохранителя. Это было почти то, что она говорила, что... думала, что он мог бы добиться большего.

Так же внезапно, как и нахлынула волна эмоций, она прошла, и она снова была против равнодушной, немногословной молодой женщины, с которой он был знаком.

"Но, эй, как бы то ни было, это твое решение, если ты хочешь облажаться", — небрежно пробормотала она, вставая со скамейки. "Я собираюсь отправиться домой и наслаждаться своим одиночеством, как рождественским пирогом".

Тсуна уставился на нее, обдумывая ее слова, пока она уходила. Затем ее прощальные слова дошли до сознания.

"...Разве рождественский торт не для одинокой женщины старше двадцати пяти?" спросил он себя. Затем он вспомнил времена, когда он видел, как Ламбо превращалась в гораздо более молодую форму, чем ее обычная пятнадцатилетняя внешность. "Сколько же ей на самом деле лет?!" — недоверчиво подумал он, на мгновение отбросив мысли о скрытом потенциале.

Ламбо, тем временем, сделала именно то, что она сказала Тсуне, что сделает. То же самое она делала каждое Рождество с момента своего "возрождения" в мире KHR.

Ушла домой, чтобы провести время, размышляя о вещах, которые она обычно себе не позволяла. Такие вещи, как семья, по которой она очень скучала, или на что может быть похожа ее загробная жизнь, когда она умрет во второй раз (она не была достаточно самонадеянной, чтобы верить, что сможет избежать смерти навсегда). Это могло показаться странным способом провести ее любимый праздник, но она всегда считала Рождество временем для семьи и размышлений.

И не имея семьи, с которой можно было бы проводить время, ей оставалось заниматься только саморефлексией, и поэтому она проводила время, размышляя над мыслями, которые она держала в узде до конца года, вместо того чтобы позволять им угнетать ее.

Поэтому она взяла немного домашнего гоголь-моголя и штропвафеля (приготовленного точно так же, как делала ее голландская бабушка на Рождество), надела свой любимый пушистый свитер (она купила его, потому что он напомнил ей почти идентичный тому, который ее мать вязала вручную в прошлой жизни) и удалилась в свой маленький кабинет, в котором был камин. Она разожгла огонь на средний огонь, свернулась калачиком со своими закусками на гнезде из подушек и слегка улыбнулась, когда кот Юрей решил нарушить ее обычное праздничное уединение, чтобы прижаться к ней.

В этом году, после ее обычных воспоминаний о своей потерянной семье, она подумала о своих более недавних проблемах, о тех, которые Реборн выдвинул на первый план в ее сознании своим небольшим разговором неделю или две назад — о скуке и одиночестве.

Она была достаточно честна с собой, чтобы понять, что часть проблемы, вероятно, заключалась в том факте, что она была почти неспособна больше формировать длительные, глубокие отношения с людьми. То, что возраст отличался от ее внешности, образовало барьер между ней и большинством других людей — и тот факт, что она родилась в такой неблагополучной семье, не помог. Годы, проведенные под скальпелем безумных, аморальных ученых-мафиози, только усилили ее чувственную оторванность от других людей, и, будучи охотницей за головами, она постоянно переезжала с места на место по своим рабочим местам, никогда по-настоящему не позволяя себе нигде пустить корни.

Вероятно, о ней что-то говорило то, что, возможно, самые глубокие отношения, которые у нее были за последнее десятилетие, были связаны с безумным, совершавшим массовые убийства анархистским экспериментом, известным как Мукуро. Или, мысленно поправила она себя, когда крошечные коготки впились в ее руку, ее любимый кот Юрей.

Если она призналась в этом самой себе, отчасти ее неспособность установить контакт была вызвана тем, что, хотя она в основном справилась с этим, часть ее мозга все еще говорила, что все вокруг нее были поверхностными, двумерными персонажами из комиксов. Большинство людей, которых она встречала на протяжении многих лет, даже не были персонажами, упомянутыми в манге KHR, и она почти чувствовала в них какую-то "плоскость". Возможно, это было потому, что они были недостаточно важны для того, чтобы "автор" раскрыла их личности — или это могло быть просто потому, что она недостаточно заботилась о том, чтобы протянуть руку помощи и завести друзей, и поэтому она рассматривала большинство людей как часть "безликой массы", к которой на самом деле не имела никакого отношения, а не реальных людей с реальными чувствами и жизнями.

С другой стороны, с людьми, которых она действительно знала по манге, которые были названы по именам и хотя бы немного описаны, также существовал барьер. На этот раз, скорее не потому, что они были не глубже картонного выреза, а потому, что она слишком много знала об их реальных чувствах и жизнях.

Иногда она скучала по своему старому миру, потому что, хотя она точно не была светской львицей с кучей друзей, у нее была любящая семья. Семья, которая заботилась о ней так, как может только семья, и с кем она была знакома по-дружески, а не подглядывала в окно в их жизни в качестве развлечения.

И хотя у нее никогда не было парня, даже в ее предыдущей жизни обычной девочки-подростка, где все было гораздо проще, она знала достаточно, чтобы понимать, что любые романтические отношения, которых она хотела бы, должны основываться на взаимном доверии и привязанности.

"На данный момент это было бы невозможно", — мрачно подумала Ламбо, потягивая свой гоголь-моголь и глядя на танцующие языки пламени. "Я не только живу в социальной сфере мафии, где предостаточно ненадежных людей, но и сам что-то скрываю, и у меня паранойя по поводу того, что эти вещи могут быть использованы, если кто-то еще когда-нибудь узнает. Ни я, ни кто-либо из моих партнеров, скорее всего, не были бы до конца честны.'

И помимо доверия и честности, были также многочисленные барьеры, состоящие из ее несоответствующего внутреннему и внешнему возрасту, ее несколько неустойчивой психики (у нее не было иллюзий относительно того, насколько расшатан ее рассудок), отсутствия мужчин, которые хотя бы интересовались романтикой, ее относительной неспособности открыто выражать какие-либо эмоции, которые могли бы положить начало какому-либо роману, и последнее, но не менее важное, ее бесплодие, которое следовало учитывать.

Она была абсолютно честна с Реборном. Практически не было никаких шансов на то, что у нее когда-либо будут удовлетворяющие романтические отношения с кем-либо. Хотя она могла фантазировать с лучшими (или худшими) из фанаток, она могла отличать фантазии от реальности — и хотя ее реальностью теперь было аниме-шоу, это определенно не было фантазией.

Подводя итог всему этому, она была совершенно уверена, что никто из людей, которых она знала по "манге", никогда бы не захотел встречаться с недоверчивой, замкнутой, бесплодной психопаткой, которая, откровенно говоря, могла быть немного стервой, когда была раздражена.

"Знаешь, Юрей, я думаю, это было слишком удручающе даже для моего ежегодного самоанализа", — сказал Ламбо. Она села, потянулась к нижнему ящику своего офисного стола и, достав маленькую бутылочку алкоголя, щедро плеснула в свой гоголь-моголь.

"Твое здоровье", — сказала она сварливому серому коту и опрокинула весь стакан в горло, решив напиться так, чтобы похмелье было достаточно сильным, чтобы отвлечь ее от того факта, что у нее нет семьи, с которой она могла бы проснуться рождественским утром.

*~ОМАКЕ~*

Тсуна слегка съежился за своим дорогим антикварным столом из итальянского дуба, когда стена рядом с дверью в его кабинет внезапно взорвалась.

"Вот мой отчет", — беспечно сказал Ламбо, безразличный к разрушениям, которые она только что учинила.

"Ты не можешь просто войти в дверь? По крайней мере, в моем офисе? Реборн убьет меня, если мне придется заменить другой стол!" — Взмолился Тсуна, его глаза наполнились слезами, когда он понял, что она никогда бы этого не сделала.

"Конечно," заявила Ламбо, к большому недоверию своего босса, "я сделаю это, когда вы запретите использовать омелу в особняке", — продолжила она, указывая пальцем на невинно выглядящий пучок листьев, висящий над дверным проемом.

Тсуна грубо ударился головой о стол. "Ты знаешь, что я не могу этого сделать!" — жалобно простонал он. "Реборн убил бы меня, потому что это противоречит какой-то неясной традиции вонгола, но на самом деле потому, что он находит дисфункциональные ситуации забавными. Мукуро убил бы меня, потому что он тот, кто выставляет большую часть этого в попытке застать под ним как можно более неловкие пары. Черт, у Бьянки пятьдесят на пятьдесят шансов убить меня, потому что, если она возродится, это будет воплощением мечты, но если Реборн доберется до тебя, она убьет всех..." после этого он опустился бы до бессвязной болтовни, если бы Ламбо не прервал его.

"Эй, это твое решение — решать, как ты хочешь себя накручивать".

Тсуна сделал паузу, грубая фраза его Опекуна навеяла воспоминания — особенно перед Рождеством.

"У тебя на лице это действительно тупое выражение "зоны ностальгии", — прямо сказал Ламбо.

"Эхехе", — смущенно рассмеялся Тсуна. "Я просто вспоминал тот разговор, который у нас был в первый сочельник после того, как мы встретились", — выражение его лица немного смягчилось. "Я думаю, что это был первый раз, когда я осознал, что ты человеческое существо с настоящими чувствами под твоей безразличной внешностью, а также первый раз, когда я понял, что кто-то думал, что я могу быть чем-то большим, чем просто Даме-Тсуна".

Ламбо непонимающе уставился на него на мгновение.

"Я бы не знала, — прямо сказала она, — я провела большую часть того дня совершенно пьяной".

Тсуна окаменел в своем кресле.

"Куфуфу, что бы ты ни сделал с Вонголой, Ламбо. Он выглядит так, словно только что увидел Шесть Царств Ада, — раздался ровный голос с другой стороны дыры.

Ламбо посмотрела на верхнюю часть отверстия, как только услышала Мукуро, и увидела еще один пучок омелы, появляющийся в облаке тумана цвета индиго. Она проделала еще одну дыру в стене, чтобы избежать этого, отвечая тем же.

"Я думаю, что много лет назад, будучи пьяным, я случайно произнес ему вдохновляющую речь, которая изменила его жизнь, и он узнает об этом только сейчас".

Голова Тсуны снова с грохотом упала на его стол, когда хриплый смех — исходивший не только от Мукуро, но и от других людей — донесся из коридора, отчетливо передаваясь через многочисленные бреши, которые были с силой проделаны в стенах недовольным Стражем Молнии.

"Почему я?" — жалобно подумал он, зная, что скоро у всех появится еще одна постыдная история, которая навечно нависнет над его головой.

* * *

20

Как ни странно, проведя Рождество в подпитии и в целом думая о депрессивных вещах, Ламбо почувствовала себя скорее лучше, чем хуже. Она предположила, что выплескивание своих негативных чувств вместо того, чтобы закупоривать их, как она обычно делала, имело эффект, подобный вытеканию яда из раны.

Болезненно, но это сохраняло ваше здоровье в долгосрочной перспективе — или что-то в этом роде.

В любом случае, она где-то слышала, что если вести себя определенным образом достаточно долго, даже если на самом деле ты этого не чувствуешь, то в конце концов чувства станут подлинными. По крайней мере, наверняка их было бы легче подделать. Итак, на Новый год (к счастью, она не участвовала в Vongola vs. Cavallone showdown), она приняла решение попытаться еще немного насладиться своей ситуацией. Это было не так, как она будет всегда преодолейте барьер ее глубокого знания будущего, потому что в манге подробно описаны события только определенного периода времени. А что касается романтики, что ж, хотя это было бы неплохо, это не было абсолютной необходимостью для счастливой и полноценной жизни, вопреки смыслу всех существующих любовных романов.

В любом случае, если она будет вести себя отстраненно и апатично от скуки, это не пойдет ей на пользу. Ей просто пришлось бы самой все разнообразить, поскольку Мукуро не торопился со Сменой жанра.

Кроме того, у нее были и другие причины радоваться тому, что ей успешно удалось восстановить свой обычный вид ленивого веселья. Она несколько раз ловила, как Тсуна бросал на нее задумчивые взгляды, которые, как она предполагала, он считал сдержанными — резкое отличие от его обычной испуганной / раздраженной покорности — и она понятия не имела, что вызвало эту перемену. Даже Реборн замечал странные взгляды, приобретая созерцательный оттенок в выражении лица, когда он смотрел на нее, которого раньше не было.

Это заставляло ее нервничать. Внезапные, необъяснимые изменения в поведении, как правило, не были чем-то хорошим в ее работе. Обычно они заканчивались предательством и /или чьей-то смертью.

К счастью, она решила, что странные взгляды не были для нее серьезной угрозой к тому времени, когда появилась настоящая серьезная угроза.

Примерно в середине января она приехала в дом Савады в обычное время, только чтобы найти очаровательного маленького ребенка с каштановыми волосами и шарфом, сидящего на кровати Тсуны.

Она почти напряглась в панической реакции, но сумела сохранить маску безмятежной вежливости. "Почему Высокопоставленный принц здесь, Возрожденный?" — спросила она киллера, не обращая внимания на личинок жука-"зимнего миньона", ползающих по его лицу. Это немного выбивало ее из колеи, но Реборн, как правило, воспринимал раздраженную реакцию на свои выходки как приглашение поднять ставку (см. Все более странные ситуации, в которые продолжала попадать Тсуна).

"Он показался интересным, поэтому я впустил его, когда он появился", — беспечно ответил Реборн.

"Ах", — сказал Ламбо, мысленно переводя его слова следующим образом: "Он может оценить Тсуну для меня, чтобы я мог увидеть холодные, неопровержимые факты о том, насколько жалок на самом деле мой ученик. Кроме того, если Тсуне удастся расположить к себе мальчика, это было бы большим преимуществом для его семьи. Кроме того, мне захотелось впустить его.'

Сама того не ведая, она упустила из виду одну из причин Реборна. Ему также очень хотелось узнать , расскажет ли Фуута что — нибудь о ней. С тех пор как у него состоялся с ней разговор перед Рождеством, когда у него возникло подозрение, что она, возможно, не такой незамысловатый персонаж, как большинство мафиози (то есть уверенная в себе до заносчивости, легко обижающаяся до необдуманной глупости и / или жаждущая власти до порочности), он больше, чем когда-либо, интересовался своей коллегой. Ее довольно необычная способность, которая, по-видимому, позволяла ей менять возраст (что было особенно важно для него как Аркобалено), была интересной, да — но далеко не такой интересной для него, как мысль о том, что она не была очередной прозрачной простушкой, подобной большинству людей, которых он встречал в мафии в течение своей обманчиво долгой карьеры.

Он хотел знать, почему она этого не сделала. И учитывая, насколько скрытным человеком она была, сверхъестественная способность Фууты собирать информацию была лучшим выбором Реборна для удовлетворения его любопытства. Или, по крайней мере, самая быстрая и легкая ставка.

"Ты Паршивая овца!" двое наемных убийц в комнате были слегка удивлены восхищенным тоном Высокопоставленного принца, когда он смотрел на Ламбо.

Ламбо молча кивнул, не утруждая себя отрицанием своего альтер эго и слегка опасаясь парня, который мог бы показать ее белье (грязное или иное) всем подряд, если бы у него было желание. Ей было интересно, когда он сталкивался с ней в прошлом, чтобы включить ее в свой Рейтинг.

"У тебя действительно классные рейтинги ..." Фуута размышлял вслух, пробуждая интерес Реборна.

Но он больше ничего не сказал, к большому облегчению Ламбо и разочарованию Реборна, потому что Тсуна выбрал именно этот момент, чтобы вернуться домой.

"Возрожденный!" — Позвал Тсуна, входя в свою комнату. "Я видел сегодня кое-что действительно странное..." Он замолчал, увидев, как личинки медленно расползаются по лицу его наставника. Он отпрянул с неожиданным отвращением. "Предполагается, что это твои зимние миньоны!?" — закричал он, совершенно обалдев.

"На самом деле, эти личинки не могут извлекать информацию", — прямо сказал ему Реборн.

"Тогда зачем они у тебя?!" Тсуна взвизгнул.

"Забудь об этом", — сказал ему Реборн, указывая крошечной фигуркой на Фууту. "Тебе нужно поприветствовать гостя. Научись хорошим манерам, Даме-Тсуна."

Тсуна взвизгнул от шока, грубо указывая на маленького мальчика и заикаясь, пробормотал, что упомянутый мальчик был "действительно странной" вещью, которую он видел в тот день — он левитировал футбольный мяч, вытащил неуместно большую книгу из кармана куртки, а затем был прогнан какими-то грубовато выглядящими мужчинами.

"Они были из мафии", — сказал ему Фуута со слегка встревоженной улыбкой. Когда Тсуна в замешательстве уставился на него сверху вниз, его глаза наполнились слезами, и он сложил руки перед лицом, глядя на Тсуну глазами лани. "Пожалуйста, Вонгола Децимо! Пожалуйста, помогите мне!"

"А?! Что я могу сделать против мафии?" Тсуна нервно вспотел.

"Не так уж много, как ты", — пробормотала Ламбо, лениво прислоняясь к стене и наблюдая за взаимодействием.

"Немного", — ответил Фуута с улыбкой, вытаскивая свою печально известную информационную книгу. Он пролистал его на мгновение и нажал на определенный раздел. "Потому что Тсуна-нии Занимает… последнее место по общим боевым способностям и интеллекту из 872 боссов мафии".

Улыбка Фууты стала шире, и он перевернул книгу, чтобы Тсуна мог ее увидеть. "Но ты первый из боссов в категории "неспособность отклонять просьбы"!"

И после еще нескольких минут колебаний со стороны Тсуны на этом все было кончено. Поскольку Тсуна был беспомощен, чтобы отказать невинному маленькому Фууте, он был немедленно вынужден сбежать через окно со своим новым подопечным на буксире, поскольку головорезы мафии из предыдущего засекли Фууту еще раз.

После короткой потасовки, в которой Фуута внес раздор между головорезами своим Рейтингом, а Тсуна снова был ранен пулей Предсмертной Воли, головорезы потерпели поражение.

К несчастью для Ламбо, это означало, что Фуута наверняка останется здесь навсегда.

День или два спустя Ламбо снова бездельничал в комнате Тсуны, читая очередную мангу и ненавязчиво, но настороженно поглядывая на Высокопоставленного принца. Мальчик в настоящее время играл в "колыбель для кошки" с Реборном, как будто он не провел последние пару дней, преследуя Тсуну и появляясь в самое неподходящее время.

Ламбо почувствовал самую малость жалости к Фууте. Вероятно, до сих пор он испытывал очень мало доброты — и еще меньше без скрытых мотивов. Это, безусловно, объясняло его цепкую реакцию на Тсуну, у которого полностью отсутствовали амбиции, подпитывающие коварство. (Хотя просмотр режима Умирающей воли, который полностью подорвал все рейтинги Фууты для Тсуны, также способствовал его симпатии к старшему мальчику.)

Тем не менее, это не означало, что она не была немного обеспокоена тем, что ее собственные секреты выйдут на свет. Остальная часть мафии не была необоснованной в своих крайних реакциях на Фууту, несмотря на его детское добродушие и очаровательность. Она знала лучше, чем большинство, учитывая деликатный характер ее воспоминаний о "будущем". Он мог бы быть самым ценным активом — или инструментом неминуемого падения в руках их врагов. Ее собственная ситуация могла вызвать у нее некоторую симпатию к нему, но это также заставляло ее с тревогой осознавать потенциальную катастрофу, которую он представлял.

Отсюда и ее опасения в последнее время.

Внезапно ей пришло в голову, что она могла бы просто попросить его не оценивать ее. Фуута был опасен, да, но в нем, как ей показалось, не было злонамеренной жилки. И хотя такая просьба могла попасть на радар подозрительности Реборна, это не было совсем неожиданным желанием от кого-то из их профессии.

"Фуута", — позвала она со своего места на кровати.

Он оживился и, повернувшись, уставился на нее яркими карими глазами. "Да, Ламбо-сан?"

"Не могли бы вы, пожалуйста, не ранжировать меня снова?" вежливо попросила она.

Реборн послал ей острый, оценивающий взгляд. Фуута надулся.

"А? Но я действительно хотел посмотреть, изменилось ли что-нибудь", — сказал он. "Некоторые из ваших рейтингов действительно интересны".

Ламбо задумалась, что он имел в виду под этим, но решила, что, возможно, ей лучше не спрашивать — особенно с Реборном в комнате.

"О, правда", — сказала она вместо этого. "Что ж, спасибо за комплимент, но часть моей карьеры зависит от того, чтобы я оставался загадкой".

Фуута выглядел так, будто понял, но надутая губа осталась. Внезапное вдохновение осенило ее, и легкая улыбка озарила ее лицо. Она жестом пригласила его подойти к ней.

"Кроме того, одной из причин, по которой меня наняли телохранителем Тсуны, была моя тайная личность. Это позволяет мне намного лучше защищать его, — прошептала она ему.

Его глаза загорелись. "Как супергерой?" он прошептал в ответ.

Ламбо задавался вопросом, что он, должно быть, за человек, или, возможно, что ее Рейтинг сказал ему, что он был так готов поверить в такое о ней.

Она одарила его кривой улыбкой. "Что-то вроде этого".

Он нахмурился в неохотном размышлении, как будто идея о ней как о супергерое только делала ее рейтинг намного более заманчивым. "Тогда я постараюсь не делать этого", — серьезно сказал он ей. "Но иногда, когда я оцениваю вещи, Ранжирующая Планета начинает предоставлять мне информацию обо всем, что находится поблизости".

Он выглядел несколько разочарованным в себе, и Ламбо не смог удержаться, чтобы не погладить его по голове. Его волосы были мягкими.

"Не слишком волнуйся об этом, малыш. Не было бы смысла что-то затевать против тебя, если бы это был несчастный случай."

Фуута просиял, глядя на нее. Ее бровь дернулась, когда она подавила желание обнять его или, может быть, поднять и посадить рядом с собой на кровать. Она быстро снова спрятала свое лицо в манге.

Когда Тсуна вернулся домой, он вошел в свою комнату с усталым хмурым видом, едва удерживаясь от того, чтобы не отругать Фууту за то, что тот появлялся в разное время в течение его учебного дня. Его легкое раздражение увяло, как умирающий цветок, когда Фуута украсил его еще одним из своих смертельно милых лиц — сплошными улыбками и глазами лани.

"Почему самые симпатичные обычно самые опасные?" Ламбо посетовала про себя, на мгновение бросив взгляд в сторону Реборна.

Прикрыв глаза, она наблюдала, как Дино ворвался в комнату Тсуны со своей свитой мужчин в черных костюмах, желая купить у Фууты несколько Рейтингов. Она нерешительно показала Каваллоне язык, когда он взглянул на нее. Затем она поняла, насколько тусклым, должно быть, выглядел ее ответ, и опустила нижнее веко для пущей убедительности.

Дино все еще бросил на нее странный взгляд, и у нее мелькнула мимолетная мысль, что он, возможно, сможет прочитать ее лучше, чем она могла подумать.

Эта идея немного расстроила ее, учитывая, насколько изолированной она была практически всю свою вторую жизнь. Она привыкла быть одна, ей даже нравилось это. Мысль о том, что кто-то может вскрыть ее внешнюю оболочку беззаботности, была действительно чертовски странной — возможно, несколько пугающей, если честно. И не только потому, что она владела конфиденциальной информацией, указывающей на будущее. Уединенность и святость ее разума долгое время были ее единственной незапятнанной твердыней; незапятнанной, когда ее тело было жестоко изменено, как с помощью реинкарнации, так и безумной науки.

Честно говоря, учитывая ее одиночное мышление и территориальные пристрастия, она не удивилась бы, если бы разработала длину волны для Облачного Пламени.

К тому времени, как она отвлеклась от своих мыслей, Дино, к счастью, уже вышел из комнаты. Менее удачным был тот факт, что Реборн только что предложил Тсуне запросить некоторые собственные Рейтинги. Что еще хуже, те задумчивые взгляды, которые посылал ей ее подопечный, казалось, не собирались ослабевать — и тот факт, что он послал ей один взгляд сразу после того, как услышал предложение наставника, не утешал.

"Меня это устраивает!" — Весело сказал Фуута, уже снова открывая свою книгу, готовясь получить доступ к своим силам.

Тсуна, как обычно, на мгновение замешкался. Его глаза метнулись к ней.

Она не совсем поняла, каким выражением лица наградила его поверх своей книги, но он вздрогнул и отвел взгляд.

"...Рейтинги обо мне?" — спросил он вместо этого.

"Конечно!" Фуута улыбнулся.

Это было немного лучше, но из ее смутных воспоминаний об этом относительно неважном сегменте событий сериала — и учитывая его более раннее предупреждение — рейтинг Фууты мог распространиться на всех в комнате. Ламбо тайком встал с кровати Тсуны в надежде прокрасться на кухню выпить чаю.

Нежеланный, писклявый голос Реборна остановил ее на полпути. "Ламбо, тебе не кажется, что было бы полезно узнать о рейтинге твоего подопечного?"

Она повернулась, чтобы спокойно посмотреть на него, гадая, относится ли он к ней с каким-то подозрением или просто любопытствует. "Не совсем", — заявила она. "Я почти уверен, что сейчас он находится на самом дне в большинстве вещей".

Краем глаза она заметила выражение лица Тсуны, наполненное чем-то, что не было смирением с его собственной неадекватностью. Вместо этого, это был еще один из его задумчивых взглядов, как будто она только что сказала что-то глубокое.

"...прямо сейчас?" — прошептал он сам себе.

Ламбо услышала его, и ее брови взлетели вверх, когда она вернулась к тому, что сказала, и осознала последствия. Что вызвало внезапную перемену в отношении? Из того, что она вспомнила, у него не возникало никаких мыслей о том, что он не бесполезен, пока люди (не подстрекаемые Реборном) не начали всерьез пытаться убить его и его друзей. И, как упоминалось ранее, в последнее время ей стало скучно из-за отсутствия какой-либо реальной угрозы.

"Тсуна-сан и близко не находится на дне!" — пронзительно взвизгнул возмущенный голос.

"Почему ты в моем доме?!" Собственный крик Тсуны добавил к какофонии.

Хару казалась застенчивой, когда повернулась к Тсуне. Девушка была больше смущена тем, что находилась в присутствии Тсуны, чем тем, что ворвалась в его дом и спальню.

"Хару увидела, что собирается дождь, поэтому принесла твое белье", — сказала она с улыбкой и румянцем.

"Ах, бред влюбленных подростков", — размышляла Ламбо про себя, бросив на Хару равнодушный взгляд.

После минутного раздумья она повторила свою мысль вслух, просто чтобы посмотреть на реакцию.

Тсуна бросил на своего телохранителя оскорбленный взгляд. Хару надулся, как недовольное животное, пытаясь выглядеть устрашающе.

"Хару может любить Тсуна-сана, но все, что она говорит о нем, — правда! Вот почему она любит его!"

"Как будто ты вообще знаешь, что такое любовь", — в замешательстве подумал Ламбо. "Хотя, полагаю, у меня не так много места для разговоров на романтическом фронте".

"В любом случае, кто ты такой?" — Подозрительно спросила Хару.

"Я телохранитель Тсуны", — сказала Ламбо, казалось, в энный раз, еще более благодарная за то, что описание ее работы не распространялось на отпугивание сумасшедших, но несмертельных преследователей, а также убийц.

Хару посмотрела на пожилую женщину. Она была выше, лишь немного старше и экзотична на западный манер.

"Хм, " усмехнулась она. "Это ведь не просто предлог, чтобы сблизиться с Тсуна-куном, не так ли?"

Ламбо уставился на нее. "Нет".

Хару казался почти оскорбленным ее резким отказом. "И что плохого в том, чтобы сблизиться с Тсуна-куном?!" — потребовала она.

Ламбо внимательно оглядел Тсуну. "Не в моем вкусе", — сказала она, решив не извергать длинный список его недостатков.

"Тсуна-кун должен нравиться всем!" Заявила Хару. Она повернулась к Фууте. "Ты гадалка, верно? Пожалуйста, расскажи нам, что мне больше всего нравится в Тсуна-куне!"

"Пожалуйста, скажи мне, что она не станет еще одной Бьянки", — подумал Ламбо.

Фуута с готовностью согласился и быстро впал в свой обычный транс. Очевидно, что больше всего Хару нравилось в Тсуне его напористость, сила и мягкость. Упомянутый мальчик покраснел и объявил весь процесс странным.

"И она сказала, что у нее не было бреда", — подумала Ламбо, нервно смахивая грязный носок, который полетел ей в лицо, пока она слушала продолжающийся поток оценок Фууты.

И-Пин ворвался в комнату только для того, чтобы быть подхваченным гравитацией Фууты. Ламбо легко подхватил ее в воздухе и уложил на сгиб ее руки.

"Супер-взрыв, рассчитанный на Пинзу, от I-Pin занимает 38-е место из 816 самых мощных атак. Более того, когда дело доходит до атак средней дальности, ее Гедза-Кен занимает 116-е место из 520 эффективных атак. Ее статистика потрясающая для ее возраста! На данный момент I-Pin занимает 3-е место из 52 262 человек по потенциалу стать наемным убийцей!" — Монотонно заявил Фуута.

Ламбо похлопала свою ручную кладь по голове в знак поздравления, когда Тсуна молча вышла из себя. И-Пин уставилась на нее в приятном замешательстве, ее недостаток опыта в японском языке мешал ей понять замечательные Рейтинги и, возможно, взорваться от смущения.

Затем настала очередь Ламбо молча выйти из себя, когда Фуута повернулся к ней и уставился на нее своими глазами, наполненными галактикой.

"Ламбо-сан занимает 50-е место из 86 202 человек, которые хорошо ладят с детьми. Она также занимает 19-е место из 86 202 человек, которым хорошо удается заводить друзей с незнакомыми людьми. Возможно, наиболее впечатляюще то, что у нее есть несколько рейтингов № 1: 1—я, с наибольшей вероятностью пережившая удар молнии; 1-я, с наибольшей вероятностью покалечившая кого-то за прикосновение к ее вещам; 1-я, с наибольшей вероятностью принятая не за тот возраст; 1-я, с наибольшей вероятностью точно преди...

К счастью для нервов Ламбо, Фуута был прерван на этом, так как дверь с грохотом распахнулась и ворвался Гокудера, сопровождаемый более беспечным Ямамото. Тсуна (сюрприз, удивление) потрясенно воскликнул.

"Почему ты не сказал мне, что Высокопоставленный парень был здесь?" — Взволнованно спросил Гокудера. "Есть кое-что, о чем я уже давно хотел его спросить".

Он повернулся к Фууте, челка затеняла его глаза. "Есть только одна вещь , которую я хочу знать… в Рейтинге людей, подходящих на роль правой руки Десятого, на каком месте нахожусь я?"

Последовала драматическая пауза. Затем Фуута заговорил. "Это просто. Рейтинг Хаято-нии как правой руки Тсуны-нии равен… вне пределов досягаемости."

Гокудера вздрогнул, выглядя так, словно вот-вот упадет от разочарования и неудачи.

"Есть диапазон для Ранжирования?" — Удивленно спросил Тсуна.

"Это не выходит за рамки Рейтинга. Это атмосферно вне досягаемости".

Оттуда все пошло прахом, а заполненные ошибками Рейтинги разлетелись налево и направо из-за дождя. К тому же Бьянки ввязался в драку за какие-то любовные рейтинги, что само по себе было катастрофой. К счастью, она оказалась достаточно быстрой, чтобы справиться с возрастными изменениями, не позволив вещам действительно выйти из-под контроля.

К еще большему счастью для Ламбо, ни один из Рейтингов, которые были выданы о ней, не был особо конфиденциальной информацией — она больше всего беспокоилась о том, что он скажет что-нибудь о ее статусе реинкарнации или потусторонних знаниях. Она была почти уверена, что, когда его прервали, он собирался сказать что-то о "предсказании будущего".

"В общем, все могло быть намного хуже", — подумала она про себя, вздыхая с облегчением по дороге домой. Она предвкушала, как съест немного сладостей (в тот вечер Шоичи должен был доставить продукты) и, возможно, примет долгую горячую ванну.

Она подошла к воротам, собираясь ввести пароль, когда чей-то голос прервал ее.

"Значит, ты Ламбо".

Брови Ламбо слегка нахмурились при звуке смутно знакомого голоса. Она повернулась к нему и увидела белые волосы и фиолетовые глаза. Только ее опыт беспечного поведения с Реборном не позволил ее телу проявить признаки психического расстройства.

Ну, это, а также присутствие ее озабоченного мальчика на побегушках / помощника Шоичи, который стоял прямо рядом с вторжением в ее предсказуемый мир и держал ее продукты.

Какого черта Бьякуран появился перед Мукуро? Что изменилось? Что за черт? Это было похоже на появление финального босса до окончания урока!

Ее мозг кричал в бесконечной череде шумов, как у цыпочки, которую убивают в фильме ужасов. Ощущение, похожее на холодную рябь, пробежало по ее костям, и жизнь внезапно показалась реальной в своей капризности — реальной так, как не была с тех пор, как она участвовала в событиях "канона".

Она моргнула один раз, медленно.

"А ты кто?" — спросила она.

Он ухмыльнулся, засунув руки в карманы, невинно улыбаясь ей, как будто он не станет однажды безжалостным мировым диктатором с манией величия.

"Меня зовут Бьякуран!" — прощебетал он, раскачиваясь на каблуках, как ребенок. "Я полагаю, у нас есть общий друг в лице Айри Шоичи", — здесь он обвил долговязой рукой плечи мальчика пониже ростом. "Он много говорит о тебе!"

Он наклонился вперед, как будто собирался поделиться с ней секретом.

"В его устах ты звучал так интересно, что я просто должен был с тобой познакомиться!"

"Я понимаю", — сказала она. И она это сделала. Шоичи был достаточно молод, и у него было достаточно проблем с приобретением друзей, чтобы харизматичному Бьякурану (даже не совсем злой его версии) не составило бы труда заставить его говорить о вещах, которые ему, возможно, не следовало. Она подавила желание хлопнуть его по затылку — бедный рыжий и так выглядел достаточно подавленным тем, что сказал Бьякуран.

"И поэтому вы последовали за ним в мой дом?" она была невозмутима. "Шо-тян, ты не должна приводить бездомных животных без моего разрешения".

Лицо Шоичи вспыхнуло, и Ламбо наблюдала за этим со смешанными чувствами — ставить в неловкое положение своего помощника было забавно, но она не была уверена, что и думать при мысли о том, что Бьякуран согласился с ней. Упомянутый помешанный на зефире человек в данный момент широко ухмылялся выражению лица Шоичи, дерзко тыкая пальцем в расползающуюся красноту на щеке мальчика пониже ростом.

Чтобы отвлечься от возможного сходства между ней и зловещим будущим злодеем, она задала Шоичи вопрос, не думая о последствиях.

"Ты не забыла принести мне зефир, не так ли?"

Нечестивый блеск появился в глазах Бьякурана, и лисья ухмылка заставила их собраться в уголках.

Ламбо не совсем понимала, как это произошло, но на ее кухне был ожидающий деспот, и ее каким-то образом втянули в дискуссию с ним о зефире, которая переросла в разговор о кондитерских изделиях в целом.

Ей было интересно, как много он на самом деле знал о ней. Если бы в какой-то далекой параллели вселенной ее версия излила ему душу (в переносном смысле, конечно. Как человек, который, вероятно, был приглашен на должность Хранителя Молнии семьи Вонгола, было вероятно, что очень многие миры включали более буквальную интерпретацию.) Если уж на то пошло, она задавалась вопросом, была ли она единственной версией "Ламбо", которая, по сути, была неисправностью в системе души. Может быть, каждый второй Ламбо был просто ответвлением того своевольного, сопливого ребенка-коровы, которого она помнила.

Она предположила, что если бы она была какой-то необычностью, это могло бы объяснить его кажущийся интерес к ней.

Шоичи, как третья сторона их энтузиазма по поводу зефира на протяжении всего разговора, наконец, сменил свое встревоженное выражение (его основательно тошнило от сладостей за то время, что он их знал) в пользу того, чтобы, извинившись, отлучиться в ванную.

Ламбо было неловко осознавать, что теперь она была наедине с Бьякураном. Шоичи действовал как буфер, хотя его присутствие, конечно, не удержало бы Бьякурана от чего-то радикального, если бы мужчина действительно хотел пройти через это. И каким бы очаровательным и дружелюбным он ни казался, у нее была удручающая привилегия знать, что он из тех людей, которым присуща безжалостность, необходимая для насильственного захвата каждой параллели в мультивселенной (за исключением одной, которая есть). Если бы в этот момент у него была сила Колец Кобылы… что ж, это было не самое удачное сочетание.

Но если она правильно помнила, на данный момент у него не было бы доступа к упомянутым Огненным Кольцам, и он не был бы полностью не в себе, как его будущий "я". Тем не менее, она не собиралась терять бдительность — в конце концов, не то чтобы она была в состоянии предсказать его появление в первую очередь. В этот момент он был чем-то вроде дикой карты. Но, честно говоря, она больше беспокоилась о будущих (с большой буквы "F") последствиях этой встречи, чем о сиюминутных.

Бьякуран уставился на нее с другой стороны кухонного стола, его голова была наклонена, чтобы опереться на подставленную ладонь. Его улыбка стала немного шире, а затем она раскрылась.

"Ты точно знал, что даешь Шо-тян, не так ли?" — спросил он ее.

Ей не нужно было никаких разъяснений, чтобы понять, что он имел в виду. Ее мысли сразу же перескочили на патроны для Десятилетней базуки. Она все равно попросила об этом. Отрицай, отрицай, отрицай — здесь нельзя найти никаких особых знаний о мире. Переходите к разговору о чем-нибудь более безопасном, например, о конфетах.

"Не нужно стесняться со мной!" — ухмыльнулся он. "Даже если ваша роль кардинально меняется от мира к миру, единственное, что никогда не меняется, — это ваши необъяснимо всеобъемлющие знания".

Ламбо внутренне пошатнулся. Это ответило на несколько вопросов о ее месте в мультивселенной. И вырастил нескольких.

Было очевидно, что Бьякуран ничего не знал о "каноне" Ламбо — этот сопляк определенно не мог быть описан как обладающий "всеобъемлющими знаниями". Таким образом, пятилетний мальчик в комбинезоне с рисунком коровы, по-видимому, был вычеркнут из всей мультивселенной и заменен версиями ее самой.

Она не была совсем уверена, как к этому относиться.

Вместо этого она зацепилась за конкретное слово — "необъяснимо". Будем надеяться, это означало, что ни один из ее коллег, какими бы ни были их различные решения, никогда не соизволил рассказать кому-либо о своих знаниях манги / аниме о вселенной KHR.

"Я не думаю, что кто-то обвинял меня в застенчивости", — сказала она. "По крайней мере, в этой жизни". "И я не совсем уверен, что ты имел в виду, говоря о "мире"".

"Хм, нет? Значит, ты не застенчивый Ламбо, — он кивнул сам себе, как будто принимая к сведению, полностью игнорируя ее неуклюжую попытку продемонстрировать невежество.

Ламбо не хотел знать, почему он почувствовал необходимость отметить что-либо о ней. Наверняка он уже знал ее или, по крайней мере, мог достаточно хорошо предсказать ее действия благодаря своему псевдо-всеведению? Она действовала в своей новой жизни под впечатлением, что ее присутствие было сродни капле воды в океане — новое дополнение, да, но быстро впитывающееся и в конечном счете несущественное. В конце концов, несмотря на ее совершенно иные обстоятельства, разве она не прибыла в Намимори в то же самое время, что и канон!Ламбо бы так сделал? Разве Бьянки не нашла какую-то нелепую причину ненавидеть свою пятнадцатилетнюю форму в отсутствие "Ромео"?

Почему Бьякуран нашел ее особенно интересной? Особенно, если он, казалось, не осознавал источник ее "таинственной" информации. Хотя она предположила, что фактор двусмысленности может только усилить любой интерес, а не подавить его.

"Хотя все это так интересно", — он наклонился через стол, сосредоточившись на ней с пугающей сосредоточенностью. "Ваша позиция меняется ааааа все время, и то же самое происходит с некоторыми поверхностными чертами личности. Но у каждого из вас, с кем я встречался, их сердцевина оставалась удивительно последовательной ".

Она могла бы гордиться своими другими "я" за то, что они верны самим себе, если бы Бьякуран не улыбался довольно тревожной манерой, рассказывая ей о них.

"Ты и самый стабильный, и самый удивительный человек, которого я встречал", — его глаза скользнули по выражению ее лица со странным, жгучим намерением. "В некотором смысле это похоже на парадокс".

Он моргнул, прерывая свой напряженный взгляд. "Хммм... парадокс...." После минутного размышления он снова ухмыльнулся ей. "Видишь, вот почему мне нравится разговаривать с тобой — у меня всегда появляются новые идеи!"

Ламбо не хотел давать ему новых идей. Это звучало плохо для ее здоровья.

Казалось, он что-то прочитал в выражении ее лица, несмотря на непроницаемое выражение (и разве это не была странная мысль, что он знал по крайней мере одну ее версию достаточно хорошо, чтобы в какой-то степени читать ее — и, кроме того, почему все так пристально смотрели на нее в последнее время?), и надулся на нее. Это было так же тревожно, как и любая из его ухмылок.

"Не смотри на меня так, Ламбо. Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы. Я просто хотел увидеть тебя — такую тебя".

Он опустил взгляд на ее руки.

"Никакого Кольца с Молнией. Значит, ты не Страж Вонголы — по крайней мере, пока. Но я не могу представить, что ты была бы в Намимори без какой-либо связи с ними, — он снова уставился на нее. "Похоже, на этот раз мы будем врагами, если только..." Он замолчал, намеренно не закончив предложение.

Ламбо слегка напрягся.

"Я понятия не имею, о чем ты говоришь, но спасибо за неспецифическое предупреждение", — невозмутимо ответила она.

Бьякуран усмехнулся. "Не нужно беспокоиться", — заверил он ее, протягивая руку, чтобы погладить ее по голове с сомнительной нежностью. "Я не планирую задерживаться здесь надолго; есть дела и все такое".

Ламбо предполагал, что эти "вещи" включали в себя создание основы для мирового господства, и был очень неуверен в себе. Это было то, с чем ей в любом случае придется иметь дело в будущем, и в его присутствии это теперь совершенно очевидно нависало над ее головой.

Тот факт, что он все еще прикасался к ней, запуская свои длинные пальцы в ее кудри, тоже не помогал.

Шоичи выбрал это время, чтобы высунуть голову из-за угла, проверяя, закончили ли они свои тошнотворные разговоры о сладостях. Он залился краской, когда увидел, что Бьякуран практически ласкает ее.

"Что вы делаете, Бьякуран-сан?!"

"Я глажу Ламбо", — прощебетал он в ответ, его улыбка была достаточно широкой, чтобы его глаза прищурились. "У нее действительно мягкие волосы ~"

"Ты встретил ее минут десять назад!" Шоичи отругал его. "Не ходи вокруг да около, лаская людей, с которыми ты только что познакомился!"

Бьякуран со всей невинностью склонил голову набок. "А? Так это значит, что я могу гладить ее сколько захочу, как только узнаю ее достаточно долго?" — спросил он. Его тон подразумевал какую-то внутреннюю шутку.

"Нет, — хотел сказать Ламбо, — знание параллельных версий меня не дает тебе разрешения прикасаться ко мне". Вместо этого она осторожно схватила его за запястье — его глаза распахнулись, чтобы посмотреть на точку соприкосновения, — и отвела его руку, быстро толкнув ее к столу перед ними.

"К сожалению", — начала она с некоторым сарказмом. "Мы не знаем друг друга. Пожалуйста, воздержись от того, чтобы снова прикасаться ко мне".

Его глаза сузились, а язык быстро скользнул по изгибу его улыбки. Он поставил локти на стол и сплел пальцы вместе, положив на них подбородок. "Если Ламбо так говорит ~"

Желудок Шоичи заурчал от дискомфорта из-за неловкой ситуации. Не отрывая глаз от более опасного человека в комнате, Ламбо обратилась к младшему мальчику. "В шкафу есть несколько антацидных таблеток, Шоичи".

После того, как он получил свое лекарство, она заговорила снова. "Ты планировала остаться надолго, Шо-тян?"

Шоичи перевел взгляд с одного на другого, сидящих за столом, и его прошиб пот от наполненных напряжением взглядов, которыми они обменивались. "Хммм. Я просто зашла занести продукты, так что мне, наверное, стоит вернуться домой и сделать кое-какую домашнюю работу до завтра."

"Это хорошо. Твоя учеба очень важна", — заявил Ламбо с непроницаемым лицом.

"Ха-ха... верно". Взгляд Шоичи снова метнулся между ними двумя, и он понял, что ему, вероятно, следует уйти, пока его желудку не стало еще хуже. "Тогда… Увидимся позже!" — воскликнул он, подходя, чтобы вытащить Бьякурана из его кресла.

Мужчина позволил оттащить себя к двери, но остановился, проходя мимо все еще сидящего Ламбо. Он лукаво улыбнулся и быстро, как гадюка, наклонился, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на ее щеке.

"Arrivederci ~" — пропел он нараспев, когда настойчивое дерганье Шоичи стало еще более настойчивым.

Ламбо тупо уставилась вдаль — или, по крайней мере, так далеко, как позволяла стена ее кухни.

"Бьякуран-сан, что случилось с запретом прикасаться?! Гораздо меньше поцелуев?!" она отстраненно услышала шипение Шоичи.

"Но у нас обоих итальянские корни, Шо-тян! Это было всего лишь настоящее прощание ~" — поддразнил Бьякуран.

Дверь за ними захлопнулась.

Несколько секунд спустя голова Ламбо с глухим стуком ударилась о столешницу. "Что за черт?" — спросила она у вселенной в целом, звук ее хриплого голоса был приглушен защитной повязкой на лице.

Она рассеянно услышала звуки похлопывания кота Юрея, крадущегося к ней. Когда он начал обвиваться вокруг ее лодыжек, она быстро наклонилась, чтобы поднять его для столь необходимых объятий.

После того, как она немного успокоилась с помощью пушистотерапии, она встала со стула, более чем когда-либо полная решимости съесть немного сладостей и принять горячую ванну. Она прибережет глубокие мысли на завтра.