Падение вверх (гет)

— Вставай, вставай, вставай! — раздалось над ухом, и Драко со стоном взмахнул рукой, пытаясь ухватить жизнерадостный будильник. Тот уворачивался, топал вокруг, хлопал его, наследника Малфоя, по плечам, спине и заднице, норовил пощекотать за пятку и гнусно пищал: — Вставай, Драко! Такой день! Такой день! Вставай! Ну же!

— Панси, отвянь, — велел блондин и попытался глубже зарыться под одеяло. — Что тебе надо? Тебе мало Блейза и Тео?

Паркинсон рассмеялась, упала на край кровати и радостно сообщила:

— Я получила письмо от Корвина!

— И что? — простонал блондин, попытавшись спрятать голову под подушку.

— Он написал, что у них там кого-то прокляли, кого-то отказались отпускать родители, а потом вмешался Попечительский совет… В общем, в последнюю минуту все переиграли и мой милый вошел в состав делегации! — радостно сообщила Панси и принялась щекотать друга сквозь одеяло. — Вставай!

Драко завозился угрем, пытаясь уйти от сильных ловких пальцев, но тщетно. Застонав от разочарования, Драко сел, откинул одеяло и обиженно глянул на сокурсницу.

— А разве Дурмстранг не собирался везти к нам только старших? — спросил он.

— Собирался, — кивнула девушка, — но!..

— Ой, говори уже, — застонал Малфой. — Мало того, что спать не даешь, так еще и тянуть из тебя все нужно клещами.

— Корвина взяли запасным в Болгарскую сборную, охотником, — заговорщицки подмигнув, сообщила Паркинсон. — И директор Каркаров решил, что ради его любимца Виктора стоит взять с собой и всех ребят из сборной, кто учится сейчас в Дурмстранге. Крам ведь сезон пропускать не собирается, а для этого надо тренироваться. Остальные игроки будут переноситься к нам раз в неделю. Ну и расписание всех мероприятий Турнира согласовали с расписанием квиддичного сезона.

— Здорово, — безрадостно покивал Драко. — Поздравляю, значит, кузен будет здесь почти год?

— Ага! — светясь, будто с утра пораньше слопала солнышко, часто-часто закивала Панси, а потом вскочила и затанцевала посреди дортуара мальчиков-пятикурсников. — Это потрясающая новость! Я так рада!

Глядя на нее, Малфой не мог не рассмеяться.

— Вставай! — хлопнув его по коленке, повторила девушка и убежала, напевая что-то веселое себе под нос.

— И вот зачем я ей? — спросил Драко и потер лицо.

Неимоверно хотелось спать. Еще неделю назад всем студентам объявили, что день прибытия гостей Турнира будет выходным, так что староста засиделся до рассвета, внося в дневник наблюдений описание последних двух недель. Кто же знал, что Паркинсон вломится в мужское общежитие в…

— Темпус!

Драко удивленно уставился на цифры. Оказалось, уже давно не утро, как он думал, а практически полдень. Именно поэтому в спальне так тихо — остальные парни давно встали и разошлись по своим делам.

— Ладно, и правда надо подниматься, — вынужденно признал слизеринец, соскоблил себя с кровати, вынул из шкафа свежее полотенце и направился в душ.

Стоя под обжигающими струями, Малфой вспомнил то утро, почти два месяца назад, когда побудка от Панси едва не закончилась смертью девушки. Удивительно, что Паркинсон простила и забыла ему тот раз.

Тогда под радостные возгласы Драко дернулся, вскинул руку, кастуя что-то невербальное и безпалочковое. Раздался обиженный вопль и грохот. Подскочивший на постели Малфой с ужасом уставился на девушку, сидевшую у стены и взиравшую на него с обиженно-болезненной гримасой.

— Ты чего? — возмутилась та. — Совсем?

Драко ошарашено потряс головой. Перед глазами плыло, а голова готова была взорваться. За собственное душевное здоровье парень не поручился бы.

Он видел перед собой высокую угловатую девчонку с темными волосами, остриженными по маггловской моде. Он даже знал кино, в котором девчонка лет в девять эту прическу высмотрела. Как помнил и истерику, устроенную наследницей старого рода, когда родители отказались обрезать толстую косу дочери. Как помнил и драку этой девочки с кузеном, когда тот высмеял ее новый облик. Сломанный тогда нос сросся, но царапина на переносице не сводилась ни зельями, ни чарами. Это могло бы расстроить любую девушку, но не эту. Перед ним была Панси Паркинсон — лучшая подруга, почти сестра, невеста кузена и главный союзник во всех затеях. С ней Драко охотился на отцовских павлинов, лазил по деревьям, на спор плавал в озере, сбегал в маггловский мир ради похода в кино или кафе. С Панси делился страхами и успехами. И девушка была последним человеком, кому Малфой хотел бы причинить вред.

Но в тоже время он помнил совсем другую Паркинсон: нахальную, настырную и раздражающую. Ту, что хвостом ходила за ним с восьми и до восемнадцати лет, убеждая всех и самого Драко, что станет его женой. Ту, кого он терпеть не мог и был рад, когда она отстала от него после победы Поттера над Темным Лордом. Мечты мечтами, а двум изгоям магического мира нечего было дать друг другу. Последнее, что Драко помнил о невзрачной пухленькой девушке, которая десять лет заверяла его в любви и преданности — то, как быстро она выскочила замуж за какого-то американца.

Драко снова потряс головой, пытаясь понять, что с ним происходит. Два образа одного и того же человека то накладывались, то распадались, а он не мог понять, что именно чувствует.

— Что такое? — обеспокоенно спросила подруга. Похоже, увидев выражение лица Малфоя, она позабыла о случившемся в мгновение ока. — Драко? Не пугай меня! Что такое?

— Я… не знаю, — выдавил он. — Мне… Мне приснилось…

— Что приснилось? — с тревогой спросила девушка, садясь на кровать и ободряюще кладя руку на плечо блондину. — Что?

— Что Лорд вернулся. И это… это было ужасно. Он был безумен. И жил в нашем мэноре… Очень долго. Безумно долго…

Драко сглотнул и попытался убедить самого себя, что это всего лишь сон. Не было Лорда, не было страха, привычки спать с палочкой под подушкой, не было «науки» от тетки… как и не было пропитавшей все и вся смеси запахов: нечистот, крови и алкоголя. Как не было и боли. Постоянной боли.

— Ох, милый, — Панси не рассмеялась, посмотрела очень серьезно в глаза, будто прочитав мысли, а потом мягко приобняла, — теперь ясно, почему ты так отреагировал. Прости меня! Прости, пожалуйста.

Малфой едва не отшатнулся, но усилием воли заставил себя остаться на месте.

— Надеюсь, твой сон не сбудется, — шепнула девушка. — Кто как, а мне лично не хочется, чтобы Он вернулся.

Драко отстранился и внимательно посмотрел на подругу.

— Правда?

— Конечно, — кивнула Панси. — А кому этого хочется? Только безумцам. Может кого-то родители и кормили сказочками про великого мага, но мне отец перед первым курсом показал воспоминания… В общем, я всего этого не хочу. Не хочу бояться. А если Лорд вернется, то все мы будем бояться. За родителей, за тетушек и дядюшек. А тем придется подчиняться… из-за Метки. Из-за угроз.

После Панси ушла, напомнив, что хоть и суббота, но не стоит и дальше валяться, ведь Малфой — староста. И Драко послушался, о чем сильно пожалел несколько минут спустя. Заглянув в шкаф с одеждой, Малфой вновь вспомнил свои видения и долго пялился на вешалки с мантиями. Он хорошо помнил, как выбирал каждую. Но не менее хорошо помнил и все те, что купил будто в другой жизни перед совершенно другим пятым курсом. Как помнил и то, что ему было не до мантий перед шестым курсом, а на седьмой парень впервые приехал без обновок.

Голова вновь разболелась, мысли двоились и путались, память бунтовала, и только отражение в зеркале на дверце шкафа позволило не сойти с ума. Из серебристой глади на Малфоя смотрел не измотанный и убитый горем потери восемнадцатилетний юноша, а пышущий здоровьем пятикурсник.

— Что это такое? — спросил себя слизеринец, но ответа не было.

Он помнил другую прожитую жизнь так четко, будто видел ее не во сне, а это его душа из какой-то иной реальности перенеслась в нынешнее тело. Но Драко ярко помнил и предыдущие пятнадцать лет… этой жизни. И помнил их не хуже, чем другие восемнадцать.

Следующие несколько дней для Малфоя прошли, как в тумане. Все события двух реальностей имели одну яркость, и юноша очень быстро осознал, что путается. Если в субботу все были заняты общением после долгой разлуки, то в воскресенье Драко едва не выдал себя с головой, отвечая на вопросы настолько невпопад, что на него начали коситься даже Крэбб с Гойлом. А Панси и вовсе осторожно уточнила:

— Драко, милый, с тобой все хорошо? Ты не заболел?

— Кажется, я просто не выспался, — нервно отозвался молодой человек и поскорее сбежал в подземелья.

Выпитое успокоительное не помогло. Голова гудела, каждое услышанное слово и каждый увиденный за два дня предмет вызывали горы воспоминаний, и в какой-то момент Малфой понял, что не может отделить одно от другого и понять, что когда происходило и кто ему что говорил.

Из спальни в тот день Драко вышел только к ужину. Есть не хотелось, но не стоило беспокоить друзей своим поведением. Еще поволокут к мадам Помфри!

О том, чтобы кому-то рассказать о своем состоянии, Малфой даже не подумал.

С началом учебных будней стало проще, но приятели все равно косились. Особенно после того, как Драко спокойно кивнул при встрече Теренсу Хиггсу. В прошлой жизни Хиггс был слизеринцем и ловцом команды до Драко, но в этой попал на Рэйвенкло и вот уже три года был главным соперником слизеринца на поле за заветный золотой снитч. Мысленно себя обругав, Драко состроил независимый вид и продолжил путь по коридору, а вечером перерыл свои вещи, нашел подходящую тетрадку и принялся записывать события двух реальностей.

Первым делом Драко перечислил ключевые моменты своей жизни в той и этой реальностях и с тех пор все время обращался к дневнику, дополняя свои записи.

Недели через две Малфой совершенно случайно к своей радости выяснил, что воспоминания проснулись еще у одного человека. Этим волшебником оказался профессор Принц.

Проходя мимо на перемене, Драко неосознанно назвал его фамилией отца-маггла, а профессор не удивился и не поправил. Лишь разойдясь на добрый десяток ярдов, маги сообразили, что произошло и озадаченно уставились друг на друга. А вечером, в покоях учителя, Малфой и Принц рассказали друг другу истории своего пробуждения. К огорчению обоих, память вернулась к ним в разные дни и они не могли определить, что стало этому причиной.

В этой реальности в день, когда прозвучало пророчество, Северус отправился на встречу с дедом, лордом Принцем. В итоге роковые слова услышал другой человек, и на совести Северуса не висела камнем вина за смерть невиновных. Даже смерть Лили он пережил без погружения в пучину отчаяния, а потому не наделал глупостей и не попал почти в кабальную зависимость от Дамблдора. Семь лет назад Снейп принял титул лорда после смерти деда, а год назад милостиво согласился немного помочь своему бывшему декану, взяв на себя уроки старших курсов в Хогвартсе.

— Я не хочу и в этой жизни столкнуться с Темным Лордом, — поделился своими мыслями Малфой в тот вечер. — Но мы никак не можем противостоять его возрождению, не зная, как это произошло.

— У нас есть шанс предотвратить это, — не без сомнения ответил ему Северус Принц. — Или избавиться. На Лонгботтома надежды мало. В этой реальности он стал избранным, но… Он не Поттер.

— Если бы у нас были воспоминания Гарри...

— Гарри? Ты не звал его так прежде, — обратил внимание зельевар на оговорку подростка.

— Мы... довольно близко общались после победы, — чуть смутился Драко. В своем рассказе Малфой опустил почти все, что касалось его отношений с Поттером.

Смущение не укрылось от Принца, но он не стал заострять на этом внимание.

— Нужно понять, кто еще помнит другую реальность, — предложил план мужчина. — Я буду прощупывать учителей, а ты посматривай за студентами. Особенно, за гриффиндорцами.

Так и порешили. Северус не изменил своего графика, чтобы не привлекать внимание, но в дни визитов в школу стал чаще присутствовать в Большом зале на приемах пищи и не пропускал совещания педагогического состава. Драко же присматривался к сверстникам, впервые с интересом слушал слизеринских сплетниц и каждый день отправлялся делать заданные эссе в Библиотеку.

Стоя в душе и греясь под горячими струями, Драко вспоминал то, как обсуждал с крестным свои наблюдения.

— Грейнджер и в этом мире себе не изменяет, — делился Малфой месяц назад. — Она и носа не высовывает из книг. А если и отрывается, то только затем, чтобы менторским тоном сообщить кому-нибудь свое ценное мнение.

— Ты все еще ее не любишь, — хмыкнул Северус.

— Она меня всегда раздражала, — не стал спорить Малфой. — Особенно ее извечные двойные стандарты.

— Что-то еще?

— Шестой Уизли старательно окучивает Лонгботтома, — продолжил рассказ подросток. — Постоянно крутится рядом, отгоняет других ребят. Если бы он попутно не крутил роман с Браун, я бы решил, что Уизел запал на местного спасителя. А Лонгботтом подыгрывает.

— Так ведь было с Поттером, — вспомнил Принц.

— Так, но не совсем, — покачал головой Драко. — Гарри… он изначально был сильно скромнее. Ему нравилось внимание, ведь прежде его никто не замечал, но он не чувствовал, что достоин его. Лонгботтом же прекрасно знает, кто он. Да, бабуля не позволила Дамблдору раздуть образ великого юного героя, но Невилл определенно считает себя исключительным. И это заметно. Как заметно и то, что дружба предателя крови Лонгботтому не очень и нужна. В итоге Уизел бесится, пытается доказать, что он идеальный друг. И срывается на всех подряд. И особенно… на Поттер.

— Даже так?

— Ага. Не похоже, что Уизли что-то помнит. Он все время цепляет Поттер.

— А остальные Уизли?

— Они Поттер не замечают, — ответил Малфой.

— Нужно еще понаблюдать, — сказал зельевар. — За учителями я тоже не заметил каких-то странностей.

— А Хагрид? — спросил Драко. — Он ведь был очень привязан к Поттеру.

— Думаешь, случившееся с нами как-то связано с Гарри Поттером? — усомнился Принц.

— У меня стойкое ощущение, что именно Гарри является первопричиной, — после короткой паузы ответил блондин. — Сам подумай, в этом мире много различий, но все они начались с Поттер. Изменился всего один момент, но он потянул за собой целый вал.

— Но почему помним только мы? — нахмурился Северус.

Драко прикусил губу, прежде чем ответить:

— Похоже, помнят только те, для кого Поттер был… по-настоящему важен. Те, кто видел не только героя и избранного, а живого человека. Таких вряд ли много.

— Но тогда приятели Поттера должны были быть первыми, кто вспомнил, — не согласился Северус.

— Нет, — покачал головой Малфой. — Я не говорил, но там… с Уизли произошло много всего неприятного. Кто-то сошел с ума, кто-то лишился магии, кто-то исчез вскоре после исчезновения Гарри. А до этого рыжие всячески пытались вертеть Избранным, будто он был их личной собственностью и… даже не человеком, а вещью. Похоже, Уизли лишь играли искреннюю симпатию к Поттеру.

Северус помолчал несколько минут, а потом согласно кивнул.

— Да, это хорошая версия. Думаю, она подтвердится. Давай сосредоточимся на тех, кто близко контактировал с Поттером.

— Уизли, Грейнджер, Чанг, Диггори, Вуд, Томас, Финниган, Лонгботтом, — стал перечислять Драко. — Дамблдор.

— И сама Поттер, — добавил Принц. — Присмотрись к Генриетте. А я пока попробую вспомнить все, что директор и другие рассказывали мне о Темном Лорде. Возможно… нам удастся все исправить.

Через неделю после того разговора Северус мог лишь разочарованно качать головой. Тогда же двое заговорщиков решили, что не справятся сами. Разговор с Люциусом и Нарциссой прошел тяжело, но куда проще, чем оба думали. Старшие Малфои поверили почти сразу. Им даже воспоминания не понадобились, но оба все равно их посмотрели. Поддержка родителей немного успокоила Драко. Но пока это не принесло никаких результатов. Маленькая группа сопротивления возрождению Лорда топталась на месте, не представляя, в какую сторону двигаться.

Закончив с водными процедурами и одевшись потеплее, Драко вышел из дортуара. В коридорах подземелий было довольно шумно.

— Ты тут? — обрадовалась Паркинсон, выныривая из прохода к комнатам младшекурсников. — Я уже сказала малышам, чтобы оделись потеплее. Зная нашу дорогую администрацию, будем часа два торчать на холодном ветру! Ты кого возьмешь? Первый курс? Второй?

— А согревающие как будем накладывать? — уточнил Драко. — Мне не улыбается потом всю малышню тащить в Больничное.

— Паркинсон, Малфой, возьмите себе в помощь пятый и шестой курс, — заходя в гостиную, велел профессор Принц. — Всех, кто способен кастовать и долго удерживать согревающие.

— Профессор, здравствуйте! — хором поприветствовали старосты мужчину.

— Вы тоже будете встречать с нами гостей, сэр? — удивилась Панси.

— Такое важное событие. Не хотелось пропустить, — усмехнулся старший волшебник.

Драко невольно засмотрелся на эту ироничную полуулыбку. В прежней жизни Снейп совсем не улыбался, мог лишь желчно кривить губы.

— Я так рада, что профессор в этом году нам помогает, — призналась Панси, когда Северус Принц ушел. — Хоть кто-то нами занимается! Как жаль, что наш декан не он, а старик Слагги.

Драко согласно кивнул.

Через полчаса слизеринцы организованной группой покинули подземелья и отправились к озеру, где собирались и другие курсы для встречи гостей. Рейвенкловцы уже были там. После слизеринцев подтянулись хаффлпаффцы. А гриффиндорцы, как и всегда, опаздывали и появлялись небольшими разношерстными группками.

Драко оглядел толпу, высматривая знакомые лица. Среди гриффиндорцев колоритной компашкой сгрудились Уизли. Трое рыжих братцев походили на телохранителей, никого не подпуская в центр занятого ими холмика. Грейнджер нахохленным зверьком торчала за пределами этой небольшой зоны, в центре которой Джиневра настырно кутала Лонгботтома в большой клетчатый плед поверх мантии. Сам Невилл пытался увильнуть от чести быть прижатым к настырной девчонке и посматривал куда-то в сторону. Проследив за взглядом гриффиндорца, Драко обнаружил чуть в стороне от большой группы барсуков Генриетту Поттер. Та с независимым видом куталась в темно-коричневую мантию. Ветер дергал девушку за косу, пытаясь отпустить на свободу пряди, в которых будто запутались золотые нити.

— Она тебе нравится, — раздался рядом знакомый голос. Малфой вздрогнул и обернулся к подруге.

— Не говори глупостей.

— Разве? — вздернула бровь Панси. — Драко, милый, сам себе не ври хоть, а?

— Панси…

— Между прочим, я не против, — искренне сказала девушка. — Почему нет?

— Не выдумывай себе ничего, — закатив глаза, ответил Малфой.

— Ага. Ничего. Именно поэтому мы вот уже два месяца ходим делать домашку в Библиотеку. И только в то время, когда там появляется Поттер. И сидим с Поттер за одним столом именно потому, что она тебе не нравится. А еще ты на нее пялишься каждый день в Большом зале и ищешь ее взглядом в коридорах и на улице… просто потому, что ничего к ней не испытываешь. Конечно.

Драко улыбнулся сарказму в голосе подруги и покачал головой. Он пока не мог рассказать ей всего, а любые оправдания прозвучали бы глупо. Особенно для Паркинсон, для которой не существовало никаких причин, почему двое, если нравятся друг другу, не могут быть вместе. Сама Панси была примером таких отношений.

— Все не совсем так, как ты думаешь, — сказал Малфой девушке.

Паркинсон фыркнула и пихнула приятеля в бок.

— Ты можешь убеждать меня, но себе не ври, — посоветовала она. — Да и что такого? Посмотри на меня и Корвина. Мы оба альфы, но мы пара. Так случается.

Драко фыркнул и рассмеялся.

— Ты же понимаешь, что… даже если Поттер… в общем, это не идентичные ситуации, — задыхаясь, выдохнул он.

Панси обиженно поджала губы и отошла, а Малфой вновь взглянул на девушку с желто-зеленым галстуком. Паркинсон ошибалась, хоть и была в одном права: все эти два месяца Драко держался рядом с Поттер и следил за ней. Но совсем не потому, что Генри ему нравилась.

Два месяца слизеринец сравнивал две реальности и не мог не признать, что нынешняя гораздо лучше другой. Многое пошло иначе, многое еще не произошло, многое был шанс изменить. Важные для Драко люди были счастливее. Да и его собственная жизнь была светлее. И Драко знал, что не хотел бы проснуться в той страшной и ужасной иной реальности. Так почему так мучительно ноет сердце?

Может именно потому, что это реальность, в которой нет человека по имени Гарри Поттер?

Драко раз за разом всматривался в Генриетту Поттер, искал в ней хоть что-то знакомое… искал в ней Гарри. И не находил. Генри была тиха и спокойна, как озерная вода. В ней не было яростности, яркости и бесстрашия того пламени, каким был Гарри Поттер. Мир был другой. Многое было иным. И в этом мире не было самого важного… врага? Или друга? Не было Гарри.