Самоцветная пыль (джен)

59 г. Г.Э., архипелаг Лья, Сапфировые Палаты

Долго Сотворенные блуждали во тьме, пока не услышали зовущий их Голос

Завет Тана, список Императорского хранилища Льяо

— Вы утверждаете, что слышали голос?

— Нет. Единственный голос, который я слышал — мой собственный. Но я и правда отыскал свет. Там, внутри меня.

— Вы расскажете подробнее?

— Это случилось в день затопления Летро. Я был там, понимаете?

Первым погас свет. Тысячи фонарей, паутиной оплетавших защитный купол подводного города, погасли разом, и на Летро пала темнота. На миг город — огромный, многотысячный город — затих, и в тишине было отчетливо слышно, как трещит купол, на который вдруг обрушилась многотонная толща воды.

Маги пытались, они действительно пытались сделать хоть что-нибудь, но всей мощи остававшейся в Летро Топазовой Башни не хватило, чтобы заменить собой лей-узел. Сердце Башни остановилось. Они ждали, отчаянно надеясь, что оно забьется, что долгие годы пронизывающая Летро энергия не может исчезнуть в один миг. Они ждали слишком долго и тратили драгоценную энергию на поддержание иммитации порядка. А потом купол не выдержал. Летро — жемчужина пояса подводных городов Лья — строился несколько десятков лет и был разрушен за несколько часов. Море поглотило его.

Мне повезло. Я собирался на поверхность и никогда не принебрегал страховочным снаряжением. Я успел прижать к лицу маску и включить подачу воздуха из балона. Волна вынесла меня на поверхность, и я вцепился в кусок каких-то конструкций. Я не знаю, сколько прошло времени. Вокруг было море. Бескрайнее море и ничего больше. Море и отчаянье.

— Как вы сумели выжить?

— Свет сохранил меня.

Море вынесло меня на берег. Я лежал на камнях и не мог найти силы пошевелить хотя бы пальцем. Я лежал и лежал, и мне казалось, что под солнцем лопается кожа, а морская соль проникает в самое нутно. Я мог бы пролежать так целую вечность. Но солнце зашло, и жар сменился холодом. Он опутывал меня, проникал все глубже, я не сопротивлялся. К чему все это? Холод почти поглотил меня, когда я вдруг почувствовал это. Упрямый комочек жара внутри меня все бился и бился, не желая останавливаться ни на мгновение. Я слушал его — и холод отступал, возвращался и набрасывался с новой силой. А он все стучал и стучал. И тогда я понял — это бьется мое сердце. Оно не остановилось в пучине вод, не разорвалось в волнах, а теперь я сам отдам его всего лишь ночному холоду?

И вывел голос их к поверхности темными ущельями и крутыми уступами. Многие не одолели того пути, растворившись в холодных водах. Но те, кто дошел — увидели свет. И были они первыми, кто узнал, как над миром восходит солнце. И сказали они: "Нет зрелища прекрасней и желанней"

Завет Тана, список Императорского хранилища Льяо

— Вы так и жили на острове все это время?

— Да, до прибытия эвакуационных кораблей из других городов подводного пояса. Вы же эвакуировали все?

— Конечно. Повторение трагедии Летро — недопустимо. Но мы отвлеклись от темы. Тогда вы начали вашу... проповедь?

— Я ничего не проповедовал.

Отчаянье. Они пахли им так же сильно, как и морем. Стояли на берегу, потерянные и не знающие, как жить в новом, еще не рожденном мире без привычных вещей и связей. Я просто сказал, что не стоит толпиться на берегу. Что скоро прилив и пойдет дождь, что им всем нужно укрытие. Не знаю, почему они пошли за мной. Может быть, оттого, что никто другой не говорил с ними?

Маги знают, что делать. В их руках знания, технологии, в их руках — сила и власть. Им покорилась земля, воды и само небо, они укротили огонь, и им ведомы все мысли и тайны. Мы все выросли с этим знанием. И каждое рожденное дитя однажды мечтало прийти к порогу Башни и вознестись над миром, заслужив Поющее имя. Никто не мог поверить, что однажды маги отступят перед стихией. Там, на берегу островов, что еще не назвали Лья, мы рады были услышать даже голос Шепчущих. Но у магов хватало забот, а людям надо было кого-то слушать.

Долго стояли они, ослепленные и не знающие, как быть дальше. Ибо не все слышали Голос, что вел их. И тогда тот, кого позже нарекли благословенным Ю, начал повторять послания Голоса. Так узнали они, как добыть огонь, приготовить пищу и укрыться от холода

Завет Тана, список Императорского хранилища Льяо

— Я только сказал, чтобы они не ждали. Сказал, что нужно построить укрытие от непогоды, показал родник с чистой водой и напомнил о пище. Сказал, что никто не позаботится о нас, кроме нас самих. Сказал, что нас самих вполне достаточно.

— Вас называют Юэрэлом.

— Меня зовут Ю. Поющего имени у меня никогда не было.

— Вы сказали, что трагедия Летро — кара неких сил.

— Я сказал лишь, что это порождение гордыни и самонадеянности.

— Вы осуждаете действия Топазовой Башни?

— Я сказал ровно то, что сказал.

— Хорошо, на сегодня достаточно.

Мазмо подождал еще немного, но в наушниках раздавались только пустые пощелкивания. Он снял обруч приемника и вернул в номерное гнездо темно-синий кристалл с записью сеанса с пациентом Ю. В последние годы в Самоцветье происходило так много всего, что Изумрудной Башне все чаще требовалась помощь Шепчущих. И все же в данном случае Мазмо казалось, что Изумруды ошиблись. Он видел многих опустошенных ужасом и изъеденных отчаяньем, говорил с людьми в Лья и с бывшими жителями Хэшфеля. Ю не походил ни на кого из них.

Мазмо приблизился к стеклянной перегородке. Она была прозрачной только с одной стороны, и человек за ней не мог видеть его. Ю сидел на кровати, сложив руки на коленях. Вдруг он поднял голову и посмотрел в точности на Мазмо. Ю не мог видеть его, не мог знать о его присутствии, но все же Мазмо ощущал его взгляд сквозь толстое стекло и защищающую глаза повязку Шепчущего. За солнечной голубизной радужки Ю что-то блеснуло, и Мазмо, забыв о повязке, крепко зажмурился. Будто и вправду взглянул на солнце впервые после того, как переступил порог Сапфировой Башни.

В кабинет Мазмо возвращался медленно, кончиками пальцев касаясь стены. Повязка непривычно туго давила глаза, а разум терзала предательская мысль: может быть, правы призывающие отказаться от старых традиций? Какой смысл в слепых блужданиях Шепчущих и Видящих? Лишние траты и без того убывающей энергии.

Мазмо сжал в ладони синий кристалл с историей болезни Ю. Глаза вновь закололо. Шепчущие всегда работали с кристаллами напрямую. Приборы — костыли для слабаков, не владеющих собственным разумом. Пошатываясь, он вернул кристалл на полку. Сквозь густую синеву золотистой гравировкой светилось: "Для ликвидации необратимых изменений сознания рекомендуется полная коррекция памяти путем удаления блока травмирующих событий и выравнивание эмоционального фона до среднестатистических показателей".

Трудной оказалась жизнь под солнцем для Сотворенных, но никто из них не хотел возвращаться обратно во тьму. Знали они, что для упорных открыт путь и выше, а первым его прошел благословенный Ю.

Завет Тана, список Императорского хранилища Льяо