Ся (джен)

Никто не мог сказать, как долго он бежал или сколько миль преодолел в полноценном спринте, обгоняя диких животных и пересекая равнины и леса за одну ночь. Все, что знал Жон, это то, что его аура ослабла примерно на четверть от того, какой она должна быть, и что ему действительно следует остановиться, хотя бы потому, что дальнейшая растрата его ауры не имела бы смысла.

Они все равно не смогли бы догнать его.

Перейдя на бег трусцой, а затем на шаг, Жон, наконец, заставил себя остановиться в тени дерева в глубине леса, которого он никогда в жизни не видел. Деревья отличались от тех, что были в Храме Лотоса — вечнозеленые растения, чья крона не опадала осенью. Он двигался примерно на север, но это ничего не значило. Скрестив ноги, он сел и осторожно отвел свою ауру от нижних меридианов, позволив усталости обрушиться на него, как удар кувалды. Он бы рухнул, если бы уже не сидел.

Боль помогла ему удержаться на земле, а также отвлекла от гораздо более тревожащей агонии, ползущей по его руке из того места, где фавн отравил его. Она распространялась. Казалось, что в его левую руку от пальцев до запястья вонзились мириады иголок.

Тириан использовал свой хвост в качестве оружия, и Жон не смел сомневаться в эффективности его яда. Яд некоторых скорпионов может убить человека, по крайней мере, он так слышал, и он не мог не думать, что яд фавна, имеющего черту скорпиона, был бы еще сильнее. Обычно это был бы нейротоксин, и его нельзя было игнорировать.

— Был ли я беспечен, мастер? — Жон закрыл глаза, отбросил страх и сомнения с привычной медитативной легкостью и еще раз обдумал бой.

— Нет. — Он покачал головой. — Меня просто превзошли.

Он понял это достаточно быстро и попытался сбежать, поэтому он не мог сказать, что был безрассуден, беспечен или совершил какую-либо ошибку, кроме того, что оказался не в том месте не в то время. Он сделал все возможное с тем, что у него было, и теперь должен был сделать все возможное с тем, что у него осталось. Было заманчиво горевать, особенно когда он смирился с кончиной мастера Рена, но было бы плохой услугой старому мастеру, погрязнуть здесь в страданиях и позволить погибнуть последнему из наследия Шу Рена.

— Оплакивай мой уход из твоей жизни, но не оплакивай мою смерть.

Шу Рен знал, что приближается его час. Жон опустил голову. Это была хорошая смерть, и лучший способ ему почтить своего учителя сейчас — убедиться, что он проживет достаточно долго, чтобы найти своего собственного ученика. В идеале, сначала прожив хорошую жизнь.

Развязав пояс, он как можно туже обернул его вокруг левого плеча, используя зубы, чтобы затянуть его как импровизированный жгут. Оставшаяся аура перетекла в плечевой сустав и распространилась там по меридианам, как блокада. Этого было бы недостаточно, чтобы справиться с ядом, но это могло исцелить нанесенный ущерб и отсрочить его.

На мгновение Жон задумался о своей руке. Безопаснее всего было бы ее ампутировать. Проблема заключалась в том, что после этого он, вероятно, истечет кровью. Ночной лес — неподходящее место для хирургической операции, а его Цзянь — не хирургическая пила. Тонкое лезвие, вероятно, сломалось бы, если бы он попытался провести им по кости, и это при условии, что он не потеряет сознание первее. Даже если он этого не сделает, что он должен будет делать после? Развести огонь и надеяться, что прижигание поможет? Вся идея была смехотворной.

Теоретически, его ауру можно было использовать для выведения ядов. Он слышал эту теорию от мастера Рена, но сам никогда не проходил подобное обучение. Ему сказали, что это слишком продвинутая техника — и, вероятно, не без оснований, поскольку единственный способ попрактиковаться в ней — сначала отравить себя. Мастер Рен, очевидно, хотел, чтобы он лучше разбирался в своей ауре, прежде чем пробовать что-то подобное. Теперь для этого было поздно.

Вздохнув, он положил половину рюкзака, за который цеплялся, к себе на колени. Так много свитков было потеряно, когда фавн разорвал его, но либо сумка, либо его шея. Лучше спасти половину свитков, чем умереть, не сохранив ни одного.

Ему придется вернуться. Эта мысль беспокоила его; Синдер и ее товарищи явно не собирались оставлять никаких свитков, но он не мог полагаться на это как на оправдание. Возможно, там все еще что-то спрятанное, то, чего они не нашли. Кроме того, мастер Рен заслужил достойные похороны — при условии, что от него что-то осталось.

Однако до этого ему придется выживать. Закрыв глаза и блокируя боль, Жон положил руки на колени, а сумку — на бок и задумался. Нормальный человек мог бы возразить, что у него нет времени из-за того, что в его крови нейротоксин, но мастер Рен научил его обдумывать вещи медленно. Поспешное решение убило бы его гораздо раньше, чем обдуманное. Он размышлял о природе скорпионов, животных чертах фавна, а также о своей собственной умственной и физической способности выжить после ампутации руки.

В мирном одиночестве прошли минуты. Десятки минут.

Наконец, после долгих раздумий, он снова открыл глаза. Его руку нельзя было безопасно удалить, но и яд нельзя было игнорировать. Его единственной надеждой было использовать ауру, чтобы очистить тело, и он не верил, что у него будет время поспать и восстановить свою ауру до более подходящего уровня.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

И хотя он поклялся мастеру Рену, что помедитирует, прежде чем открыть какой-либо из вверенных ему свитков, по факту, он именно это и делал. Он понимал опасность для своей собственной жизни, но его жизнь все равно была под угрозой. Глубоко вздохнув, чтобы сосредоточиться, Жон полез в сумку, вытащил свитки один за другим и прочитал их.

Названия были цветистыми, расплывчатыми, наводящими на размышления, но всегда без подробностей.

Сутра, разбивающая сердца, Нефритовая ладонь, Удары бабочки на рассвете. Он сохранил максимум дюжину, меньше половины. Единственным утешением было обилие оранжевых лент среди них, свидетельствующих о том, что он спас самое опасное и запрещенное. Это палка о двух концах, поскольку, хотя Синдер и ее союзникам не достались свитков с наибольшим потенциалом нанесения вреда, это также означало, что от него скрыты самые легкие для изучения.

Затем он нашел один, который выделялся, перевязанный оранжевой лентой.

— Техника Демонического Духа Гу.

— Гу — очень упрощенно означало «яд». В одной из своих редких тирад о мистических практиках прошлого мастер Рен говорил об идее присутствия духов в мечах, а также в животных и ядах, используемых определенными сектами. Он сказал, что яд как инструмент имел смысл и использовался на протяжении всей истории, но так много его было вмешано в бессмысленные идеи колдовства и черной магии, что было трудно понять, что реально, а что нет.

Слово «Гу», возможно, когда-то относилось к животному, из которого обычно добывали яд, или, возможно, к человеку, который первым ввел отравленное оружие в употребление — или, возможно, это было просто собирательное слово, которое они придумали, чтобы обозначить концепцию для смешивания ядов нескольких животных одновременно. Вместо того, чтобы называть это ядом змеи, лягушки и гусеницы, вы могли бы просто назвать смесь «Гу» и покончить с этим.

Тем не менее, это был свиток о яде. Предположительно, как отравить кого-то, кто вам не нравится, но любое руководство по эксплуатации, связанное с ядом, наверняка должно содержать некоторую информацию о лечении, хотя бы для тех случаев, когда вы неизбежно укололись своим собственным отравленным дротиком. Прикусив ленту, Жон здоровой рукой оттянул свиток назад.

В честь распечатывания такой древней и могущественной вещи не прозвучало фанфар. Свиток развернулся, внутри него были два металлических инструмента, которые упали на землю. Один из них представлял собой металлический шип с заостренной иглой на конце, а другой — скальпель. Предположительно, для препарирования и извлечения органов мелких животных. Сам свиток был покрыт письменами и диаграммами, многие из которых представляли собой карты меридианов. Должно быть, именно потому Синдер не смогла изучить технику разрушения Ци.

Жон лучше понял содержимое. Он положил свиток к себе на колени и начал читать, ведя здоровой рукой вниз по странице, чтобы не упустить момент. Было заманчиво пропустить шаги, особенно когда в предыдущих разделах говорилось об отравлении кого-то другого, но он не мог торопиться и упустить важные детали.

В технике было подробно описано, как со временем обратить свою собственную ауру в яд, что было шокирующей мыслью. Согласно этому, можно было неоднократно принимать небольшие порции яда, чтобы не только улучшить свою собственную резистентность к ним — что было медицинским фактом, — но и сделать свою ауру ядовитой. Это была гораздо менее фактическая с медицинской точки зрения часть, хотя Жон не мог с уверенностью сказать, было ли это правдой. Как только твоя аура станет ядовитой, ты сможешь ввести ее своим врагам с помощью любой медицинской техники переноса ауры или в разгар боя с помощью разрушения Ци, предположил он. Затем ядовитая аура начнет разрушать тело цели изнутри.

— Аура не безгранична и однажды угаснет, — перевел он. Это был не идеальный перевод. С этими старыми свитками ничего не было идеально. — Ядовитая аура не будет жить в другом теле бесконечно, как яд, но ущерб, который она нанесет за короткое время, будет катастрофическим. Чем сильнее яд, тем хуже будет эффект. Однако ядовитая аура всегда будет подвергаться риску отравления самого практикующего, требуя постоянного тщательного контроля ауры и ее очистки.

Жон вздохнул.

— Поговорим о технике самоубийства. Мало того, что ваша собственная аура будет для вас ядовитой, это лишит вас всякой надежды использовать свою ауру для помощи или исцеления других.

Кроме того, для него это была слишком долговременная техника, чтобы использовать ее здесь. В текстах говорилось, что ауру нужно медленно отравлять в течение многих лет, возможно, десятилетий, в зависимости от того, насколько хорошо вы переносите яд. И он начал углубляться в мистицизм, когда началось перечисление ядов, которые нужно искать. Все началось хорошо, с яда змей, насекомых и растений, в реальности которых он был совершенно уверен, но затем все перешло в безумие — яд Дезсталкера, Василиска и, наконец, концентрированную кровь жертвы, которая умерла сразу от шестидесяти четырех ядов, введенных практикующим.

— Значит, человеческое жертвоприношение. Мне нужно поймать кого-нибудь, ввести ему шестьдесят четыре самых страшных яда, какие только можно вообразить, каким-то образом заставить его выжить, затем убить его и отравиться его кровью. Неудивительно, что мастер Рен хотел сохранить это в секрете. Можно было убить миллионы, пытаясь воспроизвести это, и все такое, чтобы твоя аура стала немного сильнее.

Сама техника в любом случае не была идеальной.

Победить ее было возможно, в конце концов в свитке говорилось о том, как противостоять этой технике. А именно, как противостоять ядовитой ауре, запертой в вашем теле и разъедающей вас. Было несколько глупых предложений вроде съесть «Чудо-пилюлю» или «Пилюлю Божественной Души» — и мастер предупредил его, что при употреблении слова «пилюля» следует проявлять изрядную дозу скептицизма. Даже предполагая, что они существуют, он представлял, что это будет больше похоже на синтезированный антитоксин, а у него не было под рукой лаборатории или подходящих инструментов. Только скальпель и игла. Помимо этого, говорилось о техниках ауры, которых он просто не знал. Возможно, они существовали в других свитках, возможно, нет, но подробностей здесь было мало.

И тогда он нашел это.

— Один из способов вывести Гу — победить его более сильным вариантом Гу. Как огонь переходит в землю, а земля переходит в металл, так и паук пожирается лягушкой, а та, змеей. Когда два яда взаимодействуют, они ведут войну друг с другом… — Жон съежился. — Это должно быть чушью. Но…? Эти люди умерли бы, если бы это не сработало, и разве лекарство не есть яд в больших дозах …?

Осиротевший в юности, он не имел особых шансов узнать что-либо о медицине. Если у него когда-нибудь и были возможности, то только поверхностно. Тем не менее, он видел документальные фильмы по телевизору, как доят змей, и, хотя в этих сериях никогда не показывали, как из добытого делают противоядия, говорилось, что это возможно. Всегда была строчка о том, как «яд будет превращен в антитоксин для лечения подобных ран». Вероятно, в этом было много умной медицинской науки, и он сомневался, что заливка яда в рану сама по себе сильно поможет, но на его стороне действительно была аура.

И не так уж много времени, чтобы тратить его впустую…

Полчаса ушло на то, чтобы найти змею с ярко окрашенной чешуей и поймать ее. Его аура делала это действие тривиальным, поскольку гадина не могла прокусить его кожу. Фактически, при попытке сделать это на его усиленной аурой коже скопилось достаточное количество яда. Он поощрил ее укусить его еще несколько раз, как худший в мире укротитель змей, прежде чем отпустить. Пресмыкающееся, сердито шипя, поспешило скрыться в кустах, в то время как Жон осторожно повернул руку и с помощью инструмента для препарирования собрал капли в кремовую бусинку на его коже размером с жемчужину.

— Это самая глупая идея, которая мне когда-либо приходила в голову, — сказал он, не уверенный, разговаривал ли он сам с собой, с ядом, природой или с призраками его семьи, рвущими на себе волосы. — Но я предполагаю, что у такой змеи должен быть яд, предназначенный для убийства животных намного меньше человека, и он не может быть опаснее яда шестифутового фавна-скорпиона-убийцы.

Хотя, говоря это, он все еще был полон решимости поддерживать циркуляцию своей ауры по меридианам верхней части тела и изолировать яд в руке, пока он делают свое дело. Хотя имело смысл, что часть его просочится, его ауры, сконцентрированной в одном месте, должно быть достаточно, чтобы возместить ущерб. А потом ему пришлось бы затопить меридианы на руках, чтобы помочь им восстановиться.

— Какая-то слишком мистическая техника, — проворчал он свитку, обмакивая скальпель в яд. — Отрави себя, чтобы победить яд. На самом деле я буду раздражен, если это сработает так, как рекламируется, и сделает мою ауру ядовитой.

Хотя в этом случае он был бы жив, чтобы испытывать раздражение.

— Приступим…

Снова сев, скрестив ноги, Жон заставил свою ауру встать на место, закрыл глаза и провел лезвием по предплечью, где его разъедал яд Тириана. Кровавые линии мгновенно вспыхнули, покалывая так сильно, что казалось, будто огненные муравьи кусают его кожу. Было бы глупостью говорить, что он мог чувствовать, как яд сражается с ядом, но он был чертовски уверен, что его тело содрогнулось от этого чуждого ощущения.

Но он заставил себя использовать весь змеиный яд, отложил скальпель и положил руки одну поверх другой на колени. Когда его желудок скрутило, а в голове запульсировало, он глубоко вздохнул и заставил себя погрузиться в медитативное состояние ума. Все это время его тело боролось, словно два яда пытались разорвать его на части.

/-/

Была поздняя ночь, и Жон смотрел затуманенными глазами на звездное ночное небо. Все его тело болело, как будто он пробежал десять марафонов спина к спине, а горло саднило от сдавленных криков. Его левая рука, с другой стороны, к счастью, онемела. Кожа вокруг нанесенных им самим себе ран была влажной, но по ауре, циркулирующей по конечности, он чувствовал, что она все еще под его контролем.

Однако кожа от его локтя до плеча и почти до шеи была не совсем красного цвета. Изменение цвета выглядело как легкий ожог, кожа отслаивалась, а более темные линии, казалось, представляли его вены и артерии. Яд проник далеко, но ему не удалось проникнуть в большую часть его кровотока. По крайней мере, он так думал. Возможно, это был момент затишья перед смертью, но он так не думал.

Смерть не оставила бы его таким израненным, голодным и измученным жаждой.

И лишенным ауры.

Его запасы уменьшились в лучшем случае примерно до 5%, расходуясь в огромных количествах, чтобы питать его руку и сдерживать действие сражающихся ядов. Это было при его отлаженном контроле, а также при обеспечении циркуляции его ауры только по меридианам в плече и руке. Не было никаких потерь, не было потери ауры в других частях тела, и это все равно почти истощило его досуха.

Обычный охотник не был бы способен на такое…

Это была почти высокомерная мысль, и он подавил ее. Приглашать гордость в свою жизнь означало приглашать неудачу, и, во-первых, мало что можно было получить от того, что ты оказался в такой ситуации. Тем не менее, было важно признать, что от этой техники было бы мало пользы охотникам, учитывая отсутствие у них контроля над аурой. Они могли бы бороться с легкими ядами, но ничего близкого к его уровню.

Еще одна причина, по которой свитки нужно было хранить в секрете. И вернуть. Синдер, возможно, не смогла бы овладеть подобной техникой, но она, безусловно, могла попытаться — и причинить невыразимые страдания на этом пути. Если свитки, которые были у нее, содержали методы хотя бы наполовину столь же сомнительные, как этот, то это не предвещало ничего хорошего для тех, кто ее окружал.

Заставив себя подняться, Жон встал и неуверенно побрел к реке, затем упал на колени и жадно напился из нее. Нельзя было быть уверенным в чистоте воды, но дебри Ремнанта, как правило, были чисты из-за Гримм, которые, несмотря на все зло, влекомое ими, проделали отличную работу по сохранению природы и местной экологии. Отсутствие человеческого жилья означало отсутствие эксплуатации природы человеком. Больше дикой природы, более чистые воды и, во всех отношениях, лучшие времена для дикой природы. Как только он напился, он скинул одежду и вошел в воду, лег на спину и позволил ледяному потоку омыть его с головы до ног.

Это было бодряще.

Он пробыл так несколько минут, пока ледяной холод не пробрался под его обнаженную кожу, и он был вынужден вытащить себя из воды на берег. Там, не обращая внимания на потенциальных Гримм или животных в округе, он перевернулся на спину и закрыл глаза. Гримм привлекал негатив, и Жон Арк молча обратился к нему, принял тот факт, что потерял еще одну семью, и мягко отпустил его.

— Прощайте, мастер Рен. И спасибо вам. Я никогда вас не забуду.

Гримм его не почувствуют.

/-/

Несколько птичек взлетели с обнаженной груди Жона, когда он со стоном проснулся. Несколько насекомых упрямо цеплялись за него, ползая по его телу, но они тоже были вынуждены покинуть борт, когда он медленно поднялся в сидячее положение. Его тело все еще болело, но боль была тупой, как старое воспоминание, и жгла уже не так сильно, как раньше. Его желудок казался пустым, но годы, проведенные на том, что ему было нужно только для выживания, сделали его более устойчивым к голоду, чем человека, выросшего в удобном изобилии местного супермаркета. Это было легко проигнорировано.

Он осторожно проверил свою левую руку, медленно вращая ею, а затем проделав ряд растяжек. Мышцы между его шеей и плечом все еще болели, но его кожа была всего лишь розовой, как от загара, и больше не была ярко-красной.

— Это сработало, — сказал он хриплым и скрипучим голосом. — В некотором смысле. Я никак не мог бы использовать это в бою.

И ему почти наверняка однажды снова придется встретиться с Тирианом — не ради мести, а чтобы вернуть свитки Секты Лотоса и сохранить их.

— Мне было бы лучше вступить в этот бой с достаточным количеством противоядий, чтобы защитить себя.

В конце концов, хорошая подготовка ценилась так же высоко, как и умение сражаться. Мастер Рен не чурался медицины, созданной простым человеком, и ему не следовало этого делать. Однако об этом позже. Он был недостаточно хорош, чтобы защититься от фавна, так что бросать ему вызов сейчас было глупой затеей. Вместо этого Жон встал и переоделся в свою высушенную одежду, затем занялся сбором своих свитков и перевязал Демонический Дух Гу оранжевой лентой.

Если повезет, моя аура не ядовитая. Конечно, это не сработало бы с одного раза.

Здесь ему повезло, но даже это было неточно. На самом деле он не пробовал настоящую технику — только способ одолеть ее — и одно это могло убить его. Это напомнило урок мастера Рена о том, что нельзя принимать техники как должное. Другие свитки с оранжевой лентой, Инкарнация, как он это называл, были явно далеко за его пределами. Даже попытаться сделать это значило совершить самоубийство и плюнуть на жертву мастера Рена.

Однако здесь и сейчас было не место думать об этом.

— С моей аурой, подпитывающей мою выносливость, я, должно быть, пробежал дальше, чем они могут за один день, и я сомневаюсь, что они вышли из битвы с Мастером Реном невредимыми. Тем не менее, я продолжал идти в том же направлении, в котором бежал. Они найдут меня, если будут продолжать идти этим путем.

Не зная многого о местности, он мог бесконечно бродить и не найти человеческого жилья. Говорили, что Гримм владели 99% Ремнанта, но это, вероятно, было преувеличением. Тем не менее, они определенно держали больше половины, так что было бы разумно думать, что он мог потеряться на месяцы, если бы просто пошел. И ему также пришлось бы вернуться в храм в какой-то момент, чтобы посмотреть, что можно спасти. Ему нужны были ориентиры или карта, припасы, и ему нужно было убедиться, что ничего не было оставлено.

Именно с этой мыслью он направился обратно тем же путем, которым пришел, но под углом, огибая путь отступления, по которому он шел, чтобы направиться прямиком в единственное место, которое он знал: деревню Покой. Местные жители, возможно, и не будут рады видеть его после того горя, которое он им причинил, но они были бы рады увидеть его спину.

Однако этот план был сорван всего через два часа ходьбы, и не самым печальным образом. Бледные струйки дыма поднимались над деревьями, гораздо ближе, чем должен был быть Покой, и Жон медленно направился к ним. Он оставался осторожным, придерживаясь деревьев и оставаясь скрытым, чтобы не выйти на возможный лагерь Синдер, но вскоре он обнаружил, что деревья расчищены, некоторые подпилены у основания и срублены, а затем он увидел вертикальные деревянные столбы, вбитые в землю бок о бок, образующие стены.

Поселение. Маленькое, намного меньше остальных, с несколькими большими транспортными средствами, припаркованными снаружи, рядом с устрашающего вида машиной с бензопилами и ленточным конвейером. Это выглядело как чудовищное боевое орудие, но гораздо более вероятно использовалось для спиливания, а затем перетаскивания поваленных стволов деревьев. Конвейер вел к какому-то устройству, похожему на мясорубку, которое обрубало ветки и прутья и выдвигало ствол сзади в виде относительно гладкого бревна.

Лагерь лесозаготовителей. Интересно, это местные жители или компания из Вейла, которой поручили заготавливать древесину. Но для этого должны быть более безопасные места поближе к городу.

Все равно это было благом. Жон вышел из-за деревьев и приблизился на виду у тех, кто был внутри, стараясь сохранять ровную походку и держать руки на виду. Одной он держал свой испорченный рюкзак, закрывая его, чтобы сохранить свитки внутри, а другую держал, поднятой в воздух, махая тем, кто стоял на стене. Кто-то помахал в ответ, не обязательно приветствуя, но, по крайней мере, подтверждая, что его заметили. Жон подошел к открытым воротам, но не стал испытывать судьбу, входя внутрь. Он простоял несколько минут, пока к нему не вышел мужчина в куртке рабочего и желтой каске.

— Доброго дня. — Жон сцепил руки перед собой и поклонился, его сумка болталась в кулаке. — Я Жон Арк, местный и… полагаю, невольный путешественник. Мой дом был захвачен Гримм.

Не ложь, конечно, а искажение деталей времени.

— Я увидел дым за деревьями и пришел разобраться. Это деревня лесозаготовителей или лагерь компании?

— Компании. — Мужчина был грубоват, но не казался сердитым. — Как далеко Гримм?

— Нигде поблизости. Моя деревня находится за много миль отсюда, достаточно, чтобы я путешествовал и проспал целую ночь в лесу. Я надеялся, что вы могли бы дать мне какие-то указания, или карту, или хотя бы какое-то представление о том, где я могу найти деревню поблизости, чтобы добыть припасы.

— Ты забавно говоришь для такого молодого человека, — сказал мужчина, скрещивая руки. — Ты дезертир, сынок?

— Нет. Там, где я жил, никогда не бывало вербовщиков. Война была чем-то далеким, о чем мы редко слышали.

Мужчина немного расслабился.

— Должно быть, это было мило. Город поручил нам приехать сюда за древесиной. Ты можешь зайти перекусить, и я могу найти тебе карту, но, боюсь, ты не сможешь здесь оставаться. У нас строгий приказ.

— Я понимаю, сэр. Спасибо вам за вашу доброту.

— Доброту? Я чувствую, что это самый минимум, который может предложить человек другому человеку, и даже тогда это немного.

Жон улыбнулся.

— Это больше, чем я ожидал, бредя по лесу, сэр. Для меня это проявление доброты.

Мужчина снова покачал головой, жестом приглашая Жона следовать за ним внутрь. Несмотря на то, что стены выглядели так, как будто они планировали остаться здесь на некоторое время, интерьер давал понять, что это временное и передвижное сооружение. Здесь не было никаких зданий, только палатки, и некоторые превратили в жилье в кузовах самих грузовиков, открывая их и устанавливая палатки сзади, чтобы они могли готовить на открытом воздухе, а затем для комфорта забираться в машины. Несколько человек стояли вокруг режущего станка, который распиливал стволы на доски, и нескольких небольших погрузчиков, загружавших их в транспортные средства. Все были в униформе, включая мужчин и женщин, которые двигались по шатким опорам у стен, держа в руках штурмовые винтовки и осматривая окрестности.

— Меня зовут Кит. Кит Риверс. — Мужчина, Кит, привел его в то, что оказалось небольшой жилой зоной между кабиной одного из грузовиков и складским помещением в задней части. Жону было указано сесть на узкую скамейку, которую, по ощущениям, можно было превратить в кровать, перед столом, который вставлялся в углубление в земле и мог быть аналогичным образом разобран, когда требовалось место.

— Ты пьешь чай или кофе? — Спросил Кит, потянувшись за электропраховым чайником.

— Воды будет достаточно, спасибо. — Он давно не пил ни того, ни другого и беспокоился, что теперь они получатся густыми и вязкими на вкус, особенно учитывая, сколько сахара люди обычно кладут в них. — Там, где я жил, было не так уж много обработанных продуктов.

— Хм. Из глуши, не так ли?

— Да. Немногим большей, чем я и мой дядя, живущие тихой жизнью.

— Полагаю, это объясняет, почему тебя так и не призвали. — Кит вернулся с пластиковым стаканом воды и своей чашкой кофе и сел напротив него. — У тебя есть свиток? Я могу переслать тебе карту местности.

— Боюсь, что нет. У нас даже не было электричества.

— Серьезно? Ты настоящий отшельник, да. Чем ты зарабатывал на еду?

— Я ловил рыбу, добывал животных и фрукты. Мы также покупали продукты в местной деревне под названием Покой, обменивая шкуры животных. Не думаю, что вы слышали о ней?

— Одну секунду. — Мужчина минуту или две проверял свой свиток. — Никогда не проверял, но она есть здесь, на этой карте. Неплохое путешествие. Ты говоришь, что добрался сюда за один день? Но это как минимум три дня пешком.

Три дня за один день и вечер. Он прошел приличное расстояние, хотя, конечно, Кит имел в виду три дня в более обычном темпе ходьбы. Не том убийственном спринте, который он поддерживал и подпитывал своей аурой часами напролет.

— Я побежал в противоположную сторону от Покоя, чтобы увести Гримм, — солгал Жон. — Значит, наш дом должен находиться между Покоем и вашей позицией. На торговлю там уходило около дня с небольшим.

— Хм. Имеет смысл. Что ж, ты можешь вернуться в Покой, если отправишься отсюда на юго-запад. — Кит протянул свой свиток, чтобы Жон мог посмотреть. — И если ты отправишься на север из Покоя еще на пару дней, то доберешься до фермерского городка чуть побольше, называемого Вулкс Вэлли. Он построен на склоне бездействующего вулкана, отсюда и название. Там невероятно плодородная почва, насколько я слышал. Место также хорошо укреплено, поскольку это основная часть производства продовольственных запасов королевства и, к сожалению, оно недалеко от линии фронта. Тем не менее, это место, где ты сможешь найти транспорт до самого города.

Жон хмыкнул, запоминая карту. Кит считал само собой разумеющимся, что его пунктом назначения был город Вейл. Это, вероятно, многое говорило о том, каким горожане видят остальной мир. В глубине души каждый хотел жить в этом городе. Если это место было хорошо защищено, это означало, что там были военные, и мастер Рен был непреклонен в том, что его не должны призвать сражаться и убивать на чужой войне. У него тоже были свои планы, и он не смог бы выследить Синдер и ее союзников, если бы застрял в войне с фавнами.

— Вы не возражаете, если я спрошу, почему вы так близко к линии фронта? — спросил Жон. — Ближе к Вейлу должны быть места, где можно собирать древесину.

— Ты будешь удивлен. Дерево здесь более высокого качества, и не похоже, что мы единственная группа, которой поручено это. По всему королевству появляются склады древесины, карьеры и шахты, многие из которых охраняются охотниками. Это мобилизация экономики, малыш. Каждый должен внести свой вклад. Несмотря на это, мы в основном в безопасности. У нас есть, высланные вперед разведчики, и Белый Клык нападет на деревни ближе к берегу, прежде чем они доберутся сюда. Мы получим предварительное предупреждение и уйдем до того, как они доберутся до нас.

Оставив эти деревни позади. Жону не понравилась идея, но он признал, что эти люди не были солдатами. Те, что на стене, выглядели взвинченными, и он ожидал, что им только что вручили оружие и час или около того обучали, как им пользоваться. От них было бы мало толку, даже если бы они решили пойти и помочь местным жителям.

— Есть ли поблизости другие деревни? — спросил он. — В некоторых я мог бы купить припасы.

— Дай я проверю. — Кит прокрутил свое устройство. — Есть одна примерно в половине дня пути к югу от нашего места. Ближе к побережью. Это опасная территория — на южной и юго-восточной стороне Вейла морем правит Белый Клык. Мистраль и Вейл сосредоточены на удержании более узкой части пролива на севере, усиленные Атлесианским военно-морским флотом.

— А западное побережье?

— Судя по тому, что я слышал, действий там немного. Вакуо удалось остаться в стороне от войны, и я полагаю, что это считается слишком большим расстоянием, чтобы Белому Клыку было до этого дело. Я уверен, что они используют это, чтобы переправлять людей туда и обратно, и я уверен, что мы используем это для того же, но никто не беспокоится о том, чтобы перебросить туда армаду и ослабить свои позиции в другом месте.

В этом был некоторый смысл. Он мог сказать, что эта война станет нежелательным отвлечением внимания. Синдер, очевидно, использовала ее как таковое. Мастер Рен часто говорил, что хаос порождает возможности, и те, кто извлекает из этого выгоду, часто порождают еще больший хаос. Он просто недостаточно знал о войне, чтобы сказать, кто ее начал, или кто был оправдан, но он знал, что не хочет в этом участвовать. Война его не касалась.

— Сначала я отправлюсь в эту деревню за припасами, а затем отправлюсь на запад, к своему дому, и отдохну, — сказал Жон. Он допил воду. — Спасибо за вашу помощь сегодня. Я больше не буду вам мешать.

— Теперь подожди минутку, малыш. Ты не можешь просто сказать это, чтобы заставить меня чувствовать себя плохо. — Кит провел рукой по своей густой бороде и драматично вздохнул. — Как бы я посмотрел в глаза своей жене, если бы она узнала, что я просто позволил тебе уйти? По крайней мере, позволь мне захватить тебе с собой немного еды — и я посмотрю, нельзя ли раздобыть печатную копию карты.

— Спасибо. — Жон снова поклонился. — Вы были бы удивлены, насколько редка здесь такая доброта, как у вашего покорного слуги.

— Да, ну, ты был бы удивлен, насколько редко это встречается и в Вейле. Весь мир сошел с ума, если хочешь знать мое мнение, но что это значит? Я никогда не испытывал неприязни к фавнам, никогда не осуждал их, но они с такой же легкостью оторвут мне голову, как и любому другому сейчас. Что остается делать мужчине, кроме как помочь дать им отпор? Может, я и не держу зла на них, но у них есть зуб на мой дом и мою семью, и это все, что имеет значение. Тебе лучше быть поосторожнее, особенно если ты направляешься к побережью.

Жон нахмурился.

— Они действительно нападут на меня только завидев?

— Я не из тех, кто демонизирует других, сынок, но это то, что я слышал. Невозможно понять, то ли мы слышим только плохие слухи, то ли что-то еще, но эта война не из приятных. Я бы назвал это пропагандой с нашей стороны, но я видел сожженные деревни. Я видел груды тел, которые они подожгли. — Он вздохнул. — В них достаточно милости, чтобы собрать мертвых и устроить им погребальный костер, но это не оправдывает того, что они делают.

— И что Вейл делает в ответ?

— Не так уж много, — сказал он. — Что до Атласа? Я не могу сказать, что они менее жестоки. Сбрасывают бомбы на Менажери и все такое. Но это не мы. То, что мы с ними в союзе, не означает, что мы согласны с их методами.

Он вздохнул.

— Но не так уж важно, что ты или я думаем. Важно то, что они подумают, когда увидят одинокого бродягу. Мой совет — держись леса и не попадайся на глаза. Не ищи неприятностей.

— Я понимаю, Кит. Спасибо за ваш совет и за вашу помощь.

К его удивлению, Кит вернулся с картой и рюкзаком получше, в который он мог бы переложить свои свитки, а также с несколькими упакованными готовыми блюдами, которые можно было приготовить на костре. Он даже смог найти термос, позаимствованный у другого рабочего, наполненный очищенной водой, чтобы Жон забрал его с собой. Лесорубы были добры, даже больше, чем жители Покоя, и Жон пожал руки многим из них перед уходом.

Вскоре он понял, что такая щедрость была редкостью в Вейле, и что он еще очень, очень долго не найдет таких добрых людей, как они.