Спастись от Гермионы Грейнджер (джен)

— Гарри, я, честно не знал, что это притон, — пустился было в объяснения Долгопупс, когда мы вышли наконец на воздух. Дождик прекратился, зато начал подниматься ветер, отчего на улице стало ещё противней и холоднее.

— Ладно, забей. Ну что, возвращаемся в школу?

Мы двинулись на выход из деревни, шлёпая по грязи и старательно обходя большие лужи, как вдруг на противоположной стороне улицы я заметил вывеску «Волшебные вредилки на все случаи жизни». От Рона мне было известно, что близнецы Уизли решились-таки наконец открыть в Хогсмиде филиал своего магазинчика, и вот, похоже, сейчас мы были рядом с ним. Почему-то вспомнились Паркинсон, рыдающая в коридоре после урока ЗОТИ, и Малфой, размышлявший над подарком к её днюхе. И, кажется, у меня возникла неплохая идея.

— Вот что, Невилл, — я обратился к Долгопупсу, — ты иди один, а у меня тут ещё есть дело.

Тот помялся, видимо что-то решая для себя, и неуверенно произнёс:

— Гарри, хочу тебя попросить: не передавай Рону то, что говорила Ханна Эббот. Ну, что она его ждёт, и всё такое.

Ха! А Невилл не дурак. Я понял, что он задумал.

— Не передавать? А ты, значит, хочешь запрыгнуть на его место? Ну-ну, я не против, ничего Рону не скажу, — я усмехнулся, глядя на смущённого Пупса, и торжественно добавил: — Благословляю вас, дети мои!

А что такого? Пускай сами между собой разбираются, тем более что в каноне Невилл с Ханной в итоге поженятся. А что будет тут?.. Поживём — увидим.

* * *

Открыв дверь самым вежливым пинком, на который только был способен, я вошёл в магазинчик братьев Уизли и учтиво поздоровался:

— Привет, евреи!

Фред (кажется, это был Фред) от неожиданности уронил свой край здоровенной х….вины, по виду очень похожей на Исчезательный шкаф, каким его показали в кинохе про Поттера и самоубийство Дамблдора, который они с братом куда-то перетаскивали. Джорж (кажется, это был Джорж), в свою очередь, тоже не удержал вторую часть, и х…вина, похожая на шкаф, грохнулась ему на ногу.

— Ёб…! Поттер, тебя стучаться учили? И чего это мы евреи?

— Евреи — это потому, что вы что угодно достать можете, — выдал я заранее подготовленную реплику.

— Смотри, Фред, а мальчик-то дипломатом стал: одной фразой и нахамил, и подлизался. Что-то раньше я за ним такого остроумия не замечал.

— Так он сам еврей, наверное, — отозвался тот.

— Да я ж таки и не отрицаю. Здравствуйте, Федя, здравствуйте, Жора, — я прошел и поздоровался за руку с каждым.

— Ну вот, опять обзывается.

— Да нет, это ваши имена так звучат по-русски, — успокоил их я.

— Поттер, так ты еврей или русский? А то что-то мы не поймём никак.

— Сегодня я почти чистокровный британский волшебник. А дальше поглядим. Ладно, хорош порожняк гонять, дело у меня к вам, браты-акробаты…

— Ну что ж, в принципе, достать эту штуковину можно, но тяжело, — покачал головой Фред, когда я изложил суть дела, — верно говорю, братан?

— Тяжело, … ох как тяжело, — поддакнул ему Джорж.

— Всё, хватит вам придуриваться, называйте цену, — я хотел закончить поскорее, и играть в их игры у меня не было никакого желания.

— Ну что ты такой нетерпеливый, так даже неинтересно. А поговорить? И, кстати, зачем тебе вообще такая хрень понадобилась? — им явно хотелось знать о моих планах больше, чем я собирался сообщать. Оно и понятно: заказ-то был не из рядовых.

— Меньше знаешь — крепче спишь. Я же не спрашиваю, на кой ляд вам Исчезательный шкаф понадобился, — парировал я и указал на х…вину, валявшуюся посреди комнаты.

— А тут ничего секретного: Исчезательный шкаф для того и нужен, чтобы исчезать. Что непонятного-то? В нашей работе это очень даже необходимая вещь. Как думаешь, что главное в малом и среднем бизнесе?

— Ну, не знаю, прибыль, наверное.

— Ха! Прибыль! Ты это слышишь, Джорж? — старший близнец был явно доволен предоставившейся возможностью поучить тонкостям жизни неопытного юнца, то есть меня.

— Главное в малом и среднем бизнесе — вовремя смыться. Пока клиенты не пришли тебя бить, а Министерство не обложило поборами. Для того здесь и Исчезательный шкаф.

— Ясно, — я кивнул, — так что насчёт цены?

— Видишь ли, дружище, — Фред положил мне руку на плечо, — денег мы с тебя не возьмём. Мы же не возьмём с него денег, Джорж?

— Не возьмём.

— Так вот, — продолжил Федя, — мы готовим магазин к открытию, и вот, смотри.

Он подвёл меня к громадной стене, которая зачем-то была полностью закрыта одной большой занавеской.

— Вот это поможет нам привлечь клиентов, — и Фред жестом эстрадного фокусника отдёрнул занавес.

— Поможет? Да они в очереди будут выстраиваться, лишь бы увидеть это, — подал голос Жора.

Я был полностью с ним согласен, лишь только взглянув на стенку. Да, ради такого зрелища народ не поленится примчаться сюда даже из Лондона!

Под транспарантом с названием «Вторая магическая война в трофеях и артефактах», по всей стене были развешены самые разные предметы, ставшие уже частью истории. Целый музей! Чего здесь только не было: и какие-то спутанные в клубок верёвки с обрывками тряпок, под которыми красовалась надпись «Парашют Дамблдора»; и изрядно искорёженное пенсне со сломанной оправой и одним чудом уцелевшим стеклом, именуемое «Очко Макгонагалл»; и длинная щепка, которая значилась как «Обломок волшебной палки Беллатрисы Лестрейндж». И ещё куча всякой всячины, которую проще перечислять по названиям: «Парик Люциуса Малфоя», «Коготь Фенрира Сивого», «Хвост Римуса Люпина», «Книжка-раскраска Волдеморта когда он был маленький», «Краска для волос Нимфадоры Тонкс», «Волосок с бороды Хагрида», «Грозный глаз Алостара Грюма (копия из папье-маше)», «Очень черная метка Антонина Долохова», «Бивень василиска, которым Джиневра Уизли расхерачила чашу Пенелопы Пуффендуй», «Портрет мозгошмыга (составлен со слов Полумны Лавгуд)» и ещё много чего: «Жилетка Невилла Долгопупса», «Носовой платок Гарри Поттера»… СТОП!

Стоп и ещё раз стоп! Чей, нахер, носовой платок? У меня никогда не было своих носовых платков! Обычно эту естественную потребность я оправлял во всё, что находилось под рукой: в салфетки, скатерти, портьеры, в чужие шмотки и одежду, как, например, сегодня — в галстук гоблина. Но в носовой платок — никогда! Хотя о чём это я? Я ведь не настоящий Гарри Поттер, а у того прилизанного британского школьника с культурой личной гигиены наверняка всё по протоколу. Я взглянул на упомянутый артефакт: над названием «Носовой платок Гарри Поттера» на стене было растянуто банное полотенце с вышитым на нём розовыми нитками именем законного владельца: «Симус Финниган». Фу-ух. От сердца отлегло. А всё-таки мы с Поттером и не такие уж разные!

Внимание привлёк ещё один предмет, почему-то заключённый в стеклянную банку, под которой висела табличка «Носок Рональда Уизли».

— Нахрена его в банку засунули? — поинтересовался я у близнецов, указывая на сию реликвию.

— Пробовали просто так повесить, как всё остальное, но не вышло: так воняет, что на пять метров не подойти. Аж глаза слезятся.

— А что, постирать нельзя было?

— Ну вот ещё, мы только младшему носки не стирали, — хором ответили близнецы и скривились.

— Выставка у вас классная, — я говорил совершенно искренне, — ну, а от меня-то что надо?

— Выставка — да, супер. Только открыть её пока не можем: не хватает главного артефакта. Изюминки. Бомбы! А без него все это так… — Фред обвел рукой стену, — ширпотреб.

Только сейчас я заметил, что место в самом центре было занавешено чёрной тряпкой. Тут, видимо, и должно находиться то, о чём говорит Федя.

— Да, не хватает бомбы, — продолжил за брата Джордж, — и ты нам её добудешь.

Он сорвал чёрную тряпку. Я увидел. Да они оху…ли! Хотя можно было и догадаться.

Место в центре было свободно, лишь внизу располагалась табличка с названием главной, по словам Фреда, «изюминки и бомбы» этой исторической коллекции: «Трусики Гермионы Грейнджер».

Я обречённо взглянул на близнецов:

— Может, всё-таки деньгами возьмёте?

— Нет, дружище, только так. И имей ввиду: труселя должны быть ношенные не меньше суток, но не больше трёх, — ну, чтобы их тоже не пришлось… в банку, — пояснил Фред.

— И ещё: здесь, в магазине, имеется магический идентификатор личности владельца, так что даже не думай о том, чтобы подсунуть нам бельишко какой-нибудь левой тёлки, — добавил Джордж.

Я тяжело вздохнул: обложили, гады. Но отступать было поздно. В конце концов, Васька меня поймёт. Может быть.

— Ну что, по рукам?

— Договорились, — я протянул Фреду руку…

Я уже направлялся к выходу, когда меня окрикнул Джордж:

— Эй, Гарри, постой!

Я остановился. Оба близнеца подошли ко мне вплотную и, встав по обе стороны, обняли за плечи.

— Надо обсудить ещё один вопрос. К нашему договору он не имеет никакого отношения.

Интересно, что они ещё для меня припасли? Если это что-нибудь по поводу Рона, типа как-нибудь подгадить ему или, наоборот, вытащить из какой-нибудь очередной дурацкой истории, в какие он имел талант время от времени влипать, то тут уж без меня: в общении с младшим Уизли я предпочитал соблюдать дистанцию и нейтралитет. И ни о какой дружбе между нами речи теперь не шло.

Но, как выяснилось, о благополучии Рона старшие братья заботились меньше всего. Если вообще заботились.

— Послушай, Гарри, — на этот раз Джордж заговорил серьёзным тоном, — то, что между тобой и Джинни, — то есть, что между вами происходит или не происходит, — это ваши дела, которые нас не касаются. Но если ты заставишь нашу сестрёнку плакать…

— Сильно плакать, — уточнил Фред.

— …То не обижайся. Мы тебя… того. Это без наезда, просто, чтоб ты знал.

— Чего «того»? — я поглядел на Джорджа.

— Зарежем.

Я поглядел на Фреда.

— Ага. Бритвой по горлышку, и тельце — в колодец… Шутка! — он рассмеялся.

— Шутка, — подтвердил Джордж, и тоже заржал. — Не бойся.

Я не боялся. Просто мне эта ситуация кое-что сильно напомнила. Я отодвинулся и внимательно посмотрел на близнецов. Они хохотали, но взгляды у обоих оставались серьёзными.

— Да не напрягайся ты так! Пошутили мы, но ты же понял. Заказ привезём послезавтра, ты тоже приготовься. Будь здоров!

* * *

Конечно, я всё понял. Джинни Уизли мне нравилась. Будь мы в реале, я, может быть, с нею даже и замутил. Но то в реале, а то — здесь…

А здесь я в первую неделю ни на шаг не отпускал от себя Васемону, разве что только в душ. Ну, и на ночь, конечно, потому как жила Васька в женской комнате вместе с Лавандой Браун, Парвати Патил, Джинни, и Луной Лавгуд, которая в этом году перевелась на Гриффиндор. И это была самая весёленькая комнатка в общаге. Поскольку все девчонки являлись активными участницами недавних боевых действий и отличились в них каждая по-своему, то школьное начальство их особо не трогало, закрывая глаза на некоторые мелкие шалости, как то, например, привести на ночь мужика или с утра явиться на занятия с лёгким амбре. А что? Преподы — тоже люди, прекрасно понимающие необходимость некоторой разрядки для молодых организмов, вытащивших на своём горбу все, как говорится, тяготы и лишения войны, и обеспечивших, в результате, победу над самым злобным злодейским злодеем последнего столетия.

Наиболее же отличившимися в этом вооружённом конфликте по праву считались Джинни Уизли, которая до смерти затыкала клыком василиска ту часть души Волдеморта, которая скрывалась от заслуженного возмездия в чашке основательницы факультета Пуффендуй, и Полумна Лавгуд, которая, будучи взятой в плен Пожирателями смерти, так затрахала мозги своим тюремщикам рассказами о мозгошмыгах, морщерогих кизляках и прочих существах, живущих лишь в её воображении, что двое Пожирателей в итоге свихнулись, а третий покончил с собой, застрелившись из собственной волшебной палочки.

Ну, а авторитет Гермионы был поистине непререкаемым, с учётом всех её заслуг на ниве борьбы за демократию против попытки установления тоталитарного режима Того-Который-Сами-Знаете-Сдох-Сволочь-Безносая.

Вот такой, вкратце, была кадровая диспозиция в нашем интернате по состоянию на начало первого послевоенного учебного года. А если говорить проще, то отрывались девки по полной, не жалея ни себя, ни сокурсников, ни завхоза Филча, который задолбался чуть не ежедневно накладывать на комнату героинь Заглушающие чары.

Правда, с появлением Васемоны положение изменилось: теперь шума по вечерам только прибавилось, а гости противоположного пола стали редкостью, хотя полностью парней игнорировали лишь двое: Джинни Уизли и, собственно, Васемона. Школьные сплетники объясняли это тем, что Гермиона сама по себе девушка высоконравственная и серьёзная, а Уизли просто влюблена в Гарри Поттера, о чём знают все. И если первое — полная хрень, то вот второе было очень похоже на правду.

Об этом я узнал от самой Джинни, когда, на четвёртый день после нашего приезда в Хог, она подошла ко мне с заплаканными глазами и начала объяснять, что устала от неопределённости в наших отношениях, вспоминала какие-то поцелуи и обещалки, говорила о том, что начинает ревновать меня к Гермионе, с которой я провожу всё время, и что-то ещё. Я мало понял детали, но понял главное — девочка влипла в Поттера по уши. И мне пришлось как-то по-детски отмазываться, утешать и убеждать её подождать ещё немного. Короче, повёл я себя как идиот и скотина. А что я мог сделать? Откуда я знаю, что на уме у настоящего Поттера? Вот вернётся, пускай и разбирается в своих сердечных делах. А я права не имею ни отталкивать девочку, ни обнадёживать. Девочка-то хорошая, жалко её. Таких беречь надо.

* * *

Рональд Уизли, низко склонившись над тарелкой, торопливо поглощал гороховую кашу.

— Гарри, — он поднял голову и поглядел на меня, — а ты чего не ешь? Не хочешь? Тогда, может, со мной поделишься?

Не дожидаясь ответа, он схватил мою тарелку и выгреб всё её содержимое в свою посудину.

— Спасибо, ты настоящий друг, — пробормотал он с набитым ртом.

— Опять всю ночь пердеть будешь, — резонно заметил я и отвернулся. Вот потому-то сам я на ночь горох и не ем.

Ужин, как и всегда, проходил в Большом зале. Я огляделся вокруг. Наш стол, то есть, стол Гриффиндора, выглядел полупустым: не было почти никого из девчонок-старшекурсниц. Похоже, вечерние посиделки «у Гермионы» начались ещё днём, а это значило, что серьёзно поговорить с Васькой мне сегодня вряд ли удастся. Но всё равно зайти к ним нужно.

— Не-а, сегодня не буду, — подал голос Уизли. — Я вообще, наверное, не буду ночевать в комнате. У меня свидание.

Я промолчал. Его личная жизнь меня абсолютно не колыхала. Не дождавшись моей реакции, Рон поднял голову:

— Что, даже не спросишь, с кем?

— А оно мне надо? Это твои дела.

Рыжий замолчал, озадачившись таким наплевательским игнором к себе любимому, но надолго его терпения всё равно не хватило: уж так, видать, его распирало от осознания собственной важности и необходимости растрезвонить на весь мир о том, какой он крутой мачо.

— У меня свидание с Ханной Эббот! Она так умоляла о встрече! Я просто не мог отказаться. — Рон произнёс это таким тоном, как будто только что соизволил осчастливить меня высшим доверием, сообщив сверхсекретную информацию.

Ну надо же, откуда он узнал? Я ещё раз огляделся. Невилл Долгопупс не спеша ел свой ужин, время от времени бросая задумчивые взгляды в сторону стола пуффендуйцев. Интересно, кому из них больше повезёт?

* * *

Я шел по коридору в сторону своей гостиной. Ну, то есть гостиной Гриффиндора, это понятно. Рон остался в Большом зале дожирать свой, а вернее, уже чужой, горох. На встречу мне выплыл Почти Безголовый Ник, что-то напевая себе под нос. Мы почти поравнялись, и я застыл, когда разобрал слова песни:

— «Там сидела Мурка в кожаной тужурке…» Добрый вечер, мистер Поттер! Вас что-то заботит? Могу ли я помочь? — Ник, как всегда, был очень любезен.

— Добрый вечер, сэр Николас. Нет, спасибо. А что Вы только что напевали?

— Ах, это! Да вот, знаете ли, недавно услыхал… Очень приятная песенка, знаете ли … Ну, раз моя помощь не нужна, разрешите откланяться! «…А из-под полы торчал наган…»

Призрак поплыл дальше, а я подошёл к двери гриффиндорской гостиной. Полная Дама на портрете всхлипывала и промокала платочком слёзы, при этом надкусывая конфету с ликёрной начинкой.

— Что с Вами, милая Полная Дама? Вас кто-то обидел? — поинтересовался я. С портретами и призраками всегда стоит вести себя подчёркнуто вежливо.

— Ах, как мило она поёт! Как прекрасно!

— Простите, кто поёт?

— Мисс Грейнджер, конечно. А какие душевные песни: «…Ты зашухарила всю нашу малину…»! Вы знаете, мистер Поттер, на мой взгляд, у неё талант.

— Почему же тогда Вы плачете?

— Мурку жалко! Это так актуально. Особенно сейчас, когда отсюда только недавно вынесли мистера Филча.

— А что случилось с мистером Филчем?

— Ах, я, право, не знаю, — Полная Дама наклонилась ко мне и заговорщицки шепнула: — Но подозреваю, что он совершенно некстати вошёл в спальню старшекурсниц.

Ясно.

— Посторони-ись! Пропустите беременную женщину! — раздался громкий крик и топот каблуков по паркету.

Я оглянулся: по коридору, быстро перебирая ножками и смешно подпрыгивая, к нам неслась Лаванда Браун, поддерживая обеими руками — я не поверил глазам! — огромный живот. Месяц восьмой, не меньше!

— Лаванда! Ты когда залететь успела??? Это тебя Рон надул?

— Ох, Поттер! Опять твои дурацки шуточки? Уйди с дороги! — Лаванда подбежала и оттолкнула меня плечом.

— Эй, карга, открывай! — она принялась пинать дверь ногами.

Полная Дама надула щеки и приняла до ужаса официальный вид:

— Назовите пароль, голубушка!

— Какой, бл…ь, пароль, ты меня семь лет знаешь! Откравааай, ща рожууу!

Полная Дама в ужасе отшатнулась, зажав ладонью рот, и открыла дверь. Мы вошли. Гостиная была пуста, лишь со стороны девичьих спален доносился звон струн и ритмичное: «Комбат — ба-тяня, ба-тяня — комбат, ты сердце не прятал за спины ребят…» Из соседней комнаты высунулась детская головка с косичками — первокурсница.

— Что, дембеля гуляют? — поинтересовался я у будущей волшебницы.

— Ага.

— Вас не обижали?

— Не-а.

— Ну и хорошо. Спите.

Я наложил на дверь Заглушающее заклятье, — чего сегодня Филч, по ходу, сделать не успел, — и вошёл.

Васемона сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, с гитарой и сигаретой в уголке рта. Рядом с ней, на самом краешке расположилась Падма Патил. Её сестра дрыхла, свернувшись калачиком за Васькиной спиной. Рядом в кресле сидела Дафна Гринграсс, закинув ногу на ногу, и время от времени устраняла табачный дым, проводя по воздуху волшебной палочкой. Посреди комнаты Луна Лавгуд дёргалась, стараясь попадать в такт песне, и, по-видимому, пыталась танцевать. На диванчике, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, полулежала Риона О’Нил (это ещё одна фронтовичка и «наша» одногрупница). Рядом клевала носом Джинни Уизли, то и дело вздрагивая, поднимая голову и обводя присутствующих мутным взглядом. Среди всех она выглядела самой пьяной.

Лаванда подбежала к столику и пристроила на него свой огромный живот. Она начала задирать мантию, и на стол скользнула здоровенная круглая бутыль, наполненная жёлтой полупрозрачной жидкостью.

— Вот, достала! — радостно объявила она. — У Снейпа из каптёрки спиз…ла. Проверенное зелье! Они с Дамблдором его каждый день пробуют.

— А он не заметит?

— Не-а. Там здоровый бак, литров на пятьсот, так я отлила немного и воды добавила. Хи-хи. Не заметит!

— Молодец, Лаванда! Гуляем дальше!

— Она молодец, потому что ещё и мужика привела, — Полумна Лавгуд подняла руку, тыча в меня пальцем. — Я хочу!

— Где мужик? Я тоже хочу! — донеслось откуда-то с кровати. Парвати за Васькиной спиной зашевелилась, приподнимаясь. — Кто у нас? О, это же Мальчик-Который-Выжил.

Дафна обернулась ко мне, с трудом удерживая голову и пытаясь сфокусировать взгляд. Е…ть! Да они тут все «в мотло».

— Не-е, по ходу, это Мальчик-Который-Сегодня-Не-Выживет. Пр-ривет, Гарри, — Дафна подмигнула мне, плотоядно улыбнулась и облизала губы.

— Гарри! — с дивана соскочила Джинни и бросилась ко мне, отталкивая Полумну. — Уйди, зараза! Гарричка мой!

Она повисла у меня на шее.

— Гарричка, ты же знаешь, как я тебя …блю!

Она дёрнулась, не в силах сдержать душевный порыв из глубины желудка, залила его содержимым всю мою мантию и отключилась.

— У вас совесть есть? Нахрена напоили ребёнка? — я поднял на руки обмякшее тело, — где её кровать?

— Не мы, она сама.

— Слабачка, — Васемона махнула рукой. — Кровать там.

Я отнёс Уизли вглубь комнаты, уложил и вернулся ко всем.

— Иди сюда, — позвала меня Дафна.

Она произнесла какое-то заклятие и провела палочкой по моей мантии. Вся грязь исчезла.

— А я уж думал, что ты не зайдёшь. Накатишь с нами? — кивнула мне Васемона.

— Не хочу. Вообще-то, я поговорить пришёл. Есть что перетереть.

— Сегодня не получится, сам видишь, — Васька развела руками, указывая на компанию.

— Ладно, до завтра терпит. Но только до завтра.

Васька кивнула.

— Гермиона! Ты такая, такая! — Падма смотрела на Ваську каким-то странным взглядом, влюблённым, что ли? Почти так, как смотрел Малфой, когда давал Непреложный обет.

— Какая?

— Ты стала такая интересная, такая…

— Клёвая! — вставила Лаванда.

— Это потому что я пью, курю и матерюсь?

— Нет, это потому, что ты перестала корчить из себя заучку, — пояснила Дафна, — стала проще, и люди к тебе потянулись.

— Эх, подруга, если б ты знала, как мне тяжело иногда… — Васька приобняла было Падму, но тут-же убрала руку и лишь горько вздохнула.

Я заржал про себя, хоть это было и неправильно: другана можно было лишь пожалеть. Столько девчонок вокруг! Как он только выдерживает, чтоб не…? Я точно знал, что и в душ Васемона ходит всегда одна. Да ладно был бы только душ, а остальное: спальня, раздевалки-переодевалки, базары женские? Я на его месте, наверное, уже бы с ума сошёл…

Полумна снова решила напомнить о себе.

— Так как же насчёт пошалить? А, Гарри, давай? Гермиона, ты же не будешь против? — эта озабоченная состроила мне глазки и попыталась взять за руку. Похоже, она завелась не на шутку.

— А я при чём? Сами решайте.

— Не в этот раз, дорогая, — я деликатно отстранил её руку, — и вообще, мне теперь мальчики нравятся, — соврал я.

Надо было как-то отвязаться, а других отмазок сейчас, боюсь, она бы не приняла.

— О-о! Ты перекрасился, Поттер? И как давно? — ухмыльнулась Дафна Гринграсс.

Сёстры Патил прыснули. Васемона хитро улыбнулась. Риона О’Нил наблюдала за нами с диванчика и угорала.

— Уж десять минут как, — продолжил я игру, которую, я был уверен, поняли все, кроме Лавгуд. И тут в голову пришла дикая мысль. А вдруг получится? Я решил пользоваться ситуацией по полной:

— Кстати, Луна, про Невилла можешь забыть: я забираю его себе.

— А, забирай, — она махнула рукой, — он мне уже надоел! Мы расстались.

Иес!!! Трам-тара-там! И это была полная победа! Теперь, даже если, протрезвев, она передумает, то уже не сможет взять свои слова обратно, заявив, что ничего не помнит. На крайняк у меня есть Омут памяти… Похоже, я только что избавил Лонгботтома от одной проблемы.

«Ну, Невилл, теперь ты мне должен!»