Пламенеющие Небеса. Отрывки далёкого мира (гет)

Проснувшись, я осознал, что нахожусь не в своих покоях. Мою грудь обнимала тонкая теплая девичья рука, а на плече тихонько посапывала спящая девушка с распущенными густыми черными волосами… Мгновение спустя вспомнились события прошлого вечера, когда, оставшись после приема в покоях Алеандры, я предложил расширить рамки нашего соглашения. Вернее, их оставалось только снять. И сейчас вспомнилось, как, глядя на меня огромными изумрудного цвета глазами, позволяя обнимать ее хрупкую фигурку и почти касаясь губами моих губ, Ал прошептала всего пару слов… Значивших гораздо больше, чем длинные пафосные речи, в нашем случае. «Я доверяю тебе…»

То, что случилось после, значило для меня не меньшее, чем для самой Алеандры, которая, как я успел уже отметить, знала цену не только каждому слову, но и каждому поступку. И, пережив все, произошедшее с ней раньше, супруга действительно ответила на мои чувства к ней. То, что сейчас она, прильнув ко мне, спала, улыбаясь во сне уголками губ, говорило о ее отношении очень красноречиво, а рука сама собой, осторожно, скользнула по щеке очень мило выглядевшей во сне Андри. Моей Андри… Женщины, которую я люблю.

И все же, при всей осторожности движения, зеленые глаза распахнулись, а сладкие на вкус губы тронула улыбка, светлая и немного робкая.

— Доброе утро, милая, — первые солнечные лучи пробивались в окно, сквозь полупрозрачную зеленоватую занавесь, играя бликами на светлой древесине мебели, на серебристых, белых и зеленых подушках, обивке кушеток, покрывалах постели… На бледной коже обнаженных плеч и спины девушки, чье теплое тело я притянул к себе, целуя макушку, от которой ощутимо пахло травами.

— Я думала, ты не останешься до утра… — кончики пальцев скользнули по моей щеке, и оринэйка прильнула еще чуть сильнее. — Арэн…

— У меня сегодня выходной, и я имею право провести утро там, где хочу, — в глазах девушки зажглась веселая искорка, но личико, стоило ей пошевелиться, исказила легкая гримаска боли. А я осторожно погладил теплый живот. Одеяло сползло, открывая обнаженные тела и подсохшие простыни, сохранявшие следы минувшей ночи… Ночи, в которую Андри позволила нашему браку стать фактическим. Теперь мы стали семьей без каких-либо условий…

— И ты хочешь провести его со мной? — улыбнулась она, накрывая мою кисть своей ладошкой. — Арэн, то, что произошло между нами… Для меня очень многое знач…

— Для меня это значит не меньше, — я осторожно накрыл ее губы пальцем, заглядывая в глаза. — Любимая…

— Что? — тихо, как-то робко, выдохнула жена, сглотнув. — Как ты меня назвал?

— Любимая… Андри, — и вновь рука скользит по ее плечу, притягивая к моей груди, играя с ее локонами. — Я люблю тебя. — Взгляд из почему-то почти испуганного медленно стал счастливым и хрупкая фигурка, обнимая меня за шею, прильнула. Губы коснулись моей щеки и над самым ухом прошептали:

— Правда?

— Да, Андри. Я не стал бы говорить такие слова просто так. И я хочу отменить договор, впрочем, он и так нарушен, но я хотел бы его отменить совсем. И хочу услышать твое мнение…

— А разве все это, — девушка приподнялась на локте, обводя рукой комнату, наши одежды, почти небрежно сброшенные на кушетки, смятую постель. — Не есть мой ответ?

— То есть…

— Думаю, нам уже нечего отменять, но, если вы настаиваете, сир, на формальности, то… Я согласна его аннулировать. И, к слову… Андри?!

— Тебе не нравится? — прищурился я, встретившись взглядом с покачавшей головой оринэйкой.

— Меня так еще не называли, но мне нравится… И созвучно с «Ари»…

— Значит, так тебя буду называть я, — прижав теплое девичье тело к постели, я постарался придать голосу коварных ноток. — Андри и Ари, красиво звучит. И… если мы отходим от соглашения, — эта мысль зародилась где-то в глубине головы уже давно, в то время, когда я осознал, что эта девушка, гордая, искренняя, сильная, стала значить для меня даже больше, чем друг. И, по мере того, как крепли мои чувства и наши отношения, и мысль эта становилась все яснее. — Я хотел бы, чтобы ты перебралась в мои покои.

— А это допустимо в Никтоварилье? — нахмурилась девушка, рисуя какой-то узор кончиком ногтя у меня на плече.

— А почему это должно быть недопустимо? Это нигде не прописано и решается только на усмотрение супругов, — Алеандра, выслушав меня, кивнула, задумчиво осматривая комнату.

— Но, насколько мне известно, я занимаю комнаты, в которых обитала Императрица Адна…

— Это… Это так, — мрачные воспоминания о том, какие отношения долгое время царили в семье, неприятно царапнули. — Но она жила здесь до венчания, их помолвка длилась почти год, матушка привыкала к Империи, традициям, законам и языку… И после одного случая… Мой отец нарушил клятву верности, мама очень долго не могла простить ему этого, и до пяти лет мы с ней жили в резиденции, которая сейчас принадлежит тебе, а потом она жила здесь. Впрочем, года за два до рождения Иларды она вернулась к отцу, но до конца простить его не смогла… никогда, пожалуй…

— Я ее понимаю, — вздохнула оринэйка, отводя взгляд. В ее мыслях мелькнул матушкин портрет, где она, одна из самых красивых девушек Найтрена, была изображена в период расцвета своей красоты. Беременная мною.

— В общем-то, я тоже могу ее понять, — я с детства знал, и слишком рано и четко осознал сущность этого события, что произошло в нашей семье. Сочувствия именно матери добавило и случившееся годы спустя со мной самим… В моем случае осознание того, что совершил это мой тогда лучший друг, добавило боли и горечи. Но сейчас, поглаживая теплый животик своей супруги, я видел в ее взгляде нежность, искренность и верность мне и нашим клятвам, понимая, что на этот раз будет иначе. Она выбрала меня, доверилась мне и отныне стала моей без оговорок. — Да и у меня с отцом отношения не очень задались, во многом из-за этого. Хотя я его любил, по-своему, и он меня, но простить его мне не удалось…

— Когда я узнала о том, что сделала моя мама перед венчанием с отцом, это очень сильно ударило по моему отношению к ней, — тихо, с горечью в голосе призналась Алеандра. — Я не могу понять такого. Я познакомилась с Фэйзером, и мы в какой-то мере сдружились… Это мой брат, — я лишь усмехнулся, отгоняя мелькнувшую мысль о том, что это и мой брат тоже. Андри, судя по всему, знала эту историю не полностью. — Но я не могу ее понять… Наверное, я воспитана слишком по-другому.

— Просто ты другая, — улыбнулся я, погладив ее щеку и коснувшись поцелуем сладких, желанных губ. — В нашем случае ситуацию тоже усугубило то, что у отца после этой интрижки родился ребенок.

— Я этого не знала…

— Более того, ты его даже видела, во время «скитаний»… — вздохнул я. — Не могу сказать, что у меня к нему прекрасное отношение, но… в целом он не самый плохой человек, да и пришлось ему явно несладко…

— Видела?

— Фэйзер… — кивнул я, наблюдая за тем, как ее глаза медленно расширяются.

— Но это мой брат…

— И мой тоже. Так что он имеет отношение к двум правящим династиям, но сам… Его положение, как ты можешь знать, не очень-то ясное…

— Он не говорил мне, кто его отец… — сглотнула Алеандра.

— Думаю, он этим не гордится.

— Я знаю только, что моему отцу не дали его усыновить, но… Хотя, учитывая, что у папы подозревали бесплодие и я родилась как результат многочисленных его поездок в «Святые места» и обращения… Едва ли не к Творцу лично, возможно, так было бы даже и лучше… Но чудо свершилось, я все же родилась…

— И я очень рад, что это так, — теплое дыхание на щеке, узоры, рисуемые мной на ее спине, усыпанной тонкими белыми рубцами… И ее чуть заалевшие от смущения щеки. А мне невольно вспомнилось, как она раскраснелась прошлым вечером, когда я впервые увидел ее обнаженной, впервые коснулся ее нежного тела…

— Странно. У нас общий брат, но мы обвенчаны, — усмехнулась супруга, тихонько уркнув, когда я провел рукой по изгибам ее спины.

— Ты очень красивая, — шепнул я, уловив, случайно, ее мысль о том, что шрамы уродуют ее. Для меня было почти невероятно то, что она, такая молодая, миловидная, умная девушка, выбрала меня. С такой разницей и… с таким лицом. Вот только Андри мои шрамы, отчего-то, не смущали. — И да, странная ситуация. А если возвращаться к моему предложению, то строгих условий нет.

— Тогда, когда мы поднимемся, я вызову служанок и велю начать переезд, — Ал, поморщившись, села. Я последовал ее примеру и вновь обвил рукой ее талию. — Итак, — гордо вскинув носик, пафосно изрекла Целительница. — После трех помолвок я все же вышла замуж. И сегодня отменяю формальность брака окончательно…

— Трех?

— Ну, Фэрн, Алкир и наша с тобой… — в памяти всплыли совсем иные события, и я вздохнул, подумав, что, если мы делаем первые шаги вместе, не стоит оставлять пятен и недосказанности.

— Тогда четырех. Не знаю, слышала ли ты, но у тебя должна была состояться помолвка еще раньше твоей помолвки с Фэрном. К слову, я ее четко помню.

— Каким образом?

— Ну… Она окончательно отменила кое-какие возможности, — горько улыбнулся я.

— Я слышала, что меня хотели помолвить с кем-то из Круга, когда мне было три…

— Да.

— И жених отказался…

— Да. И, более того, сильно оскорбил твоего отца и, невольно, тебя.

— И что же ты такое сделал? — скрестила руки на груди девушка. Даже обнаженная, она в такой позе и со сверкающими глазами, выглядела весьма эффектно.

— Ну, мы прибыли в Оринэю и уже в паре дней пути от столицы отец объявил мне, что цель визита — заключение помолвки с дочерью Короля Аланда. Я тогда не знал, сколько лет этой девушке, и Лихтер почему-то не счел необходимым мне это сказать… В общем, когда мы прибыли, нам показали тебя и выяснилось, что помолвка должна быть заключена именно между нами… Я имел в виду только то, что, как правило, помолвки заключаются, когда девочке есть хотя бы лет семь-десять, как и мальчику, что, возможно, стоит немного повременить. К тому же выходило, что твои интересы вообще не учитывались и ты даже не могла осознать, что происходит…

— Звучит вполне разумно, — прищурилась Алеандра.

— Вот только выразил я эти мысли не слишком уважительно. Я… заявил… Что не очень хорошо заключать помолвку с глупым ребенком… — зеленые глаза сверкнули и Андри, поморщившись от боли, поднялась, увернувшись из моих рук, и, чуть неуклюже двигаясь, принялась одеваться.

— Вот как, значит… Надеюсь, я достаточно умна для своей нынешней роли? — процедила она голосом, ледяной тон которого ничуть не уступал такому же тону Аланда тогда, почти два десятка лет назад. Тихонько чертыхнувшись про себя, я поднялся, останавливая девушку, успевшую облачиться в исподнее. Глаза оринэйской принцессы, ныне никтоварилианской императрицы, возмущенно и обиженно сверкнули. Я попытался коснуться ее губ поцелуем, но девушка, фыркнув, отвернулась.

— Алеандра, перестань. Я не хотел тебя обидеть и никогда не считал, что ты… недостаточно умна или что-то еще. Я лишь имел в виду то, что ты была слишком маленькой для брака, ничего кроме. — Вид насупившегося сердитого личика казался очень забавным. — Твой отец тоже услышал лишь слово «глупый», но главным там было «ребенок»…

— Я слышала достаточно, — нижняя губа дрогнула, а я вновь коснулся поцелуем ее виска, мешая натягивать сжатое в кулачках платье.

— Андри, я хотел лишь предложить повременить с помолвкой. Твой отец не так понял мою не совсем хорошую фразу, в итоге произошел конфликт и… В общем, помолвка не состоялась вовсе, потому что я, к своему стыду, разозлился тоже. Но я не считаю и никогда не считал тебя глупой или что бы то ни было еще… — девушка повернулась лицом и поцеловать ее мне все же удалось. Шуршащее домашнее платье юной супруги скользнуло на пол, тонкие руки крепко обвили мою шею, поцелуй из легкого и нежного превратился в страстный… Оторвавшись от моих губ, волшебница едва заметно улыбнулась.

— То есть теперь ты жалеешь об этом отказе, верно?

— Не совсем так. Теперь я рад тому, что ты со мной, и я знаю, что это наш сознательный выбор. Тогда же я не вполне понимал, что происходит. А то, что меня доставили и даже не предупредили, показалось издевкой.

— Не думаю, что мой отец стал бы поступать так, не имея на то веских оснований…

— Лихтер позже пояснял мне, что была потребность в таком союзе. Но я уже не стал слушать… По сути, думаю, они опасались проделок Рокканда, а наш союз ввел бы Оринэю не просто в Круг, но в Никтоварилью, и существенно ускорил бы процесс включения. Думаю, отец побоялся, что, если я узнаю некоторые моменты в пути, откажусь ехать, а скандал в Ориусе мне не позволит учинить совесть. К сожалению, он ошибся, в молодости я был куда менее спокойным, чем сейчас. Тогда тебе было три, и никто не мог знать, какой ты вырастешь, — я, потянув ее за руку, вместе с девушкой вернулся на кровать, присев на краю и обнимая талию супруги. — Андри, мне жаль, что я позволил себе такие слова. И сейчас я не хотел оскорбить тебя, милая, просто я счел, что не стоит оставлять в нашей истории каких-либо пятен.

— Это было давно, — теплота ее улыбки всегда грела какую-то часть души, как и светлая искорка, природу которой я не мог понять, в глазах. И сейчас теплое тело неожиданно крепко прильнуло ко мне и губы коснулись моих, нежно, почти неуловимо. — Арэн, я никогда и никому не говорила этого и не знаю, как сказать… Я, — Алеандра сглотнула, смущенно зардевшись и опустив взгляд. — Ари, я люблю тебя… — Я знал, что испытываю к ней я сам, осознавал, что чувствует ко мне Андри, по ее поведению, ее мыслям, по тому, что в день венчания мы расширили соглашение, тем самым почти его отменив. И все же услышать сейчас эти слова было приятно, а то, что произнесены они были едва слышно, чуть дрожащим голосом, усиливало теплящееся в душе счастье. Как и то, что она никому не говорила о своей любви прежде.

— Девочка моя, — рука скользнула по ее щеке, взгляд встретился с ее большими блестящими в рассеянном свете глазами.

— А ведь самое первое, что я о тебе услышала, если не принимать во внимание канков, было сплошными гадостями. — Фыркнула супруга, уткнувшись носом в мое плечо.

— Особенно если учесть, что вещал тебе эти гадости лидер Ордена Внемлющих Истине.

— Я тогда не знала, что он лидер, — пожала плечами девушка. — Я поняла, что он из Ордена, что попытается меня задержать и сдать нас Карлону — я считала лидером его. Но… вечер не задался, и мой Наставник погиб от сердечного приступа.

— Ага. Хороший яд, — усмехнулся я, вспоминая легшие на мой стол донесения о произошедшем с ней и ее спутниками в Минауре.

— Яд? Какой яд?

— Каррам. Очень быстрый, смертельный, противоядий не имеет и достаточно капли. Очень редкий, правда, поэтому меня всегда озадачивало, откуда ты его взяла в столь юном возрасте и столь… И при таком положении.

— Самое забавное — мне подарил каплю каррама Нарус, уж не знаю, для чего. — Улыбнулась оринэйка. — Он его и выпил. А ты откуда знаешь?

— Там работали самиры, в тот вечер отслеживали тебя и готовились прийти на помощь, если потребуется. Но ты не нуждалась в помощи, как оказалось, более того, оборвала путь лидера враждебной нам организации.

— Так вот почему охранные чары не сработали, и я вообще так легко ушла, — кивнула девушка, задумчиво надавив ноготком на мое плечо. — А я еще ломала голову, почему так просто все далось, опасалась слежки.

— Самое забавное в том, что в твоем бокале тоже был яд, — кивнул я, предполагая, что этого Андри тоже не знает, но последняя только ухмыльнулась.

— Знаю. Небольшая доза стэрга-хайна, недостаточная, чтобы меня убить, но вполне подходящая для того, чтобы на пару недель или больше превратить в бездумный овощ и доставить Карлону. Учитывая наличие стражей и то, что я была им нужна, вполне осмысленный поступок. Вот только я разбираюсь в ядах хорошо.

— Нарус тебя и учил…

— В том числе он. Но стэрга-хайн не входит в обязательные знания Целителя, я изучила его в Таунаке, за года полтора до выпуска. По рекомендации Сарины. Нарус, судя по всему, счел, что я с ним не знакома и приму пряность за вкус вина. Он меня вообще недооценил, судя по всему.

— Или не знал, как много тебе известно об Алом Тигре, — кивнул я. — В любом случае, ты сама справилась. Ребятам не пришлось приходить на помощь, как то случилось в таверне…

— Ну, нас было шестеро, и мы старались выкрутиться. Хотя без драки не обошлось бы, конечно... А учитывая, что мы там делали, боюсь представить, что же ты обо мне думаешь.

— Я думаю, — легонько подтолкнув супругу на мягкие перины постели и нависая над ней, я постарался скрыть улыбку. — Что ты очень приятная, умная, добрая и скромная девушка, картежница моя… — ответом моей поддевке послужило насупленное личико, тут же сменившееся озорной улыбкой.

— О да, я такая.

— А если серьезно, то на фоне имперских дворянок, да и многих дворянок Круга в целом, ты очень выгодно выделяешься. Обычно девушки из знатных семей более заинтересованы в себе, нарядах, развлечениях и выгодном браке.

— Но Иларда не такая… И Элиа тоже. Они очень милые девушки, они заботятся о народе, об окружающих.

— Иларда — приятное исключение, но она воспитывалась в нашей семье и соответственно положению. Отец и я постарались развить в ней лучшие качества. Конечно, у нее есть некоторые черты, вроде озорства, — я предпочел умолчать о некоторых «особенных» пристрастиях Илли, проявившихся еще в ее ранней юности и сделавших невозможным ее обучение в Школе для девушек. — Элиа же выросла в иной среде, и, будучи по крови дворянкой, имеет представление не только о беззаботной жизни.

— Я тоже, — вздохнула супруга.

— Именно поэтому, быть может, ты как-то сразу и привлекла мое внимание.

— Хм. Помнится, во время первой аудиенции я очень долго стояла на коленях, — прищурилась Ал.

— Вынужден признаться, — вздохнул я, припоминая эту ситуацию и осознавая, как она, должно быть, выглядела со стороны Алеандры. Впрочем, именно ход ее мыслей, тогда считываемых целенаправленно и внимательно, и напомнил мне, что мое поведение становится, говоря мягко, нетактичным. И порядочно выходит за рамки протокола. — Тому было две причины: ты рассказывала весьма интересные вещи, первое, и заинтересовала меня сразу, второе.

— Так ли уж сразу? — прищурилась девушка, пристально меня рассматривая.

— В какой-то мере да. Ты показалась мне любопытной личностью и весьма миловидной особой.

— Судя по всему, именно поэтому мне и пришлось лечить спину, которая, как оказалось, в моих услугах не нуждалась, верно? — глаза прищурились еще сильнее. Близость ее теплого тела опьяняла, хотелось скользнуть ладонями по небольшой груди, бедрам, на одном из которых красовался длинный шрам от удара когтем ящера, коснуться поцелуем шеи, на которой едва заметно пульсировала тонкая вена.

— Она болела…

— Арэн, я Целитель, притом с опытом и достаточно хорошо образованный. Я прекрасно видела, что хватило бы самого обычного массажа, восточного, например, или самирского.

— Но мне было куда приятнее, когда это же сделал не кто-то, а ты, — улыбнулся я, касаясь легким поцелуем ее сладких губ и прижимая девичье тело к постели и стягивая исподнее. Поцелуи скользнули ниже, к ее шее, к мочке уха, к плечам, заставляя тихое дыхание стать чаще… Пальцы взъерошили мои волосы, когда я провел рукой по животу и здоровому бедру супруги, закрывшей с тихим выдохом глаза, и все же, когда ладонь скользнула ближе к нежной плоти, все тело оринэйки напряглось.

— Арэн…

— Не бойся, — я осторожно прикусил мочку ее уха губами и коснулся поцелуем теплой груди. — Я понимаю, что тебе пока еще немного неудобно, и я не стану делать ничего, что причинит тебе боль. Тебе будет приятно, милая. — Небольшая грудь, с чуть-чуть потемневшими холмиками сосков, легко накрываемая ладонью, тихие стоны девушки, доверчиво расслабившейся, позволяя мне ласкать желанное тело, минувшей ночью ставшее моим. Спустившись поцелуями ниже и устроившись в ногах Андри, бережно разведя немного в стороны бедра, я перевел взгляд на ее личико, искаженное одновременно и опаской, и удовольствием… Неискушенная, почти невинная девушка… И все же доверившая мне самое сокровенное. — Не бойся… — теплая нежная плоть, легкий привкус крови, видимо, оставшейся уже ночью. Супруга вздрогнула, не ожидая подобных ласок.

— Ари… я…

— Доверься мне, — я ободряюще улыбнулся, целуя ее бедра и вновь возвращаясь губами к нежной плоти, лаская девушку кончиками пальцев и нежными поцелуями, чередуя их с ласкающими касаниями языком. Тихие постанывания пришли на смену испуганно-взволнованному сопению, как и поглаживающие мои плечи пальцы, и скомканная кулачками простынь… Чуть более громкий вскрик, напрягшееся на мгновение тело и частое тихое прерывистое дыхание, распахнувшиеся изумрудные глаза… Я опустился на постель, обнимая девушку, тут же коснувшуюся поцелуем моих губ и нежно улыбнувшуюся, придя в себя.

— Мне было очень… приятно… — бледные щеки заалели от смущения.

— Знаю. Мне и хотелось, чтобы тебе тоже было хорошо. — Алеандра, выскользнув из моих рук, села, осторожно коснувшись ладонью поднявшейся от желания плоти, уже моей, и заглянула мне в глаза.

— Я тоже, если хочешь, тебя…

— Если тебе хочется, — кивнул я, не желая принуждать ее к чему бы то ни было. Ладонь скользнула чуть ниже, словно изучая, и щеки запылали еще сильнее. И, к моему изумлению, но очень приятному, девушка коснулась плоти осторожным поцелуем и обхватила губами…

Ласкающие касания губ, робкие, бережные, поразительно нежные, как и скользящая вдоль возбужденной плоти ладонь, чуть покрасневшие щеки, волосы, перебираемые моими пальцами. Дыхание учащается, пальцы чуть крепче стискивают ее плечи. И неожиданная боль от слишком сильно сжавшей руки чуть отрезвляет.

— Алеандра, чуть-чуть осторожнее, пожалуйста…

— Больно? — в голосе слышится искреннее волнение, взгляд становится серьезным.

— Совсем немного… Мне очень приятно, — я ободряюще улыбнулся, закрывая глаза и позволяя девушке ласкать меня, впервые для нас. Теперь у нас впереди было много ночей и дней, проведенных как семья. Целая жизнь… Ласковые поцелуи и касания, и, в какое-то мгновение, не удержавшись, я поддался наслаждению. Андри, мгновение помедлив, проглотила теплые капли и прильнула ко мне…

— Думаю, нам все же пора вставать. У меня еще запланирована пара встреч, — вздохнула девушка. — Да и если я буду перебираться к тебе, этим тоже нужно будет заняться.

— Полагаю, ты права, пора подниматься. Когда у тебя встречи? — осведомился я, прикидывая, как выстроить свой день, чтобы побыть с малышом, увидеться с сестрой и подольше побыть с Алеандрой.

— До полудня. После обеда я собиралась в Лекарский Дом, но это необязательно делать именно сегодня…

— Тогда я встречусь с Илли, утром, а после обеда мы, с Тио, немного погуляем и завершим твой переезд… — скорее для себя, нежели для нее, озвучил я. Супруга, выслушав, согласно кивнула.

— Как раз снег вчера выпал, можно будет поиграть с малышом в снежки, — когда она начала звать Тиония «малыш», я не заметил. И все же само это слово приятно согревало, звуча из ее уст. В нашей семье появилась девушка, которая искренне любила моего сына, заботилась о нем, в какой-то мере став для него матерью… Но сейчас я промолчал, наблюдая за одевавшейся Алеандрой, вещавшей, что вызовет Ниэни и велит ей наполнить ванну, и размышляя, как бы потом отослать Тангу, задержавшись у супруги, и понежиться, с ней, немного, раз уж я отдыхаю-таки, в горячей воде…