Пламенеющие Небеса. Отрывки далёкого мира (гет)

Примечания:

Особого названия набросок не имеет и не закончен. Как рабочий файл, так и называется (сокращение от "Тионий и Стунга")... Эта линия уже не входит в хронометраж цикла, но утверждена, мне как автору нравится и надеюсь, что набросок ещё увидит свой звёздный час и продолжение. А пока — пусть будет тут :)

— Это Стунга, сестра Алкира, — Алеандра, которая под руку со мной вошла в очередную залу во дворце Раскиса. Я перевел взгляд в указанном направлении, отрывая его от стен, украшенных картинами и гобеленами, и заметил сидевшую на кушетке у столика девушку, в простом сером платье, с убранными аккуратной лентой волосами. Она, никак не реагируя на наше появление, продолжала рисовать что-то. На усеянной веснушками щеке красовалась свежая краска, как и на ладонях… На соседней кушетке сидела смуглая дама в темно-синем саюджи, с распущенными волосами под прозрачным синим покрывалом, расшитом звездами. Фаха Каэрри? Похоже, да. Именно так мне ее, во всяком случае, описала Сати.

— Ваше Величество, — сархарка, поднявшись при нашем появлении, почтительно кивнула. На запястьях мелькнули деревянные браслеты и на шее — такие же бусы. Вдова… Точно одна из Каэрри. — Ваше Высочество…

— Тионий, это Фаха Каэрри, младшая супруга принца Алкира, — Ал почему-то отказывалась называть его Императором, хотя несколько месяцев ныне почивший мужчина пробыл именно таковым. Но матушка прошлым вечером заявила, что в Бартиандре есть только два настоящих Императора — на южном материке и отец. — Леди Каэрри, Его Высочество принц Тионий приняли решение сопровождать меня сегодня. — Зеленые глаза едва заметно сверкнули, ладонь накрыла едва округлившийся животик. Я же старательно изобразил хладнокровное лицо, отогнав улыбку при мысли о будущем брате или сестре.

— Стуни… — сархарка обернулась к продолжавшей рисовать девушке, едва заметно грустно улыбнувшись. — Стуни, к нам пришли гости. Нужно поздороваться. — Когда ее рука коснулась щеки рыженькой художницы, та, даже не сменив позу, недовольно отбросила руку, но взгляд не оторвался от рисунка. — Стуни, нужно поздороваться… — виновато взглянула на нас девушка. Стража у стен старательно делала вид, что ее здесь нет. — Простите, Ваше Величество, Стуни плохо спит в эти дни, наверное, поездка ее обеспокоила. — Сархарка сжала ладошку Стунги в руке и подняла, помахав в знак приветствия. — Стунга, давай поздороваемся с сестрой Алеандрой, она пришла к Стунге в гости. Сейчас она обидится и не захочет играть со Стунгой… — до меня, наблюдавшего всю эту сцену, дошло, что именно в этой ситуации необычно и что происходит. Я, изучая целительство и лекарское дело, читал о таком, но прежде не видел таких людей. «Особенные»…

— Сестра Алеандра плохая, — не отрываясь от занятия, тихо произнесла роккандка. Удивительно приятный голос.

— Стунга! — даром что не простонала Фаха. — Простите, Императрица, она не осознает, что…

— Она, возможно, осознает правду куда лучше многих людей, — Ал отвела на мгновение взгляд. — Для нее я действительно плохая. Я исчезла из ее мира, зная, что это ударит по нему… Я хотела увидеть вас, принцесса Фаха, — взгляд зеленых глаз стал колючим. — Думаю, нам стоит поговорить о некоторых немаловажных вещах. Тионий, не мог бы ты немного побыть со Стунгой? Она «особенная» и ее нельзя оставлять одну надолго, — это, едва слышное и на фарсине, адресовано было уже мне. Родной язык приятно порадовал, впрочем, кивнул я по другой причине — мне это было нетрудно…

Женщины удалились, о чем-то тихо говоря, а я подошел ближе, заглядывая через плечо Стунги, на то, что она нарисовала. Красивая комната, с темно-желтыми занавесями и гобеленами, яркими и светлыми…

— Это твоя комната? — улыбнулся я, гадая, сколько лет девушке, чьи серые, как оказалось, глаза смотрели куда-то мимо меня. Но злости это не вызывало — я понимал, что это не назло мне. Что по-иному она не может. — Очень красивая. Меня зовут Тионий, я сын сестры Алеандры, — почему-то мне не хотелось прибавить к своему имени слово «брат». — А как зовут тебя?

— Меня зовут Стунга. Привет…

— Тионий, — подсказал я. — Привет, Тионий.

— Тионий… — скользнув по мне взглядом, девушка вновь уставилась перед собой. Могло показаться, что на рисунок, но я понимал, что это не так. Что она видит куда больше, чем можно подумать. — Тионий… Тионий… Дата рождения?

— Третье Вьюженя…

— Тионий Фамэ, третье Вьюженя четыреста двадцать третьего года. Сын сестры Алеандры… — отрапортовала девушка. Краска на ее щеке медленно подсыхала, и я почему-то это заметил… Кто-то из стражи упомянул дату текущего дня, десятое Златеня, и Стунга, взявшая чистый лист, сообщила пространству: — Десятое Златеня четыреста девятнадцатого года, Стунга Каэрри, с днем рождения тебя, — вот здесь по спине прошла липкая дрожь. У нее сегодня день рождения? Тогда почему ее… не поздравляют? Нет, она, конечно, «особенная», но все же и для нее может быть праздник. Сладость и друзья…

— Стунга? — я не ждал, что она повернется ко мне, зная, что этого не произойдет. И, не касаясь, чтобы не испугать, осмотрел столик — краски, перья, кисти, альбом и законченные рисунки, удивительно красивые. — Сегодня у тебя день рождения, и поэтому у Стунги, Фахи и Тиония будет праздник. Мы будем есть сладкое и рисовать. Стунга любит рисовать? — я знал, что к ней лучше обращаться в третьем лице. Ко всем таким, как она, если уж откровенно. — Очень любит. И красиво рисует… Тионий так не умеет, Тионий рисует очень плохо, но зато Тионий умеет разговаривать с животными, и они становятся его друзьями. И сегодня Тионий познакомит Стунгу со своими друзьями. Стунга им понравится, они увидят, что она очень добрая, и мы расскажем им, что сегодня праздник. А потом Стунга сможет нарисовать красивых зверей и птиц…

— Стунга рисовала птиц… Брат Алкир показывал Стунге птиц, и они рисовали их… Тионий покажет Стунге птиц, — вернувшиеся к нам Ал и Фаха застыли, переглянувшись. Сархарка медленно опустилась, следом за мамой, на кушетку, не сводя со Стуни взгляда:

— Стунга очень редко так много говорит, отвечая на вопрос. И почти не говорит с теми, кого не знает. Как вам удалось, Ваше Высочество?

— Она меня знает, я рассказал ей, кто я. — То, что она любит рисовать, было очень даже очевидно. Я лишь старался говорить о том, что ей нравится. И… вызвал-таки отклик в ее мире. — Почему ее не поздравляют с днем рождения?

— Для Стунги нет такого праздника, — пожала плечами Ал. — Она не понимает…

— Она понимает. — Меня очень редко охватывало подобное ощущение — досада на окружающих, которые не видят простые вещи, негодование из-за происходящей несправедливости и какая-то странная обида — не за себя, сейчас, а за Стунгу, которую никто, казалось, не удосуживался понять…

— Принц Тионий, простите, — подала голос вдова Каэрри. — Стунга приехала сюда из замка, где привыкла, немного, жить. Ее приучили часто менять дом, но ей нелегко даются такие поездки. Она сейчас не спит и мне бы хотелось лишь, чтобы она немного поспала. Я переживала за нее и совсем забыла, что сегодня десятое… Но откуда вам известно?

— Она сама сказала, что сегодня у нее день рождения, когда услышала дату. — Отозвался я. — И она ответила на мой вопрос. Это не она не понимает, это вы не желаете понять, что ее мир отличен от нашего. Она не понимает, что такое день рождения, но она поймет то, что будет радовать ее. И сегодня, — я заглянул в зеленые искорки глаз мачехи. — У нее будет праздник. Не тот, который понимаете вы, с лентами и играми. У нее будет другой праздник… Я его устрою сам. — Я не знал, тогда, что толкает меня на эти поступки, но, глядя на рисовавшую Стунгу, искренне желал внести в ее мир немного света из обычного мира. — Леди Фаха, что она ест?

— Многое. Мы научили ее. Но она любит мягкое и белое, рис, творог, каши. И любит сладкое!

— Значит, сегодня мы будем есть сладкий рис, — решился я. — А еще… Какие животные здесь водятся?

— Те же самые, что и в Никтоварилье, — отозвалась мачеха. — Не уверена, что ты готов приманивать единорога…

— Единорог… Редкое и очень красивое животное, оно похоже на лошадь, но у него есть рог… — тихонько произнесла Стунга, каким-то чудесным образом перекрывая для меня все другие голоса и звуки. — Оно волшебное…

— Мне бы ужасно хотелось показать Стуни настоящего единорога, — тихо заметила леди Фаха. — Она была бы обрадована, если бы его увидела. А она так редко улыбается…

— Я постараюсь, если в окрестных лесах есть единороги, позвать его перед нашим отъездом, — почему-то пообещал я, наблюдая за движениями рук Стунги, рисовавшей красивую яркую птицу, тянущуюся к гроздьям спелых ягод винограда. — Но сегодня мы устроим для нее небольшой праздник…

* * *

Как оказалось, несколькими часами позже, Стунга умела есть сама и действительно очень любила сладкие рисовые шарики. Фаха положила ровно четыре шарика на ее тарелку и села напротив Стунги, когда я устроился за небольшим столом между ними. С противоположной стороны села, к моему удивлению, мама.

— Думаю, я могу провести сегодняшний праздник со Стунгой, — улыбнулась она.

— Это очень хорошо, — благодарно кивнула леди Фаха. — Сегодня Стунга проведет важный день среди друзей… — когда на лице «особенной» девушки появилась улыбка, у меня отчего-то очень потеплело на душе. И сомнения в том, что я смогу ее порадовать, развеялись.

Десертом послужил большой торт, самый красивый кусочек которого я передал Стунге. И изумленно следил за тем, как она, невозмутимо поднявшись, рукой вложила часть в рот леди Фахи, и протянула еще кусочек маме, благодарно его принявшей. Миг спустя я впервые встретился взглядом с серыми глазами, смотревшими словно на меня и в то же время куда-то мимо. Тонкая рука протягивала мне кусочек торта.

— Стуни… брат Тионий… — кашлянула сархарка. «Брат» отчего-то очень неприятно царапало…

— Пожалуйста, — тихий голос и почти касающийся моих губ кусочек торта.

— Спасибо, Стунга, — кивнул я, принимая угощение из ее рук, и, по какому-то наитию, отламывая кусочек от своей порции и протягивая его покорно проглотившей его роккандской принцессе. — С днем рождения, Стуни.

Мне никогда не доводилось так странно и одновременно мило праздновать день рождения — пару минут спустя, расслабившись, мы все кормили друг друга с рук. И почему-то меня очень радовала счастливая улыбка СТуни…

Уже вечером, когда Стунга привыкла прогуливаться, мы добрались до лесов, окружавших Раскис, до красивой, усеянной цветами поляны… Стража рассеялась вокруг, экипаж остался неподалеку, чтобы мы быстро до него добрались. Стунга завороженно следила за порхающими кругом бабочками, и неожиданно сжала мою руку.

— Единорог. Тионий обещал единорога, — прозвенел над ухом ее голос, приятно отзываясь на душе.

Примечания:

Сцена в театре, из второй книги, первоначально не входила в квадрологию и выглядела так :)

— Нет, Ваше Высочество, благодарю. Если вы позволите, я останусь здесь… — то, что перерывы между сценами здесь довольно продолжительны, было мне прекрасно известно, но выходить из залы почему-то не хотелось — я опасалась, что колени, тихонько дрожащие с самого начала поездки, выдадут мое волнение, если я встану. И я, лишь проводив принца взглядом, осознала, что осталась наедине с источником этого самого волнения… Губы моментально пересохли, воздух показался очень душным и я заняла дрожащие руки веером. Плеча едва заметно коснулась ладонь стоявшего за моей спиной Карру, наполняя некоторым успокоением и благодарностью немногословному самиру, умевшему ненавязчиво и вовремя прийти на помощь не хуже Бенни.

— Я распоряжусь принести вам холодный чай, Госпожа Оринэйская. Уверен, он послужит прекрасным средством от столь душной погоды, как сегодня, — произнес за спиной ровный голос и ладонь исчезла, а следом за ней послышались легкие шаги. Голос, раздавшийся слева, заставил что-то внутри вновь сжаться:

— Вы выглядите сегодня очаровательно, госпожа Алеандра, — язвительный голосок где-то далеко в голове не упустил случая заметить: «обычно ты выглядишь как страшная ведьма из сырой пещеры». Отогнав противные мыслишки, я обернулась, в рамках этикета отводя глаза в сторону и мысленно воспевая этим правилам хвалы, к сидевшему на другой стороне ложи мужчине, отделенному от меня Тионием — Илли предпочла сесть позади, как и удалившаяся вместе с ней компаньонка принцессы и Сайрау, тоже куда-то испарившийся. Но сейчас наедине нас оставили все, кроме Молчуна, самиров и двух мечников, составивших личную стражу Императора…

— Благодарю, Ваше Величество… Приглашение его Высочества — большая честь для меня, я не могла позволить себе выглядеть неподобающе… — Я догадывалась, что Тио ушел за сладкими лепешками и мысленно молила принца поскорее вернуться. Оставаться наедине, так близко к обладателю крепких широких ладоней, которые я сейчас и рассматривала, мне было нелегко. Все загашенные чувства словно специально напоминали о себе вновь и вновь.

— Его Высочество искренне считают вас лучшей из своих учителей и своим близким другом. Такое его мнение особенно ценно для меня, поскольку Его Высочество крайне… вдумчиво и серьезно относятся к выбору круга общения. И, как друг принца, Вы являетесь другом династии, смею вас уверить, — я с трудом удержала при себе комментарий о том, что и Тионий, мой первый и единственный ученик, для меня очень дорог. Впрочем, ряд минувших ранее событий наверняка это показал лучше слов. Бедро со шрамом прожгло огнем при воспоминании о когте харра, едва не унесшем мою жизнь. Последним, что я различила, теряя от боли сознание и убедившись, что мальчик цел, был силуэт его отца, с огромным фламбергом, тем самым, с портрета, в руках… И, не сомневалась я, именно он спас нас обоих в тот день. С помощью самиров, разумеется… Вот только и без того тлеющие чувства к нему это немало согрело… Настолько, что пришлось вновь стараться их заглушить. А колени все сильнее дрожали, покуда я слушала глубокий низкий голос.

— Для меня большая честь обучать Его Высочество, и, если мне удается помочь ему в нелегком деле освоения дара, это не меньшая честь, — робко улыбнулась я, на миг взглянув на бледное лицо с пронзительными карими глазами. Почему-то более никто в мире не приводил меня в такое смущение, в которое удавалось ему…

— Вы не только умны, но и очень скромны, принцесса, — улыбнулся мужчина. — Это редко встречается среди девушек знатного происхождения, к сожалению. К слову, как вы находите спектакль?

— Очень правдоподобно, — я бросила взгляд на занавес, скрывший сейчас сцену. — Оринэйские традиции показаны в мельчайших достоверных деталях, Ваше Величество, и события соответствуют летописям, которые мне довелось читать в Оринэе и Таунаке. Хотя ряд расхождений, разумеется, есть…

— Никтоварилианский театр, тем паче Императорский, известны тем, что серьезно относятся к пьесам и стремятся к возможно более полной достоверности, — карие глаза скользнули на занавес и перешли на мое лицо. — У нас в Дариане живет множество известных ученых, в том числе и те, кто изучает историю и культуру Оринэи, они дают уроки деятелям искусства и всем интересующимся. Оринэя длительное время была союзником Империи и близким другом… И каковы же расхождения? — внезапно чуть прищурился дарианин.

— Совершенно незначительное. У Орина было три жены, а не одна, и больше детей, чем упомянуто. В остальном… Все весьма достоверно, — под пристальным взглядом мне было неловко, и я, прикрывшись веером, украдкой глубоко вдохнула, рассматривая тонкие скулы и коротко остриженные волосы.

— В Империи многоженство запрещено, а спектакль доступен и для детей, это, поверьте, не упущение, а лишь требование морали и закона страны.

— Эта страница истории имеет право быть в жизни Королевства, но современные оринэйцы осуждающе относятся к многоженству. Внук Орина, король Дамаргон, отменил этот порядок, женившись на одной женщине и введя запрет на большее количество жен. — Кивнула я.

— В истории почти всех стран есть такой период… — задумчиво отозвался собеседник. — В Империи, вернее, тогда в Дариане, множество жен были обычным явлением… — я поправила черную с серебром юбку своего платья, только сейчас заметив, что и он, словно по иронии, облачен в черное с серебром.

— Королевство существует несколько столетий… Тогда уже многие страны осуждали такой порядок, хотя в ряде стран юга он действует и в наши дни. Например, мы видели в Сархаре мужчин, у которых было по девять жен. У одного из Каоров, с которыми мы имели честь встретиться, было семь жен… И две очаровательные дочери, Фаха и Маюри…

— И сколько же было детей у короля Орина?

— Четыре сына и дочь. — Пожала я плечами. — Считается, мы потомки первого его сына… О его браке и детях ходило много легенд… Мне всегда очень нравилась история его знакомства со второй супругой.

— И как же произошло это знакомство? — поинтересовался мужчина, заставляя меня припомнить одну из любимых историй детства. Вторая жена Орина была матерью его первого сына, и, таким образом, моей далекой прародительницей. Второй в мире Алеандрой…

— Орин очень любил охоту, и однажды уехал охотиться в Иринэйские леса. Тогда королевство граничило с ними. Духи рассердились на то, что он не испросил их дозволения, погрузили его в глубокий сон и мешали его свите отыскать своего короля. Так прошла неделя, и в стране готовились объявить его исчезнувшим, когда травница, жившая на самой границе Иринэйских лесов, бывшая большой почитательницей духов и пользовавшаяся их любовью, отправилась за травами и отыскала пропавшего Орина, крепко спавшего магическим сном. Она выпросила у духов милости к нему, помогла проснуться и прийти в себя… Король Орин был поражен ее красотой и зачарован ее дружбой с духами так сильно, что она стала его второй женой… А через год родила ему старшего из его сыновей, став большой подругой первой жены. Третья жена появилась через пять лет, и стала матерью одного из сыновей Орина… Она была самой молодой из королев.

— И каковы же были их отношения между собой? — заинтересовался Император. — Я о его супругах…

— Они почитали друг друга как сестер и очень любили всех пятерых детей. — Пожала я плечами. — Сархарские женщины и сейчас так воспитаны, хотя для меня сложно это осознать — я не сумела бы принять подругой другую жену мужа, с которым была бы обвенчана. Тем более, если бы я искренне любила его…

— Вы считаете, что супружеская пара должна быть составлена однажды и навсегда? — почему-то спросил он, пока я обернулась к возвращавшимся Илли и ее спутнице.

— Вовсе нет, ведь человек может, к примеру, овдоветь и позднее встретить нового человека. Я лишь считаю, что, если люди обвенчаны, в этих отношениях должны быть лишь двое… Невозможно любить более, чем одного человека, сразу.

— Знаете… Я, пожалуй, вполне соглашусь с вашими словами. Что же касается южных порядков — они действительно очень удивительны, — кивнул мужчина, едва заметно. И обернулся к вернувшейся Иларде, поправлявшей платье. Я же заметила и пробирающегося к ложе принца Тиония, за которым шагал что-то несущий Карру. Взгляд карих глаз мужчины скользнул на лицо хихикнувшей над чем-то принцессы, открывшей было рот, обернувшись ко мне. — Иларда, не кажется ли вам, что ваш наряд несколько не соответствует рамкам этикета?

— Нет, сир. Мое платье вполне соответствует требованиям, — голубые глаза девушки округлились, грудь, верх которой виднелся в вырезе красивого, винного цвета платья, часто поднималась, лицо, украшенное тенями, помадой и пудрами, на миг приобрело обиженное выражение.

— Платье миледи Алеандры не менее красиво, чем ваше, принцесса. И куда более подобающе по этикету для подобного мероприятия, — принцесса оглянулась на меня и вновь устремила взгляд на своего брата.

— Наши платья, сир, были заказаны по одному образцу у одного портного. Они совершенно одинаковы, — это соответствовало истине, за исключением того, что мое платье скрывало ключицы, из-за тонких полос шрамов я всегда предпочитала скрывать плечи, спину… Оголять же грудь я не позволяла себе в силу воспитания оринэйцев.

— В таком случае, опасаюсь, портной ошибся с мерками. Думаю, вам следует обсудить с ним эту неловкую случайность, — Иларда возмущенно фыркнула, обращая взгляд на сцену, покуда я, мысленно вознося небу хвалы, с благодарностью приняла холодный чай и мороженное из рук Карру и Тиония, и вновь открывался занавес. Парой минут позже, проглотив очередную ложечку мягкого, тающего на языке сладкого угощения, я осознала кое-что, скрывшееся как-то за смутившими меня словами семейной перепалки Фамэ (по отзывам подруги, такое было у них обычным делом, но я не могла считать себя таким уж близким к династии человеком)… Замечание касательно моего платья, в целом, было безобидным. Но и отличны наши с принцессой платья лишь вырезом… Выходило, что мужчина, следивший за действом на сцене, что-то тихо объясняя сыну… рассматривал мой вырез?!

«Нет, зачем бы ему это? Хотел бы чего-то от меня, давно бы добился…» — тут же одернула я себя. Я не была уверена, вновь украдкой взглянув на него, поймала ли я тень улыбки на его губах, или мне это лишь показалось из-за игры теней…

Примечания:

Пара послевоенных отрывков, зачинов для старой версии. Но в новой оно будет переписано, потому... Просто оставим это здесь.

По самому большому залу в Раскисе, как и по небольшому парку дворца, плыли переливы музыки, собравшиеся гости — первые лица Никтоварильи, Оринэи, Рокканда, Сархара и множества иных стран, откликнувшихся на приглашение Саата и Андри, признавая тем самым законность происходящего в Оринэе — переговаривались, шутили, вкушали угощения, танцевали. А я, удобнее устроившись в одном из роскошных кресел у северной стены залы, наблюдал за Тио, с которым откровенно кокетничала юная царевна Филарэсса, лет шестнадцати от роду. Миловидная, внешне дружелюбная особа, проявившая к моему сыну, впервые прибывшему на подобное мероприятие, самый искренний, казалось, интерес. Вот только мне эта ситуация здорово напоминала другую, со мной самим, когда я был немногим старше Тиония. Именно эта опасность повторения моей ошибки у сына и приковывала сейчас мое внимание к его общению с девушкой, то старающейся коснуться его, как бы невзначай, то смущенно опускавшей глазки, то принимавшейся с живостью о чем-то его расспрашивать… Вот только пару минут наблюдения спустя я осознал, что Тио не смотрит на девушку, так и старавшуюся повыгоднее показать свою фигуру и довольно глубокий вырез платья для ее возраста.

Взгляд темно-голубых глаз сына был прикован к совсем другой, сидящей поблизости от меня с отрешенным лицом и наблюдавшей, вроде бы, за гостями. Сидела она, едва заметно раскачиваясь… Довольно скромное платье, почти никаких украшений, никакой косметики и прочего, и собранные аккуратным ободком длинные рыжие волосы…

Стунга Каэрри, дочь покойных ныне Карлона и Кайриллы Каэрри, младшая сестра Алкира, страдавшая расстройством ума. Не сумасшедшая, как попытался объяснить мне и Илли месяц назад, когда во дворец прибыли жены Алкира и его сестра, Бенджамин. Просто… страдавшая расстройством рассудка. На ее присутствии на коронации настоял Тионий, почему-то с первой встречи отнесшийся к ней подозрительно тепло. Во время коронации и торжественных речей уже здесь, в Зале, за ней присматривала Фаха Каэрри, сейчас о чем-то беседовавшая поблизости с Карру и Элиа, периодически посматривая на Стунгу.

— Я была восхищена мясными рулетиками, поданными на пиру. Мне говорили, такие готовят в Империи, — между тем Тионий, в сопровождении все той же девушки, подходил ближе, и до меня долетел отрывок их разговора. — Это верно, Ваше Высочество?

— Сожалею, но не могу ответить на ваш вопрос, — отозвался Тио. — Я не употребляю в пищу мясо, птицу, рыбу и почти исключаю яйца. Я Заклинатель зверей, что делает невозможным для меня поедание живых существ. Поэтому, сожалею, но я не могу сравнить вкус таких блюд здесь и в Империи, мне не доводилось пробовать их ни здесь, ни на родине. — Между тем заиграла быстрая музыка, довольно ритмичная, приглашавшая собравшихся к оринэйским танцам. Алеандра, поглаживая округлявшийся животик, присела рядом со мной, нежно улыбнувшись.

— Никак не могу привыкнуть к тому, какой ты красивый, — шепнула она, чуть склонив украшенную косой голову. И осеклась, заметив Тиония, присевшего рядом с роккандкой, к вящему разочарованию в глазах филарэсской царевны, явно возомнившей, что они сейчас будут танцевать. Даже мысли читать не требовалось, все «на лице было написано».

— Сегодня большой праздник, брат Саат стал королем Оринэи. Все очень этому радуются, — ласково, медленно начал Тио, заставив на какое-то мгновение позавидовать терпеливости юноши. — Стунга сегодня очень красивая, как принцесса Шайана, которую мы видели на большом портрете. Сегодня Фаха, Стунга и Тионий попробовали сладкий рис и творог с ягодами, а еще Стунга сегодня будет танцевать с Тионием и смотреть на выступление сархарских певиц, как мы делали недавно… — девушка, во все продолжение его речи, смотрела куда-то мимо Тиония, осторожно коснувшегося ее плеча. На удивление, не вырвалась и не замычала, как она, как уже выяснилось, выражала недовольство.

Мы всерьез опасались, что она, испугавшись чего-то, испортит празднование, или привлечет слишком много внимания своим поведением, но теперь я был вынужден признать, что проблем ее присутствие не вызывало, да и многие гости, как оказалось, даже знали о ней и ее «болезни»… И сейчас меня куда сильнее смущало подозрительный интерес Тиония к девушке…

— Смотри, Фаха и Карру танцуют, видишь, — мягко приподняв личико принцессы Рокканда, продолжал тем временем сын. — Стунга и Тионий тоже будут так танцевать, как мы учились. Стунга будет танцевать с Тионием? — взгляд даже не сдвинулся, а Ал крепко сжала мою руку, когда раздалось едва слышное «Да»… Тио, улыбнувшись уголками губ, поднялся, потянув Стунгу за руку. — Тогда пойдем. Будем делать, как сестра Фаха и брат Карру, как мы учились, пойдем. Сегодня нужно танцевать и веселиться, сегодня большой праздник, а завтра Стунга будет рисовать… Но сегодня нельзя, сегодня брат Саат стал королем и поэтому все радуются…

— Король — это человек, который управляет страной, — внезапно принялась озвучивать девушка, по-прежнему глядя куда-то мимо Тио, а у Ал по мере озвучивания заученного принцессой, явно по книгам, вырвался тихий стон.

— Когда я сбегала, она была почти такой же. Наверное, лучше уже не будет… Арэн, а почему ты так помрачнел? Разве происходит нечто дурное, сир? — насторожилась она, рассматривая меня. Темно-зеленое атласное платье, золотистые нити и жемчуг в волосах, и округлившийся животик под платьем, в котором зарождалась новая жизнь. Наш ребенок… — Что вас беспокоит?

— Интерес Тиония к этой девушке… к принцессе Стунге… Я опасаюсь, что его привязанность к ней может развиться в более теплые чувства.

— Не думаю, — отмахнулась она. — Вам известно о доброте принца и его любви к людям. Я не сомневаюсь, что его желание помочь принцессе вызвано его добрым сердцем и стремлением заботиться о тех, кому необходима помощь. Не более того, мой Император.

— И все же его интерес к ней достаточно заметен, что не может остаться без нашего внимания, моя дорогая супруга. — Отозвался я, наблюдая за тем, как Стунга, медленно, не сводя взгляда с Тио, повторяет за ним движения танца, довольно простые. Серебристое платье роккандки и черный с серебром камзол Тио заметно выделялись на фоне ярких цветных нарядов, роскошных платьев и украшений дам, среди которых немногие сохраняли истинную красоту, а не нарисованное лицо. Илли, Алеандра, вдовы ныне покойного Алкира, которые, по сархарским обычаям, сейчас никак не украшали себя. И, собственно, Стунга.

— Сир, я уверена, что это лишь дружеское расположение и желание помочь. Следующий танец будет бальным, медленным, не желаете оказать мне честь? — улыбка Алеандры как-то разбавила мрачность моих мыслей… Сплошная лесть, уже плетущиеся паутины политических игр, приспосабливающихся к новым условиям, общая усталость и желание поскорее вернуться домой, в Империю, к собственному народу, отступили куда-то назад, когда мою кисть накрыла теплая рука Андри. А где-то мелькнула мысль о том, что это могла быть сегодня ее коронация. Не Саат, если копнуть глубже, истинный наследник престола Аланда… Но она отказалась от трона, от положения, в какой-то мере от своей мечты, присущей ей еще к началу нашего брака. И сейчас прозвенели в памяти сказанные ей слова: «Оринэя будет свободна, но я передам трон Саату. Я хочу быть с тобой…».

— Только если очень осторожно, моя Императрица, — улыбнулся я, взглянув на скрытый платьем животик. Мой ребенок, который появится на свет совсем скоро… Наш…

* * *

— Сожалею, но мне придется покинуть вас, — Саат, допив свою единственную за долгий вечер кружку эля и проводив взглядом удостоенного его личного приглашения Фэйзера, которого юноша намеревался оставить одним из своих советников, перевел взгляд на меня и Бенджамина.

— Разумеется, Ваше Величество, — уголки губ самира едва заметно дрогнули на миг и тут же вернулись в недвижное положение. — Я очень признателен вам за оказанную честь и поистине высочайшее оринэйское радушие и прием.

— Перестань мне льстить, — поморщился новоявленный правитель Оринэи, хлопнув ладонью по затянутому туникой плечу. — Это лишь малая плата за твое радушие в Саммирсе. Тем более я не смогу посетить ваше с Элиа венчание, и… — откланявшись, парнишка удалился, под насмешливым (что, разумеется, было внешне незаметно) и доброжелательным взглядом самира. Когда мы остались наедине, черные глаза скользнули от двери на меня.

— Уверен, что мне тоже пора, — принялся подниматься Бенджамин. — Благодарю за оказанную честь, сир.

— Постой, — кружка негромко стукнула по столешнице. Фэрт, почти поднявшийся, опустился обратно, поправив рукава самирского многослойного облачения, вот только весьма для самиров мрачного — впрочем, Бенджамин никогда не любил яркие цвета, почти всегда надевая черное. — Думаю, нам есть, о чем поговорить…

— Разумеется, мой повелитель, как пожелаете. — Сказать, о чем он сейчас думает, я не мог, не читая мысли специально — от фонового зрения их закрывали тонкие нити его магии. — Что-то случилось, Арэн?

— Прекрати, я вижу, что ты не злишься, — усмехнулся я. — Мы с тобой давно знакомы и дружим почти четыре десятка лет. И теперь, когда все закончилось, я хочу извиниться еще раз, за всю ту ситуацию с проделкой Алого Тигра и Внемлющих…

— Ты не отправил нас в ссылку и на плаху, разобрался в происходящем, принес извинения и мне, и Алеандре. С ней вы помирились… Так что оставим все в прошлом, думаю. — Узкая длинная ладонь крепко хлопнула меня по плечу. — Я не сержусь.

— Тогда давай посидим еще, — ухмыльнулся я, кивнув на несколько закупоренных бутылок эля, — как раньше, до ссоры.

— Мы обычно собирались втроем, а Ладара здесь нет, — черные глаза скользнули по выпивке, по остывающим блюдам и полупустым кружкам, и скользнули на меня. — Ты хочешь посидеть вдвоем?

— Давай вдвоем, пока мы здесь… — кивнул я. — Знаешь, мне действительно стыдно за всю ту ситуацию, но, сам понимаешь, ударило по больным воспоминаниям, и…

— Арэн, я все понимаю, — кивнул друг. — Нам всем стоило остыть после этого, и теперь можно просто забыть. Я не злюсь, с Ал ты помирился уже давно, она ждет твоего ребенка, у меня двое очаровательных сыновей и я собираюсь венчаться, когда мы вернемся домой. Давай просто забудем?

— Давай. К слову, как тебе нынешняя ситуация?

— Весьма ожидаема в свете последних двух лет, — пожал плечами Фэрт, и тут же едва заметно прищурился, взглянув на меня. Я скрывал мысли и знал, что истинное направление моей идеи ему, пока, должно быть неведомо. Бенджамин же сомкнул кончики пальцев, не сводя с меня тяжелого взгляда. — Выкладывай, что тебя так беспокоит?

— Отношение Тиония к принцессе Стунге. Он очень тепло общается с ней, проводит с ней много времени, выглядит крайне увлеченным этой заботой… Зная Тио, я опасаюсь, что такой интерес возник неспроста и может иметь… последствия.

— И что же тебя смущает? — уголок губ самира выгнула тень улыбки. — Он славится своей добротой и большим сердцем…

— А если он влюбится в нее и примет решение жениться? Если я запрещу ему, это станет ударом по его отношению к себе, возможно, вызовет в нем протест, и он откажется жениться на ком-то еще… К тому же меня некогда никто не ограничивал в выборе супруги, ни в первый брак, ни когда я выбрал Алеандру, и запретить Тионию с моей стороны будет несправедливо. Но такому браку нужно будет обоснование, достаточно весомое…

— Она единственная представительница Императорской династии Великого Рокканда, ее вхождение в вашу семью легитимно введет Рокканд в состав Никтоварильи, — Бенджамин отхлебнул крепкий напиток, невозмутимо на меня глядя. Очевидные вещи, но в мои планы входило не услышать его ответ, сейчас. А показать, что он нужен мне. — А что думают по этому поводу ваши советники, сир?

— Ладар сейчас далеко и на него взвалена вся Империя, я не разговаривал с ним…

— А Тайный? Он, верно, подле вас… — невозмутимость самира иногда порядком раздражала, а иногда почти пугала… Как и сложность чтения его мыслей. — Каково его мнение?

— У меня нет Тайного советника. — На сей раз прямо ответил я, отхлебнув из своей кружки и глядя прямо в широкий черный ободок глаз. — Это твое место, и я не собираюсь искать другого на эту роль. Ты был не просто… помощником. Ты тот, кому я доверяю не меньше, чем самому себе, мой лучший друг…

— Но мне неплохо и в нынешней роли, — прервал меня Фэрт. — Куда меньше работы. Что же касается моего мнения по твоему вопросу — Арэн, ответ очевиден. Легитимность включения Рокканда в Империю, наследник, если он появится и будет здоров — законный наследник и по линии Каэрри. Этого уже вполне достаточно для обоснования в глаза мира. Что касается возможных внутренних проблем — Тионий сможет передать права на престол твоим детям от Алеандры либо их потомкам. Или по линии Иларды или твоего кузена. Не Сангарского, разумеется. Вполне возможно, что у Тиония и Стунги, к слову, родится здоровый ребенок и таких проблем вообще не возникнет. И не говори мне, что ты не видел этих решений сам.

— У меня голова идет кругом от всех последних переговоров и встреч, взгляд замылился, — невинно улыбнулся я. — Мне очень не хватало твоей всегда светлой головы.

— Какая откровенная лесть… — усмехнулся Фэрт. — Я уже говорил, мне вполне нравится нынешняя роль…

— Но ты способен на большее, Бен, и прекрасно это знаешь. Взвалить такую роль на Ладара я не могу, Тайный Советник не должен быть еще и Первым. А доверять в важнейших вопросах я могу лишь ему и тебе. Я могу только назначить Ладара Тайным, а тебя Первым Советником…

— Не хочу заниматься политикой открыто, — хмыкнул самир. — Я приношу Империи пользу, представлялось мне. Это неверно, сир?

— Это верно. Но ты мне нужен… — ответом мне послужило невозмутимое лицо и не менее невозмутимый голос:

— Кажется, тебя укусил Алый Тигр… Простите, сир, я не заинтересован…

— Твои шуточки иногда просто прекрасны, — съязвил я, с трудом удержавшись от смеха. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. И я знаю, как тебе дорого твое детище. Особый Отряд тоже нуждается в тебе — не могу же я руководить им вечно?

— А зачем тебе им руководить? — изумился Бенджамин. На сей раз вполне откровенно и даже заметно. — Я же предоставил все бумаги, и кандидатуру на замену.

— В роли Гранд-Мастера он уже натворил больших дел и может натворить еще больше, — хватило всего пары примеров, вполне достоверных, чтобы на смуглом недвижном лице легли мрачные тени. Бенджамин, молча, ни слова не говоря, пригубил эль из своей кружки, глядя мимо меня — Особый Отряд был местом работы многих его предков, его отца, и с двадцати с небольшим лет — его самого, и для друга это было воистину излюбленное детище. — Именно поэтому я и хочу, чтобы ты вернулся. Ты можешь выдвинуть любые условия.

— У меня их всего два, и я оба озвучивал уже не раз, — чуть хрипло отозвался самир, вновь прихлебывая эль. — Ты даешь мне организовать в столичном Отряде пару десятков из людей, таких, как Файгарлон, это первое. Второе — в провинциях мы основываем филиалы и расширяем штат, учитывая, что на нас возложено много обязанностей, думаю, это разумное требование.

— Разумеется, — кивнул я. — Это будет сделано. И как твой друг, я прошу тебя вернуться и…

— Это не придется оформлять, — пожал плечами самир, — считай, я вернулся.

— Тогда отлично, — разговор перешел на события последних дней, за кружкой эля и ужином, когда друг неожиданно поднялся на ноги.

— Хочу почувствовать то же, что и вы за выпивкой, — пояснил он на мой удивленный взгляд.

Проснувшись, я осознал, что нахожусь не в своих покоях. Мою грудь обнимала тонкая теплая девичья рука, а на плече тихонько посапывала спящая девушка с распущенными густыми черными волосами… Мгновение спустя вспомнились события прошлого вечера, когда, оставшись после приема в покоях Алеандры, я предложил расширить рамки нашего соглашения. Вернее, их оставалось только снять. И сейчас вспомнилось, как, глядя на меня огромными изумрудного цвета глазами, позволяя обнимать ее хрупкую фигурку и почти касаясь губами моих губ, Ал прошептала всего пару слов… Значивших гораздо больше, чем длинные пафосные речи, в нашем случае. «Я доверяю тебе…»

То, что случилось после, значило для меня не меньшее, чем для самой Алеандры, которая, как я успел уже отметить, знала цену не только каждому слову, но и каждому поступку. И, пережив все, произошедшее с ней раньше, супруга действительно ответила на мои чувства к ней. То, что сейчас она, прильнув ко мне, спала, улыбаясь во сне уголками губ, говорило о ее отношении очень красноречиво, а рука сама собой, осторожно, скользнула по щеке очень мило выглядевшей во сне Андри. Моей Андри… Женщины, которую я люблю.

И все же, при всей осторожности движения, зеленые глаза распахнулись, а сладкие на вкус губы тронула улыбка, светлая и немного робкая.

— Доброе утро, милая, — первые солнечные лучи пробивались в окно, сквозь полупрозрачную зеленоватую занавесь, играя бликами на светлой древесине мебели, на серебристых, белых и зеленых подушках, обивке кушеток, покрывалах постели… На бледной коже обнаженных плеч и спины девушки, чье теплое тело я притянул к себе, целуя макушку, от которой ощутимо пахло травами.

— Я думала, ты не останешься до утра… — кончики пальцев скользнули по моей щеке, и оринэйка прильнула еще чуть сильнее. — Арэн…

— У меня сегодня выходной, и я имею право провести утро там, где хочу, — в глазах девушки зажглась веселая искорка, но личико, стоило ей пошевелиться, исказила легкая гримаска боли. А я осторожно погладил теплый живот. Одеяло сползло, открывая обнаженные тела и подсохшие простыни, сохранявшие следы минувшей ночи… Ночи, в которую Андри позволила нашему браку стать фактическим. Теперь мы стали семьей без каких-либо условий…

— И ты хочешь провести его со мной? — улыбнулась она, накрывая мою кисть своей ладошкой. — Арэн, то, что произошло между нами… Для меня очень многое знач…

— Для меня это значит не меньше, — я осторожно накрыл ее губы пальцем, заглядывая в глаза. — Любимая…

— Что? — тихо, как-то робко, выдохнула жена, сглотнув. — Как ты меня назвал?

— Любимая… Андри, — и вновь рука скользит по ее плечу, притягивая к моей груди, играя с ее локонами. — Я люблю тебя. — Взгляд из почему-то почти испуганного медленно стал счастливым и хрупкая фигурка, обнимая меня за шею, прильнула. Губы коснулись моей щеки и над самым ухом прошептали:

— Правда?

— Да, Андри. Я не стал бы говорить такие слова просто так. И я хочу отменить договор, впрочем, он и так нарушен, но я хотел бы его отменить совсем. И хочу услышать твое мнение…

— А разве все это, — девушка приподнялась на локте, обводя рукой комнату, наши одежды, почти небрежно сброшенные на кушетки, смятую постель. — Не есть мой ответ?

— То есть…

— Думаю, нам уже нечего отменять, но, если вы настаиваете, сир, на формальности, то… Я согласна его аннулировать. И, к слову… Андри?!

— Тебе не нравится? — прищурился я, встретившись взглядом с покачавшей головой оринэйкой.

— Меня так еще не называли, но мне нравится… И созвучно с «Ари»…

— Значит, так тебя буду называть я, — прижав теплое девичье тело к постели, я постарался придать голосу коварных ноток. — Андри и Ари, красиво звучит. И… если мы отходим от соглашения, — эта мысль зародилась где-то в глубине головы уже давно, в то время, когда я осознал, что эта девушка, гордая, искренняя, сильная, стала значить для меня даже больше, чем друг. И, по мере того, как крепли мои чувства и наши отношения, и мысль эта становилась все яснее. — Я хотел бы, чтобы ты перебралась в мои покои.

— А это допустимо в Никтоварилье? — нахмурилась девушка, рисуя какой-то узор кончиком ногтя у меня на плече.

— А почему это должно быть недопустимо? Это нигде не прописано и решается только на усмотрение супругов, — Алеандра, выслушав меня, кивнула, задумчиво осматривая комнату.

— Но, насколько мне известно, я занимаю комнаты, в которых обитала Императрица Адна…

— Это… Это так, — мрачные воспоминания о том, какие отношения долгое время царили в семье, неприятно царапнули. — Но она жила здесь до венчания, их помолвка длилась почти год, матушка привыкала к Империи, традициям, законам и языку… И после одного случая… Мой отец нарушил клятву верности, мама очень долго не могла простить ему этого, и до пяти лет мы с ней жили в резиденции, которая сейчас принадлежит тебе, а потом она жила здесь. Впрочем, года за два до рождения Иларды она вернулась к отцу, но до конца простить его не смогла… никогда, пожалуй…

— Я ее понимаю, — вздохнула оринэйка, отводя взгляд. В ее мыслях мелькнул матушкин портрет, где она, одна из самых красивых девушек Найтрена, была изображена в период расцвета своей красоты. Беременная мною.

— В общем-то, я тоже могу ее понять, — я с детства знал, и слишком рано и четко осознал сущность этого события, что произошло в нашей семье. Сочувствия именно матери добавило и случившееся годы спустя со мной самим… В моем случае осознание того, что совершил это мой тогда лучший друг, добавило боли и горечи. Но сейчас, поглаживая теплый животик своей супруги, я видел в ее взгляде нежность, искренность и верность мне и нашим клятвам, понимая, что на этот раз будет иначе. Она выбрала меня, доверилась мне и отныне стала моей без оговорок. — Да и у меня с отцом отношения не очень задались, во многом из-за этого. Хотя я его любил, по-своему, и он меня, но простить его мне не удалось…

— Когда я узнала о том, что сделала моя мама перед венчанием с отцом, это очень сильно ударило по моему отношению к ней, — тихо, с горечью в голосе призналась Алеандра. — Я не могу понять такого. Я познакомилась с Фэйзером, и мы в какой-то мере сдружились… Это мой брат, — я лишь усмехнулся, отгоняя мелькнувшую мысль о том, что это и мой брат тоже. Андри, судя по всему, знала эту историю не полностью. — Но я не могу ее понять… Наверное, я воспитана слишком по-другому.

— Просто ты другая, — улыбнулся я, погладив ее щеку и коснувшись поцелуем сладких, желанных губ. — В нашем случае ситуацию тоже усугубило то, что у отца после этой интрижки родился ребенок.

— Я этого не знала…

— Более того, ты его даже видела, во время «скитаний»… — вздохнул я. — Не могу сказать, что у меня к нему прекрасное отношение, но… в целом он не самый плохой человек, да и пришлось ему явно несладко…

— Видела?

— Фэйзер… — кивнул я, наблюдая за тем, как ее глаза медленно расширяются.

— Но это мой брат…

— И мой тоже. Так что он имеет отношение к двум правящим династиям, но сам… Его положение, как ты можешь знать, не очень-то ясное…

— Он не говорил мне, кто его отец… — сглотнула Алеандра.

— Думаю, он этим не гордится.

— Я знаю только, что моему отцу не дали его усыновить, но… Хотя, учитывая, что у папы подозревали бесплодие и я родилась как результат многочисленных его поездок в «Святые места» и обращения… Едва ли не к Творцу лично, возможно, так было бы даже и лучше… Но чудо свершилось, я все же родилась…

— И я очень рад, что это так, — теплое дыхание на щеке, узоры, рисуемые мной на ее спине, усыпанной тонкими белыми рубцами… И ее чуть заалевшие от смущения щеки. А мне невольно вспомнилось, как она раскраснелась прошлым вечером, когда я впервые увидел ее обнаженной, впервые коснулся ее нежного тела…

— Странно. У нас общий брат, но мы обвенчаны, — усмехнулась супруга, тихонько уркнув, когда я провел рукой по изгибам ее спины.

— Ты очень красивая, — шепнул я, уловив, случайно, ее мысль о том, что шрамы уродуют ее. Для меня было почти невероятно то, что она, такая молодая, миловидная, умная девушка, выбрала меня. С такой разницей и… с таким лицом. Вот только Андри мои шрамы, отчего-то, не смущали. — И да, странная ситуация. А если возвращаться к моему предложению, то строгих условий нет.

— Тогда, когда мы поднимемся, я вызову служанок и велю начать переезд, — Ал, поморщившись, села. Я последовал ее примеру и вновь обвил рукой ее талию. — Итак, — гордо вскинув носик, пафосно изрекла Целительница. — После трех помолвок я все же вышла замуж. И сегодня отменяю формальность брака окончательно…

— Трех?

— Ну, Фэрн, Алкир и наша с тобой… — в памяти всплыли совсем иные события, и я вздохнул, подумав, что, если мы делаем первые шаги вместе, не стоит оставлять пятен и недосказанности.

— Тогда четырех. Не знаю, слышала ли ты, но у тебя должна была состояться помолвка еще раньше твоей помолвки с Фэрном. К слову, я ее четко помню.

— Каким образом?

— Ну… Она окончательно отменила кое-какие возможности, — горько улыбнулся я.

— Я слышала, что меня хотели помолвить с кем-то из Круга, когда мне было три…

— Да.

— И жених отказался…

— Да. И, более того, сильно оскорбил твоего отца и, невольно, тебя.

— И что же ты такое сделал? — скрестила руки на груди девушка. Даже обнаженная, она в такой позе и со сверкающими глазами, выглядела весьма эффектно.

— Ну, мы прибыли в Оринэю и уже в паре дней пути от столицы отец объявил мне, что цель визита — заключение помолвки с дочерью Короля Аланда. Я тогда не знал, сколько лет этой девушке, и Лихтер почему-то не счел необходимым мне это сказать… В общем, когда мы прибыли, нам показали тебя и выяснилось, что помолвка должна быть заключена именно между нами… Я имел в виду только то, что, как правило, помолвки заключаются, когда девочке есть хотя бы лет семь-десять, как и мальчику, что, возможно, стоит немного повременить. К тому же выходило, что твои интересы вообще не учитывались и ты даже не могла осознать, что происходит…

— Звучит вполне разумно, — прищурилась Алеандра.

— Вот только выразил я эти мысли не слишком уважительно. Я… заявил… Что не очень хорошо заключать помолвку с глупым ребенком… — зеленые глаза сверкнули и Андри, поморщившись от боли, поднялась, увернувшись из моих рук, и, чуть неуклюже двигаясь, принялась одеваться.

— Вот как, значит… Надеюсь, я достаточно умна для своей нынешней роли? — процедила она голосом, ледяной тон которого ничуть не уступал такому же тону Аланда тогда, почти два десятка лет назад. Тихонько чертыхнувшись про себя, я поднялся, останавливая девушку, успевшую облачиться в исподнее. Глаза оринэйской принцессы, ныне никтоварилианской императрицы, возмущенно и обиженно сверкнули. Я попытался коснуться ее губ поцелуем, но девушка, фыркнув, отвернулась.

— Алеандра, перестань. Я не хотел тебя обидеть и никогда не считал, что ты… недостаточно умна или что-то еще. Я лишь имел в виду то, что ты была слишком маленькой для брака, ничего кроме. — Вид насупившегося сердитого личика казался очень забавным. — Твой отец тоже услышал лишь слово «глупый», но главным там было «ребенок»…

— Я слышала достаточно, — нижняя губа дрогнула, а я вновь коснулся поцелуем ее виска, мешая натягивать сжатое в кулачках платье.

— Андри, я хотел лишь предложить повременить с помолвкой. Твой отец не так понял мою не совсем хорошую фразу, в итоге произошел конфликт и… В общем, помолвка не состоялась вовсе, потому что я, к своему стыду, разозлился тоже. Но я не считаю и никогда не считал тебя глупой или что бы то ни было еще… — девушка повернулась лицом и поцеловать ее мне все же удалось. Шуршащее домашнее платье юной супруги скользнуло на пол, тонкие руки крепко обвили мою шею, поцелуй из легкого и нежного превратился в страстный… Оторвавшись от моих губ, волшебница едва заметно улыбнулась.

— То есть теперь ты жалеешь об этом отказе, верно?

— Не совсем так. Теперь я рад тому, что ты со мной, и я знаю, что это наш сознательный выбор. Тогда же я не вполне понимал, что происходит. А то, что меня доставили и даже не предупредили, показалось издевкой.

— Не думаю, что мой отец стал бы поступать так, не имея на то веских оснований…

— Лихтер позже пояснял мне, что была потребность в таком союзе. Но я уже не стал слушать… По сути, думаю, они опасались проделок Рокканда, а наш союз ввел бы Оринэю не просто в Круг, но в Никтоварилью, и существенно ускорил бы процесс включения. Думаю, отец побоялся, что, если я узнаю некоторые моменты в пути, откажусь ехать, а скандал в Ориусе мне не позволит учинить совесть. К сожалению, он ошибся, в молодости я был куда менее спокойным, чем сейчас. Тогда тебе было три, и никто не мог знать, какой ты вырастешь, — я, потянув ее за руку, вместе с девушкой вернулся на кровать, присев на краю и обнимая талию супруги. — Андри, мне жаль, что я позволил себе такие слова. И сейчас я не хотел оскорбить тебя, милая, просто я счел, что не стоит оставлять в нашей истории каких-либо пятен.

— Это было давно, — теплота ее улыбки всегда грела какую-то часть души, как и светлая искорка, природу которой я не мог понять, в глазах. И сейчас теплое тело неожиданно крепко прильнуло ко мне и губы коснулись моих, нежно, почти неуловимо. — Арэн, я никогда и никому не говорила этого и не знаю, как сказать… Я, — Алеандра сглотнула, смущенно зардевшись и опустив взгляд. — Ари, я люблю тебя… — Я знал, что испытываю к ней я сам, осознавал, что чувствует ко мне Андри, по ее поведению, ее мыслям, по тому, что в день венчания мы расширили соглашение, тем самым почти его отменив. И все же услышать сейчас эти слова было приятно, а то, что произнесены они были едва слышно, чуть дрожащим голосом, усиливало теплящееся в душе счастье. Как и то, что она никому не говорила о своей любви прежде.

— Девочка моя, — рука скользнула по ее щеке, взгляд встретился с ее большими блестящими в рассеянном свете глазами.

— А ведь самое первое, что я о тебе услышала, если не принимать во внимание канков, было сплошными гадостями. — Фыркнула супруга, уткнувшись носом в мое плечо.

— Особенно если учесть, что вещал тебе эти гадости лидер Ордена Внемлющих Истине.

— Я тогда не знала, что он лидер, — пожала плечами девушка. — Я поняла, что он из Ордена, что попытается меня задержать и сдать нас Карлону — я считала лидером его. Но… вечер не задался, и мой Наставник погиб от сердечного приступа.

— Ага. Хороший яд, — усмехнулся я, вспоминая легшие на мой стол донесения о произошедшем с ней и ее спутниками в Минауре.

— Яд? Какой яд?

— Каррам. Очень быстрый, смертельный, противоядий не имеет и достаточно капли. Очень редкий, правда, поэтому меня всегда озадачивало, откуда ты его взяла в столь юном возрасте и столь… И при таком положении.

— Самое забавное — мне подарил каплю каррама Нарус, уж не знаю, для чего. — Улыбнулась оринэйка. — Он его и выпил. А ты откуда знаешь?

— Там работали самиры, в тот вечер отслеживали тебя и готовились прийти на помощь, если потребуется. Но ты не нуждалась в помощи, как оказалось, более того, оборвала путь лидера враждебной нам организации.

— Так вот почему охранные чары не сработали, и я вообще так легко ушла, — кивнула девушка, задумчиво надавив ноготком на мое плечо. — А я еще ломала голову, почему так просто все далось, опасалась слежки.

— Самое забавное в том, что в твоем бокале тоже был яд, — кивнул я, предполагая, что этого Андри тоже не знает, но последняя только ухмыльнулась.

— Знаю. Небольшая доза стэрга-хайна, недостаточная, чтобы меня убить, но вполне подходящая для того, чтобы на пару недель или больше превратить в бездумный овощ и доставить Карлону. Учитывая наличие стражей и то, что я была им нужна, вполне осмысленный поступок. Вот только я разбираюсь в ядах хорошо.

— Нарус тебя и учил…

— В том числе он. Но стэрга-хайн не входит в обязательные знания Целителя, я изучила его в Таунаке, за года полтора до выпуска. По рекомендации Сарины. Нарус, судя по всему, счел, что я с ним не знакома и приму пряность за вкус вина. Он меня вообще недооценил, судя по всему.

— Или не знал, как много тебе известно об Алом Тигре, — кивнул я. — В любом случае, ты сама справилась. Ребятам не пришлось приходить на помощь, как то случилось в таверне…

— Ну, нас было шестеро, и мы старались выкрутиться. Хотя без драки не обошлось бы, конечно... А учитывая, что мы там делали, боюсь представить, что же ты обо мне думаешь.

— Я думаю, — легонько подтолкнув супругу на мягкие перины постели и нависая над ней, я постарался скрыть улыбку. — Что ты очень приятная, умная, добрая и скромная девушка, картежница моя… — ответом моей поддевке послужило насупленное личико, тут же сменившееся озорной улыбкой.

— О да, я такая.

— А если серьезно, то на фоне имперских дворянок, да и многих дворянок Круга в целом, ты очень выгодно выделяешься. Обычно девушки из знатных семей более заинтересованы в себе, нарядах, развлечениях и выгодном браке.

— Но Иларда не такая… И Элиа тоже. Они очень милые девушки, они заботятся о народе, об окружающих.

— Иларда — приятное исключение, но она воспитывалась в нашей семье и соответственно положению. Отец и я постарались развить в ней лучшие качества. Конечно, у нее есть некоторые черты, вроде озорства, — я предпочел умолчать о некоторых «особенных» пристрастиях Илли, проявившихся еще в ее ранней юности и сделавших невозможным ее обучение в Школе для девушек. — Элиа же выросла в иной среде, и, будучи по крови дворянкой, имеет представление не только о беззаботной жизни.

— Я тоже, — вздохнула супруга.

— Именно поэтому, быть может, ты как-то сразу и привлекла мое внимание.

— Хм. Помнится, во время первой аудиенции я очень долго стояла на коленях, — прищурилась Ал.

— Вынужден признаться, — вздохнул я, припоминая эту ситуацию и осознавая, как она, должно быть, выглядела со стороны Алеандры. Впрочем, именно ход ее мыслей, тогда считываемых целенаправленно и внимательно, и напомнил мне, что мое поведение становится, говоря мягко, нетактичным. И порядочно выходит за рамки протокола. — Тому было две причины: ты рассказывала весьма интересные вещи, первое, и заинтересовала меня сразу, второе.

— Так ли уж сразу? — прищурилась девушка, пристально меня рассматривая.

— В какой-то мере да. Ты показалась мне любопытной личностью и весьма миловидной особой.

— Судя по всему, именно поэтому мне и пришлось лечить спину, которая, как оказалось, в моих услугах не нуждалась, верно? — глаза прищурились еще сильнее. Близость ее теплого тела опьяняла, хотелось скользнуть ладонями по небольшой груди, бедрам, на одном из которых красовался длинный шрам от удара когтем ящера, коснуться поцелуем шеи, на которой едва заметно пульсировала тонкая вена.

— Она болела…

— Арэн, я Целитель, притом с опытом и достаточно хорошо образованный. Я прекрасно видела, что хватило бы самого обычного массажа, восточного, например, или самирского.

— Но мне было куда приятнее, когда это же сделал не кто-то, а ты, — улыбнулся я, касаясь легким поцелуем ее сладких губ и прижимая девичье тело к постели и стягивая исподнее. Поцелуи скользнули ниже, к ее шее, к мочке уха, к плечам, заставляя тихое дыхание стать чаще… Пальцы взъерошили мои волосы, когда я провел рукой по животу и здоровому бедру супруги, закрывшей с тихим выдохом глаза, и все же, когда ладонь скользнула ближе к нежной плоти, все тело оринэйки напряглось.

— Арэн…

— Не бойся, — я осторожно прикусил мочку ее уха губами и коснулся поцелуем теплой груди. — Я понимаю, что тебе пока еще немного неудобно, и я не стану делать ничего, что причинит тебе боль. Тебе будет приятно, милая. — Небольшая грудь, с чуть-чуть потемневшими холмиками сосков, легко накрываемая ладонью, тихие стоны девушки, доверчиво расслабившейся, позволяя мне ласкать желанное тело, минувшей ночью ставшее моим. Спустившись поцелуями ниже и устроившись в ногах Андри, бережно разведя немного в стороны бедра, я перевел взгляд на ее личико, искаженное одновременно и опаской, и удовольствием… Неискушенная, почти невинная девушка… И все же доверившая мне самое сокровенное. — Не бойся… — теплая нежная плоть, легкий привкус крови, видимо, оставшейся уже ночью. Супруга вздрогнула, не ожидая подобных ласок.

— Ари… я…

— Доверься мне, — я ободряюще улыбнулся, целуя ее бедра и вновь возвращаясь губами к нежной плоти, лаская девушку кончиками пальцев и нежными поцелуями, чередуя их с ласкающими касаниями языком. Тихие постанывания пришли на смену испуганно-взволнованному сопению, как и поглаживающие мои плечи пальцы, и скомканная кулачками простынь… Чуть более громкий вскрик, напрягшееся на мгновение тело и частое тихое прерывистое дыхание, распахнувшиеся изумрудные глаза… Я опустился на постель, обнимая девушку, тут же коснувшуюся поцелуем моих губ и нежно улыбнувшуюся, придя в себя.

— Мне было очень… приятно… — бледные щеки заалели от смущения.

— Знаю. Мне и хотелось, чтобы тебе тоже было хорошо. — Алеандра, выскользнув из моих рук, села, осторожно коснувшись ладонью поднявшейся от желания плоти, уже моей, и заглянула мне в глаза.

— Я тоже, если хочешь, тебя…

— Если тебе хочется, — кивнул я, не желая принуждать ее к чему бы то ни было. Ладонь скользнула чуть ниже, словно изучая, и щеки запылали еще сильнее. И, к моему изумлению, но очень приятному, девушка коснулась плоти осторожным поцелуем и обхватила губами…

Ласкающие касания губ, робкие, бережные, поразительно нежные, как и скользящая вдоль возбужденной плоти ладонь, чуть покрасневшие щеки, волосы, перебираемые моими пальцами. Дыхание учащается, пальцы чуть крепче стискивают ее плечи. И неожиданная боль от слишком сильно сжавшей руки чуть отрезвляет.

— Алеандра, чуть-чуть осторожнее, пожалуйста…

— Больно? — в голосе слышится искреннее волнение, взгляд становится серьезным.

— Совсем немного… Мне очень приятно, — я ободряюще улыбнулся, закрывая глаза и позволяя девушке ласкать меня, впервые для нас. Теперь у нас впереди было много ночей и дней, проведенных как семья. Целая жизнь… Ласковые поцелуи и касания, и, в какое-то мгновение, не удержавшись, я поддался наслаждению. Андри, мгновение помедлив, проглотила теплые капли и прильнула ко мне…

— Думаю, нам все же пора вставать. У меня еще запланирована пара встреч, — вздохнула девушка. — Да и если я буду перебираться к тебе, этим тоже нужно будет заняться.

— Полагаю, ты права, пора подниматься. Когда у тебя встречи? — осведомился я, прикидывая, как выстроить свой день, чтобы побыть с малышом, увидеться с сестрой и подольше побыть с Алеандрой.

— До полудня. После обеда я собиралась в Лекарский Дом, но это необязательно делать именно сегодня…

— Тогда я встречусь с Илли, утром, а после обеда мы, с Тио, немного погуляем и завершим твой переезд… — скорее для себя, нежели для нее, озвучил я. Супруга, выслушав, согласно кивнула.

— Как раз снег вчера выпал, можно будет поиграть с малышом в снежки, — когда она начала звать Тиония «малыш», я не заметил. И все же само это слово приятно согревало, звуча из ее уст. В нашей семье появилась девушка, которая искренне любила моего сына, заботилась о нем, в какой-то мере став для него матерью… Но сейчас я промолчал, наблюдая за одевавшейся Алеандрой, вещавшей, что вызовет Ниэни и велит ей наполнить ванну, и размышляя, как бы потом отослать Тангу, задержавшись у супруги, и понежиться, с ней, немного, раз уж я отдыхаю-таки, в горячей воде…

Примечания:

Один из не вошедших в итоговый цикл набросков общения Алеандры и Арэна

— Еще раз, — звонкий мелодичный женский голос слева заставил обернуться, отвлекшись от наблюдения за Тионием, пытавшимся — сколь успешно, я не мог судить, смешать некие отвары в необходимой пропорции. От чашки исходил буроватый дымок, хотя она даже не подогревалась…

Длинные черные волосы, значительно отросшие с момента первой встречи с новой наставницей сына, были бережно собраны в хвост, перехваченный атласной лентой, и переброшены за спину. Тренировочная одежда скрадывала фигуру девушки и в то же время позволяла и ей совершать точные, четко выверенные движения, и остальным — видеть мельчайший жест ее руки. Зеленые глаза чуть прищурились, неотрывно следя за действиями ученика, а легкое движение ладони заставило чашку опустеть.

— Но он светлый! — воззрился на Алеандру Тио, поджав губы. В общем-то, уже к моменту моего прихода они занимались именно этим и тогда от чашки валил густой серый дым с тошнотворным запахом. Оринэйка, однако, отрицательно мотнула головой.

— В лекарском деле очень важна точность, от капель настоя до числа помешиваний. То, что мы сегодня изучаем, в случае правильного приготовления — очень эффективное лекарство от болотной и степной лихорадки, способствует заживлению ранений — служит защитой от воспаления раны. В неправильном соотношении — опасное средство. — Тонкие пальцы коснулись капелек, оставшихся на самом донышке, и Целитель болезненно поморщилась — кожа на кончиках пальцев покраснела, словно от ожога… Алеандра провела над ладонью второй рукой, возвращая коже обычно состояние. — Цвет смеси должен быть светло-коричневым, дым — прозрачным, чуть буроватым, обладать сладким запахом…

— Но я добавил столько масла, сколько вы говорили, амари Алеандра, — Тионий сглотнул, смущенно рассматривая плошку. — И правильное количество отвара корня нарсы.

— Именно, — невозмутимо подтвердила оринэйка. — Соотношение состава было подобрано верно, мой принц. Масло было добавлено в нужный момент… — сын задумался, внимательно изучая лежащий рядом с ними на столе свиток, искоса поглядывая на Алеандру, проворно расставлявшую склянки и коробочки с загадочного происхождения порошками и настоями — предоставленными, несомненно, Фэртом, способным, иногда казалось даже мне, достать что угодно и откуда угодно. По моим сведениям, новая подданная Никтоварильи (для чего наурам понадобилось унижать вообще-то признанную принцессу другого государства, для меня пребывало загадкой) чаще по вопросам, связанным с магией, обращалась к Особому Отряду, нежели к Вилайрам — и после случившегося две недели назад винить ее в этом было нельзя. Следствие по делу Вилайра Санри еще продолжалось, впрочем, у самиров его вина сомнений не вызывала.

— Помешивать деревянной палочкой было нельзя, — вопросительно взглянул на Алеандру Тионий, вырывая из воспоминания о красных от негодования щеках девушки, растрепанной косе и помятом платье. На удивление, испуганной она не выглядела и не проронила ни слезинки, как любая иная девушка в подобной ситуации. Но вот негодование ее — воспитанной в лучших традициях Оринэи — было и без дара чтения мыслей очевидно… А обвинения мужчины в том, что она сама его спровоцировала, выглядели нелепо. Все ее поступки и вся тщательно собранная информация о ней говорили об обратном.

— Верно. Еще одна, менее существенная, ошибка крылась в интенсивности размешивания — необходимо смешивать жидкости медленно, плавно, как я показывала на прошлом занятии, и мы повторяли в начале этого. В этот раз, если ты учтешь свои ошибки, получится. — Уголки тонких губ тронула теплая улыбка. Формально-неформальное обращение с учеником было в духе Минаура и Таунака, но мне, учившемуся большей частью в иных Школах магии, казалось странным. Впрочем, эффект от такого подхода уже проявлялся. А я, решив посвятить редкий выходной семье и отдыху, убедился, что Оринэйская во время занятий сосредоточена именно на занятиях — тщательно контролируя и достаточно мягко направляя действия Тиония… И все же время понемногу шло, обед с Илардой приближался, а сторонним наблюдателем я на свой собственный взгляд пробыл уже достаточно долго. Несколько указаний, скользнувшая в тени следом стража, распахнувшиеся передо мной двери «ученической лаборатории» — за происходящим в которой я ранее наблюдал из-за зеркальной стены — и торопливо поднявшаяся оринэйка, почтительно склонившаяся передо мной.

— Ваше Величество…

— Мне хотелось бы побеседовать с вами, Госпожа Алеандра, — Тио с любопытством и тенью возмущения наблюдал за мной, сжимая в правой руке склянку с золотистой жидкостью.

— Разумеется, сир, — девушка оглянулась. — Если позволите, я прежде объясню Его Высочеству задание. Это займет несколько мгновений, мой повелитель…

— Конечно.

Девушка, не касаясь Тио, склонилась к столу, что-то объясняя, и вновь поклонилась уже мне, нерешительно приблизившись на полшага.

— Прошу прощения за задержку, Ваше Величество.

— Нет необходимости, — отозвался я, краем глаза отметив, что сын приступил к работе. Алеандра, повинуясь безмолвному приказу, вышла следом за мной в соседнюю залу, вдоль стен которой застыла стража, включая Молчунов и самиров, и замерла, когда я опустился на низкую кушетку. Спина предательски заныла, словно предвещая смену погоды — впрочем, весна уже ощутимо сменяла зиму, а снег превращался с каждым новым днем в слякоть… А еще напоминая о моем тихо растущем возрасте. — Вы можете сесть, Госпожа Алеандра, — девушка поклонилась и робко присела на краешек другой кушетки, сложив на коленях, прикрытых полой длинной зеленой туники, тонкие руки. Взгляд изумрудного цвета глаз рассматривал мраморный пол и резные ножки кушетки — не из нежелания, что до сих пор казалось удивительным, видеть мое «уродство», но из природной скромности и какой-то странной даже для моей подданной робости передо мной… — Мне хотелось бы узнать, как успешно продвигается обучение принца Тиония. — Это было основной причиной моего прихода. Основной, но не единственной…

— Его Высочество делают существенные успехи в постижении удержания равновесия дара, теоретическом освоении основ Целительства и достижении гармонии с природой. Как Целитель, я должна заметить, что при первоначальном изучении способностей Его Высочества, мой Император, допустила, к сожалению, ошибку. Сейчас, в ходе нашей работы, — рапортовала девушка, по-прежнему не поднимая глаза, — способности принца Тиония в Целительстве проявляются более ярко и я, без лести, смею вас уверить, могу назвать его достаточно одаренным магом в этой области. Полагаю, при должном обучении и получении должного практического опыта как Целитель Его Высочество смогут добиться больших успехов…

— А магия воды? Заклинание зверей? — взгляд на миг поднялся на мое лицо и тонкая линия губ едва заметно дрогнула.

— Сожалею, Ваше Величество, но способности к чарам водной стихии достаточно нечетки. В деле Заклинания Животных, при усердии и тренировке в этой области, могут быть достигнуты значительные успехи, но… способность к Целительству выражена наиболее ярко и из всех областей магии, возможных для освоения принцем, в самой значительной степени может быть развита. Как Целитель, если позволите, я могу заметить, что подобная нечеткость иных сфер магии для данного дара весьма характерна, и обыкновенно Целители обучаются существенно дольше остальных чародеев… Тот отвар, изучением которого мы занимаемся сегодня, лично мне, если дозволите, удался с десятой попытки. Принц Тионий только что осуществил седьмую.

— И сколь успешно?

— Нынешний урок, если позволите, я скорее посвятила развитию у Его Высочества бесценного для Целителя умения самому определять, в чем заключаются допущенные ошибки и неточности — как собственные, так и других. В некоторых случаях приходится иметь дело с последствиями ошибок в работе лекарей… знахарей или травников. Иногда такие следствия бывают очень серьезными.

— И как обычно долго длится обучение Целителя? — осведомился я. Данный вопрос представлял для меня личный интерес, напоминая об очередной упущенной некогда части моей жизни… Искорка, не разгоревшаяся у меня, в полной мере, как оказалось, досталась моему ребенку…

— Иногда до двух десятилетий, — Алеандра задумчиво улыбнулась уголками губ. — Зависит это от многих факторов — того, как рано начато обучение, сколько времени на него отводится, желаний и склонностей самого ученика, опыта и способностей наставника. Мне некогда очень повезло с амари, но я не могу назвать, если позволите маленькое откровение, свои познания и навыки исчерпывающими… Я могу лишь заметить, что получила и продолжаю получать бесценный опыт.

— Признание ограниченности своих познаний о мире — отличительная черта Минаура, — не удержался я от комментария. — Вы представляетесь одаренным Целителем, и ваша практическая деятельность, по моим сведениям, это подтверждает.

— Вопрос о том, что есть одаренность и что есть результат упорных тренировок и опыта, полученного в жизни, весьма спорен, — уголки губ вновь тронула улыбка. — Что касается первой части Вашего замечания, сир, я выросла в Минауре и это обстоятельство не могло не найти своего отражения.

— И все же вы завершили обучение к шестнадцати годам...

— Я изучала магию в целом и Целительство как одну из областей с шести лет, Ваше Величество, к тому же мне довелось обучаться в лучшей школе магии Бартиандры, если не рассматривать Школу Саммирса, куда, к сожалению, не принимают людей. К тому же мне довелось в детские годы провести некоторое время в Таунаке, имея счастье лично обучаться у Владычицы Танры, равно как и позднее, после завершения обучения… Однако, смею заметить, обучение в Минауре достаточно быстрое, но… очень непростое.

— Почему же? — в моих воспоминаниях Минаур, где мне довелось провести всего полгода, когда-то в отрочестве, остался не самым приятным местом — жесткая дисциплина, большая загруженность…

— Там нет выходных, исключая весьма значимые праздники и даты, подъем — в пять утра, а заканчивается день обыкновенно незадолго до полуночи. И очень жесткое расписание с суровой дисциплиной… Впрочем, это оказалось неоценимым опытом. — Улыбка стала теплее, а в голове поплыли картины города магов, цветные фонтаны и здания, сады, сверкающие купола храмов и оранжерей, светлые легкие одежды…

— А мне когда-то не довелось развить способности Целителя, — вырвалось почти само, при воспоминании о долгих мучительных уроках… В конечном итоге отец принял решение этому меня не обучать. К тому же подошло время отправляться в первую Школу магии, тогда еще в Империи.

— Целителя? — глаза впервые за беседу оторвались от пола и скользнули, расширившись, на мое лицо.

— Да, среди моих способностей была искра Целительства…

— В таком случае я могу понять столь яркий дар Его Высочества, это часто случается. — В глазах полыхнула искорка. — Но я, право, удивлена, сир. Обычно со способностью контролировать кровь Целительство сочетается достаточно плохо, хотя в некоторых отраслях они сходны.

— Видимо, именно поэтому овладеть целительским делом мне не довелось, — отозвался я. — Касательно Минаурских порядков — довелось ощутить сложность такого обучения на себе — в период обучения мне довелось провести там почти полгода… — изумление в глазах разгорелось еще ярче, а на обычно бледных щеках появился смущенный румянец… Улыбка же выявила ямочки на щеках, вдоль которых вились выбившиеся из прически пряди… — Уверен, впечатление обо мне у наставников осталось не самым лучшим.

— Почему же? Простите... Вы весьма благородный и сдержанный человек, с блестящим воспитанием… Эти качества высоко ценятся в Минауре.

— В отрочестве мне были присущи несколько иные качества, — короткая усмешка и воспоминания о попытках моих проделок, приводивших Наставников в ярость… — Думаю, я доставил Школе немало проблем. Впрочем, в Тангрэйской Школе — это в Зибире, в Империи, — память обо мне наверняка осталась куда более четкой и неприятной, — почему-то девушка, едва знакомая, располагала к доверию. И причина такого отношения даже для меня оставалась загадкой… Пожалуй, частично это объяснялось ее честностью, дружелюбием, благородством… И частично — странным, почти непривычным отношением ко мне — отсутствием стремления к выгоде, вниманием, уважением… Ни тени ехидной жалости и отвращения при виде даже лица — так относились ко мне единицы людей.

— Разве?

— Я доставил немало проблем очень многим, включая собственного отца. Например, мне пришлось покинуть Школу после очередной своей проделки на некоторое время, а отцу — заминать случившееся лично… У нас был Наставник — очень высокомерный тип, достаточно неприятный. А мы как раз изучали изготовление смесей — в то время — взрывных… Решили провести маленький опыт, украли со складов необходимые для изготовления «арской воды» снадобья, — девушка, вновь опустившая глаза, с трудом удерживала смех — прекрасно зная, что такое «арская вода» — несильное, но весьма бурное средство. — И решили посмотреть, что будет, если влить эту смесь в уборную… Аккурат когда склянка опустела, этот Наставник как раз пришел туда… После этого случая мы прозвали его за глаза Вонючкой, — звонкий смех заставил меня осечься — мне довелось услышать ее смех прежде лишь раз — на празднике, который мы застали на обратном пути в Дариан. Улыбка и веселый блеск в глазах притягивали почти против воли взгляд, рождая где-то глубоко в душе теплое ощущение…

«А она красива», — мелькнула на задворках мысль, когда взгляд скользнул по тонким чертам лица, тонкой линии губ, безуспешно прикрываемых ладошкой, красным от смущения щекам…

— Простите, сир. — Сглотнула оринэйка, умудрившись взять себя в руки. — Виновато мое достаточно яркое воображение. Однако… Это было весьма жесткой шуткой.

— В Минауре ученика бы исключили, возможно, в Тангрэе тоже, но у меня были некоторые преимущества. Отец, разумеется, прибыл улаживать ситуацию, но она его позабавила… Он очень ценил мою живость и энергичность. — В общем-то, в недостатке любви отца нельзя было обвинить — то ли пытаясь исправить ошибку, то ли по иной причине, он до конца жизни души не чаял во мне, Илли и матушке… Впрочем, последняя его простить так и не сумела…

— Мои шалости были куда скромнее, — принцесса страны-союзника едва заметно склонила голову набок. — В основном я просто сбегала — из школы, из дворца и пары ставок — когда сопровождала отца в поездках. От Карлона… Склонность к побегам — мой существенный недостаток.

— И зачем вы убегали из дворца?

— В основном — желала побыть среди простых людей, посмотреть, как и чем они живут, принять участие в их досуге — я очень любила народные праздники. Пару раз пыталась доить корову… Моя стража потом часто получала нагоняй — как и мой друг, Фэрн, помогавший мне удрать, но отцу даже нравились мои проделки… Матушку они очень беспокоили, она пыталась приучить меня к благочинным девичьим радостям, но безуспешно. Платья я до сих пор не люблю, вышивать не умею, как и слагать стихи… Зато я лазала по деревьям и чердакам, дралась с мальчишками, строила шалаши и «крепости»… Из меня был бы хороший мальчик, а вот девочка вышла плохо… — с последним заявлением я мог и даже хотел бы поспорить — из Алеандры вышла необычная девушка, в которой удивительным образом сочетались способность на решительные жесткие действия и чуткость, теплота, тактичность и искренность… Достойная, гордая молодая женщина, ставшая подругой для моей Илли, завоевывавшая доверие Тиония и вызывавшая у меня странную симпатию, почти неосознанную.

— Пожалуй, моя матушка тоже втайне мечтала научить меня вышивать, — сама ее улыбка вызывала желание улыбнуться в ответ, украдкой любуясь профилем и искоркой в зеленых глазах. С трехлетней девочкой, которую я когда-то очень сильно оскорбил — это было самой большой проблемой отца, пожалуй, сидевшая поблизости оринэйская принцесса не вязалась совершенно, а я втайне от самого себя жалел, что когда-то не послушал сыпавшиеся на меня доводы других… Не прояви я такую нетерпимость и не сделай таких ошибок, что было бы сейчас? — Я, как и вы, убегал порой из дворца — впрочем, мне доводилось сбегать и в Таунаке — я жил там некоторое время пару раз и обучался у амари Танры. И присоединялся к деревенским мальчишкам в их шалостях и походах против соседней деревни… часто возвращался в синяках и ссадинах, впрочем, отсутствием побед тоже не могу прославиться…

— И… кто-то решался вас…

— Я переодевался. Так что те мужчины — сейчас уже взрослые — возможно, до сих пор не знают, с кем дрались бок о бок. А вот моей страже за мои побеги часто доставалось. Хотя отец гордился моими достижениями.

— А еще я воровала из сада герцога Самгу, одного из торговых советников, яблоки. Как-то раз даже попалась владельцу… Он тщетно пытался понять, почему я не просила яблок…

— А ведь именно в незаконной добыче крылась их сладость, — рассмеялся уже я. — В чем-то мы с вами похожи — правда, мы скорее крали готовые блюда — выпечку, сладости. А я потом тайком оставлял деньги — красть все же было неловко. Торговцы, конечно, замечали пропажу товара, но никогда не жаловались — товар был оплачен Короной, все же.

— Я яблоки герцога крала бесплатно, — возразила девушка. — К тому же, если говорить о некоторых общих фактах прошлого, мы оба обучались, если позволите, у амари Танры и в Минауре…

— Только вы обучение там сумели выдержать в полной мере, а мне и семь месяцев показались долгими.

— Просто я очень любила учиться — не каждый ребенок будет круглыми сутками изучать магию, дипломатию и прочее, и в свободное время — читать свитки и трактаты по магии и практиковаться в ней. Пожалуй, это скорее моя странность…

— А вот мне учиться не слишком нравилось, — Алеандра, словно забывшись, проявляла удивительную разговорчивость, чем я в какой-то мере не преминул воспользоваться — желая, какой-то частицей души, больше знать о ней. — Я учился в Школе с восьми лет, жил там же, обучался, разумеется, не только магии — дипломатия, языки, обращение с оружием… И я почему-то решил, что магия мне не слишком нужна — из всех задатков развить удалось лишь один, в итоге всего обучения, а контролю над даром пришлось учиться в Таунаке. Пожалуй, одна из прекраснейших школ мира… В Минауре я имел что-то вроде практической тренировки и обучался теории магии — в Круге это обязательный экзамен для чародея…

— В Альянсе тоже, — девушка вздохнула, подумывая о том, что теория магии ей так и не далась и как она сумела сдать ее, осталось загадкой. А вот практикуя как Целитель Алеандра по множеству свидетельств проявляла огромные успехи.

— Дисциплина, конечно, была куда менее строгой, чем в Минауре…

— В моей первой школе, в Санмэ, дисциплина была очень мягкой, и когда я в восемь лет переехала в Минаур, мне показались условия очень суровыми. Впрочем, сейчас я понимаю, что они очень помогли закалиться и научиться строго планировать многие события, управлять собой… К тому же в Минауре я жила именно восемь лет. Уезжать даже на время отдыха было некуда… — в уголках изумрудных глаз заискрилась пара слезинок.

— Но вы могли посещать опекуна! — Карлон еще с ее десятилетия официально ее опекал. На три месяца опередив меня, когда я пытался забрать девочку по поручению отца… Алеандра лишь хмыкнула, через рукав потирая правое запястье — то, где когда-то горело клеймо.

— Мои отношения с моим опекуном не были теплыми. Его участие в моей жизни кончалось суммами на мое обучение и одним визитом — чтобы я согласилась на его опекунство. Более ни Карлона, ни его слуг я не видела до конца обучения. Когда школа пустела, я жила в доме аманэ Сарины, моей наставницы в Целительстве — у нее не было своей семьи и она в какой-то мере заменяла мне бабушку… — в голосе слышалось нескрываемое уважение к женщине, которую когда-то и мне довелось увидеть. Именно она впервые и поведала мне, каким образом Карлон добился опекунства и о том, что у «Али» начались проблемы с памятью. Взрослая Алеандра, и это при условии того, что память к ней возвращалась уже, явила собой интересный с точки зрения самиров и почти пугающий образец очистки памяти, впрочем, с данной проблемой уже разбирался, с моего негласного одобрения, Карру Карру, добивавшийся понемногу весьма ощутимых успехов... И все же как всему приходит конец, так он пришел и откровенности внезапно осекшейся оринэйки — впрочем, мне довелось узнать о ней еще кое-что новое, почему-то отложенное в мыслях к ее имени. И почему-то меня радовало и мне хотелось, хотя признавать это я отказывался даже для себя, узнавать о ней немного больше.

И все же близилось завершение работы сына над лекарством, обед с Илардой, аккурат к «похолодевшему» поведению волшебницы, и я, позволяя ей вернуться к работе, отправился к уже давно ждавшей моего частного визита как брата Илли…