Его глазами (джен)

Поздравляем с днем рождения замечательного Марка Гейтисса!

Я бежал, из последних сил сопротивляясь подступавшей усталости. Финальный акт драмы в этот раз я разыгрывал в полном изнеможении. Грязный, потный, заросший, с этими жуткими патлами, что лезли в лицо, закрывая обзор. Признаюсь: два года назад все это выглядело как захватывающее приключение.

Но всякому приключению когда-нибудь приходит конец.

Бандиты все-таки меня схватили. Хорошо, что я заранее ознакомился с кратким курсом сербского языка. Хотя, от боли это не спасало… Громила бил не церемонясь, от души. Недаром он служил во флоте. Измученное тело сопротивлялось из последних сил, и ему на выручку снова пришел разум. Измену в семье всегда просто вычислить… Бандит побежал разбираться с соседом-гробовщиком, и его патрон вальяжно поднялся со своего места и подошел ко мне.

Так вот в каком образе ты решил предстать передо мной, дорогой братец. Я так и знал: любовь к драматическим эффектам, это у нас семейное.

Услышав повеление возвращаться на Бейкер-стрит, я не смог сдержать улыбку.

* * *

В Лондоне меня сначала повезли в офис братца, где я наконец-то смог привести себя в порядок. Пока парикмахер стриг мне волосы, я взял газету, едва сдерживая удовлетворение от знакомого чувства сопричастности к Лондону и его невидимой жизни. «Тайна скелета». Хорошо им живется без Мориарти — столь банальные загадки больше создают сенсации, чем реально кому-то угрожают. Майкрофт, по-королевски устроившись за столом, снизошел до похвалы. «Трудился как пчелка». Ну еще бы. Зато теперь с этим покончено, и я наконец-то вернулся домой. Тут братец принялся гундеть про необходимость сказать ему «спасибо». Это за что я должен его благодарить?! Он молча позволял тому ублюдку меня избивать! В ответ на этот аргумент Майкрофт выдал такую смешную возмущенную тираду, что я все понял. Ну конечно, он просто наслаждался тем, что хоть кто-то надавал мне по шее. Ему-то это всегда было запрещено… Я усмехнулся. Злость на брата прошла. Скорее всего, на его месте я сделал бы то же самое.

И я думал, что сербский он выучил побыстрее моего. Что, все мы стареем? Я никогда бы в этом не признался, но я знал, о чем он говорит. Я все еще чувствовал себя немного помятым, и мое настроение значительно улучшилось, когда Антея принесла знакомый костюм.

Наконец-то я снова могу одеваться по-человечески.

Пока я довольно облачался в костюм, Майкрофт продолжал бубнить про «массированный удар» и «террористическую сеть». Да вскрою я ее, довольно уже этого занудства. Пусть он лучше скажет мне, как поживает Джон Ватсон. При упоминании этого имени братца разобрало на юмор — узнаю Майкрофта и его мизантропию. Так, а это еще что такое? Я уставился на фото из досье, что мне подала Антея. Нет, от этой щетки под носом мы избавимся. С ней он постарел на десять лет, и так я тоже буду казаться старше.

Мысли о Джоне заставили меня позабыть о сербских невзгодах, и я даже улыбнулся. Так, надо сделать ему сюрприз. Что-нибудь милое и глупое, он точно оценит. Например, можно выскочить на Бейкер-стрит из торта… Что значит, он там больше не живет? Майкрофт с неприятной усмешкой заметил, что у него теперь «своя жизнь». От этого заявления мне стало не по себе, и я постарался парировать его, как ни в чем не бывало. Какая жизнь? Меня же не было!

Конечно, Майкрофт приглядывал за Джоном и сообщил мне, что сегодня он заказал столик в ресторане. Отлично, там я и разыграю свое маленькое представление. Только для этого мне понадобится… Майкрофт делал вид, что не понимает, о чем я, но умница-Антея уже принесла мне мое пальто.

Как же я скучал по Лондону!..

Забравшись на знакомую крышу, я оглядел родной город, с наслаждением вдыхая его запах. Просто чудо… И как я только жил без этого целых два года? Но ничего: теперь я снова дома, и игра продолжается!

Ресторан, в котором Джон заказал столик, оказался умеренно фешенебельным местом. Без расспросов меня бы в зал не пустили, так что мне повезло, что жена менеджера ждала ребенка. О, а вот и Джон. И его дурацкие усы. Хм, как бы лучше к нему подступиться?.. Взгляд упал на спешащую мимо официантку. О, так персонал здесь носит бабочки. Отлично. Облив водой одного из гостей, я позаимствовал у него этот аксессуар. У другого одолжил очки, чтобы лучше замаскироваться, а еще стащил тушь из косметички какой-то девушки и пририсовал себе усы, чтобы мы с Джоном были в равных условиях. И, дабы он не признал меня сразу же, заговорил с выразительным французским акцентом — утрированно и довольно забавно.

Джон спросил моего мнения насчет шампанского. Я понятия не имел, что ему посоветовать, но это было и не важно. Главное, что этот вкус — словно взгляд из прошлого!.. Знакомый, но не перестает удивлять!..

Господи, Джон. Ты еще медлительнее, чем я думал.

Нужного эффекта достичь не удалось, и я потащился за бутылкой вина. Пока я ходил, за столик Джона присела светловолосая короткостриженая женщина в сиреневом платье. Он что-то говорил ей, когда я снова решил вмешаться. Все, Джон, не тупи — пора начинать представление!

Я поймал его взгляд и увидел, как его лицо словно окаменело. Сказал какую-то шутку про фрак, что обезличивает официантов, но не уверен, что Джон услышал. У него был такой вид, будто с ним случился припадок. Движения стали какими-то деревянными, и когда он встал, стул неуклюже отъехал назад с громким скрипом. От этого мне стало неловко, хотя я все еще старался бравировать. Да, кажется, я немного перестарался, но ведь мне было весело, и… Оправдание прозвучало настолько фальшиво, что я сам это признал. Спутница Джона потрясенно на меня смотрела, пока он сам прожигал меня обвиняющим взглядом. Я вдруг почувствовал себя нелепо из-за пририсованных усов и изящно стер их салфеткой. От шутки все-таки не удержался — может быть, со щеткой Джона можно поступить так же?

Снова промашка. Кажется, мне все-таки следовало извиниться.

Джон с силой ударил по столу, и этот звук привел меня в чувство. Желание острить прошло, и мне стало стыдно. Он был так потрясен, что ему сложно было говорить. А еще он был очень зол. Целых два года меня оплакивал. Ну да, это… это очень долго. В его взгляде было столько боли, что я снова попытался защититься неуместной шуткой про усы. Женщина за столиком рефлекторно рассмеялась, а Джон пришел в ярость и набросился на меня с кулаками.

Пришлось перейти в кафе — из ресторана нас попросили удалиться. Я сразу перешел к делу. Чтобы Джон все понял, нужно было подробно расписать ему тринадцать вариантов благоприятного разрешения ситуации на крыше, и я начал по порядку, с падения в припаркованный больничный грузовик. Но, к моему замешательству, Джона это не интересовало. Он хотел знать… Так, а что он хотел знать? Он что, не понял, что Мориарти нужно было остановить?

А, так вот о чем идет речь.

Я бы с удовольствием продолжил говорить про тринадцать сценариев побега с крыши, но пришлось рассказать про то, что весь этот план был идеей Майкрофта. Джон с видимым усилием проглотил эту новость, и я хотел было сменить тему, но мне следовало бы помнить о его последовательности и целеустремленности. Когда Джон хотел что-то узнать, он шел до конца, и пришлось признать, что о плане также знали Молли и бездомные из моей сети. От этой новости его перекосило. Да что он так пыжится — их всего человек двадцать пять, не больше!

В этот раз атака Джона принесла более значительный ущерб: он разбил мне губу. Мы покинули кафе и теперь стояли в какой-то забегаловке, где даже не было нормальных столиков. Чтобы разрядить обстановку, я снова вернулся к теме усов. Они ведь клинически нелепы, разве он этого не видит? А, Мэри утверждает, что они ей нравятся. Поздравляю, доктор: она вам лжет. Это открытие усилило его бешенство. На него было жалко смотреть, но что мне оставалось делать? Я никак не мог с ним связаться, он бы сразу же меня выдал. Конечно, этот аргумент вызвал новый виток его праведной истерики. Какого черта он так бурно реагирует?? Орет на весь Лондон, словно его пытают! Вообще-то, мое возвращение все еще секрет!

Вспышка гнева погасла, и я решил этим воспользоваться. Раньше его всегда можно было привлечь опасностью и масштабом предстоящего дела, и я решил снова разыграть эту карту. Джон издевательски округлил глаза, и эта его рисовка показалась мне сплошным ребячеством. Ему ведь этого не хватало, он не может этого отрицать! Вечная погоня за преступниками, бурлящая в жилах кровь, и мы вдвоем против…

… всего мира.

На сей раз он разбил мне нос. Хлынула кровь, пришлось достать платок. Нас снова выставили на улицу, но уже и так было поздно, поэтому Джон подозвал такси. Мэри, его невеста, задержалась рядом со мной. Запрокинув голову, я недоуменно пробубнил, чего еще Джону от меня надо, если я уже извинился, и это ее рассмешило. Да, я ничего не смыслю в человеческой натуре… Или же нет? Я посмотрел на нее, и перед глазами замелькали факты. Читает «Гардиан», печет хлеб, единственный ребенок, есть скрытая татуировка. Временами привирает — что ж, в этом мы убедились… Она пообещала «уболтать» Джона, и это несколько меня… удивило? Нет, скорее смутило. Раньше девушки Джона воспринимали меня в штыки, а Мэри, похоже, я понравился. С чего бы это? Джон окликнул ее, и она побежала к нему, кутаясь в свою черную шубку. Они уехали в такси, а я еще долго смотрел им вслед. Совсем другим я видел свое возвращение, но такой сценарий тоже обещал быть любопытным. Сжимая в руке окровавленный платок, я не торопясь побрел по улице.

* * *

Теперь надо было отдать должное остальным. Молли знала, что я был жив, и мое возвращение явно ее обрадовало. Лестрейд (Грэм?..), выбравшийся в укромное место, чтобы вернуться к пагубной привычке (думал, я не узнаю), полез обниматься. Ну да, он ведь запустил дела — наверняка очень доволен, что снова может обращаться ко мне за помощью. А миссис Хадсон, вооруженная сковородой, превзошла их всех. Она так истошно кричала, что ее точно слышали в Дувре. Сантименты, что еще сказать.

Но надо было приниматься за дело. Я нуждался в информации и, подключив к работе свою сеть, принялся отслеживать поведение своих «маркеров». Если затевается нечто по-настоящему грандиозное, кто-то из них обязательно себя выдаст.

В ожидании донесений мы с Майкрофтом сели за игру. Он, конечно, гнул свое про «службы антитеррора», которые приведены «в боевую готовность», и про то, что теракт «подпольной сети» состоится «совсем скоро». Как ни странно, сегодня его мантра «ответственного старшего брата» ничуть не раздражала. К тому же, он снова проиграл. Ах, разбитое сердце не склеишь! Как и всегда, проигрыш чрезвычайно его уязвил, и он снова приказал мне «не умничать». Знакомая песня, но не изменился ли мотив? Я внимательно посмотрел на брата. Будь у него друзья, он дал бы мне совет, как примириться с неуступчивым Джоном, но, похоже, Майкрофт действительно презирал этот вид отношений. Или нет? Мне вдруг захотелось пробить броню его скрытности. Может быть, он все-таки завел себе «аквариумную рыбку» в мое отсутствие? Или два года общался исключительно с безмолвной затхлостью клуба «Диоген»?

Почувствовав опасность, Майкрофт сменил тему, снова напомнив о нашем деле. Ничего, волноваться не стоит: террористов выдаст какой-нибудь пустяк. В комнату вплыла миссис Хадсон со своими сантиментами. Надо признать, в этот раз это было довольно приятно. И да, я рад, что снова могу доставать братца своими играми, с этим спорить трудно.

Чтобы отвлечь Майкрофта, я решил предложить ему заняться дедукцией. Клиент оставил свою шапку — что мы можем о ней сказать? Майкрофт анализировал блестяще. Мне было за ним не угнаться, оставалось лишь подвергать сомнению его выводы и противоречить. И почему он не видит, что хозяин шапки одинок? Это ведь очевидно. Я провел аналогию буквально у него под носом, и Майкрофт, конечно, ее заметил. Он не такой, как все, и ему наплевать. А остальным плевать на него.

Я говорил про брата? Или про себя?..

Майкрофт подумал, что про него, и заявил, что он не одинок. Ну да. Я тоже когда-то так думал — до тех пор, пока не встретил Джона. В этом и состоит особенность одиночества: его начинаешь ощущать только после того, как в твоей жизни кто-то появляется. Может быть, Майкрофт говорил искренне. А может быть, мы оба ошибались.

Брат ушел, и я принялся за работу. От моих информаторов поступали сообщения, и я маркером зачеркивал соответствующие снимки. Миссис Хадсон отчаянно попросила, чтобы я поговорил с Джоном. Нет, я не хочу, чтобы меня снова послали. Поэтому я позвонил Молли. Одному было скучно, да и не помешало отблагодарить ее за то, что она для меня сделала. Она смущенно спросила, не должна ли она записывать, как Джон. Неужели я настолько небрежно с ней обращался?.. Молли — не Джон, Молли — это Молли.

За два года круг волновавших моих клиентов проблем не слишком изменился. Муж опустошил банковский счет ради любовницы… Мерзавец-отчим писал падчерице анонимные любовные послания, чтобы жить на ее пособие… А она ведь думала, что он был ее единственным, любовью всей ее жизни. Я невольно поднял глаза на Молли. Что ж, она больше так не считает.

Лестрейд предложил взглянуть на «тайну скелета». Мы спустились в затхлый подвал, где за столом восседал обозначенный скелет, облаченный в костюм. Пока я работал, в голове звенел голос Джона. Доктор обзывал меня «выпендрежником» и «позером», предлагал «поднять воротник» и вопрошал, не ревную ли я Молли… к кому, к скелету? Лестрейд просто хорошо проводил время и спросил, стала ли Молли моим новым ассистентом. На этот вопрос я не мог дать однозначного ответа. А со скелетом все было ясно. Тетрадка с надписью «Как я это сделал. Джек Потрошитель» не оставила никаких сомнений в том, что все это оказалось мистификацией. А кому были нужны такие хлопоты? Хороший вопрос, Джон.

То, что спросила все-таки Молли, я понял, только когда мы оказались на пороге квартиры мистера Шилкотта — клиента, что забыл ту шапку, которую мы с Майкрофтом столь блестяще проанализировали. Или не блестяще? Парень сказал, что его девушка — моя большая поклонница. Девушка, откуда у него девушка?.. Осознание того, что брат и в этом оказался прав, не слишком долго меня угнетало — мы ведь пришли по делу. Мистер Шилкотт, «торчащий на поездах», стирал записи с камер наблюдения в метро и показал нам одно видео: последний поезд уходит со станции «Вестминстер», и в него садится пассажир. Поезд прибывает на станцию «Сент-Джеймс парк» — никого нет.

Я замер.

Это было… интригующе.

Весь путь занял у поезда десять минут — в два раза больше обычного. Спрыгнуть он не мог — при движении двери автоматически блокируются. Машинист этого поезда потом уволился… Точно подкупили, никаких сомнений. Но зачем?

Не помню, как мы покинули квартиру мистера Шилкотта. У меня перед глазами замелькали схемы метро и подземные туннели. И это лицо — я его знал. Лорд Моран, пэр королевства, много лет работает на Северную Корею. Самый крупный из моих «маркеров». Человек, исчезнувший под землей.

Или?..

Джона бы это удивило, но предложенная мистером Шилкоттом загадка не дала мне забыть о Молли, и я даже предложил ей перекусить. Ее все это смутило. Наверное, она не ожидала от меня такого участия. К тому же, она была помолвлена. Что ж, я ее поздравляю. Я искренне пожелал ей счастья. Мориарти был дураком, раз не принял ее в расчет. Порой историю меняют самые незаметные ее участники.

Странно — кажется, я дал ей понять, что знаю о ее прежней ко мне симпатии. А я считал, что не разбираюсь в таких вещах. Видимо, Майкрофт снова был прав: не стоит судить человека по дурацкой шапке, что он носит.

Поел я в итоге только дома — купил в ларьке неподалеку немного чипсов. Внезапно кто-то позвонил в дверь. По голосу я узнал Мэри, невесту Джона. Она явно была чем-то встревожена. Взбежав на второй этаж, она показала мне сообщение, что пришло ей на телефон. Надо же, она так быстро поняла, что это не спам, а код… Когда я разгадал этот шифр, кровь остановилась у меня в жилах. Чипсы полетели на пол, и я бегом побежал из квартиры.

«Спасти Джона Ватсона. Святой Иаков-младший».

Кто-то похитил Джона. Я и сам этого не ожидал, но нараставшая где-то внутри паника не мешала ясности мышления. Разве что адреналин зашкаливал, и я даже не дрогнул, выйдя наперерез несущемуся по улице мотоциклу. Вот, теперь у нас есть шанс. Мэри крепко обхватила меня за талию, а я вывел перед мысленным взором схему города. Мы должны успеть. Нет, не так — мы обязаны. Если мы опоздаем, я никогда себе этого не прощу.

На ее телефон продолжали приходить сообщения. «Становится теплее, мистер Холмс. У вас около десяти минут». Что все это значит? Я отогнал назойливый бесполезный вопрос. Пока это вторично, главное — успеть спасти Джона. Главное — сосредоточиться на дороге.

Нам пришлось несколько раз сократить путь в неположенном месте, и все равно мы ехали слишком медленно. Пришло новое сообщение: «Отсрочка казни. У вас есть еще две минуты». Я облизал пересохшие губы. Под мотоциклетным шлемом я так взмок, что пот лишь чудом не заливал мне глаза. Мы наконец-то прибыли на место…

«Джон — отличный Гай».

Господь всемогущий. Они сунули его в костер. Я спрыгнул с мотоцикла, отбросил шлем. За мной бежала Мэри. Дерево и старая ветошь уже горели, и от дыма я закашлялся. Пламя обжигало лицо, но я продолжал упорно раскидывать горящие деревяшки. Боже, пусть Джон будет жив… Пожалуйста, пусть он будет жив…

Мы вытащили его на свежий воздух. Пытаясь освободиться, он поранился, и по его лицу текла струйка крови. Он был страшно бледен и вяло реагировал на наши крики.

Но он был жив.

На следующий день на Бейкер-стрит некстати заявились мои родители. Пока матушка жаловалась на отца, который все роняет за диван, я напряженно думал. Зачем кому-то было засовывать Джона в костер и потом сообщать об этом Мэри (а через нее — и мне)? В отличие от ситуации с крышей и Мориарти, сценариев здесь было больше тринадцати, и это меня раздражало. Бесполезно было строить теории в отсутствие фактов, и то, что факты не вязались друг с другом, вселяло тревогу. Игнорируя родителей, не снимая туфель, я залез на диван, впечатавшись взглядом в снимки своих «маркеров». Лорд Моран исчезает в метро, Джон исчезает в костре… Что там говорит матушка? В парламент никого не пускают? Хм…

Пришел Джон, и я не без труда выпроводил родителей. Матушка продолжала причитать. Людям всегда плохие мысли в голову лезут, это верно. Ну что поделать — детей не выбирают. И родителей тоже… Мне все-таки удалось захлопнуть дверь, и мать с отцом наконец-то удалились. Ничего не подозревавший Джон принял их за клиентов. Ну, в каком-то смысле… Хм, а я ведь отвык от этого выражения искреннего изумления на его лице. А кого ты ожидал увидеть? У каждого свой крест, Джон. Тебе ли об этом не знать.

Конечно, проницательный доктор связал появление моих родителей с похоронами, на которых их не было, и сотворил из этого очередной упрек. Ну прости меня, что я мог поделать! Чтобы отвлечь его от этой темы, я сделал комплимент его отсутствующим усам. Джон не был уверен, как его оценить, но к моему фальшивому самоубийству больше не возвращался. И правильно — у нас ведь были заботы поважнее.

Я ввел его в курс дела. Конечно, верноподданного Джона поразила шпионская деятельность члена палаты лордов, но на удивление не было времени. Мне на телефон пришло сообщение — фото Морана рядом со станцией «Вестминстер»… И тут до меня наконец-то дошло. Недаром я всегда считал, что присутствие Джона стимулирует мою мозговую активность! Речь идет не о «подпольной», а о «подземной» террористической сети! Моран исчез в метро не один, а вместе с целым вагоном, который где-то отцепили! Но зачем? Я еще раз все проговорил. Пэр королевства похищает вагон поезда между станциями «Вестминстер» и «Сент-Джеймс парк», Джона заставляют изображать Гая Фокса…

Ну конечно.

Пятое ноября.

Порох, измена и заговор.

Я еще раз связался с Говардом — нужно было найти, где Моран спрятал вагон. Тот клялся, что между этими станциями нет никаких ответвлений, но при упоминании Суматра-роуд все-таки вспомнил. Станция, которую закрыли прежде, чем открыть. Вот оно!

Мы с Джоном отправились в метро. Разумеется, он сразу заявил о необходимости вызвать полицию, и мне захотелось ему подыграть. Я уже предупредил Майкрофта, но пусть Джон думает, что мое высокомерие действительно граничит с безрассудством. Уже когда мы спускались по одному из служебных ходов, он попытался позвонить снова. Сигнал предсказуемо не ловил. Ну и хорошо. Джону не повредит небольшой розыгрыш, а то он слишком много хмурился в последнее время.

Мы без особого труда нашли заброшенную станцию, но… там ничего не было. Проклятье! Где еще быть этому вагону?? Я мысленно смоделировал взрыв. Ага, логично — ответвления для воздуха. Я спрыгнул на пути. Надо пройти чуть дальше.

Конечно, Джон последовал за мной, и вскоре наши фонарики высветили десятки подрывных зарядов, прикрепленных к стенам. Вот вам и слушания по закону об антитерроре… Вагон стоял чуть впереди. Я ощутил приятное возбуждение. Вот и наша цель.

Стороннему наблюдателю вагон мог показаться пустым (Джон предсказуемо пришел именно к этому выводу), но я заметил висящие вдоль стен провода. Вагон и есть бомба… Да уж, Гаю Фоксу такое и не снилось.

Мы осторожно вынули сиденья, но заряда с таймером так и не нашли. Я представил схему взрывного устройства… Да, точно, вот оно. Таймер находился под полом. Я вытащил доску, чувствуя, как Джон рядом напрягается до предела.

Конечно, он затянул свою шарманку: нужна группа специалистов, почему ты не позвонил в полицию… Хватит бубнить, Джон — это ты тут у нас без конца похваляешься своими солдатскими навыками! Внезапно в вагоне включился свет, а таймер начал обратный отсчет.

Кажется, мы влипли.

У Джона снова началась его морально-показательная истерика. Напуган он был не на шутку, да и мне, признаюсь, было не до смеха. Я попытался поиграть в рыцаря и сказать ему, чтобы он уходил, но даже Джон понимал, что в этом не было никакого смысла. Тут ему вдруг пришла идея использовать мои чертоги разума. Я сделал вид, что сомневаюсь, но потом все-таки усиленно наморщил лоб и приложил ладони к вискам — так я выгляжу со стороны, когда о чем-то размышляю?

Как остановить бомбу, я знал, но искушение было слишком велико. Незаметно нажав кнопку выключения, я с трагическим лицом посмотрел снизу-вверх на Джона и попросил прощения «за всю причиненную боль». Нет, в этом я был искренен — мне ведь хотелось, чтобы он меня простил. Однако Джон, закаленный в боях нашей дружбы, заподозрил в моих словах «трюк» и обвинил меня в том, что я хочу уйти с чистой совестью, хотя вел себя… нехорошо. Я видел его внутреннюю борьбу и с нетерпением ждал, что он скажет. Конечно, он хотел лишь того, чтобы я был жив — я ведь знал, как ему всего этого не хватало. Чтобы подтолкнуть его к дальнейшим откровениям, пришлось надавить на больное и сказать про «упущенное» будущее с Мэри. Это сработало: Джон, казалось, еще сильнее обозлился, но потом все-таки сдался неизбежному. Наградив меня незаслуженным комплиментом, он все-таки сказал, что меня прощает.

Наконец-то.

Признаюсь, это того стоило.

Но я все-таки не сдержался. Готовясь к смерти, Джон так пафосно напыжился, что меня прорвало на смех. Видит Бог: мало было в моей жизни смеха за эти два года, а Джон скорчил такую уморительную рожу… Нет, он бы себя видел!.. Конечно, мое бесстыдное хихиканье привело его в ярость, и он обозвал меня «скотиной», но от этого я лишь громче засмеялся. Нет, Джон, даже не пытайся оправдываться — ты ни о чем не догадался. Но я правда никому не скажу, слово скаута…

Я все еще смеялся, когда Джон обнаружил, что в полицию я все-таки позвонил. За это он пообещал меня убить, но уж ему-то следовало бы знать, насколько неактуальной была эта угроза.

* * *

Перед тем как поставить точку в деле лорда Морана, я все-таки наведался к Андерсону. Следовало приструнить его за «дело Джека Потрошителя» и объяснить его дурацкому фан-клубу, как я ушел целым и невредимым с той крыши. Моим внушением незадачливый судмедэксперт проникся, но вот мой рассказ его не убедил. Что значит, были идеи и получше? Кругом одни критики, честное слово.

Пока Майкрофт стенал на «Отверженных» (и нечего мне трезвонить — в следующий раз подумает, прежде чем давать обещание нашим родителям), я готовился выйти к журналистам. На Бейкер-стрит отмечали предстоящую помолвку Джона и Мэри. Разлив шампанское по бокалам, я отошел к окну. Мэри продолжала надо мной подшучивать, и я окончательно убедился в том, что она мне нравится. Наконец-то Джон сделал правильный выбор. Но все-таки на свадьбу я не пойду — с такими мероприятиями я плохо сочетаюсь.

Отпраздновать радостное событие пришла и Молли в компании своего жениха по имени Том. Я взглянул на него… Так вот кого ты выбрала себе в мужья? Гхм. Пожав ему руку, я поспешил ретироваться в коридор. Джон спросил, заметил ли я. Он что, издевается? Я с досадой посмотрел на свой шарф. Какой… конфуз.

Оставалось выяснить, кто все-таки засунул Джона в костер, и зачем они это сделали. Этого я пока не знал, и предчувствие у меня было нехорошее. Неприятное. Что-то подсказывало мне, что такую историю Джон вряд ли захочет разместить в своем блоге.

Он сказал, что мне нравится быть Шерлоком Холмсом. Да, возможно. Каждый из нас играет свою роль, и мне моя по душе, не скрою. Джон все еще хотел, чтобы я раскрыл ему свою тайну. А был ли в этом смысл? Все равно важнее то, что он напишет в своем блоге, а не то, что было на самом деле. Правда скучна, и в ней нет таинственности — недаром ведь Андерсон остался разочарован моим рассказом. Так что чудеса я оставляю вам, доктор. А сам просто буду Шерлоком Холмсом.

Прежде чем выйти к журналистам, я все-таки надел охотничью шапку с двумя козырьками.

У любителей странных головных уборов все же бывают друзья.