Перевёрнутый Крест (гет)

Глава 07:

… И так. Я более менее раскидался с последними событиями. Что мы имеем в сухом остатке? Исключая очевидный факт того, что меня вот на полном серьёзе попытались «замочить в сортире», устроив тёмную, заранее при этом приставив ко мне несколько молодцев в качестве слежки и вообще заставив тех, как я понял, в течение некоего определённого им времени (после которого они сменялись), таскаться за мною следом, чтобы в итоге подловить в наиболее уязвимый момент, когда я останусь один… И, это, немного отходя от темы… Ну это как бы вау, прям даже ВАУ. В смысле, неужто я и в самом деле настолько важен?

Кхм, так вот. Кроме того, что меня, оказывается, достаточно настойчиво неизвестно сколько времени сторожили, мы имеем… А ничего мы не имеем, говоря откровенно. Скажу и того больше, сам по себе факт этого наглейшего нападения, по меркам всё того же преподавательского состава, ровным счётом ничего из себя не представляет, пусть даже в этом инциденте от моей руки не иронично чуть не погибло несколько студентов… Да, их таки смогли в последний момент откачать за счёт демонической техники медсестры, хотя минимум двоим я точно размозжил черепа. Но да не об этом сейчас. И нет, мне-то плевать на судьбы этих мудаков, чай они сами меня убить хотели, и я только рад тому, что директор и его помощники за данный случай на меня никаких санкций наводить не собираются, но… Но основной опрос остаётся открытым — зачем это всё изначально вообще только нужно-то было?! Чтобы что, собственно?

В смысле, я в целом могу понять, из-за чего меня хотели бы избить некоторые лица. Да даже убить, ладно. Но проблема в том, что вероятных причин для подобного, всё же, значительно так больше одной или даже двух — как бы меня то не печалило, ага. И пусть они, причины эти, по большей части все надуманные… Но только менее вероятными они с этого, хах, вот вообще не становятся!

Во первых, виноваты в сложившейся ситуации вполне могут оказаться «Изгнанники», которых я вроде уже как-то упоминал — это такая себе школьная опг местного положения, состоящая из обиженных жизнью монстрелов, кушать не могущих как мечтающих перебить всех чистокровных монстров и устроить триумф имени себя… но поскольку среди нападавших был Кореец, на секундочку, вполне себе чистокровный монстр, да и сам я как бы тоже монстрел — конкретно этот вариант я всё же считаю крайне сомнительным, пусть он и первый приходит лично мне на ум. Во вторых, за этим нападением могла скрываться такая вот своеобразная многоходовка от кого-то из комитета безопасности, в котором не любят ни наш клуб журналистики, ни Изгнанников, и в котором, с высокой долей вероятности, все были бы только рады, если бы наши группы сами друг друга тихонечко перебили, без непосредственного вмешательства самого комитета, что наблюдал бы за всем этим со стороны и лишь ехидно ухмылялся… Ну, либо же, если совсем в сторонке устоять всё же не получилось бы — им для благополучного (разумеется, исключительно для себя) исхода хватило бы и совсем чутка помочь, легонечко подтолкнув нас с Изгнанниками к столкновению лицом к лицу. В третьих, ещё вот это вот всё вполне могла оказаться какая-то очередная, мне непонятная, но очевидно долгоиграющая мутка нашего многоуважаемого директора: всё же, этот фрукт в оригинальной истории, если мне не изменяет память, совершенно не стеснялся вполне осознанно и без особой подстраховки натравливать на Цукунэ собственных то ли подчинённых, то ли других студентов из числа тех, кто имел на парня зуб. Да, натравливал не просто так и опять-таки, ради каких-то своих сумрачных планов, но факт есть факт. Звучит может нелепо, но принципиально именно то, что данный лжесвященник вполне мог бы так поступить, что уже лично меня нервирует до невозможности. Ну а кроме того, ещё как один вариант, на этот раз уже четвёртый, чисто на десерт, так сказать — в туалете, это вообще могли быть просто мои личные недоброжелатели, что собрались в один день вместе, да чисто из доброты своих необъятных душевных широт, захотели надрать мне мой квадратный зад. Ну вот просто из благородной идеи и чтобы всему такому из себя нехорошему мне неповадно было.

Мир, он же, как известно, полнится добрыми людьми и небезразличными к нашим заблуждениям и ошибкам доброходами, которых хлебом не корми а говном корми, а дай кому-нибудь объяснить, почему конкретно и в чём именно ты, такой невежественный и недалёкий, не прав. И почему сам означенный небезразличный доброход прав всегда, полностью и безоговорочно… В общем, да, как вы могли заметить, после того, как меня хорошенько отпинали (пусть и не в одни ворота), я преисполнился негативом и желчностью ко всему подряд. Ну-с, предположим, что вскоре это пройдёт. Или не пройдёт. Будем, в общем, посмотреть.

— …Пить хочешь?

— М-мх-х…

— Это значит да? Или ты мне подохнуть особенно болезненным образом пожелал?

— Мх-х!

— Ладно, буду считать это согласием.

Приподняв бутылку, аккуратно даю немного отпить из неё своему текущему товарищу по палате.

Весь перемотанный с головы до ног, что мумия, с подвешенными сломанными руками и фиксирующей повреждённую шею шиной, он смотрел на меня устало, но с долей благодарности, пусть и крайне настороженной — как-никак, а все его нынешние травмы парень получил непосредственно от меня… И да, руководство академии не придумало ничего умнее, чем засунуть двух только что подравшихся школьников в одну палату и под присмотр одной единственной медсестры, видимо ожидая, что мы больше конфликтовать и махать кулаками сегодня уже не будем… Ну мы, в целом, и не дураки, чтобы дальше этим заниматься. Даже я, который может и выглядит пободрей Корейца, но всё же сегодня получил очень и очень неслабо, так что, перерыв на восстановление потребуется даже мне. Да и, честно сказать, с этим петучем я в принципе больше на серьёзных щах махаться не хочу, а то пришибёт ведь ещё — в этот-то раз, тот факт, что он меня своими когтями (и, как оказалось, отравленным дыханием) не зацепил, заслуга исключительно подмахнувшей мне Госпожи Фортуны, а не каких-то там моих заоблачных навыков или умений.

Удача, как она есть, чистая и рафинированная.

Некоторые, возможно, спросят — а с чего бы это я вообще данному любителю выступать в бойз-бендах помогать надумал, и даже водой его сейчас с рук пою, если этот индивид меня, на секундочку, за малым чуть не покалечил, или вовсе, убил?

Ну так… А чего бы и нет, собственно? После драки кулаками не машут, это все знают, и если уж он выжить по итогу наших разбирательств умудрился, да ещё и обещает в скором времени на поправку пойти, то… Да, как бы… Что мне с ним, таким прекрасным, ещё делать-то по хорошему остаётся? Заканчивать, так сказать, начатое и брать на душу его смерть уже не в драке, а сейчас, когда всё уже, казалось бы, и так решёно — мне не хочется от слова совсем, да и честно говоря, заниматься чем-то подобным сейчас, это, ну, попахивает уже просто чем-то сомнительным и ничтожным. И вообще, мне тупо в падлу, ага.

Да и, если я его сейчас игнорировать начну или вовсе добивать, мелочно оно как-то получится, не находите? В общем, как-то так оно к этому и пришло…

— Фух… Спасибо.

— О, вот ты и заговорил, не прошло и полугода, — ставлю бутылку на стол и весь подбираюсь, смотря на своего товарища по несчастью бдительным-бдительным взглядом. — Ну, коль ты наконец изволил раскрыть рот, то, будь уж так добр и скажи-ка, дружище мой, на милость — вы, юродивые, на меня вообще за кой хрен-то напали? Какое я вам злое зло сделать вообще успел, м?

Кто, для чего, почему, от кого, на кого… нет.

Вопрос у меня был ровно один: «нахрена»?! И это, примерно, именно то, что я у данного товарища сейчас, чуть завуалированно и несколько развёрнуто, спросил — ну а всё остальное, пока что, явно могло обождать. Справедливости ради и честности для, был у меня и второй вопрос, но сводился он общей сутью к повторению вопроса за номером один, но уже в более грубой вариации его озвучания, так что, конкретно этот вопрос я, пожалуй, возьму на себя сдержанность так и оставить в безызвестности... По крайней мере, пока. Свою же основную мысль, в её более пристойной (ну, насколько при специфики самой мысли это возможно) форме, я до своего новоявленного источника (потенциально) жизненно-необходимой информации, в целом, и так сумел донести. Ибо слишком уж искренне я недоумевал.

Что занятно — мой несвоевольный собеседник меня даже не послал вместо ответа! И, кажется, почти что изъявил готовность, пусть нехотя, но ответить... Насколько искренне, конечно, имеется у меня смутное сомнение, но да на безрыбье, как мы помним, и рак почти что щука.

— Мн-н… — поморщился Кореец, отводя взгляд и раздражённо закатывая глаза. — У меня кузен… В фан-клубе Акашии-сан… Он попросил… Настучать тебе, чтобы ты… Не зарывался.

— Вот-те на, — поудобней устраиваюсь на кушетке, готовясь внимать… И пытаться анализировать, что из сказанного просто немного сомнительно, а что п*зд*шь ну совсем уж откровенный. — И ты, только ради этого, сколотил себе шайку из всякого отребья, и пошёл меня искать, а после ещё остался кого-то их этих, — неопределённо махаю рукой, — прикрывать, отвлекая меня на себя?

— Ничё я… Не отвлекал… — прозвучало даже как-то обиженно. — Просто ты за тем придурком… Праворуким… Хотел погнаться. А меня… Будто и не заметил.

— И-и? Неужто ты приревновал? — в ответ на меня посмотрели как на самого мерзкого и ничтожного жука, по хорошему, непонятно как и почему вообще попавшегося на глаза. — Или что?

— Ты… — Кореец резко стал очень серьёзным. — Поступил как последний петух, когда проигнорировал меня и полез избивать слабаков.

Я моргнул в удивление.

Вот чего-чего, а подобного обвинения сейчас услышать я точно не ожидал… И да, особый колорит этому высказыванию придавала истинная форма Корейца.

— Ты в рожу что ли захотел?..

— Можешь попытаться дать, — он задрал нос так, что за малым не царапал потолок, — но только знай, что я и без рук смогу тебе навалять по первое число.

— Тогда зафиксировали, — и, видя что собеседник весь напрягся и уже даже начал привставать на своей кушетке, добавляю, — сразу как поправишься, чтобы был у нас, в клубе каратэ. Я буду ждать!

— Чего? — на меня посмотрели как на говорящую табуретку.

— Ты чё, подумал, что я тебя прямо сейчас добивать собрался? — приподнимаю бровь, повторяя взгляд собеседника, будто в зеркале. — Ещё чего! Не хватало мне над инвалидами издеваться.

— Сам ты… Инвалид… — буркнули мне, упав обратно и отвернувшись в другую сторону.

И вот… Сидим, молчим. Вернее, лежим а не сидим, но да не суть. Оно, в принципе, особой роли не играет, так что не цепляйтесь сильно к словам, окей? Минута, вторая, третья. А мы всё также сидим-лежим, плюем в потолок и пытаемся как-то развеселить себя разглядыванием внутреннего убранства палаты. оно ведь скучно, просто так сидеть-лежать. И развлечений, опять же, за прошедшее с моего поступления время не то чтобы хоть как-то заметно прибавилось… Вообще никак не прибавилось, если говорить начистоту. И даже книги ведь никакой под рукой нет, или хотя бы журнальчика, чтобы тоску развеять. Не обязательно даже одного из тех журнальчиков, которые так Гин любит. Просто, любого! Какого угодно… Да хоть какого-нибудь, честно говоря. Пятая минута, шестая, седьмая… Все трещинки на неприкрытом занавеской окне мне уже были как родные. На десятой минуте я, вероятно, мог бы в точности их зарисовать, если бы кто-то дал на чём это сделать… К слову! А ведь достаточно интересно звучит, знаете ли. Опять таки, никогда особенно сильно не увлекался рисованием, но, учитывая что делать особенно и нечего… Хм, может, мне даже походить немного на дополнительные занятия по этому самому рисованию? Не то чтобы я так уж горел желанием, но потенциально, это дело ведь обещало стать очень даже неплохим хобби. Не то чтобы у меня было так много времени, чтобы тратить его на эти самые хобби… Но вот, к примеру, в случаях как сейчас, когда мне буквально нечем заняться — почему, собственно, и нет?

Да и девчонки вроде как любят творческих парней…

— Пу-пу-пу…

Нащупав в учебной сумке карандаш и вырвав листок из тетради по классической литературе, я решил отдаться творческому порыву и излить на бумагу собственный вдохновенный пыл… Хватило мне, этого самого пыла, ещё минут на десять увлечения, после чего я, позорно признав за собой отсутствие каких-либо талантов на данном поприще и свою полнейшую творческую импотенцию — просто закинул все скомканные листы из многострадальной тетради по литературе обратно в сумку, как и карандаш, как и весь остальной ''художественный'' инвентарь, который в порыве мимолётного запала вообще додумался достать. И, бл*ть, даже не спрашивайте, за какие гениталии я, в тот момент, доставал такую штуку, как штангенциркуль и иже с ним. Как и то, откуда и для чего у меня вообще эта приспособа взялась. Вот просто не спрашивайте, ладно?! И вообще, я художник, я так вижу!

Шли первые тридцать минут…

— Так как, говоришь, тебя зовут?

— Леонид…

— Хах? — непроизвольно оборачиваюсь к собеседнику, и вижу, что тот абсолютно серьёзно. — Оу, я думал ты, э-э-э…

— Я аспид.

— Это я и без подсказок понял, так что… — на меня покосились, но так, уже скорее привычно, чем реально с неким негативом, — или нет, стоп! Ты что, имел ввиду, что ты аспид именно в плане своей расовой принадлежности?

— Угу… — ответ донёсся глухо, с едва заметным раздражением, но так, что становилось очевидно, будто подобные недопонимания на ровном месте с ним происходят… Ну, как минимум, не редко.

— Аспид, да? А это, — погружаюсь в чертоги разума и пытаюсь там откопать свои, откровенно, не самые обширные познания по теме разных монстров, — разве не кто-то из славянских монстров? И ты… — ничего не говорю, но с очевидным намёком смотрю на стопроцентно азиатскую физиономию собеседника.

— Я бурят.

— Оу, вот как… — э-э-э, вот оно как… ну да, ну да, предположим, оно всё, вроде как, довольно близко? — Ну, будем тогда знакомы, Лёня.

Пожимать друг другу руки за знакомство мы не стали по очевидным причинам, в пояснении я надеюсь, не нуждающимся.

Время текло медленно, разговор особенно не шёл — всё же, горло у моего собеседника болело нещадно, и просто чтобы меня развлечь диалогом, он вынужден был изрядно то напрягать, терпя крайне неприятные болевые ощущения. Тем не менее, кое-какую информацию я из собеседника всё же вытянул… И которая, общим посылом, меня привела в замешательство:

— …В смысле вы друг друга даже не знали?

— Да буквально, — Леонид на жестикуляции сейчас был не богат, потому, в основном подкреплял свои слова движениями головы. — Кто-то, как я, просто хотел подраться. Кого-то… Настоятельно попросили подчинённые… Коя-сенпая… Кто-то член фан-клубов… А кого-то бесило, что монстрел… С чистокровными… Общается, к-кхп!..

Лёня зашелся в приступе кашля, явно сказав больше, чем ему следовало бы… Как-то это зловеще прозвучало, будто его за распространение секретной информации устранить попытались! Но нет, он просто дал своему травмированному горлу нагрузку больше, чем тому сейчас следовало бы давать. И это всё на фоне того, что медсестра вообще строго-настрого запретила парню разговаривать, да. Но некоторые вопросы требовали ответов вот прямо сейчас, и я, не имея достаточного терпения, всё же, вынудил своего уже бывшего противника дать их вот прям-прям ''не отходя от кассы''. И-и-и, помнится, пока мне делать было нечего, я успел там накидать аж четыре варианта того, что это вообще в туалете такое было и какие у этого предпосылки, да?.. Хм, ну значит так, смело добавляйте вариант под номером пять: что на самом деле первопричиной нападения были все четыре ранее рассмотренных мной варианта, понамешанные вообще не пойми в каких пропорциях и фиг разберёшь насколько лихо закрученные. И нет, подобное умозаключение не означает, что я сразу же и безоговорочно поверил словам откровенно сомнительного источника информации, но… Но как минимум, в словах Леонида было достаточно разумное зерно на предмет поразмышлять. В конце концов, кто может уверенно заявить, что те же приспешники главы комитета безопасности не были сыграны в тёмную директором, для того чтобы пощупать за вымя меня, как самое ближнее к Моке лицо? Ну и всё в таком духе, да.

Когда прошло что-то около часа с момента, как я начал считать время своего пребывания здесь, ко мне таки решили пожаловать на предмет проведать первые посетители.

— Выглядишь не очень. Ну, хотя бы жив-здоров.

— И тебе привет, сенпай, — выглядел означенный сенпай как эталонный двухметровый каратист, поперёк себя шире; был это один из учеников третьего года, с которым мне пару раз доводилось вставать в спарринг и которого я, пока что, так ни разу и не победил. — Как у вас там, на воле? А то, чувство, будто про меня все забыли.

… И да, по поводу внешнего вида. Я этого ещё не сказал, но по правде говоря, мы с Лёней в данный момент прямо таки два сапога пара — все с головы и до пят перетянутые белыми бинтами, да так, что ничего кроме глаз, считай, не видно. Только и отличий, что у меня конечности практически полностью целые, если не считать единичной дырки в руке от кое-чьего клюва.

— Будет тебе, — на меня махнули рукой, — просто все сейчас заняты разбирательствами в случившемся.

— А там, что ли, вообще есть, с чем разбираться?

— Да не то чтобы, — сенпай поставил на прикроватную тумбочку корзинку со всякой лёгкой снедью… И только. Ничего развлекательного, к моей лёгкой грусти, в этой корзинке не было. — Просто, о случившимся удивительно быстро прознали все, кто только мог прознать, причем, в достаточно полных подробностях… Пусть и не без своего подвоха, да.

— Ну-ка, ну-ка. Что там за подвох?

— Ну, совсем незначительный, — сенпай усмехнулся, нехорошо так, я бы сказал, недобро, — просто ты теперь в глазах общественности в край отбитый чувак, который из-за своих шовинистских взглядов выследил и жестоко избил полтора десятка грязнокровных учеников, мирно занимавшихся своими делами и вообще с тобой никакого конфликта не имевших.

— Чего бл*ть?!

— Того, бл*ть! — явно развеселившись при виде моей реакции, сенпай хлопнул себя по колену. — Тебя теперь все радикальные монстрелы чуть ли не как архи-предателя рассматривают, который только из желания выслужиться перед каким-то вампиром, — я отчётливо видел, как сенпай сделал паузу, явно силясь не заржать, — решил открыть сезон охоты на всех своих ''нечистокровных собратьев''!

— Та-а-ак. Ну это уже совсем бред какой-то. — не мог не пожаловаться я. — В смысле, как так вообще получилось? Это ведь на меня напали исподтишка, и уж точно нападавших было не полтора или сколько там десятка. Всего пятеро!

— …И один сбежал, — добавил Лёня.

— И один сбежал! — согласился я. — Тем более, что среди нападавших был чистокровный!

— Ты это не мне рассказывай, а тому кто такие слухи умудрился пустить, и пустить п*зд*ц как удачно! У тебя, к слову, теперь своё собственное прозвище появилось, в курсе?

— Боюсь даже представить, что такого выдумать могли, на фоне ушедших в народ слухов…

— Ну, честно, лично я остался немного разочарован. В смысле, такое чувство, будто тот, кто твоё прозвище взялся выдумать, вообще никак стараться над этим не хотел… — «что, в общем-то, может оказаться чистой правдой», так и повисло в воздухе не озвученным. — Ладно, плевать как бы. Разве что, знаешь, как тебя теперь следует звать-величать?

— Ну давай, удиви.

— Ты у нас теперь «Цепной Пёс». — сенпай развёл руками. — Ну, типа ручная собачонка вампирши, смекнул, да?

— Я так понимаю, тот придурок, что это прозвище на меня повесил, просто немного видоизменил прозвище Гина?

— В яблочко! И знаешь, как теперь называют за глаза клуб журналистики? — сенпай аж наклонился от нетерпения вперёд и, не дожидаясь ответа, выпалил: — Псарня!

— Серьёзно? Ничего умнее что ли выдумать они не могли? — я откинулся на кушетке, прикрыв ладонью глаза. — Нет, понимаю, что никому оно просто нахер не надо было, но… Но, боги, как же это тупо!..

— То ли ещё будет, — внезапно стал сенпай серьёзным, — всю эту шнягу явно не просто так разгоняют, в этом просто смысла нет. Так что, лучше готовься к большу-у-ущим проблема, мелкий!

— Да я, как бы, уже…

Ну не говорить же ему, что чем бы там местные интриганы не маялись, это, в любом случае, даже близко не сравнится с масштабом маячащих в недалёком будущем проблем, при которых, даже директор, из разряда ультимативной непобедимой НЁХ, перейдет в число мало на что самостоятельно влияющих мошек?..

Думаю, никому из местных, по крайней мере сейчас, об этом лучшем не знать.

— А про меня… В этих слухах что-то… Говорится?..

Сенпай смущённо моргнул, кажется, только сейчас впервые взглянув на моего соседа по палате. На лице третьегодки отражалась усердная работа мысли.

— А ты, прости, кто такой? В первый раз вижу…

— Это тот самый чистокровный чел, что захотел со мной кулаками помахать… И как видишь, по очкам я пока веду. — смешок заставил Лёню кинуть в меня жаждущий отмщения взгляд. — Парень неплохой, я вот уже подумываю его к нам к клуб затащить. Кулак у него тяжёлый, — доверительно сообщаю смотрящему на нас с сомнением семпаю… И как-то, словно бы ненароком, вставшему так, чтобы сподручнее было Лёньку добить. — Ему, разве что, выносливость подтянуть, а то при всей своей силе, сам он хлипковато урон держит.

— Хмф. И что, ты так просто забудешь, что он тебя с толпой подсосов чуть не прибил?

— Да ну тебя, дело-то житейское! — отвечаю, совсем не покривив душой. — Сегодня помахали руками, завтра будем махать кружками с пивом. Мужская дружба, она, как известно, после обоюдных п*зд*лей только зарождаться и начинает.

— Спешу напомнить, что никакого пива вам ещё нельзя. — явно не разделял озвученной позиции семпай, поглядывая в мою сторону так, будто только что нашел своего знакомого внезапно ставшим на голову слабым. — Дело-то твоё, впрочем. Только если из этого херня какая получится, ты же с ней сам разбираться и будешь, в курсе?

— Самой собой, — без намёка на шутливый тон киваю, после чего, уже легче добавляю. — Слух, а у тебя на предмет почитать ничего не найдётся?

— Хм, нет, я и не любитель. — принял ''правила игры'' он. — А чего так?

— Да здесь тоска такая, что хоть на луну вой! — в стороне молча, но согласно, покивал головой Лёня.

— …Ну это дело хорошее. Ты, если что, меня с собой зови — знаю я пару шикарных местечек, откуда её видно, как на ладони. — влез в диалог некто, ответив мне вместо сенпая.

— О, Президент, здарова!

— Здоровей видали, — хмыкнул он.

— Мориока-сан, — даже будучи на год старше, сенпай оставался с президентом журналистов достаточно вежливым, что, как бы, лучше любых слов говорило о имеющейся у Гина репутации. — Добрый день. Ну, раз уж вы пришли, не буду мешать импровизированному собранию клуба журналистики. До встречи, мелкий, поправляйся скорее! — кинув напоследок какой-то оценивающе-задумчивый взгляд на Леонида, сенпай был таков.

— Н-да, не думал, что мы так задержимся, уж извиняй. — Гин свободно зашёл в кабинет, а следом за ним засеменили и девчонки, которые…

— Комия-кун!

— Кхе!

…Тут же сдавила меня своими изящными и внешне хрупкими, но чрезвычайно сильными ручками Мока, едва не выдавив из меня внутренности, что зубную пасту из тюбика. Мизори не была настолько же всесокрушительна на своём пути, но сказать точно, в какой конкретно момент она словно бы из ниоткуда появилась всего в полушаге от меня, даже обогнав при этом Гина (зашедшего, блин, первым) и вампиршу — я просто не могу. Вот всего мгновение назад её нигде не было, и вот уже чьё-то дыхание щекочет мне кожу на затылке морозной свежестью, прогоняя по всей спине табунами мурашки и отдаваясь в ушах завыванием арктической вьюги. Так что, на фоне этой парочки, Куруму, зашедшая в палату как нормальный человек разумный, была подобна светочу адекватности, вежливости и уважения к общественным нормам морали и порядка. Немного странно было такое говорить о буквальной суккубе, но так уж оно в самом деле и было, и от этого у меня что-то с непривычки пощёлкивало под черепом.

Рядом что-то недовольно пробурчал Леонид. Я тут, вообще-то, страдаю от излишнего внимания и почти домашнего (клубного) насилия, а он, скотина такая, видите ли, мне ещё и завидует! Да я бы с радостью с ним местами поменялся, лишь бы… Хм… А хотя, нет, не поменялся бы. Ну его, этого петуха, куда подальше. Мне и на своём месте неплохо, а все мелкие неудобства можно и перетерпеть, ага.

— Ты его так добьёшь, дурная. — вовремя показала всяким кровососущим кузькину мать суккуба, оторвав ту от меня и позволив вздохнуть полной грудью.

— Спасибо…

— Ага, без проблем. — почти не обратила та внимание, подняв перед собой корзинку. — Вот, это тебе от нашего клуба, хотя конечно же, больше всех сюда вложилась я. В конце концов, никто кроме меня среди собравшихся готовить и не умеет. Поправляйся скорее, а то брать на себя твою часть работы я совершенно не горю желанием…

— Я умею готовить, — нахмурилась Шираюки.

— То, что ты называешь готовкой — это не готовка, а какое-то издевательство! Нет, ну серьёзно, неужто ты в самом деле думаешь, что кто-то в мире и правда способен питаться исключительно мороженным и прочими холодными десертами?!

Снегурка выглядела практически идеально в своей внешней невозмутимости, но я был готов поклясться, что после слов собеседницы щёчки её малость округлились. Как у мышки, дующейся на крупу. Лицо снежная дева держала отлично (либо просто не имела сильно развитых мимических мышц), но я чувствовал, что поднятая синеволосой тема её несколько задела. Вполне может статься, что она и сама отмечала за собой некоторый имеющий место быть недостаток кулинарных навыков.

— …Ладно, я пошла. Должен же хоть кто-то из нас заниматься клубной деятельностью? — она окинула взглядом девчонок и Гина. — Так что, вы тоже сильно не задерживайтесь, а не то я буду ругаться! Вот! — и, не задерживаясь более и даже не прощаясь, она вышла, щелкнув скользящей дверью.

— Противная, — поделилась мнением Мизори.

— Ой, да ладно тебе, она милашка! — не согласился Гин. — Просто, эм, стесняется.

— Поддерживаю, — достав из принесённых мне гостинцев два яблока, кидаю одно Лёньке… Не сразу, правда, вспомнив, что у того, вообще-то, сломаны обе руки. — Упс, извиняюсь, мой косяк.

— Гин-сенпай вообще-то правильно сказал, ребята! — как маленьким помахала нам с Мизоре пальчиком Мока. — Вы можете иметь предубеждения насчёт Куроно-сан, и они даже отчасти правдивы, так как она и в самом деле… сложная личность, — всё же подобрала вампирша, спустя небольшую паузу, наиболее обходительный способ выразиться, — но она неплохая!

— Эм, собственно, — уже занеся над шкуркой яблока зуб, замираю, — я это и имел ввиду, как бы? Я вообще-то поддерживал высказывание именно Гина, а не Мизори…

— А-а, о… Хихи, — только и ответила розоволосая, чуть смутившись и состроив нарочито дурашливую мордашку, показав мне кончик языка. — Прости, Сайзо-кун, я не так поняла.

— Она тебя, вообще-то, чуть не убила, — внезапно сказал Гин, оглядывая нас с Мокой со странным выражением лица… И видимо, подозревая, что нас уже обработали шармом или типа того.

И, знаете, его даже можно понять. Потому как, на защиту суккубы, вот так совершенно внезапно, встали что Мока, к которой эта самая суккуба больше всех цепляется и задирается, что я, которого… Ну, которого Куроно как минимум чуть натурально не покалечила (пусть отчасти тому способствовала и моя собственная поспешность). Тем не менее, не смотря на все обязанные быть обиды, мы всё равно высказались в её поддержку… И, если в моём случае, в большей степени всё же имела место быть меркантильная мотивация и банальное желание обзавестись суккубой как сильным союзником, то вот Мока… Ну, она и в самом деле говорила полностью искренне и без тени каких-либо скрытых идей.

Ещё раз, какой именно гений решил, что это чистосердечное солнышко обязано родиться именно вампиром?..

— Пф-ф, не она первая, не она последняя. — разводу руками, смотря на Гина с улыбкой. — И вообще, это кажись вскоре обещает стать доброй традицией!

На соседней кушетки закашлялся Леонид.

— Нахер бы такие традиции… — что-то там невнятно пробурчал он, чего, впрочем, я не услышал.

…Как не услышал и скрипа входной ручки, начавшей движение, но его не завершившей; как и последовавшего за тем звука поспешных, но лёгких шагов, удалявшегося по коридору.

— Вот-вот, пусть и грубо, но дело говорит, — покивал словам Лёни президент журналистов… После чего, перевёл на того смущённый взгляд. — Кхм, а это, простите за грубость, кто?..

— Да так. Тот самый парень, который меня в туалете чуть не прибил… Он классный, я вас познакомлю, когда у него горло заживёт и он сможет нормально разговаривать.

Три пары глаз скрестились на Леониде. Очень нервно сглотнувшем Леониде, кто сейчас семафорил мне что есть мочи, пытаясь выхлопать ресницами что-то на азбуке Морзе или типа того. И который явно сейчас почувствовал неладное.

…Улыбаемся и машем, машем и улыбаемся.

* * *