Собирая осколки (джен)

Я, признаться, думал, что эпопея с палочками затянется, и возможность получить новую появится в лучшем случае через неделю, но нет — уже следующим утром после завтрака Сириус под благовидным предлогом отделил меня от ребят и отвёл в пустовавшую гостиную. Там нас ждал Ремус и небольшой деревянный сундучок, окованный металлом, на котором едва угадывались какие-то руны.

— Проходи, Гарри, — сказал Ремус и похлопал рукой по дивану. — Присядь.

Я повиновался, косясь то на сундучок, то на Сириуса, который едва не подпрыгивал на месте от предвкушения. Был бы хвост — завилял бы, честное слово.

— Выбор волшебной палочки — это всегда увлекательное занятие, — улыбнулся Ремус. — А иногда — и крайне занимательное.

Я чуть не расфыркался, вспомнив, какое шоу устроил Поттер в лавке Олливандера и сколько там промучился, бедняжка, но промолчал. Вопрос выбора меня весьма интересовал. Считалось, что палочка откликалась в первую очередь на характер волшебника, который готовился поступить в школу, выбирая его. Но ведь характер по мере взросления менялся, а новую приобретать не приходилось — наоборот, большинство не расставалось с той, что была куплена впервые, всю свою жизнь. Волшебник со временем приучался использовать любой подходящий инструмент — ведь, как известно, достаточно сильный маг мог колдовать любой палочкой — или это палочка привыкала к волшебнику? Мне всё это немного напоминало выбор спутника жизни — что, в какой-то степени, так и было: можно, конечно, всю жизнь провести в мечтах встретить того самого, единственного, человека, предназначенного судьбой, перебирая одного за другим, а можно ужиться с тем, кто приглянулся и с кем обнаруживалась совместимость. Прикипеть, смириться, подстроиться друг под друга. С такой точки зрения в словах Олливандера о том, что волшебник учится у палочки, в то время как палочка учится у волшебника, был смысл. И объяснение, почему юному волшебнику не предлагалось перепробовать все палочки в магазине, а вручалась первая же подошедшая.

Ремус открыл сундучок: в нём обнаружилось порядка двух десятков палочек разной длины и расцветки.

— Ну, попробуй какую-нибудь, — поторопил Сириус, пока я замер в нерешительности.

Я весьма сомневался в успехе предприятия: во-первых, Олливандер меня не знал и никаких замеров на этот раз не проводил, во-вторых, не верилось, что получится выбрать одну из двадцати, тогда как Поттер перебрал едва ли не сотню из тысяч, что хранились в лавке. А ведь он был всего лишь ребёнком, а не взрослой личностью со сформировавшимися взглядами. Впрочем, возможно, я, по зародившейся в этом мире привычке, в очередной раз себя переоценивал.

Выбрал самую тёмную, жёсткую на вид — она меня чуть не обожгла, моментально нагревшись в руке. Отбросил её в сторону от греха подальше. Сириус поцокал языком и покачал головой, но от комментариев воздержался. Я взял следующую, красноватого оттенка и довольно короткую, в сравнении с остальными, но она показалась мне какой-то девчачьей, слишком мягкой, и была тут же отложена в сторону. Третья сыпанула искрами, чуть не воспламенив обивку, а четвёртая при взмахе послала такой поток воздуха, что у меня волосы зашевелились на загривке, а у Сириуса — встали дыбом. Ремус, наверное, смеялся бы до колик, если бы не грозный взгляд друга, что пытался пригладить шевелюру. Эти двое, казалось, всё больше веселились по мере того, как палочки в сундуке иссякали, а я, не подавая виду, сердился, бессмысленно взмахивая этими деревяшками и создавая вокруг себя сущий бедлам. Может быть, я должен был почувствовать какое-то там родство с той самой или её зов, но ощущал лишь глухое раздражение от того, что ничего не получалось.

Наконец, когда оставалось перепробовать всего несколько штук, одна, довольно длинная, светлая, но жёсткая, поприветствовала меня тёплой волной магии, что легонько опустилась на плечи.

— Клён и сердечная жила дракона, — задумчиво проговорил Ремус.

К сожалению, мне это ни о чём не говорило. Поттер такими вещами не интересовался, поэтому единственное, что я знал о палочках, — с начинкой из пера феникса — очень редки, а с волосом единорога — хороши для светлой магии.

— Поздравляю, Гарри, — сказал Сириус с улыбкой и хотел было забрать сундук, но я остановил его.

Больше из любопытства и ради чистоты эксперимента всё-таки подержал в руках оставшиеся палочки, чем, судя по вытянувшимся лицам, не то нарушил негласную традицию «бери первую отозвавшуюся — и топай отсюда», не то оскорбил ещё какой сакральный смысл, что маги вкладывали в этот ритуал. Мне было всё равно: я на палочку смотрел исключительно с практической точки зрения — как истинный маггл. Больше ни одна не проявила ко мне интереса, и я смирился с тем, что есть.

— Лучше пока не показывать её остальным, — прокомментировал Сириус, пока я бездумно крутил новую палочку в руке, рассматривая со всех сторон. — Ни к чему вопросы.

Пожал плечами в ответ: хвастаться точно не собирался, привлекать внимание — тем более не в моих интересах.

— Мне ведь ещё нужно за неё заплатить… — задумчиво пробормотал я, мысленно пересчитывая количество галлеонов, оставшихся в сундуке с прошлого года: выходило негусто. — Но я же не смогу теперь попасть в Гринготтс?

— Не волнуйся, — отмахнулся Сириус, — мы уже обо всём договорились.

— Ну а если мне…

Сириус, до того имевший крайне добродушный вид, мельком кинул в меня такой подозрительный взгляд, что даже моя вечно молчащая интуиция завопила благим матом, и я чуть словами не поперхнулся.

— Когда придут списки учебников, Молли сходит на Косую аллею и купит всё нужное, не переживай.

— Ладно, — выдавил беззаботную улыбку я, побоявшись развивать тему, осознавая, что настаивать — значит, нажить себе проблем.

Вот же чёрт!

Этого я опасался больше всего. Это Поттер чихать хотел на лежащие в сейфе золотые горы, не то не осознавая своего богатства, не то по выработанной за годы у Дурслей привычке довольствуясь малым. Для моих же грандиозных планов нужны были деньги: необходимые ингредиенты для зелий в стандартный список не входили — не у Снейпа же опять красть! Во второй раз Гермионе могло и не повезти. А для того, чтобы добраться до Гринготтса, нужно было Оборотное — получался замкнутый круг. Конечно, на Гриммо обитал работавший в банке Билл, но я понятия не имел, что мог бы предложить ему взамен услуги и, разумеется, молчания.

Быть в глазах окружающих пятнадцатилетним подростком — отвратительно.

Я заулыбался ещё лучезарнее, старательно изображая радость от приобретения, и предложил распробовать его и поупражняться в магии, пока никто не видит. С темы вроде бы соскочил, но Сириус продолжал время от времени коситься в мою сторону. А я чуть не стонал от досады. Мне казалось, он поможет, стоит только намекнуть: сам ведь ухитрился купить «Молнию», будучи беглым преступником — а я, к сожалению, не помнил, как он это провернул! Но, видимо, получил инструктаж от Дамблдора или очередной втык от миссис Уизли и теперь отыгрывал ответственного крёстного.

Как не вовремя-то!

Я скрипнул зубами, не рассчитал силу, и приманенная с помощью Акцио книга едва не треснула меня же по голове. Сириус хмыкнул, а я только тихонько вздохнул, сохраняя невозмутимый вид, хотя хотелось выть от бессилия.

* * *

До отъезда в Хогвартс оставалось меньше двух недель, а я так и не решил вопрос ни с ингредиентами, ни с галлеонами. Можно было, конечно, договориться с близнецами и приобрести нужное с их помощью — но, во-первых, близнецы вскоре уедут на целый год, а я останусь, и проблема снова встанет в полный рост, а во-вторых, у них кошельки тоже не бездонные, чтобы каждый раз меня выручать, они здорово вложились в свой магазин. Так что я отложил этот способ на крайний случай.

Тем временем украдкой поглядывал на Билла — вот уж кто наверняка знал обо всех нюансах сотрудничества с гоблинами. Но у меня не было ни капли уверенности, что наш разговор не станет достоянием общественности буквально через пару минут — они с Поттером не были друзьями, даже хорошими знакомыми, так, виделись пару раз в прошлом году. Вряд ли Билл стал бы хранить мои тайны и не заинтересовался причинами, по которым мне, сидящему в четырёх стенах, так срочно потребовались деньги, и немалые. Не хотелось бы так глупо спалиться, когда решил сидеть в уголке и не отсвечивать, словно приличный преступник в бегах. Но вся информация в шаговой доступности!.. Впору было начать локти кусать.

Так, поздно вечером, уже, скорее, ночью, погружённый в думы, я спускался на кухню в надежде зажевать чем-нибудь свою бессонницу. Очертания лестницы и коридора едва угадывались в полумраке, в воздухе стоял запах пыли и немного — дождя и царила оглушительная тишина. Которую неожиданно нарушил громкий жестяной шмяк об пол, отчего я едва не подпрыгнул. Что-то мелодично зазвенело, и послышалось бормотание, состоящее в основном из ругательств и причитаний.

— Ах, моя бедная госпожа… если бы она только знала, какая мерзость бродит по…

— Привет, Кикимер, — в полный голос сказал я, выруливая из-за угла.

Тот вздрогнул, заозирался, сильнее прижал к себе тряпичный мешок — мы таких с дюжину уже выкинули, — на удивление почтительно проскрипел:

— Молодой господин напугал старого Кикимера, — и даже улыбнулся.

— Что там у тебя? Опять пополняешь запасы?

Кикимер поближе подтянул к себе мешок и оглянулся: до его коморки оставалось всего ничего, когда я застал его врасплох. Ума не приложу, почему он просто не трансгрессировал с этим барахлом.

— Кикимер прячет, — прошептал он доверительным тоном. — Серебряная трубка хозяина Сигнуса…

Я удержался, чтобы не закатить глаза, и махнул рукой куда-то наверх.

— Ну так отнеси на чердак — туда всё равно никто не заглядывает, — беспечно сказал я, внутренне смеясь.

Кикимер задумчиво глянул в сторону лестницы и даже как-то весь подобрался.

— Да. Там он его не достанет.

Теперь главное — чтобы Сириус об этом не узнал, а то он меня по голове не погладит.

— Мерзкий вор, поганое отребье…

Стоп. Что?..

— Кто? — вырвалось у меня.

— ...сервиз госпожи, — всё бухтел Кикимер, подтягивая мешок к лестнице. — А господин-то, позор своего дома, молчит, что воды в рот набрал. Пока проклятые отбросы грабят благороднейший…

— Флетчер, что ли? — воскликнул я, а Кикимер разразился очередными ругательствами, посылая на его голову всевозможные кары.

Надо мной словно лампочка зажглась. Было что-то такое пару раз за обедом. Наземникус порой оставался на Гриммо, громко извинялся, что бросил на растерзание дементорам, постоянно дымил, отчего миссис Уизли каждый раз морщилась, и с поразительным мастерством отвлекал всеобщее внимание, ловко орудуя руками.

Сервиз, значит…

— Он был здесь сегодня? — поинтересовался я и по ответным завываниям о госпоже понял, что да.

Не воспользоваться такой возможностью было бы полной глупостью. Оставалось лишь правильно расставить капкан. Благо, что прецедент в каноне имелся.

— Кикимер, — позвал я, отвлекая бубнящего себе под нос домовика. — Постой-ка здесь минутку.

Пробираясь вдоль стола по тёмной кухне, где даже камин уже не горел, то и дело запинаясь о стулья и разномастные кресла, расставленные вокруг в произвольном порядке, я не мог нарадоваться, что удача наконец-то улыбнулась мне. И как я сам не подумал об этом пройдохе? Идеальный вариант!

На ощупь снял с крючка нужный мне предмет и всё так же вернулся в коридор.

— Вот, возьми, — сказал я ждущему Кикимеру, торжественно вручая большую чугунную сковороду. — Если этот… мерзкий вор умыкнёт ещё хоть одну вилку, огрей его этим хорошенько — но не на смерть! — и доставь ко мне. Поболтаем о компенсации за разграбление имущества благороднейшего и древнейшего семейства Блэк.

* * *

Бессонница, кстати, стала настоящим проклятием. Я по полночи ворочался в постели, боясь заснуть, боясь снова провалиться в сознание Волдеморта, а соскальзывая в забытье — видел неясные образы, и в них то убегал от языков пламени, что превращались в василисков и драконов, то ломился в дверь с чёрной ручкой, за которой оказывалась дверь с чёрной ручкой, за которой оказывалась дверь с чёрной ручкой… Голова по утрам трещала и раскалывалась на части, отчего я становился всё угрюмее и нелюдимее, что не могло не броситься в глаза окружающим. Каждый наверняка объяснял себе моё состояние по-своему — я до объяснений не снисходил вовсе: вопросов никто не задавал, а откровенничать не хотелось.

Все мысли были заняты ворохом проблем, которые только копились, пока время утекало как вода сквозь пальцы. В планах было выловить наконец Гермиону и обсудить наш маленький проект, но, как назло, рядом с ней постоянно кто-то мельтешил. Случай представился, когда близнецы в очередной раз учудили, уронив что-то у подножия лестницы. Грохот был такой, что миссис Блэк вопила громче баньши — даже на последнем этаже было слышно. Сириус и мистер Уизли в четыре руки едва справились с портьерами, закрывающими разбушевавшейся портрет. Впрочем, этот эпизод был мелочью в сравнении с гневом миссис Уизли. В итоге близнецы и Рон с Джинни под её бдительным оком весь вечер сортировали вещи, которые собирались взять с собой в Хогвартс, оставляя ещё годное и откидывая ненужное. Я лишь надеялся, что двое из ларца успели спрятать свой волшебный сундук и всю запрещёнку.

Впрочем, мне это было только на руку. Гермиона наконец-то осталась одна — как самая ответственная, она чемодан уже собрала, — и я смог подойти к ней без сопровождения любопытных взглядов. Она как раз топталась на площадке третьего этажа с книгой в руке, косясь на площадку четвёртого, с которого доносилась ругань, когда я тронул её за локоть.

— Пойдём-ка, расскажу тебе кое-что, — сказал я и потянул Гермиону вверх по лестнице.

Мы осторожно пробрались мимо двери в спальню близнецов, из-за которой слышался их невнятный, явно полный оправданий говор — спалились-таки в чём-то, — и продолжили путь выше. Гермиона озиралась — она здесь явно ещё не была. На последней площадке я остановился, заглянул за дверь с табличкой и только после этого пропустил Гермиону вперёд. Слава богам, Кикимера не было: он точно не был бы ей рад, а портить с ним отношения не хотелось.

— Чья это комната? — удивлённо спросила Гермиона, оглядывая убранство слизеринской расцветки и царивший здесь идеальный порядок.

— Регулуса — брата Сириуса.

Разумеется, её внимание привлекли рассортированные по стопкам книги, которые я просто складывал у кровати.

— Так это здесь ты от нас прячешься? — спросила Гермиона, откладывая свою книгу на постель и присаживаясь у моих.

В принципе, ничего опасного в них не было, хотя, признаться, червячок сомнения меня грыз, и я надеялся, что фолианты Блэков не способны опознать, были в роду Гермионы волшебники или нет.

— Я не прячусь, — возразил с запозданием, — просто отдыхаю от шума, читаю…

Последнее, наверное, не следовало говорить, потому что Гермиона перевела скептический взгляд с книг на меня, усевшегося на кровать, а потом — на стену за моей спиной. Почитала текст на вырезках и нахмурилась.

— Он был Пожирателем, — откликнулся я и пояснил: — Регулус. Сириус сказал, Волдеморт убил его.

Даже не соврал.

— Мы беспокоимся о тебе, знаешь, — проговорила Гермиона спустя минуту.

О-хо-хо.

Если на свете был человек, способный меня раскусить, помимо Дамблдора, что, к счастью, не собирался встречаться со мной в этом году, то это Гермиона. Её проницательность и внимание к деталям заставляли меня буквально ходить по краю. Гермионе нельзя было сказать в лоб, как тёте Петунье, эмоциональное «Волдеморт вернулся», тем самым разом отвечая на все вопросы — её этим не убедишь.

— Сириус думал, ты захочешь вступить в Орден, попасть на собрания, — тем временем продолжила Гермиона и посмотрела на меня внимательно, изучающе так.

У меня даже спина вспотела. Я уже сомневался, стоило ли оставаться с Гермионой один на один под прицелом её взгляда и градом неизбежных вопросов ради несчастного Оборотного зелья, и лихорадочно соображал.

— Меня палочка перестала слушаться, — выпалил я и мысленно махнул рукой: в принципе, если подумать, я не давал Сириусу обещания молчать.

Гермиона кинула на мой карман несколько обескураженный взгляд.

— Нам нельзя колдовать на каникулах, — тут же, не задумываясь, выдала она. — Гарри, у тебя же и так проблемы из-за несанкционированного использования волшебства!

Я уже натурально махнул рукой и закатил глаза.

— Как оказалось, нам можно колдовать на каникулах: в домах волшебников магию нельзя засечь. Вернее, магию засечь можно — доказать, кто колдовал, нельзя, — пустился я в путаные объяснения, сам до конца не понимая, как это работает. — Просто считается, что маги приглядывают за своими детьми и не разрешают им колдовать.

— Но это же… — задохнулась Гермиона и вскочила на ноги. — Это же дискриминация! Получается, тот же Малфой может колдовать на каникулах и изучать новые заклинания, а такие, как я, должны пропускать два месяца, потому что у них нет родителей-магов?

Боги, я разбудил дракона. Отвёл подозрения, называется.

— Ребятам не говори, — быстро предупредил я. — Не то миссис Уизли нас убьёт.

Гермиона заходила по комнате, щёки её раскраснелись.

— Не зря Малфой нос задирает, — фыркнула она. — Наверняка упражняется в чарах и смеётся над магглой с палочкой, которая вынуждена всё лето…

— Да ладно тебе, Гермиона, — не выдержав, перебил я. — Даже если Малфою разрешают колдовать на каникулах, два лишних месяца практики никак не помогают ему стать лучшим учеником курса. — А после паузы добавил: — Да и ты всегда можешь врезать ему по носу ещё раз.

Гермиона остановилась и, кажется, немного улыбнулась и успокоилась.

— Значит, ты здесь пытаешься колдовать? — спросила она, оглядываясь, словно ожидала увидеть следы неудачных заклинаний.

Ну, не то чтобы их здесь раньше не было… Я вынул из внутреннего кармана новую палочку и передал Гермионе, надеясь, что её это отвлечёт.

— Олливандер прислал. Клён и сердечная жила дракона. Хотя понятия не имею, что это означает.

— Кленовые палочки выбирают путешественников и авантюристов, — тут же откликнулась она. Вот откуда она всё знает? — А с сердечной жилой — позволяют творить самые сильные заклинания.

Я усилием воли подавил хмык. Это Поттер был тем ещё авантюристом, который постоянно находил неприятности на свою голову и прочие части тела — мне же и спокойная размеренная жизнь по душе. Впрочем, в данный момент выбора, ввязываться ли в авантюры, у меня не было.

— Я ещё не очень уверенно с ней колдую, — признался я. — Нужно немного привыкнуть, наверное.

Не уверен, что этот поток информации сбил Гермиону со следа, но внимание она переключила, так что я вздохнул с облегчением.

— Получается, на Гриммо можно колдовать…

— И Дамблдор настаивает, чтобы я продолжал обучение, — также упомянул я. — Сириус будет меня учить.

Гермиона нахмурилась, выглядела она весьма озадаченной.

— Я думала, что профессор Дамблдор сам будет тебя чему-нибудь учить, раз Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, а ты заперт здесь на неопределённый срок, — медленно сказала она, словно взвешивая каждое слово. — А он даже не поговорил с тобой.

Я замер, не зная, что сказать. Сам-то только радовался, что Дамблдор так и не почтил меня своим присутствием, а ей это отчего-то было важно.

— У Дамблдора много дел, — ответил я набившей оскомину фразой, поморщившись про себя.

Гермиона покивала, с задумчивым видом перелистывая «Природную знать», и на какое-то время воцарилось молчание. Я, конечно, догадывался, что в её представлении должен истерить, как несправедливо обвинённый подросток, которого отлучили от Хогвартса, а Дамблдор, с учётом его особого отношения к Гарри Поттеру, — меня утешать. Но не видел смысла изображать невесть что, было много более насущных дел. И прежде, чем я открыл рот, Гермиона сказала:

— Как ты собираешься приобрести шкуру бумсланга? Ингредиент редкий и очень дорогой, а тебе нельзя выходить из дома.

Я мысленно выдохнул и сам удивился, с каким волнением всё это время ждал ответа от Гермионы. От её решения, на самом деле, зависело практически всё: я не обольщался, прекрасно понимая, что не справлюсь с варкой зелий, тем более такого сложного, а у неё всё-таки был опыт.

— Сириус же как-то купил мне «Молнию», — пожал плечами я, надеясь, что Гермиона помнит подробности.

— Его заказ отнёс на почту Живоглот, — улыбнулась она.

Я скривился и невесело рассмеялся: такой способ мне точно не подходил.

— Снова будем воровать у профессора Снейпа? — прищурившись, поинтересовалась Гермиона с лёгкой полуулыбкой.

— Нет. Есть у меня ещё одна идейка… — пробормотал я, а потом предвкушающе усмехнулся так, что и упомянутый профессор позавидовал бы.