По приколу (джен)

«Пиздец», успевает мелькнуть в голове за секунду до полного погружения. Это произошло внезапно, как водится в таких ситуациях. Что-то схватило мою ногу и резко понесло на дно.

В этом момент я поняла, что называть «это» озером было чересчур возвышенно.

Огромная выгребная яма. Глубокая, черная, омерзительная. Я знала, я чувствовала, что она имеет дно.

И на это дно меня тащили.

Грязь ближе к поверхности больше походила на черную воду. Я легко скользила сквозь нее, истерично дергая ногой и пытаясь синхронно грести руками. Грязь лезла в глаза, уши. Она осела на языке поганым, ни с чем не сравнимым вкусом. Я пыталась держать рот закрытым, но почти сразу наглоталась комками.

Ужас всей ситуации крылся в отсутствии необходимости дышать. Работай здесь мои легкие как надо, я бы уже давно вырубилась от удушения. Грязь полностью забила мое горло, просочилась в каждый миллиметр тела.

С каждой секундой плотность грязи повышалось. Она густела буквально на глазах, сковывая движения, но давая возможность ухватиться и немного удерживать себя на месте. Я больше не скользила, меня с силой и завидным упорством редкими сильными толчками тянули вниз.

Я больше не чувствовала страх. Я ощутила настоящий ужас. Впервые за пребывание в этом мире я начала бояться не будущего, а прошлого.

На дне меня что-то ждало.

И как бы парадоксально это не звучало, я одновременно и знала и терялась в догадках.

Я отчаянно не хотела с этим встречаться. Это не походило на ситуацию с пузырями, нет. Сейчас я была твердо убежденна, что это я видеть, слышать, осязать и осознавать не хочу.

Не сейчас. Не сегодня. Я не хочу.

Пальцы застревают в грязи, и я подтягиваюсь вверх. Медленно, рывок за рывком. Я не видела куда ползу. Полоска света, на которую я до этого ориентировалась, сменилась полной чернотой. Я не понимала, где права или лево, но точно знала, что ползти надо по туннелю, проделанным моим телом.

Погружаю руки почти по запястье в грязь, упираясь свободной ногой в стену. Рывок за рывком, вверх по туннелю. Напрягать захваченную ногу, не переставать ею дергать.

Если я ее выдерну… Я смогу взобраться еще быстрее. Туннель рано или поздно выведет меня к поверхности и там придется плыть. Поднимаю правую руку, чтобы перекинуть ее выше, но она упирается в потолок.

Туннель заделался.

Нет.

Нет. Нет. Нет-нет-нет.

Сжимаю руку в кулак, сильнее опираясь свободной ногой в стену. Кулак с силой проделывает узкую трещину. Я подтягиваюсь к ней.

В этот момент нога соскальзывает. Стена внезапно под ней осыпается, и я теряю опору. Он словно выжидал этого момента. Резкий рывок дергает меня вниз по туннелю, по тем жалким метрам, которые мне удалось проползти.

Это конец?

Рывок прекратился. Я подняла голову и залепленными грязью глазами попыталась увидеть свет. Это правда конец? Я умру здесь? Почему сон перерос в настоящий кошмар? Почему я знаю, что я умру?

Это ведь сон? Я должна просто проснуться. А должна ли?

" — Все в порядке? — тихо обращается ко мне Ксения. Я вздрагиваю и поднимаю на нее глаза. По ушам режет музыка, орущая из нескольких колонок.

Ямы не было. Шумно сглатываю, понимая где оказалась. 723 комната, большое крыло десятой общаги. Ксения сидит передо мной в свободном белом платье, специально купленном для ее «проводов» в другой город.

Точно. Твоя прощальная попойка. Я траванулась на ней.

Я ей киваю и снова осматриваюсь. Ни намека на Зенит, самая обычная общага, построенная еще при союзе. Со слабой проводкой, протекающей крышей и невыводимыми тараканами. В комнате громко орет Моргенштерн, ему весело подпевает пара парней, из плейлистов которых достали это чудо. Я вижу Саню, поделившегося со мной своей «домашней настоечкой», его девушку Олю. Однокурсников, знакомых по общаге. Несколько нелегалов, протащенных через окна второго этажа.

— Саня, пиздуй сюда! — с яростью в голосе вопит Ксения, перекрикивая колонки. Мне она, разумеется, не поверила, и решила выместить злость на поставщике.

Не поверила… Она и в прошлый раз пару раз ударила его своей сумкой. Воспоминание не успевает сформироваться, как я вижу хватающую сумку Ксению.

— Она что-то у «Коляна» еще до меня купила, — хнычет Саня, покорно принимая свою судьбу.

Его отговорки волной возмущения поднимаются в моей душе. Я вскакиваю с кровати и шатающейся походкой подлетаю к Саньку. «Колян», разливайка за общагой, такое себе местечко, но траванулась то я от твоего пойла!

Ксения щедро тянет мне свою сумку. Совсем как тогда.

— Мы отведем ее до комнаты, — влезает Оля, грудью защищая своего суженого. Мне что-то тихо успокаивающе шепчут и легко поглаживают по голове. — Хватай ее с другой стороны! — гаркает она уже Сане.

Меня тащат по пожарной лестнице на второй этаж. Саня вслух размышляет, как им сложно будет выпустить нелегалов из общаги, ведь залазили они через мое окно. Соседки вовремя съехали к парням, оставив комнату полностью мне, подселить еще никого не успели, а я явно не в том состоянии, чтобы помогать кому-то прыгать с окна. Каждое слово Сани и яростное шипение в ответ Оли я предугадываю с поразительной точностью. Когда мы спускаемся на три пролета ниже, до меня наконец доходит, что это воспоминание внутри сна.

Фу. Я кривлюсь и громко матюкаюсь на весь лестничный пролет. Саня быстро накрывает мой рот ладонью и шикает, а после сдавленно мычит.

Я его укусила. Оля устало вздыхает и выговаривает, что я окончательно поехала кукухой. Меня это настолько возмущает, что я вырываюсь из рук сладкой парочки и высокомерно замечаю:

— Я адекватная. Подтверждено Шишей и Электрой. А еще миссис Эноной, а ее мнению я доверяю…

Закончить свою речь я не успеваю. Лица ребят идут рябью, улыбки растягиваются в хищном оскале. Саня с Олей переглядываются и одновременно делают шаг ко мне, пропевая во весь голос:

— Попалась!"

Меня выбрасывает на поверхность.

Круглыми глазами смотрю вверх, улавливая свет, исходящий от странных светящихся грибов, свисающих из пустоты.

Грибов здесь не было.

Без сил падаю на четвереньки, мимоходом замечая как тут мелко. С тела ручьями стекает грязь. Она вытекает из носа, ушей и рта. Я долго и кропотливо выблевываю ее из организма. Горло, легкие, желудок — я опустошала себя до последней капли.

С боку булькнуло. Слегка поворачиваю голову и вижу пузырь. Его формирование сопровождает легкое бульканье рядом. Я негромко смеюсь и выплевываю из-за рта капли грязи. Это бульканье ко мне в кошмарах приходить будет. Пузырь полностью формируется и, слегка покачиваясь, подлетает ко мне.

Устало смотрю на него, покачивая головой. Нет. Второго раунда я не переживу. Да ни в жизнь. Нет, нет, нет. Никогда. Ни за какие плюшки. Иди ты нахуй. Нет.

Пузырь через пару минут полностью сдувается. Закрываю глаза и, опираясь руками об колени, медленно поднимаюсь. Яма заметно обмелела, едва достигая моих щиколоток. Что-то в груди подсказывало, что пузыри — последнее, чего стоит мне здесь опасаться.

Я обернулась и вперилась взглядом в ничем не примечательный «уголок» на поверхности. Там было глубоко. Я знала, чувствовала, что там меня ждет он.

Намека на берег также не было. Интуиция также не подсказывала, есть ли здесь суша или что-то помимо грязи. Хотя… Грибы же появились? Значит есть. Железобетонная логика, не подкопаешься.

Может, разнообразия ради пойти на север? Где он только тут? Тогда на право?

* * *

Руки тряслись. На костяшках обеих рук чернели гематомы. Подтягиваю к себе ноющую правую ногу и нахожу кольцо гематом вокруг щиколотки. Суставы и связки ныли, словно я не спала в мягкой удобной кроватке, а пиздилась со стаей волков за кусок мяса.

И я явно проигрывала.

Что за хуйня?

— Мисс Кэтрин… Ох, вы уже встали, — Джесси застает меня за разглядыванием костяшек. Я тяну к ней руки, но попросить обработать не успеваю. — Через час должны прийти мисс Электра и мистер Шиша.

Она смотрит на мои руки и спокойно покидает из спальню, оставив меня с немым вопросом на лице. Джесси словно не видела моей маленькой проблемы. Джесси, которая переживает за чересчур горячее блюдо на столе и холодное молоко в кружке? Не увидела этот пиздец?

Это что за оксюморон?

Осторожно встаю на ноги, держась за кровать. Ноги дрожат, но подгибаться не спешат. Отлепляюсь от кровати и переставными шагами медленно ползу к шкафу, едва сдерживая тихие стоны.

Я не просто пиздилась с волками. Я еще с ними марафон бегала? Или там триатлон был?

— Сука-а-а, — тихо провыла я перед зеркалом. Цвет кожи максимально приблизился к белой, делая из меня почти чистокровную зенитку. Под глазами залегли тени, визуально утяжеляя его. С ними и без того не детский взгляд стал еще инороднее на юном лице.

Волосы еще смотались… Может, налысо? Скажу, что это все директриса. Хмыкаю, вспоминая ее улыбку. Смысл ее натягивать, если вы все так эмоции отрицаете?

— Я директриса Сину и теперь каждый должен побриться налысо, — растягиваю губы пальцами. Добиться эффекта зловещей долины не получалось. Хмыкаю и опускаю губы. Без натяжки уголки опустились, делая лицо грустным. — И не выспавшимся, — заканчиваю вслух.

Взгляд скользит вниз по лицу, плавно переходя на отражение рук. Руки в зеркале были чистыми. Хмурюсь и поворачиваю костяшки к себе.

Гематомы никуда не пропали.