Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

1 сентября 1991 года, поезд «Хогвартс-Экспресс», Кингс-Кросс, Лондон, Англия — Хогсмид, Шотландия.

Поднявшись в вагон, мальчики прошли по коридору в поисках свободного купе. К их удовольствию, такое нашлось, третье с конца, и вскоре они с комфортом расположились, совместно запихнув чемоданы на багажную полку. Артур осоловело хлопал глазами, явно пытаясь бороться с недосыпом, а Тео не хотелось ему мешать. Опёршись кулаком на скулу, он уставился в окно, разглядывая дивный мир волшебников.

— Скоро поедем? — зевнув, спросил Артур.

Отец утром показал Тео, как использовать проецирующие чары, «Темпус», которые искали ближайшие часы с помощью магии и показывали их циферблат. Точной механики работы заклинания Нотты не знали, да и в целом это им было не очень интересно. В преддверии распределения по факультетам Тео настоятельно убеждал себя, что ему нужен Слизерин, а не Райвенкло, где училась мама.

— Темпус, — Тео взмахнул палочкой, и в воздухе замерцал циферблат со стрелками и римскими цифрами. — Ещё семь… нет, пять минут.

Поезд издал длинный гудок, по платформе повалил пар, сияющий зелёным отблеском чар, и все школьники бросились, наконец, прощаться с многочисленными родственниками и забираться в вагоны. Пару раз в их купе заглядывали старшекурсники, кто-то даже предложил им пересесть, но по итогу никто не остался составить им компанию.

Поезд издал гудок вновь — и последние ученики Хогвартса заползли в высокие вагоны. Артур, казалось, уснул, положив голову на руки, сложенные на столе.

В дверь постучали. Тео обернулся. В проеме стоял мальчишка с короткими тёмными волосами и смуглой… тёмной кожей, в маггловском синем свитере и джинсах, смело и насторожено глядевший на них. Казалось, он был слегка взъерошен — а в руках у него была лишь свёрнутая мантия.

— Ребята, — с немного просторечным акцентом. — Можно к вам? Вы же первокурсники, да?

— Да, — несколько удивлённо ответил Тео, скорее на второе, чем на первое, — а что случилось? Где твои вещи?

— Какие-то старшаки выгнали меня из отдельного купе, сказали идти к вам, а вещи доставят какие-то домовики. Меня Дин зовут. Дин Томас.

Дин присел на краешек дивана купе, и поезд в этот же момент тронулся. Краем глаза Тео заметил, как девочка в детской мантии машет рукой уходящему поезду, и узнал её. «Джинни!»

— А вас как зовут?

Отвлекшись, Тео понял, что забыл представиться.

— Теодор Нотт, а это спит мой друг и названный брат, Артур Гэмп.

Тео впервые назвал Артура так, причём сказал он это походя, невзначай. Если этот Томас был бы недружелюбно к ним настроен, он должен был знать, что Артур и Тео не дадут друг друга в обиду. Что-то в мулате было такое, что роднило его с забияками из Лидса, которым Тео был вынужден в другой раз заколдовать ноги в вечный танец, чтобы они отстали от него со своими ножичками.

— А вы откуда будете? — Томас будто бы не замечал, что Тео не очень был настроен на разговор, но продолжал лезть с вопросами. Впрочем, эта отчаянная смелость установить контакт вызвала даже какое-то уважение в глубине души Нотта.

— Мы живём в Актоне, это…

— О! Это же в Лондоне! Я недалеко от туда живу, на станции Норт-Илинг! Я думал, в нашем захолустье, — усмехнулся он, — только индусские рабочие живут, что строят на поле свои башни бизнес-центра.

— Ты знаешь, что строят на холме в Актоне? — против своей же логики заинтересовался Тео. — Это была земля моего рода, но мы, эээ, потеряли её.

— Так бывает, — вздохнул собеседник. — Ба рассказывала, что её дед был вождём в Занзибаре, пока его не свергли британцы. Мы тоже были богатыми… но я никогда бы не думал, — добавил он быстро, будто спеша сказать, — что окажусь волшебником!

— Ты же знаешь, что есть целые волшебные семьи? — спросил Тео.

— Да. Оказывается, у папы брату тоже приходило письмо, но он ещё десять лет назад погиб в крушении поезда.

Тео на ум пришли нехорошие ассоциации. Он вздрогнул.

— А у меня в семье все волшебники. И у Арчи тоже, на много поколений.

Тео пытался сказать это так, чтобы не прозвучало хвастливо, но не преуспел. Впрочем, Дину, кажется, было всё равно.

— Круто! Я-то думаю, а чего вы в рубашках, так вы по-том-ствен-ны-е, — проговорил он по слогам, и сделал паузу, — заговорщики бородавок!

Дин засмеялся, и Тео, снова против воли, поддержал его смех. Ощущение волшебства везде вокруг немного пьянило его — если бы он знал, что чувствуют пьяные, он смог бы это описать именно так. Но Тео не знал — и просто немного удивлялся сам себе.

Артур, который, оказывается, слушал их всё это время, тоже затрясся от смеха. Откинувшись на диване, он аж красный от хохота сложил руки на животе.

Наконец, отсмеявшись, они сели нормально и продолжили разговор. Дин не был уверен, куда его отправит Распределяющая шляпа, но из всех факультетов он не хотел бы оказаться на Райвенкло («Ну их, этих задротов») — там, по его мнению, учились заучки. Арчи, напротив, не хотел бы оказаться на Слизерине («Я слышал слишком о многих мерзавцах в Лютном, кто был оттуда»), а сам Тео, подумав, сказал, что вообще не хотел бы попасть на Гриффиндор («Шумно… ну и у меня все на Слизерине учились, какой я гриффиндорец!»).

Родители Дина занимались чем-то не слишком достойным — он, отведя взгляд, сказал, что не очень хочет это обсуждать. Арчи в ответ посетовал, что у него никогда не было шанса даже узнать родителей, ведь они умерли, когда он был совсем маленьким. После их реплик Тео понял, что именно напоминало в Дине юных разбойников из Лидса. Свою догадку он не преминул озвучить.

— Дин, а твои друзья, ну, как оценили твой отъезд?

— Плохо, — Дин вновь отвёл взгляд. — Они решили, что я задрот какой-то. Я очень надеюсь, что нас научат взламывать замки в Хогвартсе, чтобы вернуться в банду летом. Ой, — спохватился он, поняв, что сказал лишнего, — то есть, я не имел в виду…

— А зачем тебе взламывать замки? — с интересом спросил Арчи, не заметивший ничего необычного в словах Томаса. Тот аж опешил.

— Ну… например, вынести из еврейской ювелирки золото, — нашёлся он после секундных раздумий. Мальчики переглянулись, явно от одной и той же мысли. Золото очень любили гоблины, и меняли его на свои галлеоны охотно. Если бы они знали, что у магглов есть целые ювелирки золота, что бы это ни было!

— Не выйдет, — картинно вздохнул Тео. — На ваших палочках стоят чары надзора, никто не может до семнадцати колдовать ими без ведома министерства, а вне школы летом колдовать нельзя.

— Тьфу, — Дин расстроился.

— А у меня, — как ни в чём не бывало продолжил Тео, — палочка не такая. Я смогу взломать замки, — хищно улыбнулся он. — Дружим?

Дин радостно встрепенулся, и трое одиннадцатилетних мальчишек радостно пожали друг другу руки. Как только они хотели было начать обсуждать то, чем заняться у них бы вышло лишь через без малого год… с громким хлопком прямо по центру купе возникла и шлёпнулась о пол большая жаба, начавшая квакать. Дверь в купе была закрыта, поэтому испуганный визг ребят никто не слышал.

Жаба просидела без движения несколько часов, навевая на каждого из тройки какой-то ужас, и лишь когда она исчезла они смогли расслабиться. За окном проплывали пейзажи британской пасторали, но говорить уже не хотелось. Мало ли эта жаба хотела их подслушать?..

Тео не заметил, как уснул, в кои-то веки без привычных кошмаров с вампирами, маггловскими големами, пьяным отцом и умирающим Принцем. Он проснулся уже в сумерках, когда Арчи, что-то обсуждавший с Дином, уже накинувшим мантию, потормошил его.

Вскоре поезд остановился. За окном горели неяркие фонари, а в коридоре послышался гам школьников.

Они приехали в Хогвартс.

* * *

Хогвартс впечатлял. Огромный замок на холме, похожий на сказочное создание, искрился сотнями самых настоящих защитных и охранных чар. Одни были похожи на мыльные пузыри, с которыми он играл в далёком детстве, другие обволакивали землю и стелились над травой, третьи заполняли собой всё вокруг.

Идя в нестройной колонне вслед за огромным мужчиной, назвавшимся Хагридом, Тео прилагал усилия, чтобы не забыться из-за такой какафонии образов, и не упасть. Перед ними шли какие-то девочки, а позади слышались чьи-то переругивания. Полсотни первокурсников разместились на лодках по четверо — с ними троими оказался ещё какой-то перепуганный, нахохлившийся кудрявый парнишка, которому явно было холоднее, чем остальным.

Наконец, они оказались в каком-то зале, где профессор Макгонагалл оставила их одних. Кто-то рассуждал, как будет проходить распределение, какие-то гря… магглорождённые рядом молились. Когда из стен вылетели приведения, портреты загомонили, а дети и вовсе почти что сошли с ума.

Теодор был оглушен, раздавлен, пришиблен огромной прорвой настоящего волшебства, что творилось везде вокруг. Наконец, они вошли в Большой трапезный зал Хогвартса. Он был не такой большой, но его потолок… настоящая проекция звёздного неба, какого никогда в жизни Тео не видел в Лондоне!

Его товарищей по несчастью вызывали по очереди по алфавиту. Чьи-то фамилии, как Аббот и Боунс, он когда-то читал или слышал (дети чиновников?) о других, как о Финч-Флетчли или Грейнджер, он слышал впервые, а третьи, как Малфой и Гойл, вызывали у него раздражение. Артур Гэмп оказался на Хаффлпаффе, а его имя вызывало удивленные вздохи и перешёптывания среди студентов Райвенкло и преподавателей — краем сознания Тео умудрился подметить это.

Драко Малфоя, Грегори Гойла и Винсента Крэбба Шляпа определила на Слизерин. За Малфоем почти что сразу вызвали и его, Теодора Нотта.

Он сел на стул, и Шляпа опустилась на его макушку.

Так-так, — прозвучал чужой голос в голове. — Ты добился бы успеха на каждом из моих Домов. Но… что ж.

— СЛИЗЕРИН! — проревел древний артефакт, и Тео на негнущихся шагах под жидкие аплодисменты студентов направился к столу своего нового факультета.

Он оказался рядом с Гойлом и полноватой девочкой, испуганно косящейся в сторону бледнокожего блондина, которым мог быть только Драко Малфой его собственной персоной. Малфоя представлял кто-то из старшекурсников кому-то ещё за столом («Как будто бы это нельзя было сделать в гостиной!» — раздражённо подумал Тео), а блондин в ответ кривился и важно, явно кому-то подражая, кивал. Нотт с удивлением отметил, что Драко явно не надел ничего под застёгнутую мантию, и зелёный галстук у него, как и у некоторых других студентов, висел прямо поверх одеяния мага. У самого Тео, как и у толстяка Крэбба с грустными глазами без признаков глубокого ума, галстук был заправлен под ворот рубашки и не торчал наружу.

Распределение продолжалось, и после очередного имени зал вообще замолк. Все обернулись, обернулся и Тео, и увидел, как худой невысокий мальчик с копной чёрных, как смоль, волос шёл к столу Гриффиндора под овации трёх факультетов.

Чтобы не показаться несведущим, он демонстративно хмыкнул и отвернулся. Вслед за ним это сделали и другие первокурсники, а Драко пристально посмотрел на Нотта, будто бы с претензией. Столкновение взглядов прервала визгливая Панси Паркинсон, отодвинувшая Крэбба от Малфоя, а вскоре Дина Томаса распределили на Гриффиндор. Конечно, Тео было грустно осознавать, что оба его… друга, и названный брат, и новый приятель, не попали в его Дом Хогвартса, но в чём-то это было и неплохо для него.

Наконец, напротив Тео в конце стола уселся тот самый мальчишка из лодки, Блейз Забини, который с интересом разглядывал новых товарищей, и церемония распределения закончилась.

Пение гимна Тео совсем не развеселило, а вот беззвучное мельтешение магии домовых, всего за мгновение по сигналу директора доставивших яства по столам, вызвало восторг.

* * *

Вещи, как и говорили старшекурсники Дину, уже были доставлены в спальни школьников всех курсов. Когда они пришли из трапезного зала, перед слизеринцами выступил декан факультета, профессор Северус Снейп. Тео едва не сорвался на крик, увидев человека из своих кошмаров — почему-то профессор Снейп был похож (не полностью, конечно, а лишь отдельными чертами, выдохнул Нотт) на Эдуарда-из-кошмаров. Тео решил поговорить с ним об этом, пусть тот и не был Принцем, когда-нибудь позже.

Декан посоветовал первокурсникам хорошо учиться и не пытаться задирать гриффиндорцев, особенно их новую знаменитость, после чего проинформировал, что старосты передадут расписания, и был таков.

В спальне было пять кроватей — но лишь четыре из них были застелены.

— Малфой, ты будешь спать без белья? — удивленно рассмеялся Блейз Забини.

Он, как он успел поведать Тео и белокурой надменной девочке по имени Дафна Гринграсс, которую попытался обаять, был сыном итальянских иммигрантов. Мать носила девичью фамилию Медичи («Если вам это что-то говорит, ха-ха!»), а отец «несколько лет назад» погиб «где-то на просторах Руссии». Тео вспомнил, что рассказывал той самой ночью старший Малфой его отцу, и с жалостью посмотрел на радостного Блейза.

Всё, что Тео успел понять про Блейза, говорило об одном: он не знал, кто такой Малфой, и чем он прославился среди магической молодёжи.

— Как тебя… Забини, да? — спросил он надменно, глядя сверху вниз на изумившегося итальянца. — Чтобы ты знал… у Малфоев в этом замке отдельная спальня.

— Ты писаешься по ночам и стесняешься этого?

Слова Блейза были бы на грани шутки, если бы это была компания друзей, знающих друг друга много лет, как делали иногда друзья отца в детстве Тео, но тут…

Драко Малфой пошёл красными пятнами. Тео отвернулся.

— Гойл! — крикнул Малфой. — Ты должен защитить мою честь, ты же помнишь? Чего стоите, болваны!

— Это же шутка, мастер Драко, — неуверенно произнёс Винсент. Гойл сдерживался, чтобы не рассмеяться, к удивлению Тео.

— Молчать! Или мне написать моему отцу? — от бешенства и ярости Драко аж шипел. — Ну!

Парни сжали кулаки, и Блейз был вынужден отойти к стене, оглядываясь на Тео ради поддержки. Драко вылетел из помещения, хлопнув дверью, как только Блейз издал сиплый стон от ударов его вассалов, и только тогда Тео вмешался.

— Довольно, парни, — устало сказал он. — Эта истеричка ушла.

Мальчики виновато переглянулись и ушли искать своего «мастера» (как домовики!), а Тео подошёл к съёжившемуся на полу Блейзу, который, видимо, ожидал чего угодно — но не этого.

— Прости, что я не вмешался, Блейз, — Тео, неожиданно для себя, подхватил одноклассника (лёгкого мальчишку, ниже его на полголовы) подмышки и положил на кровать. Тот всхлипнул что-то неразборчивое. — Малфой — ублюдок, его отец — вор и предатель, но они обманом получили такую власть, что никто не может с ними справиться. Весь факультет будет ходить и лизать ему зад, а за спиной отряхиваться и делать вид, что ничего не происходит, вот увидишь.

Блейз повернулся на спину, их взгляды встретились.

— А всё-таки, — шмыгнув, сказал итальянец, — он писается.

Они оба рассмеялись.