Вернуться к себе (джен)

Утро наступило, принеся с собой новые заботы и хлопоты. Сегодня предстояло отправиться к заказчику.

Едва лучи Анара пробрались в комнату, взбежали на кровать и, коснувшись лица, пощекотали веки, Лехтэ потянулась, открыла глаза и, повернувшись на бок, принялась будить Атаринкэ. Ну, то есть как будить… Она прекрасно знала, что от пристального взгляда любимый проснется, и воспользовалась этим. По губам скользнула мимолетная, но от этого не менее светлая и радостная улыбка.

— С добрым утром, — поздоровалась она, едва супруг открыл глаза, и потянулась за поцелуем.

Потом прислушалась к собственным ощущениям, к тихому, настойчивому шепоту фэа, и добавила:

— Знаешь, melindo, какое-то странное ощущение внутри. Причудливая смесь ожидания и страха. Словно что-то должно произойти… Или уже произошло. Но оно скорее радостное, чем нет.

Лехтэ села на кровати и, подперев щеку ладонью, уставилась в окно, словно прислушивалась к звонким голосам детей на улице и к лаю собак. За окошком мягко шелестела листва, и свежий ветер доносил ароматы свежести и лета.

— Нет, непонятно, — подвела она в конце концов итог думам и принялась одеваться.

Приведя себя в порядок, сразу сложила в папку наброски. Пока это просто была пара листов, на которых были обозначены контуры будущего рисунка. Нечто подобное она собиралась сделать в свое время в комнате сына, но задуманному было не суждено осуществиться. По понятным причинам. А теперь, кажется, замысел придется в тему. И это замечательно — невоплощенных идей она отчего-то не любила.

Однако, как бы то ни было, а предстояло завтракать и начинать новый день.

* * *

Радостное, но немного волнительное настроение передалось и Атаринкэ. Он теперь тоже был уверен, что сегодня должно произойти что-то очень важное, значимое для его семьи. Искусник прислушался к своим ощущениям еще раз, но так и не смог понять, что же их ожидает. Единственное, что он осознал, так это то, что зверски голоден.

За завтраком они заговорили о делах.

— Я сегодня весь день в мастерской, мелиссэ, но если понадоблюсь — сразу зови, заказы не срочные, — перехватил задумчивый взгляд жены и добавил, — нисколько не сомневаюсь, что ты справишься сама, но мне будет приятно поработать с тобой, если ты этого захочешь.

— Хорошо, мелиндо, выполним заказ вместе, — Лехтэ встала и, поцеловав мужа в щеку, начала прибирать со стола. — Я же только снять мерки, узнать пожелания, предложить свой вариант двери и забрать ручку у другого мастера. Работать-то я буду дома, а не на месте, так что вернусь относительно быстро.

Атаринкэ проводил взглядом выскользнувшую за порог любимую, вздохнул, просто так, без видимой причины, и отправился чинить светильник и мастерить флюгер.

* * *

Дорогу до его дома заказчик описал достаточно подробно, поэтому теперь Лехтэ уверенно шла, петляя улочками и переулками, заодно вдыхая густой, пьянящий дух яблок. В той части города, куда лежал ее путь, яблочные сады располагались особенно обильно. На одних деревьях уже висели спелые краснобокие и желтые плоды, на других они еще только поспевали, а на третьих, самых поздних, яблочки были еще зеленые и маленькие.

Дом заказчика располагался достаточно далеко от их собственного, поэтому на дорогу пришлось затратить время. Но об этом времени она не жалела — прогулка вышла замечательная. Наконец, окна нужного дома показались среди деревьев, и Лехтэ, толкнув калитку, осторожно ступила на двор, оглянулась в поисках хозяев и, никого не обнаружив, пошла прямо к крыльцу. Поднялась по ступенькам и, постучав массивным железным кольцом, вошла, заодно для себя между делом отметив, что дверь и в самом деле нельзя вершиной красоты и изящества и, с ее точки зрения, решение поставить новую было весьма верным и своевременным.

— Alasse! — поприветствовала она хозяев дома, и сразу две головы обернулись на ее зов.

— Здравствуйте, леди Тэльмиэль, — откликнулся Ханделон и, приветливо улыбнувшись, сделал шаг навстречу.

— Рада видеть вас. Ясного дня, — последние слова ее были обращены уже ко второму эльда, стоявшему рядом с хозяином и как-то странно смотревшему на нее. — Вы, вероятно, и есть тот мастер, о котором мне говорили и который должен был сделать ручку? Или это ваш родич?

Снова вопросительный взгляд в сторону Хаделона. Тот несколько долгих мгновений молчал, потом откашлялся и ответил:

— Нет, не родич, госпожа. Ручка готова.

Мастер молча сунул руку за пазуху и выложил на стол продолговатый предмет, аккуратно завернутый в тряпицу. Лехтэ подошла и взяла, затем развернула осторожно и начала разглядывать.

Лань действительно была выполнена мастерски. Изящное, стройное тело животного словно застыло за мгновение до прыжка. Казалось, она вот-вот сорвется с места и полетит. Горделивая посадка головы, напряжение мускулов, грация и движение. Лехтэ оторвалась от изучения ручки и немного потрясенно посмотрела на мастера:

— Я в восхищении, — проговорила она и перевела взгляд на заказчика.

Тот отчего-то не назвал его имени. А впрочем, он и сейчас не спешил. Решив, что в принципе эта информация не имеет для нее большого значения, она достала папку с эскизом и положила на стол:

— Вот, взгляните. Конечно, это только примерный набросок, но общую суть задумки он вполне отражает.

Ханделон взял бумаги в руки, а Лехтэ, немного подумав, сказала вслух то, о чем думала нынешним утром — что нечто похожее она собиралась сделать когда-то давно для сына. Вдруг заказчик не захочет, чтобы ему делали дверь, рисунок которой предназначен был для другого.

Покопавшись в сумке, она отправилась снимать мерки, а потому не увидела, как странно, даже немного тревожно, переглянулись мужчины.

— У вас есть сын? — спросил хозяин дома и сразу принялся извиняться: — Простите, если этот вопрос причиняет вам боль.

— Все в порядке, — откликнулась Лехтэ. — Это было давно, семь эпох назад. Я привыкла. Понимаете, он ушел в Исход с отцом, и с тех пор я его больше не видела. Он был тогда еще мальчиком. Подростком. Во Вторую Эпоху погиб и попал в Мандос. Теперь, говорят, вышел, но я узнала об этом уже после того, как событие произошло, а где его искать теперь, я не знаю.

Она присела, снимая последнюю мерку, и наконец объявила:

— Ну вот и все. Что вы скажете насчет наброска, Ханделон? Берем его в работу?

Потом в ожидании ответа обернулась в мастеру, до сих пор не издавшему ни звука, некоторое время пристально его разглядывала и наконец спросила:

— Мы не могли с вами прежде нигде встречаться? У меня отчего-то такое чувство, что мне знакомо ваше лицо. Хотя я уверена, что никогда его прежде не видела. Странно…

* * *

Услышав вопрос матери, Тьелпэ вздрогнул, но взял себя в руки:

— Не исключено, леди, но думаю, это было давно.

Мастер был неразговорчив или не хотел поддержать беседу именно с ней, так или иначе, но разговор на этом завершился. Попрощавшись, Тэльмэ взяла ручку-лань и бумаги с набросками и записями промеров, пожелала отличного дня и оставила двух эльдар одних.

Как только за нолдиэ закрылась дверь, Тьелперинквар в сердцах стукнул ладонью по столу, заставив подпрыгнуть неповинную вазу, которая, обидевшись, недобро звякнула.

«Она смотрела на меня, говорила обо мне и не узнала. Или сделала вид? Нет, вряд ли… Аммэ… как же так… аммэ…»

Келебримбор кивнул хозяину дома и ушел к себе — запереться в мастерской и не думать ни о чем, кроме работы. Ни о чем. И ни о ком.

Аммэ… мысль вновь унесла Тьелпэ в прошлое, но не темное, а озаренное светом, идущим через Калакирию к Тириону. Аммэ… он тянет свои ручки и ему дают игрушку. Аммэ… и его обнимают, целуют в макушку и поют колыбельную. Аммэ… и царапина сразу перестает болеть и заживает. Аммэ… первая его поделка вызывает у нее светлую улыбку. У нее и у… Атто…

* * *

— Сынок? — кажется, Атаринкэ сказал это вслух и отложил инструмент. Он потер виски и прислушался — тишина. Странно, он не мог ошибиться. Искусник потянулся осанвэ к сыну — радость, обида, страх и любовь, удивление и… он наткнулся на аванирэ.

Куруфинвэ постоял, прикрыв глаза, вздохнул и вновь взял в руки инструмент — флюгер еще не был готов.

* * *

Лехтэ шла все теми же яблочными садами, с удовольствием вдыхая полной грудью их запах и рисуя в уме эскизы будущей двери, уже во всех подробностях. Там, в этом видении, вставало солнце, осторожно проглядывая между веток сосен, листва колыхалась, и любопытный нос лани выглядывал из орешника, с интересом рассматривая гостей. Рисунок брал начало в том месте, где крепилась ручка, и расходился в стороны веером. Виделся он ясно и четко, и оставалось только перенести его на бумагу. А между веток можно будет вставить кусочки стекла. Вот только с Атаринкэ посоветуется — ручка ведь в самом деле необыкновенная. Может, он какую интересную идею подскажет, как ее лучше всего обыграть?

Тэльмэ ответила на приветствие одного из знакомых, огляделась по сторонам и поняла, что сама не заметила, как почти дошла до дома. Ускорив шаг, миновала садик, взбежала на крыльцо и толкнула дверь. Огляделась с нетерпением и увидела, что Атаринкэ нет. Значит, еще в мастерской, работает. Туда она и направилась.

— Я пришла, — радостно объявила она, входя.

Подошла ближе, заглянула через плечо, ласково обняла, поцеловав в шею, и положила на стол ручку:

— Вот, погляди. Это она будет потом крепиться на той двери.

* * *

— Сейчас, мелиссэ, один момент, — ответил довольный появлению жены Искусник. Он собирался последними штрихами завершить работу над флюгером, но быстро отложил инструмент и практически схватил ручку-лань. Атаринкэ рассматривал ее со всех сторон, улыбался, иногда хмурился, кивал головой, словно соглашаясь с собой, со своими мыслями.

— Это для твоей новой работы? — почти невозмутимо спросили Курво.

— Да, мне ее сегодня передал мастер, он был там вместе с заказчиком.

— И как он тебе? — Атаринкэ вопросительно посмотрел на жену. — Не заказчик. Мастер.

Лехтэ не понимала, что происходит с мужем и к чему этот странный допрос. У нее было ощущение, что Курво что-то знает, что он понял нечто важное, увидев ручку.

Решив сначала ответить, а потом уже задать свои вопросы, Тэльмэ лишь пожала плечами:

— Молчаливый, как мне показалось, молодой, красивый… даже на тебя чем-то немного похож. Было даже ощущение, что мы встречались раньше…

Искусник не дал договорить любимой:

— Покажи мне его.

Приняв образ осанвэ, он невольно отметил вслух:

— Серьезнее стал, взрослее… но все такой же упрямый. Ты не ошиблась, Лехтэ, вы встречались раньше. Ты даже родила его.