Джинни Уизли и Банда Мерлина (гет)

Гарри смотрел в потолок, слушал размеренное дыхание недавно уснувшей Гермионы и думал о том, что Джинни, в общем-то, была совершенно права. Он действительно подслушивал в собственном доме.

То же самое ему сказала тогда Гермиона.

Вот только он даже не сразу понял, что делает что-то не так. Сколько раз в детстве он сидел в своем чулане или в любом другом темном углу и значил не больше стула или буфета с драгоценными тетушкиными тарелками, которые она доставала только по большим праздникам? Никто не обращал на него внимания, не стеснялся в выражениях, не тревожился о том, что он подумает или скажет. Иногда он вот так же просыпался от случайного звука и слышал голоса, потому что не мог не слышать...

И он просто не хотел беспокоить их, прерывать серьезную, чуть взволнованную беседу, к которой его никто не звал присоединиться. Но он сразу понял, что стоило обнаружить себя, как только речь зашла о Джинни (в чем он не признался бы даже под угрозой сглаза пострашнее летучемышиного — иначе Мерлина не спасет даже то, что он Мерлин).

«Зря ты отправился без нас», — со вздохом сказала Гермиона, подводя итог обсуждению.

«Уверен, Джинни будет с тобой согласна», — устало ответил Мерлин.

«У вас все хорошо?» — после минутного колебания спросила Гермиона, которая, как и сам Гарри, не любила лезть в чужие личные дела.

«Пока да, — хмыкнул Мерлин. — Но рано или поздно всегда приходится делать выбор. И чем сильнее дорожишь кем-то, тем сложнее его сделать».

«О чем ты?» — осторожно спросила Гермиона.

Гарри тоже напрягся. Если Мерлин оставит Джинни, это станет для нее тяжелым ударом.

«Об ответственности за другого и неконтролируемой потребности все контролировать, — ответил Мерлин с грустной улыбкой в голосе, а Гарри выдохнул: что бы он там ни имел в виду, речь шла не о разрыве. — Такова человеческая природа: бояться потерять то, что дорого. И чем оно дороже, тем страшнее. Прошли столетия, прежде чем я научился вмешиваться лишь в самых крайних случаях, предоставляя людям самим справляться с проблемами, которые были им по силам. Я редко с кем-то сближался и почти никогда так… — он запнулся или замолчал, Гарри не понял. — Нам придется довериться друг другу, иначе не выйдет».

«Верно, — тихо отозвалась Гермиона и, помолчав, прибавила: — С другой стороны, есть люди, которых просто невозможно не контролировать!»

Они рассмеялись, и Гарри тоже улыбнулся, почувствовав, как защемило внутри. Хорошо, что у них с Гермионой все как-то сложилось само собой: он знал, что она волнуется за него, когда он уходит на задание, видел во взгляде, чувствовал в прикосновениях, в том, как крепко она прижимается к нему и как прерывисто вздыхает в этот момент. Но ни разу она не просила его остаться или взять ее с собой, и даже совета у нее он всегда спрашивал сам. Но что было бы, будь опасной ее работа, невольно задумался Гарри. В конце концов, когда она только собиралась проникнуть в хранилище отдела тайн, он волновался за нее, и все же… Все же он доверял ей. Как никому и никогда больше не сможет довериться, кроме, разве что, Рона. Она сумеет постоять за себя и не станет лезть на рожон там, где можно пойти другим путем. И не промолчит, если ей понадобится его помощь или поддержка. Просто они уже прошли свою войну. Может быть, Джинни и Мерлину нужно пройти свою.

«…странно, что я не могу его найти, — донеслось до Гарри. Кажется, разговор уже свернул в другое русло. — Более того, у меня иногда возникает такое чувство, словно я что-то упускаю. Или что какая-то часть информации по-прежнему скрыта».

«Почему ты так думаешь?»

«Не знаю… — Гарри отчетливо представлял, как Гермиона нахмурилась при этих словах, глядя перед собой. — Все пророчества, которые я нахожу, предсказывают или частные события, или не несут в себе серьезных угроз. Хотя запись о Гарри на месте, я проверила, — немного помолчав, прибавила она. — И порой мне кажется, что временные промежутки слишком велики… но, возможно, мне просто кажется. Нет никакой причины для того, чтобы пророчества, связанные с драконами, появлялись с какой-то периодичностью и непременно угрожали человечеству», — вынужденно хмыкнула она.

«Может ты и права, — задумчиво проговорил Мерлин. — В конце концов, понимание масштабности события у тебя и у какого-нибудь средневекового селянина будет очень разным, но, на всякий случай, попробуй одно заклинание, — он замолк на мгновение, а затем внушительно произнес: — Рам-ну-сона!»

Внизу что-то приглушенно стукнуло, у Гарри по спине поползли мурашки, а Гермиона тихонько ойкнула.

«Что это?» — удивленно проговорила она.

Мерлин ответил не сразу, заставляя Гарри напряженно вслушиваться в повисшее молчание.

«Одно неплохое заклинание — не всегда, но часто помогает отыскать то, что пытались спрятать на видном месте», — наконец сказал Мерлин.

«Думаешь, я просто не вижу нужных записей?»

«Думаю, есть вероятность, что они прячутся именно потому, что ты их ищешь. Разбегаются, как мыши при виде кота. А это заклинание — своего рода мышеловка».

Гермиона хихикнула, а затем тихонько вздохнула.

«Не уверена, что у меня получится. Я ведь никогда не практиковала… такую магию».

«Брось, — мягко сказал Мерлин. — У кого, если не у тебя? Магия это, прежде всего, дисциплина».

«А я почему-то всегда думала, что эмоции… страсть», — немного робко отозвалась Гермиона.

Гарри заерзал. Он только сейчас почувствовал, как затекли его поджатые ноги.

«Ну, и это тоже, конечно. Но без дисциплины ума результат будет или мал, или вовсе не таков, как хотелось бы. Хотя когда-то я и сам считал иначе, — со смешком прибавил Мерлин. — А потом встретил Гаюса, точнее вломился к нему...».

«Да, ты рассказывал, — улыбнулась Гермиона. — Что ж, давай попробуем».

Гарри мельком подумал, что он этой истории не слышал. Прислонившись головой к перилам, он на секунду прикрыл глаза.

«В самом заклинании нет ничего сложно, но нужна высокая концентрация внимания, — начал объяснять Мерлин. — Если тебе привычней работать с палочкой, можешь вывести петлю, но это необязательно — хватит и мысленного образа. Главное…»

«Гарри?»

Озадаченный голос Гермионы выдернул его из дремы.

Он растерянно моргнул и огляделся.

«А Мерлин?..»

«Отправился домой, — она протянула ему руку, помогая подняться. — Давно ты здесь?»

«Да… нет. Не знаю, — он потер глаза и поправил съехавшие на бок очки. — Я услышал голоса, и пошел тебя искать, а потом… заслушался».

«То есть подслушивал?» — с мягким упреком уточнила она.

Он виновато улыбнулся и кивнул.

«А потом, кажется, уснул».

Гермиона погладила его по руке на это признание.

«Пойдем, — сказала она, — найдем для этого более подходящее место».

Гарри перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку. Рождественский вечер в Норе определенно удался: вкусная еда, интересные разговоры, отличная компания. Глаза Джорджа снова были живыми и улыбались. Джинни под конец почти перестала дуться и положила голову Мерлину на плечо. Молли поглядывала на них украдкой тревожно и ласково. Артур выглядел почти выздоровевшим, Чарли — довольным жизнью и слегка скучающим, Рон — выспавшимся и сытым. А Гермиона улыбалась, всякий раз встречаясь с Гарри взглядом. Да, это был хороший вечер.

Гарри заворочался. Так какого же гриндилоу…

— Почему ты не спишь? — пробормотала Гермиона, которую он все-таки разбудил.

Гарри помолчал.

— Тебе удалось применить то заклинание, которому тебя научил Мерлин?

В комнате воцарилась тишина. Затем Гермиона шумно вздохнула, села в кровати и, нащупав на тумбочке палочку, зажгла несколько свечей в настенном канделябре.

— Да, — она повернулась к Гарри. — Да, удалось.